Текст книги "Я не пытаюсь описать будущее. Я пытаюсь его предотвратить (СИ)"
Автор книги: Эриссу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Талия почти силком усадила Стайлза за стол рядом с отцом, не позволяя помочь с сервировкой стола. А Джону, наконец, удалось посмотреть на всю семью в родной обстановке. Что они родственники – было видно сразу. Кора пошла скорей в отца рыжеватыми волосами и светлой кожей. А вот Лора, Дерек и Кайл были почти неотличимы от своих мексиканских родственников. Черноволосые, смуглые, с высокими скулами – с первого взгляда так и не скажешь, что они – американцы.
В комнате суетились не меньше десятка детей и подростков разного возраста, помогая более взрослым накрывать на стол, создавая при этом очень уютный шум энергичного, но дружного дома. Стайлз при этом умудрялся обмениваться с сидящим рядом Кайлом мнением о чем-то очень для них важном, дружно начиная плеваться ядом на тех, кто осмеливался влезть в их беседу со своим мнением. Сам Джон не видел ничего противозаконного в том, чтобы тихо рассказывать Саймону о передаче Кейт Арджент ФБР и возможных для нее перспективах. К его рассказу внимательно прислушивался Хорхе, который сидел рядом с хозяином дома и в общей суете никак не участвовал.
Ужин начался с короткой, но полной тепла речи Талии о том, как они рады знакомству с таким замечательным мальчиком, как Стайлз. Что двери их дома всегда открыты для него, и если ему когда-либо что-либо понадобиться – они всегда помогут ему.
Постепенно торжественная атмосфера растворилась, и за столом стало гораздо шумнее, но при этом – интереснее. Джон с удовольствием беседовал с Саймоном и Хорхе о различных случаях из их жизни. К беседе Кайла и Стайлза присоединились еще несколько человек, и сын уже несколько раз едва не перевернул находящиеся в пределах его активно жестикулирующих рук приборы. Спасала только реакция рядом сидящих. Женщины предпочитали больше молчать, но при случае вполне могли блеснуть красноречием и образованностью.
Вечер плавно переходил в ночь, и Джон уже подумывал о том, что пора бы потихоньку собираться домой, когда заметил, что Стайлз опять начал нервничать. Видимо, это заметил не только он, так как за столом очень быстро стало тихо.
– Стайлз? Что случилось? – удивленно обратилась к его сыну Талия.
Нервно сжимая и разжимая пальцы на десертном ноже, Стайлз смотрел на женщину широко раскрытыми глазами и все чаще дышал.
– Стайлз, успокойся. Скажи мне, что случилось? – протянула к нему руку через стол Талия.
– Все-все, что мне потребуется? – выдавил из себя сиплым голосом вопрос Стайлз.
– Конечно, – не опуская руки, кивнула Талия. – Мы перед тобой в неоплатном долгу, который даже представить сложно.
И тогда Стайлз сделал абсолютно невозможную вещь – он полоснул зажатым в руке ножом по протянутой руке.
====== Глава 12. ======
Глава 12.
На мгновение все замерли, как статуи. При желании можно было услышать стук лихорадочно бьющегося сердца Стайлза, но тут абсолютная тишина взорвалась гомоном и вскриками. Джон вскочил на ноги и хлопнул сына по руке, заставляя разжать ладонь и выпустить окровавленный нож. Вытащив его за шкирку из-за стола, он поднял ошалевшие глаза на Талию, которая уже зажимала порез салфеткой.
– Господи! Талия! Миссис Хейл! Простите, ради Бога! Я понятия не имею, что с моим сыном! Он же… Стайлз! Да что с тобой такое?!
– Сумасшедший! Я была права! – вклинился пронзительный голос Коры.
– Тихо! – неожиданно громко почти рявкнула женщина. Моментально стало тихо. – Стайлз, я тебя не понимаю. В чем дело? Что такого случилось, что ты… мы что-то не так сделали? Но что? – она действительно не понимала, что не так.
– Моя мама болеет, – шмыгнув носом, выдавил мальчишка.
– Мы знаем, Стайлз. Но она болеет давно, и ты, вроде как, принял это… – при чем тут Клаудия?
