Текст книги "Пожиратели жизни (СИ)"

Автор книги: Eva Rouse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Там было темно, и кто-то скомандовал:

– Стой на месте, это приказ. Пай, ты мне это притащила? И что мне прикажешь с этим делать? Он не похож на того, кто сможет существовать тут незаметно для меня.

Рейнер скрестил на груди руки. Красавцем он себя не считал, но и уродом не был, стало обидно, к тому же сами притащили, а теперь и разговаривают с ним так, будто он пустое место. Подавив в себе желание прокричать подслушанную у товарища из России фразу «Дед Мороз, выходи!», Рейнер буднично поинтересовался:

– Разочарован? – мужчина мстительно перешел на «ты», почтения к незнакомому субъекту он совсем не испытывал.

– О… Он еще и разговаривает!

В Пай полетела подушка, затем вторая, но женщина ловко и привычно сбежала с линии огня.

– Ты что, детка, не могла еще пару-тройку лет где-нибудь прошляться? Ладно, отдавай воспоминания и иди тиранить домового.

– Я искренне тронут силой вашей любви и семейными разборками, но как-то уже поздно. Контракт заключен, – напомнил Рейнер, – а я не только разговариваю, но еще вредничаю и хамлю, особенно, когда в даму невежливо кидают подручными средствами. Я был лучшего о тебе мнения, считая вспыльчивым только твоего младшего брата. Меня Рейнер зовут, будешь кричать и ругаться, используй имя, а не ОНО, – холодно высказался мужчина и замер. Образ киборга оказался успешно забыт, да еще и чувство самосохранения куда-то делось, как только этот субъект столь надменно заговорил, внутри все вскипело от ненависти.

«Пай, что еще с воспоминаниями? Ты ведь по-прежнему слышишь меня? Ау, Пай!» – обратился мужчина к своей проводнице, теперь, видимо, бывшей.

«Не ори, голова раскалывается, – ответила Пай. – Все, что я помню о тебе, будет знать и он». Женщина исчезла в темноте, и на пару минут наступила тишина, потом Пай появилась вновь и тихо пожелала:

– Удачи.

– С характером, – устало раздалось из темноты. – Прости, Рейнер, – по буквам произнес голос, – я лег только пару часов назад, а до этого отработал сорока восьмичасовую смену. А тут еще Пай с такими выходками. Что прикажешь мне с тобой делать?

– М, проситься отпустить сразу – будет как минимум невежливо. Но вот от еды, ванны с горячей водой, нормальной одежды и мягкой постели я бы не отказался, – следом за невидимым глазом хозяином мужчина тоже сменил тон на более дружелюбной и отметил, что воспоминания Пай показали такое, из-за чего мужчину считать вещью перестали. – Кстати, а свой угол у меня есть или мое место в твоей спальне на коврике? И что за работа такая? Прости, но я любопытен и, к твоему сожалению, не нем.

Впрочем, ковер в комнате хорош. Темно-зеленый с золотыми изгибами полос и пушистыми кисточками по углам, бахромой по периметру, застилавший почти весь пол большущий прямоугольник с длинным закрученным спиралью ворсом. Наверное, золотой и зеленый приходились хозяину любимыми цветами, потому что вся мебель и даже широкий балдахин, за складками которого прятался хозяин, были оформлены или выдержаны в разных оттенках, но в единой цветовой гамме, которую умерено разбавляли деревянные панели.

– Какая досада, будь ты немым, оставил бы на коврике, а так… как-то не гостеприимно, —донеслось из темноты насмешливое. – Отпустить не могу, по крайней мере сразу, не честно по отношению к Пай.

В комнате медленно загорался свет, он буквально лился из стен комнаты, наполняя собой пространство. На кровати сидел мужчина, ровесник Рейнера. Светлые волосы в беспорядке торчали в разные стороны, от яркого света он жмурился так, что глаз просто было не видно. Обычный мужчина, может, только слегка странный оттенок кожи, чуть неправильные черты лица… Ну уши по-эльфийски вытянуты, но не торчат… Только когда он повернулся, зевнул, демонстрируя острые зубы в два ряда и открыл глаза – стало ясно, он точно не человек. Глаза не имели белков. Вообще. Бездонные, темно-фиолетовые кусочки ночи, в которых будто звезды вспыхивали и затухали холодные голубые огоньки.

