Текст книги "Золотой червонец (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Он обращался собакой буквально только что, и животная суть ещё не улеглась. Игорь слышал. Тяжелые шаги позади себя, дыхание, сбивчивое от того, что Павла мелко трясло от злости или страха. Игорь не знал, что именно хочет сделать Гохман. Но он догадался.

Игорю хватило доли секунды, чтобы правой рукой оттолкнуться от Павла в сторону, а левой – прикрыть девушек, чтобы они не попали под раздачу. Повалил их, не слишком изящно придавив к полу собственным весом. Белла ойкнула, Даша тихо ругнулась, когда Воронцов упал сверху, до боли прижав ей грудь ладонью. А Павел, споткнувшись об ногу Игоря, не смог остановиться и плашмя рухнул в круг.

Тягучая нитка слюны капнула ему на кончик уха. Павел повернул голову вверх, на синие, налитые кровью глаза и на пятисантиметровые клыки, обнажённые в жутком волчьем оскале.

Зверь укусил лишь раз, но этого было достаточно.

Рома убил бы его, окажись Павел в круге чуть раньше. Но проклятье уже шло на убыль; как только зубы вервольфа впились в плечо Гохмана, что-то произошло в синих глазах зверя. Он разжал челюсти, отошёл от пятикурсника, лежащего в центре круга и дикарём вопящего на весь посёлок, мотнул головой и упал, а метаморфозы, что совсем недавно превратили парня в волка, пошли в обратном направлении. Шерсть спадала клочьями, густым белым ковром устилая пол землянки, передние конечности укорачивались, волчья морда превращалась в человеческое лицо, а рычание оборвалось криком. Минута – на полу, задыхаясь от боли и кашляя, перепачканный кровью и сажей, лежал человек. Грубый рубец на его плече, след от укуса вервольфа, приобретённый на третьем курсе, растворился без следа. Ведьма, словно сделав какую-то милость, дала знак, что теперь к парню можно приблизиться.

– Эй, слышишь меня? Романыч? – Игорь помог Роме сесть и накинул куртку ему на плечи. – Ты как?

Рома не ответил. Только сидел с оглушённым видом, пытался запахнуться, мотал головой, озирался по сторонам и колотился, как при сильной лихорадке. Трясущимися руками ощупал лицо, липкое от крови и мокрое от слёз, выплюнул шерсть. Посмотрел на ладони – человеческие.

– Ты как, дружище? – прошептала Даша, пока Белла сидела рядом с Ромой на корточках, гладя его по волосам и внимательно глядя ему в глаза – синие, без крови. – Ну, что с тобой?

– Не п-понял п-пока, – наконец, ответил парень, выбивая зубами частую дробь. – П-полнолуние п-покажет.

– Покажет? Покажет?! Что оно покажет?!

Рома повернул голову; Павел тоже сидел на полу, но уже не в круге, а возле стены, держался за рану, а кровь сочилась через пальцы.

– А с т-тобой ещё что… – Глаза Ромы наполнились ужасом осознания. Он повернулся обратно к друзьям: – Что тут п-произошло?

– Ты ничего не помнишь? – тихо спросила Белла.

Рома отрицательно мотнул головой, а Игорь впервые в жизни почувствовал себя скотиной.

Хриплый смех от другого края избы заставил обратить на себя внимание; старая ведьма встала с пола и с тихим звоном бросила на стол злосчастный червонец, что выудила из прощелины у печи.

– Давно я тут живу, а таких пришибленных ещё не встречала! – продолжала смеяться карга, с плохо скрываемым злорадством оглядывая студентов, вытирая руки грязным полотенцем. – Ох, и повеселили, нечего сказать! Так и быть, бабушка я добрая, да и ты, волчонок, неперечливый, червонец вон забрал! Уж перевяжу я твою рану.

– Эй, вы чего? – в голосе Павла отчётливо звучала паника. – Вы чего, не полнолуние же!

