Текст книги "Поменяемся игрушками? (СИ)"
Автор книги: Эриссу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
====== Глава 14. ======
Клинта разбудила музыка. За все то время, что он находился у Локи, он не слышал ничего подобного, и именно поэтому смог очнуться от своего забытья, которое в последнее время заменяло ему сон. Да, они разговаривали с Локи. В первые недели Бартон даже петь пытался, стараясь заглушить тишину жилища, пока трикстеру не надоело и он не отдал приказ замолчать. Бог отдавал ему приказы. Клинт стонал под ним каждую ночь. Иногда они разговаривали, но это было очень редко. И все, больше посторонних звуков в комнатах не было. Ну, кроме крыши. Видимо, не настолько Локи заигрался, чтобы не понимать, что в полной изоляции Бартон сойдет с ума всего за несколько дней, а потому не стал звукоизолировать и крышу, оставив своей игрушке хотя бы уличный шум.
Но сейчас Клинта привела в себя именно музыка. Тонкий, почти хрустальный перезвон, гулкий ритм, почти неслышная флейта и шорох. Какое-то время стрелок лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь этим звучанием, но потом ему нестерпимо захотелось посмотреть, кто или что сделало ему такой королевский подарок.
В комнате было пусто, но он точно знал, что источник столь чарующих звуков – именно здесь. Поэтому Бартон сделал над собой усилие и сел на краю постели. И поразился.
Он и раньше не жаловался на зрение, но сейчас это было что-то запредельное. Он четко-четко видел каждую вещь в комнате, каждую складку, изгиб, угол... И не просто видел... Стоило только задержать на чем-то или где-то взгляд дольше, чем на пару секунд, и предмет становился выпуклым. Становилась видна каждая черточка, изъян, стык, царапина. Структура. Цвет. Вес. И Клинт проваливался в этот предмет, каждой своей клеточкой чувствуя, как тяжело и обиженно скрипит постель под ним, жалуясь на то, какой тяжелый у нее второй хозяин, и что если ее продолжат и дальше так расшатывать, то она сломается уже через пару месяцев. Меха на постели говорили о другом. Светлая шкура неведомого зверя торжествующе пушила каждую ворсинку, приветствуя сильного. Темный мех наоборот, старался лечь поплотнее, чтобы было удобнее ластиться к такому сильному, горячему телу. Рыжий мех обожал, когда Клинту было больно и хорошо одновременно, поэтому он так старательно лез поближе, когда на Локи накатывало желание поиграться. И тут Клинт увидел тех, кто разбудил его музыкой. В тусклом, но таком богатом на оттенки предрассветном сумраке, в последних лучах полной луны и первых отблесках еще не вступившей в свои права зари танцевали пылинки. Именно свет издавал тот хрустальный звон и пение флейты, а шорох – пылинки. Прикрыв глаза, лучник обнаружил и барабанщика – свое собственное сердце.
Едва не провалившись в транс, стрелок невероятным усилием воли заставил себя открыть глаза, когда его коснулась вибрация невесомых до того шагов. Так что, увидев в дверях Локи, он абсолютно этому не удивился. Удивился он другому: почему он раньше считал глаза трикстера похожими на бутылочное стекло? Ведь это совсем не так! У него черный зрачок, вокруг которого вращается целая вселенная. Сначала идет дымчато-зеленая спираль, сквозь которую мерцают серебристые искры далеких звезд. Но эта спираль очень узкая, почти незаметная, да еще и размытая по внешнему краю ближней галактикой насыщенно-зеленым, как ядовитый плющ, цветом. И замыкает все кольцо астероидов, в котором темно-изумрудная бездна расцвечена черными, золотистыми и синими обломками когда-то цветущих планет. Они были настолько мелкими и незаметными, что увидеть их можно было только тогда, когда вот так вглядываешься в эти совершенно невозможные глаза. Что могло случиться такого, что все разлетелось в пыль? Задал себе вопрос Бартон, видя с каким ожиданием, тревогой, вопросом, жаждой и надеждой смотрит на него его Бог.
