Текст книги "Поменяемся игрушками? (СИ)"

Автор книги: Эриссу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Глава 1. ======

– У тебя есть сердце... И по жилам разливается холод, добираясь до серых, с более темной каемкой по краю радужки, глаз. На мгновение их заливает непроглядная тьма, но тут же она уходит, оставляя после себя прозрачный, льдисто-голубой взгляд без малейшей тени сомнений. И вот уже он, ни минуты не колеблясь, стреляет в своего начальника, в один момент ставшего бывшим, безо всякой жалости оставляет на верную смерть тех, кого еще час назад мог назвать если уж не друзьями, то сослуживцами. Ему все равно. Теперь у него есть тот, кому он служит. Не по велению разума. По велению сердца. * * * Локи. Локи из Асгарда. Бог Магии, Обмана и Огня. Мятежная душа, так и не нашедшая покоя за все те века, что отмерены ему Норнами. Возможно, когда-то и было все иначе, но эти воспоминания похоронены под таким слоем обид и гнева, что от них уже почти ничего и не осталось. И теперь это создание решило, что Мидгард, который сами жители без всякой фантазии называют Землей, вполне подойдет ему в качестве личной игрушки. А что? У его названого брата Тора будет Асгард. А у него – Мидгард. Тем более, раз здесь можно найти такие забавные... игрушки. И его взгляд помимо воли обращается на мужчину, одного из тех, кого он прихватил возле открытого портала. Не молодой, не старый, гармонично сложенный и с отменной реакцией, он был бы таким же, как и все, если бы не одно “но”. Его глаза. Спокойные, льдисто-голубые, какими их сделал Посох, они были другими. У остальных они были пустыми, полными рабской покорности и послушания, без мыслей и чувств, которые есть у всех и в любом состоянии. Обычное стадо. Но Клинт Бартон отличался от остальных. В его глазах была жизнь. Иногда в них мелькало неприятие, когда Локи отдавал приказ, идущий вразрез с внутренними принципами стрелка. Иногда – одобрение, когда трикстер действовал так, как сделал бы сам Бартон. Но чаще всего в них мелькала тоска, причины которой Локи понять так и не смог. Что же могло печалить Бартона? Какие мысли могли пробить ледяной панцирь начарованного равнодушия? Задав прямой вопрос, ответа асгардец так и не получил. На него просто посмотрели, пожали плечами и спросили, каков будет следующий приказ. – Иридий. Портал надо стабилизировать, и лучше всего для этого подойдет иридий. Но в лабораторию можно пройти только имея отпечаток сетчатки глаза его начальника, – доктор Селвиг, лучший друг Джейн Фостер, возлюбленной Тора. Ирония судьбы, над которой от души улыбнулся Локи. Еще один. Только, если Бартона Локи понять пока так и не смог, то мысли и чувства Селвига лежали перед ним, как на ладони. Азарт, интерес и просто детское любопытство. Смогут или нет. Получится? Удастся ли осуществить мечту всей его жизни: построить мост между мирами? А о том, что будет, когда все удастся, можно потом подумать. Или нет. Хотя... Прищурившись, Локи отметил кое-какие несоответствия между эмоциями, чувствами и действиями доктора. Что ж... Наверное, такая страховка не помешает и ему самому, поэтому он сделал вид, будто не понял, что Селвиг оставил крохотную лазейку извне для прекращения будущего действа. Предусмотреть стоит все, даже то, что его планы могут не осуществится. – И что тебе нужно, чтобы получить этот иридий? О, Локи прекрасно знает ответ, который последует, но не отказывает себе в удовольствии услышать его. – Хаос, – одним движением Хоукай раскладывает свой лук и оборачивается к асгардцу. В этот момент он почти прекрасен, поэтому Локи улыбается ему. – И глазное яблоко. – Что ж, тогда нас ждет... Что нас ждет, Бартон? – улыбка расползается оскалом, когда в крови начинает бушевать предвкушение. – Штутгарт. * * * Штутгарт. Изысканно одетые мужчины и женщины, пришедшие не столько посмотреть на прекрасное, сколько показать самих себя. Таких жалких и ничтожных, стыдящихся своих желаний. О, с каким бы удовольствием Локи поставил их на колени! Но этому желанию сбыться было не