Текст книги "Миссия "Ганимед" (СИ)"

Автор книги: Eo-one

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Возможно, Гейб уже умер – потому и решился, пока каждый из тех, к кому он привык за эти бесконечные недели, пытался уравновесить личное и коллективное, втайне надеясь, что свою кандидатуру предложит кто-то другой.

Чужое одобрение Гейба не беспокоило – если бы он заботился о таких вещах, никогда бы не оказался на Эхориате. И не пришёл бы именно в эту конечную точку. Но ради чего-то он, минуя метан-этановые глубины, картечь и ракеты жандармов и даже бластеры повстанцев, очутился именно здесь.

Возможно, Гейб увидел смысл. То, чего найти в принципе невозможно. Особенно в месте, где правят бал упадок и смерть. И ради смысла стоило прожить ещё несколько часов или дней – Ноа должен знать точнее.

После окончательного утверждения нового плана Гейба отпустили отдыхать, но выделили комнату – полёт на неполноценно работающих ускорителях челнока будет довольно длительным, так что следует отдохнуть и только ближе к обеду начинать инструктаж.

Алан предупредительно добавил к имеющемуся рациону таблеток снотворное, так что Гейб буквально через десять минут погрузился в тёмный бульон сна без чётких образов – обрывки фраз, стёртые очертания и крошечный мутно-белый шар вдалеке. Солнце даже здесь не желало оставлять Гейба.

Первые минуты с момента пробуждения Гейбу казалось, что ничего не изменилось, но он ошибся. И организм начал сопротивление по всем фронтам – смирился лишь разум.

Тем не менее Гейб сумел совладать с собой и целиком пришёл в ангар для обучения. Кэс сдалась быстро, вновь чуть не расплакавшись, так что рассказывали и показывали Молли и Фред, а информацию воспринимала какая-то новая часть Гейба, бесстрастная и спокойная.

– Раньше на Земле верили, что после смерти хорошие люди попадают в рай, – во время перекуса Фред решил пофилософствовать; Гейб не возражал. – Там светло и тепло. И полно красивых девственниц.

– Гейбу девственников подавай, – хохотнул Молли.

– О, а это вроде бы нельзя, – наморщил лоб, вспоминая, Фред.

– Что-то Льюис затих, – Молли оглянулся. – А то бы припёрся спрашивать, где бы ты хотел родиться снова.

– Лишь бы не на Земле, там больно все сволочные, – улыбнулся Гейб.

Он распадался и собирался воедино несколько раз, но пытался не подавать виду и даже шутил. Освоил управление челноком, выучил маршрут на случай, если навигационная система выйдет из строя, запомнил характеристики ракеты и расстояние, с которого следует её запускать, чтобы установка не дала залп первой.

Ноа теперь занимался в основном челноком, хотя катера ещё нуждались в его руках и времени. Длительность оборота вокруг Сатурна позволяла стартовать не сию секунду – Гейб не понимал в вычислении траекторий практически ничего и не вмешивался.

Алан пообещал сделать инъекции стимуляторов: так Гейб весь полёт не почувствует и намёка на усталость, но перед этим настоял, чтобы он хорошо выспался. И с минимальной дозой снотворного.

Многие пытались угостить припасённым на чёрный день алкоголем, Арни достал откуда-то подёрнутую белёсым налётом сладкую плитку, но Гейб неизменно отказывался – вакуум в голове разрастался, и все ресурсы организма уходили на поддержание нормального функционирования. Он продолжал общаться, даже исправно усваивал всё, что ему говорили, но сведения не проникали вглубь. Там больше почти ничего не осталось – каркас личности, то, кем был когда-то Гейб, крошился на глазах, рассыпаясь в труху. Остов стал пугающе прозрачным и хрупким. До опор тоже добрался тлен. Но Гейб не имел права отпустить всё сейчас. Рано.

Значение теряли даже самые важные вещи, и Гейб ощущал, что стоит в шаге от проявления постыдного и банального малодушия, но сдерживался. Пока получалось. Особенно в полном одиночестве – сидеть на койке, уставившись в одну точку, получалось лучше всего.

– Можно? – дверь с лязганьем сдвинулась, и в щель протиснулся Рик.

