Текст книги "Золотой червонец (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– В смысле?

Тут до Даши понемногу начало доходить, что последнее, что она помнит, это то, как сидела у озера. А теперь она в общежитии. На своей кровати, насквозь промокшая. К ней кто-то подошёл сзади. Даша не смогла его узнать, а потом всё, как в тумане. Неужели её столкнули в воду?!

Даша посмотрела на себя – мокрый свитер прилип к телу, с волос капала вода, но от пояса и ниже она осталась сухой. Значит, в озеро она не падала. Но что тогда?

– Белла, подай, пожалуйста, что-нибудь сухое, и расскажи, наконец, что за хрень тут происходит.

Вытащив из шкафа Дашину толстовку, Белла, часто сбиваясь и путая слова, начала свой рассказ. Даша слушала внимательно, не перебивая. Лишь глаза её с каждой секундой становились всё больше и больше.

Когда подруга закончила, Даша ещё долго не могла отойти от услышанного.

– Это какая-то шутка? – cпросила Даша. – Я? С Гохманом? Белла, признавайся, это что, розыгрыш?!

Даша осмотрелась по сторонам, почти уверенная в том, что из-за двери сейчас выскочат парни и крикнут «С первым апреля!».

Этого не произошло. Лицо Беллы оставалось серьёзным.

– Я бы не поверила своим глазам, если б Игорь и Рома не находились рядом. И… ты как будто не ты была. Взгляд такой стеклянный, у куклы в глазах больше жизни. Ничего не говоришь, только «Паша, мой Паша»…

– Да это бред!

– Даша, это не розыгрыш! – Белла тряхнула подругу за плечи. – Посмотри на себя! Я уже полчаса на тебя водой поливаю! Будь это шутка, разве б ты теряла память?!

Даше уже откровенно стало не по себе. Она взлохматила влажные волосы, вытерла воду, стекавшую по вискам. Погладила сидящего на кровати кота, чтобы успокоиться, но Рыжику не понравились мокрые руки, и он с недовольным «мыррр» перепрыгнул на подоконник.

Не похоже, что Белла врёт. Уж очень взволнованный у неё вид. Всё это было слишком странно.

– Я ничего не помню, – тихо сказала Даша. – Но уж Гохман точно что-то знает. Нужно отыскать его.

– Да, парни как раз пошли его пытать.

– Что делать?!

Глаза Даши вылезли из орбит, а Белла лишь невозмутимо ответила:

– Бить, калечить, уродовать. В общем, делать всё, чтобы он раскололся. И думаю, что Рома увязался за Игорем только для того, чтобы тот не превратил Павлика в фарш.

***

Вообще-то последнее, что собирался делать Игорь, это бить Гохмана и, уж тем более, превращать его в фарш. Он знал, что это неправильно, да и просто нехорошо. А Игорь, несмотря на все свои изъяны, считал себя хорошим человеком. Более или менее.

– Охолонись! – резко бросил Рома, в очередной раз толкая Игоря в сторону, когда тот снова с силой пнул Гохмана, скрючившегося на полу в три погибели. – Ты ему рёбра переломаешь, так всё равно ничего не добьёшься!

– Да знаю я, знаю, знаю!!!

Бить людей нехорошо. Неправильно. Но иногда можно, нужно, просто необходимо!

Игорь резко выдохнул, развернулся и отошёл к стене, уткнувшись лбом в холодные камни и чувствуя, как его заметно потряхивает и даже голос как будто дрожит. Он не думал, что дело дойдёт до драки – у него не было привычки нападать первым. Просто потому, что драться парень умел, как следует. Он и сегодня собирался поговорить, применить любые способы давления или даже шантажа, думал, что логично будет – плевать на стукачество! – даже оттащить Гохмана к Мамонову или Шольцевой…

«Он что-то сделал с Дашей» – эта мысль уничтожила в голове всякую логику, едва Игорь взглянул Павлу в лицо. Слишком свежо оказалось в памяти воспоминание, как он едва успел сбросить Гохмана с девушки за секунду до того, как тот снял штаны. И Игорь не думал, что сорвётся до той степени, что изобьёт однокурсника до крови в первую же минуту после встречи.

