Текст книги "Месть Атлантиды (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)
– Нет, Эл. Оставь это себе. Я понимаю, что тебе... Больно вспоминать о том, от кого этот подарок, только... Пообещай, что снимешь его уже дома, потому что, помимо моего разрешения на проезд по землям Кассиопеи, это оградит тебя от проблем в пути... Если такие возникнут.
– Хорошо, Касс, – она задыхалась. Горло сжало в тиски непонятного предчувствия и сожаления. – Я сниму это по приезду.
–Я больше никогда тебя не увижу? – Кассий избегал смотреть ей в глаза. Элика, взяв себя в руки, заставила собственный голос звучать уверенно.
– Нет. Слишком много боли. Слишком. Я не смогу этого забыть.
– Я люблю тебя, – тихо произнес Кассий.
Эл закрыла глаза, понимая, что это было правдой.
Наверное, она знала об этом чуть ли не с самого начала. Такая ненормальная одержимость не могла иметь обычного логического объяснения. Настоящая любовь была вовсе не тем беззаботным и красивым чувством, которым ее пытались показать в своих творениях сказатели и поэты обоих империй. Очень многие были рады этим обманываться, ждать этого дара небес чуть ли не с самого рождения, взяв за основу лишь его светлую сторону... Но никогда любовь не была на стороне одного лишь света, тьма следовала за ней неотступным спутником. Разве у Элики было мало примеров перед взором? Взять даже ее мать... Не то, чтобы она всерьез воспринимала шокирующие откровения Латимы Беспощадной, когда та с удовольствием расписывала историю Лаэртии и Дмитрия Иноземного. Но если хотя бы часть сказанного ею была правдой, ее отец прошел чертоги Лакедона не раз ради любви матриарх и права быть с ней рядом. Даже прекрасная, но яростная и непримиримая Латима разбила в свое время вдребезги сердце молодому императору Спаркалии Фланигусу, который, отчаявшись добиться ее взаимности, позже подослал наемных убийц в ее гостевые покои... Оба погибли, не успев даже приблизиться к первой советнице и лучшей подруге матриарх Справедливой, все обошлось тогда. Любовь властьимущих была жестокой и даже кровавой. Ей ли теперь было это не знать?
Злость и отчаяние от такого положения дел завладели девушкой, вытесняя остатки неловкости, сожаления и робкого желания поцеловать на прощание влюбленного в нее мучителя. Она разжала пальцы, поняв, что все же неосознанно сжала его ладонь.
– Любишь? – ее беспощадный звонкий смех разнесся по залу злобной музыкой. – Что ж, мне остается только пожалеть того, кого ты ненавидишь!
Убитое выражение его лица было самой сладостной картиной из всех, что ей когда-либо приходилось видеть.
– Прощай, с тобой было даже неплохо... Временами, —Элика развернулась и направилась к ожидавшему ее брату. Лэндал не мог знать сути их разговора, но, вглядевшись в растерянно-довольное лицо сестры, криво усмехнулся Кассию, который так и не сдвинулся с места.
–Я хочу поскорее уехать отсюда, – принцесса обвела взглядом зал в надежде увидеть Керру. Но верная подруга так и не вышла проститься с ней. Да и знала ли она о скором расставании? Элике не хотелось думать, что она ее в чем-то осуждает. Наверняка Лентул именно так и поспешил изложить ей все положение дел, выставив Кассия жертвой. Но, учитывая отношение северянки к принцу, она должна была только порадоваться...
Элика отбросила идею искать ее по многочисленным комнатам дворца. Все, что было важно, она ей уже сказала. Вырваться, сбежать отсюда прочь − только это сейчас имело значение.
– Конечно, Эл, – Лэндал еще раз сжал сестру в объятиях, перед тем как увлечь за собой к выходу.
Девушка даже не обернулась, покидая свою недавнюю темницу и тюремщика. Солнечный свет ослепил всего на миг, лазурное небо ласково улыбнулось, вновь приветствуя как равную, свободную, лишенную якорей в виде страха, вожделения и невысказанного, убитого на этапе зарождения желания остаться рядом... Вдохнуть этот воздух свободы полной грудью.