– Можно, – уже постфактум разрешил Гейб.

В аскетичной комнате с одной кроватью и стулом повисла густая, неловкая тишина – Рик сначала побледнел, потом покрылся красными пятнами, но не решался заговорить. Гейбу было неважно, потому он ждал, не стремясь ускорить ход событий. Незачем.

Зрительный контакт ввиду состояния обоих давался плохо. Наконец Рик глубоко вздохнул и потянулся к пряжке своего ремня, Гейб посмотрел вопросительно.

– Я подумал, раз это… – Рик запинался и отводил взгляд, силился справиться с брюками, а Гейб встал с кровати и взял его за запястья, останавливая.

– Просто побудь со мной.

Рик открыл было рот, но вновь закрыл и кивнул – согласился и сел рядом с Гейбом на узкую койку. Его тёплая ладонь безвольно выскользнула из руки Гейба.

Не сказать, чтобы Гейб совсем не хотел секса. Напротив, гормональный всплеск мог бы расчистить туман и вернуть ощущение нормального притяжения – Гейб даже с Крисом умудрился отключить сознание на пару минут. Увы, настрой на последний и первый раз категорически не совпадали: Гейб не имел физической возможности проявлять терпение и заботу, проявление низменных инстинктов в такой ситуации Рику точно не нужно.

В итоге они просто молчали – Гейб вернулся к созерцанию трещины на стене, а Рик не смотрел на него и шумно дышал. Или Гейбу его дыхание казалось громким, чужеродным и лишним в чистейшей пустоте, к которой стремился разум в последнюю ночь.

Наконец Рик задышал размереннее – задремал – и плавно отклонился на Гейба: высокие скулы, широкие брови, немного крупный нос и длинные тёмные ресницы были куда интереснее грязно-серого пластика стены. Однако Гейб мог поклясться, что не запомнит черты – в голове оставалось место лишь для деталей полёта.

– Единый вознаградит праведников! – от голоса Льюиса Рик крупно вздрогнул и, оглядываясь, не сразу сообразил, где находится; Гейб ему улыбнулся.

– Льюис, иди на хуй, – желаемые эмоции Гейбу не удались, слова не сочетались с невозмутимостью, но Льюиса как кипятком ошпарило: скрылся мгновенно. – Рик, мне нужно снотворное принять, – извиняющимся тоном сказал Гейб.

– Да, конечно, я понимаю, – Рик вскочил с кровати, пятясь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Несмотря на лекарство, пришёл всё тот же сон с Солнцем – появился и повод для радости: Гейб увидит великое светило собственными глазами. Пусть больше чем в миллионе километров – зато настоящее. А ещё там будет Сатурн с роскошными кольцами: достойное предсмертное зрелище.

Пока Гейб спал, были завершены последние приготовления – оставалось только повторить маршрут. Вдруг забыл от волнения.

К счастью, Гейб помнил даже мельчайшие детали и ощущал небывалое внутреннее спокойствие: наверное, именно поэтому никак не среагировал на повстанцев, вышедших проводить его в ангар. Смотрел мимо и не видел лиц, перестал различать голоса, сливавшиеся в ровный гомон. Гомон, который абсолютно безразличен.

У Гейба есть только челнок. Одна ракета. И древняя станция, вращающаяся вокруг Дионы. Всё.

Скафандр надевался непростительно долго, а забираться в кабину челнока было неудобно – конечности тоже, казалось, Гейбу уже не принадлежали. Но бортсистема приветствовала пилота прочерченной трассой и прогнозируемыми условиями полёта: бури на Титане в ближайшие полчаса не будет.

Не имело значения, что Гейб летал раньше исключительно на симуляторах – та самая, родившаяся двое суток назад часть управляла челноком безукоризненно. Выйдя из шлюза на маневровых двигателях, Гейб сначала переключился на маршевые, а потом перешёл на ускорители – расстояния поглощались их мощной тягой, поэтому обещанной на пятидесяти километрах турбулентности он не заметил.