– Да кому какое дело, полнолуние сейчас или нет? – ведьма доставала с полки горшки с разной дрянью и пучки трав, отламывая по чуть-чуть и размалывая в миске деревянным пестом. – Превращались бы вервольфы средь бела дня каждую неделю, они бы и средь бела дня каждую неделю могли проклятие передавать. Не во времени дело, дело в волке.

– Сними! Сними с меня проклятье! – Павел заорал, вжавшись в стену, как будто в ней было его спасение. – Ты можешь, я видел, сними его!!!

– Эй, детина, – бросила ведьма Роме, не отрываясь от растирания пасты в миске, – расскажи-ка, почему ты излечим? Поведай этому дураку.

– Сок цветов вервольфа, – Рома ответил, пропустив мимо ушей ехидство. – Мы им в ту ночь с ног до головы обляпались. И укус неглубокий. По крови не разнесло.

– А у тебя глянь, на лоскутах кожи рука твоя висит, – заметила бабка, обмазывая сильно пахнущей смесью очередную не слишком чистую тряпку. – Не задел сосуды, как думаешь?

– Игорь? – всё ещё шокированный произошедшим, Рома посмотрел другу в глаза. – Только не говори, что ты с моей помощью…

– Я отпрыгнул, – ответил Игорь. – Он толкнул меня в спину, прямиком в твои лапы. Я только отпрыгнул в сторону, клянусь, ничего больше. Отпихнул Дашку с Белкой, остальное слишком быстро.

– Ну и привыкай теперь к волчьей шкуре, парень. – Костлявая ладонь ведьмы впилась в руку Павла, заставив того вскрикнуть от боли. Красный дым обволакивал крючковатые пальцы, края раны затягивались, кровь перестала лить. Финальным штрихом на всё легла резко пахнущая грязная перевязка с мазью. – И не рассказать ведь никому, правда? Приворот же сразу выползет, да и козёл ваш, сколько помню, вервольфов не жалует.

Ведьма снова хрипло рассмеялась.

Глава 13

Первое полнолуние после снятия проклятья Рома был сам не свой. С трудом поддавшись на уговоры не идти в коттедж под предлогом, что всё закончено, вечером он всё же выгнал Игоря из комнаты, заклятьем запер дверь изнутри, наглухо закрыл ставни, занавесил шторы и забился в дальний угол. Рома не спал всю ночь, то и дело вздрагивая от малейшего шороха и прислушиваясь к своим собственным ощущениям, словно ждал, что любой его вздох может стать рычанием зверя. К утру парень едва не чокнулся и выглядел так, как не выглядел даже после самых тяжёлых своих превращений. Синяки под глазами, серое лицо, сильная слабость в теле. Как только рассвело, и Рома понял, что превращения действительно не будет, он упал на кровать и проспал больше суток – Игорю пришлось выбить замок на двери, чтобы попасть внутрь.

Так было лишь единожды. После того, как Рома убедился, что проклятья больше нет, он воспрянул духом. Тело его вновь приходило в былую физическую форму, в глазах появился задорный блеск, а улыбка всё чаще озаряла лицо; парень словно ожил после долгой спячки, повеселел и стал более беззаботным.

Ожили и его друзья, лишь Игорь нет-нет да чувствовал укол совести по поводу того, что по его милости вервольф теперь Гохман, а впрочем, эти уколы бывали редки. В целом, он считал себя не сильно виноватым – Гохман пытался столкнуть в лапы взбесившегося Ромы самого Игоря, и такого Воронцов тоже не мог простить при всём желании. К тому же, Павлик за их короткое время знакомства успел порядочно подгадить не только Игорю, но и Даше, хотя тут девушка отыгралась сама за себя; Гохмана сейчас было легче лёгкого разглядеть в толпе, ведь проклятье, наложенное Голубевой, придало ему совершенно жуткий вид. Положа руку на сердце, Игоря это забавляло.

Чего нельзя было сказать о Даше; она долго не решалась подойти к Гохману. Сначала просто не знала, где он – Игорь и Рома сказали, что на совместных лекциях парень не появлялся уже давно, возможно, ушёл на больничный. Укушенная рана ведь действительно была серьёзной, и, если б не помощь Ядвиги, Гохман быстро бы истёк кровью. К тому же, вспоминая грязные ведьминские перевязки и вонь, въевшуюся в каждый угол землянки, Даша ловила себя на мысли, что Павел мог лечить если и не гангрену, то уж абсцесс точно.

