Текст книги "Тайная вампирша (СИ)"

Автор книги: Elza Mars

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

[Рак лёгких трудноизлечим].

Глаза забегали по тексту.

[Процент выздоровления низок…метастазы…трудноизлечимо. Химио и радио-терапия, хирургическое вмешательство дают эффект в том случае, если онкологический диагноз определён на ранней стадии… Если стадия болезни поздняя, то шансы на выздоровление практически понижены…

Пациент, болеющий раком лёгких, испытывает боль в груди…]

Боль в груди… Пенни смелая девушка, раз сумела терпеть подобную боль, но непрекращающаяся боль надломит кого угодно, тем более, раз будующий прогноз вовсе неутешителен. Она опять просмотрела статью целиком.

[Процент выздоровевших на поздней стадии низок, на ранней стадии шанс выздороветь имел высокий процент].

И это вся информация? Неужели больше ничего нет?.. Джей просмотрела пару статей по медицине на других сайтах. Нашла более жуткую информацию, нежели на страничке НИР.

[Большинство пациентов умирает быстро… Рак лёгких бывает операбельным и неоперабельным. Если опухоль операбельна, то её можно удалить хирургическим вмешательством, без летального исхода. Вид операции проходит под местным наркозом.

Операбельной является опухоль, расположенная на внешней стороне лёгкого, представляет собой овальный или круглый шарик малого объёма, но в случае прогрессивности может увеличиться и расти до больших объёмов. Внешняя опухоль не разрушает ткани и структуру лёгкого, вырезается путём разреза в том месте, где располагается опухоль. Неоперабельная опухоль сложнее операбельной. Она располагается внутри лёгкого и прорастает в ткани и мышцы, растёт и со временем разрывает их, что приводит к кровяному кашлю пациента. Неоперабельная опухоль трудноизлечима, процесс распространения метастаз можно замедлить только химио или радио-терапией. Хирургическое вмешательство труднодоступно. При неоперабельной опухоли на поздней стадии пациенты живут около года.

При операбельной дольше].

Джей смотрела в экран компьютера. Её дыхание свело, в глазах потемнело. Она старалась успокоить себя, что точного диагноза ещё нет. Пенни пройдёт обследование, это не означает, что она и вправду заболела раком.

Она смотрела на текст на экране. В голове застучало. Джей понимала, что в последние дни с Пенни происходило нечто странное. Она чувствовала: с подругой что-то не так. Её боли…

Она знала наверняка, что боль не покидает её.

Она не осознавала, насколько это серьёзно.

Пенни знает, – подумала она. – Пенни знает, что творится что-то плохое с ней, было бы это не так, она бы не стала просить меня узнавать подробнее о раке. Что ей нужно? Хочет, чтобы я пришла к ней и сказала, что она умрёт через несколько месяцев? Я должна быть рядом с ней и спокойно наблюдать её мучения?

Рот её едва открылся, обнажая вылезшие острые клыки, которые иногда неконтролируемо вылазили из дёсен. За свои девятнадцать лет она видела много смертей.

Она знала каждую стадию отмирания человека, знала, как отличить остановившиеся дыхание от правдивой смерти мозга. Она знала мертвенную бледность кожи. Она видела, как после смерти, где-то минут через пять, глаза человека становятся плоскими, вваленными, а тело постепенно уменьшается, словно сдувается надувная кукла. Пенни хрупкая девушка. Джей постоянно боялась причинить ей боль. Пенни выглядела тонкой, а она могла с лёгкостью справиться с любым, кто значинительно сильнее неё. Потому она сохраняла расстояние между ними. Это являлось причиной, только не важной. Она боялась думать о важной причине. Мысли про это ставили их обеих на край смерти. Не могла Джей даже помыслить о том, чтобы переступить законы, которые ей твердили с рождения. Ни одна вампирша из Ночного Мира не могла полюбить смертного. Нарушение каралось гибелью. Сейчас эти законы не имели значения, Джей знала, что ей делать. К ней пришло спокойствие. Выключив компьютер, она встала, надела коричневые очки от солнца и вышла под жаркое июльское солнце.

***

С кислым лицом Пенни окинула взглядом свою палату. Она думала, что палата будеть одноместной, как бы не так. Там стояло несколько кроватей, аккуратно заправленных.

