Текст книги "Золотой червонец (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Книга, лежавшая у Ромы на коленях, с грохотом упала на пол, а парень подскочил на месте, когда Белла попыталась укрыть его пледом.

– Прости, – пробормотал он заплетающимся языком, растирая веки тыльной стороной ладони. – У меня бывает, когда я в полудрёме. Напугал?

– Ничего, – Белла мягко улыбнулась. – Не думала, что проснёшься, мне казалось, ты уснул так крепко.

– А сколько времени? – Парень осмотрел пустой холл.

– Почти половина двенадцатого. – Белла села рядом на диван, скинув туфли и положив ноги на журнальный столик. – Я же говорила, что трансформация будет лишней.

Рома снова потёр веки. Глаза буквально горели, будто кто-то щедро присыпал их песком, голова отказывалась соображать. Парень не сдал зачёт по зельям, а у ОБТСовского алхимика был единственный выходной, чтобы принять пересдачу, так что это воскресенье Рома почти до десяти вечера провёл в лаборатории, вываривая драконью желчь и муравьиные яйца в той пропорции, чтобы получилась послушная, но хорошо детонирующая смесь, и послушности было добиться очень непросто. Вернувшись в общежитие, горе-курсант думал лишь о том, как примет душ и ляжет спать, но в холле он встретил расстроенную Беллу. Девушка пожаловалась, что никак не освоит пару важных заклятий по трансформации, и Рома, несмотря на её заверения, что она справится и сама, а ему не грех выспаться, ударил себя кулаком в грудь и обещал помочь. Он не знал, насколько его хватило, как преподавателя, и запомнила ли Белла хоть что-то из его бессвязной речи.

– Прости, – ещё раз сказал Рома. – Надо было тебе к Игорю обратиться, у него как-то лучше объяснять получается.

– А он не пришёл. – Белла перестала листать поднятую с пола книгу. – Ещё утром улетел в Надречье, я не видела, чтобы он вернулся.

– Странно. Не помню, чтобы он когда-либо ночевал так далеко от академии.

– Мне казалось, это в его духе, – Белла пожала плечами. – Заночевать у кого-нибудь из своих подружек.

– Отнюдь, домой Игорь приползает в любом состоянии. И он давно уже ни с кем не встречался. – Рома размял затёкшую шею. – Я бы узнал, если б у него кто-то появился.

Белла не смогла сдержать усмешки:

– Ты серьёзно? Думаешь, что Игорь бы что-то такое рассказал хоть кому-то? Да ты бредишь, Рома! Игорь самый скрытный человек из всех, кого я знаю!

– Это да, но не забывай про мою невербалку. Когда Бобик приходил от очередной девчонки, то он как в угаре, его мысли читать и без телепатии можно, они из головы сами в стороны расползаются. Ярко и в красках, почти зрительные образы – да я после его секс-походов пару дней не могу рядом находиться. А тут ничего.

– Может, он скрывает?

– Только Дашка умеет. Она, кстати, не рассказывала, как смогла меня вычислить?

– Слушай, а может, Игорь с Дашей? – предположила Белла, проигнорировав Ромин вопрос. – Набрался смелости, и куда-нибудь её пригласил.

– А что, её тоже нет?

– Она выпорхнула прямо из окна ещё днём. Улетела на метле. Может, они встретились и вместе гуляют?

Рома надолго задумался. Как и Белла.

– У тебя тоже это ощущение? – медленно проговорила девушка.

– Угу, – кивнул Рома. – Как будто мурашки вдоль затылка. Ждём до полуночи и идём к Шольцевой. Они никогда так не пропадали.

***

– Воронцов, какого хрена ты лыбишься?!

Игорь только сейчас осознал, что разглядывает девушку с мечтательной улыбкой. Не мог не разглядывать. Накинутая на её плечи синяя кожаная куртка скрывала немного, и парень в подробностях видел всю Дашину фигуру. Было, на что посмотреть. Нутро уже боролось с первобытными инстинктами. Хм, не хватало ещё, чтоб встал. Дашка тогда точно заорёт «Воронцов, ты дебил?!», если не убежит далеко в лес.

