Текст книги "Шторм для принца (СИ)"
Автор книги: Est
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9. Монастырь
Пожилая женщина вздохнула. Горечь вопроса и взгляд исподлобья показали, что слова попали по больному месту.
– Этого я тоже не говорила. Я всегда рада тебя видеть, но ты приезжаешь сюда, как будто переждать и собраться с силами, а основная жизнь у тебя там снаружи. Тебе и там плохо и сюда ты не целиком приходишь. Потому и воспоминания твои возвращаются почти во плоти, что ты не можешь в согласие с собой прийти. Мне иногда кажется, что здесь тебе хуже, чем там. За оградой. Там ты хотя бы честна с собой.
– А здесь я вам лгу? – Горечь разговора жгла, проливаясь слезами, о которых она не вспоминала уже очень долго. Но мягкий и сочувствующий взгляд как будто касался её обнаженных нервов.
– Ну что я? Букашка я перед лицом Господа. Даже если и в чем-то обманешь – не о том речь. Ты боишься доверять людям, хоть и пытаешься облегчить жизнь здесь всем. Наверное, кроме самой себя. Мой ведь путь сюда тоже не розами был усыпан. Как и любой из сестер. Не хочу даже сравнить, кому тут тяжелее пришлось. И не смотри на меня так. Сестры переживают, слыша, как твои кошмары вырываются по ночам. И я переживаю за тебя. Но тебе придется чем-то пожертвовать, если ты хочешь жить дальше по-настоящему. Отдай свою ношу Тому, кто сможет о тебе позаботиться…
– Не могу я простить и забыть. Они у меня все отняли… Как я после этого… Я стараюсь молиться… – Слезы уже душили её заставляя слова застревать и рассыпаться на бессмысленные конструкции из букв. А настоятельница осторожно коснулась её плеча.
– Тем людям – Бог судья. Не мое дело советы давать, как вымолить смирение перед тем, что тогда произошло с твоей семьей. Да и не о том я. Ты как будто себя простить не можешь, что выжила. Вот и наказываешь одиночеством и болью…
– А что же мне делать? Найти себе мужа, завести детишек? И сделать вид, что ничего не было…
Она изо всех сил старалась удержать гнев и обиду на настоятельницу, формулируя этот вопрос. Невозможность жить обычной жизнью и так давалась тяжело. И слова мудрой женщины выглядели почти насмешкой над всеми попытками как-то собрать свою жизнь воедино. Ответ, застрял в голове своей невозможностью.
– Сделать выбор. Или полностью отказаться от жизни в миру. И посвятить себя Богу, тогда уже здесь, с нами, учиться принимать Его волю о тебе и твоих близких. Или остаться там, целиком. Только уже без отговорок. Налаживать нормальную жизнь и заново учиться доверять людям. А это включает в себя и мужа и деток. Не надо делать такие большие глаза. Мне кажется, после всего, что было – из тебя получится замечательная мама.
– Вы пророчествуете, матушка?
– Бог с тобой, насмешница. Ты выбор уж сама сделай и Ему доверься. А Бог устроит все так, чтобы тебе спасение обрести.
И от этих слов у неё слезы покатились градом, выжигая еще один ледяной осколок из сердца. Прошло уже несколько дней с этого разговора. Но слова настоятельницы до сих пор отзывались каким-то тревожным чувством в груди. Чем-то таким, что она не могла никак выбросить из головы. Вот и сейчас она с замиранием сердца стояла в очереди на исповедь. Разбирая по крупицам все произошедшее за последнее время и вытягивая самое недоброе из сердца и поступков. Иногда так страшно становится, что Богу то и предъявить зачастую нечего бывает кроме всей этой грязи. Не с дарами к Царю идем, а тем, как испортили все, что доверено было. Но лучше уж так, чем восседая в луже требовать к себе уважения с аплодисментами.
Старый священник, стоял тихо, не перебивая и не вклиниваясь вопросами в её быстрое перечисление падений. Только после исповеди спросил осторожно.
– Как ты спишь то?
– Плохо, батюшка. Огонь, от которого я не смогла спасти любимых людей, пока сильнее.