Большинство были пусты, но на некоторых лежали пациенты. Было прохладно, но в клинике это естественно. Занавески светлых тонов украшали окно.

Да уж, – подумала Пенни, – бодро здесь, как же.

Пенни подошла к кровати, на подушке которой стояла табличка с её именем.

Уже зарезервировали место. Чудесно.

Положив табличку на прикроватную тумбу, Пенни осмотрела структуру кровати и заметила регулятор поднятия.

Её, однако, можно урегулировать в том положении, в котором хочешь, – она слегка улыбнулась этой мысли и принялась вертеть ручку, поднимая изголовье кровати и опуская.

За этим занятием её застал отец.

– Я позвонил Климентине, она обещала приехать, а сейчас тебе, наверное, надо переодеться для подготовки к обследованию.

Пенни обратила внимание на форму и внутри её органы болезненно сжались.

Душа заорала:

Нет, Боже, пока нет! Не могу, не готова!

***

Джей оставила авто на парковке Ферри-Стрит, в районе Соунхем. Район представлял собой не самое пристижное место в городе. Приезжие обходили это место стороной. Тут были старые и обрушающиеся здания. Большинство магазинов стояли пустыми, а разбитые витрины были закрыты фанерой. Шлокоблочные стены испещрены разными граффити. Смог тут был гуще, нежели в остальных районах города, воздух же густоватым с примесью желтизны.

Будто испаряя яд, воздух сгущал мрак даже в ясный день, что всё вокруг становилось зловещим и неправдоподобным. Обойдя здание, Джей вошла во двор, в котором между многих служебных дверей разных магазинов имелся один вход, не расписанный граффити.

Вывеску заменяло обычное изображение тёмного цветка. Джей постучала и дверь чуть открылась, а в щель выглянула худая девчонка в мятой кофте. Она окинула пронзительными глазами-бусинками стоявшую перед ней посетительницу.

– Это я, Ульфия, – сказала Джей, сдерживая себя, лишь бы не выбить дверь.

Ну что же за оборотни такие? Почему они постоянно ревнуют свою территорию к каждому, кто на неё ступит? Дверь раскрылась шире и Джей прошла внутрь. Худая девчонка подозрительно огляделась и только после закрыла дверь. Джей вошла в комнату, похожую на кафешку: вокруг полутьма, расположены рядами овальные столы со стульями из дерева, некоторые заняты посетителями, два парня подальше стучат киями о бильярдные шары, загоняя их в лунки.

Джей подошла к столу, где сидел парень, сняла коричневые очки и опустилась на соседний стул около него.

– Здравствуй, Джозеф.

Парень посмотрел на неё. Его глаза были голубыми, продолговатыми и загадочными и подведены голубой подводкой, волосы светлые. Он выглядел настоящим колдуном, и это не было случайностью.

– Джей, я скучал по тебе, – его тембр голоса был хриплым. – Как твои дела?

Он провёл рукой над незажжённой свечой, стоявшей на столе и пламя вспыхнуло ярко.

– Ты неотразима, как обычно, – сказал он, смотря на Джей в отблеске свечи.

– Про тебя могу сказать то же. Но я пришла по делу.

Он вскинул светлую бровь.

– А разве бывало по-другому?

– Нет, тут иное. Я хотела попросить…профессиональную помощь.

Он вскинул свои руки, его длинные ногти заблестели в свете пламени. На одном пальце Джозефа блестел перстень с тёмным камнем в виде цветка.

– Хорошо. Желаешь наслать порчу? Необходим заговор на успех, удачу? Уверен, тебе не нужен любовный приворот.

– Мне надо исцелить твоей силой болезнь. Не в курсе, нужно ли для подобного тебе прикладывать особые усилия или поможет иное средство для любой болезни. Нужен заговор, чтобы исцелить…

– Джей, – томно фыркнув, он опустил свою руку на её ладонь и едва коснулся её пальцев, – видно, ты чересчур вымоталась, хотя я ни разу такой тебя не видел…

Джозеф был прав, она ни разу пока не теряла над собой контроль. Поборов волнение, она принудила себя успокоиться.

– Про какое заболевание ты говоришь? – спросил Джозеф.

– Про рак.

Джозеф откинулся на стуле и засмеялся.