Горы Эхориат располагались на экваторе полушария, не обращенного к Сатурну, так что сквозь сплошную дымку облачности проступала плотная чернота – космос не отдавал свет, и Гейб испытал разочарование: лишь когда атмосфера Титана выпустила челнок из своих дурманящих объятий, показались робкие мерцающе-серебристые песчинки звёзд. Истинная невесомость не испугала, Гейба прочно держали ремни, а мозг работал в автоматическом режиме: нет времени для рассуждений, только действия. Только цель.

Сатурн находился слишком близко – и здесь Гейб обманулся, хотя всё равно не сводил с молочно-жёлтого гиганта глаз, пока набирал разгон у Титана с целью взять курс на Диону. Скорость пьянила – и это был челнок с едва работающими ускорителями, даже не стандартный гражданский корабль и тем более не военный. Почему Молли ушёл из космофлота? Летать по-настоящему – прекрасно.

Совсем не гигантская, но очень яркая искра Солнца оставалась позади, зато оно отлично освещало Диону – навсегда покинутый людьми серый спутник выглядел пустыней, изъеденной карьерами, словно исполинскими червями.

Теперь Гейб смотрел строго на цель, отсчитывая километры и минуты и молясь: хоть бы всё прошло по плану. Но видел совершенно другое: белозубую улыбку отца, морщинки в уголках смеющихся глаз матери; Солнце; Юпитер.

Гейб нажал на пуск ровно в назначенный момент – нельзя ни раньше, ни позже – и даже успел задать курс на Титан, начав манёвр на разворот. Чем Единый не шутит. Но Единый никогда не шутил. Его просто не существовало: исцарапанный экран допотопного радара показал стремительно приближающуюся к челноку ракету. Слишком стремительно, чтобы осознать и успеть о чём-то подумать. Гейб только усмехнулся, почувствовав всем телом удар. Ни на что больше времени не хватило.

========== Глава 10. Ангел ==========

Из-за сплошного красного марева казалось, что веки полностью прозрачны и неограниченно пропускают свет: слепило, даже непривычно жгло. Когда Гейб приоткрыл один глаз, моментально стало больно – светлые пятна разливались по всему полю зрения, но сфокусироваться не выходило: колкий шар прямо над головой выжигал на сетчатке свой силуэт.

Гейб неловко перевернулся на живот, и что-то мелкое впивалось в кожу. Сил смотреть, что там, уже не осталось, и Гейб положил лоб на предплечья и замер, стараясь вспомнить последние минуты перед тем, как отключился. Но ответом мозга были лишь бешено пляшущие на чёрном фоне фиолетовые пятна и пугающая пустота, Гейб не мог объяснить, как оказался там, где оказался.

Собственно, где? Подняв голову, Гейб наконец сумел разглядеть местность, точнее, её цвета: блёкло-зелёный, ярко-голубой и белый крупными, похожими на ошмётки, мазками. Вместо того чтобы сесть, Гейб встал на четвереньки – ладони и колени полностью обнажённого тела колола трава.

Гейб знал, что растение называется именно так, но никогда вживую его не видел. Равно как не видел голубого неба с пушистыми белыми облаками и Солнца – настолько идиллистическая картинка, что Гейб начал вспоминать, как в христианских верованиях выглядит рай. Единый тут точно мимо – Гейб не превратился в младенца, начинающего жизнь с чистого листа.

Кожу обдувал лёгкий ветер, он забирал солнечное тепло – органы чувств внезапно восстановили связь с мозгом: на Гейба обрушилась какофония звуков, запахов и ощущений. Мир не казался выхолощенным эрзацем из документальных голофильмов, сама реальность не могла быть более реальной, чем он – Гейб видел, осязал, обонял неведомые ароматы.

Вернее, незнакомым было всё, но Гейб решил, что находится на Земле. Или рай выглядел как Земля из его снов – макушку припекали жаркие лучи.

Кожа подошв не обладала большой чувствительностью, так что стоять на них было комфортнее, хотя и нагота сама по себе взрывала мозг: Гейб раздевался исключительно в душе, а сейчас остался без единого клочка одежды посреди луга, пусть и в полном одиночестве. Прикрываться не было нужды, и Гейб, отряхнувшись от травы, сделал первый шаг – тело слушалось отменно, словно Алан вновь накачал его стимуляторами. Или действие прошлой дозы ещё не закончилось – Гейб потерял счёт времени, ориентацию в пространстве и ничего не понимал, но задавать вопросы было некому.

