Текст книги "Свадебные игры (СИ)"

Автор книги: fazezzia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Пит, сосредоточься. Еще не кончено.

– Да, прости, – голос у него бесцветный.

К нам подходят Эффи, Хеймитч, а потом и команда подготовки. Все поздравляют нас и с трудом пытаются меня обнять из-за платья.

По периметру главного зала накрыто 7 длинных столов с разнообразными угощениями. Я пытаюсь достучаться до Пита, зову его к столам, но ему явно не лезет кусок в горло. Напоминаю об улыбке, о которой он все время забывает. Я больше не чувствую его поддержки, и мне становится тяжело выносить происходящее.

Начинаются танцы, мы с Питом танцуем первыми.

– Ты как? – спрашиваю я, с трудом кружась в своем платье.

– Мне что-то нехорошо.

– Ты сегодня почти не спал.

Он опускает глаза.

– Ты кричала во сне. Я… я не решился успокоить тебя.

– Ничего. Я сама не позвала.

Он вздыхает.

– Прости за вчерашнее, – тихо говорю я.

– Ничего. Я понимаю, – после небольшой паузы он добавляет. – Я не думал, что мне будет так трудно вынести этот день. Сегодня я хочу умереть.

У Пита тоскливый вид, в уголках глаз блестят слезы, а на губах едва держится натянутая для нацеленных на нас камер улыбка. Я обнимаю его покрепче, не заботясь о том, как перекосится набок мое платье. Шепчу в самое ухо:

– Без тебя я не справлюсь. Будь сильным, пожалуйста.

– Они сломали меня, отняли мои самые сокровенные мечты и бросили их в грязь.

– Пит, держись. Не оставляй меня.

– Я хочу умереть.

– Помоги мне.

– Я больше не могу.

– Помоги мне, Пит. Прошу тебя. Не оставляй меня здесь одну.

Я прижимаюсь лицом к его щеке и глажу по волосам. Мы кружимся среди десятка пар, которые бросают на нас умилительные взгляды, даже не представляя, что с нами творится на самом деле.

Пит неожиданно шепчет мне:

– Китнисс, поцелуй меня как тогда на крыше.

Я с удивлением поднимаю на парня глаза.

– Один раз, как будто я тебе правда нравлюсь, – шепчет он, отчаянно глядя в мои глаза.

Я целую его как раз под финальные аккорды композиции, и все начинают аплодировать, как будто мы так и задумывали. Но я забываю на время о толпе и настойчиво, страстно целую Пита. Он отвечает так отчаянно, будто это последний поцелуй в его жизни. Может, он прав. После брачной ночи все изменится навсегда. Он пытается ухватить последнюю возможность побыть со мной как с любимой девушкой, которой он еще не причинил непоправимого вреда. К поцелую примешивается чувство вины, которое я остро ощущаю по отношению к Питу. Ну зачем я прогнала его вчера? Зачем снова оттолкнула? Вокруг слышится шушуканье и присвист, проскальзывают двусмысленные фразы и вздохи умиления. Пит отпускает меня, касается своим лбом моего, мы замираем на время посреди танцпола.

– Я очень люблю тебя, – тихо, но твердо говорит Пит. – И заранее хочу попросить прощения, за все, что может произойти сегодня ночью.

Он смотрит мне в глаза. Я с теплотой и состраданием киваю в ответ.

Пит, поцеловав в лоб, уводит меня к столам. В череде подходящих познакомиться гостей, все острее мое чувство вины. Особенно после этого «я очень люблю тебя». Примешивается и горечь от размышлений о предстоящей брачной ночи. Пытаясь приглушить ее, будто головную боль, пью бокал за бокалом, пока Пит с суровым видом не останавливает меня. Он взял себя в руки, но теперь расклеилась я.

– Веди себя разумно. Пожалуйста, Китнисс. Ради своей семьи.

От этого становится еще сквернее. Что, если сейчас на меня смотрит мама или Прим? А еще хуже Гейл. От этой мысли к горлу подступает комок, и я прошу Порцию проводить меня до туалета. Через 15 минут, которые я провожу на пуфике, закрыв лицо руками, девушка начинает меня поторапливать.

– Тебе нельзя надолго покидать гостей. Это сразу заметят.

Сначала я игнорирую ее, но потом она добавляет:

– Питу одному тяжело там находиться, не бросай его.