– А без ужина ты никак?

Рейнер едва сдержал восторженный вдох, сердце замерло, а потом, словно опомнилось и понеслось вскачь. Глазами незнакомца на пожарного смотрели далекие Галактики, уносили, звали за собой, погружали в неведомые прекрасные миры. Мужчина тряхнул головой и сморгнул, а потом завел песенку:

– Такие хоромы отгрохали на несколько корпусов и тучей пристроек, а мне, бедному усталому путнику, и черствой корки хлеба не найдется? – плаксивыми тоном попрошайки заявил Рейнер, его руки при этом не забывали картинно ловить несуществующие слезы. И резко, сам себя прервал. – Прости, реакция на стресс, когда нервничаю, меня откровенно несет. И не проси быть серьезным, иначе я притворюсь мертвым или начну пускать слюну. Такие вот дела, – развел руки в стороны мужчина и плюхнулся попой на пол, раз сесть все равно не предложили. Пальцы нырнули в ворс ковра, действительно, мягкий и гладкий, немного холодноватый на ощупь. – Глаза у тебя супер, но про работу ты смолчал. – Смерив еще раз взглядом уставшего и помятого хозяина, Рейнер передумал и смилостивился. – Хотя, можешь не отвечать, а то краше в гроб кладут. Ложись спать, я сегодня добрый.

– Ну, это всего лишь служебное жилье, – мужчина встал с кровати, абсолютно не стесняясь наготы, пошел к шкафу. – Я конечно немного ниже тебя, но если хочешь, можешь порыться и взять нужное.

– И себе возьми… – буркнул Рейнер. – Мы не в сауне.

Быстро натянув широкие белые штаны и кое-как собрав длинные волосы в неопрятный хвост, предвечный сообщил:

– Ванна слева от тебя, я за провизией. Ночевать придется в моей постели, прости, так нужно по моей договоренности с проводником.

Вопросы плодились быстрее мушек дрозофил, что Рейнеру очень не нравилось, но хозяин опасным не выглядел. Сильным тоже. Стройный, подтянутый, мышцы на костяке заметны, но он скорее жилистый, чем «мясистый». Пожарный с минуту поковырялся в шкафу и выбрал просторные шелковые штаны, рубашки, как назло, все оказались малы, и Рейнер не стал их переводить, пробуя влезть в скроенную по фигуре хозяина тряпку. Да и штанов достаточно, легкие и нежаркие, в самый раз для сна.

Закрыв за собой дверь ванной, пожарный пробубнил нечто вроде «Заснули валетом, проснулись дамами», довольно потер ладони. Ванна оказалась самой обычной, то есть, никакой мистики собой не представляла. Хрустально-зеленый с золотыми крапинками кафель, светлый на полу, темнее на стенах, в центре просторной комнаты огроменная джакузи, в углу душевая кабинка, за дверцей матового стекла угадывался унитаз. На одной из стен большое, в полный рост, зеркало и встроенные шкафчики. Дорого, но очень по-земному, даже управление современное, сенсорное. Потыкав по приборной панели, уже через пару минут мужчина погружался в пахнущую цветами розовую воду с холмами розовой же пены. Пафосно, раздражающе, но вода идеально горячая и приятно пузырится. Рейнер вытянулся и довольный прикрыл глаза.

Хозяин оказался не таким уж и страшным, экзотическая внешность ему очень даже шла, Рейнер запросто мог назвать его красивым, даже привлекательным. Характер порывистый, но отходчивый, на контакт идет. И на провокации тоже, мысленно захихикал мужчина. Со всей этой суматохой Рейнер чувствовал себя до странного помолодевшим, словно какая-то часть него все-таки сгорела в том пожаре, а он сам стал легче и спокойнее. Будто все время за ним что-то волочилось, а теперь этого нет, и Рейнер решил, что так даже лучше, а с остальным он разберется. Главное не сдаваться и не терять головы.

Найдя в одном из шкафчиков полотенце, Рейнер насухо вытерся, взлохматил влажные волосы и пошел сдаваться хозяину. Вернее, спать к нему в постель.

