Текст книги "Семейный портрет в экстерьере (СИ)"

Автор книги: existencia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== 1 ==========

Керкира, 1970 год.

Стоило им выйти из самолета на посадочный трап, в лицо тут же ударил влажный, соленый, пропитанный морем воздух. Рей с радостью подставила ему щеки и улыбнулась – по греческому солнцу и теплу она порядочно соскучилась, а в последнее время Рим не баловал хорошей погодой. Бен же был мрачен, как туча, потому что совершенно не переносил жару. И все время до пункта аренды автомобилей он хмуро молчал и обмахивался использованным авиабилетом. Поэтому Рей взяла инициативу в свои руки, настояв на том, чтобы взять напрокат американский послевоенный бьюик-кабриолет, неизвестно каким чудом очутившийся на далеком греческом острове.

– Серьезно? – процедил сквозь зубы ее супруг, – кабриолет? Ты хочешь моей смерти?

– Уже давно, – ехидно усмехнулась Рей, убедившись, что Жени́ не слышит их разговора. Девочку куда больше увлекала ее новая фотокамера и попытки запечатлеть исторический момент своего первого визита на райский Корфу. Пленки у Женевьевы с собой была целая сумка, поэтому о потраченных впустую на указатели и случайных прохожих кадры, она не жалела. Бен уже пытался ее урезонить, грозившись разбить раздражавший его постоянными щелчками аппарат об асфальт, но спорить с дочерью, как и с ее матерью было невозможно. Жени заявила, что если он сломает ее любимую игрушку, то она непременно уйдет жить с цыганами. И Бен снова переключился на Рей, с интересом разглядывавшую каталог автомобилей.

– У них есть что-нибудь другое? – не унимался Бен, – что-то с крышей.

Рей встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха и вкрадчиво прошептала:

– Я расскажу твоей дочери, что ты – нацистский преступник, если сейчас же не перестанешь спорить.

– Сучка, – одними губами буркнул мужчина и, сдавшись, протянул жене бумажник и чековую книжку, – делай что хочешь.

В результате, Рей, конечно же, добилась своего, и радостно запрыгнула за руль вожделенного красного кабриолета. Она затруднялась вспомнить в какой момент жизни в ее голове вдруг родилась назойливая мечта прокатиться на машине с открытым верхом по опасным, извилистым серпантинам, пролегавшим прямо над морем. Но эта поездка показалась ей самым подходящим случаем, чтобы воплотить яркую, смелую картинку в жизнь. Она уже заранее все спланировала и даже легкий полупрозрачный шарф приобрела, вопреки своей ненависти к походу по магазинам, представляя, как красиво ветер будет развивать его на большой скорости. И тонкие ажурные перчатки, в которых теперь было жарко настолько, что хотелось содрать их вместе с кожей. Конечно, она сама села за руль.

Жени пыталась фотографировать на ходу, но быстро разочаровалась в этой идее, поэтому просто глазела по сторонам, жадно пожирая глазами лазоревое море, известняковые породы скал и тенистые оливковые рощи. Бен был, по-прежнему, крайне недоволен.

«Я мог не ехать, – мысленно обратился он к своей супруге, – твои друзья мне никто».

«А своих у тебя нет» – парировала она и бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида на дочь. Рей все время боялась того, что в один прекрасный момент способности проявятся в девочке и она подслушает их постоянные телепатические перепалки. Навсегда возненавидит их за это и уйдет жить к тем самым цыганам. Почему именно к цыганам, Женевьева объяснить не удосужилась, но постоянно использовала именно этот прием, однажды отметив, как при упоминании этого кочевого народа, у отца от злости краснеют кончики ушей. Девочка получала истинное, садистское удовольствие, выводя родителей из себя. Вероятно, когда Рей, еще здесь же, на Корфу, узнав о беременности, боялась, что подарит миру нового антихриста, в ее опасениях было слишком много правды.

«Кайло, прекрати, – взмолилась Рей про себя, – дочь Роуз выходит замуж. Это важный момент».

«Да, нашей то это не светит. Убью любого…»

«Ей десять лет!»

«Цыгане и раньше женятся».