– Талия, я забираю его домой. Завтра я приду сам, и вы мне скажете свое решение, – потянув сына за руку, Джон начал двигаться к входной двери.
– НЕТ! – неожиданно почти завопил Стайлз, выкручиваясь из отцовской руки и цепляясь за спинку своего стула.
– Моя мама болеет, и я обещал ей, что найду для нее лекарство. Простое лекарство ищут для нее врачи, а я пока еще слишком маленький, чтобы знать, что искать, поэтому я искал для нее другое лекарство.
– Какое, Стайлз? – устало опустился опять на стул Джон. – Врачи делают для нее все возможное. Что можешь ты, ребенок?
– Поискать там, где не будут искать врачи, – мальчик был напряжен, как натянутая тетива. Никому не хотелось спровоцировать еще одно нападение, поэтому остальные предпочитали молчать. Тем более, что мальчишка собирался объяснить такой дикий поступок.
– Я с Кайлом облазил весь заповедник, но не нашел ни одного ведьминого круга. Проследил за кладбищем, но там никто не собирал крапиву в полночь или полнолуние. Значит, ведьм у нас нет. Тогда я решил поискать вампиров.
У Стилински-старшего начался нервный тик правого глаза. Он дрожащей рукой налил себе полный стакан воды из графина на столе и залпом ее выпил.
– Вампиров. Хорошо. И как ты понял, что их у нас тоже нет?
– Я думал сначала на мистера Хоровица. Он откуда-то из Восточной Европы, если смотреть по фамилии. Никогда не выходит на улицу днем, а если и выходит, то в таких черных очках! И всегда старается идти в тени и побыстрее уйти с улицы. Я залез через компьютер миссис Маккол – оказалось, что у него фотофобия. Думал, может он притворяется и проследил за ним. Серебра не боится, чеснок ест с удовольствием и от святой воды, которую я ему подлил в фильтр, не задымился.
– То есть, ты залез к нему домой. Я правильно понимаю? – у Джона уже не было никаких сил.
– Да, но зато я убедился, что он не вампир. Оставались только оборотни.
Теперь глаз задергался у Талии. Остальные при слове «оборотни» как-то странно заерзали на своих местах. А Стайлз продолжал воодушевленно рассказывать о своих изысканиях.
– Я иногда слышал вой, но раньше принимал его за собачий или вой койотов. Ведь волков в Калифорнии не водиться вот уже шестьдесят лет. Потом проверил по интернету в библиотеке – у нас выли не собаки и не койоты. Это был волчий вой. Я подумал, а потом понял, что именно вы можете быть оборотнями, – убежденно кивнул Стайлз головой, обозначая этим жестом всех Хейлов.
– Вот как. А можно спросить, с чего ты это взял? – Талия молчала и не отнимала салфетку от руки, поэтому вопрос задал Питер.
– Вы живете за чертой города, в заповеднике, – с готовностью начал отвечать на вопрос Стайлз. – Никогда не болеете – я специально тогда же проверил и ваши карточки, когда проверял мистера Хоровица. Вы очень быстрые и сильные. Хорошо слышите – я потом начал специально проверять, говоря тише, чем нужно. Скотт, Джексон, Лидия и остальные всегда начинали ругаться, что я там себе бубню под нос, неужели не могу говорить громче, а вот Лора, Дерек, Кора и вообще – вы все, всегда мне отвечали, и не говорили, что я говорю тихо. Потом я как-то подложил в рюкзак Лидии несколько подшипников из нашего гаража. Она взяла его, и тут же начала в нем копаться, потому что он был слишком тяжелый. Ей я положил всего три, а Коре – шесть. А она ничего не заметила, так и проходила весь день, будто он ничего не весил. Потом я специально оставил сэндвич возле батареи и принес его с собой. Он не пах, но когда я его достал при Лоре, она его уронила на землю. Специально, я видел. Еще я брал наш фотоаппарат и фотографировал здесь. Они получались нормально. А когда я тайком фотографировал Кору и Дерека в школе – у них все фото были засвеченные.
– Стайлз… Ты что, порезал человека только из-за своих домыслов? – у Джона внутри было пусто от обреченности. Похоже, болезнь Клаудии наследственная, ничем другим таких вывертов сознания не объяснить.