Парень вновь подавил улыбку, представив, как Голубева в трусах и лифчике несётся по болотам, и прислонился спиной к сухому дереву. Игорь чувствовал, что горное солнце жарит совсем не так, как могло бы делать это в конце сентября, и его, казалось, без того загорелые плечи понемногу начинают обгорать. Чувствовал, что желудок бурлит от голода, а голова гудит от переполнявших её мыслей.

Надо что-то делать. Но что? Ситуация кажется тем более безвыходной от того, что кольцо не работает. Ни малейшей искры. А как бороться с упырями без магии? Голова идёт кругом. Что ж, по крайней мере, Игорь не один, есть с кем посоветоваться. Хотя Голубева оказалась тем ещё паникёром.

Воронцов посмотрел на Дашу, что металась по берегу реки. Заламывая руки, яростно дёргая волосы на голове, она мерила шагами узкую каменистую полосу. Временами девушка заходила в воду, словно пробуя течение, потом расстроенная выходила обратно на берег, скользя босыми ногами по мокрым камням, и всё повторялось снова.

– Дашка, давай без паники. – Игорь попытался взять на себя командование, хотя в глубине души не мог отделаться от мысли, что и сам почти в ужасе от того, во что они с Дашей влипли. – У нас ещё есть время, чтобы выбраться, возможно, даже не придётся тут ночевать.

– Время? – Даша остановилась напротив. – Ты же говоришь, что зона кишит упырями!

– Да, но они появятся только после заката. Это ж нежить, они не выносят солнечного света!

– Так чего же мы ждём?! – Девушка с молниеносной быстротой начала одеваться. – Ведь есть шанс выбраться отсюда, пока не наступила темнота!

Игорь стянул с ветки свою футболку:

– Шанс есть, но мы понятия не имеем, в какую сторону тянется зона. Мы можем блуждать тут довольно долго, прежде чем кольца снова заработают. И вполне есть риск заночевать в лесу.

– Прекрасно! – Даша обессилено плюхнулась на камень рядом с Игорем. – Кажется, мы сегодня умрём! Как бороться с нежитью без магии? У нас нет ни огня, ни укрытия…

Игорь подскочил, как ужаленный.

– Точно! – Взгляд парня был направлен в пустоту, а на лице расплывалась улыбка.

– Ты издеваешься надо мной?

Даша не разделила энтузиазма, но Воронцов словно не заметил мрачного лица подруги. Он подошёл к ветке, на которой мирно покачивалась его куртка, и выудил из кармана самую неожиданную вещь из всех возможных – дешёвую китайскую зажигалку из простой параллели.

– Огонь! – Лицо парня сияло. – Ты же просто гений! Упыри – порождения тьмы, а порождения тьмы боятся света. И уж тем более огня! Найдём дров посуше, разложим вокруг себя костёр и уж как-нибудь пересидим эту ночь!

Даша задумчиво посмотрела на прозрачный жёлтый пластик:

– А она работает? Мокрая же.

– Драконья кожа! – Игорь был так доволен собой, что, казалось, в следующую секунду начнёт светиться. – Карман на молнии, а шкура слишком плотная, чтобы промокнуть.

– Молись теперь, чтобы вода не просочилась через молнию, – пробурчала девушка, забирая у Игоря из рук зажигалку.

Чиркнув кремниевым колёсиком, Даша выбила на свет бодрый жёлто-синий огонёк.

Глава 6

– Вайрэт сбежала, – сказала Даша, обкладывая сухим мхом разложенные по кругу ветки. Не могла больше молчать.

Игорь, как ни странно, отреагировал спокойно.

– Знаю, – ответил он, сваливая на землю новую охапку собранных по болотам дров – от лиственных деревьев, Даша помнила, что такие дольше всего горят. – Читал газеты.

– Почему же не сказал? – Даша ухмыльнулась.

– А ты? – с той же ухмылкой ответил вопросом на вопрос Игорь.