– Богу, значит, не доверишься?
– Он однажды уже попустил произойти тому, что искалечило меня… Значит у Него свои планы. Тогда я должна что-то сделать… Хотя бы чтобы с другими это не произошло. Я знаю, что суть не в этой жизни и потери неизбежны… Но вы бы знали, как трудно жить, зная, что такое зло ходит безнаказанным по этой земле…
– Беззаконие всегда будет сильнее здесь, потому что оно от этого мира. Сила Бога в любви.
– Я знаю. Просто не могу. Пока не могу.
Он только покачал головой и перекрестил.
Она стояла, закрыв глаза, полностью опустошенная, вкладывая в слова молитвы по кусочку своей души, когда за рукав нетерпеливо дернула Аня. Говорливая хохотушка жила при монастыре больше года и уже считалась послушницей. Настоятельница благословила их жить в одной келье и вместе работать. За это приходилось расплачиваться. Неутомимый оптимизм Анечки и её желание принести общине больше пользы оборачивалось тем, что со службы приходилось уходить гораздо раньше её окончания. Не каждый день, но частенько. Похоже, и сегодня сия чаша не миновала.
– Не спи сестра. Нам сегодня опять в поле послушание дали. Матушка попросила закончить пораньше, а то с этими заморозками можем не успеть огород подготовить к зиме. Давай, пошли. Я уже хлеба взяла и благословение. Пойдем. – Настойчиво шептала послушница и тянула за рукав.
– Да, иду. Прости, Господи.
Она перекрестилась и вышла в предрассветный сумрак. Впереди был тяжелый день. Еще один холодный день, когда тишина вокруг сочеталась с тяжелой работой до разноцветных кругов перед глазами. А когда вот так походишь – вечером уже не приходиться бороться с лишними мыслями о невозможных встречах. Никаких принцев.
Он рассматривал узор из капель на окне, чтобы убить время. Стивен изучал бумаги не торопясь. Иногда подобная медлительность раздражала, но наследник за последние несколько месяцев убедился, что мамина гончая никогда не теряет время на изучение абсолютно бесперспективных вариантов. И если он молчит уже полчаса, закопавшись в принесенных странных основаниях для выводов принца, на это есть причина. Подгонять бесполезно.
Чай, принесенный каким-то незнакомым стажером, был безвкусной гадостью. Но кофе здесь было еще хуже. А после промозглого ветра улицы хотелось хоть чего-то горячего. Он сделал еще один глоток, размышляя над тем, чтобы подарить этим сыщикам хотя бы приличную кофеварку. Все равно это не последний день их общения. Или последний? Если след окажется стоящим, то они смогут, наконец, расстаться. А то это хобби и так отнимает недопустимо много времени. Привычка считать эту изматывающую погоню неким новым увлечением помогала легко лавировать между мамиными вопросами и просьбами Зои объяснить, куда он опять исчез вместо того, чтобы присутствовать на собрании руководства.
Внизу около машины хмуро курил Бернар. Очевидно, что некоторые привычки оказываются сильнее, чем можно было подумать. Иногда становилось любопытно, что именно гнетет его старого друга, но задавать вопросы казалось бестактно, учитывая, что тот постоянно отвечал какими-то отговорками. Скорее всего, это женщина. Вроде ему нравятся именно женщины. Но кто именно и почему все так сложно? Хотя он сам мог бы получить степень эксперта по выбору женщин, с которыми сложно.
Стол сыщика был завален папками. Несколько стопок бумаг. Стакан с поломанными разноцветными карандашами. И на столике рядом уже изрядно запылившийся монитор. Иногда компьютер включался ночами для раскладки пасьянса, но это была одна из самых страшных тайн кабинета. Во всем этом бардаке ориентироваться мог только сам Стивен, да и он делал это крайне неохотно, небезосновательно полагая, что бумаги в его работе – то самое зло, которое нужно держать под контролем. А лучше все-таки игнорировать и тогда жизнь станет гораздо проще. В этом был смысл. Но не сейчас.