Они обменялись красноречивыми взглядами и улыбнулись друг другу. Жени заметила и нахмурилась. Может быть, пока она еще не научилась улавливать чужие мысли, что было странно, учитывая прогнозируемый в ней потенциал, но была крайне внимательной и ничего не упускала из виду.

Возможно, Сноук ошибся и у избранных вовсе не должен был родиться особенный ребенок. Тогда они станут последними носителями загадочной силы. Возможно. Рей не стоило особого труда догадаться по морщине между бровей супруга, что сейчас он тоже думает об этом и она поймала его взгляд. Бен накрыл своей ее руку, покоившуюся на ручке переключения коробки передач.

Роуз и Хакс за эти годы перебрались в другое место, ничуть не менее живописное. Маленький старинный городок вытянулся вдоль побережья, и уютные белые домики прятались в густой зелени на отвесных скалах. Внизу была узкая полоска галечного пляжа, в этот жаркий день забитого людьми настолько, что за розовыми от солнца телами не было видно ни полоски суши. Старинную виллу времен итальянского владения островом, бывшую прежде в жутком запустении, дотошный немец восстановил самостоятельно. Рей посмеялась, услышав об этом от Роуз, но сдержалась от едкого напоминания о том, как рыжий офицер пытался наводить порядок даже в Гюрсе. Все это было в далекой, другой жизни, о которой было не принято вспоминать, но нужно было все-таки помнить.

Встречали их Роуз и загадочно-молчаливая пожилая гречанка, которая, однако, не отказала себе в удовольствии задушить в объятиях прибывших незнакомцев. Пока женщина мучила своими объятиями тут же ощерившегося Бена, Рей со смехом спросила у Роуз:

– Она глухонемая?

– Нет, – улыбнулась подруга, – говорит только по-гречески и жутко этого стесняется.

Роуз надоело наблюдать, как ее помощница докучает своим вниманием уже прилично осатаневшему от этого Бену, и она крикнула ей что-то по-гречески. Женщина послушно выпустила мужчину из своих насильственно-дружелюбных объятий и исчезла в доме, бормоча себе что-то под нос. Бен принялся брезгливо отряхивать свою рубашку.

– Ненавижу чертову Грецию, – пробурчал он, – ненавижу чертовых греков и их чертово гостеприимство.

«Да ты же тоже наполовину грек, если я не ошибаюсь» – не удержалась от шпильки Рей.

«Греческий еврей».

«О, евреем быть уже не так плохо?»

– Однако, привет, – усмехнулась Роуз, пытаясь привлечь к себе его внимание. Рей подманила Женевьеву и легонько подтолкнула ее в сторону дома.

– Сеньора, вероятно будет счастлива, если ты ее сфотографируешь, – сказала она, неоднозначно намекая дочери, что она при разговорах взрослых лишняя. Девочка обиделась бы, если бы не сочла эту идею достаточно привлекательной. Ее гречанка тоже облапала с ног до головы, а Жени терпеть не могла прикосновения незнакомцев. Ее темные глаза тут же загорелись жаждой справедливой расправы.

Рей просто жизненно необходимо было отправить девочку подальше, чтобы она не стала свидетельницей того, как встреча еще одной бывшей узницы и тюремщика, неминуемо превратится в катастрофу. Но она явно недооценила гостеприимство своей старой подруги, и ее крайне философский взгляд на вещи.

– Честно говоря, я ожидала увидеть тебя при «полном параде», – заявила китаянка, сверкнув глазами. В ее словах не было агрессии, скорее какое-то мягкое снисхождение взрослого человека к ребенку, изменившему своим увлечениям.

– Здесь слишком жарко для этого, – глухо отозвался Бен, взглядом спрашивая у Рей сильно ли она расстроится, если он швырнет ее подругу с террасы вниз на поросшие бурьяном скалы.

– На самом деле я рада тебя видеть, – примирительно сказала Роуз, – в других обстоятельствах, – и протянула свою маленькую узкую ладонь в подтверждение своего дружелюбия.