Эта фраза действует намного эффективнее любых других уговоров. Натягиваю перед зеркалом самую милую свою улыбку и следую за Порцией.

По дороге отвлекает какой-то гость, но Пит уже видит меня, и беспокойство исчезает с его лица. Когда я снова беру его за руку, он с облегчением говорит:

– Ты вернулась ко мне.

– Конечно, – отвечаю я с улыбкой.

Чем пьянее становятся гости, тем развязнее себя ведут. Пару раз замечаю брошенные на меня похотливые мужские взгляды, стайка хохочущих разодетых женщин бесцеремонно щупает мое платье, все хвалят Цинну, а одна из зависти наступает на подол. Я стараюсь не отходить от Пита ни на шаг, но когда случайно теряю его, чувствую на плече чужое прикосновение. Краснолицый мужчина лет пятидесяти со следами ни одной пластической операции на лице нагло проводит ладонью по моей шее, спускаясь к плечу. Будто оценивая свою собственность. Я вздрагиваю, а потом с презрением оглядываю гостя.

– Как ты хороша, Огненная Китнисс, – говорит он, отпивая шампанское из своего бокала. – Такая юная и горячая.

Хочу плеснуть ему в лицо из своего бокала, но сдерживаюсь и спешу скорее скрыться в толпе и найти Пита. Мужчина хватает меня за руку, притягивает к себе и шепчет:

– Зачем тебе этот белобрысый юнец, он же ничего не умеет. Вот я бы тебе понравился в постели.Хочешь получить удовольствие? А еще и подзаработать?

Пытаюсь выдернуть руку, но он с усмешкой сжимает ее все крепче. Замахиваюсь второй рукой с бокалом, когда Пит наконец-то меня настигает и останавливает мое движение. Я лишь проливаю часть на пол и немного на платье. Краснолицый сразу отпускает меня и удаляется. Я захлебываюсь от страха и отвращения. Крепко сжимаю руку Пита и умоляю его больше не отпускать меня от себя ни на шаг.

– Успокойся, – говорит Пит. – Эффи собирается нас увезти через 10 минут. Мне самому здесь не по себе, будто попал в один из своих кошмаров.

Я не отпускаю руку Пита до самых дверей машины. Оставшись наедине с собой, пытаюсь прийти в себя от пережитого и думать только о своей цели. Вернуться домой.

========== Брачная ночь ==========

В комнате темно, слабый свет падает только из окна, выходящего в сад. Мы сидим рядом на краешке кровати, понурив головы. На мне все еще огромное свадебное платье, наши ноги утопают в нем.

– Расстегни, пожалуйста, – я поднимаюсь и поворачиваюсь к Питу спиной.

Слышу, как он тихо встает, и едва касаясь меня, тянет вниз молнию. Нервно думаю о том, что перед Питом сейчас моя обнаженная спина. Хочу уйти в душ и раздеться там, но сразу понимаю, как это будет проблематично. Мое платье займет всю ванную комнату.

– Отвернись, – лепечу я.

Пит не только отворачивается, но и уходит подальше, к самой входной двери.

– Если хочешь, я могу выйти в сад, – неровным голосом произносит он.

– Не надо, я быстро.

Совсем уж быстро не получается, я тяну, выкручиваю из ткани свое влажное от пота тело, но, наверно, слишком нервничаю и застреваю на каждой складке. Наконец, распрощавшись с тонной материи, я беру платье в охапку и бросаю на высокий стул в дальнем углу комнаты. Туда, куда я почти никогда не подходила за все время пребывания здесь. Стою рядом с кроватью совершенно голая, а в нескольких шагах Пит. И хотя он не видит меня, я машинально стараюсь прикрыться. Хватаю одежду, приготовленную для сна и молча скрываюсь в душе.

Пока набирается ванна, я долго смотрю на свое обнаженное тело в большом настенном зеркале. Внимательно разглядываю каждый сантиметр. Пытаюсь проститься что ли со своей неприкосновенностью, секретом, который был известен только мне. Обвожу руками груди и даже сама удивляюсь, когда это они успели стать такими мягкими и округлыми. Рука идет вниз по животу, за последнюю неделю он перестал быть пугающе впалым и превратился в плоский, да и ребра вокруг больше не выпирают. Веду руки по бедрам и соединяю посередине. Накатывают слезы. Утыкаюсь головой в грудь, падаю на колени и какое-то время просто плачу. Стараюсь заглушить всхлипы и рыдания, чтобы Пит не услышал. Получается не очень.