Человек в мятом костюме закрыл папку, закрыл глаза и потянулся, устраиваясь в кресле удобнее. Это тоже было одной из игр. Молчание и обдумывание разговора. Пару раз принц наблюдал, как этот по виду тихий и спокойный увалень допрашивает свидетелей. Мягкий голос звучал успокаивающе, паузы помогали сосредоточиться, но лишь тогда когда это было нужно. Ложь могла послужить причиной для выворачивания бедолаги наизнанку. Причем не всегда фигурально. Сейчас они были наравне, поэтому тишина продлилась недолго.
– Вы уверены? Последние пять раз были совершенно бесполезными… А тут такое бесперспективное место.
Принц поставил чашку на подоконник и покачал головой. Слишком знакомыми были нотки в голосе сыщика.
– Только не надо рассказывать мне истории про то, что она слишком крута для этого.
Стивен опустил глаза, крутя, рассматривая и сортируя карандаши в грязном стеклянном стакане. Он поморщился от тона своего непрофессионального коллеги поневоле.
– Как бы наоборот. Это маленькая община. Там свои правила и законы. Каждый чужак будет на виду. Негде спрятаться. И особенно такой крупной рыбе.
– Стивен, вы профессионал. Но вы пока не смогли её найти. Так?
– Так. Но ваш подход больше напоминает бросание монетки на карту.
Теперь уже богатому мальчику пришлось собирать свои эмоции в кулак, чтобы не сорваться в бессмысленные пререкания. Поэтому оставалось опять озвучивать факты. Заранее обдумав возражения и четко понимая насколько хрупка вся система. Надежду давало только знание что, его бы выставили за дверь гораздо раньше и грубее, если бы человек, развалившийся в кресле, на самом деле считал выводы пустыми.
– Еще раз. Этот юрист, который с ней сотрудничал…
– У нас нет точной уверенности, что он общался именно с ней. Опознать её крайне сложно, а оформление его конторой пары договоров, которые всплывали в контексте её афер – еще не доказательство.
Оставалось только кивнуть, принимая допущение и продолжить делать выводы.
– Юрист, который, вероятно, с ней сотрудничал. Оформлял так же несколько сделок по поставкам стройматериалов в монастырь. И хотя он сам указал, что в рамках работы с указанной особой, которая может оказаться нашей русалкой эти отчисления были не логичными, связь может быть прямой.
– Хорошо, но почему этот небольшой монастырь? Для девушки, которая крутится вокруг подобных денег – проще все-таки купить себе небольшой участок на отшибе и заниматься… Не знаю… Выращиванием цветов…
– Но практически у всех участков на отшибе есть любопытные соседи и прислуга. Но не в монастыре. Именно поэтому, он идеальное место, чтобы залечь на дно. Если она помогала монастырю – ей там рады и пойдут навстречу, если она решит там остановиться. Опять же, тихое место, где болтать о прошлом не принято. Так же как и обсуждать настоящее – все мысли типа о высоком, должны быть. А послушницы могут приходить и уходить без того, чтобы на них обращал внимание кто-то из живущих по соседству от монастыря. Хотя для меня вообще загадка кому может прийти в голову, уйти в наше время в монастырь.
– А почему кузнечики прыгают, а не плавают? Проблема в другом. Все эти связи слишком хилые. Новому монастырю приходится отстраиваться – им кто-то помогает. Благое дело, не обязательно связанное с нашими поисками. И опять же, я уже уточнял в их епархии. Там довольно строгие порядки и никаких инцидентов за последнее время не было. Ни новых послушниц, ни вообще новых лиц. Помощник епископа при мне звонил и вопросы задавал.
Информация о звонке была обнадеживающей, потому что она означала, что не он один хватается за соломинку. Хотя и требовалось что-то повесомее этих скользких фактов, чтобы заставить Стивена шевелиться. Время повышать ставки. Принц усмехнулся и обдумал предложение, присаживаясь на край заваленного бумагами стола.
– Тогда давай так. Мы проверяем монастырь. И если там её не окажется – я на ближайшие две недели буду заниматься бизнесом, а тебя оставлю в покое.
