Текст книги "Поменяемся игрушками? (СИ)"

Автор книги: Эриссу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

====== Глава 6. ======

Оперевшись ладонями о матовую стенку и подставив затылок и спину под острые теплые струи воды, Клинт угрюмо размышлял о своей дальнейшей судьбе. Прошло уже четыре дня с того момента, как его “прописали” на новой жилплощади, а его будущее все так же и тонуло в мраке неведения. В первые две ночи он был готов к самому худшему, но никто не пришел. Больше того – за те два дня он видел Локи всего один раз. Потом они стали встречаться за обедом, который появлялся сам собой на обеденном столе и так же исчезал. Впрочем, не только обед: еда появлялась строго по часам пять раз в день. Уяснив это для себя во все те же двое суток, Клинт стал делать запасы продуктов, выбирая со стола те, что долго не портились. Хотя маловероятно, что они ему пригодятся... ...если учитывать, что он может только руку (и то – только до локтя) вытянуть за пределы своей клетки – дальше его не пускает какой-то барьер. А молчание трикстера и его предвкушающие улыбочки, бросаемые на стрелка в их редкие встречи, выводили из себя. У Клинта не оставалось сомнений в своей участи, и он даже почти был морально готов к ней, но вот такое подвешенное состояние, когда знаешь, что будет, но не имеешь понятия – когда, убивало. Стукнув кулаками по стене, лучник поднял голову, сквозь заливающую глаза воду глянув на душевой шланг. Однако, как бы там ни было, ему совсем не хотелось столкнуться с гневом трикстера, если тот обнаружит, что Бартон не “везде чист”. Поэтому Клинт с тяжким вздохом взялся за крайне унизительную процедуру, которой подвергал себя вот уже четвертый день. Так, на всякий случай. * * * – Старк, объясни, почему мы ничего не делаем? – потребовал ответа Роджерс, которому надоело смотреть, как Тони только и делает, что пьет, пропадает в своей мастерской и все время смотрит на какие-то диаграммы, выводимые Джарвисом. – Стив, а как, по-твоему, это делается? – искренне заинтересовался Тони вопросом Капитана. Настолько, что даже отставил ставший неизменный в последние дни, стакан с алкоголем и подпер щеку рукой, ожидая ответа и нахально блестя глазами. Еще семь дней назад Стивен бы разразился горячей речью, пытаясь донести до этого гения, плейбоя, миллионера и филантропа смысл слов “Честь”, “Доблесть” и “Верность”. Но не теперь. Всего один правильный поступок боевого товарища и один неправильный тех, кому он так безоглядно доверял – командования, сделали то, чего не смогли сделать все психологи Щ.И.Т.а после его разморозки. Он осознал и принял то время, в котором теперь живет. Понял его логику и мотивы. И именно поэтому он сейчас видел то, что раньше бы просто пропустил мимо себя: видел мешки под глазами Старка, лопнувшие сосуды, окрасившие белки глаз в розоватый цвет. Заметил, что тот стакан с виски, который Тони не выпускает из рук, единственный за весь день. Как иногда бессильно сжимаются кулаки мужчины, ненавидящего это чувство. И этот его вопрос – не попытка оскорбить или обвинить в бездействии. Просто он тоже раздражен этим чувством, и готов делать что угодно, лишь бы избавиться от него. Видимо, все это отображается в глазах Роджерса, потому что Старк со вздохом отворачивается от него и запускает обе руки в свои волосы, и без того похожие на воронье гнездо. – Дело в том, что на каждом из вас есть по три аварийных маячка. Так, на всякий случай. Один из них включится самопроизвольно, если жизненные показатели упадут ниже нормы. Еще два надо активировать. – Как ты умудрился? – Стив не удивлен. Этого и стоило предполагать от такого человека, как Старк. Потребовалось время, чтобы понять: за всей этой бравадой, самодовольством и эгоизмом прячется глубоко одинокий человек. Слишком умный для окружающих. Слишком богатый. Слишком целеустремленный. Слишком много этих слишком. Старк умен настолько, что ему просто скучно с теми, кто не может поддержать разговор. Его деньги застят глаза окружающим, и никто не видит за ними того человека, каким является мужчина. У него столько целей, задач, замыслов и идей, что он просто не понимает, как можно тратить время, которого и так мало, столь бездарно. Но быть одному плохо. И поэтому Тони Старк самая яркая звезда таблоидов, ведь это хоть ненадолго даст иллюзию, что он – не один. – Ну, учитывая, сколько ран мы получали в последнее время, это было не проблема, – усмехнулся Старк. – Проблема в другом: оба маячка Бартона вмонтированы в его оружие. И пока он им не воспользуется, найти его возможности не будет. – Почему? – не понял проблемы Стив. Есть маячок, пусть и не активный, так в чем проблема? Учитывая