Спустя еще час вхожу в комнату. Все тот же полумрак. Пит сидит на кровати, обхватив руками голову. От звука моего голоса он вздрагивает и опускает руки.

– Ванна свободна, – выдаю я какой-то придавленный шепот, как будто боясь нарушить молчаливую темноту комнаты.

Пит уходит в душ, не подняв даже головы.

Постельное белье пахнет свежестью и приятно касается чистого тела. Как всегда кто-то незаметно поменял его нам, пока мы были на свадьбе. Я зарываюсь в мягкое одеяло. Вот бы заснуть и проснуться уже дома. В голове как заведенная повторяется фраза: «Я приняла решение».

После долгого отсутствия Пит тихо возвращается и ложится на самый краешек кровати. У меня тут же начинает бешено колотиться сердце. Не верится, что все может произойти сегодня. Я не могу унять дрожь, грудь душит волнение. Скорее бы развязаться с этой историей. Сноу дал нам время, но мне хочется покинуть Капитолий как можно скорее, пока президенту не пришла в голову новая идея, как нас использовать. В тишине ночи не слышно, какая безумная борьба происходит внутри меня. Я призываю всю свою смелость и безрассудность, чтобы повернуться к Питу. Я знаю, что сам он не осмелится сделать первый шаг, после всего, что я ему наговорила и сделала.

– Ты спишь? – с дрожью в голосе произношу я.

– Нет.

Долгое молчание. Не знаю, как сказать, что сказать. Обнимаю Пита, как обычно перед сном, но его тело натянуто как стрела.

– Пит, я… – лепечу я не знаю, что хочу сказать.

Он продолжает неподвижно лежать и лишь шепчет мне:

– Ты уверена, что хочешь попробовать сейчас? Может, завтра?

– Я хочу домой, Пит, – отчаянно шепчу я.

– Я тоже, – мягко отвечает он. Глубоко вздыхает. Совсем тихо, будто самому себе он шепчет. – Может, получится.

Я вслепую тянусь к его губам, по щеке бежит предательская слеза. Пит берет мое лицо в ладони и мягко целует. Во мне вспыхивает маленький, неуверенный огонек желания. Моя грудь, расширившись от глубокого тяжелого дыхания, касается его груди. Пит рукой подгребает меня ближе к себе, чтобы усилить трение. Закидываю на него ногу, отчего парень вздрагивает и выдает слабый стон. Его язык снова пробирается ко мне в рот и разжигает огонек в небольшой костер. Его рука гладит меня по ребрам, обводит вокруг груди, не решаясь коснуться ее. Я кладу его ладонь к себе на грудь, отчего Пит резко прерывает поцелуй, чтобы перевести дыхание. Смотрит на меня, пытаясь оценить, все ли в порядке. Новый поцелуй сопровождается сменой позы. Теперь я лежу на спине, покрытая Питом. Из-под одеяла торчит только его голова и плечи, он нависает надо мной как летучая мышь. Теперь я могу изучать его тело. Глажу худую спину под футболкой и на самом ее краю соприкасаюсь с кожей. Влажная, теплая, гладкая. Тяну руками ткань, чтобы открыть побольше его тела. Пит приподнимается, стягивает с себя футболку и бросает куда на пол. На Арене его тело не вызывало во мне никаких чувств, кроме желания позаботиться о нем. Так почему сейчас меня так волнует этот стройный торс, рельеф его спины…

– Китнисс, девочка моя, – глухо шепчет он, зарываясь лицом в мои волосы, целуя шею, ключицы. Рука осторожно мнет мою грудь, желая, наверно, избавиться от преграды ткани.

– Жарко, – дрожащим голосом лепечу я. – Не могу дышать.