Когда Гохман, наконец, объявился, Даша просто испугалась к нему подойти, заговорить, чувствуя и свою вину во всём, что случилось. Решилась девушка лишь через неделю после полнолуния, в субботу днём, когда народу в замке немного, и подловить Павла незаметно было легче.

Нашёлся парень на пути к своему общежитию. Он шёл небыстро, будто старался не сильно привлекать внимание, держался у стены и подальше от окон, но когда свет всё же падал на его лицо, становилось понятно, почему от Гохмана невольно расступаются люди.

Даша тяжело вздохнула – окликнуть первой и начать с Павлом разговор после всех гадостей, что он натворил, было нелегко. Ведь он и правда творил ужасные вещи. Дважды домогался до неё, однажды чуть не изнасиловал, ранил её и Игоря, отправил четырёх человек в лапы вервольфа, был виновником Роминых мучений, косвенно причастен к смерти Тишманского и теперь… Игорь поступил подло. Ведь кому, как ни ему, знать, что такое быть вервольфом. Он каждый месяц видел превращения лучшего друга, видел его боль, его унижение, видел, как Рома морально подавлен и как он от месяца к месяцу становится всё мрачнее. И сознательно обречь на это другого человека? Пусть даже такого, как Гохман.

И снова Даша вздохнула; она понимала Игоря, хотя и не одобряла его поступка – нет, она не верила, что Воронцов не предугадал движения Гохмана, но об этом говорить Роме не стала. Эта вражда длилась слишком долго и приняла слишком опасный оборот. Но теперь всё закончилось. Больше нечего делить. Игорь победил, Гохман проиграл и жестоко поплатился. Но ему нужно помочь – это Даша понимала всем своим сердцем.

Наконец, она решилась.

– Павел! – Даша словно отделилась от стены, так сильно её серая толстовка сливалась со старинными камнями.

Гохман вздрогнул от неожиданности, но всё же повернулся.

– Можно тебя на минутку? – спросила Даша, но Павел в ответ только нахмурился.

– Зачем? Хочешь до конца снять с меня кожу?

Ответ кольнул Дашу, но девушка придала лицу безразличное выражение и лишь коротко пожала плечами:

– Я подумала, что мне стоит снять колдовство. Иначе оно продержится довольно долго.

«А может, и всегда» – пронеслось в голове. Эту область магии Даша изучала не ради проклятья, а ради его нейтрализации – чары были весьма сложны, но интересны. Само же проклятье запомнилось случайно и только лишь потому, что накладывалось оно на чистой ненависти. Чем её больше, тем сильнее магия и тем дольше она продержится. И в момент, когда чары приворота спали, и Даша смогла мыслить и двигаться самостоятельно, она ненавидела Гохмана до той степени, что будь проклятье посерьёзнее – убило б на месте.

Этого Павел не знал, но его вдруг до ужаса взбесило Дашино лицо. Красивое, сочувствующее. Она сочувствовала ему, и парень ощущал себя жалким и беспомощным.

– Пошла ты! – вспылил Гохман. – Что я тебе такого сделал-то, а? Почему по твоей милости…

– Да заткнись ты… – Даша устало потёрла виски. – Ты совсем дурак, да? Или просто извращенец, мазохист? Вот почему, когда тебя гнобят, ты привязываешься к человеку, а стоит поговорить с тобой нормально…

Девушка махнула на него рукой и, повернувшись на месте, пошла куда-то по коридору. Гохман пару секунд постоял, молча глядя на девчонку, погубившую его.

– Стой! Подожди!

Даша остановилась, но поворачиваться не стала. Она отошла к стене, чтобы не стоять на проходе и молча случала, как Павел, тяжело дыша, приближается к ней.

– Подожди… Я… прости меня.

– Хорошо.

– Да, хорошо… Что?