Его любовь, самая крепкая клетка. Которая сначала сжимала ее в тиски, грозя переломить хребет, потом стала свободнее, со временем даже приоткрылась совсем не намного, но осталась по-прежнему именно темницей. Только казалось, что ее прутья условны. Жестокая иллюзия.
С ним она могла потерять весь контроль и даже не заметить этого. Войти за ним в тьму его тайных желаний, к которым не стоило подходить и близко, не то что прикасаться! Принять эту тьму и никогда больше не вернуться к себе прежней.
Она просто разучилась дышать...
Совсем не пекло жаркое солнце, медленно склоняясь к горизонту, совсем не давила свинцовой тяжестью раскаленная жара близлежащей пустыни, совсем не раздражал ветер, трепавший ее темные волосы, которые она каждый раз обещала себе заплести в косы, но так и отказывалась от данного себе обещания. Ведь трудно ему будет ухватить ее за стянутые в узлы волосы... С Аминой даже попрощаться не вышло, какая жалость, две женщины, смягчившие ее время пребывания в Кассиопее в силу своих возможностей, даже не сразу узнали, что она уезжает... Такие разные, кассиопейка, добрая, сочувствующая, деликатная, и северянка, покровительствующая, рассудительная, гордая... Ей будет очень не хватать их обоих. Больше не за кем из этой варварской страны она скучать не будет.
– У него хватило наглости упрашивать тебя остаться? – вырвал Элику из задумчивости голос Фабии. – Удивляюсь, как ты сдержалась, чтобы не двинуть по его смазливой физиономии! Я бы на это с удовольствием посмотрела.
– С врагами тоже можно прощаться достойно, – отмахнулась принцесса. – Да и не пристало будущей королеве хлестать кого-либо по лицу. Это привилегия надсмотрщиков за рабами.
– Он был сильно жесток с тобой? Или все же не достаточно, раз ты его простила? Я услышала обрывки фраз при их разговоре с Лэндалом. Он действительно... Поднял на тебя руку? Я думала, он после такого распрощается с жизнью прямо там...
– Я все расскажу тебе, Фаби, – устало выдохнула Элика. – Но чуть позже.
– Нам стоит сделать привал? – спустя несколько мер масла осведомился Лэндал.
Элика прекратила расспрашивать подругу о жизни в империи в ее отсутствие и неопределенно повела плечами.
– Как бы я не хотела поскорее выбраться из этих земель, но вы очень долго в пути, и практически без отдыха. Поэтому, полагаю, стоит.
– Госпожа милосердна! – прошептал Антоний, бросив на принцессу почти влюбленный взгляд. Он больше остальных изнывал от жары пустыни. Крассий держался, как и Фабия, но красная сеточка в глазах без слов выдавала их усталость.
Четверо атланских воинов быстро отыскали небольшую рощицу пальм в радиусе километра. Лэндал велел разжечь костер, в большей мере лишь для того, чтобы заварить эликсир кофейных зерен, придающий силы. Элика без аппетита сжевала тонкую лепешку и несколько цитрусовых плодов.
Уже совсем скоро она будет дома... Там ей удастся без проблем вычеркнуть из памяти кошмар своего пребывания в Кассиопее.
Солнце пересекло горизонт. Закат не произвел на девушку особого впечатления − после огненного вихря Лазурийской пустыни он был самым заурядным. Кофе придал бодрости, и, посовещавшись, атланцы приняли решение скакать всю ночь напролет, а следующий привал сделать в изматывающие жаркие часы полудня. Фабия взахлеб рассказывала Элике о последних соревнованиях по метанию копий в легионе Тигриц, когда Адикт, легионер сопровождения, обогнал их, став на пути.
– За нами кто-то едет. Наверное, стоит уйти с дороги?
– Дай мне оружие! – почувствовав неладное, Элика велела кортежу остановиться и спрыгнула с лошади. – Все равно, что. Меч оставь себе. Мы не станем прятаться в барханах. У нас документы с печатью принца и царицы Кассиопеи. Разбойники, насколько мне известно, редко вершат свои черные дела в такой близости от столицы.