Рей предпочла не присутствовать на встрече Бена и Хакса, предчувствуя очередную очень натянутую светскую беседу, от которой ей будет хотеться провалиться под землю, и отправилась осмотреть дом и сад. Роуз была занята подготовкой ужина. Ее молчаливая служанка пыталась помогать, параллельно, отбиваясь от Женевьевы с ее фотокамерой. Рей была удивлена тому, что в доме пока относительно пусто и нет толпы гостей или родственников, которых, впрочем, у них особенно не было. Блуждая по комнатам, она обнаружила и саму Констанс, как и подобает невесте, крутившейся перед большим старинным зеркалом. Скорее всего эту древность притащил в дом Хакс. Все-таки их поколение было слишком падким на предметы старины, вызывавшие чувство невыносимой ностальгии по довоенным временам.

Констанс была удивительно хороша, но отчего-то чрезвычайно печальна. Рей она узнала не сразу, но внезапно увидела в ней родственную душу и тоже чуть не задушила в объятиях. Гостеприимство южан и тех, кто долго живет с ними – напомнила себе Рей, выпутываясь из тонких рук, покрытых бледным оливковым загаром.

– Рей, – вдруг очень вкрадчиво заговорила девушка, – мне нужна твоя помощь.

Выбора у нее особенного не было, тем более Констанс тут же сжала ее руки так, словно собиралась обсудить вопрос жизни и смерти.

– Только не говори родителям, – взмолилась невеста, – никому. Поклянись!

– Клянусь.

Констанс отступила, завязала в узел свои длинные белокурые волосы и развернулась к Рей лицом, демонстрируя свою точеную фигурку в консервативном простом белом платье. Рей хитро прищурилась и приготовилась убеждать девушку в том, что она прекрасна и сделала правильный выбор, когда дочь старой подруги вдруг огорошила ее вопросом:

– Не заметно?

– Чего не заметно? – осторожно уточнила Рей.

– Живот.

Рей попятилась назад и облокотилась о первый же попавшийся ей под руку предмет, оказавшийся антикварным, конечно же, комодом из ольхи. В этот момент она вдруг подумала, что Бен все-таки оказался крайне прав, выразив полнейшее нежелание присутствовать на этом торжестве и вообще держаться подальше ото всех немногочисленных друзей и родственников, что у них были.

– Ты беременна? – отупело откликнулась Рей. Констанс кивнула и огладила свою, пока еще идеально стройную фигуру длиннопалой рукой с дорогим обручальным кольцом, сверкнувшим на солнце внушительным драгоценным камнем.

– Да.

– Ну… – начала свою утешительную речь Рей, – вы же женитесь. Ничего страшного. Никто тебя не осудит.

– Да не в этом дело! – воскликнула невеста и драматично спрятала лицо в ладонях, словно собиралась разрыдаться, но всего лишь постояла так с минуту, прежде чем отняла руки и тихо сказала, – не от жениха.

– О… – только и могла, что бессвязно пробормотать Рей.

С Беном они столкнулись на террасе возле злосчастного бьюика, совсем недавно ставшего причиной их холодной войны, с одинаково сильным желанием убраться отсюда подальше. Бен уже собирался сесть за руль, когда Рей выскользнула к нему из тени раскидистой виноградной лозы, оплетавшей площадку у дома.

– Это ужас какой-то, – простонала Рей, привалившись спиной к холодному крылу автомобиля и извлекая из кармана льняного пиджака пачку сигарет, – зачем мы только приехали.

– Я же говорил, – с чувством выпалил ее супруг и повторил, словно взвешивая эти слова на языке, – я. Же. Говорил.

– Невеста выбрала именно меня, чтобы посвятить в свою страшную тайну, – пожаловалась Рей и, ловко перепрыгнув через бортик, уселась на пассажирское сидение, – я ведь так надеялась…

– Серьезно? – усмехнулся Бен, – а я думал, что проблема в том, что если Хакс еще раз попытается со мной заговорить, то вести бедняжку к алтарю будет некому.

– Давай уедем? – Рей покосилась на ключ зажигания уже торчавший на своем месте. В некоторые моменты, все-таки они отлично понимали друг друга и это чертовски ей нравилось.

– А Жени?

