Текст книги "Миссия "Ганимед" (СИ)"

Автор книги: Eo-one

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Ответом на следующий логичный вопрос, почему люди просто не улетят подальше от метрополии в другие населённые сектора, стало шокирующее открытие: такого варианта не существует. Жёсткое государственное регулирование рынка гипердвигателей не позволяет покинуть пределы Солнечной системы жителям мелких и приходящих в упадок колоний. А в зоне обитаемости их никто не ждёт.

Даже покупка ускорителей была сложно решаемой задачей; Гейб знал, что на Титане у гражданских космические корабли в личном пользовании фактически под запретом, но не представлял, что всё настолько плохо.

Безысходность уже давно не пробирала до глубины души – у Гейба собственная битва, и она точно закончится раньше, чем наступит всеобщая катастрофа.

Понимание факта в комплексе с таблетками помогало сохранять трезвость сознания и уделять больше времени обыденным вещам: Гейб старался брать от жизни максимум, зная, что другого шанса не представится. К чертям Единого с его обещаниями, есть только одна жизнь. И несколько месяцев. А может, и недель.

Рик – единственное исключение, но тут Гейб оставался честен с собой, не хотел портить ему первый опыт, хотя явное расположение, да и внешность парня буквально манили: бери то, что дают. Однако Гейб не был уверен, что Рику удастся так же легко выкинуть любовника из головы, как когда-то удалось Крису. Остаток пути лучше пройти в одиночестве.

Гейб по-прежнему больше наблюдал за другими, чем делился своим – о болезни мало кто знал, – и размышления о природе человеческих отношений казались довольно интересным занятием: например, чётко видел, что Молли симпатизирует Кэс, а она всячески его игнорирует. Сложными были и отношения сестёр – Юна и Каталина отличались, как день и ночь на Земле, и скорее друг друга недолюбливали, а не общались с теплотой родных людей. Между ними, словно маятник, метался Рик: тётя больше подходила на роль жизненного ориентира, чем перманентно находящаяся в полузабытьи мать. Рик старался быть хорошим для обеих, но с задачей не справлялся – Юна требовала если не подчинения, то дисциплины, которой в группе было не сказать чтобы много, а Каталина пыталась обесценить достижения сына.

Субординация в жандармерии имела догматический флёр, и Гейб даже при полном отсутствии преступлений против гражданских вряд ли смог бы там служить: родители привили свободомыслие, ныне порицаемое и опасное.

Повстанцы смотрели на вещи шире, а может, просто не придавали значения общепринятым для армии и жандармерии нормам – Юна и Молли служили, а следовательно, точно знали о порядках не понаслышке. С точки зрения Гейба, некоторые вещи требовалось регламентировать жёстче – например, в его видении не все люди находились на своих местах.

Особенно туманными казались функции Льюиса – проповедник веры в Единого чаще мешал и попал в форт случайно, когда вытаскивали информатора с третьего комбината на Море Кракена. Причём это была операция группы Эхориата – штаб группы прятался в горном массиве.

Оттуда к Юне переметнулся и Гарри, ещё одна загадка для Гейба: молчаливый и не очень эмоциональный мужчина, хранивший огромный объём информации в голове. Главаря второй группы звали Эдисон – именно с Эхориата пришла страшная весть об уничтожении повстанцев с Плутона.

Гейб не знал внутренней кухни досконально, но граничащая с отчаянием подавленность говорила о многом: выходило, что сопротивление на Титане лишилось буквально всего – финансирования, поставок вооружения и медикаментов.

Даже Юна, всегда сохранявшая хладнокровие, неожиданно объявила вечер памяти: планы, которые можно было отменить, люди отменили и собрались в столовой, где Алан выдал всем желающим таблетки – расслабиться хотели многие. Гейб предпочёл бы выпивку, но она на Титане была дефицитом: последний раз употреблял алкоголь ещё на Лигее, жандармы имели свои каналы и могли пошиковать. Впрочем, никакого удовольствия Гейб не получал: если пьёшь с теми, кого презираешь, презираешь и себя.