Пара птиц в бесконечной глубины небе дали понять, что мир обитаем, но кроме них Гейб заметил кружащихся в знойном воздухе мелких насекомых – бесцельно шёл к горизонту, впервые в жизни применив это слово по назначению: мгла Титана не позволяла видеть настолько далеко.

На Титане царил вечный холод, а здесь было невыносимо жарко – пот начал застилать и резать глаза солью, Гейб слизывал его с верхней губы и вытирал проступающие капли ладонью. Раньше он потел во время тренировок.

В месте соединения неба и земли голубизна темнела и принимала лёгкий фиолетовый оттенок – Гейб шагал в этом направлении, откуда веяло лёгкой прохладой.

Трава становилась выше и сочнее, ноги путались в её длинных тонких лентах, скрывавших кочки и рытвины пышным глянцево-зёленым покровом. Идти приходилось, смотря вниз: Гейб не сразу понял, что фиолетовое небо впереди небом не является – вышел к откосу высотой где-то с метр, внезапно оказавшись перед бескрайним морем. Или океаном – Гейб не разбирался в классификациях географических объектов, и сейчас точные наименования волновали меньше всего.

Скатившись по рассыпающемуся в песок краю на берег, Гейб устремился к воде: хотелось смыть пот, налипшую на кожу пыль и наконец-то почувствовать себя живым. Он по-прежнему не понимал, что происходит, и мог делать выводы лишь по реакциям тела.

По обманчиво ласковой глади моря растекались молочно-белые кляксы облаков, но вода ужалила холодом – раскалённое тело вмиг покрылось гусиной кожей. Гейб наклонился, набрал воды в ладони и брызнул в лицо, раскрытые глаза обожгло, в носу засвербело от соли. Облизав губы, Гейб окончательно убедился, что вода не менее солёная, чем пот.

Распрямился, оглянулся и заметил чёрную точку на линии побережья вдалеке – так и шёл по воде, доходившей до колена: организм плавно охлаждался, а жара перестала невыносимо давить.

Явно рукотворное строение впереди могло пролить свет на многие интересующие Гейба вопросы, так что он ни секунды не сомневался, идти или нет. Конечно, идти.

Дорога неблизкая – Гейб никогда не ходил на такие расстояния, необходимости не возникало, но шаги давались просто: люди развивались в условиях нормальной гравитации, дышали правильным составом воздуха и впитывали ставшее безопасным из-за озонового слоя солнечное излучение.

Утомившись, Гейб уже без опаски окупнулся с головой – струи стекали по всему телу, когда он возобновил путь по кромке песка и воды, оставляя неглубокие следы, тут же заполнявшиеся грязно-пузырящейся влагой.

Гипотеза о загробной жизни практически выветрилась из головы: божественного озарения не наблюдалось, а тёмная пирамида впереди чем-то напоминала храм с Земли из исторического голофильма. Тот народ давно уже перестал существовать, а памятники его величия сохранились, хотя человечество возвело куда более внушительные, но и более хрупкие: люди сносили отслужившее своё небоскрёбы, создавая конструкции сложнее и эффективнее. А лишённые привычной рациональности гробницы и храмы продолжали стоять там, где их построили тысячи лет назад.

Гейб приставил к бровям ладонь, заслоняясь от яркого солнца, и присмотрелся: увы, пирамида напоминала древние артефакты только формой – гладкий материал больше всего походил на термостойкий композит, а к срезанной вершине не вели сотни ступеней по каждой грани.

Практически чёрный предмет выделялся на фоне безмятежного пейзажа, но Гейба он не пугал. Наоборот, с каждым шагом становилось спокойнее – будто пирамида звала его, манила прохладными поверхностями, что Гейб даже тряхнул головой, отгоняя странные мысли: ни один неодушевлённый предмет не может обладать такими свойствами.

Наконец Гейб добрался – первым делом коснулся стены: ощущения были слишком знакомыми, чтобы закралась ошибка. Гейб знал, каков этот материал на ощупь. Чувствовал во сне.