– Да ну ее, – беззаботно сказала Рей, – она уже невыносима, а подростковый возраст еще даже не начался. Все-таки мы породили чудовище. Пусть Роуз с ней мучается.

«Мне нравится, когда ты такая дрянь» – услышала она у себя в голове и даже хотела возмутиться, почему в слух Бен почти всегда говорит какие-то гадости или поносит весь белый свет и ее заодно, а все приятные вещи проговаривает только мысленно прямо ей в голову. Но тут же ощутила прохладные пальцы у себя на колене, деловито пробравшиеся под легкую ткань юбки. Стоявший вокруг зной ее окончательно разморил, и она уже потянулась за поцелуем, действительно готовая сейчас умчаться с ним хоть на край света, но у ворот послышался звук мотора еще одного подъезжающего автомобиля.

Блядь.

Рей предпочла капитулировать до того момента, когда это станет невозможным, скинула руку супруга и выбралась из машины. Бен последовал за ней с таким тяжелым вздохом, словно разом осознал всю тщетность бытия. Рей с ужасом подумала о том, что вероятность того, что день закончится кровопролитием, возрастала в геометрической прогрессии.

– Рей! – услышала она радостный голос Роуз с переднего двора виллы, – смотри, кто приехал.

Рей ухватила Бена за руку и переплела их пальцы, в жалкой надежде на то, что это успокоит его хоть немного и снизит риск возможного убийства. Потому что уже без трудов догадалась, кто именно почтил дом ее подруги своим присутствием. Впрочем, она даже представить себе не могла, что проблемой станет вовсе не этот человек, а его спутник.

Когда они вышли к остальным, Роуз уже во всю душила в объятиях По, одной рукой придерживая за юбку, рвавшуюся присоединиться к ней в акте всеобщей любви служанку-гречанку. Женевьева щелкала своим фотоаппаратом, вероятно, решив окончательно переквалифицироваться в документалиста. Но при этой сцене присутствовали еще двое людей, которые вовсе не торопились с кем-то здороваться или обниматься, а лишь прожигали друг друга взглядом. Констанс, уже переодевшаяся в обычное цветастое платье и незнакомый Рей парнишка, прибывший вместе с французом. Юноша стоял, облокотившись на капот автомобиля и сложив руки на груди, высоко вздернув острый подбородок. От внимания Рей не ускользнул и до боли знакомый перстень ярко контрастировавший цветом темного от времени серебра с бледной кожей на пальце незнакомца. Взгляд Бена тоже был прикован к проклятому кольцу. Рей ждала, что именно он станет яблоком раздора, но ошиблась.

– Какого черта ты здесь делаешь?! – вдруг оглушительно заверещала Констанс, чрезвычайно шокировав этим всех присутствующих.

«Так это тот твой приятель-летчик…»

«Не сейчас!»

– Не мог пропустить твою свадьбу, – очень тихо и вкрадчиво заявил незнакомый парень. Роуз почувствовала надвигающуюся катастрофу, оторвалась от По, и потащила Констанс к дому, чуть не вывихнув ей запястье. Служанка и Жени, до сих пор с упорством хищника, выбравшего себе жертву, преследовавшая гречанку, ушли вместе с ними. По неловко шагнул к Рей и заключил ее в объятия, этим заставив выпустить руку Бена.

– Змейка…

«Ты забыла, что я ненавижу, когда к тебе прикасаются?» – услышала она в своей голове и легко догадалась, что, возможно, то самое кровопролитие, которого она так боялась, случится прямо сейчас. Но дело внезапно приняло неожиданный оборот, потому что спутник Демерона вдруг оживился и направился прямо к Бену.

– Я знаю, кто ты такой, – безапелляционно заявил он.

Француз от неожиданности отпустил Рей и уставился на своего приятеля во все свои большие карие глаза. Вероятно, он почувствовал ответственность за юного друга и догадался, что сейчас с ним случится что-то недоброе. Рей растерялась, потому что теперь не была до конца уверена в том, кого именно ей придется защищать от крайне страшного в гневе супруга.