Зато Рома знал это наверняка, потому и пришёл. Он снова почти успел оттолкнуть Игоря, подскочившего с хриплым рыком «Что ты с ней сделал, мразь?!», но удар под дых Гохман получить всё-таки успел. Рома вдруг подумал, что Игорь, несмотря на меньшую физическую силу, в разы ловчее его самого, и сдерживать его оказалось более сложно, чем могло показаться на первый взгляд. А ещё подумал, что Гохман, несмотря на кажущуюся бесхребетность, умеет держать язык за зубами, что даже вызвало бы уважение, происходи это другое время и в другом месте.

Сам Гохман понимал – если он расскажет о том, что сделал, он потеряет Дашу навсегда. Уже ничто не поможет. Поэтому он всё больше вжимался в каменный пол академии, прижимая колени к животу и паху, сглатывал кровь от прикушенного языка и старался не шевелить сломанными пальцами руки. Просто лежал, пытаясь не показывать боли, и молча молился, чтобы из-за угла сейчас показался кто-то из домовых или преподавателей и спугнул этих горилл.

– Ещё раз спрашиваю, – Игорь подошёл вплотную, готовый снова ударить. – Какую часть мозга ты ей вырезал, чтобы она пошла с тобой?

– А ты не думал, что она могла и сама согласиться на свидание?

Павел впервые произнёс хоть что-то с начала избиения и произнёс с явным вызовом. Его почему-то до глубины души оскорбили слова Воронцова о том, что погулять с ним, с Павлом, Даша может только по принуждению. Игорь же в ответ лишь расхохотался, но взгляд его остался ледяным и полным первобытной ненависти.

– Ты серьёзно сейчас? Ты насильник, чёртова свинья! Ты пытался её изнасиловать! Ты бы изнасиловал, не разбуди меня в ту ночь призрак! За кого ты её держишь? За идиотку? Последний шанс твой: что ты с ней сделал? – Гохман не сдавался, и Игорь услышал в ответ лишь молчание. – Я тебя кастрирую, урод. Честно.

Павел, словно в замедленной съёмке, видел, как в ладони Воронцова материализуется пара больших и ярких вспышек. Видел, как Рома стоит молча, чуть поодаль, и, кажется, в этот раз как будто и не собирался мешать своему ненормальному другу, а может, лишь делал вид, ожидая реакции Павла. Игорь же с видом безумца уже нависал тенью; он не сжимал руку в кулак, вспышки вышли не из кольца, а прямо из ладони – о, Чародеи-Первооткрыватели, да сколько же дури у этого социопата?!

Вовремя сообразив, что если промолчит и в этот раз, то любить Дашу будет нечем, парень решил сдаться.

– Хорошо, хорошо! Я скажу! Я всё скажу!

– Не прошло и года, – прохрипел Игорь, сделав шаг назад. Вспышки в его руке померкли, но не исчезли, продолжая ползать вдоль пальцев. – Выкладывай.

– А… с чего начать? – сдуру ляпнул Павел, сев на полу.

Рома вздохнул. «Ты хороший человек, потомственный волшебник из интеллигентной семьи. Игорь твой друг, но не опускайся до уровня его агрессии и не дай скатиться ему». – Парень прогнал в голове эту мантру, а потом с душой отвесил Гохману пинка, чтобы Игорь снова не начал того колотить.

– Хорош трепаться! – рявкнул Рома, нависая над Павлом, подобно шкафу. – Отвечай, козёл, что ты с ней сделал?!

– Я… я её приворожил.

– Что?!

Парни воскликнули одновременно. В воздухе повисла пауза, звенящая, словно лопнувшая струна.

– Ты её приворожил? – Вспышки погасли, оставив темноту и едва уловимый запах озона. В наступившей атмосфере голос Игоря прозвучал как-то подозрительно тихо и спокойно, от чего Гохману стало невыносимо жутко, как будто рядом с ним стоял не однокурсник, а разозлившийся вампир. – И как же?

– Ведьма. – Павел решил, что скрываться больше нет смысла, всё равно из него выбьют информацию. – В Солнечной Долине, она давно там живёт, на самой окраине, у леса. К ней многие ходят, я от ребят узнал. Вот и я решил попробовать…

– Ты изнасиловал её?