гений Старка, это дело пяти минут. – Дело в том, что их гасят. Активный, не активный – я могу засечь их в любом состоянии. Просто, если их активировали, то значит, требуется срочная помощь. А сейчас – ничего. Пусто. Или их уничтожили, но тогда о них надо знать, или их блокировали, а тогда... Тогда надо ждать, когда Клинт сумеет хоть ненадолго вырваться из-под глушилки. Или любым другим способом даст о себе знать. Конечно, мы с Бэннером настроили все оборудование на поиск гамма-излучения аналогичного, или хотя бы совпадающего не меньше, чем на 50% излучаемого Тором, но надежды на это мало, – Тони устало потер лицо ладонями. – Когда ты спал в последний раз? – сменил тему Роджерс. Оттолкнувшись плечом от косяка, к которому все это время прислонялся, он прошел вглубь мастерской и остановился рядом со Старком, смотря на него сверху вниз. – А что? Хочешь уложить меня в постельку? – игриво задвигал бровями Тони. – Только учти – я с плюшевыми мишками давно уже не сплю, предпочитаю естественность. Пожалуй... – Капитана внимательно осмотрели с головы до ног, – да, ты вполне сойдешь за такого мишку. Так как – уложишь меня в постельку? – И даже спою колыбельную, – пряча в уголках губ улыбку, Капитан подхватил Старка на руки, как ребенка. От неожиданности мужчина ахнул и схватился за Роджерса. – Бля, Роджерс, ты совсем спятил! Я же пошутил! – стыдясь самого себя за проявленную слабость, Тони принялся извиваться, пытаясь выскользнуть из таких теплых и крепких объятий. – Знаешь, насколько я сумел тебя узнать, если ты мне скажешь, что сейчас пойдешь спать, то я тебе не поверю. Так что – придется самому проконтролировать. А если ты и дальше продолжишь так вырываться, то..., – голос Капитана Америки не изменился ни йоту, хотя ему пришлось нести на руках вверх по лестнице взрослого мужчину, да еще и категорически с этим не согласного, – то все это будет похоже на один фильм, который я смотрел еще до Локи. “Унесенные ветром” называется. Картинка – ну точь-в-точь. – Роджерс, – затихнув в его руках, тихо-тихо заговорил Тони, – если ты сейчас посмеешь сказать мне, что я похож на ту вертихвостку, то я сделаю то, что должна была сделать она – Я ТЕБЯ КАСТРИРУЮ, БЛЯ!!!! И отпусти меня наконе... Закончить фразу ему не удалось по той простой причине, что его бесцеремонно скинули на постель так, что он прикусил себе язык. – Ну вот, до постели мы дошли, колыбельную петь? – весело блестя глазами осведомился Стив. И был до предела изумлен тем, что в качестве ответа на этот невинный, в общем-то вопрос, Старк сделал то, в чем воображение Капитана напрочь ему отказывало: Тони Старк покраснел. * * * Намотав на бедра одно полотенце, и вытирая голову вторым, Клинт прошел по короткому коридору из купальни в свою спальню. И застыл, стоило только в спальне зазвучать словам, которые он ждал, но к которым все равно оказался не готов. – Красивый. У Старка тоже неплохая фигура, но... не то. У вашего Капитана слишком много мышц, а женщина... Не-е-ет, совсем не то. Подойди. Не глядя откинув полотенце, которое так и продолжал держать в руках, в сторону, Бартон повернулся к богу лицом. Одетый в свободную белую рубаху с распахнутым воротом и широкими рукавами, узкие штаны и высокие сапоги, Локи в вольной позе полулежал на его постели, опираясь спиной на подушки и смотрел на него с абсолютной уверенностью того, кто точно знает, что на любое его желание не посмеют сказать слово “Нет”. С трудом подавив внутреннюю дрожь, Клинт подошел вплотную к постели и снова остановился. – Покорный. Заба-а-а-авно... Значит, так... Что ж, твое решение. Не обращая на стоявшего рядом Бартона внимания, Локи мягко потянулся и нагнулся к сапогам. Несколько почти не слышных щелчков, и один сапог с негромким стуком упал возле постели. Минута, и за ним последовал второй. Спустя пару секунд на сапоги снежной кляксой легла рубаха, а потом уже и штаны. Довольно растянувшись на спине, Локи еще раз с наслаждением потянулся, а затем резким рывком за полотенце на бедрах опрокинул на постель и Клинта. С абсолютным бесстыдством усевшись на ноги Клинта, Локи сдернул с него и откинул в сторону последнюю жалкую преграду в виде полотенца. Довольно оглядев мужчину под собой, трикстер начал оглаживать прохладными ладонями покорное его воле тело. Клинта едва не передернуло от такого... хозяйского поведения, но Локи всё же ощутил эту дрожь, как не ускользнули от его внимания и на мгновение сжавшиеся кулаки. – Я был прав – это

определенно