– Извинения приняты, – пояснила Даша парню, казалось, остолбеневшему от её слов. – Я не философ и не умею просто так находить оправдания людям, вроде тебя. Но ты заплатил. За все свои подлости ты жестоко заплатил, и мне тебя в какой-то мере даже жаль. Ну, мне снимать заклятье, или нет?

Павел, не в силах дать ответ, просто кивнул. Он скинул с головы капюшон, который худо-бедно прятал от мира его изуродованное лицо, и приготовился к той же боли, что и в землянке, но всё прошло гладко. Парень даже не сразу понял, что снова нормально выглядит.

– Мощное колдовство, – сказал Гохман, задумчиво ощупывая своё лицо. – В больнице так и не поняли, что со мной.

– Тебе стоило обратиться к Раде. Она бы помогла.

– К ведунье? – с презрением переспросил Павел.

– Да, к ведунье. – Глаза Даши зловеще блеснули. – Не забывай, ты теперь тоже не человек. Вервольф. И тебе придётся научиться жить с этим. Как первое полнолуние, кстати?

– Я ничего не помню, – тихо ответил Павел. – Ночь как будто исчезла. Очнулся утром, голый, весь в ушибах и ссадинах… Так всегда будет?

– Не знаю, – так же тихо ответила Даша. – Рому покусали не сильно, он не терял память во время превращений. И как будет у тебя, я не имею ни малейшего понятия. Что ты сказал преподавателям?

– Я не говорил.

– Боги, а место? – воскликнула Даша, забыв понизить голос. – Где же ты превращаешься?!

– Тише! – Павел огляделся по сторонам. – В своей комнате. Я наложил заклятия на дверь, окно и стены, меня не увидят и не услышат.

– Ты совсем ебанутый?! – прошипела на Гохмана девушка. – Ты не думал о том, что случится, если дверь не выдержит? Если ты вырвешься на свободу? Да ты же обратишь половину своего общежития!

– Я как-то не подумал…

Даша решила, что ей лучше промолчать. Нет, она подозревала о том, что у Павла напрочь отсутствует здравый смысл, но чтоб до такой степени? Девушка пару раз глубоко вдохнула, и так же глубоко выдохнула – это расслабляло. Немного утихомирив эмоции, она продолжила разговор:

– Подойдёшь к Шольцевой. Расскажешь ей про проклятье.

– Я не могу пойти к руководству! – перебил Дашу Павел, испуганно округлив глаза. – Если ректор узнает, я же мигом вылечу из академии! Мне всего год остался!

– Ты пойдёшь к Шольцевой, а не к ректору, – успокоила парня Даша. – Она знала про Рому. Ей можно верить. Но вот о привороте, на мой взгляд, говорить ей не стоит, тут даже она не будет лояльной. Не знаю, придумай что-нибудь, соври.

– Скажу, что искал цветы вервольфа в лесу, – сказал Павел. – Что хотел их продать, что мне нужны были деньги.

– Звучит неплохо. – Даша кивнула – история в духе Гохмана, Шольцева должна поверить. – Думаю, она не станет задавать слишком много вопросов. Плюс, она подберёт для тебя место превращения. Можно и в нашем коттедже, но мы пока не знаем, как рассказать о том, что Рома больше не проклят, так что… пока не вариант.

Губы девушки слегка дрогнули в улыбке, но Гохман не ответил взаимностью.

– А Воронцов? Что он скажет, когда узнает, что ты сняла заклятье и помогла мне?

– Вот тебе какая разница, что он скажет? – Даша подкатила глаза к потолку. – Тебе не кажется, что если б ты поменьше думал о его мнении, то проблем в жизни у тебя было бы в разы меньше? А вообще, совет: держись от него подальше, от Игоря одни неприятности.

Глаза Павла как-то странно защипало. Он отогнал непрошеные слёзы, и хрипло прошептал:

– Даша… прости. Если сможешь. Я столько натворил, а ты помогаешь мне…

– Перестань. – Даша устало вздохнула. – Я уже простила и не держу зла. Больше не держу. Теперь… если нужна будет какая-нибудь помощь… ну, в плане превращений… обращайся. Опыт общения с тебе подобными у меня уже есть. Я постараюсь сделать всё, что смогу.

