Текст книги "Месть Атлантиды 2. Королева (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
– А Алаликс − недостойный самец, и ему надо отолвать лысую голову, и еще подвесить за... – напевала девчушка, чеканя шаг, как воительницы Пантер на плацу. Элика непроизвольно закатила глаза.
– Кто ж тебя научил таким словам, мое чадо?
– Это Вилсавия сказала, они с тетей Латимой смеялись и ласстлеливали его чучело из албалета!
...Кассий не появился в ее жизни спустя две зимы. Не сдержал клятвенного обещания. Имела ли она право осуждать его за это? Нет, наверняка, нет. Может, он и сам жалел о своих словах и опрометчивом прощении.
Он был жив. Пульс его крови в ее венах не врал. Иногда эта кровь бурлила, словно океан в грозовые ночи, поднимая бурю противоречивых чувств, сжигая ее тело в огне непроходящего желания близости и единения. Иногда она с этим справлялась, отправляясь на охоту или же на рейд против немногочисленных отрядов уцелевших кассиопейских ополченцев против ее экспансии, безжалостно истребляя или же обращая в рабство. Кассиопейские рабы мужского пола выросли в цене втрое после войны. Иногда брала в постель рабов любовных утех, чтобы погасить пожар плоти, забывая к утру их имена, внешность и ласки, потому что так и не получала основного − душевного единения. Сердце матриарх было навсегда отдано только ему одному. Первой и последней любви. Страдала ли она? Нет. Ей удалось отпустить свои обиды в ту ночь, навсегда прогнав из сердца тьму. Отпустила ли?
Долгие четыре зимы она старалась об этом не думать. Совсем.
...Топот копыт. Заслонив глаза от солнца, Элика пристально наблюдала за двумя женскими фигурами на вороных конях, спешившимися на небольшой площадке. Передав поводья конюхам, величавая брюнетка без возраста и юная блондинка с ликом юной Криспиды, переговариваясь и посмеиваясь, направились к открытому шатру матриарх.
– Латима! Вилсавия! – захлопала в ладошки Фламмия, кинувшись со всех ног навстречу женщинам. Эл прикрыла отрезом шелка заинтриговавший ее свиток папируса и села, вытянув ноги.
Полководица Атланты, ныне посол империи Латима Беспощадная, несмотря на свою веселость, выглядела потрясенной и слегка озадаченной. Элика вопросительно подняла брови, когда смех Вирсавии переключил все внимание на себя.
– Моя королева! – поклонилась изумительно красивая девушка, с ликом, подобным юной богине мира и добра, вытягивая вперед руку с ожерельем, унизанным белыми бусинами знакомой и непонятной на расстоянии формы. – Мое ожерелье воительницы теперь готово!
– Дай! Дай! – завертелась вокруг волчком Фламмия, и ангелоподобная дочь Кассиопеи, улыбаясь теплой улыбкой, ловко надела его на шею малышки. Обняв колени принесшей дар, Фламмия подбежала к матери, демонстрируя ожерелье.
Ровный, блестящий ряд вырванных с корнем передних зубов. Элика закатила глаза. Воинственное бесстрашие Вирсавии уже гремело на всю империю. Повстанцы между собой прозвали ее Мечом Лаки.
Не прошло и зимы, как сестра Кассия в совершенстве овладела каждым видом оружия, превзойдя мастерством многих атланток. Еще полгода − после очередного рейда, в результате которого не дрогнувшей рукой с ангельской улыбкой снесла головы с плеч предводителю диверсионного отряда и двум его близким приспешникам. Школа Латимы не прошла бесследно. Больше ни один поход и набег не обходился без участии Вирсавии, санкционированный Эликой Непримиримой. Ее коварный план, отравить сознание кассиопейской девушки духом свободы матриархального уклада сработал на все сто. Сама Вирсавия, осознав, какая жестокая участь безвольной рабыни ожидала бы ее в павшей империи, пила жизненные удовольствия из самого большого кубка любознательности и независимости, присягнув королеве Непримиримой на верность ради права быть самой хозяйкой своей судьбы. А за жизнь Кассия она простила матриарх абсолютно все.