Когда Рейнер вышел из ванной в комнате уже опять было темно, только кожа и волосы хозяина светились ровным, тусклым золотистым светом. Хмурый, почти спящий предвечный сидел на кровати, подогнув под себя обе ноги, он смотрел на поднос с едой, стоящий рядом, словно собирался его загипнотизировать. Подняв лицо, хмурясь еще больше, хозяин сообщил ровным, безразличном тоном:

– Поешь и ложись спать, свет выключится сам минут через десять. Разбудишь меня – будешь ночевать на подоконнике с той стороны окна. Понятно?

Не дожидаясь ответа Рейнера, предвечный стащил с себя штаны, сбросив их прямо на пол, распустил волосы и тут же спрятался под одеяло с головой, ворча под нос о злых, нехороших проводниках, тащащих в дом всякую гадость.

Рейнер никак не отреагировал на грубоватые слова хозяина, только улыбнулся как-то снисходительно и быстро сжевал омлет с чем-то внешне похожим на жареное мясо, а по вкусу – шампиньоны. Видимо, повар готовил на скорую руку самое быстрое блюдо, запил все мужчина соком, сивым и бледным, как компот из сухофруктов, но не таким сладким, а кисловатым, с легкой горьковатой ноткой послевкусия.

На кровати без труда могли уместиться трое таких как Рейнер, так что мужчина заполз под одеяло и с комфортом растянулся. Но сон упрямо не шел, видимо за последние дни превысив свой лимит. Рейнер покрутился, поворочался, и в итоге взгляд воткнулся в предвечного.

Сейчас, спокойный, но утомленный, с закрытыми глазами, когда не видны два ряда зубов (или клыков?), хозяин напоминал самого обычного парня, и только заостренные уши выдавали его не человеческую природу. Красивый зараза, даже очень. Красивее всех тех мужчин, порно с которыми смотрел Рейнер. Пожалуй, такому и можно уступить, но пожарный все же предпочел бы оказаться в нем, а не под ним.

Предвечный немало удивил, никакого страха или благоговения к нему Рейнер не испытывал. Существо, которое не хочет оскорбить Пай, по сути слугу, уважает заключенный с ней контракт, ценит ее чувства – все это о многом говорит. Да и Пай выбрала себе именно этого хозяина.

Мужчина снова улыбнулся, впереди его могло ждать интересное приключение, все ведь зависит от того, как относиться к ситуации. А значит есть шанс повернуть ее так, чтобы извлечь, если не плюсы, то уйти без потерь.

Рейнер немного полюбовался на «светлячка», как мысленно окрестил для себя предвечного мужчина из-за излучавших в темноте мерное свечение волос и кожи, поправил на хозяине одеяло, а то оно начало сползать на пол, и наконец уснул.

Комментарий к Глава 3

Огроменное спасибо, Ко-дама!

========== Глава 4 ==========

*****

Лейти старался идти как можно медленнее, пытаясь растянуть последние мгновения относительной свободы и безопасности. Только Оли беспокойно махал хвостами, словно поторапливая. Мальчишка упрямо не смотрел по сторонам, только на своего проводника, надеясь, что им придется идти еще долго. Бесконечно. Вот только кот остановился у двери, поскребся. Лейти отступил на два шага, словно передумав в последний момент.

Один из хвостов Оли оплелся вокруг талии мальчишки, два других ободряюще погладили по спине.

– Не бойся, он не кусается, – хрипло произнес Оли. Голос у него показался грубым, гортанным, прослеживались порыкивающие нотки. – Не наглей, больше слушай, чем болтай.

Хвост пригладил растрепавшиеся волосы, оправил одежду, и Оли втолкнул в спальню хозяина понурого Лейти.

Мальчишка, едва вступив в комнату, тут же опустил глаза и, казалось, даже прекратил дышать. Рассматривать своего хозяина ему не хотелось, хотелось зажмуриться и оказаться дома. Он слышал, как кто-то возится в темноте, кожей чувствовал любопытный взгляд, но даже не пытался ничего рассмотреть. И молчал. Только привычный Оли, пусть и в новой шкуре, успокаивал.

Предвечный поерзал в только что занятом кресле. Он, с потаенным интересом и восторгом, ждал встречи со своим первым претендентом, но тот уперся взглядом в пол, не давая толком себя разглядеть. Ссутулившийся притихший мальчишка раздражал своим видом. Разве предвечный настолько страшный?..

– Оли, он что, дефектный? – зло спросил хозяин своего слугу и прибавил мысленно: «Давай воспоминания».