суждено: видимо, Селвиг был не единственным ученым, способным смоделировать поведение портала и вычислить, что требуется в качестве стабилизатора. И это явный минус в сторону Бартона: он обязан был предупредить своего Господина о такой возможности. Но свое неудовольствие придется высказать несколько позднее – когда его внимание перестанет отвлекать смешной смертный в синем-красно-белом обтягивающем костюме, подчеркивающим все достоинства фигуры, но никак не защищающем, и с щитом той же расцветки. Только он стоит пока что между Локи и той целью, ради которой он сегодня и явил себя здесь. Хотя, не так уж и хрупок оказался этот забавный воин. Смелый, безрассудный, гордый – он был бы идеальным дополнением для свиты Тора. Был бы... И он вылетает, как пушечное ядро сквозь дверной проем после магического удара трикстера. После него мало кто может встать на ноги, и уж тем более это вряд ли будет смертный, в отчаянной попытке сохранить себе жизнь прикрывшийся своим щитом. Что ж, директора лаборатории, чье имя Локи даже не удосужился узнать, можно взять немного позже, а пока стоит показать свою мощь тем, кто собрался перед парадным входом. Люди... Они такие забавные. И это единственное, в чем был прав Тор. Им грозит смерть, а они будут стоять и глазеть на нее, пока не станет слишком поздно. Наверняка, вместо того, чтобы убежать и спрятаться в самую глубокую щель, они столпились там, на входе, и жадными взорами наблюдают затем, как прольется кровь того, кто пытается защитить их. На ходу меняя удобный походный боевой доспех на парадный, зеленый с золотом, Локи выходит на площадь. И сталкивается с одним своим выводом и одним опровержением своей мысли. Толпа действительно стоит и глазеет. А смертный, который должен валяться на земле в луже собственной крови, стоит перед ними живей живого. Какой интересный экземпляр. И почему Бартон промолчал о нем? Из ревности, что ли? Или не знал? Скорей всего, второе, решает про себя трикстер, видя висящий в небе странный аппарат, всем своим видом навевающий мысли об угрозе. Спустя минуту раздаются дикие завывания, в которых бог с удивлением опознает музыку, и перед ним с грохотом приземляется еще одно... тело. Железный человек? Железный воин? Ало-золотой доспех, скрывающий своего носителя от макушки до подошв, и сыплющий угрозы и оскорбления на редкость наглым голосом. Определенно, здесь гораздо интереснее, чем в Асгарде! За те столетия, что он не посещал Мидгард, здесь изменилось и появилось слишком многое, что он упускал из виду. Будет истинной глупостью и дальше игнорировать все это. Поэтому, не видя в том себе угрозы и унижения, Локи поднимает руки и вновь меняет парадный доспех на походный. Вряд ли там, куда его повезут, в нем будет удобно. Да и зачем заранее раскрывать все свои возможности? * * * Восхитительно! Игра стала еще более захватывающей после того, как его за шиворот выволок из самолета Тор собственной персоной. Неужто Биврест уже починили, что он так свободно перемещается по мирам? Или это только ради него Всеотец расщедрился на энергию для перемещения? Где-то глубоко-глубоко в душе что-то было ворохнулось при виде него, но... Стоило только открыть братцу рот с очередной сопливо-участливой тирадой, и все тут же утихло, будто и не было ничего. Однако, стиль надо держать, и потому, подпустив свою речь побольше пафоса, Локи отвечает ему. Правда, с присущим ему сарказмом и неизвестно откуда прорвавшейся горечью. Которая, впрочем, оказывается к месту. Не понял... Определенно, здесь куда веселее, чем в насквозь прогнившем и застывшем в своем величии Асгарде! Ну где еще можно насладиться видом боя за право обладания твоим телом сразу между тремя воинами! И без присутствия этого самого тела в пределах видимости. Сбежать, что ли... А впрочем, нет. Ему потом любопытство спокойной жизни не даст, что же он пропустил в том месте, куда так и не добрался? Лучше уж последовать своему же плану. Выбраться – не проблема. Как бы не кичился своим родством с ним Тор, но они давно уже не