Пит откидывает одеяло, садится на колени и приподнимает меня. Я сама снимаю свою майку и тут же приникаю к его груди, чтобы он не успел увидеть меня обнаженной. Еще пару поцелуев, пока Пит гладит мою спину, сминает локоны длинных волос, потом снова укладывает меня на кровать. Дальше происходит то, чего я никак не ожидаю – он наклоняется и целует мою грудь. Первая реакция – вырваться, отвести от себя его голову. Мне так стыдно и неудобно. Но вдруг я ощущаю, что от движений его губ желание возрастает многократно и перекрывает голос кричащего разума. Я ловлю ощущения, вздрагиваю, ерзаю и даже неожиданно для себя самой выдаю тихие стоны. Внизу живота закипает отчаянное желание. Внезапно Пит отпускает голову ниже, целует живот. Чувствую, как его пальцы касаются кромки моих штанов и начинают тянуть вниз. В голове вспыхивает новой волной стыд и ужас.

– Не смотри! – кричу я.

– Прости, – испуганно шепчет Пит. Он парализован моим криком и явно не знает, что теперь делать.

– Я… я сама сниму, – униженно говорю я. – Накрой нас одеялом.

Пит ложится боком, чтобы я смогла раздеться. Когда ткань шлепается о пол, он снова накрывает меня. Опираясь на руки, с сомнением смотрит куда-то в сторону, потом спрашивает:

– Ты точно этого хочешь сейчас?

– Да, – стараюсь сказать как можно тверже, чтобы Пит не заметил, как я на самом деле не уверена. Его вопрос только усиливает мой страх и снова вызывает в голове мысли о неправильности всего происходящего.

Еще и Пит замешкался. Вместо того, чтобы страстным поцелуем выгнать из моей головы сомнения, он зашуршал и засуетился под одеялом. Когда ожидание начинает давить, решаю спросить:

– Все нормально?

– Дай мне секунду.

– Хорошо, – в легком замешательстве говорю я и слегка прикрываю свою нагую грудь одеялом.

Спустя минуту штаны Пита покоятся где-то рядом с кроватью, и он снова сверху. Он собирается с духом и целует меня. Наконец-то, иначе все было под угрозой срыва или, по крайней мере, пришлось бы начать сначала. Пит не спешит. Он снова и снова целует меня в губы, ласкает грудь, пока не чувствует, что мое тело опять расслабилось. Но лишь до той минуты, когда его рука неожиданно оказывается у меня между ног. Я вздрагиваю, пытаюсь сопротивляться, отвожу своими руками его мгновенно увлажнившиеся пальцы. Стыд душит меня, лишает кислорода. Но Пит продолжает целовать меня взасос и одновременно касаться пальцами внизу. Он находит какую-то точку на моем теле, о которой я сама имела лишь смутные догадки. Она действует как кнопка запуска, активирует мое желание на полную. Пит начинает гладить ее, надавливать, массировать. Не знаю, инстинкт ли двигает мною, но я обхватываю Пита руками и ногами, изгибаюсь от волн наслаждения, запрокидываю голову, издаю длинные стоны. Пит, похоже, сам немного ошарашен происходящим, захвачен видом моего бьющегося в агонии тела. Его дыхание то и дело сбивается. Он шепчет низким от желания голосом:

– Скажи, что хочешь меня.

Я хватаюсь за остатки здравого смысла, хочу побороть животную страсть.

– Скажи, – настаивает он, надавливая чуть сильнее и, приоткрыв рот, с наслаждением смотрит на мое трепещущее тело.

– Я хочу тебя! – доносится из глубины моей груди какой-то незнакомый голос.

Тогда он ускоряет пальцы и ловит губами мои стоны, которые раздаются все громче и громче, пока по телу не проходит сладостная судорога, оторвавшая меня от реальности на несколько секунд. Было страшно, ново, волнительно. И хорошо. Очень хорошо.

Лежу, пытаюсь отдышаться. Не понимаю, что произошло. Значит, секс такой? Но Пит только пальцами меня коснулся. Я совершенно ошарашена случившимся и в полном недоумении. Пит лежит рядом, положив одну руку себе под голову, и тоже часто дышит, на его лице блаженная улыбка.

– Значит, у нас получилось?

Пит сжимает губы.

– Не совсем.

– Да, я так и подумала. Ты ведь не вошел в меня… – заливаясь краской, говорю я.

– Нет, нам придется попробовать еще раз, потому что я кончил почти одновременно с тобой. От одного твоего вида. Я никогда не был с девушкой до этого, так что извини, я не очень-то выносливый, – слегка запнувшись, говорит он.