– Замечательная сделка. Сейчас соберу людей.
Эти слова показали, насколько плохой торговец сидел за столом. Мужчина чуть со стула не упал, услышав, что сможет избавиться от присутствия богатого наследника, решившего поиграть в розыски. А стоило проявить чуть больше выдержки, и он смог бы выиграть и месяц. Но так даже лучше. Хотя оставалась еще пара деталей.
– Ты уверен? Может, мы сами быстро сгоняем?
Но Стив оглянулся и ответил уже стоя на пороге кабинета. Он не улыбался и не вворачивал свои странные фразочки. Гончая взяла след и серьезно готовилась взять дичь за горло.
– Я уверен, что новичкам везет. Поэтому предыдущие ваши идеи я соглашался проверять. И сейчас шанс на успех остается. А оказаться с ней рядом без подготовки мне не улыбается. В любом случае после обеда будем на месте… Кстати, а вы как собираетесь попасть внутрь и забрать её? Монастырь то женский и у них с этим делом строго.
– Старые добрые угрозы. Намерение закрыть монастырь может серьезно повысить степень доверительности в разговоре. Как вы и говорили. Община небольшая, а значит, её отлучки и возвращения – на виду. Они могут не докладывать в епархию, но глаза у них есть. Разговор с настоятельницей поможет её выявить, как бы она ни маскировалась.
– А вы можете их закрыть?
– Не знаю. Но думаю, что все возможно при наличии достаточной суммы пожертвований и, маминых связей.
Стивен молча кивнул. Но подумал, что сын сильнее похож на свою маму, чем, кажется со стороны. При всей разности характеров – умение идти напролом и жестокость, у них в крови. И выражение глаз становится практически одинаковым, когда они рассуждают об устранении препятствий. Веселенькая семейка. И можно только посочувствовать девушке, которая перебежала им дорогу. Хотя сочувствия было бы больше, если бы он сам не гонялся столько лет за этим хм… персонажем детской сказки.
Работа на монастырском участке была незатейлива. Но мокрая земля с трудом отдавала остатки урожая, а ботва цеплялась всеми корнями за возможность еще немного пожить. Погода, решила побаловать, и оказалось, что утренний ветер разогнал почти все тучи. Оставшиеся мягкие и пушистые облака пробегали мимо, снисходительно прикрывая солнце, которое напоследок решило чуть прогреть землю, ожидавшую вскоре первый снежок. К обеду стало почти жарко. Но и конец работы уже показался. Девушки решили передохнуть, и присели на пригорке за грядками.
Деловито носились последние насекомые. Морковь и пара пирожков с яблоками, захваченные из столовой были невыразимо вкусны после трудового подвига.
– Сестра Агафья просила принести пару сумок в трапезную. Точнее она просила принести все «сладкие остатки», что сможем собрать…
– Ага, только боюсь за один раз, не унесем все. Здесь под укрытием из ботвы оставим. Но мы с тобой – молодцы. Правда?
– Да, истинная. Теперь можно и вскопать все. Но уже не сегодня.
Шевелиться не хотелось. И весь окружающий мир был наполнен светом и какой-то хрустальной безмятежностью.
– Хочешь еще хлеба? У меня от вчерашнего обеда остался кусочек. Ты не стесняйся. Бери. Я раньше не любила черный хлеб. Он казался каким-то горьким. А сейчас никакие пряники не сравнятся. Лучше только просфирка, после всенощной. Её собираешь губами, и как будто сама жизнь возвращается с каждой крошкой. Меня как-то перед Пасхой ставили помогать на кухне, – какая там благодать разливалась…
Молодая послушница, казалось, могла болтать целыми днями. Обо всем на свете. За время их совместной работы она уже рассказала о своей жизни в миру. О том, как потеряла жениха, который изменил перед венчанием, а потом и вообще уехал. О семье. О бабушке – молитвеннице. Это даже не было пустословием. Ей не надо было обсуждать или высказывать свое мнение. Слова просто лились серебряным дождем. Иногда веселя. Иногда, как сейчас, подбадривая после тяжелого дня.