братья. Задолго до той шутки с изгнанием громовержца. Пирушки, друзья, драки, тренировки, женщины, опять пирушки и только потом – он, Локи. Если о нем вспомнят или найдут время. Откуда Тору знать, каких пределов достигло могущество Локи? Вот и не стоит просвещать его раньше времени. К тому же, надо проверить, на что способен Бартон. В свете последних событий он разочаровал Локи, посмотрим, как стрелок теперь будет реабилитировать себя. * * * Вос-хи-ти-тель-но! Доверить свои жалкие, никчемные жизни летающей груде железа и стекла! Абсурдность и нелогичность нынешних смертных просто поражала. Да, раньше викинги тоже рисковали плавать на утлых суденышках, способных разбиться в щепу от любого более-менее сильного удара. Но тогда у них был шанс: при удаче можно было наткнуться на клочок суши и выжить. А на что рассчитывают эти? Если их корабль получит повреждение, шансов выжить не будет вообще и ни у кого. А какое спровождение выделили ему! Еще бы эти бравые вояки определились, что они чувствуют больше: страх или ненависть к нему. Ненавидеть того, кто сейчас беспомощен, легко. Что же там, на площади, их не было? И не надо отговорок, что они бы помешали Железному Человеку (надо же, как он точно угадал!) и Капитану Америке. Когда ты смертный, и дерешься с богом, любая помощь не будет лишней. Но их там не было. И значит – они не стоят его внимания. А вот мужчина за прозрачной перегородкой определенно его стоил. В его взгляде нет испуга – только интерес, который слишком часто видел Локи в зеркалах, когда ему в руки попадало описание интересного опыта, который срочно требовалось проверить или повторить. И еще в нем было что-то такое... странное. Будто за плечами этого смертного стояла тень, намного больше его самого. И не совсем человеческого вида. Неужели это тот самый Халк, о котором как-то обмолвился Клинт? Зеленый монстр, боящийся сам себя и оттого не живущий, а существующий в мире своих страхов? И это создание они заперли здесь, в небесах? Определенно, это единственная вещь, в оторой он согласен с Тором: люди – странные существа. * * * Самоуверенные. Это единственное слово, которым мог охарактеризовать своих пленителей Локи. Бездна! Ну неужели они действительно настолько наивны, что верят, будто две полоски стали и стеклянная клетка способны удержать его?! Как их еще никто не завоевал – это просто удивительно. Либо их смертность компенсируется их же удачей, либо это просто покровительство Одина и Тора пока защищает их. Угрожать богу – БОГУ! – падением, пусть и с достаточно большой высоты. Определенно, здесь будет весело пожить. А вот и еще одна интересная личность. Дева-воительница. Странно, как это Тор еще не обратил на нее внимание... А, понятно. Сия дева скорей бы подошла для его свиты, но вот качество ее игры ниже всякой критики. Детский лепет, неужели она думала обмануть им Бога Лжи? Клинт? А вот это уже интересно. Значит, претендуешь на мою личную игрушку? Что ж, ты была достаточно забавна, но не стоило тебе упоминать этого факта. Бартон принадлежит теперь ему. Что бы там не думал сам Бартон и другие. И не надо считать его монстром... Первым делом, после того, как завоюет этот Мидгард, он промоет его жителям мозги. Вот интересно, где и когда он сказал Беннер или Халк? Откуда такой вывод?! Эта нелогичность уже начала его даже утомлять. Он говорит одно, они слышат второе, но выводы, которые после этого делают... Жаль, что не у кого уточнить: может, этот мир находится под покровительством бога Безумия? По другому такие выверты сознания просто не объяснить. Агент Романофф покинула его, на ходу объясняя в гарнитуру, что в планах трикстера выпустить на свободу Халка и надо предупредить директора. Оглянись она в этот момент, и ей предоставился бы шанс увидеть то, что видели единицы за всю жизнь бога – его озадаченное лицо. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Халк? Что ж, почему бы и нет? В его планах он предусмотрен не был, но это отличная идея, великолепно накладывающаяся на его мысли о ненадежности летающего корабля. Вырвавшийся на свободу монстр будет здесь как нельзя кстати. * * * Дрогнувший под ногами пол, который стал медленно крениться в сторону, отдаленный грохот взрывов и вой тревожных сирен прозвучали музыкой для ушей трикстера. Судя по всему, Бартон проявил фантазию при освобождении своего господина. Не стоит его разочаровывать. Поэтому две полоски стали стряхиваются с рук одним небрежным движением, а сам бог будто туманится, но тут же вновь обретает четкость. Бесстрастные камеры фиксируют все это, но некому сейчас наблюдать за ними. Все заняты собственным спасением. Но вот, пол под ногами вздрогнул как-то совсем уж... грозно, и до слуха Локи донесся рев и шум боя. Судя по тому, что эхо дошло даже него, Халк вырвался на простор. Наверняка Тор сейчас там, спасает таких любимых им смертных. Но каким бы сильным не было чудовище, ему не тягаться по силе с богом. И вскоре стоит ожидать либо братца, либо Хоукая. Смотря, кто быстрее справится со своей задачей. Тор. Да сколько уже можно покупаться на эти иллюзии?! Локи даже прикрыл глаза рукой: неужели столетия рядом так ничему и не научили громовержца? Показать иллюзию открытых дверей и себя, выходящего из клетки и вот! И вот уже сам Локи во плоти стоит по эту сторону стекла и смотрит на Тора, занявшего его место. Стоит быстрее решить эту проблему, так как мало что может противостоять Мъелльниру, что ясно показывает сеть трещин на стене бывшей клетки трикстера. Ладонь на какой-то миг замирает над той самой кнопкой, а в глубине души Локи мелькает искра сомнения: а действительно ли они, боги, могут пережить падение с такой высоты без ущерба для себя? Впрочем, есть план, и надо следовать ему, если он не хочет опять вернуться в Асгард и возобновить свое существование там. Вечной тени Тора, изгоя, чужака. Больше никаких сомнений, и ладонь опускается вниз. Ему нужны подданые. Рабы. Слуги. Воины. Крестьяне. Поэтому Локи дал себе не зарок, а так, согласие, что не будет проливать лишней крови. Но вот кто определенно ему не нужен – так это тот, кто настолько тесно связан с его Соколом. Эта тревога и близость просто полыхают вокруг серого человечка! Поэтому в глазах нет сожаления, а рука даже не дрогнула, когда Посох с жадным всхлипом пробивает грудь этого агента. Да, это самое правильное, что он мог сделать, когда сквозь стылую синь глаз Бартона, нашедшего его и принесшего с собой Посох, пробивается гнев и обвинение. Сокол принадлежит только ему! Им стоит самим отказаться от него, потому что любые связи он будет рвать без жалости и сожалений. И вот этой ошибки – оставлять за спиной недобитков – он повторять больше не будет! Кто бы мог подумать, что почти уже труп осмелится выстрелить из той громоздкой штуки, что держал в руках? Не смертельно, но неприятно. Особенно, когда пробиваешь собой несколько перегородок. Теперь из-за этого волосы растрепаны и в пыли, на доспехах несколько царапин, и Сокола нет в пределах видимости. Впрочем, Бартон – взрослый мужчина, сам поймет, что уже пора уходить. * * * Сидя в улетающем без Бартона джете, Локи серьезно прикидывал, на ком он сможет сорвать свою злость. Хоукай, которого он уже не просто привык, а считал своим, был потерян! Тонкая ниточка ощущения связывала его с каждым, кто был подвластен ему. Но Бартон... Постепенно, незаметно для самого трикстера эта ниточка стала прочной веревкой, и оттого ее обрыв больно ударил по самому существу бога. Сокол больше не принадлежал ему. Он снова принадлежал себе и своей дурацкой организации. Надо было не наблюдать за детской возней двух смертных и громовержца, а бежать. Но нет! Ему хотелось потешить самолюбие и удовлетворить свое любопытство. Потешил? Удовлетворил? Пора бы уже уяснить, что за все надо платить. Сумеешь увернуться – и плата будет смехотворной. Нет... Твои проблемы. Вот Клинт и стал этой самой платой. Ничего. Земля круглая, а планы Локи таковы, что они еще встретятся. Обязательно. И может быть, хотя бы тогда он сможет узнать, что за тоска стыла в глазах зачарованного Хоукая.