Весь мой опыт сексуальной жизни сводился к подслушанным обрывкам разговоров девчонок из школы, которые любили обсуждать свои отношения с парнями, и к случайно увиденным сценам секса в укромных уголках дистрикта. Многие супруги делят дом со стариками и детьми, так что в теплые дни стремятся уединиться где-нибудь на лугу за шахтами или на сеновале, чтобы побыть наедине. В общем, раза 3 я случайно натыкалась на сплетенные страстью тела. А один раз даже с любопытством наблюдала за происходящим. Как еще узнаешь о таких вещах? С мамой я не слишком близка, чтобы обсуждать такое.

Значит, это был мой первый оргазм. Боясь показаться Питу несведущей, я не решаюсь спрашивать, зачем ему нужно быть выносливым.

– Значит, сегодня уже ничего не выйдет?

– Можем продолжить и сегодня, если хочешь. Только передохнем немного.

– Да, хорошо.

Меня душит неловкость происходящего, нервирует. По сути, между нами больше нет тайн. Ведь Пит меня трогал в таких местах, к которым до этой ночи никто больше не прикасался. Разве что стилисты, но они не в счет. И вдруг я понимаю, где источник моего смущения. Пит видел меня голой, а там, где не видел, по крайней мере щупал. А все, что видела я – это его обнаженный по пояс торс. Нечестно как-то. Питу я, конечно, об этом не скажу, но попытаюсь при следующей попытке восполнить неравенство.

В душе облегчение, половина страхов исчезла сама собой. Первый шаг сделан. Чтобы не уйти в свои мысли, решаю потешить свое любопытство и порасспрашивать Пита.

– Ты не был до этого с девушками?

– Нет.

– Да вроде с тобой в школе дружили две или три.

Пит удивленно смотрит на меня.

– Значит, ты все-таки не выпускала меня из виду.

Смущенно опускаю глаза и тереблю край одеяла.

– Перед Жатвой, – продолжает Пит, – ко мне подошла девушка, которой я нравился. Амелия. Она боялась, что кого-то из нас выберут, говорила что у нее предчувствие. Она хотела провести со мной ночь перед Жатвой, чтобы перед смертью ощутить, что это такое. И я даже согласился, пошел с ней к заброшенным шахтам, где парочки обычно не собирались. Мы целовались, но… я не смог. Вернее не захотел.

– Только не говори что из-за меня.

– Это глупо конечно, но именно из-за тебя. Это казалось предательством, по отношению к своим чувствам. Наверно, я заядлый однолюб.

Пит поворачивается на бок и рукой перебирает локон моих волос, лежащий на подушке. Мне становится не по себе от его рассказа, от любви, которую ко мне питают и от той жалкой похоти, которой я отвечаю на эту любовь. Пытаюсь заглянуть в себя, посмотреть, что сейчас представляют собой мои чувства к Питу. Вижу там признательность, благодарность, доверие, желание. И пока ничего больше.

Пит тянется к моим губам. Пытаюсь ответить на поцелуй с большим жаром, вложить в него больше чувств, чем есть на самом деле. Но Питу, похоже, довольно и того, что я могу предложить сейчас.

Обнимаю его тело, притягиваю к себе. Желание возвращается быстро, кажется я вошла во вкус. Теперь уже смело обхватываю его бедра ногами и чувствую между ног твердеющий комок его плоти. Только странный, будто покрытый гладкой клеенкой. Решаюсь и глажу тело Пита по спине, по животу все ниже и ниже. Он с наслаждением выдыхает. Потом берет мою руку и кладет прямо на свой член. Он и правда странный на ощупь. Пит на мгновение накрывает нас одеялом и шепчет в самое ухо:

– На нем защита. Не стяни случайно.

Я не совсем понимаю, что за защита, но теперь нащупываю границу резинового слоя. Наверно, это чтобы не забеременеть. В дистрикте я что-то подобное видела в аптеке. Понимаю, почему Пит шептал под одеялом. Сноу не должен узнать, что мы предохранялись. Ведь чем раньше у нас появится ребенок, тем достовернее будет выглядеть наша история в глазах общественности. А Пит нарушил правила и решил меня защитить. От этого моя признательность только растет, а с ней и чувство вины. Но сейчас не время думать об этом.