Идти пришлось довольно долго, плюс скорость скрадывали увесистые охапки дров, которые пришлось тащить с собой от берега реки, и громоздкие мётлы. Игорь оказался прав – выбраться из мёртвой зоны оказалось намного сложнее, потому как Даша совершенно не помнила направления от замка, да и сам Игорь порядком заблудился. Мысленно студенты уже смирились с тем, что в лесу придётся переночевать.

– Я не хотела, чтобы Белла знала, – ответила, наконец, Даша. – Что мы можем сделать с этой информацией? То, что мы помогли поймать Вайрэт в конце прошлого семестра – такое везение, что до сих пор в голове не укладывается. Влезть в это ещё раз? Ни за что! Эта тварь нас чуть не убила! А если Белла будет просто знать, сидеть в общаге и трястись – кому от этого лучше?

– Я примерно также подумал. – Игорь подтолкнул ногой одну из веток, чтобы та больше вписывалась в импровизированный круг. – Помнишь, что с ней после Васева было? Когда его только раскрыли? Она же чуть кукухой не поехала. Я Романычу, правда, рассказал. Но и он согласился, что Белке знать не стоит. Может, потом, когда Вайрэт поймают.

– А её поймают? – спросила Даша, но не получила ответа.

Темнело рано, часов в восемь, но мёртвые деревья так плотно сплетали над головой свои ветви, что был риск увидеть упырей намного раньше. Ева лишь солнечные лучи пошли на убыль, Игорь настоял на привале. Не без труда найдя посреди болот участок относительно твёрдой земли, парень палкой начертил на нём кривоватый круг. По этой линии разложили дрова, обложили их сухим мхом и стали ждать.

– Не был на суде? – спросила Даша, ковыряя веткой чуть пружинящий торфяной грунт. – Мы с Белкой понятно, из параллели не накатаешься. Ну а ты? И Рома. Мы ведь свидетели. ОБТСовцы что-нибудь говорили?

– Не, – парень мотнул головой. – Кроме того раза, когда перед каникулами у нас у всех брали показания, больше никаких новостей. Про суд Шольцева сказала, что скорее да, чем нет, но потом заседание сделали закрытым. Вроде как ведьма, все дела. Из соображений безопасности… Духота, – протянул Игорь, говоря уже не о Вайрэт.

Они не сразу поняли, что всё началось. Болотный пар окутывал с ног до головы, постепенно нарастал шум ветра, переходя в какой-то гул, а затем появился запах. От него некуда было спрятаться, он был повсюду, от него тошнило. Гул исчезал, уступая место хрипению сотен разложившихся глоток. Шум всё нарастал, вонь гниения становилась нестерпимой. А затем появились упыри.

Даше казалось, что если она будет сидеть тихо, как мышка, то её не заметят. Но понимала, что это не так, что мертвецы видят их с Игорем, смотрят гниющими вытекающими глазами в их сторону, пустыми глазницами, ведут по воздуху разложившимися ноздрями. Толкаются, желая утолить вечный голод, ходят кругами, барахтаются и тонут в болотах. Казалось, что сейчас кто-нибудь обязательно подойдёт и вопьётся зловонной пастью в горло, но яркое пламя костра окружало спасительным кольцом, не подпуская слишком близко никого, кто мог навредить. Так много животных. Волки, лисы, олени. Какие-то мелкие зверьки вроде мышей или белок – изредка они подползали к костру, но высохшая шкурка быстро загоралась от жара, убивая то, что и так давно должно было погибнуть, но держалось за счёт гадкой, уродующей магии.

Игорь почувствовал, как Даша прижалась к нему, словно искала защиты. Он обнял девушку за плечо – хотелось обнять, хоть это ничего и не решало. Впрочем, он почувствовал, как Даша пусть немного, но расслабилась, будто чувствуя, что даже здесь она не одна, хотя всё ещё как будто боялась пошевелиться.