– Говорят, что ты надолго не приезжаешь к нам и скоро опять исчезнешь…
– В том, что говорят, есть часть правды. Я сама себе не принадлежу. Как позовут обязанности, так и пойду.
– И даже до Праздника не останешься?
Девушка аж руками взмахнула от возмущения, что обязанности могут отвлечь от такого…
– Анют, честно. Я не знаю. Очень хочу остаться. Соскучилась я по монастырским праздникам. Но как все сложится… то лишь Бог ведает.
Глава 10. Гости дорогие
Даже мысль о том, что скоро праздник с долгой торжественной службой, каким-то неуловимым образом наполняла окружающий мир светом и надеждой на лучшее. Весь вопрос был в том останется ли она здесь так надолго.
– Ладно, пошли уже обратно. А то разнежились тут.
– Конечно-конечно. Я сейчас… видела неподалеку…
Аня неожиданно резво вскочила и бросилась к посадке. Она бежала, почти взлетая над желтеющей травой и придерживая руками попеременно, то широкую развевающуюся юбку, то предательски сползающий платок. Её напарница улыбнулась, и пошла вдоль участка, собирая последние пакеты со снедью для монастыря. Попутно укрывая остатки урожая, за которым позднее приедет трактор. Она как раз справилась со всеми делами, когда появилась разрумянившаяся и чуть запыхавшаяся беглянка. Выбившиеся из косы волосы развевались на ветру, но платок был полон небольших ярких наливных яблочек.
– Вот. Сестрицам набрала. Тут неподалеку. Дикая яблонька. Немного горчит. Но после первых морозцев у неё яблоки такими вкусными становятся – ум отъешь. Вот сама попробуй.
– Я уже не хочу. Дома попробуем. Давай помогу в сумку сложить, а то матушке не понравится, если ты в таком виде явишься.
Но они обе улыбались так, как будто не было тяжелого дня, раннего подъема и непростого прошлого за плечами у каждой. Мир хоть на минуту стал простым и понятным, наполнившись ароматом плодов земных и предчувствием праздника. Они так и брели, улыбаясь, по тропинке в тяжелых резиновых сапогах и бесформенных куртках, когда из-за пригорка послышался необычный шум.
– Кого это опять Бог послал?
– Действительно.
Шум винтов однозначно принадлежал вертолету. Она бы могла и тип машины определить, если бы поднапрягла память. Проблема была только в том, что над этой местностью летают редко. Но еще реже неожиданности бывали приятными в её жизни. Поэтому когда они преодолели очередной подъем и открылся вид на монастырь, она придержала свою спутницу, немного не доходя до границы лесополосы.
– Подожди, дай я отдышусь.
Лучше заранее изучить незваных гостей, особенно если они появились вот так открыто. Прятаться не будет только тот, кто совершенно уверен в том, что отпора не будет. Группа мужчин у калитки в монастырь оживленно ругалась с сестрой Прасковьей. Оставалось только посочувствовать их бессмысленным попыткам уговорить. Хотя… Если её связать и цепями закрепить. Наверное, в этом случае бы явился ангел, на защиту её чести. Русалка улыбнулась и отбросила попытки представить эту эпическую битву. Учитывая, что тихая старушка однажды даже на помощников епископа собак спускала из-за неподобающего поведения, то у этих чужакам вообще не было шансов. Чтобы немного отвлечь спутницу, которая почти пританцовывала на месте, намереваясь бежать в родное гнездо, русалке пришлось спросить.
– Анют, а ты не помнишь, чем закончилась история, про епископа, которому сестра Прасковья выговорила за поведение его служек?
– Ну, ты даёшь. Это до меня было. Кажется, он тогда запретил настоятельнице давать сестре любые послушания связанные с посетителями монастыря.
– Но она же продолжает у калитки дежурить.
– Так она не с посетителями общается, а просто молитвенное правило исполняет у калитки. Ей вообще свежий воздух для здоровья доктор прописал. Вот она по привычке и сидит на прежнем месте. И ни с кем не общается.
– Действительно, это с трудом можно назвать общением.