будет весело, – склонившись к уху стрелка, прошептал бог. И тут же довольно ощутимо прикусил мочку. Распрямившись, он перешел к более интенсивным “ласкам”. Он прикусывал кожу между плечом и шеей, тут же зализывая укус, выкручивал соски и мягко поглаживал их ладонью. При этом все его движения несли в себе не желание возбудить и подарить наслаждение, а просто так. Как будто ребенок, получивший игрушку, о которой много слышал, но с которой понятия не имеет, как играть. Шипение Клинта, которого в очередной раз сильно укусили за сосок, ставший очень чувствительным после уделенного ему внимания, стал своеобразным сигналом. Перевернув стрелка на живот, Локи в последний момент будто спохватился, и подсунул ему под бедра подушку, в пародии на заботу. Уже приготовившийся к тому, что в него сейчас вломятся насухую, Клинт едва не дернулся, когда трикстер принялся уделять внимания его спине. Такое же... обходительное, как и до того. В какой-то момент в мыслях Клинта промелькнуло желание дать трикстеру пару советов, как нужно. Если не удается избежать этой участи, так хоть удовольствие получить, раз уж его не намерены насиловать сходу. Иначе зачем бы эти “ласки”? Так уж получилось, что, хоть он и отдавал предпочтение женщинам, о том, что и как происходит между мужчинами, Клинт знал не понаслышке. И надо сказать, опыт, ладно, опыты были удачными. Настолько, что его тело помимо разума вспомнило это и начало отвечать пусть на грубые, неумелые, но – ласки. Все же лучник был здоровым мужчиной в самом расцвете сил и имел некоторые потребности, которые в последние месяцы безжалостно игнорировались из-за боевой обстановки. Так почему бы не расслабиться и не получить удовольствие, которое предлагают? И Бартон очень пожалел, что не отважился озвучить свои предложения раньше, чем в него протиснулся первый палец. Хорошо еще, что хоть чем-то смазанный. И почти сразу к нему присоединился второй. Теперь Локи действовал более вдумчиво и тщательно. Несколько раз согнув пальцы, он все-таки нащупал тот самый бугорок и несколько раз надавил на него, посылая по телу стрелка шальные искры жгучего наслаждения. Дождавшись громких рваных выдохов, трикстер тихо рассмеялся над ухом лучника и вытащил пальцы из его тела, тут же пристраивая возле входа кое-что более крупное. – Думаешь, твой выбор был правильным? – раздался над ухом вопрос, заданный вкрадчивым тоном, и, прежде, чем Клинт понял, в чем он мог просчитаться, Локи вошел в него одним долгим сильным движением. От саднящей боли Клинт только сжался под неожиданно тяжелым телом и сдавленно застонал сквозь сжатые зубы. Застыв в нем, Локи даже как-то участливо погладил лучника по спине, покрытой капельками пота. Дождавшись, пока сбитое дыхание хоть немного придет в норму, он снова двинулся, вновь причиняя боль, только на этот раз не делая никаких поблажек. Правда, в какой-то момент, он как-то так сместился, что теперь к боли добавилось не менее интенсивное удовольствие. Сходя с ума от такого противоречия и жестких, частых толчков, Клинт начал потираться членом о подушку под бедрами. Но боль все еще была достаточно сильна, чтобы не давать достичь оргазма, поэтому Бартон протянул руку вниз, чтобы помочь себе. И был остановлен. Его руку перехватили и вернули ему же под голову, а над ухом раздался шепот: – Руки держи там. Потянешься к себе – привяжу и продолжу иметь все равно. И будто в наказание за своеволие, Локи вновь сместил угол проникновения так, что теперь была только боль. Быстрые толчки сменились на медленные, тягучие проникновения, от чего Клинт был готов волком завыть. Не выдержав такого издевательства, он сам завихлял бедрами, пытаясь поймать ту волшебную точку, прикосновение к которой могло сгладить весь этот кошмар. И трикстер позволил ему эту вольность. От облегчения, разлившегося по телу, Клинт едва не застонал. После той боли, что терзала тело всего несколькими секундами ранее, теперешнее удовольствие разливалось радужными вспышками под закрытыми веками от каждого, такого правильного, движения бога. Помня предупреждение Локи, Клинт начал все более нетерпеливо тереться бедрами о постель, в жажде достигнуть той разрядки, что уже узлом скрутилась в низу живота. И был остановлен еще одним зловещим смешком: – А знаешь, я передумал. Не только руки! После этого сильные пальцы вцепились в его бедра и приподняли так, что теперь он стоял на коленях. А подступающий оргазм был сметен волной обжигающей боли, от которой Хоукай начал беспомощно стонать. Казалось, что трикстер специально нашел тот угол, при котором движение будет причинять максимум боли. Вперед-назад, вперед-назад... Локи будто чувствовал, когда Клинт был готов раствориться в алом мареве, и останавливался, давая его измученному телу время хоть немного оклематься. А потом снова начинал двигаться. Поймав себя в какой-то момент на том, что