Лейти дернулся, но тут же опять замер, понимая, что если предвечный найдет его дефектным, то, возможно, сразу отправит домой. Он не видел, как Оли подошел к предвечному, заглянул в глаза и потом так же тихо встал рядом. Лейти ждал, ждал пока кто-то чужой, незнакомый, решит его судьбу.

Предвечный подавил в себе желание кинуть что-нибудь в мальчишку, тот все-таки ни в чем не виноват, просто боится.

– Эй, меня зовут Эмек, произносится с ударением на «э», не путай. А теперь назовись сам, я знаю, что ты не немой.

– Лейти, ударение куда попало… Ой, простите, – тут же оборвал сам себя мальчишка, испуганно встрепенулся, подняв на мгновение взгляд.

Кровь сошла с лица, и Лейти побелел настолько сильно, что даже веснушки исчезли. Предвечный улыбался, и ничего, кроме острых зубов пожирателя, мальчишка уже не видел.

– Оли, можешь идти, – сделал знак рукой Эмек, не смотря на слугу. – Лейти, не сдерживайся, разве я такой страшный или что-то сделал тебе?

Эмек иронично изогнул правую бровь. Себя он считал симпатичным, а если быть точно, то сказочно-красивым. Стройный, гибкий, высокий, медно-золотистые волосы с красноватым отливом он любил собирать в изящные сложные прически, в которых неизменно прятался внушительный арсенал опасных заколок и ядовитых игл. А его потрясающие темные глаза с отражением мириад звезд и таинственных искорок стоили того, чтобы в них провалиться, позволить забрать душу, отдаться их совершенству целиком и полностью.

Лично так Эмек и полагал, скромностью он в принципе не отличался, считая ее блажью и уделом тех, кому нечего показать, а собой заняться лень. Однако предвечный тренировал не только тело, но и совершенствовал дух и развивал ум, не ограничиваясь заботой о внешней оболочке.

Лейти на минуту задумался, но вспомнив о резком, взрывном характере своего хозяина, осторожно ответил, не отрывая завороженного взгляда от острых, опасных зубов:

– Вы не страшный и ничего мне не сделали, – пару мгновений подумал и с трудом добавил такое страшное и тяжелое слово, – хозяин.

Оли вышел и, очутившись один на один с пожирателем душ, мальчишка уже не надеялся, что его отправят домой.

– Зови Эмек. Хочешь есть или сразу ляжешь отдыхать? – предвечный устало потер глаза. Переубеждать мальчишку словами занятие бесполезное, а тратить время впустую Эмек не любил. Лейти сам поймет.

Тот поднял взгляд и замер, невольно залюбовавшись странными, пугающе-прекрасными глазами, и, хотя зрачков не было, Лейти точно мог определить каким-то шестым чувством, куда смотрит предвечный. Потом встрепенулся и тихо ответил:

– Спасибо, Эмек, я не голоден, а отдохнуть не против.

– Ванная за той дверью, – указал рукой мужчина на занавешенную гобеленом неприметную панель. – Смена одежды в шкафу там же, выберешь на свой вкус. Спать будем вместе, в одной кровати, сбежать не пытайся. Можешь идти.

Эмек потянулся всем телом и рухнул поперек кровати, не раздеваясь.

Лейти открыл рот, собираясь возразить, но напомнил себе, что выбора, как такового, у него нет. Пыльная, дорожная одежда вызывала и в самом мальчишке чувство брезгливости. Кивнув, он первым делом выбрал себе майку и штаны неприметного серого цвета и покорно поплелся в ванную комнату, где и замер минуты на три. Не было тут привычной медной ванны с нагретой водой. Странное помещение, непонятное нечто в углу, с прозрачными стенками и железной дырявой штукой сверху. Ванна была, но даже холодной воды в ней не оказалось. Лейти сомневался, с одной стороны нужно вымыться, с другой – подходить к предвечному с глупыми вопросами не хотелось.

Посомневавшись еще пару минут, Лейти все же вышел, но пожиратель уже спал, прямо поверх одеяла. Неловко переминаясь с ноги на ногу, мальчишка замер, не решаясь будить. Зеленые глаза изучали властное, чуть хищное лицо. Если бы Эмек был человеком, то Лейти не дал бы ему больше двадцати трех.