Сейчас ситуация разнилась – Гейбу без всяких задних мыслей нравились многие повстанцы, а потому было комфортно находиться в их компании. Не смущала даже причина: Гейб искренне сопереживал своим новым товарищам. Никто не обсуждал перспективы – слишком их боялись, – говорили только о былом.

– Чтоб этому Стайлзу гореть в аду! – разорялся немного поплывший Льюис в другом конце зала. – Единый его покарает!

– Кто такой Стайлз? – спросил у Кэс Гейб: пару раз слышал фамилию, но не было случая поинтересоваться.

– Генерал космофлота, тот ещё ублюдок, – Кэс тоже была расстроена, но именно поэтому вела себя тихо и почти не ругалась.

– Плутон зачищали военные, – добавила Юна.

– Испугались, – скривил губы Алан.

– Значит, и у нас лишь иллюзия свободы, – Юна разглядывала прозрачный стакан с водой.

– И у Республики, – Алан проследил за её взглядом.

– То есть вас не трогают потому, что вы не опасны? – Гейб в этот тяжёлый момент пользовался безнаказанностью. – Или потому, что вы бьёте по своим?

– Не говори об этом часто, – улыбка Юны была до отторжения пугающей.

– Мне всё равно, – пожал плечами Гейб.

– Всем бы твою смелость… – начала было Юна, но её прервал звук падающей на пол посуды и поток отборного мата.

Молли повздорил с Дином по неясному поводу, хотя таблетки сами по себе могли спровоцировать неадекватное поведение. Или чаще – прорыв на поверхность того, что скрывается внутри.

– Кэс, иди успокаивай, – скомандовала Юна.

По затравленным глазам Кэс Гейб понял, что ослушаться она не может, но и желания выполнять приказ у неё нет: в последние дни наблюдалось охлаждение в общении с Молли, эти двое даже не участвовали вместе в вылазках, хотя считались сработавшейся командой.

– Иди к своему жандарму! – рявкнул Молли, резко дёрнувшись, когда Кэс к нему подошла.

– Он не мой, – негромко ответила Кэс и попыталась взять здоровяка за руку.

– Рассказывай тут… – нахмурился Молли, но позволил повести себя к выходу.

После того как сцена для зрителей в столовой подошла к концу, Юна усмехнулась и вновь посмотрела на свой стакан. Гейб же заметил, что Каталина уселась на колени к Гарри и, обнимая его за шею, неспешно целовала.

Вскоре Юна удалилась, Алан сполз на стуле и погрузился в изучение материалов на планшете, Дин болтал с Риком, а Льюис пьяным голосом декларировал заповеди своей веры – его никто не слушал, говорили о другом. Ресурсов держаться не осталось, но и Единый утешения дать не мог.

Вся действительность сконцентрировалась на площади небольшого зала – повстанцы лишились прошлого, не имели будущего, а значит, забота о моральном облике потеряла смысл.

Как и Юна, Гейб тоже пил только воду и думал о превратностях судьбы: каждый новый виток давал надежду и тут же её забирал. Нет, он не расстроился, просто не мог вычислить, успеет ли он уйти раньше, чем силы метрополии разобьют сопротивление на Титане. Хотелось бы успеть. Ещё одного круга испытаний он может не выдержать.

– Гейб, почему ты меня избегаешь? – место Юны занял Рик: осмелел от таблеток и спрашивал прямо.

– Я… не избегаю, – Гейба вопрос застал врасплох.

– Но… – решимость Рика мгновенно испарилась.

– Ты мне нравишься, Рик, – Гейб наконец взял себя в руки, – но у нас ничего не получится.

– Можно было не врать, – Рик поджал полные губы.

– Причина не в тебе, – спокойно сказал Гейб и понял, что лучше сказать правду: – Я болен. И не хочу, чтобы ты ко мне привязывался.

– Ясно, – сделал глубокий вдох Рик. – Прости.

– Ничего страшного, – выдавил из себя улыбку Гейб.

Оставаться на поминальной вечеринке больше не хотелось, и он ушёл в комнату, где проспал почти до условного утра – разбудил шумный и нетрезвый Дин.

Думать о смерти было сложно, и Гейб попытался сфокусироваться на жизни: собственная интересовала меньше всего.