Я следую за рукой Пита вверх-вниз по твердой плоти. Чувствую, как Пит возбуждается, как его рука отпускает мою и касается меня в той самой точке моего возбуждения. Прикосновение слишком интенсивное, и я слегка вздрагиваю. Пит все настойчивее работает языком у меня во рту, и я опять выгибаюсь от желания. Но только пальцы Пита теперь опускаются ниже исследуют, ищут вход. Ощущение совсем новое, когда его палец проникает в меня, тянет, щупает мою влажную плоть. Снова ощущаю стыд, и невольно сжимаю член слишком сильно. Пит охает.

– Полегче, не так сильно, – говорит он.

– Прости, – говорю я и испуганно отстраняюсь.

Пит переворачивает меня на спину и ложится между моих ног, опираясь одной рукой о матрас. Вторая рука направляет член в меня, поглаживает, надавливает на испуганную плоть. И страшно, и приятно. Стараюсь не думать, что сейчас будет. Пит отвлекает меня поцелуем и делает резкий толчок. Слишком слабый, чтобы войти, но слишком сильный, чтобы причинить режущую боль. Мой стон похож на всхлип.

– Потерпи, – его шепот кажется виноватым.

Череда моих тяжелых стонов как ответ на каждую попытку Пита. Кажется, мое тело упрямо также, как и характер. Пит пытается снова и снова. У меня на глазах сочатся слезы, стоны все больше похожи на рыдания. Кажется еще мгновение, и я сама остановлю Пита, но плоть поддается. Чувствую, что внутрь меня мягко вошел его член. Пит, испуганный, запыхавшийся, полулежит на моем плече и не смеет двигаться дальше.

– Ты как? – взволнованно выдыхает он.

– Было больно.

– Теперь не лучше?

– Немного утихает.

Я всхлипываю, а Пит прижимается своей головой к моему виску.

– Можем закончить прямо сейчас, если хочешь.

– У нас точно получилось?

– Да.

– Тогда закончим, – все еще всхлипывая, говорю я.

Пит слезает с меня, ложится рядом, все еще пытаясь остыть от происходящего.

– Закрой глаза, – говорю я ему.

Пока Пит накрывает лицо ладонью, я быстренько поднимаю с пола свою одежду и прошмыгиваю в душ. Боль, облегчение, сожаление, надежда – во мне сейчас целая буря чувств. Смываю кровавый подтек между ног и чувствую себя какой-то грязной, оскверненной. Как бы хорошо Пит ко мне ни относился, я все равно этого не хотела. И произошло все с нелюбимым парнем в обстановке враждебности и нависшей угрозы.

Что будет теперь дома? Что бы я ни делала, теперь между мной и Питом все изменится. А Гейлу я и вовсе не в силах теперь посмотреть в глаза. Что скажет мама, как будут относиться люди в городе. Нарочно навожу в голове кашу, чтобы не думать о том, что только что занималась с Питом сексом, что он мой первый парень, что и я у него первая. Сижу в ванной, пока вода не становится прохладной.

Пит заснул, пока ждал меня. Он по-прежнему голый под одеялом. Кладу его вещи рядом на тумбочку, чтобы он смог сразу одеться, когда проснется. Ложусь на краешек кровати подальше от Пита и с надеждой думаю о завтрашнем дне, когда президент наконец-то отпустит нас.

========== Жизнь после Игр ==========

Я просыпаюсь и вижу рядом с собой на подушке лицо Пита. Мы спим в обнимку. Морщу лоб и пытаюсь вспомнить, как это произошло. Вспоминаю, что ночью легла подальше от голого Пита, а сейчас он одет. Может, вчерашние события мне только привиделись? Разве это возможно, чтобы я и он… От мыслей бросает в жар. Я бесцеремонно рушу наши объятья, не заботясь о том, что Пит проснется, выпрыгиваю из кровати и пью побольше воды из графина. Между ног дает о себе знать неприятное жжение. Значит, все было.

За окном явно за полдень. К нам никто не приходил, кроме призрачных безгласых, которые приносят нам еду. Мне становится страшно, а вдруг Сноу задумал что-то еще? Здесь ли он или отправился в свой дворец?

Пит все еще крепко спит. Даже мой подъем не разбудил его. Во сколько мы легли? В 3? 4 часа? Ноги ноют от каблуков, и тут я вдруг вспоминаю, что вчера у меня была свадьба. Какое счастье, поздравляю тебя, Китнисс Эвердин. Точнее Мелларк. Китнисс Мелларк. Привыкнуть бы к этому. Боюсь той минуты, когда проснется Пит. Даже не знаю, как теперь себя с ним вести. То, что я говорила и делала ночью, покрывает меня краской стыда. А Пит? Он вел себя так уверенно, будто я далеко не первая его девушка. В голову зарывается неприятное подозрение. Возможно, в ту ночь перед свадьбой Хеймитч в саду давал Питу советы по поводу меня и нашей брачной ночи. Это еще более унизительно.