– Мне пора на покой с такой подрастающей сменой! – возмущенно посетовала Латима, хотя глаза ее смеялись и лучились гордостью за лучшую ученицу и подругу. – Титул Беспощадной скоро перестанет мне принадлежать! Подумать только! Она даже не стала их сразу убивать. Рвала клещами бусины для своего ожерелья, наслаждаясь их криками, как музыкой твоих повелителей таримов (музыкальный инструмент)! И только потом прервала их мучения мечом в сердце!
– Кого-то мне это напоминает, – рассмеялась матриарх. – Точнее, со слов моей матери − тебя в молодости!
– Я тоже хочу лвать им зубы, и чтобы они кличали! – завертелась в танце восхищенная Фламмия, с открытым ртом впитывая разговоры женщин. – Мама, можно я поеду с ними завтла? Ну, мааама!
-Моя ты воинственная принцесса! – рассмеялась Латима, подхватывая малышку на руки. – Давай сделаем так. Я поймаю дядю Аларикса, и мы вместе сделаем тебе ожерелье? Только смотри, Антал одобрил наши планы, но ты должна подрасти, еще совсем чуть-чуть, и тогда мы поедем сразу! Договорились?
– Да!!! Ула! Мама, а я могу плямо сейчас начать подластать, чтобы завтла с ними поехать?
– Дай мне подумать, доченька, – придала лицу серьезное выражение Эл. – Чтобы быстрее подрасти, нужно спать в дневные меры масла также. И кушать все, что тебе принесли.
– Тогда я плямо сейчас пойду спать и кушать! – обрадовалась малышка. Элика сделала незаметный жест служанке и расцеловала дочь в обе щеки. С теплом и умиротворением провожала взглядом Фламмию, которая понеслась со всех ног в покои для сна, так, что служанка Лаксия едва поспевала за юной госпожой.
Вирсавия выглядела абсолютно счастливой.
– Ну, рассказывай, – смилостивилась над ней матриарх, с удовольствием выслушав подробности кровавой миссии по зачистке горных плато от агрессивных ополченцев. Их и без того оставалось ничтожно мало. Скоро эта проблема изживет себя.
Позже Латима и Вирсавия, сославшись на усталость, последовали примеру маленькой принцессы. Лишь только к Элике сон не шел. Пригубив кубок молодого вина, молодая женщина повертела в руках заинтриговавший ее свиток, почему-то опасаясь вскрывать его. Когда же решилась, ее намерение прервало появление дворцовогостража.
– Моя матриарх, прибыла Вольная Спутница Его Величества принца Лэндала!
– Пригласи в сад, – отложив жгущий ладонь свиток, распорядилась Элика. И подумала о том, что в присутствии близкой подруги у нее хватит духу прочесть это зачарованное послание без заминки.
-Элика!
– Керра!
В саду, кроме них, больше не было никого, поэтому необходимость в соблюдении дворцового церемониала отпала сама собой. Подруги обнялись, не скрывая радости от встречи.
– Спокоен ли был твой путь, добрая подруга? Не чинили вам препятствий отряды ополченцев?
– Нет, Эл, все было очень спокойно! Да и с такой охраной никто бы ре посмел на нас напасть. Конечно, Лэндал переживал, требовал удвоить количество охраны. Но тогда бы он сам остался без воинского сопровождения
– В этом я согласна с моим мятежным братом. Ты носишь под сердцем его дитя, и он не переживет, если с тобой что-либо случится!
Леди Керра опустилась на скамью. Декада беременности еще не изменила ее стройную фигуру. В темно-бордовом платье, открывающим ноги, по последней моде Атланты, с рубиновым ободком в каштановых волосах и спокойным, умиротворенным блеском в черных глазах, она не уступала своей величественностью даже Эл. Безжалостным, но обволакивающе соблазнительным обаянием завоевала она сердце Лэндала, как он недавно признался, с первого взгляда. Новое же чувство заполонило сердце Керры спустя зиму, не меньше − и лишь после того, как тень призрака ее снов, Домиция Лентула, не освободило ее истерзанную душу. К тому времени Лэндал окончательно потерял голову от любви, забросив свой многочисленный гарем и гася пожирающий огонь невзаимности в набегах на земли обратного побережья океанов.