– Отвали на хуй! – от громогласного возгласа Кэс дрогнули не только обеденные столы, кто-то уронил ложку.

– Не понравилось? – недоумённо посмотрел на неё Молли.

– На хуй! – повторила Кэс и удалилась из столовой.

– Лучше бы в пизду… – разочарованно сказал вдогонку Молли.

Кэс и Молли в тот вечер в столовую так и не вернулись, а наутро их отношения окончательно испортились. Точнее, агрессивно реагировала на боевого товарища Кэс, проявляя уже очевидную неадекватность. Гейб знал, что Кэс вменяема, потому не верил ни словам, ни свирепому взгляду.

– Что тебе Молли сделал? – спросил Гейб, когда они остались с Кэс вдвоём в арсенале.

– Ничего хорошего, – ощерилась она.

– Он тебя силой?.. – предположение было логичным, соответствующим эмоциям, но очень неприятным.

– Нет, – выдохнула Кэс и внезапно обмякла. – Просто я… не хочу…

– Он тебе не нравится? – Гейб, случайно пробив броню, не терял ни минуты: брешь скоро зарастёт.

– Не в этом дело, – попробовала закрыться Кэс.

– А в чём?

– Ты не поймёшь… – замолчала на полуслове Кэс и вновь заговорила: – Или, наоборот, поймёшь…

– В смысле? – В психологии женщин Гейб не разбирался совсем и уже начал жалеть, что сам завёл эту тему.

– Знаешь цену за курс пилотирования? – лицо Кэс изменилось, стало серьёзным.

– Нет, – Гейб покачал головой.

– Что от тебя потребовали, чтобы взять в училище?

– Ничего, – ответил Гейб, заметил в неверии поднятые брови Кэс и задумался. – То есть подчинение их правилам.

– Вот видишь, – горько ухмыльнулась она. – А меня стерилизовали.

– Что? – Гейб не поверил своим ушам.

– То самое. Чтобы не плодились, – в голосе Кэс послышались слёзы. – Я сначала не поняла. А потом…

– Жесть, – удивляться тут было нечему, Гейб уже привык, но когда кощунственная несправедливость касалась конкретных людей, с которыми он общался, всё внутри по-прежнему начинало гореть от негодования.

– Ну и зачем я Молли такая?.. – продолжила мысль Кэс.

– Я бы на твоём месте за него не решал, – сказал Гейб.

Он пощадил Кэс, умолчал, что повстанцам вообще не стоит думать о семье и детях в такой ситуации – ещё неизвестно, сколько проживут. Вдруг метрополия выберет Титан следующей целью.

Оболочка мнимого смирения вновь слетела – Гейб злился, но уже не искал конкретной причины. Безвыходная ловушка замкнулась для всех, не оставляя никаких вариантов. У Гейба изначально они отсутствовали, с самого первого дня, как узнал о диагнозе, мог бы смириться, но человеческая психика устроена иначе.

Думать о проблемах повстанцам всё же пришлось: множество вопросов так и остались нерешёнными и уже не будут решены никогда. Юна теперь часто отлучалась из форта, но прыгнуть выше своей головы всё равно не могла. Поэтому Алан стал экономить медикаменты, а Сэм сетовал на скорую нехватку провизии и обмундирования.

И только Льюис сохранял блаженное спокойствие: сулил всем лучшую – следующую! – жизнь, а в нынешней подбадривал набившими оскомину банальностями.

– Жратву ещё можно на Эхориате достать, – сказал Гейбу Сэм, когда они занимались техобслуживанием скафандров.

– Это где штаб?

– Нет, где порт, – пояснил Сэм.

– А не боятся, что штаб рядом с портом обнаружат? – спросил Гейб, откладывая инструменты.

– Горы. Радарам ещё сложнее, – Сэм тряхнул седой головой. – Зато всё необходимое рядом, не то что у нас.

– Тоже верно.

– Хорошо ещё, успели ракеты получить. А то вы на Онтарио обе угробили. Но хреново, что ускорители до нас не дойдут, – Сэм задвинул стойку со скафандрами в шкаф противорадиационной обработки, где обычно хранились запасные.