Когда через час Пит просыпается, мы вместе садимся обедать и стараемся вести себя как обычно, но я то и дело невольно смотрю на его тело. Теперь я знаю каждый изгиб под этой футболкой. Ловлю себя на том, что пялюсь на него и тут же опускаю глаза в тарелку. Пару раз и я замечаю, что и Пит останавливает взгляд на моей груди.

– Ты вчера ночью просыпался?

– Да, увидел жуткий сон, проснулся и решил заодно помыться и одеться. А ты как спала?

– Кажется без кошмаров, – решаю не говорить о том, что проснулась в его объятьях. Мне хочется задать свой невероятно смущающий, но мучающий вопрос. – Скажи, а ты случайно с Хеймитчем не обсуждал наши… интимные отношения?

– Обсуждал, – без обиняков отвечает Пит.

Я краснею.

– Зачем? – возмущенно верещу я. – Как можно говорить о таком?

– Если бы не поговорил, мог бы сильно тебе навредить, – отрезает Пит и продолжает есть.

Сначала хочу сказать Питу что-нибудь гадкое, но потом, подумав хорошенько, я смиренно опускаю голову и лишь тихо лепечу:

– Спасибо, что так заботился обо мне.

Он молчит, потом, набравшись смелости, спрашивает:

– Китнисс, я спрошу прямо. Не хочу, чтобы мы снова закрылись друг от друга. Скажи, после всего случившегося, мы еще можем стать друзьями? Или ты всегда будешь видеть во мне мужа, навязанного тебе Капитолием?

Этот прямой вопрос загоняет меня в угол. Пит ждет ответа, замерев над тарелкой с рагу.

– Я постараюсь, – увы, это все, что я могу сейчас обещать.

Он облегченно вздыхает.

– Хорошо.

Часа в 3 приходит Хеймитч. Не могу смотреть на него. Но он не дает мне провалиться в мое смущение, и сразу переходит к делу:

– Сноу дал добро. Сегодня в 9 мы едем домой.

Не верю своим ушам. Я свободна! Ну почти свободна. От радости кидаюсь Хеймитчу на шею, напрочь забыв о смущении, терзавшем меня еще минуту назад.

– Все закончилось, – Хеймитч обнимает Пита и хлопает по спине. – По крайней мере пока что.

Позже приходит группа подготовки. В дистрикт мы едем без Цинны и Порции. Они дают распоряжение своим помощникам и прощаются с нами как минимум до следующих Голодных Игр.

Дистрикт встречает меня ликованием, а я слезами радости и облегчения. Неужели все кончилось? Я дома! От радости чуть не забыла, что мне надо целовать Пита перед толпой. Когда губы соприкасаются, перед глазами невольно проносятся картинки брачной ночи. Чтобы вернуть себя к реальности, ищу в толпе лица родных. Прим сидит на шее у Гейла. Я и забыла, какой он. Высокий, сильный, красивый. Мне нельзя видеться с ним как минимум ближайшую неделю, пока в дистрикте будут репортеры. Лес тоже под запретом.

После официальной части на площади сам мэр ведет нас к нашим новым жилищам в деревне победителей. 2 дома друг напротив друга. Разумеется, я демонстративно перевожу свои вещи к Питу, а моя семья переезжает в дом напротив. Наверху у Пита как и у меня 4 спальни и 2 душевые. Я занимаю одну из спален, а мой муж – другую. Это немного рискованно, учитывая, что за нами наверняка до сих пор следят, но честно говоря, я не представляю, как теперь спать с ним в одной постели.

Вечера мы часто проводим все вместе у меня дома. Пит балует нас свежим хлебом и сладкой выпечкой, мама готовит мясо и овощи, которых теперь вдоволь в нашем доме. Но я все равно предпочитаю свежеподстреленную дичь свинине и говядине, которые мама покупает у мясника. Жду не дождусь момента, когда сбегу в лес, на свободу. И что уж там говорить, несмотря ни на что, хочу увидеть Гейла. Он теперь работает в шахтах и выбирается в лес только по воскресеньям.