– Нет пап, – Стайлз виновато прикусил губу, глядя на отца. – Помнишь ту драку с Корой? Она сама тогда была виновата, но на следующий день я заметил то, чего быть не могло.
– И что же?
– У нее ничего не было. Я разбил ей нос и губу, у нее обязательно должен был быть хотя бы один большой синяк. Но утром на ней не было даже царапинки. А так не бывает. Если ты мне не веришь, то пусть миссис Хейл уберет полотенце от руки.
– Талия, простите, – Джон тяжело поднялся на ноги и чуть качнулся. Сегодняшний удар Судьбы оказался слишком тяжел. – Завтра я приму любые ваши претензии, а мой сын… похоже, СДВГ не так безобиден, как считают врачи.
– Папа! Подожди! – упрямо воскликнул Стайлз, крепче вцепляясь в свой стул. – Я обещал маме, что найду для нее лекарство и нашел! Если она ее укусит, то мама выздоровеет! Ну и что, что она будет бегать каждое полнолуние на четырех лапах? Я готов! Подумаешь, я всегда мечтал не только о сестренке или братишке, но и о собаке! Мы будем ей мыть лапы и вычесывать шерсть, но зато она всегда будет здорова! Папа, я прав! Только надо, чтобы миссис Хейл укусила маму! Пожалуйста! – на Талию с мольбой смотрели огромные глаза.
Закусив губу, она смотрела в ответ и не знала, что сказать. За столом вновь повисла тишина. Саймон смотрел на жену, понимая, как нелегко ей сейчас. Кора сидела, как мышь – Стайлз и его отец не чуяли, но сила альфы сейчас придавливала за столом всех не хуже гранитной плиты. Хорхе пристально разглядывал мальчика, а Питер, прикрыв глаза, наслаждался атмосферой, прекрасно понимая, что так или иначе, но Стайлз сегодня свое получит. Удивительный ребенок.
– Стайлз, твоя мама, она… – нерешительно начала женщина, но ее перебил лихорадочно зачастивший Стайлз.
– Мама умирает! Папа думает, что я ничего не понимаю, но я прочитал все, что можно! Лобно-височная деменция не лечится. Человек начинает деградировать, забывая сначала людей, события, а потом элементарное. Что надо есть, ходить в туалет, спать. Как разговаривать. Лечения не существует. Даже если бы химиотерапия помогла, а это бывает один раз на три-четыре тысячи, то несколько лет – и она бы вернулась. И мама будет умирать долго, ей все время будет больно, а мы ничего не сможем сделать! А вы всего лишь ее укусите и все будет в порядке!
В голосе уже звенели слезы, наполнившие глаза.
– Чего вы боитесь? Мы с папой никому не скажем, только вылечите ее! Если вы боитесь охотников, то я избавлюсь от любого, кто появиться в городе! Ну пожалуйста! – слезы уже прочертили дорожки на детском личике.
– Уберите полотенце!!! – не выдержав тишины, едва не заорал Стайлз. – Уберите, или я принесу рябину и аконит из папиной машины!
Первой сорвалась Кора. Вспыхнули золотом глаза, и сквозь вытянувшиеся клыки она зарычала через стол на Стайлза.
Джон отреагировал быстро: одной рукой он дернул сына, уводя того себе за спину, а вторую руку опустил к поясу, где должна была быть кобура.
– Что за?... – шокировано выдохнул он.
– Тот мужчина… он ничего не сыпал на стены, – выглянул из-за отца Стайлз. – Он что-то сыпал из мешка вокруг дома линией. Я тогда уже был почти уверен, кто вы, поэтому думал, что это или аконит, или рябина. Когда все отвлеклись, то я слез с дерева и стер часть линии, насыпав себе в карман. Потом я специально нашел и сжег немного рябиновых веток. А в банках в машине сушеная рябина и аконит. Я потом опять залез на дерево и видел, как светились ваши глаза. Я был прав – вы оборотни. Вы сами сказали, что все, что угодно. Так спасите мою маму…
– Это правда? – Джон выпрямился до хруста в позвоночнике. Лекарство, найденное сыном было… нестандартным, но это был шанс, в котором отказывали доктора.