Они дружно рассмеялись. Но взгляд русалки уже зацепился за пару чрезвычайно знакомых силуэтов. Похоже, её каникулы закончились, а принц решил взять в осаду монастырь. Его фигура отчетливо выделялась в любой толпе. Не считая безошибочного опознания на уровне эмоций. Причем на посылках у него Стивен. Лучшая из ищеек, преданных лично мадам. Учитывая отсутствие взаимопонимания между разными поколениями этой семьи, когда она покидала сцену, это было опасно близко к нездоровой сенсации.
– Чудеса.
– Да? А матушка знает? Она говорила, что чудесам веры нет без разума и твердого руководства.
– Это не из тех чудес, солнышко. Просто знакомый один, которого я не ожидала увидеть. По крайней мере, так скоро. Придётся тебе Анют, самой донести сумки. Справишься?
– Конечно, мы дома таскали и не такое… Но что ты собираешься делать… Сестра Агриппина говорила, что не благословляется общение со старыми знакомыми для таких, как мы.
– Боюсь, что общение тут неизбежно. Вопрос только в условиях подъема белого флага. Хотя в том, кто именно его подымет сомнений практически нет. Беги. Скажи настоятельнице, чтобы держала оборону, а я вернусь чуть попозже и всё объясню.
Аня кивнула. В её круглых глазах плескалось удивление, хотя девушку, казалось, не особо смутила потеря собеседницы. Она еще что-то говорила, пока шла в полном одиночестве по тропинке. Русалка проводила свою спутницу взглядом до укрытой от посторонних взглядов калитки монастыря и пошла к деревьям, под которыми стояли охотники.
Идти пришлось довольно долго, ощущая себя невидимой. Казалось, все присутствующие смотрели на неприступные стены, закрывшие двери перед чужаками, и размышляли об осаде. А за время жизни здесь её фигура начала сливаться с пейзажем. Только вот привычка мерить происходящее в вариантах развития событий активизировалась при первом намёке на опасность. Мысль о том, чтобы сбежать она задавила в зародыше. То, что они дошли сюда уже большой успех и стечение обстоятельств. Но это укрытие было таким эффективным исключительно потому, что никто кроме напарника не знал, что здесь стоит искать. А теперь, после допроса сестер у них будет больше данных, чем она хотела бы предоставить. Пусть считают, что это только случайное укрытие, оплаченное пожертвованиями. И для этого их нужно уводить отсюда как можно скорее.
Ещё, выбрав путь через овраг, заросший колючим терновником, она постоянно ловила себя на странном ожидании встречи с принцем. Он пришел за ней, и это был сентиментальный жест, даже если им двигало только уязвленное самолюбие. С этим можно работать. Можно даже продолжить игру, не подставляясь. Хотя сам вопрос насколько она «не подставится» при близком контакте с обворожительным аристократом лучше оставить на потом.
Оставшееся свободное пространство она преодолела, плавно и мягко ступая под колпаком недоверчивого внимания людей резко обернувшихся навстречу незнакомке. Так или иначе, она была центром притяжения для этой полувоенной группы. Но её основной противник тянул время, прежде чем обернулся на звук шагов. Можно было только догадываться о том, что написано у него на лице и с какими эмоциями он борется, уже осознав, что она вышла из леса буквально в тыл его тщательно выстроенным солдатикам. Пришлось даже окликнуть его, чуточку насмешливо продолжая общение. Как будто не было этих месяцев охоты.
– Каким ветром вас занесло в эти края, многоуважаемый?
Она краем сознания ощущала, как странно выглядит со стороны. Полу монашка, в темной, заляпанной грязью одежде, сбившемся платке и тяжелых кирзовых сапогах. Почти нищенка, даже по оценкам этой небогатой местности. Рядом с неброско одетым миллионером. Его светлое кашемировое пальто почти светилось в тени. Пары дорогих сшитых на заказ лайковых перчаток, небрежно торчащих из кармана, хватило бы, чтобы выкупить весь урожай их монастырского огорода. Только высокие поношенные армейские ботинки напоминали о двойственности происходящего. Всё не бывает простым, когда втянута его семья. Он обернулся после небольшой задержки и ответил явно заготовленной фразой.