Даша снова улыбнулась; на этот раз и уголки губ Гохмана сделали движение вверх.

– И, Павел… – Даша, уже было сделавшая пару шагов в сторону лестницы, повернулась обратно. – Мне жаль, что всё так вышло. Правда, жаль.

Девушка ушла, а Гохман стоял, как громом поражённый. Она… говорила с ним? Она помогла ему? Нет. Не может этого быть. Не всё ещё потеряно? Они могут общаться?

А права была прабабка: Даша действительно его сгубила. Прежней жизни больше нет, полнолуние это доказало. Но, возможно, новая жизнь окажется совсем не так плоха? Возможно, он теперь сможет переосмыслить многие вещи и взглянуть на мир по-новому.

Глава 14

– Просто когда вы собирались мне рассказать? Дашка, блин, это нечестно!

– Слушай, это был сюрприз. Мы с Беллой хотели, чтобы тебе было не так одиноко в полнолуние, но оставаться людьми рядом с тобой опасно, даже с Оборотническим зельем. Помнишь же прошлый год!

– И всё равно не понимаю. Зачем это теперь? Всё же закончилось. Да и не законно это. Рано или поздно вас кто-нибудь застукает.

– И это мне говорит вервольф, чья сущность так и осталась для ректора тайной!

– Наш ректор – идиот и карьерист. У него под носом можно провезти василиска* в ярмарочной телеге с шариками, он и не заметит. Но Дашка, серьёзно, я раскусил, что ты оборотень, едва только увидел твои глаза в темноте. Думаешь, я один такой умный? Думаешь, что никто не увидит, как они мерцают оранжевым?

– Я не знала, что у меня мерцают глаза, теперь я над этим работаю. Просто я не вижу смысла бросать сейчас, когда я почти полноценная рысь.

– Ага, полноценная. Игорь рассказал про хвост.

– Я убрала его не один месяц назад!

– А как дела с Белкиными когтями?

– Тоже исчезли. Давно.

Перепалка между Дашей и Ромой продолжалась уже минут десять. Когда парень узнал про намерения побегать по лесу в звериной шкуре, он, как и предполагал Игорь, посчитал затею глупой. Сейчас, по его мнению, становиться оборотнями не было вообще никакого смысла – ведь Рома больше не превращается, – но он никак не мог отговорить упрямых девчонок от их затеи.

Даша не могла не согласиться с его позицией, к тому же оборотничество внезапно доставляло много проблем. Во-первых, девушка чувствовала, как меняется метаболизм. Не то что бы очень сильно, но обострились слух и зрение, выросла ловкость, усилился обмен веществ – звучало хорошо, но Даше постоянно хотелось мяса, и стали не в полную силу работать лекарства. Об этом в позапрошлом году говорил Игорь; Даша поняла, почему парень тогда испугался, что саламандровая мазь не подействует, потому что самой Даше как-то пришлось слопать чуть ли не половину пузырька пилюль, чтобы унять банальную ежемесячную боль внизу живота. Было неприятно.

Что до внешнего вида, девушка делала большие успехи. Облик рыси уже был почти готов, хотя никак не получалось передвигаться на четвереньках. Останавливаться на таком результате, по Дашиному мнению, просто верх безответственности. Рома же, в свою очередь, соглашался с этой точкой зрения, но и свою отстаивать не прекращал.

Шумная парочка приближалась к кабинету Горгоны. Каратеев нёс ей какие-то книги – ещё бы, отказать профессорше, да потом ни один зачёт не сдашь! – а Даша шла договариваться насчёт пересдачи последнего семинара.

– Уже помирились с Воронцовым? – спросил Рома, на что Даша ответила недоумевающим взглядом:

– Да мы и не ссорились, о чём ты?

– Э… – парень немного завис. – Ну… мне показалось… чёрт, я, вроде, что-то сейчас ляпнул?

Даша расхохоталась.