Вместо ответа Талия медленно отняла полотенце от руки, на которой не было даже следа пореза.
– Джон, все не так просто. Укус – это не панацея, он не дает стопроцентной гарантии выздоровления. Ее тело может не принять его, и тогда она умрет. Очень мучительно умрет.
– Но она уже умирает, – ровно заметил на это мужчина.
– Лора, отведи всех наверх, этот разговор не для ваших ушей, – не поворачиваясь к детям, отдала приказ Альфа стаи Хейл. Не прошло и минуты, как в комнате остались только Талия, Джон, Саймон, Питер, Хорхе и Елена.
– Пройдемте в кабинет, здесь не место для обсуждений.
В кабинете все сели как-то так, что рядом с Джоном оказался только Питер, остальные – напротив.
– Укус?... – поторопился вернуться к разговору Джон.
– Бывают три случая при укусе. У укушенного есть иммунитет, и все остается как есть. Но это случается настолько редко, что обычно этот шанс в расчет не принимают. Чаще всего тело или отторгает укус и тогда человек умирает очень мучительной смертью, или принимает. Тогда ему не страшна никакая болезнь, это правда. Но и в этом случае не все просто. Это не собачка, которую можно вычесывать, как считает ваш сын. Это животное, зверь, одержимый жаждой убийств.
– Я не находил пока растерзанных трупов на вверенной мне территории, – хмыкнул на это шериф Стилински.
– Результат дрессировки. Надо просто найти якорь, за который цепляется человеческая часть, чтобы сохранять разум не только в полнолуние, но и при сильных стрессах. И есть еще ограничения. Та же рябина и аконит, которыми угрожал Стайлз – это оружие против нас. Мы не сможем пройти там, где насыпана рябина, а аконит – яд, который очень быстро нас убивает. И охотники.
– Полагаю, на очень крупного зверя? – устало вздохнул шериф, на которого этот вечер обрушили слишком много информации.
– На нас. Арджент – охотница, из очень старого клана охотников на оборотней. Так что, учитывайте еще и этот факт.
– Но вы можете укусить Клаудию?
– Вы уверены, Джон? Обратной дороги не будет. А если она умрет? – у оборотней не бывает мигрени. Обычно. Судя по тому, как Талия потирала переносицу, у нее она началась.
– Как сказал мой сын, – поднимаясь на ноги и криво улыбаясь заметил мужчина, – она уже умирает. А пятьдесят на пятьдесят – это больше, чем ничего, что нам обещают сейчас.
– Тогда поговорите сначала вы с ней, а потом уже подойду и я, – устало вздохнула женщина. – Лора, пусть Стайлз спускается, – высунувшись за дверь, громко позвала женщина.
Внимательно прислушиваясь к шуму отъезжающей машины, хорошо слышимой в открытых окнах, пятеро оборотней молчали.
Первым заговорил Хорхе.
– Талия, как ты могла просмотреть такого ребенка?
– Нормальный мальчик, умный и любознательный, – весело хмыкнув, заметил на это Питер.
– Будь у меня хоть один из детей таким же – я был бы спокоен за свою стаю. Такой альфа будет гордостью стаи. А из того, что я видел, ни один из твоих детей не будет ему равен. Лора слишком молода для силы, Дереку и Коре она противопоказана, насчет Кайла я пока не знаю... А Стайлз... И дело даже не в той выгоде, что принесет тебе укус его матери.
– Я уже думала над таким вариантом, но он меня опередил, – хмуро согласилась женщина, садясь рядом с мужем. – Иметь на своей стороне представителя закона, который сможет прикрыть нас с человеческой стороны – это будет очень здорово для стаи.
– Женщина, – чуть не сплюнул на это замечание Хорхе.
– Спасибо, брат. Как приятно знать, что ты разделяешь мое разочарование, – хохотнул Питер.
– Талия, сестра моя, мы вообще-то думали не о выгоде, а о проблемах, – продолжил Питер на испепеляющий взгляд сестры. – Ты предупредила сына, предупредила отца, предупредишь мать. Скажешь про риск всем троим. И если она не переживет укус, твоей вины в том не будет. А вот если ты откажешь, и она умрет… Ты вообще представляешь себе, на что будет способен настолько умный ребенок, обозленный конкретно на нашу семью? Даже если ты заставишь его забыть, где гарантия, что он не начнет искать снова, и опять не найдет то же самое? Или что он не подстраховался и не припрятал где-нибудь подсказки для себя?