С удивлением Игорь отметил, что почти не почувствовал в душе теплоты. Как будто настолько привык игнорировать чувства к Даше, что теперь, оказавшись рядом с ней в почти непристойной близости и с осознанием, что проведённая в лесу ночь, вероятнее всего, последняя для обоих, не ощутил ничего, кроме смущения, банальной усталости и желания поспать хоть полчаса. Пустота внутри, испарившиеся эмоции – Игорь не понимал, как он умудрился взрастить это в себе. Откуда привычка плевать на всё, на что только можно наплевать, да и на всё, на что нельзя, тоже? Как он мог сидеть так спокойно, когда рядом девушка несбыточной мечты? Как он смог убедить себя, что мечта несбыточна, как смог в это поверить и смириться?

Игорь вдруг подумал, что в данной ситуации и с подобными мыслями в голове он держится до глупости отрешённо.

Даша спокойствие Игоря глупостью не считала, напротив, восхищалась им, но не могла разделять при всём желании. Когда вокруг тебя лес кишит мертвецами, и отделяет от них лишь тонкая полоса огня, поддерживать которую можно лишь изредка и из той жалкой охапки, что влезла в центр круга…

Из головы не шла мысль: что будет, если дрова закончатся до темноты? Что будет, если костёр погаснет? Почему-то вспомнился взрыв, устроенный Светланой Воронцовой в «Тёмной пропасти»: Игорь тогда, не раздумывая, бросился закрывать Дашу от кирпичей и обломков перекрытий. И Даша не сомневалась: если упыри прорвутся сквозь огонь, Игорь так же будет защищать, но это наверняка будет стоить жизни ему самому.

Он словно нарочно строил из себя героя. Как будто это такое развлечение, любимое занятие. Игра со смертью, где главный приз – здоровье и, иногда, даже жизнь. Показать фак старухе с косой, а потом убегать от неё. Даша не думала, что Игорь специально попадал в переделки, да и вряд ли любил это дело, но не было спора, в который бы он не ввязался. Не было драки, в которой бы он не получил по шее. Это бесило Дашу, доводило до исступления, до бешенства, но одновременно манило, как манит мотыльков свет раскалённой лампы электрического фонаря. Она всегда оказывалась в центре событий только рядом с Игорем, но и выбиралась из них только с ним. Даша уже с трудом представляла себя без этого мрачноватого парня, без его хриплого голоса, без пристального взгляда ярко-зелёных глаз. За годы знакомства Игорь стал не просто другом, но чем-то большим. Более значимым.

Внезапно Даша поймала себя на мысли, что только рядом с Игорем она чувствует себя по-настоящему живой. Что бы ни случалось, всё казалось возможным, если рядом был он. И что если с этим парнем что-то случится, то Даша больше не сможет пережить потерю. Игорь не будет преследовать её в кошмарах, подобно Генке или Артуру. Он просто заберёт её с собой...

Время тянулось, как резина, но Даша не теряла надежды. Укрытие не казалось надёжным, но почему-то вселяло уверенность. Словно внутренний голос говорил «Всё будет в порядке. Ты же не одна. Не дрейфь, Даха, прорвёмся, ё-моё!».

Тусклый луч утреннего солнца упал на лицо, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Даша удивилась тому, что смогла задремать в таких условиях, а в голове как будто ещё звучал голос друга из прошлой жизни. Девушка осмотрелась – упыри стремительно расползались по щелям и норам, а свет пробивался сквозь густые кроны деревьев, выжигая гнилые тела всех, кто не успел спрятаться. Ночь закончилась. Закончились и её ужасы.

Даша с Игорем остались живы.

Глава 7

Повстречав сатиров впервые, Даша решила, что эти существа – дети природы. Свободные, дикие. В чём-то она была права, определённо; сатиры долго отстаивали свою независимость, как народа, как расы, веками прозябая на задворках колдовского мира с клеймом полукровки. А впрочем, таких было много. Большинство и за живых существ-то не считали. Те же феи – в раннем средневековье этих крох с пёстрыми крылышками использовали вместо снитча, и хрупкие создания редко переживали матч.