Склонив голову к плечу, Клинт осознал еще одну вещь: свое тело. Он чувствовал его так, как никогда раньше. Пела каждая мышца, звенели сухожилия, обжигал ток крови... Ему показалось, что взмахни он сейчас руками, и сможет взлететь, как птица, таким оно было легким. И в то же время так же четко он знал, что без проблем сможет поднять вес, втрое, если не вчетверо превышающий его собственный.
Повинуясь протянутой к нему руке, Клинт встал, но тут же сел опять. Слишком резко он это сделал, и едва не поплатился. На него едва не рухнул потолок, он чуть не взлетел, почти запутался в своих ногах – и все это одновременно. Во второй раз Бартон поднялся гораздо медленнее. Постоял немного, привыкая к тому, насколько чужим стало до того послушное тело, и сделал первый шаг навстречу все еще протянутой руке. Второй был не легче, но к пятому стрелок наконец совладал с ногами, и больше не заплетал их узлом, а вполне уверенно сделал последний шаг, приблизивший его к Локи вплотную. Сделав глубокий, судорожный вдох, трикстер уже хотел, было, погладить Клинта по щеке, однако передумал. Вместо этого он тихо спросил:
– Сокол, хочешь выйти на улицу?
Озадаченно наклонив голову к плечу, лучник завис над этим вопросом. Ему казалось, что он так и умрет в этих четырех стенах, лишенный даже глотка свободы. А тут... Да! А ведь сегодня ночью Локи к нему не пришел! внезапно осознал Клинт еще один факт. И тут вдруг ему предлагают такую роскошь.
– Хочу, – так же тихо, но далеко не с первой попытки смог признаться он.
– А куда? У тебя есть какие-то пожелания? – аттракцион неслыханной щедрости продолжался.
Уже открыв рот, Клинт опять задумался под аккомпанемент далекого грома, от звуков которого бог дернулся и нервно повел плечами. Мстители... Нет, это не вариант. Он уже... почти смирился, а тут, если вдруг увидит их... Нет. Куда-то в кафе? Но все уже закрыто или пока не открыто. Хотя... есть одно место, где в любое время тихо и почти безлюдно. Где примут любого. И там тот человек, который ему дорог, и который всегда выслушает его, особенно в нынешней ситуации. И который поймет его, особенно теперь.
– Фил. Я бы хотел навестить могилу агента Коулсона, – с вопросительной интонацией попросил Бартон.
– Коулсон...? – нахмурился Локи, но тут же улыбнулся той улыбкой, от которой еще днем раньше лучника бросило бы в дрожь. Но теперь он видел то, что пряталось за ней: предвкушение, тревога, обеспокоенность, озабоченность... У каждого слова и жеста было столько оттенков и смыслов! Почему он, Клинт, раньше этого не замечал? – Что ж, пусть будет Коулсон. Прямо сейчас. Ты готов?
Бартон кивнул и наткнулся на легкую усмешку трикстера.
– Тебе не кажется, что перед этим стоило хотя бы трусы натянуть, не говоря уже про одежду? Или прощание с мертвецами обнаженными – это какой-то ваш мидгардский обычай, про который я не знаю?
Вернувшись в комнату, лучник подошел к шкафу и достал оттуда свою форму. И тут же столкнулся с первыми трудностями своего нового мироощущения – если тонкие боксеры особых проблем не доставляли, то штаны немилосердно драли кожу, будто наждачной бумагой. Пересилив себя, Клинт натянул и куртку, но тут же сдернул ее с плеч. А за ней – и штаны. Если стоять неподвижно, то терпеть еще можно было, но каждое движение становилось пыткой.
Укоризненно покачав головой, Локи тоже подошел к шкафу и достал оттуда комплект, который Бартон дня три-четыре назад обнаружил на кресле и просто запихнул на самую дальнюю полку с глаз подальше. Темно-темно-серый материал, из которого были скроены куртка с низким воротником-стойкой и свободные штаны, напоминал шелк, такой же мягкий и текучий, но им не являлся, так как был намного плотнее. Из-под кресла были выужены мокасины на плотной подошве из того же материала.
Боясь, что бог в любой момент может передумать, Клинт не споря облачился в предложенный комплект и удивленно вздохнул. Не такой обтягивающий, как костюм Капитана, он прилегал к телу, мягко облегая и лаская своей гладкостью и прохладой, подчеркивая фигуру, но скрывая все, к чему не стоило привлекать взгляд. Так что обулся Клинт уже без каких-то предубеждений.