Игнорировать пристальный взгляд и сопровождаемые его тяжелые вздохи предвечный долго не смог.

– Твое сопение мешает спать, если есть, что сказать, говори. Не пыхти над ухом.

– В ванной нет воды, – тихо произнес Лейти.

– Прости, я должен был догадаться…

Эмек поднялся и провел Лейти к душевой кабинке.

– Смотри, знаки «+» и «–» на этой панели, – показал предвечный, – делают воду горячей или холодней, настроишь сам. Нажмешь сюда, – палец переместился на светло-серебристый прямоугольник, – и польется вода. Еще раз – остановится. Все, потом спать.

Предвечный вернулся в кровать и опять нарочно лег поперек нее, на покрывало, и приготовился слушать. Он не удержался и включил боковые «лейки», поэтому вода польется не только сверху, но и со всех сторон. Ко всему прочему заиграет тихая спокойная музыка.

Лейти быстро разделся, но перед душевой кабинкой ненадолго замер, все же ему не нравился сей странный агрегат. Быстро настроив воду, решив, что прохладную он как-нибудь переживет, а вот обжечься – явно лишнее и включил, разумно оставшись вне пределов досягаемости водных потоков. Вода полилась со всех боков сразу, да еще и с музыкальным сопровождением.

– Чтоб тебя… Мог бы и предупредить, зубастая скотина, – шепотом выругался мальчишка. Добавив больше теплой воды, Лейти все же зашел в эту «камеру пыток». Быстро вымывшись, тщательно прополоскав волосы, и тут же, как только смог, выскочил, вытерся и оделся. Но опять задержался на пороге ванной, глубоко вздохнул и вышел.

Пожиратель спал поперек кровати, заняв почти все свободное пространство. Здраво рассудив, что ему не приказывали ложиться именно в кровать, Лейти забрался с ногами на кресло и попытался уместиться там.

Эмек подождал, когда дыхание мальчишки выровняется и подошел к нему, зачарованно всмотрелся в россыпь очаровательных рыжих пятнышек на носу Лейти. Предвечный взял на руки упрямого мальчишку и потащил на его законное место, то есть к себе в кровать. Сунул под одеяло и полез следом.

Зеленые глаза открылись, и Лейти начал отползать на противоположный край кровати, остановившись, когда осталось только упасть. Там и замер, настороженно, испуганно смотря на предвечного.

– Лежать, – схватил за руку Эмек. – Я ведь сказал лечь в кровать, а ты ослушался. Хочешь умереть?

– Вы… вы… сказали… Но вы ведь не приказывали, – сорвавшимся, глухим голосом принялся оправдываться Лейти.

– Смеешь мне возражать? – ледяным тоном.

– Нет, просто я думал… я не понял… —пытался подобрать слова Лейти. – Простите…

Потом все же мальчишка вспомнил точную фразу предвечного и сел в кровати, нахмурившись, закусив губу:

– Вы, Эмек, не правы. Вы не приказывали мне.

Лейти понимал, что рискует, но оправдываться перед предвечным за его же ошибку считал несправедливым.

С каждым словом Лейти взгляд Эмека становился все тяжелее, а потом предвечный неожиданно весело улыбнулся.

– Правильно, ты в своем праве, малыш, и не прячь свой характер от меня. Не надо смотреть загнанным зверьком, ты ведь не трус. Трус позволил бы умереть своим родным, а не отправился в пасть к зубастой скотине. – Оценив, как побледнел Лейти, Эмек подтвердил догадку парня. – Да, слух у нас хороший.

– Я не хотел, чтобы вы это слышали, просто меня испугала странная конструкция. Тем более я ожидал, что вода будет литься только сверху, – зачастил Лейти. – Вы не скотина, может быть. Но зубов у вас действительно очень много.

Эмек искренне рассмеялся, уткнувшись носом в подушку, и придушенно сообщил:

– Ну, какой есть. Страшно?

– Честно? Уже не очень. Я думал, вы немного больны. На голову… – мальчишка расслаблялся, смеющийся предвечный не был похож на того монстра, которого за время путешествия нарисовал он себе. – Для чего я вам нужен?

Лейти не выдержал и, отвернувшись, зевнул. Эмек зевнул следом.

– Секрет фирмы, я не псих, у меня просто юмор своеобразный, – предвечный впритык придвинулся к Лейти и доверительным шепотом сообщил: – Но на твоем месте я бы не делал резких движений. Так, на всякий случай.