Удлиненный кинжал уверенно лег в ее руку. Фабия, обнажив меч, повернулась, вглядываясь в горизонт. Даже Крассий, прирожденный дипломат, лишенный военной подготовки, уверенно схватил копье, не собираясь оставаться в стороне от возможной опасности.
Миг, и она могла разглядеть вдали пятерых всадников. Они даже не пытались скрыть свои цвета.
Кассиопейцы. Страшная догадка промелькнула в сознании Элики.
Никто не собирался ее отпускать. Кассий обманчиво позволил ей уйти, перед этим попытавшись остановить фальшивыми признаниями... Не вышло... И он решил действовать более радикальными методами...
Чем думала матриарх, посылая брата в эту варварскую, жестокую страну с мирной миссией?! Кого она пыталась остановить от расправы своей дипломатией?! Кассий просчитал все наперед. Резко. Безжалостно. Не без участия Лентула, который наматывал сопли на кулак в просьбах не разбивать сердце принцу, а на самом деле...
Почему она не могла читать между строк всю глубину его беспощадности, интриг и подлости? Отчаяние сжало горло. Холодный расчет. Убить всех ее спутников... Цвет Атланты... Выдать происшедшее за нападение разбойников в пути. Только чтобы получить ее...
Элика приложила руку к груди. Сомнений не было. Пятеро воинов, во главе с Марком, без предупреждения ринулись в атаку. Сердце разрывалось. Как она могла хоть на миг поверить в честность этого монстра?! Вспомнилась отвергшая Фланигуса Латима. История повторилась...
Интересно, если она сдастся без боя, ее спутников оставят в живых?
Она знала ответ. Нет. Не оставят. Убьют без промедления, чтобы замолчали навеки, унесли с собой в чертоги Антала тайну ее жестокого повторного похищения. Чтобы никто не мешал больше Кассию держать ее в своих руках, и больше не в качестве королевы Кассиопеи... Нет... Она понимала это слишком четко. Ее жизнь превратится в ад с этого самого момента. Цепи и метка раскаленным железом будут наименьшими из ее страданий, если он снова ее захватит.
Ярость переросла в отвагу и беспощадность. Живой она ему не достанется. Пусть ее кровь окрасит его руки... Пусть произойдет то, что должно было произойти изначально, но чего ее лишили в свое время. Зеленые глаза вспыхнули яростью загнанной разъяренной хищницы, готовой дорого продать свою жизнь. Ледяной, жуткий смех вырвался из сжатого в тиски горла. Кассия нет среди этой оравы... Их даже воинами назвать нельзя... Пятеро. Конечно же. Большой отряд привлек бы много любопытных глаз, а впятером – самое то, чтобы сохранить в тайне преступление...
– К бою! – закричала принцесса, когда расстояние между ними и всадниками сократилось до десяти локтей.
Марк издевательски рассмеялся, направив вороного скакуна прямо на нее. Эл едва увернулась от его копыт, полоснув кинжалом круп коня, впрочем, не сильно глубоко. Краем глаза заметила искаженное почти варварской гримасой личико Фабии, которая, сделав сальто в воздухе, приземлилась чуть ли не на голову второго кассиопейца. Миг, и его голова запрокинулась, из рассеченной шеи фонтаном брызнула кровь. Конь сбросил мертвого седока, захрипев, встав на дыбы от запаха крови.
Марк, спрыгнув на землю, осклабился, и, найдя взглядом Элику, обнажил свой меч, пошел прямо на нее. Принцесса, проклиная про себя тонкий кинжал, не столь сильное оружие в борьбе с противником, стремительно повернулась , задев ногой песок, поднимая его в воздух веерной раздачей.
– Атланская сука! – взревел ослепший на миг легат Кассиопеи.
Воспользовавшись этим, Элика, увернувшись от занесенного над головой меча, в три прыжка преодолела расстояние до убитого Фабией воина, выдернув из его скрюченных в предсмертной агонии пальцев тяжелый меч. По правую руку Лэндал сцепился в рукопашной схватке с противником, Крассия нигде не было видно, а Антоний, похоже, забавлялся, парируя атаки самого молодого из нападающих.