– Это да, – Гейб прекрасно понимал, насколько транспорту повстанцев не хватает полноценного оснащения.

Штурмовой бот и катер гражданского назначения покрупнее – всё, что у них имелось. На Эхориате с кораблями было немногим лучше, но в местной группе насчитывалось вдвое больше человек.

Сэм с Гэйбом провозились часа три, поэтому, когда вышли из шлюза, не поняли причин шокированного гомона людей – проливать свет никто не спешил, слишком много эмоций.

– Перестань! – успокаивал бьющуюся в истерике Каталину Рик.

Она отталкивала сына, царапая ему лицо. Но Рик был сильнее – крепко обнял мать, фиксируя ее руки, и твёрдо и одновременно мягко, как взрослый ребёнку, начал приговаривать:

– Тише… тише…

– Что случилось? – не выдержал Гейб.

– Юна с Дином не вернутся, – ответила Кэс и закрыла рот ладонью.

========== Глава 6. Кракен ==========

Сверкающие в лучах Солнца небоскрёбы выстроились в сходящиеся к горизонту ряды – аэрокар голубоватым светлячком летел в потоке себе подобных, оставляя позади оазисы зелени на переходных мостах, искристые фонтаны и крошечные фигурки пешеходов. Гейб находился в аэрокаре и одновременно повсюду, словно сознание не ограничивалось физической оболочкой.

Сочетание покоя и живости являло собой истинную гармонию – именно так и должен выглядеть комфортный и правильный мир. Мир без несправедливости и боли.

Гейб видел Землю только в голофильмах и новостях, но сон был на порядок реалистичнее – объёмная, красочная иллюзия, имеющая свойственные лишь ей запахи и звуки, исполненная кропотливого совершенства, будто её создавало не множество людей, а гениальный мастер, с особым тщанием вытачивающий каждую деталь.

Идиллия исчезала за долю секунды – белый огонь захлёстывал город, накрывал волной, заполняя и небо: Солнце прогневалось и решило уничтожить взращиваемую миллиарды лет жизнь.

Обычно Гейб в этот момент просыпался, но сейчас финал сновидения не наступил: палящее пламя стремительно отдалялось и безболезненно оставляло то, что могло быть его телом – когда Солнце оказалось на расстоянии вытянутой руки, по диску вновь прошёл чёрный камень.

На короткий миг после пробуждения Гейб вернулся в мир грёз: приятные фантазии сигнализировали скорее о потребностях организма, нежели об истинной эмоциональной привязанности. С таким выводом проще было воспринимать происходящее, Гейб научился абстрагироваться.

Прогнав сладкую негу, он окончательно вынырнул в реальность – её игнорировать не удавалось. Бот Юны и Дина, летевший в грузовой порт, сбили жандармы с Кракена-1, напавшие на след группы ещё на Онтарио. То, как они могли узнать конкретный маршрут, оставалось тайной – страшной тайной, ключ к которой лежал в понимании, что в ряды повстанцев, скорее всего, затесался предатель.

По праву старшинства место лидера занял Гарри, но устраивать открытую охоту на ведьм не спешил – не попали под подозрение немногие, и Гейб оказался в их числе: слишком поздно пришёл в группу и не имел мотивов. Точнее, его мотив лежал на поверхности. Гарри узнал о болезни от Алана, пытавшегося разобраться с причинами самостоятельно. Хотя вряд ли бы медик изменил ситуацию в лучшую сторону.

Картина открылась Гейбу целиком одномоментно, а вот до членов группы ужас нынешнего положения доходил постепенно: как на мутном стеклопласте, проявлялись подробности, каждая из них всё глубже погребала тлеющие надежды на будущее. Кто-то пытался жить по инерции, кто-то, напротив, погружался в тоску по прежним временам – Юна являлась не только главой, но и основой, идейным вдохновителем и ориентиром, поэтому общий настрой в группе вскоре стал подавленным.

Траур мог длиться вечность и не имел смысла, Гейб понимал, что даже если удастся вычислить шпиона, они всё равно обречены: рано или поздно найдут и уничтожат. Делиться соображениями не стал, по-прежнему надеялся, что крах произойдёт после.