Вопрос Игоря выбил Павла из колеи. Парень снова стал растерянным, как потерявшийся щенок.

– Что? Нет, я заплатил ей. Сто золотыми…

Речь прервал удар в нос такой силы, что было слышно, как что-то хрустнуло. Павел упал; в ушах звенело, из глаз покатились слёзы, тело приготовилось отключиться часа на четыре. Сквозь завесу боли Гохман, как будто издалека, слышал крики Воронцова и Каратеева. Каратеев, судя по звукам, сейчас держал Игоря и отговаривал от преднамеренного убийства.

– Ты… – Игорь схватил Павла за рубашку. – Даша. Ты изнасиловал её? Говори, не то я тебя придушу!

– Нет, – выдохнул Гохман, запачкав кровью свой подбородок и руку Игоря. – Я ничего не сделал! Я подумал, что она приличная девушка, и не захочет этого на первом свидании…

Павел почувствовал, как пальцы Воронцова мёртвой хваткой сомкнулись вокруг его горла. Стало нечем дышать, но через мгновенье всё закончилось – Игорь отпустил его.

– Сейчас идёшь с нами к этой ведьме, – прохрипел Воронцов. – Мы делаем отворот.

– Нет! – выдохнул Павел. Он не может потерять Дашу. Только не это.

– Идём, или ты покойник! – прорычал Игорь, а затем, схватив безвольное тело Гохмана за шиворот, потащил его по направлению к третьему общежитию.

_____

* «Иван Васильевич меняет профессию» – советская фантастическая комедия 1973 года, снятая режиссёром Леонидом Гайдаем по мотивам пьесы Михаила Булгакова «Иван Васильевич».

Глава 11

– Нет!!! Зачем вы его сюда притащили?!

Белла хотела вытолкать нарисовавшегося в проёме комнаты Гохмана, но было уже поздно. Даша, с безумными искорками в карих глазах, вскочила с места и втащила своего «возлюбленного» внутрь, повалив на кровать и забравшись на него верхом.

– Какой же ты мужественный, как викинг после битвы!

Девушка водила руками по груди Павла, с похотливой улыбкой вытирая кровь с его разбитого лица. Гохман же при этом как-то весь сжался, и пытался скинуть Дашу, боязливо оглядываясь на парней, стоявших у входа. Игорь не сумел подавить рвотный позыв.

– Я только-только привела её в чувство!!! – негодовала Белла. – Вы не могли сначала сами зайти?

Девушка обессилено опустилась на свою кровать. Она мрачно рассматривала Гохмана и Дашу, что с видом буйной шизофренички говорила какую-то ерунду про вечную любовь до гроба, про верность и прочую ересь.

– Народ то и дело из комнат выходит, всем любопытно, что произошло, – сказала Белла уже чуть более спокойно. – А на нём живого места нет. Парни, зачем? Как вы собираетесь объясняться?

– Никак. На нас заклятье, – мрачно буркнул Игорь, и, не говоря больше ни слова, вышел на лестницу, хлопнув дверью.

– Пояснишь? – Белла обратила взгляд к Роме. – Или тоже уйдёшь?

– ОБТСовские чары, – ответил ей парень, поморщившись, когда Даша слишком высоко запела «Ты со мною забудь обо всём, эта ночь нам покажется сном».* – Никто нас не увидит, кроме тебя и Даши, так что наши могут сколько угодно выглядывать, они видели только открывшиеся двери.

– Но так избить? Рома…

– Это Игорь, – перебил Рома Беллу, попутно отдирая Дашу от Гохмана и спихивая однокурсника с постели. – Он… ну, ты понимаешь.

Белла понимала, конечно, но ей казалось, что она не преувеличила насчёт фарша.

– Он же ректору вас заложит!

– Никогда! – уверенно ответил Рома – Тогда ведь ему придётся рассказать, за что его побили, а этого он сделать не может. Подсудное же дело!

– В каком смысле? – Белла смотрела удивлённо, если не сказать заинтригованно.

– А в таком. Он же приворожил её. Поэтому Дашка ничего не соображает и таскается за ним, как собачонка.