капли, падающие с кончика его носа, стекают не со лба, а из глаз, Клинт, уже даже не веря, что его услышат, зашептал сорванным голосом: – Хватит, пожалуйста, хватит... пожалуйста, хватит, не надо... пожалуйста... – Разве это было так сложно? Ведь достаточно было только попросить, – угол и ритм снова сместился, но измученное тело отказывалось реагировать. Неодобрительно поцокав языком, Локи перенес свой вес на одну руку, а второй обхватил вялый член Клинта, и начал двигать ею в такт своим движениям. Это оказалось настолько приятно, что в какой-то момент лучник поймал себя на том, что вовсю подмахивает трикстеру. Осознав это, он содрогнулся от мысли, что сейчас бог опять передумает, и его снова будет ждать боль. Но Локи только что-то одобрительно мурлыкнул над ним, и начал двигаться как-то так, что Бартон едва орать не начал от наслаждения. А потом его накрыла блаженная истома самого оглушительного оргазма в его жизни. Придя в себя он понял три вещи: он лежит все так же на животе и под ним – огромное мокрое пятно. Рядом с ним никого нет. И что с постели он встать сможет не раньше завтрашнего дня, при этом радуя единственного свидетеля зрелищем крайне забавной походки. – Ну-ну, не все так страшно, агент Клинт Бартон, – с трудом повернув голову в другую сторону, стрелок обнаружил уже тщательно одетого Локи, сидящего в кресле и с каким-то недобрым любопытством разглядывающего Клинта. – Я тебя даже не порвал, так что... Взяв с подлокотника незамеченную стрелком баночку, он встал, и небрежно кинул ее на постель. – Я наконец-то закончил все свои дела, и могу уделять тебе то внимание, которого ты заслуживаешь. А так как секса у меня не было давно... Советую тебе этим воспользоваться, потому как я все же бог, и потребности у меня несколько... иные, чем у вас, смертных, – с этими словами, одарив напоследок лучника улыбкой, которой позавидует любой маньяк, он вышел. А Клинт как-то смутно задумался над вопросом: может, вместе с планом побега стоит подумать и о способе... самоликвидации?

====== Глава 7. ======

Локи умел многое. В том числе – бить. Аккуратно, расчетливо, без критических повреждений и переломов, но с максимумом болевых ощущений. И вся выучка Бартона была... как рогатка против Хеликаррьера. Несмотря на свою простецкую внешность и поведение, агент Бартон был очень неглупым человеком. Тем более, что служба в такой организации, как Щ.И.Т., просто не оставляла выбора. Или ты срочно умнеешь, или становишься одноразовым выстрелом. Служба была интересной, давала именно то, что в свое время так искал Клинт: азарт и приключения. Но если раньше он искал их на свою пятую точку с риском не выпутаться, то теперь все было проще: ему давали то, чего он так хотел, разрешая и прикрывая, в обмен требуя всего лишь соблюдение некоторых... правил. Не столь уж высокая цена, если так разобраться. А без хотя бы начальных знаний психологии в подобной организации вообще делать было нечего. И сегодня Клинт попробовал применить другую тактику поведения. Раз вчера трикстеру так не понравилась его покорность, то, может, ему требуется сопротивление? И именно поэтому его сейчас и били без всякой жалости так, будто он не опытный, обученный агент, а сопливый ботаник в старших классах. На очередную команду раздеться агент ответил резким и категоричным отказом, правда, все таки выбирая слова, а не так, как хотелось. Пропустив очередной удар, от которого в глазах потемнело, а в ушах раздался мерзкий гул, от которого заболели все зубы разом и загудели кости, Клинт очнулся раздетым и лежащим ничком на постели. – Знаешь, – раздался над ухом не запыхавшийся ни на йоту голос, – а сегодня мне понравилось больше. Но наказать тебя за бунт я просто обязан. Ощутив между ягодиц руку, небрежно мазнувшую по входу прохладной влагой, Клинт дернулся, но локоть, придавивший его за шею к подушке, не оставил пространства для маневра. А в следующий момент в него вломились, не утруждая себя ни хоть каким-то ласками, ни растяжкой. Бартон свистяще выдохнул и выгнулся, рефлекторно пытаясь уйти от полыхнувшего вдоль позвоночника огня. И получил удар, от которого в голове вновь что-то поплыло, а тело на какой-то миг покорно обмякло под жесткими движениями. Не желая быть покорной жертвой насилия, едва придя в себя, мужчина вновь попытался сопротивляться, и опять получил несколько ударов, от которых перехватило дыхание. В какой-то момент, среди попыток сопротивляться, ударами и краткими секундами забытья, Клинт со все возрастающим недоумением и внутренним ужасом ощутил, как размашистые движения внутри него, изредка сбивающиеся с ритма, когда Локи отвлекался на усмирение своей крайне непокорной сегодня