– Оказывается, очень трудно найти хорошую секретаршу.
– Да сэр. Это тяжелая и неблагодарная работа.
– Но еще труднее найти все твои деньги, адвокатов, схемы прикрытия…
«Подобное было бы трудно осуществить» мелькнуло в её голове почти одновременно с пониманием, что её напарник теперь мозги проклюет со своими «а я предупреждал, что поверенный гниловат». Но в целом перечисленная цепочка была в пределах заложенной погрешности, а значит, ничего важного они так и не нашли. Зато проявленное трудолюбие стоило поощрить.
– Понятно. Вы привлекли мое внимание.
Она на секунду замолчала, оценивая взаимоотношения между стоящими напротив неё мужчинами, их реакции и возможные последствия различных поступков. Бегство действительно пока не вариант. Придется предлагать капитуляцию и начинать новую партию. Ей не давали покоя только ботинки принца, выбивавшиеся из облика избалованного плейбоя, и отсутствие Бернара. Но пока можно было сделать закладку на будущее, не зацикливаясь на пустяках. Слова упали весомо и неотвратимо.
– Отзовите людей от монастыря. Мне нужно полчаса собрать вещи и я буду в вашем распоряжении.
– Безусловно, у вас есть это время.
Он ответил почти безразлично. Как будто у неё и в самом деле не было другого выхода. Хотя ему и пришлось взять себя в руки, чтобы не смотреть вслед удаляющейся бесформенной фигуре. Считанные месяцы прошли с их последней встречи. Но по ощущениям – будто пара лет. Сейчас опять перед ним стояла русалка, которая одновременно была кем-то другим. От женщины, с которой он провел ночь, прежними остались только глаза. Точнее выражение глаз. Улыбка, которая пряталась между взмахами ресниц. Но грубая одежда-оболочка делала её сильно похожей на неземное существо, прикованное к миру каким-то проклятьем. Неудержимо хотелось дотронуться, чтобы проверить – призрак она или живая.
От рассуждений его оторвал Стивен. Сыщик заговорил сразу после того, как она отошла на достаточное расстояние.
– У меня прямой приказ забрать её для допроса после обнаружения. Вы знаете от кого.
– Думаю, что сейчас вам стоит слушать меня, а не устаревшие приказы моей матери.
– Она сейчас сбежит. Полчаса форы это практически бесконечность для такой как она.
– Быстрота нужна при ловле блох. И она не сбежит. Это не её стиль.
– Слишком высоки ставки, чтобы бросаться подобными голословными утверждениями.
– Она слишком спокойна. Сама подошла, хотя сейчас ей исчезнуть ничего не мешало. Начала переговоры, попросила отсрочки. Она не изображает из себя кузнечика, когда может просто раствориться без следа.
Его собеседник продолжил спор исключительно из чувства противоречия. Как будто после того, как дилетант переиграл его в поисках неуловимой аферистки, нужно было хоть в чем-то быть правым. Но озвученные аналогии имели смысл, а он сам был достаточно профессионален, чтобы избегать споров по пустякам. Но самым обидным был равнодушный тон наследника, который сосредоточенно обдумывал что-то более интересное.
– Кто знает? Может в монастыре что-то важное спрятано… – Продолжил по инерции ищейка, прежде чем выдохнуть сомнения и узнать кое-что более актуальное. – Допустим, что вы правы. Что дальше?
– Ждем полчаса. Если не выйдет – штурмуем и уничтожаем монастырь.
– Жёстко. – Присвистнул Стивен. Внезапно он понял, что принц не шутил, когда спрашивал о пределе надежности людей, взятых на эту операцию. Похоже, варианты исправления ошибок не были ограничены общепринятыми моральными принципами. Выжженная земля вместо не покорившегося города – приемлемая цена при завоевании целой страны. И хороший показатель серьезности намерений для беглянки. Молодой человек, рассматривавший постройки монастыря, выглядевшие почти игрушечными отсюда, добавил с недоброй улыбкой.