Еще один, заметив принцессу, обнажил свой меч и с яростным воплем понесся в ее сторону. Придурок, успела подумать Элика, со всей силы метнув кинжал ему в голову. Но смельчак ловко увернулся от ее броска, и Элика ощутила себя зажатой с обе ихсторон. Марк уже успел восстановить зрение. В отличие от собрата по оружию, он не спешил. Ненавистная, злорадная улыбка играла на его губах, когда он уверенным шагом направился к принцессе, легко вращая в руке меч. Тяжелый, непривычный для ее женских рук. Элика запоздало осознала, что не сможет дать ему отпор с такой же легкостью.
Принцесса резко обернулась, с намерением заколоть первым отчаянного смельчака, но ее опередила Фабия. С воинственным криком атланских амазонок она кинулась ему в ноги, пресекая бег, и мужчина рухнул лицом в песок у ее обнаженных ног. Со смехом победительницы девушка всадила меч в его позвоночник, безжалостно прокрутив вокруг оси.
Марк переменился в лице. Гибель воина из его отряда от руки девчонки словно прорвала плотину его злорадной невозмутимости. И без того красные от песка глаза еще сильнее налились кровью, на скулах заиграли желваки. Страшная догадка – что он и не собирался доставлять ее к Кассию живой – пронзила ее сознание. Ему куда проще будет списать ее гибель на сопротивление в ходе поединка.
– Рабская тварь, – сплюнул легат, занося меч над ее головой. – Тебе следовало принять свое существование в его цепях, с меткой рабыни на плече! Но теперь у тебя никакого шанса. Отправляйся к Лаки, атланское отродие!
Эл вскинула голову, достойно встречая острие меча, которое спустя мгновение неминуемо должно было проткнуть ее грудь, тем самым избавив от незавидной участи... Как знать, может, это было к лучшему... Жизнь не пронеслась перед ее глазами в ускоренном порядке, страх не сковал ее тело ледяными кандалами, промелькнуло лишь сожаление о том, что жизненный путь оборвется столь нелепо на пороге свободы, которая поманила и испарилась жестоким миражом... Рука воина рассекла воздух, поднимая меч, чтобы сей же миг поразить им ее сердце...
Она не сразу поняла, что же именно произошло в этот момент. Ощутив спиной горячий песок пустыни, лишь успела подумать, почему вместо боли почувствовала тяжесть на своем теле. И лишь ощутив на руках и груди кровь... Чужую горячую кровь, осознала все с потрясающей ясностью.
–Фаби!!!
Забыв обо всем, она вскочила на ноги, заметив, но до конца не осознав, что Лэндал вступил с Марком в поединок на мечах, отвлекая его внимание. Фабия всхлипнула, выпустив струйку крови из уголка рта, и недоуменно уставилась на принцессу.
–Элика, забери его Лакедон… Он... Убил... Меня?
В груди воительницы зияла кровавая, несовместимая с жизнью рана. Кровь залила кожу ее легких лат, практически не защищавших в бою. Огромные голубые глаза все еще недоверчиво смотрели на принцессу, словно ожидая, что та опровергнет жестокую правду.
Мир рухнул. Беспощадный закат пустыни, звон мечей, приглушенные крики, ржание и топот обезумевших от крови лошадей – все перестало иметь значение в этот безжалостный момент. Элика подошла к своей подруге и упала на колени в остывающий песок, окрашенный кровью, казавшейся черной в красках догорающего заката.
– Ты... Жива... – захлебываясь в крови, с трудом произнесла Фабия. – Отомсти... За меня...
– Нет!!!– рыдания сжали грудь принцессы. Она обхватила руками тело подруги, укачивая, словно ребенка, ее слезы, хлынувшие потоком, смешивались с кровью, но это уже не могло спасти жизни девушки, закрывшей ее своим телом от смертельного удара. Фабия умирала.
– Х… холодно... – кровь заливала ее подбородок, а голубые глаза медленно тускнели, отпуская жизнь.