Лёгкая вибрация по всему сооружению подтверждала версию со сном, но по законам мира сновидений Гейб спал слишком долго, а фантазии не хватало привычного болезненного налёта бреда. Гейб не испытывал тревоги, не плутал по безвыходным лабиринтам, а чётко видел свой путь. Как никогда чётко. Пусть и не понимал, куда идти.

Конечно, когда на стене пирамиды появился светящийся призрачно-голубым треугольник, Гейб усомнился: такого в реальности не бывает. А раз это всего лишь сон – можно посмотреть, что там. Мертвее, чем он сейчас, Гейб не станет.

Скользя пальцами по тёплому, дающему отдачу на каждое движение камню, Гейб направился к треугольнику, и – непонятно, как такое может быть, – он оказался неожиданно большим:Гейб смог пройти сквозь завесу света не пригибаясь.

Внутри не обнаружилось ничего – Гейб отшатнулся от зияющей пустоты под ногами, но обратный путь растворился без следа: дверь не то что закрылась, просто исчезла, словно её и не существовало вовсе. Гейб начал узнавать привычный кошмар, точнее, его расширенную версию: пространство вокруг стремительно менялось, принимая вид не то портового терминала, не то распределительного центра на Кракене-1, не то ангара крейсера в кратере. Оставалось терпеливо ждать финального варианта – на самом деле Гейбу больше всего хотелось проснуться, но, к сожалению, его покой в реальности никто не тревожил. Если это был сон – Гейб не помнил разрывающей тело боли: удар, жжение и яркий, как сверхновая, свет. Или его полёт к Дионе тоже являлся сном?

Гейб окинул взглядом обшарпанные стены и хаотично разбросанные контейнеры на полу – обстановка имитировала столовую на базе Эхориата, но не в абсолютной точности. Искусственность не пугала только в силу понимания, что это всего лишь фантазия: Гейб не решился никого позвать голосом и испытал разочарование – недавно приобретённая ясность распадалась мозаикой, осыпаясь в бездонную расселину сознания. Он скоро проснётся. Или не проснётся вообще, оставшись без ответов и без жизни.

Все, кто умирал на глазах Гейба, тоже ничего не получили взамен, но, возможно, и их последние аккорды песен звучали ярко и красочно.

Присев на по-правильному холодный и неустойчивый контейнер, Гейб тяжело вздохнул: сюжет казался затянутым и напрягал. Никаких доступных способов проснуться он навскидку не придумал – через пару минут вспомнилось, что можно себя ущипнуть: болевой импульс передался так же, как наяву, на коже появилось едва заметное розоватое пятно, но ничего дальше не последовало.

Галлюцинация пришла резко, наложилась на осязаемый, но иллюзорный фон – в море синего света, словно нарисованное, проступило лицо юноши. Струящиеся длинные золотые волосы и горящие голубые глаза вызвали лишь одну ассоциацию: ангел.

Всё-таки христианство, будь оно неладно.

Гейб смотрел на ангела, ангел смотрел на него незамутнённым чистым взглядом, и казалось, что мир вот-вот схлопнется до одного протона и перестанет существовать. Всё, конец пути. Короткого, но, безусловно, интересного. Гейбу нечего было сказать, он заулыбался, и на лице ангела появилась тень смятения.

– Жди здесь, – сказал он не голосом, а импульсом, проникающим в мозг, и пропал.

В ответ хотелось лишь рассмеяться – Гейб попал в западню неправильного мира и не знал выхода. А следовательно, никуда уйти не мог.

Время тоже тянулось странной субстанцией, Гейб потерял счёт, не имел возможности следить и устроился на полу, бросив туда лист термоизоляции. Ощущения были реальными, а мозг понимал, что ни пола, ни листа, ни, скорее всего, Гейба не существует.

Хотя организм держал поразительно высокую для видения планку достоверности: желудок начал робким урчанием сообщать о голоде, мочевой пузырь тоже напомнил о себе, но нужда ещё не была острой. Удалось даже заснуть – никаких галлюцинаций, только ясный образ Солнца и камня на его фоне; сон во сне теперь уже не воспринимался сюром, пусть Гейб совсем перестал что-либо понимать.