С сатирами всегда было много проблем. Существа, рождённые в тёплых лесах Греции, долгое время несправедливо считались пьяницами и распутниками, и даже относительно лояльные люди не желали иметь с ними дел – те же эльфы и вовсе относились, как к скоту. Прошло много времени, прежде чем с сатирами стали считаться на равных, а сами они расселились по свету, на удивление плотно обосновавшись не только в южных краях, но и в средней полосе с континентальным климатом и холодными зимами. Огромное трудолюбие и высокий интеллект позволили тем, кого когда-то пренебрежительно именовали полукровками, занять достойное место в обществе.

Стереотип о великой силе сатиров существовал не только в Дашиной голове, как и стереотип о том, что сатиры предпочитают жить исключительно в деревнях возле леса. На самом же деле их сёла давно напоминали маленькие европейские города, да и города разрослись до полноценных торговых точек. И жители их населяли разные, не только те силачи, которые занимались торговлей – именно их, крупных и суровых, зачастую видели люди в своих городах. Но такие, как Даниил Петрович Сатиров, не были редкостью или позорной аномалией. Особенности телосложения – всё, как у людей.

То, что в Академическом округе Сатиров считался чужеземцем, было правдой – он родился и вырос далеко от этих мест, в плодородных южных землях на другом конце материка. С самого детства не похожий на своих сородичей: умный и хитрый, Сатиров чуть ли не с малолетства имел дурную репутацию скользкого типа – в обществе такое порицалось. Но юноша с отличием окончил школу, затем колдовскую гимназию, остался преподавать. Через пять лет напористый нрав и амбициозность привели молодого сатира из родных краёв в Московию – столицу страны и почти тёзку параллельного города, дабы занять там небольшой пост в отделе образования Совета Правления

Данар Рабирус – родное имя забылось, стёрлось из памяти, как и родные края, уступило место более светскому Даниилу Петровичу Сатирову. А как не взять светского имени, когда работа идёт в гору? Нескончаемые повышения, неформальные вечера и официальные встречи – Сатиров наслаждался столичной жизнью, но пиком карьеры стало назначение в РМТА – история магии, сатир вполне мог преподавать её людям.

В академии сатира недолюбливали не всегда и не все. Поначалу, когда он только устроился рядовым преподавателем, к нему отнеслись благосклонно. Сатиров быстро смог наладить нужные связи, обзавестись полезными знакомыми. Знал, с кем можно говорить на равных, а перед кем стоит лебезить. Закадычным другом очень скоро стал Тишманский: Сатиров быстро понял, что лесть – это то, что старый псих готов слушать бесконечно. Она и стала рычагом, на который Сатиров мог нажимать регулярно: тогдашний ректор ценил Тишманского, как преподавателя, как профессора, но никогда не поддерживал его безумных и опасных идей по обустройству замка. Зато поддержал Сатиров – он убедил Тишманского, что при новом руководстве всё будет иначе, и вдвоём им удалось подсидеть старого ректора. Уже в тот момент большинство преподавателей и сотрудников поняли, каков сатир на самом деле.

Заняв ректорское кресло, Сатиров не обманул, и реформы начались почти сразу. Вот только Тишманский был послан ко всем чертям, и он, и его новшества. У Даниила Петровича имелись свои планы по обустройству РМТА, и в этих планах было лишь одно место для нечеловека. И не только.

Раду Гредяеву с позором уволили в числе первых – Сатиров обвинил её в практике Худу. У ведуньи было, чем оправдаться, но в тот момент ей не нужны были лишние разбирательства – Александра магией спасла простака от смерти и вышла за него замуж, ушла жить в параллель, имела дома личный портал и скрывала колдовство от маленькой дочери. Ей меньше всего нужны были разборки в магическом мире, и Сатиров знал, куда надавить. Умная старушка решила не спорить – однажды утром она просто исчезла, а куриная избушка, что годами кудахтала на берегу озера, ушла в неизвестном направлении.

Следующим уволили кентавра, что вёл зоологию. Тут дело не закончилось мирно: они с ректором сильно поругались, дело не обошлось без драки. Кентавр исчез из академии, а сатир ещё долго светил фонарём под разбитым копытом глазом.