Мальчишка озадаченно кивнул, поспешно отводя взгляд от странных, завораживающих глаз, и шепотом пожелал предвечному спокойной ночи.

*****

Рейнер проснулся от радостной, неожиданной встречи с полом. Едва он открыл глаза, как сидящий в постели предвечный зло и резко предупредил:

– Еще раз закинешь на меня руки или ноги, я тебе устрою весьма сладкую жизнь! Ты тяжелый.

Предвечный встал и, абсолютно не стесняясь своей наготы, отправился в ванну. Когда послышался шум воды, в комнату постучали.

– Высокомерных вредин поблизости нет, – хмуро крикнул сонный мужчина. – Он в душе.

Мужчина поднялся с пола и протяжно зевнул. Поведение предвечного насторожило и развеселило одновременно.

Дверь с громким хлопком распахнулась, в комнату вошел огромный, выше Рейнера на полметра, бугай в белом переднике, с короткими рожками на голове. Синяя кожа, черные волосы, красные, с вертикальным зрачком глаза. Демонического вида некто смерил Рейнера надменным взглядом и принялся заправлять постель.

– Вау, однако, – равнодушно сказал тот. – Здравствуйте, уважаемый, меня Рейнером зовут. Я так понимаю, мы с вами коллеги? Ну, слуги, – пояснил Рейнер, решив, что вряд ли кто-то из благородных будет суетится с кроватью предвечного.

– Ты не слуга, – резко пригнувшись к лицу Рейнера, прошипел бугай. – Ты – шлюха, не более того, хотя вряд ли он до тебя снизойдет…

– Дерис, детка, что за дурная привычка оскорблять всех гостей моего дома? – раздался спокойный, ледяной голос предвечного. – Ты не хуже меня понимаешь, что Рейнер вряд ли хотел быть тут. И к торговле собственным телом его профессия отношения не имеет.

Синекожий развернулся и сник под не сулящим ничего хорошем взглядом предвечного. Хозяин стоял, скрестив руки на груди, в одном полотенце на бедрах.

– Я хотел только уточнить, что ест твой претендент, – опустив глаза в пол, пробормотал бугай.

– Пай уже сообщила, не сомневаюсь, что он всеяден. Любопытство? Опять? Сколько раз я тебе предлагал уволиться… Жалко мне тебя, – предвечный покачал головой. – Отвернись, мне нужно одеться. А лучше вообще выйди.

Дерис послушно отвернулся, и предвечный, спокойно скинув полотенце, принялся рыться в шкафу, поясняя Рейнеру:

– Извини, мой домовой слегка не воспитан. Не обращай внимания на его слова.

Бугай чуть повернулся, искоса наблюдая за тем, как одевался предвечный.

– Ооо, ревность или чрезмерное чувство опеки? Нас всей пожаркой отправляли на курсы психологии, – затараторил Рейнер. – Если учесть, как Дерис косит глазами, я ставлю на ревность. И я не оскорблюсь, если до меня не снизойдут, спасибо за беспокойство, – едко закончил Рейнер.

– Я знаю, что это ревность. Домовые – последний круг искупления, они всегда влюбляются в хозяина или хозяйку и, только переборов свое чувство, поставив во главу угла интересы и счастье объекта своих чувств, они получают прощение, – спокойно пояснил предвечный. – Кто бы сомневался. Не волнуйся, Рейнер, ты мне не только не интересен, ты вообще для меня никто.

Одевшись в темные синие широкие штаны и такую же рубашку, предвечный обернулся и тихо попросил домового:

– Было бы неплохо, если бы ты приготовил моему гостю что-то из земных продуктов и постарайся сделать что-нибудь вкусное для Лейти. Не вздумай пугать мальчишку моего брата, а то поставлю в угол на соль. Понятно?

Домовой кивнул.

– Я знаю, что я здесь – пустое место и не рассчитываю, что кто-то и тем более ты, будешь заботиться о моих чувствах. Ни к чему лишний раз указывать, – сказал Рейнер, но показное спокойствие плохо вязалось с внутренним чувством обиды.

Мужчина молча надел первые попавшиеся штаны, оказавшиеся коричневого цвета, рубашка нужного размера за ночь в шкафу не выросла, а Пай отобрала свитер, так что Рейнер опять остался с голым торсом.