– И кто же? – Бен презрительно задрал подбородок, испепеляя мальчишку взглядом, мгновенно ставшим холоднее арктических льдов.

– Нацистский преступник Кайло Рен, – выплюнул юноша, сверкая глазами в ответ, – теперь ты не уйдешь от правосудия!

Комментарий к 1

ололо, я водитель нло

========== 2 ==========

Комментарий к 2

Глава, в которой вообще ничего не происходит 🤷🏻‍♀️

Мне кажется, или рейтинг надо повыше ставить? Или пока в тексте нет слова “член” все норм?🤔

Следом за этой чрезвычайно радостной встречей наступил, пожалуй, самый неловкий обед в жизни Рей. Лишенная возможности избежать этого мероприятия, она украдкой думала о том, что все происходящее могло бы быть сюжетом анекдота: за одним столом собрались два бывших нациста, две бывших узницы концлагеря, лучший пилот французского Сопротивления и… русский аристократ. Последний прибыл с опозданием, когда все уже заняли свои места и оказался никем иным, как женихом Констанс. Славный мужчина с лицом ребенка и очень проникновенными голубыми глазами. К счастью, молодой князь Андрей прекрасно говорил по-французски, потому что вырос в Париже и языковой барьер не стал очередным усугубившим витавшую в воздухе неловкость обстоятельством. На своей родине он никогда не бывал, ведь его семья эмигрировала во время революции, но его полусумасшедшая бабушка-княгиня постоянно рассказывала юноше разные небылицы о царских временах. Теперь гость с готовностью пересказывал все это собравшимся, слушавшим его в пол уха. Истории были интересными, но почти каждый присутствовавший за этим столом куда больше был занят игрой в гляделки. В воздухе, таком приятном, теплом, пронизанном солнцем, повисло напряжение. Даже великолепные блюда, домашнее вино, фрукты и кумкватовый ликер не способны были разрядить обстановку. Не замечала этого только Женевьева, во всю наслаждавшаяся едой, с осатанелым, почти животным рыком. Рей с радостью и сама поступила бы точно также, но от волнения у нее совершенно пропал аппетит и она уже полчаса возила по тарелке туда-сюда уже совсем утративший свой былой лоск фаршированный баклажан.

Бен, все это время пытавшийся взглядом прожечь дыру во лбу приятеля По, в какой-то момент не выдержал чавканья рядом и шлепнул дочь по пальцам, блестящим от соков печеного поросенка.

– Вилка. Ради всего святого, ешь вилкой, – прошипел он, заставив замолчать даже русского князя на другом конце стола. Молодой человек, прибывший вместе с Демероном и назвавшийся Рене, тут же с готовностью открыл рот, чтобы как-то это прокомментировать, но Рей его опередила:

– Дорогая, не вынуждай нас вернуть тебя обратно в зоопарк, – и очень натянуто рассмеялась, всовывая в руку девочки столовые приборы и вытирая ей лицо салфеткой. Женевьева нахохлилась, как драчливый воробей, только что выкупавшийся в луже и злобно сверкнула темными, почти черными глазами. Ох, это они, конечно, зря. Лучше не вставать между этой маленькой дикаркой и вожделенной ею пищей. Бен уже тысячу раз тщетно пытался обучить ее хотя бы минимальному столовому этикету, но все его попытки кончались тем, что дочь просто выводила его из себя.

– А, – многозначительно сказала Жени, – так все эти плетки у вас в спальне, чтобы меня дрессировать?

Блядь.

Теперь уже все присутствующие разом замолчали и уставились в их сторону. По и Роуз понимающе покивали, а Хакс гулко хохотнул и прикрыл рот ладонью, делая вид, что зевает. Рей захотелось провалиться под землю или закопать в этой самой земле свое невыносимо мстительное и злобное дитя. И надо же было калейдоскопу генов сложиться таким образом, что Женевьеве достались все самые худшие черты ее родителей? Или сам сатана когда-то засунул в ее мать свое семя?

Рей поежилась от фантомного холодка, хотя вокруг стоял душный полуденный зной. Даже тень виноградника, вившегося над террасой, не спасала.