Керра была категорична и непримирима. Гарем − распустить. Никак иначе. Принцесса в его сердце должна быть одна. Точка. Но, неожиданно для всех, это одобрила даже Лаэртия, которую не смутило недостойное происхождение северянки. Экс-матриарх полюбила долгие беседы с Говорящей с Миражами, во время которых однажды, по ее словам, получила возможность сквозь века и эпохи поговорить с любовью всей своей жизни. Отцом Эл. И, в свое время, со вселенской мудростью подвела Керру к мысли, что ее сын и она предначертаны друг другу судьбой.
Иногда качала головой даже Элика, до которой доходили слухи, как безжалостно расправлялась лучшая подруга с соперницами во имя любви к ее брату. Но сейчас все было в прошлом − Керра прочно заняла пьедестал в сердце Лэндала, и впервые ее брат был по-настоящему счастлив. Чувство непрекращающейся эйфории билось отголосками в ее душе, помогая свернуть горы, если понадобится, одним движением ладони.
– Что это? – подалась вперед Керра, и рубиновые змейки в ее ушах заколыхались в такт движению. Ее взгляд был прикован к тому самому письму. Луч солнца как раз упал на него, и по тени шатра затрепетали радужные блики света, преломленного в гранях кристаллов пустыни. Добыча этих камней была налажена и поставлена на поток, но все равно, Керра, у которой их было также в избытке, всегда по-женски восхищалась ими. Конкуренцию в этом ей могла составить лишь Ксения Несравненная. Правда, не так давно ее обуревала иная страсть − построение Вольного Союза с принцем Нортии, властелином северной земли.
Элика сжала свиток в ладони.
– Что-то красивое. Еще не дошла до него, – черные глаза северянки сверкнули. Кого матриарх пыталась обмануть? Прорицательницу?
– Ну, если это государственная тайна, я могу пока освежиться в бассейне, – лукаво подначила Керра. – Или ты чего-то остерегаешься?
– Вот еще! – беспечно отозвалась Эл, уверенно вынимая скрученный папирус из драгоценной тубы. – Меня саму снедает любопытство, чьей же империи принадлежит этот красивый герб. Произведение искусства!
Белоснежный папирус, черные оттиски литер, выведенные каллиграфическим почерком. От него словно повеяло мнимым холодом снегов и искрящегося солнца одновременно. Усмехнувшись, Элика принялась за чтение. Лишь когда ее цепкий взгляд дошел до подписи, моргнула, не веря своим глазам. Подписи не было. Было имя. Ранг. И прочерк.
Кровь отхлынула от ее лица. Папирус полетел в сторону.
– Эй! Эл, ты чего? – потрогала ее за плечо Керра.
– Я не понимаю! – выдохнула матриарх, потянувшись к кубку с водой. Керра, развернув брошенный свиток, пробежала его глазами, не в состоянии скрыть изумления.
– Сей дарственной я передаю земли Эликии, что лежат за горным хребтом Алагетских гор, что на расстоянии семи световых круговоротов от Земель Белого Безмолвия, великой матриарх Атланты Элике Непримиримой в знак беспредельного уважения и пропозиции мира... Подпись... Означает принятие во владение... Тут твое имя... – Керра опешила. -На обороте Карта... Смотри... Эликия? В честь твоего имени?
– Он сдержал свое обещание... – прошептала Элика. – Пусть не в оговоренный срок, но все же...
– Тут еще один документ!
– Прочти, Керра...Будь добра...
– Прости. Сама. Это личное...
Дрожащей рукой Эл развернула второй свиток.
"Отрада моего сердца, моя атланская девочка, пульс моей крови, моя самая яркая звезда ночных небес, мое дыхание, удержавшее меня на краю пропасти! Я не сдержал данного тебе обещания. Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь? Но я бы не посмел принести тебе в дар Землю одних только белых снегов, лишенную жизни бесплодную пустыню. Возведение дворцов, домов и храмов Лаки заняло гораздо больше времени, чем предполагалось заранее. Прими этот дар от всего сердца, потому что я сделал это лишь для тебя одной. Зимы войны с местными воинственными племенами завершились нашей победой. Мой бывший народ, прибывший из Спаркалии, где удалось переждать войну, принесет тебе присягу так скоро, как пожелаешь ты сама, и это только их выбор. На новой земле нет места диктатуре более.