Вне зависимости от обстоятельств больше всех, конечно, ударило по родным: Каталина упивалась горем, заедая его огромным количеством психотропных веществ и понося соратников последними словами. Львиная доля доставалась Рику, но у сына уже сформировался если не иммунитет, то его подобие, зато Гарри в итоге вспылил и приказал Алану не выдавать Каталине таблеток.

– Ты ж её хотел! – заорала в исступлении Каталина. – А трахал меня! Не нравлюсь теперь?

– Мам, не надо, – Рик попытался остановить безобразную сцену.

– Ты всё ждёшь, когда этот чёрт тебя выебет. Зря ждёшь, он сдохнет раньше! – не унималась Каталина, доходя на высоких нотах до визга: секрет Гейба стал всеобщим достоянием.

– Прекращай, – без повышения голоса, но очень жёстко сказал Гарри и зафиксировал руки брыкающейся Каталины.

Уводить мать в жилую комнату помогал и Рик – Гейб цинично подумал, что невменяемое состояние Каталины объясняется ломкой, а не скорбью по погибшей сестре.

– Нужно доставать ускорители и убираться с Титана, – сказал Гарри, созвав вечернее собрание в шлюзе; столовая для этих целей уже не подходила.

– Где их теперь достанешь? – покачал головой Сэм.

– У Эдисона есть, – Молли в последние дни молчал больше обычного.

– Он нам не даст, – с тяжёлым вздохом парировал Гарри. – Самому мало.

– Что Эдисон думает? – спросила Кэс.

– Тоже хочет уходить. Мы не обсуждали. Опасно, – Гарри отвечал с неохотой.

– Эдисону можно доверять? – Гейб, несмотря на статус новичка, не чувствовал себя лишним.

– Никому нельзя, – Гарри нахмурился и после небольшой, но значимой паузы продолжил: – На складах Кракена-1 есть два ускорителя. Знаю точно.

– Мы туда не сунемся! Это безумие! – воскликнула Кэс.

– Они точно не ждут нашего визита. Именно поэтому может получиться, – сказал Гарри.

– Или мы погибнем, – Гейб трезво оценивал шансы.

– Всё равно других вариантов нет, – строго произнёс Гарри и прищурился: – Ты же там работал, что можешь рассказать?

Гейб уже рассказывал, но мог повторить – отношение и ситуация изменились, а значит, информация воспринималась иначе. Он прекрасно осознавал бесперспективность затеи – повстанцами двигало отчаяние, а не здравый смысл, но, как ни странно, его собственный страх был вымещен азартом: терять нечего.

Нет, Гейб не считал смерть в бою за правое дело логичным окончанием жизни, просто в сложившихся обстоятельствах ничего не имел против. А ещё наконец заговорили спрятанные внутри, но от этого не менее отравляющие душу воспоминания, когда он попал под раздачу на Онтарио: жандармы с Кракена-1 расправились с рабочими на озере, заодно бросив и бригадира, которого, как они сказали, взяли на север ради воспитательных целей.

Внутри всё всколыхнулось – с такой откровенной и бессмысленной жестокостью Гейб на Лигее не сталкивался, разгон протестных собраний был самой серьёзной его задачей. К допросам новичка не допускали, справедливо подозревая, что у него могут сдать нервы. Так и вышло, Гейб счёл, что служба не для него, не тот характер. Уже по прошествии пары лет мнение изменилось – возненавидел саму суть профессии: жандармы изначально были призваны блюсти порядок в обществе, а ныне их дело превратилось в узаконенный геноцид.

Гейб не имел права голоса ни как наладчик на Кракене, ни как бригадир на Онтарио – любое сопротивление привело бы к летальному исходу – и только как повстанец мог выразить собственную позицию, причём не словами, а силой. Заманчиво – Гейб включился в планирование дерзкой и смертоносной операции, на несколько дней забыв и о принципах.

– Можно запустить газ в систему жизнеобеспечения, всем херак, – предложил Молли.

– Гражданские пострадают, – возразил Гейб.

– Ну, как знаешь… – Молли это не понравилось, а Гарри внимательно посмотрел на Гейба, будто осознал что-то новое.