Одобрительно окинув стрелка взглядом, Локи очень аккуратно привлек его к себе, обняв одной рукой за плечи, а другой за талию. Чуть отклонившись, он заботливо(?!) заглянул в его глаза и переспросил:
– Готов?
Странно, но сейчас Клинт гораздо легче реагирует на перенос. Больше нет того вымораживающего и выворачивающего наизнанку чувства. Или Локи тогда торопился, или нарочно делал ощущения как можно более неприятными. Сейчас только немного подташнивает и голова кружится, но это можно списать и на то странное состояние, в котором Бартон проснулся.
Пока лучник слушал “музыку” и любовался танцем пылинок, пока он одевался, какое-то время прошло. И теперь на востоке все ярче разгоралась заря, разгоняя ночной мрак. Опустив глаза, Клинт увидел то, что и ожидал, но вот ожидать и столкнуться воочию – это разные вещи. От вида простого белого мраморного надгробия с лаконичными строчками – имя, фамилия, родился, жил, умер, в груди стало тесно, а глаза начало печь.
В кои-то веки трикстер проявил что-то вроде уважения к стрелку – оглядевшись, Клинт обнаружил его шагах в двадцати от себя, облокотившегося на чье-то надгробие и смотрящего в сторону города. Ощутив прилив благодарности к своему мучителю, Бартон присел на корточки, коснулся кончиками пальцев гладкой твердой поверхности и сбивчиво заговорил. Так, ни о чем конкретном: о погоде; о том, какие странные глаза у Локи; что он скоро разучится стрелять из лука, зато будет способен убить пончиком, как вы, сэр; что Старк уже, наверное, спился; и что ему очень, очень жаль...
И именно этот момент выбрал Старк, чтобы с грохотом приземлиться всего в паре метров от него вместе со Стивом. И почти сразу же с небес рухнул Тор, на котором “приехали” Фьюри и Беннер.
* * *
Тишина стала именно кладбищенская. Шелестели листьями редкие деревья, начинали пробуждаться ранние пташки, приветствуя наступающий день, а группа людей застыла напротив друг друга в напряженном молчании, которое боялись нарушить все.
Первым, как ни странно, заговорил не Старк, а Тор.
– Брат, не надо, хватит. Неужели ты не понимаешь, что Клинтон – не игрушка, а живой человек, которому ты делаешь больно?
– То-о-ор, – моментально выпустил наружу свое ехидство Локи, – тебе ли говорить про игрушки? Большой ребенок, которому уже ничто не поможет повзрослеть. Знаешь ли ты, насколько это сладко – живая игрушка? Которая дышит, чувствует, обижается, злится, ненавидит, страдает, но при этом полностью подчиняется? Ведь у тебя была такая игрушка, просто ты выбросил ее за ненадобностью! Так тебе ли меня осуждать, брат? – последнее слово Локи почти выплюнул с такой ненавистью, что все сделали шаг назад.
– Слушай, Север..Локи, – Тони сдвинул лицевую панель, открывая лицо, – может, ты уже наигрался, а? Или давай, мы тебе какую другую игрушку подгоним? Мало ли у нас муда...тех, кто намного лучше Бартона? Красивее, а то ты только на него глянь, – все как-то автоматически перевели взгляд на Клинта. – Бледный, что твоя смерть, уже не слишком адекватный, иначе бы давно уже или претензии предъявил, что мы так долго, или шутку отмочил, или просто кому-нибудь в морду дал. Ну, про красивее я уже сказал, пофигуристее, а то у тебя наверняка шея болит, все время заглядывать ему в глаза, и вообще, зачем тебе какой-то серый агент? Давай мы тебе шикарную телку забацаем? Любую, на твой выбор и вкус. Ну, или мужика, если тебе так хочется. Нафига тебе этот тролль?