Прим здорово ладит с Питом, показывает ему ту самую козу Леди, о которой я рассказывала ему в пещере. А вот мама поначалу чувствует себя неловко в присутствии Пита, словно не может толком определить, то ли он мне муж, то ли не муж. Наверно, все из-за моего поведения. Позже, когда наши отношения с матерью становятся теплее, я рассказываю ей подробности своего брака. После этого в ее глазах появляется признательность по отношению к Питу, и меня это греет.

Но вот прошла неделя, затем другая. Репортеры оставили в покое наши персоны, и я все меньше появляюсь у Пита дома, а затем и потихоньку перетаскиваю вещи к себе. Он не возражает, вот только и дома у нас больше не появляется. Мы видимся лишь случайно на улице или на городской площади. Иногда все-таки вместе выбираемся к Хеймитчу, посмотреть, жив ли он. После приезда он ушел в дичайший запой, а поскольку мы теперь менторы, то и причин выходить из него у бедняги, видимо, не осталось. Мы всерьез боимся, что он сопьется. Приносим ему еду, выгребаем мусор, а когда начинаются холода, следим за отоплением. Уход за Хеймитчем – это последнее, что связывает меня с Питом. Однажды, где-то через месяц после приезда, он говорит, встретив меня в жилище нашего ментора:

– Без тебя в моем доме так одиноко. Может, хотя бы зайдешь как-нибудь чаю попить?

– Да, зайду, конечно, – неловко отвечаю я. Вот и вся беседа.

А все потому, что за пару дней до этого я все-таки впервые после приезда встречаю в лесу Гейла. У нас происходит непростой и долгий разговор, из которого мой друг узнает все, что происходило со мной на Играх и после них. Он угрюмо слушает, ни разу не перебив. А когда я рассказываю, что Сноу заставил меня быть Питу настоящей женой, он резко встает и со всей силы ударяет кулаком по стволу дерева. Потом еще и еще, пока на костяшках не показывается кровь. Я испуганно наблюдаю, но не говорю ни слова, только кладу ладонь на его плечо. Да и что тут скажешь.

– Ты живешь с ним?

– Уже нет, я переехала к себе.

– И что, он тебя отпустил?

– Конечно. Не силой же он меня будет удерживать. К тому же он сам сказал, что я свободна.

– Я бы тебя не отпустил. Значит, он тебе действительно безразличен?

– Если говорить о любви, то да, – немного неуверенно отвечаю я.

– А я?

– Не знаю. Если бы Игры не вмешались в мою жизнь, я могла бы сказать определеннее, но теперь все так запуталось.

Гейл хмурится.

– Что здесь запутанного? Я тебе либо нравлюсь, либо нет. Точка.

Я молчу, опустив глаза, и наблюдаю, как под ногами копошатся муравьи.

– Я видел Игры, Китнисс. Может, ты притворялась так искусно, что убедила и себя саму? В той пещере. А?

У Гейла есть право сердиться и ревновать, но я все же выхожу из себя.

– Знаешь что, ты понятия не имеешь, каково там, на Арене, и что мне приходилось делать ради выживания. Так что я не собираюсь слышать в свой адрес упреки от человека, который мне даже не…

Я не успеваю договорить, когда Гейл вдруг хватает меня за куртку, наклоняется и целует. Не трепетно и нежно как Пит, но сильно, властно и требовательно. Лишь потом, осознав, что добыча не бежит и не сопротивляется, он смягчает поцелуй, растягивает ласку, обнимает. Затем шепчет, прислонив свою голову к моей:

– Ты не представляешь себе, как я ревную.

– Дай мне время забыть все это, – шепчу я в ответ и чувствую, как он кивает головой.

Романтические перспективы – последнее, чего мне сейчас хочется. К тому же тайно встречаться с Гейлом спустя месяц после приезда – большой и неоправданный риск. Да и есть ли в этом смысл? Да, я теперь замужняя женщина. Но жить с мужчиной и рожать детей никогда не входило в мои планы. Так что даже не знаю, есть ли смысл обнадеживать Гейла, если в итоге мне нечего будет ему предложить. И хотя мой брак фиктивный, мысль о том, что я изменю при этом Питу, мучает мою совесть. Так что сейчас я хочу просто покоя.