Понимание, что человеческая жизнь является первостепенной ценностью, острой иглой кольнуло за грудину: Гейба не раз пускали в расход, но судьба распорядилась так, что он выжил. Становиться вершителем судеб казалось слишком самонадеянным – если всё получится, погибнет немало жандармов. Вдруг кто-то из них, как и Гейб, сомневается, но не успел уйти в отставку?

– Я щас не понял, ты за кого, за жандармов или за нас? – нахмурившись, спросил Молли, активно выказывающий неприязнь с момента, как Гейб сблизился с Кэс.

– Догадайся, если не тупой, – огрызнулся Гейб и отринул последние колебания.

Он на автомате стремился сдержать бурную фантазию повстанцев, и на его сторону встал Гарри: слишком много факторов должно совпасть для успеха, чтобы растрачивать дефицитные ресурсы на непродуктивные эмоции.

Планировалось, что огромную часть работы сделает Ройс – кладовщик-администратор. Гейб подумал, что именно Ройс рискует жизнью больше остальных, хотя не брался давать прогнозы относительно всех участников операции. Ройс должен будет подготовить грузовую вертушку для транспортировки украденного оборудования: катер не обладает нужной грузоподъёмностью. К тому же это единственный оставшийся у повстанцев транспорт после уничтожения бота – гражданский, но с вмонтированными ракетными установками.

– Хреновы дела, – сказал Сэм, проверяя маркировки баллонов.

– Наверное, – пожал плечами Гейб.

– Тебе не плевать? – Сейчас, когда вся группа знала о неизлечимой болезни, липкое сочувствие, смешанное с сомнениями, лилось рекой.

– Нет, совсем нет, – Гейб тряхнул головой. – Но вдруг получится.

В общем и целом настрой был боевым, у каждого имелась роль: свою Гейб выбрал по собственному желанию.

В салоне катера стало тесно: летели те, кто ранее участвовал в боевых операциях – план с множеством ходов, на всё требовались руки. В этот раз Гейб на место в кабине не претендовал: туда ушли Рик, Кэс и Гарри. Первые двое являлись пилотами, а Гарри – координатором.

Молли смотрел в потолок, ещё трое бойцов обсуждали план: Ройс под страхом смерти запустит их в шлюз склада, чтобы угнать грузовик с ускорителями.

Гейб с Майком просто ждали, когда появится то, с чем они будут работать – часть вооружения хранилась на крейсере, спрятанном в Патере Сотра. Сэм вместе с Гейбом упаковали только треть от необходимого количества взрывчатки. Теперь Гейбу поможет Майк – ради этого придётся задержаться на пару часов.

Крейсер сейчас не выглядел таинственным местом – заброшенный, обездвиженный, некогда могущественный колосс служил резервным хранилищем ценностей, не более. Отбуксировать корабль на Титан удалось повстанцам с Энцелада перед самым побегом на Ганимед: долго сомневались, но в итоге выбрали не продолжение борьбы, а объединение с другими членами сопротивления на отдельной территории.

С точки зрения безопасности крейсер находился в куда более проигрышном положении, чем форт, потому Юна пользовалась им лишь как перевалочной базой. Кроме того, склады форта были ограничены по размеру, и излишки часто выгружались в ангар крейсера – Сэм подробно объяснил Гейбу, где лежат заряды.

На помощь пришёл и Рик – втроём дело спорилось, хотя Гейб не сразу смог нащупать руководящие нотки: на основании полномочий, данных Сэмом, он был за старшего.

Другие участники операции тоже набирали вооружение, кто-то заменил скафандр – нервозность нарастала, но никто не подавал виду; пространства для сомнений не осталось, пусть повторная посадка на катер и прошла с меньшим энтузиазмом.

Первый комбинат на Море Кракена располагался южнее острова Майда и имел множество корпусов, возведённых довольно близко друг к другу, так что даже в условиях слабой видимости существовала вполне реальная возможность обнаружения лазутчиков, поэтому для операции выбрали ночь по единому времени, чтобы избежать столкновения с основными сменами бригад.