– Это для занятий конным спортом, дорогая, – миролюбиво выдавила она голосом, почему-то резко ставшим на пару тонов выше.

– Ты же ненавидишь лошадей? – не унималась маленькая дрянь.

– Я да, но папа их обожает, – Рей пнула Бена ногой под столом, намекая, что ему тоже не помешало бы принять участие в попытках урегулировать конфликт, но он все понял по-своему. Если у ее супруга и были дипломатические навыки, то сейчас он предпочел продемонстрировать скорее их отсутствие. Конечно, он не был бы собой, если бы проигнорировал возможность подкинуть дров в этот костер.

– Да-а-а, – потянул он, улыбнувшись самой хищной из всех своих улыбок, – обожаю конный спорт… и наездниц.

«Ты, блядь, издеваешься!?» – не выдержала Рей, но вместо ответа муж лишь легонько погладил ее прохладными пальцами по коленке под скатертью, все также невозмутимо улыбаясь присутствующим. Прикосновение было коротким и мимолетным, а ей уже захотелось продолжения. Взбесившийся мозг тут же нарисовал возможную дальнейшую траекторию движения пальцев под подол ее юбки. Рей неосознанно потянулась к его руке, но Бен быстро вытащил ее из-под стола и оперся на нее подбородком. Рей была очень зла, но теперь еще и возбуждена в придачу. И это взбесило ее еще сильнее.

«Я тебе уши укорочу, пока ты будешь спать» – мысленно пригрозила она. Мужчина никак не отреагировал, зная, что молчание вызовет лучший эффект, чем любой колкий ответ.

– Рен, да ты не изменяешь своим привычкам, – усмехнулся Хакс и тут же скорчился от боли – Роуз весьма ощутимо ткнула его кулаком в бок, вынуждая поправить себя, – Бен.

Но было поздно – эта оговорка не укрылась от цепкого внимания Рене. Графин с домашним вином перед ним был пустым, так что рассчитывать на то, что все обойдется, не было смысла. Парень резко вскочил, опрокинув свой стул, и торжествующе закричал:

– Ага! Я так и знал!

Блядь.

Рей с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться вслух, спрятать лицо в ладонях и не видеть дальнейшего происходящего. В идеале бы, конечно, еще и не слышать.

– Ну-ну, давай, – насмешливо благословил парня Бен, все еще улыбаясь, но уже иначе, обнажая крупные зубы с выдающимися резусами, как и подобает хищнику, – что ты там хотел сказать?

– Вы все, – не унимался Рене, указывая на присутствующих, – сидите за одним столом с беглым нацистом! – на этих словах Хакс поперхнулся вином и закашлялся. Рей зажала уши Женевьеве, но девочка начала вырываться и шипеть, как дикая кошка, не желая пропускать самого интересного. По попытался усадить своего приятеля обратно, но тот отмахнулся от его руки и в пылу гнева чуть не украсил француза фингалом. Роуз закатила глаза, Констанс осуждающе покачала головой, и только русский князь сидел неподвижно, не понимая как ему реагировать на происходящее. А может быть у них, русских, всякие драматические страсти обязательная процедура во время совместного приема пищи и он даже не удивился.

– А вы? – теперь Рене обратил свое внимание на Рей, – знаете за кем вы замужем? Что за чудовище рядом с вами?! Что он вам врет о своём прошлом? – на одном дыхании выпалил юноша. Ситуация была глупой и комичной, но в этот момент Рей вдруг стало тревожно. Мальчик смотрел на нее так… с таким сожалением, участием, тоской, словно мог знать жуткую предысторию ее нынешней счастливой семейной жизни. По сути ведь он был совершенно прав… и ее красивый даже с сединой, образованный, воспитанный, состоятельный муж сейчас, еще вчера был монстром в маске, который заклеймил ее, пытал, бил и насиловал.

Эх, где же ты был, дружок, в сорок первом? – мрачно усмехнулась Рей, – почему ты мне сразу не сказал? Когда этот ублюдок впервые снял свой идиотский шлем и посмотрел на меня взглядом грустного щенка?