– А если она выживет, то вся энергия и сообразительность этого ребенка будет направлена на благополучие нашей семьи. Тем более, что свое обещание он сдержал авансом, – неожиданно заговорил Саймон.
На недоуменные взгляды остальных он с кривой улыбкой закончил.
– От одной охотницы он уже избавился. Причем, гарантированно…
====== Глава 13. ======
Глава 13.
По дороге домой в машине царила напряженная тишина. Стайлз сжался в комок на заднем сиденье, а Джон вел настолько осторожно, что попавшаяся навстречу патрульная машина мигнула фарами. Еще больше притормозив, шериф высунул руку в приоткрытое окно и махнул, показывая бдительному полицейскому, что все в порядке.
От долгого сиденья в одной позе у Стайлза затекли руки и ноги, поэтому на пол гаража он просто вывалился, запутавшись в конечностях. Аккуратно поставив ребенка на ноги, Джон жестом показал, чтобы тот шел в свою комнату.
От непривычности поведения отца Стайлз начал метаться по своей комнате, сшибая на пол все, что попадалось на дороге. Так что, когда шериф поднялся наверх через минут десять, в комнате его сына царил форменный хаос, а сам Стайлз находился на грани очередного приступа.
Сев на кровать и свесив руки между колен, Джон с минуту разглядывал сына, а потом все же притянул его в свои объятия. Сжав худенькое тело так, что чуть ребра не затрещали, он уткнулся носом в растрепанные вихры на макушке и несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.
– Пап, она бы не согласилась, если бы я просто попросил, – с мольбой в голосе первым заговорил Стайлз. – Я проверил – ее семья живет здесь давно, они приехали сюда чуть ли не первыми белыми. Ну… не совсем первыми, но ты меня понял. И за все это время никто и никогда не заподозрил, что они какие-то не такие. Что ей моя мама, когда она хранила такую тайну? Я просто хотел как-то с ней договориться, когда пришел тогда к ее дому – скорее всего ее старший брат тоже оборотень, и он бы понял, что это выгодно, когда жена шерифа – тоже оборотень. Тогда никто не сможет причинить ей вреда – ты будешь защищать маму изо всех сил, а раз она такая же, как семья миссис Хейл, то и их. Это выгодно! Я просто хотел поговорить с ней, но то, что так получилось – это еще лучше. Она оказалась должна мне. Понимаешь? Мама будет здорова! Папа, ну не молчи же!!!
Подняв голову, Джон разжал руки, все еще притягивающие к себе Стайлза, и чуть отодвинул от себя, глядя на ребенка незнакомым, изучающим взглядом.
– Я понимаю, почему ты молчал о своих… поисках. Понимаю, почему ты хотел поговорить с ней при ее брате. Понимаю о причинах. Но я не понимаю твои методы, сын. И это меня пугает. Очень. Я перестаю тебя узнавать, Стайлз. Ты не видишь себя со стороны, но это – страшно. Пожалуйста, Стайлз… Я прошу тебя – не делай так больше. Я… Стайлз, давай договоримся так: чтобы не пришло в твою голову, какие бы подозрения это не были – ты придешь ко мне. А я не отмахнусь от тебя. Выслушаю, подумаю, проверю. Не стану говорить, что ты еще ребенок и ничего не понимаешь. Отнесусь к твоим словам как к непроверенной еще гипотезе.
Прислонившись лбом ко лбу Стайлза, Джон с расстояния в пару дюймов смотрел в широко распахнутые карие глаза.
– Я прошу тебя только об одном, Стайлз. Не лги мне больше. И не делай так, как ты сделал сегодня. Хорошо? Поклянись мне, сын.
– Папа? – Стайлза пробило дрожью.
– Сын, еще раз. Поклянись мне, что больше никогда не поступишь так, как сегодня. Что ты не будешь мне больше лгать. Иначе я буду вынужден принять меры, – Джону было больно говорить эти слова, глядя в доверчивые глаза Стайлза, но и оставить все так, как есть, не мог.