– Я согрею тебя... – рыдала Элика. – Только не уходи... Ты должна быть со мной... Со мной, когда я буду вершить эту месть... Слышишь?! Не засыпай... Умоляю тебя…
– Не... Спусти ему с рук... – последнее, что произнесла бесстрашная атланка. Ее глаза закрылись, по телу пробежала смертельная судорога.
Элика разрыдалась над телом подруги, не замечая ничего вокруг. Укачивая, успокаивающе поглаживая, отпуская куски расколовшегося от потери сердца в свободное плавание. Не понимая в своем горе, что Марк и оставшиеся трое воинов, один очень сильно раненый, прекратили бой и бросились врассыпную к своим лошадям. Не слыша топота копыт приближающихся всадников, которых явно было больше. Умом понимая, что уже не сможет оказать сопротивления, сломленная, морально разбитая, лишенная сил. Словно в полусне, накрыла ладонью глаза погибшей подруги, за одну улыбку которой была бы готова сейчас вынести весь ужас неволи снова. Автоматически прошептала слова ритуальной молитвы.
–Антал милосердный, прими дух воительницы твоей, сложившей голову в неравном бою за отвагу и свободу нашей империи, и проведи ее в путь по светлым чертогам умиротворения и покоя в дар за ее преданную тебе оборвавшуюся жизнь!
–Элика!
Такой знакомый голос... Неужели и он был среди них? Принцесса подняла глаза. Домиций Лентул соскочил с лошади, с ужасом глядя на погибшую Фабию. Отряд из десяти кассиопейцев за его спиной потрясенно взирали на поле сражения. Лэндал, Крассий, Антоний и трое воинов, обнажив мечи, были готовы дать бой незамедлительно. Только Марка и тех, кто приехал с ним, нигде не было видно.
Отчаяние и боль пронзили сердце молодой девушки. Поднявшись с колен, Эл утерла горькие слезы, бесстрашно улыбаясь Домицию в глаза, распрямляя грудную клетку, чтобы ничто не мешало ему бить, тем самым оберегая от участи рабыни в руках жестокого зверя, что было во сто раз хуже смерти.
– О, я знала, что Кассий пошлет убийц... Но не знала, что самого жестокого!
– Кто это сделал? – советник Кассиопеи, казалось, не слышал ее слова. Его лицо замкнулось, он не мог отвести взгляд от тела Фабии.
– Ты, – ответила Элика. – Ее кровь на ваших руках. Знаешь, Лентул, она никому не хотела зла! Она не убила никого в своей жизни лишь ради прихоти и зова крови. Это ты... Вы вместе убили ее!!!
–Элика, он ничего не успел с тобой сделать? —Лентул хотел было обнять ее, но Лэндал угрожающе обнажил меч, делая шаг вперед. Принцесса расхохоталась ему в лицо. И у всех, кто присутствовал сейчас на недавнем поле сражения, кровь застыла в жилах от этого истерического, жуткого смеха.
– Лучше убей меня сразу, я не вернусь в его цепи... – продолжала смеяться принцесса. Домиций проглотил ком в горле. Ее смех был началом чего-то страшного. Невообразимого. Темного.
– Эл, в какие цепи? Ты свободна! Что ты такое говоришь?!
– Цена этой свободы у моих ног? – смех замер на губах девушки. – Вы не люди. Вы именно те, от звания которых пытаетесь бежать. Варвары. Разрушители. Подлая раса. Передай это своему принцу, слово в слово. Это война, Домиций. Вы не приняли руку мира. Так тому и быть!!!
–Элика, это все неправда! От первого до последнего слова! Кассий бы никогда...
– Всегда, – тихо ответила Эл. – С самого начала.
Колючие звезды зажглись в черном небе, невеселое послесловие жестокого дня. Элика, сорвав с шеи кристалл слезы пустыни, опустила его на грудь Фабии.
– Оно тебе понравилось, я помню. Покойся в мире и покое, моя почившая соратница, моя верная подруга, и знай, что каждую каплю твоей крови я верну сторицей!
В пустыне тела погибших воинов обычно не предают земле. Оставляют прямо на песке, на том же месте. На потеху шакалам, гиенам и грифам. Варварство? Необходимость? Элика была против этого нечеловеческого ритуала. Но все, что она могла сделать для подруги − это срезать пряди ее темных волос, дабы предать земле Атланты, и настоять на сооружении могилы. Ветер наметет бархан, скрывая ее от диких животных, даря покой и прохладу под этим беспощадным солнцем...