– Неужели такая, как ты, болеет раком? Не верю. Ты можешь притворяться смертной, кушать, дышать, как люди, но не убеждай меня, что вампирши могут болеть подобными человеческими заболеваниями.

Мгновение, которого Джей боялась, настало!

Низким тоном она произнесла:

– Я говорю о существе, которое не вампир и не оборотень, она смертная, человеческая девушка.

Лицо Джозефа перестало улыбаться. Он опять заговорил, его тон теперь не был хриплым.

– Из дневного мира? Человеческая девушка? Ты чокнулась, Джей?

– Ей не известно обо мне и о Ночном Мире. Я не собираюсь нарушать правила, лишь хочу её вылечить.

Глаза колдуна внимательно изучали лицо Джей.

– Уверена, что не собираешься переступить правила? – Взгляд Джей был непонимающим и он добавил тихо: – Уверена, что не влюблена в неё?

Джей заставила себя уставиться в его изучающие голубые глаза.

Она говорила с угрозой и мягкостью:

– Чтобы я больше не слышала от тебя подобного, а то возникнут неприятности.

Джозеф отвёл глаза. Он повертел перстень на пальце, махнул в сторону свечи рукой и та погасла.

– Джей, я знаю тебя давно, – сказал он с опущенными глазами, – и не желаю тебе проблем. Верю, что ты не нарушила правила, но считаю, что будет лучше, если мы забудем данный разговор. Сейчас уходи, я же притворюсь, что мы это не обсуждали.

– Зачем тогда тебе чары?

– Они для других дел. Если бы я мог применить их, то не стал бы. Иди.

Джей вышла из кафешки. Осталось последнее место, где ещё могли помочь. Она ехала в район Брентвуда, который отличался от места, которое она покидала. Джей припарковала авто под навесом возле кирпичного здания. Около шумел фонтан. Бордовый плющ оплетал стены.

Джей прошла под аркой во двор и очутилась перед дверью, где серебром было написано: Джоан Расмуссен, медицинский врач. Мать Джей была психиатром. Едва она взялась за дверную ручку, как та повернулась и навстречу ей вышел мужчина – типичный клиент матери: за сорок, богатый, судя по внешнему виду, одет в костюм от именитого бренда и лёгкую обувь.

Выглядел он заторможенным и немного сонным, на его шее виднелся укус. Джей вошла в безлюдное помещение: секретарь отсутствовал. Из маминого кабинета лилась спокойная мелодия Шопена. Джей постучалась.

– Мама?

Дверь открылась и в проёме появилась красивая светловолосая женщина. Одета она была в тёмный костюм, состоящий из юбки и пиджака, под которым виднелась ультрамодная блузка. Она излучала целеустремлённость и энергию силы. Лишь тепло отсутствовало.

– А, это ты, Джей? – спросила она тем же тоном, как всегда общалась со своими клиентами.

– Мам, выделишь мне минуту?

Мать взглянула на часы, повернув голову на стену.

– Могу. Следующая клиентка явится где-то через тридцать минут.

– Я хочу поговорить.

Мать одарила её ласковым взглядом и указала на мягкий, кожаный диванчик. Джей раскинулась на нём, но тут обнаружила, что по привычке сдвигается на его край.

– Что ты хочешь обсудить?

Джей искала нужные слова. Результат зависел от того, сможет ли она верно донести матери.

Куда исчезли нужные слова? Она решила не медлить.

– Проблема у Пенни, она заболела, доктора считают, что у неё рак лёгких.

Джоан казалась удивлённой.

– Жаль девушку, – произнесла она без сожаления в тоне.

– У неё плохой рак, с жуткими болями в груди и, скорее, она не вылечится.

– Очень жаль, – опять в тоне Джоан звучало одно удивление.

И тут Джей поняла, что не так. Мать удивлена не тем, что Пенни заболела, она поражена, что дочь приехала намеренно сообщить ей про это.

– Мам, если у Пенни рак, выходит, она умрёт. Тебе наплевать?

Джоан сложила руки замком на коленях и устремила глаза на стол.

Она заговорила спокойно и не спеша:

– Джей, это мы прошли. Тебе известно, что я и папа переживаем о том, что твоя дружба с Пенни слишком близкая. Ты чересчур привязана к ней.

Джей почувствовала охватившую душу ледяную Злость.

– Как однажды к Эмили?

– Что-то вроде того, – ответила мать.