Спустя какое-то время уволилась эльфийская ведьма, преподававшая студентам древние руны. Сама ушла, просто тихо положив в кадры заявление об увольнении. Тяжёлая потеря для РМТА: Энии Дэйгольмир было больше четырёх сотен лет, и она была бесценна. Никакие уговоры кого бы то ни было из ректората не подействовали – Эния предельно ясно дала понять, что не собирается «терпеть самодурство этого козлоногого идиота», и вернётся лишь тогда, когда пост ректора займёт кто-то другой.

Джинны в алхимических лабораториях, нимф, заведовавший теплицами, и работавшая там же дриада – все уходили со своих мест. А вот с Горгоной у Сатирова разделаться не получилось: он очень долго пытался вывести её из равновесия, но Медузе было около трёх тысяч лет, и она уже давно научилась держать себя в руках. Чего нельзя сказать о её змеях: чёрно-зелёная копна на голове горгоны приходила в движение каждый раз, как только ректор входил в кабинет. Несколько лет длилось это противостояние, но, в конце концов, Сатиров сдался. А Горгона осталась. Не считая домовых, они были единственными в академии, кто людьми не являлся.

Время шло, с Сатировым преподаватели смирились. Пришлось. Да и со временем до учителей дошло, что многие дела можно делать в обход ректорского кабинета. На самом деле, ректор даже не подозревал, сколько всего происходило в академии без его ведома. Сколько чрезвычайных происшествий ежедневно разгребали Шольцева и Мамонов. Сколько запрещённых заклятий творилось в этих стенах. Сколько ведуний и ведов обучались магии наравне с обычными колдунами. Сколько оборотней бродило по этому замку, сколько вервольфов – да, Роман Каратеев не был единственным. У Сатирова бы рога отвалились, если б он только заподозрил, как часто в стенах РМТА нарушается дисциплина! А дисциплину ректор любил до маразма. Может поэтому в академии не любили ректора; сам же он предпочитал думать, что неприязнь к нему идёт от того, что он не человек.

В последние годы приходилось особенно тяжело. Сатиров чувствовал, что стареет, что новые люди наступают на пятки, что отдел образования всё чаще достаёт проверками. Как будто только и делают, что ищут повод для замены на кого-нибудь посвежее. Помоложе.

Первой крупной неприятностью стала утонувшая в озере первокурсница. Потом выяснилось, что она поверила в чушь про дух Рабинович на пятом этаже и отправилась туда просить о любви, да только над ней пошутили свои же однокурсники, напугав до полусмерти свечами, замогильными стонами и банальными простынями. Девчонка бежала оттуда не глядя, не думая и не разбирая дороги, её визг слышала половина академии. Она зачем-то выбежала на улицу и неслась до самого озера, пока не упала в воду с мостков в объятья сидевшего на дне водяного. Нервы в тот год помотали знатно, но в ОБТС решили, что здесь виноваты скорее студенты, нежели ректор или кто-либо из преподавателей. Тем более что предупреждение о призраках звучало ещё во время вступительной речи.

Следующей серьёзной разборкой оказалось полнолуние – безопасная тропа до плантации с цветами, защищённая со всех сторон очень сложной и заковыристой магией, стала тем актом непослушания, который преподнёс Сатирову Тишманский. Тот, кто, как думал Сатиров, уж точно не доставит никаких проблем. Не то чтобы Сатиров жалел о смерти старика, хотя Тишманский, учитывая все прошлые свои заслуги за назначение нового ректора, был единственным во всей РМТА, с кем можно было просто поговорить. Не совсем по душам, но честно, называя вещи своими именами. И именно это стало больным уколом – Сатиров не мог и подозревать, что Тишманский имеет такую серьёзную тайну.