====== Глава 2. ======

Со злобным удовлетворением проследив, как Железного Человека хорошенько приложило о несколько углов, а потом еще и придавило куском перекрытия, Локи покинул свой наблюдательный пункт. Спокойно пройдя мимо лежащего без сознания Капитана, который, впрочем, начал уже шевелиться, подавая первые признаки жизни, трикстер не отказал себе в удовольствии наступить всем своим весом на руку Черной Вдовы, которая пыталась выбраться из завала. Раздался звонкий хруст костей и смачная ругань, которой проводила его безоружная и беспомощная в данный момент девушка. Из всех Мстителей она страдала больше всех. Если остальных Локи просто стремился вывести из строя, не ставя перед собой цели убить их, то с ней как раз все было наоборот. И это заметили все, даже недалекий Тор. И в первую очередь – сам Бартон. Трикстер не простил того, что именно она стала виновницей его потери, и теперь мстил со всей своей богатой фантазией. * * * Иридий они так и не добыли; потеряли такую боевую единицу, как Хоукай; и планы скорейшей постройки портала пришлось отодвинуть. Да еще и этот читаури, который координирует действия с той стороны... Тот еще зануда оказался. Все требует и требует ускорить все дело! После этих сеансов связи Локи только и чувствует, что подступающую головную боль и чувство гадливости. Если так разобраться... Да, он попал к ним после падения с Бивреста не в самом лучшем состоянии. И они не преминули этим воспользоваться, принудив его к сотрудничеству. Боль всегда хороший мотиватор. А когда ты обладаешь бессмертием и регенерацией – просто отличный. Целая вечность, обреченная на нее... Что ж, Локи не Тор, он готов идти на компромиссы. Как партнер и соратник, но не как слуга. А именно такое поведение все чаще демонстрирует по отношению к нему посланник. А если хорошо подумать? Так ли уж нужны читаури трикстеру? Именно поэтому Локи и не торопился ни с добычей иридия, ни с постройкой портала. Нет, Селвиг и остальные, кого он назвал, трудились над ним, по крохам меняя конфигурацию и заменяя недостающие элементы возможными, пробуя снова и снова. А пока... Пока Локи развлекался тем, что гонял эту новоявленную команду героев, так пафосно и в духе асгардцев обозвавших себя “Мстители”. Тор, Капитан Америка, Железный Человек, Черная Вдова, Халк... и Хоукай. Его Сокол, который повернул оружие против него, и с той же одержимостью, с какой Локи охотился за Романофф, пытался убить его. Неприятно. Раздражающе. И, может быть, совсем чуть-чуть – больно. Большое Яблоко, Город-Который-Никогда-Не-Спит. Нью-Йорк. Многомиллионный мегаполис, в последние недели ставший полем боя между богом лжи и защитниками этого мира. Первые дни все дороги были забиты транспортом трусливо удиравших жителей, бросивших свои жилища на произвол судьбы. И тройное кольцо армии, вставшей кордоном на его границах. Выпускали, но не запускали. Смешные. Как будто это может стать помехой. Просто, здесь проще всего: Башня Старка, на которую смотрит из панорамного окна своей временной квартиры Локи, самое удачное место – источник чистой энергии, питающий ее, послужит более интересному делу. Дело осталось только за малым: собрать установку, работающую стабильно и установить ее на той крыше. Не давая передышек этим героям, Локи портит им жизнь изо всех своих сил. Этих сил хватает на то, чтобы едва ли не треть этого города уже лежала в руинах, а остальная – ожидала той же участи. Сегодня даже Капитан выглядел уставшим и потрепанным, а прекрасная Вдова была похожа на драную кошку: медная грива волос разметалась безжизнеными сосульками, кожа на лице стала сухой и туго обтянула скулы, подчеркивая ее похудевшее и подурневшее личико. Как там обстояли дела со Старком, неизвестно, но вряд ли