– Какая проникновенная речь, – похлопал в ладоши трикстер. – И какое человеколюбие. А как насчет того, что ты просто меняешь одного человека на другого? Наш Сокол все таки мужчина, военный... У него руки по локоть в крови, а за спиной – личное кладбище немаленьких таких размеров. А тот или та, кого ты предлагаешь? Вдруг это окажется добропорядочная мать обширного семейства, или отец? Как ты будешь смотреть им в глаза, отняв родителя?
– Никак, – сумрачно передёрнул плечами Старк, сбрасывая с плеча руку Роджерса. – Деньги решают все: анонимное пожертвование на крупную сумму, и проблемы как не бывало.
– Вот видишь, Клинт, какие у тебя друзья... – хмыкнул Локи, скрещивая на груди руки. – Сначала им на тебя наплевать, а потом они просто хотят тебя выкупить, обменяв твою жизнь на невинного человека. И при этом – никаких угрызений совести и признаков морали. Я хочу. И это самый весомый аргумент.
– Локи, отпусти Хоукая, в противном случае мы будем вынуждены применить силу, – намекнул на силовой вариант Фьюри.
– А как насчет того, что при этом пострадает тот, за кем вы сюда явились? – ох, не к добру привлек к себе внимание Директор! – Как насчет того, чтобы рассказать ему правду, а потом уже и предоставить тот самый выбор, ради которого вы проливаете реки крови?
– Какую правду? – повернулись к Фьюри все.
– Однажды он уже разговаривал с вами, и что тогда случилось, все помнят? – оглядел урезанный состав Мстителей Ник. – Он – Бог Лжи и Обмана, кому вы верите?
– Ну, я бы не прочь услышать, что это за правда такая, чтобы сделать свои выводы, – пожал плечами Тони. – Обман обманом, но вы имеете привычку замалчивать слишком многое, чтобы доверять вам.
– Вот так, Клинт, вот они, те – кого ты называешь своими друзьями, – повернул голову Локи к все еще молчащему Хоукаю. – Достаточно поманить их какой-нибудь грязной тайной, и они забудут про все и всех. Задайся себе вопросом, почему ты не выбрал никого из них, хотя я предлагал тебе любое место и любого человека... Почему ты выбрал мертвеца?
– Потому что... доверял ему? – неуверенно то ли ответил, то ли спросил Бартон.
– Ты спрашиваешь, или отвечаешь? – тут же подметил это трикстер. – Доверял... Даже если и так, то почему? Ты никогда не задавался этим вопросом? А, Директор? Ничего не хотите сказать? Я знаю, что этот смертный был вашим... правой рукой, вы ведь так говорите, да? Такой неприметный, опасный, и именно ему доверял Сокол... А почему он это делал?
– Потому что Фил был хорошим человеком, – фыркнул на это Ник.
– Настолько хорошим, что вы доверяли ему ломать особо вольных? – вкрадчиво заговорил Локи, отталкиваясь от камня и начиная обходить всех по кругу. – Меня это и в первый раз озадачило, но я не успел понять, что же за тоска светится на самом дне в глазах моего Сокола. Собственно, только ради своего любопытства я и отказался от своих планов. Мне было дико интересно, что могло довести такого человека, как агент Бартон, до такого состояния. Вы бы знали, сколько усилий мне потребовалось, чтобы понять это и вытащить наружу! Ведь так, Ник? Вам нужны были бойцы такого класса, как Клинт, но вам совсем не нужно было, чтобы они могли думать самостоятельно! О, тонкая работа, признаю. Чтобы сломать все те установки и щиты, что были нагромождены в сознании Сокола потребовалась не одна неделя! Вы сломали ему крылья, натянули на глаза повязку и посадили на поводок из чувств: вина, долг, одобрение, приятие, неодобрение... Ваш агент Коулсон был отличным палачом – настолько тонкая и кропотливая работа им проделана. Мой Сокол больше не думал о небе, больше не думал о свободе, он довольствовался землей. Вы сохранили ему разум, но отняли воображение. Вот что я увидел в его глазах тогда. Тоску. Мечты о том, что у него было, и что отняли.
– Э... Что? – от неожиданности Старк опустил руки и убрал весь свой арсенал. Он-то ожидал драки, разборок, мордобоя от Бартона, но это?! – Слушай, Северный Олень, ты бы так часто шлем не носил, а то у тебя мозги, похоже, передавило. Убил? Ладно. Но глумиться над мертвыми не стоит. Фил был хорошим...