По его прикидкам прошло несколько часов, но точнее никто сказать не мог – Гейб вздремнул дважды, успел обследовать каждый уголок своего неожиданного плена и вновь сел на лист, закрыв глаза.

Открыл, когда кожи коснулся приток свежего, с ароматом соли, воздуха – в стене вновь появился проход. Что он сулил, Гейб угадывать не брался, но без колебаний встал и пошёл: возможно, там, за голубой пеленой, будут ждать ответы на все вопросы. Ну, или хотя бы на один.

Однако ответом стало всё то же побережье, но Солнце уже приближалось к линии горизонта и расчерчивало водную гладь на две части широкой искрящейся тропой. Смеркалось, стало прохладнее, мир окрасился в золотисто-красные цвета – совершенно не такие оттенки, как на Титане, – и Гейб вспомнил, что у него нет одежды. Оглянулся на пирамиду – дверь пропала, и стены стали безупречно гладкими. Зато в воздухе над морем завис камень, то есть космический корабль, сделанный из такого же материала. Гейб видел его во сне сотни раз, но в другом окружении, и не понимал тогда, что это корабль. Теперь – понял.

Две идущие навстречу фигуры Гейб заметил минутой позже, они шагали от приземлившегося посреди поля катера – по развевающимся от ветра светлым прядям опознал ангела, хотя волосы были значительно короче, а фигура не казалась хрупкой; второго мужчину Гейб условно назвал громилой – даже с расстояния решил, что тот крупнее всех, кого он когда-либо видел.

Гейб смотрел на них, прикрывая пах руками, а они шли и тоже на него смотрели – чёрная в сумерках форма на деле отливала тёмно-синим. Явно военная, но не имеющая ничего общего с формой космофлота по цвету и по покрою. Шевроны поблёскивали в уходящих лучах солнца, Гейб разглядел эмблему с разновеликими серебристыми звёздами, когда двое приблизились на расстояние нескольких шагов.

Сейчас Гейб чувствовал себя максимально глупо – стоял голый и ждал незнакомцев, но ощущение иллюзорности его наконец оставило: и парящий корабль, и катер, и военные были реальностью, а не сном.

Напряжённо-вопросительный взгляд «ангела» в военной форме легко считывался, и Гейб не стал испытывать судьбу и представился первым:

– Гебриэл Дэвис, бригадир с Онтарио… был.

Внезапно открылась истина, что Гейб не понимает, кем он по факту является: гражданин Земной Федерации, как и все, но со статусом дело обстояло сложно – ничего не противоречащего закону не озвучишь.

– Ишшем, – нахмурившись, ответил «ангел». Его безупречная внешность казалась одновременно и привлекательной, и отталкивающей – Гейб уловил те же оттенки превосходства, что и у жандармов, но мысленно благодарил человека со странным именем, что тот смотрит исключительно в глаза. Стоять обнажённым перед незнамо кем было по меньшей мере некомфортно.

– Мэйнарт, – широко улыбнувшись, бородатый – волосы в закатном свете блестели медью – здоровяк быстро расстегнул китель, снял и протянул его Гейбу.

– Спасибо, – поблагодарил он, завязывая рукава на талии и теперь уже сам стараясь не глазеть на сплошь исписанное чёрными татуировками мускулистое тело: серая нательная майка мало что закрывала.

– Вы с Онтарио, Гебриэл? – переспросил Ишшем: говорил он на английском легко, но со странным акцентом, а возраст определить было сложно – если в пирамиде Гейб дал бы «ангелу» не больше двадцати, то теперь он выглядел старше.

– Да, с комбината на озере, – кивнул Гейб, вновь желая провалиться сквозь землю или рассыпаться в прах; совсем не абсурда ожидал от этой встречи. – Точнее, я там работал. А потом… потом я очнулся здесь. – Выдавать правду о сопротивлении пока не стоило.

– А озеро… где? – Ишшем вопросительно изогнул левую бровь и тоже, похоже, испытывал неловкость.

– На Титане, – ответил Гейб и вновь в глазах собеседников не нашёл понимания: Ишшем и Мэйнарт смотрели на него как на диковинного зверя.