Расположение всех объектов на Кракене-1 лучше Гейба знал разве что работающий там Ройс. Но Гейб ни разу не подходил к корпусу жандармерии, не было нужды; сейчас укреплённый купол в самом центре территории стал его с Майком целью – выдвинулись одновременно с остальными участниками группы, чтобы действовать с небольшим опережением. Несмотря на небольшую силу тяжести, объёмная поклажа мешала идти, а максимально удобные ботинки скафандра держали сцепление со скользкой почвой не так хорошо, как хотелось бы.

Передвигаться следовало без фонариков, договорились и о тишине в радиоэфире – жандармы могли отслеживать все доступные каналы связи, стационарное оборудование позволяло.

На подходе к корпусу Гейб вновь ощутил волнение, но идущий позади Майк не оставил времени на раздумья: у них было всего полчаса на воплощение плана в жизнь – закрепить взрывчатку на стенах купола и не попасться жандармам.

Время отсчитывало секунды зелёными цифрами в визоре и ритмом сердца в ушах – они отставали от графика, не рассчитали скорость. Но это оказалось меньшим злом – визор шлема засёк движение, и Гейб остановил Майка, прижав его к стене: расходящиеся в тумане веером лучи фонариков стали заметны не сразу, но к складу шли жандармы. Благо направлялись они в обратную от повстанцев сторону. Переговоров Гейб не услышал: значит, жандармы пользовались частотой, отличной от стандартной.

Несколько потерянных минут было не восполнить, и Гейб принял решение разложить неиспользованные заряды по периметру настолько далеко, насколько это возможно. Объясняться приходилось жестами, Майк понял не сразу, а Гейб растерял остатки спокойствия, услышав по рации: «Уходим».

Голос Гарри не звенел волнением, но сам факт приказа уже говорил о многом – бросив остатки взрывчатки, Гейб с Майком рванули к дорожке, ведущей к выходу с территории комбината, где за холмом приземлился катер.

Они были единственными из группы, кто вернулся, но Рик поднял трап и резко пошёл на взлёт, тут же позвав по внутренней связи:

– Гейб, в кабину.

Это считалось планом Б, но Гейб был готов к тому, чтобы сесть в кресло наводчика – сейчас не стоит дожидаться, пока с площадки поднимутся вертушки жандармов, направил ракеты аккурат в неподвижные цели.

Челюсти ворот складского корпуса открылись, выпуская грузовой транспорт – значит, всё получилось. Вертолётом управляла Кэс, погони не последовало – выходит, и эта часть плана сработала чётко. Оставалась ещё одна, и Гейб взял её на себя: управление взрывателем Сэм перевёл на консоль катера.

Одно касание пальца нарушало герметичность купола жандармерии и ставило под большой вопрос жизни оказавшихся там людей. Стало ли Гейбу хоть на секунду легче, когда он увидел во мгле едва различимые вспышки взрывов?

Определиться с ответом было просто – вместо облегчения пришло чувство, что Гейб окончательно заблудился и делает всё не так. Впервые выразив мнение, он ощутил тотальное опустошение: в ярости родилась растерянность.

– Твою мать!

Возглас Рика вернул в кабину катера – если бы остались ракеты, потребовалось бы участие Гейба; но ракет не осталось, а исполинская туша тускло-серебристого дирижабля жандармерии виднелась не только на радаре.

Гейб прекрасно знал об огневой мощи этой боевой единицы – гондола имела по три турели с каждой стороны и две ракетные установки – и невысокой скорости передвижения и был уверен, что Рик тоже в курсе. Их задача: защита грузовой вертушки, а целой ей от дирижабля не уйти. И тогда вся операция потеряет смысл.

– Держись, – сказал Рик.

Он не нуждался ни в чьих в советах – на максимальном ходу направил катер на дирижабль, надеясь повредить баллон с газом. На удивление, ракетницы остались немы, дирижабль открыл огонь из дальнобойных бластеров, больше подходящих для борьбы с людьми, а не с другим транспортом; Гейб поблагодарил за это Единого, но не имел возможности задуматься, почему так произошло.