– Убийцей, – перебив, закончил за него бог. – Ваш Фил был очень сильным и жестоким человеком, который не брезговал ничем при выполнении поставленных целей. Я был у тебя не первым, Клинт, и больше, чем уверен, что ты спал с со своим наставником. Так?
Одно дело – предполагать, и совсем другое – услышать. От того, с каким спокойствием Локи произнес это “Я у тебя не первый”, всех передернуло, но то, как спокойно отреагировал на все Бартон – заставило заледенеть.
– Д-да, – запинаясь признался Клинт. – Было несколько раз. Но мне тогда совсем херово было, так что, это скорее секс по дружбе, чем что-то серьезное.
– А не оттого ли тебе плохо было, что твой разум твердил тебе бежать, но ты не мог подвести своего наставника, и потому рвался во все стороны? – тихо произнес трикстер. – Может, сумей ты тогда уйти, перетерпеть боль и тоску, и все сейчас было бы иначе?
– Так, ладно, – вмешался в разговор Старк. – У вас интим и все такое, однако мы здесь не за этим. Верни Клинта по-хорошему, пока мы не попросили по-плохому.
– А почему так поздно, Старк? – опять прислонился к надгробию Локи. – И как же этот ваш... Совет? Разве они не будут против? И почему “отдай”? Он что, вещь? Почему ты не спросишь его сам, ведь он вот, стоит перед тобой? Давай, спроси же у него, хочет ли он вернуться к вам? Только пусть сначала мой Сокол спросит у Фьюри – так ли уж чист был ваш Фил? А вдруг я решил не лгать, а сказал чистую правду? И пусть он спросит, почему вы не искали его, когда я ломал его, ломал со всей своей силой и фантазией. Что ВЫ делали в это время? Чем занимались? Где же ваша Черная Вдова? Почему от тебя пахнет сексом так, что даже стоя от тебя в нескольких метрах я чую на тебе этот запах? Почему ты морщишься, когда двигаешься? Откуда под ухом бравого Капитана такой чудный засос?
Невольно все перевели взгляды на указанное место, которое пунцовый от смущения Роджерс поторопился прикрыть рукой, сдавая их со Старком с потрохами.
– Давай, спроси их, Клинт. И если захочешь, я тут же сниму с тебя ошейник... – наверное, Люцифер был очень близким родственником одного аса, настолько искушающе сейчас звучал его голос.
Но Бартону не было нужды задавать вопрос. Сейчас, в своем состоянии, он видел ответы и так. Видел, какими глазами смотрит на Роджерса Старк, как гулко и часто стучит его сердце, в наличии которого он сомневался. Видел сожаление, что они сейчас здесь, а не где-то в темном уютном месте, где кроме них двоих никого нет.
Он видел в глазах Беннера тоску, что его вытащили из его уютного гнезда, в котором он был в полной безопасности, заставили куда-то лететь и хотят, чтобы он выпустил наружу Халка. Большого парня, которого мужчина так боится и ненавидит.
А еще он видел ответ в единственном глазе Фьюри. Видел, что все, сказанное трикстером – полная и абсолютная правда. Правда, которой не стыдятся, в которой не раскаиваются, и что, если потребуется, поступят так снова. Он стал игрушкой давно. Только в первом случае он этого не знал и валялся в общей коробке, из которой его мог взять любой. А во втором... Он знал, кто он, где его место. Но зато хозяин у него был один.
И Клинт сделал самый сложный в своей жизни выбор...
====== Глава 15. ======
Стоя на самом краю крыши, Клинт с тоской смотрел на город, не обращая внимания ни на свинцовые тучи, висящие настолько низко, что цепляли крыши небоскребов; ни на дождь, льющий потоком с того самого момента, как они вернулись... домой. Да, именно что домой. Как выяснилось, те, кого он принимал за семью, были всего лишь пластиковыми куклами с записанной речью. А место, которое считал своим домом – всего лишь подстилкой у входной двери. Бог Лжи и Обмана... Какая ирония судьбы, что только он единственный ему не лгал. Игрушка, вещь... Он называл все своими именами, соответственно относился, но при этом... Оказывается, это больно – снимать розовые очки. Он-то думал, что избавился от них давным давно, еще в сопливой юности, а вышло так, что ему их натянули насильно, да еще и приклеили, чтобы крепче держались.