Кассиопейцы осторожно, словно опасаясь убитую горем атланскую принцессу, разрывали песок, чтобы соорудить могилу и отправить Фабию в последний путь. Они выглядели слегка озадаченными тем, что тут разыгралось до их появления, хотя какая теперь была разница? Не собирались нападать, хорошо, но их участия и фальшивых заверений с нее было достаточно.
Мужчины быстро засыпали яму с телом атланки остывающим песком пустыни. Элика обессилено упала в объятия Лэндала. Принц имел долгую беседу с Лентулом, и сейчас выглядел, по меньшей мере, растерянным.
–Элика, милая, они утверждают, что это страшное недоразумение, – прошептал он. – Позволь им сопроводить нас до границ империи.
– Нет, – Эл обратила взор к небу и вновь громко рассмеялась. – Слышишь, Фаби? И ты, Лаки! Я подарю вам их головы уже совсем скоро!!! Клянусь, моя месть свершится... Как вы того и хотели!
Колючие звезды. Холодная тьма. И обратный отсчет. Кассиопея сама расписалась в своей непримиримости, беспечно растоптав ногами хрупкие песчаные замки негласного тайного соглашения о молчании. Пусть не сейчас, но уже в скором будущем этой империи придется жестоко заплатить за подобное вероломство.
Но Элика сейчас не строила никаких планов мести, прекрасно понимая, что ее воспаленный разум должен остыть достаточно, чтобы принять взвешенное и объективное решение.
Я отомщу. За каждую пролитую мной каплю слез и крови. За каждый момент моего унижения и твоего восторга, за все то, через что ты почти силком протащил меня в начале нашего пути. За каждый стон твоего удовольствия и каждую каплю своего семени в моем теле ты ответишь стонами боли, самой сладкой музыкой для моих ушей. А за каждый мой оргазм, в котором я задыхалась, теряя себя, ты будешь захлебываться в собственной крови, как не столь давно малютка Фабия. И крови будет много, видит Антал, я честна, прежде всего, с собой, и удовольствия было очень много...
Но сейчас ее руки были связаны усталостью, горем и безысходностью. Все это только предстояло.
Впереди ждала Атланта...
ЧАСТЬ 2
Королева
Предисловие.
Антарктида. Наше время.
Из найденной на месте раскопок предполагаемой территории Кассиопеи и Лассирии старинной летописи, приблизительно датированной III веком до начала исчисления.
(наиболее достоверная расшифровка)
"Тьма пала на землю, прогоняя прежний мир, неся с собой хаос, боль и разрушение. Люди в отчаянной мольбе воздевали руки к небесам, призывая Эдера вмешаться в ход неожиданно вспыхнувшей войны. Жертвенные костры полыхали вдоль границ империи, днем и ночью, озаряя мрак всполохами кровавого зарева; Дети, старики и женщины в слезах покидали обреченную их же богом Кассиопею, отправляясь в изгнание в неизведанные края, опасаясь мучительной смерти и неволи; и бедняки, и купцы, и правящая аристократия были сплочены перед лицом всеобщей опасности, держались неотступно друг подле друга, уповая лишь на помощь небес... Но безмолвные небеса молчали. Серый смог упал на город от беспрестанно горящих костров с подношениями богам. В глубоком отчаянии была санкционирована религия, возносящая Лаки как равного и достойного, жертвенных костров стало гораздо больше, но боги забыли свой народ, в глубоком молчании восседая в небесных чертогах и невозмутимо наблюдая за началом хаоса на сей цветущей земле. То и дело вспыхивали восстания против новопровозглашенного правителя Кассия Кассиопейского, были в империи те, что усматривали его вину в том, что прекрасная, златокудрая матриарх Атлантиды Лаэртия Справедливая, адепт мира и соглашения, сложила свои полномочия королевы, передав бразды правления дочери, прекрасной деве, отмеченной печатью бога Антала, нареченной впоследствии Эликой Непримиримой.