игрушки, разгорается возбуждение. Вместо того, чтобы сдаться, Бартон начал сопротивляться еще активнее. И замер, ощутив, как напрягся над ним трикстер, и как внутренности обожгла его сперма. Покинув его тело, Локи тем не менее, не выпустил стрелка из своего захвата. Вместо этого он небрежно отер его углом простыни и проговорил, ни к кому не обращаясь: – А почему нет...? И снова вошел. Видимо, боги устроены несколько иначе, промелькнула в голове Бартона смутная мысль, так как член Локи был таким же твердым, как и в самом начале, будто это не он только что спустил. Теперь каждое движение трикстера сопровождалось пошлым хлюпаньем, от чего возбуждение лучника полыхнуло костром, в который плеснули горючего. Вместо того, чтобы сопротивляться, он теперь попытался подмахивать, желая получить и свою порцию удовольствия. Однако был бит и за это. И снова безупречно одетый Локи сидел в кресле, насмешливо наблюдая за тем, как тяжело Бартон приходит в себя. На измятой постели, с огромным мокрым пятном под животом, измазанный в сперме трикстера едва ли не от шеи до лодыжек. Дырка. Его сегодня использовали как доступную дырку, в которую спустили подряд четыре раза, желчью поднялось к горлу понимание. И выглядит он сейчас соответствующе. В отличие от бога, у которого только удовлетворенная улыбка да намек на румянец выдают его состояние. – Ну... Это было неплохо, – довольно потянулся трикстер, удостоверившись, что Клинт сейчас полностью осознает действительность и его внимание приковано к нему. – Правда, опять не то, что я от тебя ждал, но этого и стоило ожидать. Вы, люди, такие мелкие и глупые. До вас с таким трудом доходят очевидные вещи, что было бы наивно ожидать, что с первого раза поймешь, чего я от тебя требую. Но это дело времени, которого у нас с тобой теперь много. Очень много. И однажды я все-таки получу от тебя то, ради чего и отказался от Тессеракта. Встав с кресла, он небрежным жестом кинул на постель баночку с уже знакомым содержимым. – Полагаю, тебе это пригодится. Хоть я и ограничился только синяками, но мне интересно, что ты придумаешь к сегодняшнему вечеру, – расплывшись в предвкушающей улыбке, он покинул комнату Клинта. А сам Бартон содрогнулся. Кажется, он себя переоценил. * * * – Старк, осквернять могилы – грех, – с осуждением глянул на гения Роджерс. – Грех – это когда просто так, а у нас есть цель. Значит, это – не грех, а целесообразность, – пропыхтел тот в ответ. – С чего ты взял, что он вообще сюда придет? – склонил голову к плечу Стив. – Роджерс, а ты сам этого разве бы не сделал? – оторвался от своего занятия Старк. – ... Я бы пришел, – после секунды раздумий согласно кивнул Роджерс. – Дело не только в этом, – снизошел до ответа Тони, заканчивая установку сложной паутины датчиков и присаживаясь на надгробие без всякого почтения. И даже неодобрительная гримаса не смогла заставить его подняться со своего места. – Щ.И.Т. против меня не тянет, это факт. И в их базах данных можно найти массу интересного. Сотрудничай мы подольше и плодотворнее, я бы озаботился их более качественной защитой, но пока ее недостатки нам только на руку. Если вкратце, то наш Клинт в прошлом – далеко не законопослушный гражданин. Циркач, вор, мошенник, наемный убийца... Уже до Щ.И.Т.а кровушки на нем было порядочно. В какой-то момент он заигрался и поплатился. Его ждала смертная казнь, но Фьюри его вытащил. И дела не стало. Однако прежде, чем стать полноценным агентом, он был стажером, у которого был куратор. Угадаешь, кто? – Коулсон... – перевел Стив зажегшийся пониманием взгляд на надгробие, служащее Старку сиденьем. – Молодец, возьми печеньку, – похвалил его Тони. – Именно. Коулсон курировал нашего Леголаса с первого момента его появления в организации. Судя по записям, между ними была даже дружба, что редкость. А если смотреть между строк – то не только дружба. И в пользу этого говорят слишком много фактов: Фил прикрывал Клинта всегда, везде и во всем. Просто куратор просто для подопечного так стараться не будет. А значит, если Бартон хоть не надолго сумеет вырваться из-под надзора Северного Оленя или появится здесь, то датчики нам об этом сразу скажут. – А сюда он придет обязательно, – уверенно кивнул на это Стив. – Хотя я все еще не понимаю, как возможна подобная связь. – Эх, Роджерс, Роджерс... – театрально вздохнул Старк, вздымая обе руки к небесам, – все-то тебе объяснять надо! Только, давай, я буду это делать по дороге к Башне, а то мало ли – вдруг у кого-нибудь в Совете тоже зачатки интеллекта имеются. – Так вот, возвращаясь к твоему вопросу, – оживленно жестикулировал одной рукой брюнет, второй крутя руль, – как такое возможно. Да запросто. Если рассуждать с научной точки зрения, то мы не намного ушли от своих предков по части инстинктов. Ответь мне, только, не задумываясь и быстро: что такое женщина? – Мать... Та, что нуждается в защите, – без промедления ответил Стив и понял, что именно такого ответа и ждал от него Старк, судя по его ухмылке. – Во-о-о-от! – торжествующе поднял Тони палец, глядя на Стива и совершенно не обращая внимания на дорогу. – Видишь, ты сам же и ответил на свой вопрос “Как такое возможно?”