Не спрашивай, как мне удалось проникнуть на земли потерянной ныне мною империи. Одно твое слово, и меня не будет в живых, я это осознаю, но я не могу противиться желанию увидеть тебя вновь, даже если сама смерть после этого опустит мои веки. Просто знай. Каждый день, на закате солнца, за половину меры масла до появления первой звезды востока я ожидаю тебя в храме Лаки, где произошла наша последняя встреча. Один. Но от тебя я не прошу подобного великодушия. До исхода цикла Фебуса я всегда буду там, покорный воле богов, ожидать твоего прихода. Моя королева. Свет моего солнца, мрак моей ночи..."
– Не спрашивай, – Керра отвернулась. – Ты никогда не слышала меня. А я всегда знала, что вы будете вместе. Задолго до войны...
**************
Приглушено сияние неполного Фебуса. В белом луче ночного светила пляшут затейливый танец мелкие частички пыли, кружат вокруг отполированного алтарного камня. Свечи вокруг погашены, не нужен их режущий глаза свет сейчас. Как и слова. Как и прошлые обиды. Как и неподъемная плита прошлых ошибок, которая сейчас превратилась в пыль. Только новая история. С чистого листа. Как и должно было быть... Волею богов или испытанием временем, которое не смогло ни погасить любовь, ни похоронить под обломками мраморных плит.
Эти объятия еще меру масла назад были яростными, неистовыми, сжимающими до боли со всей силой нерастраченной страсти, усугубленной долгой разлукой. Сейчас же от их нежности плавится реальность. Стены пали. Прошлого нет.
Мужчина, оторвавшись от поцелуя пряди черных волос доверчиво прижавшейся к нему женщины, заботливо укрывает ее обнаженное тело плащом цвета снега горных вершин. Ее же смуглая кожа словно светится в темноте на контрасте с ледяной белизной ткани.
– Ни в одних источниках не нашел названия этой земле после твоей экспансии, – с придыханием произносит он. – Как ты ее назвала?
Девушка жмурится от удовольствия. Ее тонкие пальчики пишут замысловатые узоры на его груди.
– Кассиопея, Касс. Неужели ты думал по-иному?
Он доволен ответом. Он, вообще, счастлив от того, что история близится к своему логическому завершению по обоюдному согласию. И что любимая женщина его не оттолкнула и не стала играть в никому не нужные игры с его сознанием.
– Моя дочь похожа на меня?
В глазах девушки пляшут веселые искорки. Она медлит с ответом. Не потому, что давно забытое чувство сладкого сопротивления своему мужчине будоражит ее кровь. Она впервые за долгие пять зим, начиная с того самого момента, перевернувшего ее жизнь с ног на голову, счастлива по-настоящему. И хочет продлить это мгновение, хотя прекрасно понимает − ему теперь никогда не закончиться.
– У нее твои глаза. И твоя хватка. Я однажды лишусь своих прекрасных волос.
– Я бы жизнь отдал, чтобы взять ее на руки и увидеть ее глаза...
Договорить не успевает. Рывок нежных пальчиков, острые ноготки вонзаются в кожу груди в области сердца, молниеносным росчерком рисуя такой знакомый символ. Литера А. Мелкие капельки крови тотчас проявляют этот рисунок. Царапина не глубокая.
– В..би тебя Лаки, Касс, – бесстрашно произносит девушка прямо во владениях вышеупомянутого бога, ничего не опасаясь. – Если ты заставишь ее расти, не познав отца... Подобно ее матери в свое время...Если однажды, упаси Лаки, на ее пути появится мужчина, подобный тебе, а ты не сможешь ее уберечь от того, что сделал с ее матерью... И еще раз исчезнешь из моей жизни на долгие четыре зимы... И позволишь мне тебя отпустить, не препятствуя... Я сама убью тебя!...