– Не лезь к моей жене, – пригрозил Бен. Он уже не был так спокоен, но пока еще держал себя в руках. Однако дышал он тяжело и на дне его глаз плескались зловещие искры, готовые вот-вот разгореться в настоящее пламя. А вот и монстр. Он никуда не исчез за все эти годы, всего лишь затаился, спрятался где-то в темных уголках его души. «Бедный мальчик, – грустно подумала Рей, – вот и пожил свое…» Потому что стоило кому-то только сделать шаг в ее сторону или как-то не так на нее посмотреть, ее супруг моментально слетал с катушек и готов был выпотрошить обидчика голыми руками. Намного хуже приходилось тем, в чьих взглядах ее личному демону мерещился интерес или вожделение. Ревнивый маньяк.

– Да если она узнает кто ты, то сбежит! – не желал униматься несчастный Рене. Ну что с ним не так? Почему ему так захотелось умереть именно сегодня? Война закончилась так давно, что все уже об этом позабыли, а этому умнику зачем-то вдруг понадобилось ворошить прошлое. И больше Рей злилась от того, что его выпады всколыхнули в ее душе давно находившихся под контролем мрачных призраков.

Бен нервно хохотнул и покосился на Рей.

«Я тебя хочу. Прямо сейчас» – услышала она в своей голове и хотя, была в кои-то веки солидарна с ним, но понимала, что момент совершенно не подходящий. Тем более она все еще пыталась удерживать руки на ушах ворочающейся и бормочущей проклятья дочери. И благодарила всех известных ей богов, мертвых и живых, что Женевьева не умеет читать мысли.

– Она знает, – самодовольно заявил Бен. Рене немного растерялся и перевел недоуменный взгляд ореховых глаз на Рей, видимо, получив наконец-таки достойный отпор и пищу для размышлений. Рей очень больно прикусила губу и поспешно уставилась в свою тарелку. Нет, нельзя вот так спустя столько лет загадочному спасителю появляться из ниоткуда и пытаться заставить ее переосмыслить свою жизнь и сделанные в ней выборы.

– Он убил мою мать, – медленно, почти по слогам проговорил юноша после долгой паузы.

Рей влетела в гостевую комнату со скоростью штормового ветра и, закрывая дверь, хлопнула так, что с потолка посыпалась побелка, а следовавший за ней Бен чудом не получил по лицу. От сломанного носа или, как минимум, свежего фингала его спасли какие-то несколько секунд и до сих пор хорошо развитая реакция человека, которому приходилось защищать свою жизнь. Настолько хорошие рефлексы, что иногда он ловил мух на лету. Если бы Рей не знала, что его до нервного тика бесит их назойливое жужжание, то предположила бы, что он все-таки порождение преисподней и питается насекомыми.

– Эй, ну послушай, – пытаясь восстановить дыхание, начал он, – я понятия не имею, кто этот парень и кто была его мамаша. Если ты не забыла, то я раньше частенько убивал людей… И…

Он осекся, потому что Рей присела на корточки перед раскрытым чемоданом. Вероятно, это выглядело так, будто она собирается снова собрать вещи и свалить в закат. С той лишь разницей, что в прошлый раз она забрала с собой Женевьеву, а в этот скорее оставит ее в качестве наказания. Три года назад девочка все-таки была просто немного замкнутой и молчаливой и не успела превратиться в маленького монстра. Вот пусть папаша монстр со своим сатанинским детенышем и разбирается.

– И это тебя устраивало, – закончил Бен с явной тревогой в голосе. Рей не складывала вещи, она рылась в чемодане, пока не извлекла с его дна что-то черное, что она теперь нежно прижимала к груди, даже зажмурившись от удовольствия. Она позволила себе постоять так несколько минут, после чего обернулась и швырнула этот предмет своему супругу. Это оказались аккуратно сложенные перчатки из грубой кожи. Конечно, не те, которые он носил когда-то давно, но похожие.

– А… – облегченно выдохнул Бен и озвучил сделанный вывод, – ты не злишься.

– Злюсь, – возразила Рей.

Она хотела что-то еще сказать, но слова потонули в воздухе, вдруг ставшем душным и липким, не смотря даже на легкий морской бриз, шевеливший ажурные шторы на распахнутом окне. Все это перестало существовать. Только зрительный контакт, который они установили и теперь не могли разорвать.