– Ты собрался прыгать? – спокойно осведомились за спиной.
– А ты мне разрешишь? – так же спокойно, не оборачиваясь, задал встречный вопрос Бартон.
– А ты этого хочешь? Действительно хочешь?
– А я могу чего-то хотеть? – похоже, их вопросы не нуждались в ответах.
– Мы все чего-то хотим. Только не умеем правильно просить, – язвительно отозвались за спиной.
– А если я попрошу? Ты выполнишь мою просьбу? – наконец соизволил оглянуться Клинт, прищуриваясь, чтобы разглядеть своего, отныне – действительно своего Бога.
– Попроси, – кивнул Локи, глядя на Клинта глазами самой Вечности.
– Возьми меня... – слова скатились с кончика языка раньше, чем лучник смог подумать, что же именно он хочет сейчас.
– Ты... – даже сквозь стену воды Клинт увидел, как горько и раздосадованно скривились губы трикстера, и как поникли его плечи. – Спускайся, я не собираюсь выполнять твою просьбу здесь, – взмах руки обозначил их местонахождение, да и общую обстановку в целом.
С невысокого парапета, опоясывавшего крышу, Бартон скорее сшагнул, чем спрыгнул. Подойдя к Локи вплотную, он приподнял лицо, но его грубо схватили за руку и поволокли вниз, в теплые и сухие комнаты. Едва только они оказались в коридоре, как трикстер попробовал снять с него одежду, но мокрая тонкая ткань прилипла к телу, как приклеенная. Злобно прошипев что-то себе под нос, Локи взмахнул рукой и Клинт вскрикнул от неожиданности и боли: за то время, что провел на крыше, он успел не только промокнуть, но и продрог до самых костей, так что, когда ткань резко нагрелась и вода начала испаряться – это было больно.
Весь процесс сушки занял полминуты, не больше. Как только от стрелка прекратил валить пар, Локи снова взялся сдирать с него одежду, только теперь его усилия увенчались успехом. Притиснув Клинта к стене, он просто приподнял его за бедра, заставив обхватить свою талию ногами, чуть повозился со своими штанами и все так же бесцеремонно и равнодушно сунул в него два уже скользких пальца.
Пусть сегодня ночью они и не занимались сексом, но два месяца регулярного траха сделали свое дело – хватило всего пары движений, чтобы тело расслабилось и привычно приняло это вторжение. И даже особо больно не было, когда Локи просто опустил Бартона на себя, войдя за одно долгое движение. Не дав времени привыкнуть, трикстер начал жестко вбиваться в Клинта, не причиняя боли, но и не даря наслаждения, так что, уже через несколько движений Хоукай начал сам двигать тазом, стараясь поймать ту волшебную точку. Но поза для этого оказалась неподходящей – как бы он не елозил, ему не удавалось достичь свой цели. В конце концов, чувствуя, как ровно двигается в нем член Локи, проходя совсем рядом с простатой, но не задевая ее, заставляя задыхаться от распирающего ощущения и незавершенности, Клинт начал бессвязно умолять дать ему... помочь... чуть-чуть...
И едва не взвыл от досады, когда почувствовал, как кончает в него Локи, оставив его самого без внимания. Интенсивность ощущений была многократно помножена на новое мировосприятие, что совсем не облегчало дело.
Съехав по стене на пол, он почти отключился, когда почувствовал, что его подняли на руки и куда-то несут. Недолгое ощущение легкости, и его опустили на постель, которая была не его. Это он понял сразу. Более мягкая, более... В его комнате изначально лежала только одна шкура – та самая, похожая на тигриную. Еще две: черную, вроде как, пантеры и белую, которую стрелок опознать не сумел, он приволок к себе из двух других комнат. Здесь мехов было больше, намного больше. Это осознавалось даже без взгляда. И такая постель в доме была всего одна.