Сильнее ее жестокости и непримиримости была лишь ее красота; Тем, кому посчастливилось узреть ее лик и остаться в живых, говорили, что сама воительница Лаки снизошла на землю, дабы исполнить его волю; Прекрасна, как ночь, с длинными волосами цвета самой тьмы, с большими, словно омуты, глазами, в которых полыхает зеленое пламя, грозя сжечь до основания... Она не признает иных одеяний, кроме черной кожи, иногда инкрустированной солнечным металлом. Она бесподобно владеет мечом, арбалетом, кинжалом, но никогда не расстается с длинным кнутом, которым управляет лучше обученного этому искусству с детства кассиопейца. На поле брани прекрасная дева непобедима и беспощадна, хотя есть очевидцы, которые утверждают, что она никогда не отпускает павших врагов в путешествие по чертогам смерти без ритуального напутствия, но в этом единственное ее проявление милости. Почти всегда неотступно рядом с ней единоутробный брат, также отмеченный благосклонностью бога, и стратег ведения боя, столь же опасная и ожесточенная, прозванная еще при матриарх Лаэртии Латимой Беспощадной...
Чем правитель Кассий прогневил Элику Непримиримую, не ведал никто; находились те, что утверждали, что прекрасная дева едва не стала супругой правителя, что она одна держала себя с ним на равных и с достоинством, и даже благодаря ей некогда снизились поборы и налоги на торговлю, а так же были отменены некоторые законы, ущемляющие права граждан. Но все это было в прошлом.
Хаос захватывал империю, горела земля под легкой поступью прекрасной, но жестокой Элики Непримиримой и ее легионов, но никто не ведал, почему мирная и величественная Атланта бросила вызов Кассиопее, объявив войну и перейдя в наступление в ту же декаду зимнего солнцестояния; Вся военная мощь империи была не в состоянии отразить атаку атланских воинов; слухи о всесильном оружии, работающем на энергии солнца, ширились по империи, сея панику и отчаяние, заставляя людей в ужасе бежать с земель империи, искать убежища в неприветливых землях Белого Безмолвия.
Рассудительная Спаркалия, до того исповедующая принципы абсолютного невмешательства, в этот раз не осталась в стороне; поддержка морского флота под руководством самого императора Фланигуса стала зыбкой надеждой Кассиопеи если не на победу, то на отражение атаки Атланты как минимум..."
Дмитрий оторвался от рукописи, прочтению и расшифровке которой уделил больше двух недель, и залпом допил остывший кофе. Здесь, в ледяных снегах Антарктиды, любой горячий напиток остывал за считанные секунды. Всполохи северного сияния озаряли гладкие белые стены полярной археологической станции, прекрасная fata morgana этого ледяного, неприветливого мира. Минус 60 по Цельсию за окнами станции. Зима. 31 декабря...
– Готово! – Таир, молодой, подающий надежды ученый и большой энтузиаст, влетел в комнату, принеся с собой ледяную морозную свежесть с улицы. – Там, это... Дмитрий Максимович... Старый год бы проводить...
– Иду, – Дмитрий выхватил из его рук глиняную таблицу, еще один бесценный артефакт, значения которого так и не могли понять. До тех пор, пока Таир не выдвинул гипотезу, что это картина.
Так и оказалось. Ступени сложнейшей углеродной очистки, спектральный анализ, лазерная обработка... Молодой ученый последний раз окинул взглядом свою работу, и вдруг, забавно открыв рот, изумленно уставился на своего босса. Перевел взгляд на глиняной пласт и присвистнул от восхищения.
На Дмитрия смотрел изысканно, тонко выполненный протрет девушки. Археолог расхохотался.
– О, она тебе не по зубам, дитя Кавказа. Есть версия, что именно эта красавица уничтожила великую Кассиопею... И кто знает, что еще в придачу. Ее боялись самые великие мужи Древнего мира, и, полагаю, было за что. Не самая милая кандидатура, чтобы познакомить с мамой, правда?
– Я н.. не об этом, – Таир забавно указывал пальцем прямо в лоб Дмитрия. – Я просто никогда не видел...