Рей небрежно стряхнула с себя легкий льняной пиджак, по очереди спустила лямки топа и выбралась из юбки, которую тут же брезгливо отшвырнула ногой в сторону. Бен заворожено смотрел на нее и, кажется, даже дышать перестал, пока она мучилась с застежкой бюстгальтера, который редко расстегивала сама, да и носила только по праздникам. Как только она сбросила трусики и осталась в одних босоножках на маленьком каблуке, он наконец-то сдвинулся с места. На ходу натягивая перчатки, он в несколько широких шагов пересек комнату и оказался рядом с обнаженной молодой женщиной. Перчатки были плотными и жаркими и вряд ли являлись подходящим аксессуаром для греческих плюс тридцати. От закипающей в жилах крови казалось, что они и вовсе находятся на раскаленной поверхности солнца.

Рей тихонько заскулила, когда пальцы, обтянутые грубой кожей, сомкнулись на ее горле, слегка надавливая на трахею, но не перекрывая кислород до конца. Она жадно облизнула пересохшие губы.

– Закрой дверь, – прохрипела она.

– Не собираюсь, – ухмыльнулся Бен и мрачно добавил, – это же твои друзья. Мне плевать.

– А мне нет! – возразила Рей, за что рука на шее сжалась чуть сильнее, заставляя картинку плыть цветными пятнами. Четкими оставались только глаза ее мужа, потемневшие настолько, что радужка слилась с зрачком. Среди этого душного солнечного дня из глубины его взгляда сочилась ночь. Она обволакивала и засасывала в себя, заставляя мечущийся от недостатка воздуха разум терять последние жалкие крупицы контроля над ситуацией. И все же где-то на задворках угасающего сознания стучала назойливая мысль о том, что нужно настоять, закрыть эту чертову дверь. Ладно, что подумают ее друзья, которые и так, вероятно, были не в восторге от того, что она заявилась в их дом с монстром из их прошлого. Но если нелегкая принесет маленькую бестию… Рей напряглась и силой угасающей мысли повернула замок в двери.

Кайло нахмурился и склонил голову на бок. В такие моменты у нее язык не поворачивался называть его Беном, хотя годами она пыталась привыкнуть к его новому-старому имени. Беном он был, когда они на виду у всех изображали обычную буржуазную семью. Но за закрытыми дверями, наедине друг с другом не было смысла играть в эти игры. Потому что у них были другие игры, куда более увлекательные.

Пальцы в кожаной перчатке отпустили горло девушки, позволив ей наконец-то вздохнуть полной грудью, и с силой сжали ее щеки, вынуждая сложить губы бабочкой, прежде чем скользнули прямо ей в рот, надавливая на язык, очерчивая линию зубов.

– Я не разрешал тебе закрывать дверь, – Кайло наклонился к самому ее уху, обжигая кожу дыханием, и второй рукой больно сжал затвердевший сосок, – когда ты научишься слушаться?

Рей и рада была бы ответить, но пальцы во рту мешали ей издавать иные звуки, кроме нечленораздельного мычания. Она запоздало вспомнила, что может транслировать свои мысли ему прямо в голову.

«Иди нахер»

Монстр рывком вздернул ее с места и заставил опуститься на четвереньки. Рей ждала, что он разденется, но он даже и не подумал сделать этого. Присел рядом с ней и, намотав волосы на кулак, притянул ее голову к своей груди и вкрадчиво зашептал, уткнувшись носом ей в макушку:

– Я не обязан был тащиться сюда, ясно? Я ненавижу жару. Я ненавижу твоих ебаных друзей. Особенно тех, что лапают тебя у меня на глазах…

– Это называется объятиями, – перебила Рей, радуясь тому, что снова может разговаривать. А главное – спорить.

– Да мне срать как это называется, – прорычал Кайло, – сказала бы спасибо, что я ему руки не оторвал за это. Ты вообще могла бы быть хоть немного благодарной за все, что я для тебя делаю. Но ты, блядь, просто отвратительно себя ведешь…