– Я постараюсь не попадаться на глаза, – смотря в сторону, сказал он. – Я могу выходить из спальни?

Предвечный выдохнул тяжело и устало:

– Забавно, что человек, который даже не потрудился поинтересоваться моим именем, позволяет себе обижаться на невнимание к его чувствам. Ты не пленник, вполне можешь выходить из спальни, более того, в тумбочке ты найдешь деньги, в городе – магазины. Сможешь купить себе все, что угодно.

Предвечный небрежно перехватив волосы в неопрятный хвост, не обуваясь, кивнул домовому и направился к двери.

– Стой! – быстрым шагом нагнал его Рейнер. – Извини, ты прав. Честно говоря, мне хочется напомнить, что ты меня вообще за мебель принял, потом уснул, а про имя я хотел утром спросить, но ты меня сбросил… За руки-ноги тоже извини, это я контролировать не могу. Денег пока не надо, я бы хотел почитать или в тренажерку…

– Я вообще злой, когда меня будят, – признал предвечный и нахмурился. – Извини, у меня нет привычки относиться к разумным существам как к неодушевленным предметам. Обычно я нормально отношусь к тому, что претенденты во сне начинают на меня забрасывать руки-ноги, но ты откровенно решил выспаться именно на моем бренном теле. И ты действительно тяжелый.

Домовой чуть не рыкнул на последней фразе предвечного, и тот отвесил Дерису несильный подзатыльник, призывая к порядку.

– Мне действительно не хотелось бы доставлять тебе лишних неприятностей и неудобств в период нашего вынужденного совместного проживания, но и от тебя я требую того же. Если ты не будешь мешать спокойно существовать мне, моим слугам и подопечным – никаких санкций в твою сторону предпринимать я не собираюсь. Тренажерный зал и библиотека в доме имеются.

Опустив голову, предвечный тяжело вздохнул и предупредил:

– Рейнер, будешь коверкать мое имя отправлю к домовому в помощники. Зовут меня Кофи, не кофе, не кофеин и даже не латте. Видел пронумерованных лягушек? Так вот, я точно не американо.

Пожарный рассмеялся.

– Как скажешь, Кофи. Ты завтракаешь? Хочу напроситься к тебе в компанию и предложить начать знакомство заново.

Рейнер выжидающе смотрел на предвечного, в звездных глазах, завораживая, танцевали искорки.

– Ничего не имею против. Тем более ты действительно появился очень не вовремя, извини, – миролюбивый ответ даже удивил слегка. – Только я не люблю завтракать в столовой, мне на кухне уютнее.

– А меня устроит любое место, где есть еда, – улыбнулся Рейнер и протянул Кофи руку. – Мир?

– Мир, – открыто и легко улыбнулся предвечный, пожав протянутую ладонь.

*****

Эмек проснулся с полчаса назад, но вставать не спешил, он лежал на боку и разглядывал Лейти. Во сне мальчишка забавно хмурил брови и посапывал, иногда лицо резко и неуловимо менялось, уголки губ опускались, и Лейти выглядел так, будто собирается заплакать. В такие моменты Эмек гладил его по голове, и мальчишка успокаивался. Вот только претендент на деле оказался чересчур стеснительным, не таким, каким его видел Оли, и предвечный расстраивался, когда понимал, что Лейти боится и маскируется перед ним. К тому же Эмеку хотелось разглядеть мальчишку целиком, но сам тот явно не разденется. А жаль, любопытство предвечного стояло далеко не на последнем месте. Эмек подвинулся вплотную к Лейти, обнюхал его и больше не в силах терпеть решился и зашептал на ухо:

– Зеленые мыши в синих комбинезонах выносят тебя через окно, забирают в лес и отправляют в северную галактику картошку в поле сажать.

– Что? – сонно и растерянно ответил Лейти.

Эмек бессовестно воспользовался моментом и поцеловал в нос сонного, ничего не понимающего мальчишку.

– Я не знал, сколько ты еще проспишь, а мне хотелось тебя потрогать, – будничным тоном пояснил предвечный.

– Что?! – полувоздушно-полусонно отозвался Лейти, толком не осознавая происходящее.

– Я только рукой, – невинно захлопал ресницами Эмек. – Недолго.