– Папа, я обещаю тебе, что постараюсь… очень-очень постараюсь никогда больше тебя не разочаровывать, – Стайлзу было очень страшно. Сейчас он самым откровенным образом лгал отцу, глядя прямо ему в глаза. Но позволить пойти истории по тому же пути, что в прошлом, не мог. Однако сейчас должно быть полегче. Осталось всего три дела, которые он должен будет сделать, а потом… потом он будет жить так, как мечтал прожить ребенком: играть с друзьями, представлять себя Бэтменом, выпрашивать у мамы вкусненькое и помогать отцу, примеряя на себя звезду шерифа. Никаких тайн про оборотней, никакого укуса для Скотта, канимы, стаи альф, дарака, Ногицунэ, берсерков, охотников и правительства… Школа, выпускной, Дерек, колледж, Дерек, дом, любимая работа, может быть, даже их с Дереком ребенок…
Джон опустил глаза, разжал руки и тяжело встал с кровати. Он был не только хорошим мужем и отцом. Он был еще и хорошим шерифом. А его восьмилетний сын только что солгал ему.
– Ты мне пообещал, Стайлз. Ты только что дал мне слово, что больше не обманешь меня. И я тебе поверю. Сейчас. Но запомни, сын: если ты мне солжешь, и я говорю не про то, как ты прогуливаешь школу ради девочки или парня, ты понял, что я имею в виду, не так ли? Так вот, один такой случай, и перестану тебе верить. Я буду любить тебя, защищать, оберегать, как могу. Но доверять тебе я уже не буду.
Оставив Стайлза сидеть на постели и смотреть ему вслед широко распахнутыми глазами, Джон спустился на кухню и сделал то, чего клялся себе не делать ни за что: он достал из заначки бутылку виски и щедро плеснул в стакан. Алкоголь не решит проблем, не избавит от черных мыслей, не подскажет, что делать с чересчур умным сыном, но зато подарит забытье хотя бы на пару часов. Такое сладкое и желанное ничто, где можно ни о чем не думать и ничего не решать. Достаточно взять стакан в руки и выпить, а потом налить себе еще.
Уже поднеся стакан к губам, Джон едва успел поставить его на стол, когда сбоку в него врезалось тело его сына, который едва не захлебывался слезами и словами. Подхватив ребенка на руки, мужчина поторопился выйти с кухни в гостиную: ему не хотелось привлекать внимание к бутылке. Усадив Стайлза на колени и укутав в плед, постоянно лежащий на диване, он принялся слегка покачивать мальчика, крепко обнимая и внимательно выслушивая бессвязный поток речи о том, как его маленькому сыну было страшно, плохо и одиноко. Как Стайлз боялся, что не сумеет найти лекарство, что опоздает, что ничего не получиться, и мама умрет. И как они тогда без нее? Что они будут делать, как жить?
Прошло почти полчаса прежде, чем плач перешел во всхлипы, а затем в редкие судорожные вздохи. Наплевав на все, Джон растянулся на диване, уложив уснувшего Стайлза на себя, и закрыл глаза, вслушиваясь в тишину родного дома, который будто тосковал каждой вещицей по своей хозяйке. Дав безмолвное обещание самому себе, что сделает все возможное, чтобы она вернулась, Джон провалился в душную черноту без сновидений. Он слишком устал, чтобы продолжать о чем-то думать и что-то решать…
Утром о вчерашнем решении пришлось пожалеть: голова гудела, спина ныла, а руки, на которой удобно устроился Стайлз, скатившийся ночью отцу под бок, будто вообще не было, настолько она онемела.
С тяжким кряхтеньем Джон с трудом встал с дивана и начал крутить головой из стороны в сторону, даже со страхом вслушиваясь в те скрипы и хрусты, что издавало затекшее тело. До подъема в школу было еще два часа, поэтому Джон осторожно поднял Стайлза на руки и перенес его на второй этаж – пусть хотя бы это время поспит в удобной постели, а не как придется. Сам он надеялся, что после контрастного душа сумеет прийти в норму и избавиться от послевкусия вчерашнего разговора. Сейчас, при сумрачном свете раннего осеннего утра казалось, что вчера он переборщил. Да, его сын удивительно умный, сообразительный, хитрый и активный ребенок. Но в том-то и дело – ребенок. Которому всего восемь лет. А он повел себя с ним как с матерым преступником. Неудивительно, что у Стайлза вчера началась истерика. Удивительно, что дело не дошло до панической атаки. Хорош отец: вместо того, чтобы успокаивать ребенка, который с ума сходил от страха, схватился за бутылку! От последней мысли Джона вообще передернуло. Он должен быть примером и опорой своему ребенку, а вместо этого ведет себя как один из тех ублюдков, которых шериф задерживает за издевательства над своими детьми.