– Спутник Сатурна? – вдруг взгляд Мэйнарта просветлел. – Солнечная система?

– Д-да, – Гейб уже начал сомневаться в адекватности работы своего мозга, словно Солнечная система являлась не домом для миллиардов людей, а чем-то далёким и непонятным для его визави. – А вы откуда?

– «Ц-2», – без раздумий ответил Ишшем.

– Чего?

– «Цитадель-2». Станция такая, – пояснил Мэйнарт, бросив на сослуживца недовольный взгляд. – Союз.

– А это разве не Земля? – Гейб обвёл рукой стремительно темнеющую местность.

– Точно нет, – покачал головой Мэйнарт. – Надо индекс планеты глянуть в навигационной системе, я не запомнил.

– А как я тут… – Гейб замер, наконец полностью осознав, что он всё-таки жив, здоров, просто угодил в незнакомое место, но и в этом не было ничего страшного: его уже нашли те, кто собирается спасти.

– Поговорим позже, – с нетерпением и заметным нажимом сказал Ишшем. – Сейчас тебя нужно доставить на «Цитадель».

– Мне нужно на Титан, – вместе с осознанием пришло и понимание, что Гейб всё ещё может вернуться к повстанцам.

– На «Цитадель». Это важно, – повторил Ишшем, и Гейб не назвал бы дуэль взглядов с ним простой: чувствовалась впитанная под кожу власть, когда человек привык, что его слушаются.

– На Титан, – твёрдо произнёс Гейб. Плевать, что там о себе возомнил блондин, расшифровать звание по нашивкам не получилось, так что формально Гейб никому из присутствующих не подчиняется. – Я должен помочь друзьям добраться до Ганимеда. Это важно.

– Ладно, – медленно опустив опушённые длинными ресницами веки, согласился Ишшем. – Поговорим по дороге.

Он резко развернулся, закопав носы ботинок в песок, и пошагал к катеру.

– По дороге куда? – спросил Гейб, так и не разобравшись, что представляет собой надменно брошенное «ладно».

– На Титан, – ответил за товарища Мэйнарт.

– А нормально сказать было нельзя? – в сердцах съязвил Гейб.

Мэйнарт усмехнулся и тут же получил грозный взгляд Ишшема, хмуро посмотревшего через плечо.

– Это ещё что, – почти шёпотом, склонившись к Гейбу, сказал Мэйнарт, – у меня с ним трое детей…

– В смысле? – Гейб застыл в оторопи: новое открытие опять шокировало. – Вы не люди, что ли?

– Всё потом! – почти крикнул Ишшем, уже дошедший до катера.

Навскидку транспорт мало отличался от того, на чём летали повстанцы, но, на удивление, имел имя: надпись «Беркут» на борту возле люка читалась плохо, хотя дело было, возможно, в сгущающемся на берегу мраке. Гейб оглянулся и почти не смог рассмотреть левитирующий корабль, хотя в темноте казалось, что его матовый корпус увивают тонкие голубые нити.

– А это?.. – Гейб задал вопрос Мэйнарту, не желая нарываться на граничащую с грубостью прямолинейность Ишшема.

– А на этом мы полетим, – пожал татуированными плечами здоровяк неизвестной расы; теперь Гейб видел не только орнаменты, но и символы, вероятно, являющиеся инопланетным языком.

– Не на этом? – указал на катер Гейб.

– Долго объяснять, пойдём, – Мэйнарт коснулся его неожиданно прохладной рукой, подталкивая к люку.

Внутреннее убранство «Беркута» дальше грузового шлюза уже совсем не походило на катера повстанцев, Гейб замер в нерешительности в светлой кают-компании, чувствуя, что попал в какой-то научно-фантастический голофильм о будущем.

– Исан, давай рули, я одежду поищу, – бросил Мэйнарт и скрылся за одной из дверей, практически незаметных в белоснежном интерьере.

– Вы из Керийской империи, – к Гейбу вернулся дар речи, а Ишшем криво улыбнулся, что, скорее всего, означало, что догадка верна.