Джей пыталась забыть ужасные воспоминания.

Не надо сейчас думать ей о Эмили. Надо сконцентрироваться. Лишь так можно убедить мать. Проявить бесстрастность.

– Мам, я знакома с Пенни со школы, она необходима мне.

– Для какой цели? Я знаю, не для той, которая нужна бы. Ты же не пила её кровь, да?

Джей сглотнула, она была подавлена. Пить кровь Пенни? Использовать подругу для такого? Подобные мысли наводили на неё страх.

– Мам, она моя подруга, – сказала Джей и потеряла надежду на понимание, – я не могу видеть её мучения, не могу, поэтому должна ей помочь.

Лицо Джоан прояснилось.

– Понимаю тебя.

Джей почувствовала удивление с облегчением.

– Понимаешь?

– Джей, иногда трудно вампирам держаться от чувства…сочувствия к смертному люду. Я не поощряю такого, но ты не один год знакома с Пенни. Ты сочувствуешь ей, и если тебе хочется сократить её мучения, тогда конечно, я понимаю тебя.

Джей мгновение смотрела на мать, затем еле слышно сказала:

– Из сочувствия убивать? Я думала, Главные наклали запрет на убийства в городе.

– Соблюдай осторожность. Если она умрёт естественно, мы проигнорим это. Не придётся докладывать тогда это Главным.

Джей встала и засмеялась.

– Благодарю, мама, ты и вправду помогла мне.

Мать не поняла сарказма в голосе дочери.

– Рада была помочь, Джей. Как там дела дома?

– Замечательно, – ответила Джей без эмоций.

– В колледже?

– Учёба кончилась, настали каникулы, – сказала Джей и вышла из офиса.

Остановившись во дворе, она перегнулась через облицовку фонтана и посмотрела на него.

Выбора у неё нет. Надежды подавно. Таковы правила Ночного Мира. Если уж Пенни заболела, ей суждено погибнуть.

Глава 4

Пенни простым взглядом смотрела на поднос, на котором лежал её обед, состоящий из картофельного пюре и кусочка курицы. В палату вошла доктор Франк. Её обследование завершилось. Одно прошло нормально, а другое было для неё пыткой. Не просто оказалось ждать с открытым ртом, пока в глотку просовывали специальный аппарат, чтобы отщипнуть кусочек лёгкого.

– Бережёшь еду для других пациентов? – пошутила доктор Франк.

Пенни постаралась выдавить улыбку. Врач продолжала болтать о незначительных вещах.

Ни обмолвилась о результате биопсии, Пенни не знала, когда они придут. Ей казалось, что доктор Франк что-то утаивает. Что-то не в порядке… Она нежно отставила поднос с её обедом… Под глазами чернели круги… Когда она предложила отцу пройти к ней в кабинет для беседы, подозрения Пенни усилились.

Она намерена сказать ему. Она получила результаты и не хочет, чтобы я знала о них.

У девушки появился план.

– Пап, иди, мне что-то поспать захотелось, – сообщила Пенни и нарочно зевнула, потягиваясь.

Устроилась на кровати и сомкнула веки. Стоило двери закрыться, как Пенни вскочила с постели. Остальные пациенты недоумённо посмотрели на неё. Проигнорировав их взгляды, Пенни направилась за удаляющимися фигурами; доктор Франк и отец уже подходили к кабинету.

– Ноги затекли, разминаю, – произнесла Пенни на вопросительный взгляд посмотревшей на неё медсестры.

Когда медсестра встала со своего поста и пошла в сторону палат, Пенни прибавила скорость до двери кабинета доктора. По коридору она миновала приёмную, где располагался телевизор и маленький буфет для родни, которые ночуют в клинике, боясь оставить своих родных. Дверь кабинета оказалась приоткрытой, Пенни на цыпочках приблизилась. Услышала доктора Франк, но не сумела понять слова. Аккуратно подкралась ближе. Девушка рисковала: в любое мгновение любой мог зарулить сюда. Пенни посмотрела в щель кабинета: предостерегаться нечего, все поглощены беседой. Доктор Франк сидела за своим столом. Около неё стоял темнокожий мужчина в белом халате, а на его лице были очки. Напротив сидела мачеха Пенни Климентина. Её волосы, всегда шикарно уложенные, сейчас разлохматились, а подбородок подрагивал. Руками она обнимала отца. Доктор Франк говорила с ними, держа руку на плече отца. Отец сжимал кулаки, шмыгал носом. Пенни отодвинулась от двери.