Не то чтобы Рома ошибся насчёт ссоры. Даша с Игорем действительно повздорили после того, как девушка расколдовала Гохмана. Когда Игорь узнал, то бросил лишь лаконичное «Зря», что очень разозлило Дашу. Казалось, что Воронцову вообще чуждо хоть какое-либо прощение.

– Это из-за Гохмана, из-за того, что я его расколдовала. Игорь пытался доказать, что стоило оставить всё, как есть, что Гохман заслужил это, а я поступила слишком, как он сказал, по-женски. Я немного вспылила, высказала Игорю, что думаю. Но мы уже перебесились, да и ссориться из-за Павлика нет никакого смысла.

Едва студенты приблизились к кабинету, а Даша собралась повернуть латунную ручку, как раздался голос. Явно не горгоны.

– Семь лет! – Говоривший мужчина почти кричал, и не было нужды подслушивать – каждое слово безошибочно слышалось через дверь. – Семь лет я бегаю за тобой, как пятнадцатилетний мальчишка! И чего я добился?! «Извини, но я не та женщина, которая тебе нужна!» – Мужчина издевательски изобразил голос преподавательницы. – Всю душу ты мне извела, бессмертная стерва! Ничего не говоришь, только нелепость эта из раза в раз! Я люблю тебя, Медуза, люблю, змея поганая! А ты? Скажи хоть что-нибудь, кроме того, что мне нужна другая!

Пауза после этих слов казалась вечной, пока не послышалось тихое:

– Я… не могу…

– Не продолжай. Я понял.

За дверью послышались стремительные шаги, и Даша с Ромой едва успели отскочить, чтобы их не зашибло. Из кабинета Горгоны, злой, как сам дьявол, вылетел Огнев. Метровыми шагами он помчался куда-то по коридору. За ним выбежала Медуза. Лицо раскраснелось, почти слилось с платьем, по щекам бежали слёзы. Удивительные волосы исчезли; место чёрно-зелёной блестящей копны занял клубок ядовитых змей. Они злобно шипели, стараясь расползтись в стороны, а такое случалось только в периоды сильного эмоционального потрясения.

– Огнев, не смейте вот так обрывать разговор! – почти взвизгнула Медуза в гулкую пустоту каменного коридора. – Константин Дмитриевич! Костя, остановись!!! – но Огнев то ли уже не слышал её, то ли пропустил мимо ушей.

Горгона устало опустила голову. Повернувшись, было, чтобы войти в кабинет, она увидела Рому и Дашу.

Парень, не дожидаясь, пока она спросит, что они тут делают, на одном дыхании выпалил:

– Я учебники принёс, как вы просили. Мы с Дашкой тут просто вместе шли, она… э… ну друзья же ходят вместе, так?

– Перестаньте нести чушь, Каратеев! – Медуза осторожно промокнула слёзы рукавом платья и постаралась успокоить змей на голове. – Слышали и слышали. Какая теперь разница? Занесите учебники, оставьте на моём столе. Голубева, вам что?

Даша молча протянула зачётку. Горгона, не задумываясь о том, учила Даша или нет, поставила «отлично», вывела кольцом красивую роспись и скрылась за дверью своего кабинета, после того, как Рома вышел в коридор.

– Ты знал? – спросила Даша, когда они с Ромой отошли на приличное расстояние от кабинета сглазов.

– Откуда? – пожал плечами парень. – Огнев консультировал меня с превращениями, у нас нормальные отношения, но мы не приятели. А Горгона, по-моему, и вовсе ни с кем не общается неформально.

– Ты не находишь, что это очень грустно? – тихо спросила Даша. – Ей ведь где-то три тысячи лет, мне кажется, что точно она и сама не помнит. Каково ей сейчас слышать признание от простого смертного? Знать, что он состарится и умрёт, а она будет жить дальше? И сколько таких было в её жизни?

Внезапно Даше стало так жалко Медузу, что она едва не прослезилась.

_____

* Василиск – мифическое существо, упоминаемое в различных источниках. По большинству мнений василиск – мифический чудовищный змей. А вот лужичане считали, что это петух с крыльями дракона и хвостом ящерицы.