Белла так и замерла с открытым ртом и выпученными глазами. Рома пожал плечами. Даша продолжала брачный танец самки вокруг Гохмана, который просто стоял возле стены, закрыв ладонями разбитое в кровь лицо. А дверь в комнату открылась, и Игорь вернулся с увесистым кошельком, в котором весело звенели монеты.

– Сотня? Верно? Она ведь за меньшую сумму не возьмётся?

Гохман, нервно сглотнув, утвердительно кивнул.

***

«Ну, с первым апреля, Дашка! Розыгрыш получился на славу, что уж говорить!» – подумала Даша, когда Игорь в очередной раз отодрал её от Гомана, прервав эротические виляния задницей, что девушка периодически устраивала, мешая идти.

Дашина голова хоть и оставалась не в ладах с телом, всё же перестала отключаться. Видимо это как-то связано с тем, что Белла всё рассказала. Странное ощущение. Ты вешаешься на человека, которого терпеть не можешь, а твой мозг при этом упорно твердит: «Хозяйка, что ты делаешь?!»

Скудный снег совсем растаял, было довольно сыро – воздух дышал весной. Даша вбирала его полной грудью, стараясь не думать о лице Гохмана, от которого не могла отвести взгляда, как бы ни пыталась этого сделать. Её приворожили – это она поняла из Роминых слов. И теперь они идут делать отворот. Наверное. Ей так казалось. Иначе, зачем ещё Игорю деньги? Сотня. Сотня чего? Золотом? Это очень много. Откуда у Гохмана такая сумма, ведь она же была у него, раз он смог заплатить за ведьмовство?

Девушка споткнулась об корягу и едва не подвернула ногу. Сейчас Гохман был тем более некстати – повиснув на нём, она чуть не утянула парня на себя, благо Игорь с Ромой их придержали. Дашу с горем пополам оторвали от шеи её любовничка. Игорь перекинул девушку через плечо и потащил дальше.

Упёршись локтями в спину друга, Даша продолжала мечтательно смотреть на Гохмана, мысленно радуясь, что больше нет нужды держаться за его потную ладонь, что немного скрашивало неудобство висячего положения. Ясно одно: пощады от неё ждать не придётся. Как только Даша придёт в себя, она… она… в общем, что-нибудь она с Гохманом сделает. Может, пальнуть в него Отитом Троллей? Тогда уши Павлика раздуются до невероятных размеров, и их ничем нельзя будет убрать в течение двух недель. Но нет, это банально, и даже слишком. Нужно что-то такое, что бы он запомнил на всю жизнь, чтобы в следующий раз неповадно было.

Мамонов усилил защитные чары, но они охраняли от напастей извне, и пробраться за территорию академии оказалось просто. Телепортация до окраины, триста метров пешком и новая телепортация уже в Солнечную Долину – Даша видела её боковым зрением. Во всяком случае, казалось, что это должна быть она, ведь девушка не могла акцентировать внимание ни на чём, кроме лица Гохмана, и могла судить только по словам, что звучали в общежитии. А впрочем, Даша и сама помнила, что в конце посёлка живёт ведьма. Ядвига – её, так же, как и Раду, арестовывали в прошлом году, да только быстро отпустили за неимением даже косвенных доказательств вины.

Центральные улицы сменялись окраинами, расстояния между домами становились всё больше, чаще появлялись деревья. Уже почти в самом лесу Гохман остановился, сказав: «Это здесь».

Куда именно они пришли, у Даши не было возможности увидеть – лицо Павла всё ещё приковывало взгляд. В голове вдруг пронеслось, что если через пять минут приворот не снимут, то Дашу стошнит от отвращения прямо на высокомерную Гохманскую рожу.

Негромкий, но требовательный стук – видимо удары в дверь; кто стучал, Даша не видела. Старушечий голос изнутри дома, пославший гостей к лешему, к чёрту и ещё куда-то в такие места, какие приличным дамам знать не положено. Рома ответил, что бабке придётся открыть сейчас, либо когда к ней вломятся ОБТСовцы. И дверь открылась – об этом возвестил скрип не смазанных петель. Старуха промолчала, но, видимо, кивнула, что можно войти, потому что студенты стали спускаться – землянка, не иначе. Ведьма жила в нищете и грязи, потому что вонь мусора и нестиранных вещей, усиливающаяся с каждой пройденной ступенькой, становилась всё кошмарнее.