– О чем вы? – напрягся Лейти, постепенно понимая, к чему ведет предвечный.

Новоявленный хозяин ткнулся носом в плечо и замер, ладонь спокойно и уверено легла мальчишке на бедро.

– Может, не надо? – как-то обреченно попросил тот и с надеждой добавил: – Я еще несовершеннолетний.

– И что? Здесь все равно нет никого, кто бы вступился за твои права. Или узнал о происходящем, – весомо заметил предвечный. До этого лежащая спокойно ладонь, задвигалась, большой палец погладил сквозь ткань пижамных штанов.

– Эмек, пожалуйста, – попросил Лейти, пытаясь одновременно отодвинутся от предвечного.

– А что тебя останавливает? – ладонь скользнула на внутреннюю сторону бедра.

Мальчишка покраснел и тихо сообщил:

– Во-первых, я вас не знаю совсем, во-вторых, я вас опасаюсь, в-третьих, я не имею понятия, что делают двое мужчин в постели.

– Я научу.

Ладонь легла на живот, пробравшись под футболку, а Эмек навис сверху. Его губы застыли в миллиметре от губ Лейти, ирреальные глаза невыносимо близко.

Лейти дернулся, начал отползать, стараясь оказаться как можно дальше от своего хозяина.

– Поцелуй меня, пожалуйста, – попросил Эмек и двинулся следом за мальчишкой. Предвечный не принуждал и не настаивал, скорее, не сдавался, да и хотел бы он удержать, Лейти и шевельнуться бы не смог. А так… звездные глаза смотрели внимательно и по-доброму.

Зеленые хитро прищурились в ответ:

– Если я вас поцелую, вы не будете больше ко мне приставать? По крайней мере сегодня…

– Нет, это всего лишь просьба, никакой сделки. Но, если ты хочешь, то я и так не трону тебя. Но целуешь по-взрослому, дружеский «чмок» не интересен, – Эмек убрал русую прядку с лица Лейти и чуть улыбнулся. – Решайся.

Мальчишка чуть нахмурился, завороженно, как кролик на удава, смотря в темные, странные глаза, и зачем-то кивнул. Подался вперед, прикасаясь губами к губам и тут же отпрянул, вспомнив про острые зубы.

– Что не так? – облизнулся Эмек. Он только-только ощутил тепло человека настолько близко, как тот отшатнулся. – Я же говорил: по-взрослому.

– Извините, Эмек, я просто вспомнил насколько острые у вас зубы, – смутившись и покраснев, признал Лей, стараясь не смотреть в глаза предвечному.

Тот подцепил мальчишку за подбородок.

– Они не могут поранить, пока я сам этого не захочу, – прошептал в губы он. – Не бойся, я не сделаю больно.

Лейти подался вперед, прикоснулся губами к губам, пробуя, исследуя, прикусил нижнюю, но углубить не решился. Предвечный манил за собой, податливо уступал, позволяя Лейти целовать себя так, как тот сам решит. Даже руки не касались мальчишки. И тот сам не заметил, как запустил пальцы в шелковые, тяжелые волосы, как увлекся изучением губ предвечного. Только через пару минут, когда одних поцелуев стало мало, Лейти отстранился, резко осознав, что и с кем делает.

Звезды сверкнули особенно ярко, глаза закрылись, на губах появилась улыбка. Эмек облизнулся и причмокнул, словно пытался распробовать вкус.

– Мне понравилось, спасибо, – веки приподнялись. – Ты очень мил. И обращайся ко мне на «ты».

– Мне тоже, – выпалил Лейти раньше, чем успел себя остановить, и сразу перевел тему. – Если честно, я голоден, ничего не ел со вчерашнего утра.

*****

Предвечный шел впереди, осторожно обходя разномастных существ. Слуги, словно ожившие картины сюрреалистического сна, мельтешили, перетаскивая в лапах и зубах предметы, приводя старый дом в порядок. Кофи огибал своих подопечных, изредка здороваясь или помогая. На кухне, вися на нитях в метре от пола, готовил бывший, неудачливый проводник зеленого цвета. В углу же комнаты плакало… Что плакало тонким детским голосом Рейнер сразу понять не смог. Темно-коричневое, склизкое нечто, ревело в голос, в луже из собственной же слизи. Существо просто внушало чувство брезгливости на уровне подсознания.