Новые знакомые даже близко не напоминали голограммы керийцев в учебниках и новостях, но Ишшем как минимум имел светлые волосы и голубые глаза. В остальном он смахивал на тщедушного бесполого гуманоида так же, как Гейб на женщину.

Не убоявшись ярко проявляемого негостеприимства, Гейб прошёл за Ишшемом, заглянул в кабину и вновь испытал шок, поскольку не представлял назначения большинства функциональных клавиш и рычагов, а голографические экраны двух консолей взрывали мозг.

– Держи, – Мэйнарт по-свойски постучал пальцем по лопатке Гейба, а затем вручил стопку вещей. – Можешь в гостевую каюту зайти, я дверь открытой оставил.

Гейб послушался, отметив, что Мэйнарт тоже переоделся – в футболке и джинсах он почему-то стал ещё больше.

Так называемая гостевая каюта была двухместной – о чём говорила двухъярусная, как в форте, кровать, но на этом совпадения заканчивались: здесь всё выглядело дорого и нетипично. Собственно, чего следовало ожидать от корабля имперцев, замаскированного под человеческий?

Одежда не совсем подходила Гейбу по размеру – майка, как у Мэйнарта, обтянула, рубашка не сошлась в плечах, а брюки, наоборот, оказались длинными, однако это было лучше, чем китель на бёдрах, так что он торопливо натянул на себя всё, с удовлетворением отметив, что хотя бы высокие ботинки пришлись впору.

Когда вышел из каюты, Гейб не сразу понял, что корабль не только взлетел, но и попал в кромешную темноту – головная панель вместе со вспомогательным экраном потухла, а разобрать, что написано на консолях, не вышло: язык был не английским. При этом Ишшем – или Исан, как правильно? – и Мэйнарт спокойно сидели на разных сторонах углового дивана в кают-компании.

– Мы летим на Титан? – уточнил Гейб, машинально потрогав пальцем глянцевую переборку.

– Туда, – Ишшем поднял на него голубые глаза, словно попытался просверлить взглядом дыру. – Рассказывай.

– Сначала вы, – не то чтобы Гейб чувствовал себя в абсолютной безопасности в компании инопланетян, но по логике их поведения думалось, что они его убивать не собираются. – Вы из Керийской империи?

– Да, но служим в Союзе, – ответил Мэйнарт.

– Охрана сырьевых колоний? – Гейб не разбирался в подразделениях космофлота, базирующихся за пределами Солнечной системы.

– Типа того, – брезгливо скривился Ишшем. – Но посложнее.

– Ясно, – Гейб опустился в футуристичной конструкции кресло через проход от дивана и от его глубины едва не потерял равновесие, сдержав порыв выругаться. – Как вы нашли меня?

– Это другая часть истории, – Ишшем продолжал препарировать Гейба взглядом. – А ты с Титана?

– Да, мы хотели добраться до Ганимеда, я полетел сбивать установку на Дионе, а потом очутился здесь, – облачённое в речь краткое изложение событий звучало полнейшей ерундой, Гейб уже не видел смысла скрывать правду об участии в рядах сопротивления: Ишшем и Мэйнарт если и имели связь с жандармами, то очень опосредованную. – И хотел бы полететь вместе с моими друзьями, раз я не умер.

– Ты умер, – совершенно бесстрастным тоном произнёс Ишшем.

– То есть?.. – сердце ускорило ход: слова имперца целились в него, но острия гласных не добрались до самой важной мышцы организма.

– Ты умер, Гейб, – Ишшем отклонился на спинку дивана и закинул ногу на ногу: Гейб смотрел на ледяную, безжизненную красоту и ждал продолжения. – Создатели дали тебе новое тело и новую жизнь. Поздравляю.

– Серьёзно? – Гейб проигнорировал плавающий на поверхности сарказм.

– Бля буду, – мрачно заверил Ишшем.

– Это же ваш прикол, что воскресают… – мозг перелопачивал всю сохранённую информацию о Керийской империи, но ничего конкретного Гейб вспомнить не мог.

– Теперь не только наш, – усмехнулся Ишшем. – Создатели у людей и жителей Империи общие. Их называют рэнделами. Пирамиду на берегу построили они, как и корабль. Что, в общем-то, одно и то же.