Боже, у меня нашли рак. Точно, я больна раком.

Пенни ни разу не видела своего отца плачущим – он не плакал по смерти дедушки, ни прослезился даже, когда развёлся с мамой.

Отец всегда умел преодолевать неприятности, он был лучшим борцом из тех, кто был знаком Пенни. А сейчас… У Пенни обнаружили рак…

Видимо, это действительно так. А если всё не так уж плохо? Отец потрясён, но это ведь понятно. Но не означает, что Пенни умрёт.

Современная медицина с ней. Девушка бормотала это и отдалялась от кабинета.

Ускоряла шаги, но до того, как зашла в палату, услышала голос отца, в котором слышалось мучение:

– Доченька, родная!

Пенни покрылась холодом.

Потом тембр Климентины разносся по коридору:

– Вы говорите, что поздно уже что-либо делать?

Пенни задержала дыхание, желание убежать усилилось, но она возвратилась к двери кабинета.

– Доктор Левтис – онколог, он занимается данным видом рака и получше объяснит вам, нежели я, – сказала доктор Франк.

Мужчина заговорил. Поначалу Пенни слышала обрывочные предложения, которые не понимала: третья стадия онкологии, прорастание опухоли, разрывы тканей…

Затем врач Левтис сказал:

– Говоря простым языком, опухоль увеличена. От неё уже расходятся метастазы в сердце и голову. Опухоль неоперабельна.

– Химио и радио-терапия… – начала Климентина.

– Можно провести смешанную терапию. Лучевую и химию. Результаты достигают высокий процент снижения метастаз и уменьшение опухоли. Мне не хочется подавать вам ложные надежды. При данном исходе такой подход продлит ей жизнь на несколько месяцев. При таком раскладе используем паллиативную помощь для уменьшения боли и чтобы хоть как-то скрасить последние дни жизни. Вам понятно?

Пенни расслышала шмыганье отца и не шевелилась. Ей казалось, что она слушает болтовню телевизора и говорят там не про неё, а про другого.

Доктор Франк сказала:

– В Южной Калифорнии проводят исследования по воздействию на опухоли, только…

– Чёрт возьми! – взорвалась Климентина. – Мы обсуждаем юную девушку! Как так вышло, что болезнь перешла в третью стадию и никто этого не заметил? Она ведь пару дней назад танцевала днями и ночами!

– Я сочувствую вам, миссис Хилгард, – доктор Левтис сказал это настолько тихо, что Пенни с трудом расслышала его слова, – но такой вид рака не спроста назван скрытым, ведь никак не проявляет себя до того времени, пока заболевание не зайдёт далеко. Потому и процент выличившихся небольшой. Должен заметить, что в моей практике Пенни вторая девушка с подобным заболеванием. Доктор Франк правильно провела обследование и верно поставила диагноз.

– Я должен был знать, я должен был вынудить её прийти раньше, я должен был, должен… – сипло твердил мистер Хилгард.

Послышался шум. Позабыв об осторожности, Пенни просунулась в дверную щель: отец стучал кулаками по столу. Климентина пыталась удержать его. Пенни отшатнулась от кабинета.

Боже, надо убегать скорее, не могу и не хочу всё это видеть и слышать!

Пенни шла по коридору. Как только ноги держали, непонятно. Обстановка была обычной.

Сумочка так и стояла на кресле возле окна. На полу паркет, над головой потолок. Ничего не поменялось. Почему? Почему не обрушились стены? Почему болтает телик в другой палате так мирно?

Я умру, – подумала Пенни.

Страшно не было. Она ощущала в себе какое-то удивление, всё растущее, сильнее поглощающее её.

Мысли роились беспорядочно, прерываясь этими словами:

Я умру. Моя вина, ведь я не пошла к доктору раньше. Я умру. Климентина ругалась, я не думала, что она настолько сильно любит меня. Я умру. – Мысли шевелились в голове. – Во мне что-то есть.

Пенни поклала ладони себе на грудь, потом оттопырила кофточку и посмотрела ниже. Кожа на груди была загорелой и гладкой. Боли Пенни не ощущала.