– Такой совершенной красоты? – Дмитрий усмехнулся. – Понимаю. Это самая прекрасная раса из всех, что когда-либо жили на земле. Не спрашивай, откуда мне это известно, просто поверь.
– Да нет же... – молодой ученый наконец-то сформулировал свою мысль. – Я просто никогда не видел, чтобы... Двое людей... Были так похожи друг на друга!...
Глава 1
– Такое тело Антал создавал для наслаждения, для боя, но уж никак не для боли и страдания! Почему он так яростно восстает против своей участи? – сжала губы Ксения, непроизвольно вздрогнув от резкого звука рассекающей воздух плети с семью хвостиками, с вшитыми металлическими шариками на ее концах, которые неминуемо раздирали кожу в кровь, причиняя мучительную боль.
Элика, потягивая эликсир кофейных зерен, расслабленно возлежала на скамье подле старшей сестры, наслаждаясь ласковыми лучами нежаркого вечернего солнца, пением птиц, дуновением легкого бриза и, чего уж отрицать очевидное, шипением избиваемого раба. На ее губах играла презрительная, равнодушная к чужим страданиям улыбка, а зеленые глаза со смесью интереса и злорадного превосходства скользили по крепкой фигуре наказуемого.
К ним медленно, склонив голову, приблизился... Подплыл... Обсидиановая статуя, недавний фаворит Ксении, чернокожий атлет, преклонил колени, протянув поднос с виноградом и устремил взгляд в землю.
– У госпожи Элики устали ноги, помоги ей, – цинично бросила Ксения, не удостаивая его взглядом. Она осталась недовольна увиденным − чернокожий раб с сочувствием поглядывал на собрата по несчастью, растянутого за руки цепями на столбах для порки.
Элика вытянула длинные ноги, слегка уставшие от непривычно долгой скачки по окрестностям владений старшей сестры, ощутила прикосновение сильных пальцев, разминающих ее горящие ступни. Восстановить прежнюю выносливость ей удалось быстро, но девушка не щадила себя ни на миг, давая себе порой нереально тяжелые нагрузки, тренируя свой дух и тело. У нее были на это довольно веские причины. Матриарх теперь могла не только гордиться, но и восхищаться своей дочерью.
К пальцам на ее ступнях добавился язык мужчины, и девушка зажмурилась от удовольствия и ранее неведомого ей чувства опьяняющей власти. Впрочем, долго эта приятная эйфория не продлилась. Протяжный стон вырвал ее из сладкой задумчивости. Боль почти сломала сильного мужчину.
– Что он натворил? – без интереса осведомилась Элика.
Ксения растерянно обернулась. На ее лице явственно читалось сожаление и непоколебимость. Что же перевесит в итоге?
– Он из рода воинов, попавший в плен вследствие предательства, поэтому не признает себя рабом, – с непонятной грустью ответила сестра. – Но ведь я не заставляла его работать в шахте или биться на арене. Почему он предпочел терпеть боль?
Элика резко дернула ногой, задев челюсть ни в чем не повинного массажиста.
– Ты всерьез полагаешь, что самое страшное в рабстве − это физический труд и демонстрация своих навыков на потеху толпы
– Эл, разве нет? Когда я покупаю своих рабов, они рыдают от счастья, узнав, что будут принадлежать мне. Это закономерно. У меня им не придется гнуть спину в полях, их жизнь будет наполнена восторгом и удовольствиями, к тому же, ты знаешь, что особо отличившимся рабам я всегда дарую свободу. К чему это глупое упрямство?
– Он еще недавно был свободен и сам распоряжался своей жизнью. Какая разница, к чему именно ты его пытаешься принудить − к ложу с тобой или к тяжелой работе?
Очередной стон мужчины был похож на рык раненого хищника. Плеть-семихвостка плясала свой жестокий танец приручения. Ксения подняла было руку с намерением остановить экзекуцию и недоуменно охнула. Ее тонкое запястье оказалось в крепкой хватке пальцев младшей сестры.
– Нет. Рано еще.
–Но я думала, ты сама хотела... – Ксения в последнее время с трудом понимала Элику.