***

– То наворожи, то обратно сделай! Я уже давно тут живу, а таких пришибленных ещё не встречала! – хрипло смеялась старая ведьма. – Хотя, разные приходят. В основном с деревень. Кому дела в торговле поправить, кому улов побольше. Кто-то о скотине печётся. Много проблем решаю. Не бесплатно, конечно. Но бывают и студентики, хе-хе! Вот у вас всегда надобности самые дурные!

Лицо ведьмы было почти полностью обмотано грязным платком, лишь маленькие тёмные глазки блестели на поверхности, да кривой, похожий на шрам, длинный рот оставался приоткрытым; давным-давно ведьму изуродовали жители её же села, несправедливо заподозрив в Худу – об этом в прошлом году рассказывала Белла.

Дашу усадили на табурет, и она тут же вцепилась обеими руками в Гохмана, который не успел отойти. Остальные рассаживались рядом. Ведьма стояла напротив; бабка недовольно выкладывала на стол какие-то склянки и пучки подгнивших кореньев. Воздух вокруг пропитала сырость, затхлость и могильный холод, который не разгоняла даже печь.

– Дорого берёшь, – процедил Игорь – его голос Даша спутала лишь однажды.

– Тарифы имею, – старуха осклабилась, обнажив гнилой штакетник зубов. – «Отлично» на экзамене – десять червонцев. Понос для профессора – двадцать, а за пятьдесят его прямо на лекции удар хватит. Приворот зазнобы, которая без того и смотреть не станет, за сто, а вот отвадить надоедливого поклонника смогу и бесплатно, но за его здоровье не ручаюсь.

– Я бы на твоём месте не больно-то хорохорился. Ты девушку приворожила, прекрасно зная, что это незаконно. О чём думала, кочерыжка сушёная? Не боишься, что мы тебя в ОБТС сдадим?

– А не боишься, что я приворот назад верну? – ехидно заметила ведьма. – Ты не заносись, мальчик. Я намного старше и мудрее тебя, да и до моих сил тебе никогда не дорасти. Ты ведь понятия не имеешь, на что способна ведьмовская магия!

Игорь промолчал.

– То-то и оно! – сказала бабка. – Мне бы на вас на всех тьфу! И растереть. Но уж больно платите хорошо. А мне ваши привороты-отвороты – как сморкнуться!

«Неприятная старуха. Может, нужно было сначала сходить к Раде? Нет, она сама говорила, что ведовская магия слабее. Не стоит её зря сердить, а то Гохман до конца жизни будет скакать на лягушачьих ластах. Хм, а может… нет, всё же слишком просто» – так думала Даша, всё ещё держа за руку Гохмана, который был уже и не рад её компании.

Ведьма, тем временем, мешала какое-то зелье, которое Даше, по ходу, предназначалось выпить. Боковое зрение спасало в этой безвыходной ситуации: всё ещё смотря Павлу в лицо и пуская слюни, Даша могла видеть хоть что-то из той дряни, что старуха кидала в котёл на столе, хотя от этого становилось ни разу не легче. Голова летучей мыши, лягушачьи лапы, какая-то хрень, до боли напоминающая слизь, что градом катилась с упырей. Ложка с чавкающим звуком танцевала в жиже, а Даша приготовилась блевать, хоть и понимала, что тело ей этого сейчас не позволит. Мерзость. Пусть это будет какая-нибудь мазь, пусть это не придётся пить!

Ведьма налила в деревянную кружку своего мутно-зелёного киселя и с наслаждением отхлебнула. Реакции друзей Даша не видела, но, кажется, услышала, как Белла задавила рвотный позыв. Сама же Даша испытала невероятное облегчение – старуха могла пить и есть хоть мусор из углов своей хаты, и это не касалось никого, кроме психиатра.

– Что такое? Не нравится бабушкино снадобье? – издевательски ласково прохрипела карга и рассмеялась. – И мне силы нужны, энергия-то тратится!

Ведьма допила своё пойло, а затем отошла к печке и взяла с неё старый веник.