В теории он никогда не решал подобных задач применительно к космическим кораблям – вертолёт битву с дирижаблем проиграл бы однозначно. Но катер, хоть и был гражданским, предназначался для межпланетных полётов и оказался крепче: Гейба чуть не выбило из кресла, Рик вцепился в консоль и следил за показаниями дисплеев – зияющая дыра на глянцево-гладком боку дирижабля говорила об успехе. Деформация некогда совершенного обтекаемого корпуса и снижение были неторопливыми, но неминуемыми: крушения дирижабля они уже не увидели – катер стремительно летел на север, сопровождая крупный и неповоротливый грузовик.

– Блядь, я башкой приложился, – в проёме кабины показался Майк.

– Мозги не стрясёшь, если их нет, – ответил Рик и заулыбался: осознал, что задуманное удалось.

– Хей, это было круто! – рация искажала голос Кэс, но эмоции считывались на раз.

– Откуда возвращался дирижабль? – спросил Гейб, не позволив ликованию затопить разум. – Он должен был быть на базе.

– Неизвестно, – сухо ответил Гарри. – Жандармы о планах не докладывали.

– Как всё прошло? – поинтересовался Рик.

– Почти по плану, – Гарри замешкался.

– Идея с баллонами крута, Гейб! – воскликнула Кэс.

– Спасибо, – Гейб невольно поморщился.

– Всё потом, – закончил обсуждение Гарри.

Не желая, чтобы последствия операции задели простых рабочих, Гейб предложил подменить кислородные баллоны на баллоны с углекислым газом – более трудоёмко и рискованно, чем запустить яд в систему жизнеобеспечения, зато по совести. Люди не заслужили такой участи. Только жандармы, с лёгкостью этих людей уничтожавшие. Им не было пощады – большинство тех, кто находился в куполе жандармерии, скорее всего, погибли. Почему же Гейб не испытывал удовлетворения сейчас? Он собственными руками обрёк на смерть десятки жандармов – в большинстве своём безжалостных убийц, уже давно считавших себя всесильными. Но смерть не приносила желаемого – она оставалась лишь смертью.

Из-за раздирающих душу противоречий Гейб чуть не пропустил начало судорог, списав паническое настроение на обстоятельства. К тому же нагрузка, подобная сегодняшней, ожидаемо превысила порог возможностей его организма. На правильную мысль навели двоящиеся в глазах голубые символы на консоли. Пришлось быстро заглотить таблетки и запить водой из бутылки Рика – тот на секунду отвлёкся, чтобы бросить полный сочувствия взгляд.

– Всё нормально? – спросил Рик, уже не отрываясь от управления катером.

– Да, голова разболелась, – соврал Гейб.

– Как тогда после Онтарио?

– Нет, слабее, гораздо слабее, – Гейб толком ничего не помнил о приступе, но Рик точно наблюдал его со стороны.

Путь до Пунги пролегал по новому маршруту, занявшему гораздо больше времени – все старые пути считались скомпрометированными. Таблетки успели подействовать, и Гейб вернулся в относительную норму: на Титане все убивали, и он тоже стал убийцей. Напоследок. Только месть имела слишком горький вкус.

– Ебать… – Рик обычно никогда не выражался, но сдержаться не смог.

Гейб, напротив, потерял дар речи и одновременно получил ответ на вопрос о дирижабле: корпус комбината превратился в остов, уничтожены были почти все стены. Пострадал и спрятанный под ним форт – бомбардировка велась прицельно.

– Форт, мы на месте, ответьте, – позвал по рации Гарри, – Сэм, Алан, Льюис…

– Мама… – выдохнул Рик.

========== Глава 7. Эхориат ==========

Гейба ослепило – галлюцинация впервые вторглась в реальность, не дождавшись отхода ко сну: Солнце жгло глаза, разъедало кожу, заставляло стиснуть челюсти от боли. А потом пришла прохладная темнота, обволакивающая уютом.

Кабина катера проступала сквозь неё постепенно, начиная с размытых светлых пятен, затем являя главную панель, вспомогательные экраны и блёкло-голубые консоли. Ошеломлённый испуг Рика Гейб мог наблюдать сбоку, его же потеря сознания осталась незамеченной. Оно и к лучшему, избежали лишней нервозности, повод для которой был чересчур очевидным.