Мстительно выкрутив кран холодной воды до отказа, Джон вытерпел две минуты ледяного душа и быстро растерся полотенцем, с облегчением чувствуя, как быстрее заструилась кровь в жилах, а ночной дурман растворяется тем больше, чем яснее становится ум.
К тому моменту, как зазвонил будильник Стайлза, по дому уже плыл одуряющий запах блинчиков, которые успел напечь Джон. Стайлз даже запнулся на пороге: он давно не видел отца настолько энергичным и бодрым. Подтянутый, гладко выбритый, уже одетый в свою форму, с глазами, полными искристого лукавства – как-то сразу понималось, за что такая красивая женщина, как Клаудия, полюбила тогда еще курсанта Полицейской Академии.
– Сын? Не стой, садись за стол и ешь, пока не остыло, – в полных тепла серых глазах не было ни намека на вчерашнюю тьму. – Я сам отвезу тебя в школу, а потом поеду в больницу.
– К маме? Она согласиться? Ты же ей все-все расскажешь? И обязательно скажешь, чтобы она согласилась? Может, я лучше с тобой поеду, сам ей все расскажу? А если она тебе не поверит?
Джон с трудом смог встрять в пулеметной скорости монолог сына.
– Стайлз! Ешь. Я поеду в больницу один, без тебя. Мне все, что требуется, вчера сказала Талия. И я вполне в состоянии пересказать детали сам. Тем более, что чуть позже обещала подъехать сама и ответить на все вопросы мамы. Поверь, ты уже сделал все, что мог. Теперь нам остается только ждать и надеяться. А это намного больше, чем у нас было – до вчерашнего вечера мы могли только ждать без надежды. Не порть то, что есть. Езжай в школу, а потом можешь заехать к маме – она сама тебе все скажет. Договорились?
Вместо ответа Стайлз набил рот блинчиками пополам с сиропом, моментально став похожим на хомячка, и усердно принялся жевать, одновременно быстро кивая головой. Школа так школа… Папа прав – он сделал все, что мог в этом направлении. А мама… Клаудия всегда было не только очень доброй и любящей женщиной, она была умной, и вряд ли откажется от того единственного шанса выжить, что ей предложат.
– Тогда доедай быстрее и беги одеваться – до первого звонка как раз успеем доехать, – потрепал вихрастую голову Джон.
– Джон, – слабо улыбнулась Клаудия, искренне радуясь приходу мужа. После первой химиотерапии болезнь будто мстила, каждый день отнимая чуть ли не несколько лет жизни. Время утекало настолько стремительно, что каждая встреча была едва ли не чудом.
– Клаудия, – чуть натянуто улыбнулся мужчина, выглядывая в коридор и плотно прикрывая дверь.
– Джон? – переспросила Клаудия, удивленная таким поведением мужа.
Она внимательным взглядом проследила, как Джон несколько минут мерил шагами небольшую палату, нервно ероша волосы, при этом постоянно посматривая на нее и покусывая губы.
– Что происходит? – она первая не выдержала повисшей тишины.
– Ты помнишь наш разговор про экспериментальное лекарство? – Джон наконец сел на край больничной постели и взял в руку тонкую, исхудавшую ладонь жены, с болью ощущая, насколько хрупкая стала кисть.
– Нам предложили опытное лечение? – с ноткой недоверия переспросила Клаудия. Будь это действительно так, Джон вряд ли бы так нервничал. Значит, это или незаконно, или что-то не так с этим предложением.
– Нет. Дело в другом. Стайлз, он…
– Что со Стайлзом, Джон? – приборы начали пронзительно пищать, показывая ухудшение состояния.