Я умру потому, что во мне что-то есть. Оно живёт внутри меня. Оно внутри моего тела. Я умру. Скоро. А когда именно? Они не говорили об этом. Мне нужно увидеть Джей.

Пенни ринулась к телефону молниеносно.

Набрав номер, она твердила:

– Прошу, ответь, ну же, ответь мне.

Призыв не сработал на сей раз. Гудки раздавались монотонно.

Включился автоответчик и Пенни проговорила:

– Джей, позвони мне в больницу.

Повесив трубку, она невидящими глазами смотрела на графин с водой, который стоял около стола.

Она приедет позднее, – думала Пенни, – и позвонит мне. Надо дождаться.

Пенни сама не знала, что заставило её ждать звонка от Джей. Надо держаться до её звонка.

Не думать больше о другом. Ждать. Джей скажет, что с ней будет и как теперь быть.

Дверь открылась. Пенни обернулась: в палату вошли отец с Климентиной. Девушка по их лицам поняла, что те плакали. У мистера Хилгарда глаза покраснели, как и у Климентины. Впридачу её макияж растёкся от слёз, а отец вдобавок выглядел помятым и бледным.

Боже, они что, намерены сообщить мне про это? Пускай лучше молчат, не говорят.

Пенни захотела убежать. Паника накрывала её.

Папа сказал:

– Милая, к тебе пришли подруги. Фиона позвонила им и рассказала, что ты в больнице. Они моментально приехали.

Это Джей, – подумала Пенни и нечто осчастливило её внутри.

Но среди подружек Джей не было. Явились одни друзья с колледжа.

Ладно, позвонит позднее. Не стоит думать об этом. Здесь столько людей, что невозможно про что-то думать. Так даже лучше.

Пенни удалось сидеть и болтать с подругами, а душа была от них далеко, но девушка отгоняла от себя мысли, волновавшие её сейчас сильнее прочего. Ни одна не догадалась, сколь серьёзно больна Пенни, даже Фиона, продемонстрировавшая сёстринскую любовь, нежная, внимательная. Девушки болтали о мелочах, дискотеках, катании на велосипеде, книжках, музыке. Это была прежняя жизнь, кончившаяся, казалось, лет сто назад.

Климентина тоже принимала участие в беседе и обращалась с падчерицей лучше, нежели когда встречалась с отцом. Когда подруги ушли, мачеха осталась. Она провела по голове Пенни чуть подрагивающей рукой.

Не знала бы я, что у меня страшная болезнь, – подумала Пенни, – то удивилась бы, что это мачеха так себя ведёт со мной не как всегда.

– Я сегодня заночую тут, – произнесла она. – Медсестра сообщила, что можно прилечь в приёмной. Думаю, может, стоить съездить домой и прихватить что-нибудь.

– Езжай, – сказала Пенни.

Больше одного слова выговорить она не могла, не выдав себя. Мачехе необходимо время побыть одной, успокоить нервы. Едва она ушла, зашла медсестра. Измерив Пенни давление с температурой, она покинула палату. Пенни осталась с другими пациентами. Уже стемнело.

Дверь палаты не закрывали на ночь и там виднелся тёмный коридор. Соседи по палате давно спали. В больнице стало тихо, только вделеке слышалась болтовня телевизора.

Пенни изнутри терзала боль: опухоль в груди не давала покоя. Девушка ощущала себя одинокой. Хуже было то, что Джей так и не позвонила. Как она могла? Разве не соображает, как нужна ей? Не думать о плохом.

Может, стоит поспать, забыться сном? Тогда ужасные мысли исчезнут. Она выключила лампочку возле тумбочки и сомкнула веки, когда неожиданно около затанцевали привидения в виде гробов и скелетов. И всё это происходило в бесконечной темноте.

Когда я умру, тут меня уже не будет. Где тогда я окажусь? Меня совсем не станет?

Небытьё… Оно хуже прочего. Пенни думала о смерти и не могла прекратить о ней думать.

Девушка теряла контроль над собой. Пенни сжирал ужас, вынуждая дрожать в поту под одеялом.

Я умру, я умру, я умру….

– Пенни…

Девушка раскрыла глаза и увидела фигуру в дверном проёме, но не сумела сообразить сначала, кто это. Пришла мысль, что Смерть явилась забрать её.

Девушка прошептала:

– Джей?