. Клинт – боец. Ты – боец. Я – надеюсь, ты не будешь спорить, что я тоже имею право так называться? Женщина – наше слабое место. Мы обязаны их баловать, защищать, потакать их капризам, обеспечивать... Но спину мы им не доверяем. Они – слабы. Они не смогут выдержать те же нагрузки, что мужчина. Не способны проявить ту же силу, что и мы. – Я бы с тобой поспорил, – несогласно помотал головой Стив. – На войне женщин было... – Гораздо меньше, чем мужчин, – нетерпеливо перебил его Старк. – Если отбросить в сторону их дурацкую эмансипацию и тягу доказывать, что они ничуть не слабее нас, то что в остатке? То, что я сказал. Если бы под ружье в войну встали ВСЕ женщины, то крови пролилось бы намного меньше и война закончилась куда скорее. Но... – Я все равно не могу понять, при чем тут мой вопрос? – спокойно переспросил Стив, не желая втягиваться в эту дискуссию. – Ради Бога, Роджерс, разуй глаза! – едва не взорвался от негодования Старк. – Ты же художник, а значит, изучал и литературу. Сколько там описано боевых пар в связке мужчина-женщина? А сколько – мужчина-мужчина?! Теперь дошло? Да, женщина – это мать наших детей, отдых для глаз и души. Но спину мы предпочитаем доверять не им. А тому, кто способен встать спина к спине, поднять твой меч, помочь, разделить, понять. Теперь понимаешь?! Делить постель с равным – не зазорно, тем более, что нет нужды сдерживаться или гадать “А не обманывает он?” Тут сразу все видно и ясно – или стоИт, или не стОит. – Знаешь, Кэп, – после нескольких минут молчания, грустно констатировал Старк, – я никогда не думал, что такое возможно, однако сегодня убедился в обратном. – В чем именно? – как-то заторможено отозвался Роджерс, что-то напряженно обдумывая. – Что я все еще способен чувствовать себя как косноязычный неудачник, – печально признался Тони, заруливая в гараж.

====== Глава 8. ======

Выбравшись на крышу, Клинт застыл. Первым его порывом было развернуться и спуститься в комнаты. Но потом, стоило только ему представить, что он опять до самого вечера будет слоняться по замкнутому помещению в ожидании ночи, его аж передернуло, и мужчина решил остаться. Тем более, что Локи совсем не выглядел агрессивно, развалившись в мягком кресле и неспешно потягивая из бокала почти черную влагу, только в прямых лучах заходящего солнца отсвечивающую темно-кровавым цветом. Видимо, Бартон слишком задержался с принятием решения, так как небрежный взмах рукой материализовал еще одно кресло. Пожав плечами, лучник принял это приглашение, опустившись на сиденье с почти неслышным вздохом. Просидев несколько минут в полной тишине, Клинт решился нарушить умиротворенное молчание. – Расскажи мне... – и замолчал, предоставив выбор темы трикстеру. – О чем? – все так же лениво отозвался Локи. – О вечных льдах и стуже Йотунхейма? О той песне, что поет ветер среди бритвенно-острых ледяных скал, играя, как на струнах арфы, их гранями? О том буйстве красок, что льется с небес на стылую и бесплодную землю бесприютного мира, где все равно родятся дети, вырастая воинами? Мир, готовый сопротивляться всем и всему... Мир вечного боя и мудрости, что старше мира... Ванахейм... – тут трикстер опять глотнул вина и покосился на зачарованного его рассказом лучника. – Тебе бы там не понравилось, Сокол. Спокойствие, умиротворение, которые разлиты в воздухе, сковали бы твои крылья всего за несколько дней. А благополучие накинуло бы на твои зоркие глаза дымку равнодушия. Ты бы растворился там... нет, не сразу. Но довольно скоро, став одной из немногих колючек того мира. Муспельхейм... Мне сложно судить о нем. Пусть я и помогал Тору в дипломатии... – тут Клинт подавился смешком, попытавшись представить прямодушного громовержца в этой роли. – Ладно, я выполнял за него эту роль, хотя она отводилась именно ему, как хоть и не названному, но считающимся Наследником трона, – ухмыльнулся на такую реакцию Локи. – Так вот, Огненный Мир. Мне было сложно там, пусть тогда я еще не понимал, почему. Его населяют огненные великаны, раса, с которой контактируют только обитатели Дваргальвхейма. Всегда в движении, всегда им все мало, но холодно везде, кроме своего мира. Только поэтому они еще не