лучше, чем у других. Особенно, если учитывать его не вполне здоровое сердце, о котором в свое время успел поведать Клинт. Бартон. Хоукай. Он тоже несколько осунулся, но своей мужской привлекательности не потерял, насколько мог судить при их редких и краткровременных встречах Локи. Только губы сжимались в тонкую ниточку, и прищуривались глаза, вновь ставшие темно-серыми. А руки все так же без промаха били чудовищ и химер, создаваемых воображением трикстера, и все ловили момент, чтобы пустить стрелу в их творца. Это внимание и ожидание Локи чувствовал всем своим существом, которое все еще каким-то, даже ему неведомым образом, было связано с лучником. И это было тем, что больше всего выводило бога из себя. * * * Опершись о парапет, Локи раздраженно наблюдал за возней внизу этих... Мстителей. Эта игра уже перестала доставлять ему то наслаждение, что в первые дни. Любое развлечение может приесться, особенно, когда не блещет разнообразием. Бросить бы все, да что потом делать с Тором, который с ума его сведет своими нотациями и сиропными восхвалениями его сознательности. И куда потом прикажете? В Асгард? Спасибо, но нет. К йотунам? Да, конечно, они очень будут рады ему. И их палачи – тоже. К читаури? Тем более – нет. Остается только Мидгард, но... Неужели это так трудно – справиться всего-то с двумя десятками его любимых иллюзий?! Ну и что, что он сделал их материальными? И что, что Вдова получила контузию (и отдельно отданный приказ о ее ликвидации тут совершенно не при чем!), что у Капитана сломана рука (полчаса максимум, и он опять вернется в строй), Халк тупо пытается забить их кулаком в землю, вместо того, чтобы проявить свой ум и решить эту задачку интеллектуально, а не силой. Тор и Старк прикрывают их сверху, но, судя по тому, какие зигзаги выписывает Железный Человек и в каком состоянии его костюм – это ненадолго. А Хоукай... А правда, где Сокол? Только отменные реакция и чутье спасли трикстера от стрел в затылок, сердце и живот. Шанса на четвертый выстрел он уже не дал. Придавив незаметно подкравшегося стрелка к земле и жестко зафиксировав его, Локи ухмыльнулся прямо в скривившееся от злости лицо. – Сокол, Сокол, Сокол... Разве об этом просило тебя твое сердце? Разве это ты мне когда-то обещал? Что ж ты не держишь своих клятв? – Лживая тварь... – почти прошипел Бартон, пытаясь вывернуться из захвата. – Мало ли, что можно сказать, когда твоим разумом правит другой. Я редко даю обещания, но если уж дал – то всегда держу. – Нда? И какие же обещания ты дал на этот раз? – Локи даже немного ослабил свой захват, так ему было интересно. – Что обязательно всажу тебе стрелу в глаз! – ой, напрасно трикстер упустил из виду, что его Хоукай – не просто Птиц, а воин. Эта забывчивость едва не стоила ему глаза – извернувшись, Бартон сумел выхватить стрелу из колчана за спиной и почти сумел воткнуть ее в глаз Локи. – А вот это ты зря... – выпустив стрелка, Локи поднялся на ноги и немного отошел от вскочившего следом за ним Бартона. – Зря. Неужели ты думаешь, что я оставлю это просто так? Обманщик пристально вгляделся в глаза того, кто стоял напротив него. И вновь задался вопросом: что за дикая, обжигающая давно заледеневшую душу тоска мелькает в них? Ладно, когда Клинт был зачарован – можно было списать на тоску о свободе воли. Но сейчас-то почему?! Похоже, сам того не зная, Хоукай дал начало новой игре, способной развлечь трикстера: разгадай стрелка. – Передай своему директору, что я хочу с ним поговорить, – расплывшись в предвкушающей улыбке, от которой на спине лучника выступил ледяной пот, повелительно бросил Локи. – И чтобы он пришел один. У меня есть к нему предложение, от которого ему будет очень трудно отказаться. Еще раз внимательнейшим образом