Разбираться с ОБТС и отделом образования пришлось очень долго, особенно учитывая, что не просто по глупости погиб профессор, но и пострадали четверо студентов, причём один из них весьма серьёзно. Удалось выкрутиться и в тот раз, а злость выместилась на Гохмане – мелкий паршивец воспользовался ректорской благосклонностью и вздумал решить проблемы с досаждавшим ему Воронцовым. Сатиров и сам был не в восторге от парня – тот не раз попадал в поле его зрения с полураздетой девчонкой в кабинке туалета или косячком трын-травы за тепличным углом, но каждый раз выходил сухим из воды совершенно невероятным образом. Но даже несмотря на это, ректор меньше всего на свете собирался вмешиваться в какие-то студенческие разборки. Гохман потерял стипендию, оставшись лишь на стандартном обеспечении вроде питания или медицины – будь воля Сатирова, Гохман лишился бы и этого! – а на бюджетную аспирантуру мог не рассчитывать даже с идеальными баллами.

Всё это – верхушка айсберга, не успевшая даже подтаять, когда зимой пропала студентка. Белла Аванисян, первокурсница – последняя жертва Васева. Ректор до сих пор не мог поверить, что такое произошло в стенах замка прямо у него под носом. Несмотря на свой эгоизм, даже он понимал, как жалко выглядел перед ОБТСовцами, наводнившими академию, пытаясь доказать, что всё вздор. Сомнения развеялись, когда он увидел разорванный в клочья труп – его принесли в морг при больнице. Но, что больше всего взбесило, Сатиров так и не узнал, кто уничтожил вампира. Знал только, что это не ОБТСовцы.

Про Аванисян ректор снова вспомнил в прошлом году, во время несчастных случаев, что происходили на территории и в стенах замка десятками за неделю. Лёгкие травмы и тяжёлые увечья, несчастный случай на квиддиче – действительно жуткая история, мальчишка чудом не погиб. К Сатирову прислушались, и жившие в округе ведьмы были арестованы, но в конце года оказалось, что старухи и ни при чём вовсе, а несчастья – дело рук зарвавшейся Худу. Сатирову пришлось унижаться и не просто публично принести извинения Раде Гредяевой, но и прогнуться под отдел образования и взять ведьму на работу, сколь бы он ни был против. Ему тогда казалось, что к его словам вообще перестали относиться серьёзно. Да и зачем, всё равно же ошибётся!

Мысленно ректор уже решил, что проведёт на своём посту ещё года три. Может, пять, но не более. Устал. Заработанных денег хватит, чтобы уехать в тёплые края. Острова Забытой Музы, где на скалах гнездились сирены* – Сатиров любил пение этих тварей. Прекрасное место, где планировалось купить дом и, возможно, посадить оливковую рощу. Хороший план на старость. Но до тех пор академия ещё могла принести свой доход. В этом году ректор не позволит всё испортить. Именно поэтому, когда взволнованная Шольцева разбудила среди ночи заявлениями о пропаже двух студентов и о том, что пора начинать поиски и подключать ОБТС, Сатиров не торопился. И, как оказалось, не зря.

Студенты нашлись на следующий день ближе к вечеру. Злые, уставшие, голодные, как волки. Ректор больше часа терпеливо слушал объяснения, какими бы бредовыми они ему ни казались. Он кивал, делал записи в блокноте, что-то переспрашивал, но, конечно же, не верил. Он их даже понимал в какой-то степени: улетели в лес, один не справился с управлением, второй остался рядом, выбраться пешком оказалось сложно – наверняка так всё и было. И когда Сатиров озвучил свои предположения, Голубева вспыхнула гневом, а Воронцов сорвался с места, бешеный, готовый к драке. Которая бы случилась, не выведи Шольцева наглеца из кабинета. Конечно, без последствий ректор бы этого не оставил, но Игорь был молодой, крепкий и совершенно без мозгов, а Сатиров не в том возрасте, чтобы противостоять ударам.

Ни один год не обходился без проблем. Каждый раз кто-нибудь считал своим долгом исчезнуть на день-два, а потом вернуться и при этом нести всякую чушь про вампиров, троллей, великанов, инопланетян, перемещения во времени и прочую ерунду. Но мёртвая зона – это уже чересчур!

_____

* В древнегреческой мифологии – демонические существа, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя – птичьей. Олицетворяли собой обворожительную, но коварную морскую поверхность, под которой скрываются острые утёсы и мели. От отца, морского бога, они унаследовали дикую стихийность, а от матери-музы – божественный голос.