завоевали остальные миры. Тот самый Дваргальвхейм. Величайшие кузнецы всех миров, вечные соседи огня, благодаря чему только они спокойно могут выдержать присутствие обитателей Муспельхейма. Крепкие, как сталь, из которого куют свое оружие, такие же острые и такие же равнодушные. Никто не знает, чью сторону они примут, когда наступит Рагнарек. И поэтому к ним такое двоякое отношение: кто-то презирает их, как низшую расу, а кто-то – опасается, как будто они равны богам. Альвхейм. Воздушные создания Света. Но многие забывают, что Света не бывает без Тьмы, и она детям этого мира присуща в той же степени. Они могут кружить вокруг тебя хоровод, заплетать тебе волосы, укладывая на них венок. А в следующую минуту – заворожить взглядом и сожрать заживо. Хранители памяти, но не путай ее с мудростью. Хельхейм... Царство мертвых, куда попадают те, кому не повезло оставить после себя долги, обязательства или... – тут Локи резко осекся, но, глотнув вина, продолжил. – Там нет жизни, Клинт. Там только мертвенный холод, вечная сырость, безнадежность и кошмары. Там мертво даже время. И его Хозяйка ему под стать. Когда Бартон понял, что дальше Локи продолжать не намерен, он все же осмелился намекнуть на продолжение: – А Асгард и Мидгард? – Асгард... – перекривился в жутковатой гримасе трикстер так, что лучник был готов надавать себе оплеух за так не вовремя проявленное любопытство. – Золотое солнце, золотые небеса, золотые дворцы. Золотые доспехи, золотые сердца. Такие блестящие, как этот металл, и такие же равнодушные. В бесконечных коридорах дворца Одина мерцают золотом бесчисленные факелы, по золотистому мрамору полов скользят тенями слуги. Среди множества залов есть и Вальхалла, куда может войти только Один. Ибо это место принадлежит только павшим. Они смеются, вспоминают свои подвиги, хвастаются ими, как и своим оружием. Они пьют вино, что льется бесконечной рекой, едят мясо, что никогда не кончается, приветствуют быстрокрылых валькирий, что приводят в этот чертог новых воинов. Правда, в последнее время их становится все меньше, но разве мертвым есть до этого дело? – Твой мир, лучник... – повернулся к Бартону Локи, лихорадочно блестя глазами. – Неужели ты никогда не задумывался, почему все так и норовят завоевать именно твой мир? Почему? – Почему? – завороженно задал требуемый вопрос Клинт. – Потому вы – смертные! – трикстер вскочил со своего кресла и начал стремительно вышагивать по крыше. Видимо, это наболело в нем давно, так слова лились с его губ непрерывным потоком, и ему даже приходилось помогать себе жестами. – Понимаешь? Вы смертные, ваш век короче, чем наш вздох! Вы единственная краткоживущая раса среди всех девяти миров и того количества народов, что его населяют. Вы торопитесь жить, чтобы не растерять бездарно отведенный вам миг. Между решением и исполнением у вас может пройти меньше секунды. Вы стараетесь не откладывать на потом свои дела, кроме самых трусливых и ленивых. И это стремление жить окутывает ваш мир тонким флером, притягивая к себе давно равнодушных бессмертных. – Мы живем долго, Сокол, – опершись о подлокотники, Локи склонился над Клинтом так, что тот откинулся назад и постарался вжаться в спинку как можно глубже. – Долго, ибо мы бессмертны. Да, нас можно убить, но какой ценой? Именно поэтому Тору ничего не грозило, когда он напал на Йотунхейм – будет шанс, и они сделают то же самое. У бесконечного времени есть всего один порок – скука. СКУКА!!! Когда испробованы ласки женщин и неподатливость мужчин. Когда вино кажется кислятиной, а нежнейшее мясо – жесткой подошвой. Чем нам развлекаться, лучник? Пирами, войной, интригами. Пиры надоедают быстро. Война затягивает, но однажды ты или сходишь с ума, становясь безумным зверем, или пресыщаешься ей так, что она вызывает в тебе только отвращение. Хотя бы века на три-четыре. И остаются только интриги. Ты думаешь, если бы я завоевал... Хотя, нет. Если бы я завоевал твой мир, то на меня ополчились бы все. Ваш огонь греет всех нас, а стань этот мир моим, то и его огонь принадлежал бы только мне. Я бы не позволил так бездарно тратить его ресурсы. А вот просто поиграть и опять оставить в общем пользовании... Меня бы просто пожурили, посадили под домашний арест на год-другой и все. Понимаешь, Сокол? Если я сейчас вернусь в Асгард, мне ничего не будет за то, что я здесь натворил. – Какие же тогда вы боги? – сдавленно проговорил Клинт, часто моргая. Глаза неприятно пекло, и ему совсем не хотелось думать, что это слезы. – За что же вам тогда поклонялись?! – За что? – так же быстро, как вспыхнул, остыл Локи. – За то, что мы давали им – за веру. – Веру-у? – теперь настала очередь Бартона