– Я не была уверена, что ты не спишь.

Пенни дотянулась до лампы, но Джей остановила её руку.

– Не стоит. Я тайно прошмыгнула через дежурных медсестёр, не хочу, чтобы меня вышвырнули из палаты.

Пенни стиснула руки на одеяле и тяжело сглотнула.

– Ладно, что ты пришла, – прошептала она, – я думала, не сумеешь.

Ей захотелось ринуться к ней в объятия и заплакать. Вместо этого она сидела на постели.

Сдерживая себя не из-за того, что ни разу пока не плакалась ей на грудь, – нечто в ней останавливало её. Пенни не понимала, почему боится её именно теперь. Из-за её позы?

Потому, что тьма мешает рассмотреть её лицо?

Одно она поняла точно, – то, что Джей неожиданно стала чужой ей. Джей оглядела спящих на соседних кроватях пациентов и поманила Пенни за собой. Они вышли в тёмный коридор. Свет исходил от окон напротив палат.

Пенни, словно лишилась связи с внешним миром. Единение с Джей было бы романтичным, если бы не странное чувство, словно она смотрит на чужака.

– Тебе известен результат биопсии, – полушёпотом сказала она.

– Отец не знает, что я в курсе, – шепнула Пенни.

Её поразило, что может настолько мирно обсуждать свою болезнь, ведь по правде она хотела орать и рыдать.

– Я подслушала разговор врачей, сказавших отцу… Джей, я больна раком. Прогноз неутешителен… Доктора сказали, опухоль развивается. Я…

Одно слово пульсировало в голове, но сказать это она не могла.

– Ты умрёшь, – продолжила Джей. Она сохраняла спокойствие и была собранной, отчуждённой. – Я нашла статьи в Интернете о раке лёгких, – проговорила Джей и повернулась к окну, глядя на ночную улицу, – это плохо. Там написано о страдании, сильном страдании.

– Джей… – Пенни чаще задышала.

– Изредка доктора делают операции для уменьшения страданий. Что бы теперь врачи ни делали тебе, они не спасут тебя. Только намучают тебя лучевой и химио-терапией, но это не поможет. Ты умрёшь. Наверное, к концу этого года.

– Джей… – промолвила еле Пенни.

– Это твой заключительный год.

– Боже, Джей!

Пенни зашатало и она прислонилась к стене.

– Почему ты это говоришь? Для чего?

Джей повернулась и резко схватила её руку, пальцы обхватили пластиковый браслет на запястье.

– Я хочу, чтобы ты знала: врачи не сумеют помочь тебе. – Её фраза была злой, натянутой. – Тебе ясно это?

– Ясно, – прошептала Пенни. Ощутила, как в голосе звучит истерика. – Ты пришла потому, что хотела сообщить это мне?

Пальцы Джей стиснули руку сильней, делая больно.

– Нет, Пенни, я могу помочь тебе. – Она перевела дыхание и повторила с нотками власти: – Я могу помочь тебе.

Пенни отдышалась и чуть успокоилась. Слёзы увлажнили глаза.

– Ты ничем не поможешь, – выдавила она, – никто не поможет.

– Тут ты не права. – Джей отпустила её запястье и опёрлась ладонью о подоконник. – Пенни, я должна сказать тебе нечто важное. Про себя…

– Джей!

Пенни не знала, что ещё сказать. Видно, Джей чокнулась. Если бы ситуация не была такой ужасной, Пенни ощутила бы себя польщённой: Джей сошла с ума…из-за неё. Джей настолько расстроена тем, что происходит с Пенни, что потеряла контроль над собой.

– Тебе вправду не безразлично? – спросила Пенни, усмехаясь, но больше было похоже на всхлип.

Она разместила руку поверх её ладони, которая до сих пор лежала на подоконнике. Джей рассмеялась тихо. Её ладонь высвободилась и сжала ладонь Пенни. Джей внимательно смотрела в её лицо.

– Ты не соображаешь, – её тон был напряжённым, хриплым. Она отвернулась к окну и добавила: – Ты считаешь, что много знаешь про меня. Есть кое-что такое, про что ты не знаешь.

Пенни ошеломилась; ей было невдомёк, зачем Джей говорит ей о себе, она же скоро умрёт.

Проявляя к подруге снисхождение, Пенни произнесла:

– Можешь говорить дальше. Я слушаю.