Но открывать глаза и проверять – так ли это, лучник не стал. Боялся, что не сдержит слезы. Он плакал уже не один раз, но всегда было оправдание: боль, наслаждение настолько сильное, что было болью, бессилие и слабость. Но никогда – желание просто заплакать. И начинать это сейчас Клинт не собирался, чтобы не было тому причиной. Поэтому он с все так же закрытыми глазами слушал, как тихо звякают пряжки, поскрипывает кожа и шелестит снимаемая одежда.
Но ему пришлось это сделать, когда рядом с ним легли, накинули на обнаженное тело невесомый мех, подтыкая так, что он оказался как в коконе и обняли в защитном жесте. Извернувшись, Клинт оказался лицом к лицу с трикстером. Сейчас, не спрятанный за тысячей масок, не старающийся уязвить и задеть побольнее, Локи был куда старше, чем казался и одновременно очень юным. Этот контраст был настолько разительным, что Бартон не смог удержаться от вопроса:
– Почему?
Только услышав звук его голоса, Локи будто вернулся из запредельной дали и сфокусировал на нем взгляд.
– Почему... – тихо, без вопроса, повторил он. – Почему именно ты? Или почему именно так? Почему именно я? Или почему таким способом? Я Бог Обмана и Лжи, Клинт, Бог Магии и Огня... но кто-нибудь когда-нибудь задавался вопросом: а было ли это изначально? Я читал то, что вы зовете Эддой и мифами вообще. Признаться, смеялся я тогда столько и так, сколько не доводилось за всю мою жизнь. Очень долгую жизнь. А правда очень проста, на самом деле. Ты видел асов... Точнее, ты видел только моего брата, но, поверь мне на слово, кроме Одина и Фрейи, мало кто из них от него отличается. Прямолинейные, не терпящие уверток и лжи, мало способные на них... Это большие дети, так и не сумевшие вырасти, но играющие во взрослые игры. Я слишком сильно отличался от них не только внешне, но и по своим интересам, из-за чего между нами и легла потом пропасть. Им интересны пиры и битвы, а мне – магия и слова. Слова, что думают, но не говорят. Что говорят, но не думают, что говорят. Слова несказанные, но подуманные... Их так много, и они такие разные. Я не лгу, Клинт. Я никогда не лгу. Я просто слежу за тем, что говорю. В отличие от вас, людей. Я же сказал тебе “Попроси”, но ты опять не подумал... Просить можно по-разному. Одним словом можно остановить войну, а можно развязать. Можно очернить самое священное так, что не отмоют и столетия, а можно обелить грязь до ее освящения... Я не Лжец, и не Обманщик... Вы просто не умеете слушать и просить...
– А если я попробую попросить еще раз? – странная ночь продолжилась странным утром, вполне закономерно, что перешло оно в не менее странный день.
– Рискни, – дернул уголком рта Локи, внимательно глядя на то, как выпутывается из своего кокона Клинт и склоняет голову к плечу, впервые не просто выпаливая все, что в голову придет, а формулируя свою просьбу.
– Я хочу... Нет не так. Я... А это труднее, чем кажется, – удивленно хмыкнул Бартон, который никак не мог четко оформить свое желание.
– Я тебя не тороплю, – сегодня Локи поражал своей мягкостью и удивительным спокойствием.
Застыв на коленях, не заморачиваясь своим обнаженным видом, Клинт сидел на разворошенной постели и мучительно подбирал слова. Повисшая в комнате уютная тишина разбавлялась только раскатами грома и равномерным шелестом дождя за окном.
– Я... позволь мне... поклоняться?... тебе... – запинаясь, начал Клинт. – Позволь мне... служить тебе... – после долгой паузы он вытянулся рядом и тихо-тихо закончил, – позволь мне...
– Что? – так же тихо переспросил Локи, когда Бартон замолчал и стало ясно, что заканчивать третью просьбу он не собирается.
– Я подожду с третьей просьбой, – улыбнулся Хоукай. – Как ты сам сказал, у меня всего одна попытка, и тратить ее на собственную неуверенность я не хочу. Однажды я смогу попросить правильно. И вот когда я этому научусь, тогда и озвучу ее.
– Тогда давай спать, мой Сокол. У нас была долгая ночь, трудное утро, и будет тяжелый день. Поэтому нам стоит отдохнуть, пока есть такая возможность...