оглядев Бартона с головы до ног, бог тихо хохотнул и растаял в воздухе, оставив разом взмокшего от недобрых предчувствий стрелка судорожно стискивать свой лук. * * * – Ты хотел меня видеть, асгардец. Я пришел, – но стоявший возле бортика крыши даже не соизволил обернуться. Вместо этого он сделал неопределенный жест рукой, который пришедший определил для себя как приглашение подойти. Не став пока показывать характер, Фьюри встал рядом с трикстером. – Я слышал, как ты пришел. И пришел не один, хоть тебе и было сказано сделать именно это. На что ты надеешься, человек? – на Ника смотрели ярко-зеленые глаза. Спокойные, холодные и... древние. – На что надеюсь? На удачу. На мужество своих парней. На силу нашего оружия и веры, – спокойно пожал плечами директор Щ.И.Т.а, в котором ворохнулась надежда наконец-то закончить все это. – Почему? – так же спокойно задал следующий вопрос Локи. Не уверенный, что понял его правильно, Фьюри предпочел выбрать тот смысл, что сейчас волновал его больше всего. – Посмотри, – теперь была очередь чернокожего мужчины обводить рукой открывающиеся виды. Разрушенные здания. Мусор. Тела тех, кто отказался покинуть дом и попал под удар. Запустение. Редкие тени мародеров, что решили поживиться на мертвецах. Еще более редкие тени оставшихся безумцев, возомнивших, что пришел конец света. – Это не просто мой город. Это – мой мир. Мир, в котором я живу. Жила моя семья. Живут семьи тех, кого я клялся защищать и оберегать. От всех. Даже от таких, как ты и твой брат. Ты пришел в первый раз – и не стало половины тихого и мирного городка, уничтоженного посланным тобой Разрушителем. Ты пришел во второй раз: и смотри, вот они – итоги твоего пребывания в этом мире. Если ты не уйдешь сам, я найду способ уничтожить тебя. – Уничтожить... – все еще не смотря на собеседника, тихо хмыкнул Локи. – Как легко и просто звучит это в твоих устах, смертный. И как же ты все-таки ограничен. Впрочем, это неудивительно для того, кто считает Тора своим парнем. – Любого можно уничтожить, – упрямо наклонил голову Фьюри. – Просто с кем-то это займет больше времени. – Больше времени, больше сил, больше смертей. Ты никак не хочешь понять, Ник Фьюри, что не все можно объяснить или подчинить своим правилам и нормам. Есть то, что неподвластно твоей воле и желаниям. – Возможно. Но, если бы это было так, ты бы сейчас не стоял тут, и не беседовал со мной. Значит, у меня есть что-то, что ты хочешь. И я готов выслушать тебя, – не стоит поддаваться на провокации трикстера. – Что ты видишь перед собой, Ник Фьюри? – довольно своеобразно ответил на этот вопрос Локи. – Я вижу свой город и людей, которых хочу спасти, – ровно ответил на это директор. – Значит, ты хочешь получить его назад? – провокационно улыбнулся трикстер. – Хочу. Но, желательно, чтобы и ты исчез из моего мира, – осторожно отступил на шаг назад Фьюри. – Исчез? Или оставил его в покое? – еще шире расплылся в улыбке Локи. – Сам подумай – ведь, хоть эти значения и в общем-то похожи, смысл у них совсем разный. Я могу

исчезнуть

из твоего мира, но это совсем не гарантирует потерю моего интереса к нему. А могу остаться, но

оставить его в покое

. Что тебе больше нравится? – Чтобы ты оставил его в покое, – еще более осторожно ответил Ник, старясь незаметным жестом достать пистолет. – Оставь свое оружие в покое, Фьюри, – презрительно хмыкнул на эти манипуляции Локи. – Я предлагаю тебе обменяться игрушками. Я тебе – твой город и мир, а ты мне... Угадаешь, что? – Клинт, – после минуты раздумий уверенно заявил директор. – Только он за все это время остался относительно целым. Но почему именно он? Ты же уже владел им, так зачем он тебе снова? – А кого ты мне предлагаешь взять? – поднял одну бровь Локи. – Романофф? Эту