– Если я ошибся, и она тянет время. Эту нору нужно сжечь, а свидетелей допросить. Уважения заслуживает только противник, играющий по правилам. А я не намерен допускать подобные промахи больше одной штуки за раз.
– Хорошо. Тогда займусь расстановкой бойцов.
Сыщик больше не раздумывал и не колебался. Отточенные и емкие приказы больше смахивали на витиеватую брань. Но спокойно наблюдавший за происходящим принц даже не сомневался, что происходящее – всерьез. Голоса из рации. Суета среди персонала. Снайперы, немного отсвечивавшие на фоне голого леса. Разговор с матерью, благодаря которому стала возможна вся эта полувоенная операция, был уже частью прошлого. Новой реальностью. Сейчас казалось почти чудом, насколько тонкая ниточка причин и следствий привела его сюда.
Два месяца безумной гонки и эта спокойная женщина берет всего полчаса времени на сборы. Без лишних вопросов. Как будто знала что он придёт и готовилась к встрече. Так что сейчас самое время узнать, кто кому попался в сети и не продешевил ли он в том договоре с матерью. Принц и сейчас, находясь в полушаге от победы, не мог точно сказать достиг ли желаемого. Просто закончился очередной этап погони за белым кроликом. Он нашел её! Но кого он нашел? Происходило опять что-то такое, чего он целиком не мог понять. Но это было не так уж и важно. Главное ввязаться в драку, а там будет видно.
Она старалась не смотреть за окно и не считать бойцов, аккуратно окружавших монастырь. Так или иначе, но их семья обычно держит данное слово, только пока ты сам соблюдаешь условия сделки. Её сильнее тяготила невозможность объяснить хоть что-то настоятельнице, которая стояла в дверях и упрямо напоминала о том, что хотелось забыть.
– Я никогда не спрашивала, когда ты приходила и когда ты уходила, о том, что происходит в твоей жизни.
– Да, матушка и я за это благодарна.
– Ты уверена, что сейчас благоразумно будет идти с ними? Они не посмеют причинить вред божьим людям, и святая обитель тебе послужит надежной защитой.
– Вас неприятно удивит то, что они могут себе позволить практически безнаказанно. И тут придется довериться моему опыту. Мне лучше идти.
– Но хочешь ли ты этого, милая?
Она широко и искренне улыбнулась.
– Я вас тоже очень люблю. И не знаю точного ответа на этот вопрос. Зато знаю, что есть вещи, за которые нужно платить назначенную цену и не торговаться. Эта обитель и люди, её составляющие – заменили мне семью. У меня только одна просьба…
Она обернулась к рюкзаку и вытащила оттуда икону, аккуратно обернутую отрезом чистой льняной ткани.
– Передайте её сестре Прасковье. Настоящее греческое письмо. Освящена на Афоне. Как и та, что я вам привезла. Хотела на праздник ей вручить, но видно нет на то воли Божьей. Это святой Георгий, покровитель сына, о котором она так сильно молится.
– Ты все никак не успокоишься? Не хочет старая женщина подарков ни от кого. Не хватило тебе истории с платком, который она на портянки пустила…
– Мое желание подкупить стража обители сильнее уколов мелких неудач!
Женщины рассмеялись. Молодая послушница была рада из-за того, что подарок удалось хотя бы оставить в обители. Если не в келье старушки, то в привратной сторожке повесят. Странными тропками ходила судьба в этом мире. А она и так была обязана жизнью человеку с рыбьим взглядом, за которого просила Бога неутомимая сестра Прасковья. Мать и сын сильно любили друг друга и одновременно были слишком разными. Камера в окладе даст ему возможность хотя бы убедиться в том, что она жива. Иногда это самый лучший подарок – просто знать, что с теми, о ком ты не можешь позаботиться лично, всё в порядке. А настоятельница уже не задавала вопросы. У неё хватало жизненного опыта за стенами монастыря, чтобы понимать, в каких случаях от прямых ответов лучше держать подальше. Она проводила девушку до самых ворот обители и перекрестила напоследок. Только Бог знал – встретятся ли они снова.