Согласно вздохнув, Бартон снова вытянулся возле бога и умиротворенно вздохнул, когда его опять закутали в меха и обняли.
Наверное, быть игрушкой всего одного игрока не так уж и плохо. Особенно, если ты – любимая игрушка.
* * *
– Знаешь, Ник, я все больше убеждаюсь, что все военные – говнюки, – спокойно заявил Старк, стоило им оказаться в Башне. – Мне даже не надо гадать или смотреть вам в глаза, чтобы знать, что Локи сказал абсолютную правду.
– Мой брат не лжец, – тяжело вздохнул Тор.
– Н-да? – подняла брови Наташа. – А кого тогда все мифы зовут Богом Лжи и Обмана?
– Мой брат не таков! – грохнул кулаком по стене Тор, пустив по ней трещину. Звуковым сопровождением отозвался раскат грома, от которого задребезжали даже бронированные стекла панорамных окон. – Да, его зовут так, но Локи – не лжец!
– Лжец, не лжец, но сегодня он сказал абсолютную правду, – тяжело откинулась на спинку кресла Романофф. – Директор, что еще вы сделали с Клинтом такого, что нам стоит иметь в виду? И да, как насчет меня и Стива?
– Фьюри, для вас же будет благом, если вы скажете, что ничего, – тяжелый хрустальный тумблер разлетелся в руках Тони на осколки, настолько сильно он его сжал. – Поверьте мне на слово, меня можно считать кем угодно, но Стива я вам не прощу. Ваш долбанный Совет покажется вам пушистыми лапочками по сравнению со мной, если Стиву что-то будет угрожать...
– Тони, успокойся, – Роджерсу пришлось отойти от окна, где он смотрел на разгулявшуюся стихию и подойти к своему теперь уже любовнику. Положив ему руку на плечо, он слегка сжал ладонь и повторил:
– Успокойся. Я здесь, и я давно уже позволил с собой сделать что-то. Для еще чего-то просто не осталось места. И все-таки, Директор, – повернулся он к Фьюри, – объясните нам, о чем именно говорил Локи?
– Когда новобранец приходит в армию, его приучают к дисциплине. Обычно с этим проблем нет, если это просто армия и просто новобранец, – не выказывая никакой тревоги, Ник спокойно уселся в кресле и сложил перед собой кончики пальцев. – Но иногда... Хоукай пришел в Щ.И.Т. далеко не желторотым новобранцем. За ним было уже личное кладбище, руки по локоть в крови и нависал смертный приговор. Мы вытащили его из той задницы, куда он загнал сам себя и всего лишь предложили альтернативу. Все то же самое, но под контролем и с одобрения. Условия его устроили, но вот его психопрофиль... Он нуждался в некоторой корректировке, которую мы и провели. И провели очень щадящими методами, замечу. Всего лишь внушили чуть большую лояльность организации, ограничили, точнее – расширили диапазон моральных установок, ну, и, там еще по мелочам немного. За мистера Роджерса можете так не бояться, мистер Старк. Капитан более, чем отвечал требованиям Щ.И.Т.а. Одинокий, не имеющий привязанностей, патриот, ставящий благополучие своей страны выше собственной жизни... Единственный недостаток, который хотелось бы чуть поправить – это излишек чести и благородства. Нынешние войны... грязноваты для его моральных принципов.
– Да вы скотина... Ник... – круглыми глазами смотрел Старк на человека, который, как бы богохульно это не звучало, считал Капитана Америку неидеальным. Причем, именно те качества, которые и делали Роджерса Капитаном.
– Знаете, господа, я никогда не питал иллюзий на счет военных, в силу некоторых обстоятельств, но вынужден напомнить, что у нас возник вопрос: что делать? – нервно тёр свои очки Беннер, которому надоело слушать эти детские разоблачения. У военных никогда не было чистых рук, чему так удивляться, спрашивается? – Клинт ушел с Локи по доброй воле, что ставит нас в крайне неудобное положение. Одно дело – если мы проводим спасательную операцию по вызволению заложника. И совсем другое – если он ушел с ним сам, по своей воле, после некоторых неприглядных фактов.