– Но ты навряд ли поверишь, я уж молчу о нарушении Закона.

– Какого?

– Я живу по другим законам, не по таким, какими живёшь ты. Законы людского мира для нас пусты, а свои Законы мы не может нарушать.

– Джей! – в страхе прошептала Пенни.

Она чокнулась, – решила Пенни.

– Не знаю, как тебе сказать. Ощущаю себя героиней ужастика. – Джей вздрогнула и, не поворачиваясь, сказала: – Это прозвучит бредово, но… Пенни, я вампирша.

Пенни замерла, как каменная глыба, потом неожиданно злобно ринулась к ней и ударила её по лицу.

– Мразь! – заорала она и принялась судорожно колотить её.

Глава 5

Джей перехватила руки подруги:

– Пенни…

– Мерзавка! Как ты могла? Соплячка, идиотка, эгоистка!..

– Успокойся! Не ори, услышат…

– Ну и пусть! Я в клинике и только что узнала о своей скорой смерти, а ты тут со мной дибильные розыгрыши проводишь. Не могу в это поверить. Это, по-твоему, смешно, да?

Пенни гневалась. Джей старалась угомонить её, но внезапно застыла и уставивилась в пространство тёмного коридора.

– Медсестра идёт сюда, – сказала она.

– Замечательно, скажу ей выгнать тебя отсюда на фиг!

Злость Пенни исчезла, глаза стали слезиться от ощущения брошенности и одиночества: Пенни показалось, что Джей предала её.

– Презираю тебя, презираю, – шептала девушка.

Из-за угла коридора показалась фигура медсестры.

– Что тут случилось? – задала она вопрос и включила свет, заметив Джей и стоящую рядом Пенни. – Понятно… Не похожа ты на родственницу.

Медсестра улыбнулась, только тон голоса звучал властно и требовал беспререкательного подчинения себе.

– Ага, она мне никто, хочу, чтобы она ушла, – ответила Пенни и оттолкнула от себя Джей.

Медсестра подошла ближе, прищуривая глаза от света. Она прикоснулась ко лбу.

– Ночами тут могут ночевать лишь родственники, – ответила она Джей.

Пенни смотрела перед собой и ждала ухода Джей. Но та не торопилась уйти, а шагнула ближе к медсестре, которая уже направила Пенни обратно в палату, но вдруг остановилась и пристально уставилась на Джей. Её руки плавно повисли вдоль тела, словно под гипнозом. Пенни уставилась на происходящее во все глаза. Джей пристально смотрела на медсестру. В свете коридорных ламп Пенни чётко видела её лицо, которое опять стало ей чужим и странным. Джей была слишком бледной и напряжённой, будто выполняла трудную и тяжёлую работу: губы плотно сомкнуты, глаза…глаза светились во тьме, словно серебро. На краткое мгновение Пенни вообразила голодную львицу, настолько Джей сейчас напоминала её.

– Всё нормально, – сказала Джей медсестре, будто продолжила начатую беседу.

– Конечно, всё хорошо, – ответила медсестра. – Если понадоблюсь… – она опять повертела потерянно головой, – если будет что нужно, зовите.

Развернувшись, она направилась к дежурной стойке. Пенни проводила её взглядом с затаённым дыханием. Затем неторопливо перевела глаза на Джей.

– Так много кто может, понимаю, – произнесла Джей, – приём не новый, но изредка помогает.

– Ты с ней это подстроила, – шепотом ответила Пенни.

– Нет.

– Значит, это обычный трюк на психику.

– Нет, – ответила Джей и опустилась на ближний металлический стул с кожаным чёрным сиденьем и спинкой, стоявший около окна.

– Значит, я теряю разум.

Впервые за вечер Пенни не размышляла про свою болезнь. Девушка, в принципе, ни про что не думала. В голове были смятение да хаос.

Пенни ощущала себя листочком, сорвавшимся с ветки дерева и унесённом сильным ветром в никуда.

– С твоей головой всё хорошо. Это я всё сделала не так, как надо. Я же говорила тебе, мне трудновато это объяснить. Конечно, поверить в такое невозможно. Мы всё делаем для этого, чтобы поверить было невозможно. Мы прикладываем большие усилия, чтобы смертные не верили в то, что мы есть. Наша жизнь зависит от этого отрицания.