девицу, которая только по недосмотру Норн родилась не с яйцами? Как бы она не старалась доказать обратное, но она – женщина. А если добавить к этому ее довольно своеобразную психику, то получится совсем грустно. Это в их природе – подчиняться. Она придет ко мне, и уже через два дня вся ее натура подстроится под обстоятельства, как вода принимает форму сосуда. Капитан? Прямой, честный, благородный воин, который, ни секунды не колеблясь, примет этот выбор, и эту уверенность ничто не поколеблет. Он выполнит каждый мой приказ, каким бы жестоким или унизительным он не был, но при этом ни на миг не усомнится в том, что это – на благо. Старк... Вам самому не смешно предполагать такое, Фьюри? – трикстер посмотрел на директора с таким скепсисом, что тому стало неудобно за то, что в его глазах наверняка отображалось тоже самое сомнение. – Старк скорее пожертвует этим городом, чем собой. Эгоист до мозга костей, он слишком похож на меня, чтобы получить удовольствие от своего двойника. Халк. Беннер будет робко подчиняться и смотреть этим умоляющим взглядом – “только не разбудите Халка!”. Ничтожество, не понимающее всей выгоды. Вместо того, чтобы принять себя таким, какой он есть и наслаждаться жизнью, он изо всех сил давит половину своей натуры. Неудивительно, что большой парень так зол, и в первую очередь – на самого Беннера. И кто у нас остается? Хоукай, – Локи поднял лицо к небу и мечтательно прижмурился, как большой кот. – Сокол. Птица с переломанными крыльями, сидящая на поводке, с которого не может сорваться. Он не станет подчиняться сразу, о, нет! Он будет бунтовать, давая мне повод наказывать его. Он станет подчиняться мне в итоге, но в его глазах будет стыть такая ненависть... Как же это будет интересно – ломать его, видеть, как серое пыльное оперенье сменяется огненными всполохами Феникса! Отдай его мне, Фьюри, и твой Мидгард не удостоится боле моего внимания до тех пор, пока мне не надоест моя игрушка. Но запомни! Я знаю, на что способны вы, смертные, ради спасения своих жалких жизней. Я все равно узнаю, если его принудят к этому выбору угрозами или силой. Знаю, что есть и снадобья, что туманят разум и заставляют видеть вместо черного – белое, а вместо белого – черное. Нет. Ты отдашь ему это, – на парапет легла неширокая, всего на два пальца шириной полоска из темно-серой, под цвет глаз, как отстраненно заметил Фьюри, кожи. На ней не было видно никаких застежек или швов, просто на одном конце находился черный, матовый овальный медальон, как раз по ширине ошейника. Вряд ли эта вещь являлась чем-то другим. – Он зачарован, – с тонкой улыбкой пояснил бог, гляда на ошарашенного директора, не отрывающего взгляда от вещи, что могла спасти тысячи тысяч жизней, и делавшая из него... тварь дрожащую. – Его нельзя надеть на Клинта силой. Только его руки смогут застегнуть его. И как только это произойдет, я заберу его, и ваш мир опять будет принадлежать только вам. Если конечно, его не захочет получить кто-то еще, помимо меня. Думайте, решайте. Только не слишком долго – мое терпение не безгранично. С тихим мелодичным смехом Локи исчез, а Ник все так же стоял и смотрел на оставленный “подарок”, как на взведенную бомбу: тронешь – и рванет. Таким образом он простоял минут десять, наверное, пока на крышу не просочился один из его людей, с которыми мужчина явился на эту встречу. – Сэр? Все в порядке? Что с объектом? У нас теперь перемирие? – последнее было сказано с такой надеждой... Только услышав голос, задавший этот вопрос, Фьюри отмер. Чувствуя себя столетним стариком, он медленно сжал в кулаке и сунул в карман такую обманчиво-невинную вещицу и хрипло ответил: – Пока нет. Мне просто сделали предложение, от которого очень... трудно... отказаться.