– С ним все в порядке, – поспешил исправиться Джон. – Дело в том, что это он нашел способ… возможность… может быть – лекарство… Я не знаю, как это назвать!
– Джон. Что. Случилось? Объясни, – медленно заговорила Клаудия, пытаясь сообразить, насколько плохи дела у ее мужчин. И при чем тут вообще ее болезнь?
– Стайлз нашел для тебя лекарство. О котором не знает ни один врач, зато прекрасно знает любой сказочник. Он нашел оборотней.
– Джон… ты что, пьян?! – Клаудии едва не стало плохо опять.
– Нет. Я трезв, как никогда. И точно так же испуган. Ты… ты не представляешь, что я испытал вчера, когда мне предъявили доказательства. Клаудия, у меня была ночь, чтобы все это переварить и осознать. Она зайдет чуть попозже, чтобы тоже переговорить с тобой, но я хотел сделать это первым.
– Оборотень… – Клаудия была в шоке. – С когтями, клыками, шерстью и прочим?
– И не только. Полнолуние, и некоторые ограничения в виде кое-каких растений.
– Так бы сразу и сказал, – несколько облегченно тихо рассмеялась женщина. На недоуменный взгляд мужа она пояснила. – Вот теперь я больше верю в оборотней. Раз есть кнут, то и пряник настоящий. Что не так?
– Как я понял из объяснений, рябина для оборотней – непреодолимый барьер. Пепел, сок, плоды, само дерево – оно опасно в любом виде. То же самое и с аконитом, только он не создает барьера. Хотя убить может запросто. Полнолуние, особенно первые несколько – очень опасны, и их лучше проводить под присмотром главы стаи, иначе… Иначе это может окончиться гибелью членов семьи новообращенного. Есть охотники на оборотней – Кейт Арджент одна из таких. Только она какая-то сумасшедшая, потому что, как мне сказали, есть особый кодекс, по которому эти две группы живут. Такие стаи, как… как эта – мирные оседлые – их не трогают. И само обращение… Это тоже не идеальный выход. У тебя будет всего два варианта…
– Дай угадаю: я или умру, не сумев обратиться, или выживу, со всеми вытекающими. Так?
– Мне всегда нравились в тебе не только твоя красота, но прежде всего – ум, – нежно улыбнулся Джон, невесомо целуя тоненькое запястье, на котором просвечивали все венки.
– То, что ты мне сказал – это пока только одни минусы. А плюсы есть? – попыталась она подбодрить Джона.
– Ну… как насчет идеального здоровья? – прищурил один глаз мужчина. – Никакого рака, СПИДа, лихорадок. Авария опасна только та, где машина раскатана в блин, а так – одни синяки, которые через день уже сойдут. Слух, нюх, зрение острее, чем у животных и сохраняемые в любом облике. Никаких диет – всегда идеальная фигура. И любое количество сладкого – оборотни не болеют кариесом.
– Джон, что ты за мужчина? – рассмеялась Клаудия. – Вот с этого и надо было начинать! За такие бонусы я согласна потерпеть все остальные недостатки.
– Ты правда согласна? – тихо переспросил Джон, снова поднося руку жены к губам. – А то я вчера как представил, что тебя больше нет… Я согласен на любой вариант, любимая. Тем более, что без тебя я не справлюсь с нашим сыном.
– Мужчины, – снисходительно-любяще выдохнула Клаудия, которой все еще казалось, что этот разговор – затянувшаяся шутка. Ну как так – оборотни?!
– Дело даже не в том, что я боюсь. Точнее, я боюсь, но не совсем того, о чем ты подумала. Я боюсь, что без тебя он решит, что быть Мориарти интереснее, чем Шерлоком, и выберет Темную сторону Силы, а не Светлую.
– Джон, вы пересмотрели с ним «Звездные войны»? – поразилась Клаудия.
– Мы не смотрели их с тех пор, как тебя положили в больницу, – серьезно покачал головой Джон. – И я был предельно серьезен. Попробуй сама представить, в каком надо было быть отчаянии, чтобы додуматься до такого варианта. И каким упрямством надо обладать, чтобы найти то, что ищешь? А еще ты не видела его, когда он предъявил свой ультиматум.