кривится в неприятной гримасе. – В кого? В тупую блондинку с молотком? В лжеца и обманщика? В хитрожопого политикана?! Хлоп! Сильная пощечина прекратила этот поток вопросов, грозивших стать истерикой. – Придержи язык, Сокол, – тихо, и оттого еще более угрожающе прозвучало предупреждение. – Не тебе судить нас, и не тебе делать выводы. Ты до сих пор не смог разобраться в своей жизни, чтобы судить тех, кто помнит те цивилизации, что существовали задолго до твоей. На твоем месте я бы задумался о себе, солнце-то уже садится. А настроение ты мне подпортил, что ни говори. Последние слова обрушились на Клинта ледяным душем. А припомнив, от чего это самое настроение испортилось, Бартон дал себе слово, что если его язык еще раз произнесет что-нибудь прежде, чем он подумает, то он его сам себе отрежет. У него был на сегодня план действий. Однако из-за эмоционального всплеска сил на него не осталось. Придется воспользоваться планом Б. * * * Клинт судорожно глотнул воздух пересохшими губами и проклял себя за малодушие. Что ему стоило взять себя в руки и выполнить свой собственный план?! Но нет! Он изволил расклеиться, как сопливая барышня и показать характер. Показал? Молодец! Теперь терпи. За покорность Локи наказал его болью и удовольствием. За сопротивление – унижением и удовольствием. А за равнодушие – болью и унижением. По ощущениям лучника, сегодня трикстер его точно порвал. На третий заход – так уж точно. Каждое движение отзывалось в измученном анусе вспышкой раздирающей боли, но Локи не выказывал никаких признаков того, что дело движется к завершению. Нет. Он двигался ровно, размеренно, лишь иногда срываясь на более быструю долбежку, но очень скоро возвращаясь к предыдущему ритму. Внутренние часы давно уже дали сбой, часов механических в спальне не было, но, кажется, дело было ближе к утру. И в наказание за равнодушие, с которым встретил его Бартон, об удовольствии, хоть каком-то, сегодня не стоило даже мечтать. Да бог с ним, с удовольствием! Пусть это прекратится! Пожалуйста... пожалуйста... Очнулся Клинт, когда солнце вовсю светило в окна. Вопреки ожиданию, в кресле рядом с постелью никто не сидел, а возле руки традиционно лежала баночка с мазью. Правда, сегодня она была другого цвета, что наводило на грустные мысли вкупе с теми сигналами, что подавало истерзанное тело. Похоже, лучше сопротивляться, соглашаться, покоряться, но никогда – не оставаться равнодушным. Тяжело соскользнув с постели, стрелок проковылял по коридору в купальню, не забыв прихватить с собой мазь. Когда он закрыл за собой дверцу душевой кабины, то был весь покрыт противным холодным липким потом от тех усилий, что пришлось приложить для преодоления этого короткого пути. Контраст горячего и холодного душа, вроде, немного помог, но, стоило только попытаться нанести мазь, как его от пяток до затылка прошило раскаленной спицей боли. Едва не рухнув, Бартон кое-как отдышался, и предпринял новую попытку. Как показали события, вряд ли Локи остановит его состояние, если в голову трикстера втемяшится преподать очередной урок. А выносить что-то подобное только из-за собственной глупости и малодушия... увольте. А если уж Локи придет к нему и сегодня... Опробуем план А. Наверное, с него бы и стоило начать, но если не подействует и он, что тогда делать ему, Клинту?! * * * – Хм... – Старк... – укоризнено. – Хм... – Тони... – требовательно. – Старрк... – угрожающе. – Хм... – Добро пожаловать в Башню! Я рада, что вы осознали всю губительность своего решения и решили помочь в его исправлении. Джарвис покажет вам свободные комнаты, с планировкой вы более менее знакомы, как и с ее обитателями, я сейчас поговорю с Тони, да Тони, нам с тобой предстоит КРАЙНЕ серьезный разговор, пока вы можете пообщаться с остальными, а мы уходим. – Но, Пеппер! – Энтони Эдвард Старк! Мы с тобой сейчас идем в кабинет, где ведем беседу на тему союзников, ошибок и прощения этих самых ошибок. – Пепп! Это же...! – Тони, я пока не слепая, слава Богу! И я прекрасно вижу, кто это! Поэтому я и разрешила им пройти в Башню. – Пеппер, милая, это Фьюри. Понимаешь? Тот самый Ник Фьюри, который промолчал и тем самым не дал времени хоть что-то придумать, когда была возможность. И его верная тень, которая без малейших колебаний убьет любого из нас даже не по щелчку пальцев, а по миганию его глаза! – Мистер Старк, я здесь не затем, чтобы воевать с вами, – сложил руки на груди Директор Щ.И.Т.а. – А зачем еще? О, ЧЕРТ!!! Только не говорите, что на нас кто-то еще напал и ваш гребаный Совет требует, чтобы мы разобрались с этими нахалами! – Нет. Я здесь, чтобы узнать... У вас свободных вакансий для еще двух безработных не найдется?