«Подмести здесь не мешает, но хотелось бы сначала скинуть Гохмана» – пронеслось в голове у Даши.

Но старуха ничем таким заниматься не собиралась. Она подошла к «парочке», трижды обвела их этим веником, причём, после каждого раза она как будто стряхивала с него воду. Затем, бросив веник в сторону, она подошла к Даше и с силой, удивительной для этой сушёной поганки, стукнула девушку по лбу ладонью, крикнув: «Отворот!»; Даша, никак не ожидавшая такого поворота событий, отцепилась от своего кавалера и навзничь упала вместе с табуреткой, на которой сидела.

Белла ойкнула и подскочила на месте, Рома возмутился «Какого чёрта?!», а Игорь бросился поднимать подругу.

– Цела?

– Вроде бы…

Даша взялась за протянутую ей ладонь, потирая ушибленный затылок. Голова немного кружилась, но тело испытывало странную легкость, как будто девушке долго приходилось грести против течения, а теперь она выбралась на берег. Свобода. Какое прекрасное чувство!

– Приятно, наконец, разговаривать с тобой, а не с твоей шизофренией, – улыбнулся Игорь.

– Кто бы говорил! – рассмеялась девушка. – Сотня? Ты отдал за меня сотню золотых?

– Конечно, – коротко кивнул Игорь. – А как иначе?

– Спасибо.

Даша обняла друга, а затем повернулась к остальным. Взгляд её упал на Павла, и карие глаза девушки налились гневом.

В следующую секунду, как раз тогда, когда Гохман уже было открыл рот для извинения, Даша послала ему в голову мощную яркую вспышку. Парень закричал от боли, а кожа его стремительно начала покрываться струпьями и язвами.

_____

* Сектор Газа – Лирика

Глава 12

Ведьма, сидя за грубо отёсанным столом, тщательно пересчитывала плату за отворот. Четвёрка друзей со скучающим видом сидела напротив. Гохман забился в угол у печки; скулящий от боли, он мечтал, чтобы на него не обращали внимания, и пока его мечта осуществлялась.

Старуха умело обращалась с деньгами. Она подкидывала каждую монетку в воздух и ловко скидывала к остальным пересчитанным, уже сложенным в три золотых столбца. На последней монете ведьма вдруг остановилась. Она посмотрела на Игоря своими маленькими тёмными глазками, блестевшими из прорези в платке, и хрипло каркнула:

– Сто первая. Возьми, я лишнего за работу не беру.

После этих слов она бросила монету парню.

Игорь, уже собравшись поймать её, вдруг получил сильный удар по руке от Даши. Червонец, так и не достигнув ладони, упал на пол. Срикошетив пару раз, он закатился в небольшую щель возле печи.

Потирая ушибленную руку, Игорь недоуменно посмотрел на Дашу, но та не удостоила его взглядом. Всё её внимание было приковано к старой ведьме.

– Сотня. – Девушка, не мигая, смотрела на, казалось, рассвирепевшую бабку. – Ровно сотня. Я считала. Добровольно отказываетесь от заслуженной платы? Никогда не поверю. В чём подвох?

Старуха скрипнула гнилыми зубами, но Даше не было страшно. Она буквально нутром чувствовала, что ведьма не причинит им вреда. Не сможет. Почему-то вспомнилась Рада. И Вайрэт, которая не могла приблизиться к её дому.

– Твоя магия эгоистична, – Даша нехорошо улыбнулась, чем ещё больше вывела ведьму из себя. – Нельзя сотворить её, не навредив себе самой. Ты Худу, Ядвига. Ты ведьма Худу.

– Мне всё лицо в сплошной рубец превратили за то, в чём я не была виновата, – хрипло проскрипела старуха. – Заняться Худу – хороший способ поквитаться, поверь, девочка, тебе бы тоже понравилось, месть – она сладенькая. И да, я возвращаю себе потраченную силу. Делая бескорыстный поступок, я забираю энергию, что отдала вам. Я вам монетку, вы мне – мою силу. Так что забирай червонец и проваливай!

Бабка кинула в Дашу новой монетой, но девушка увернулась.

– Нет, – сказала Даша твёрдо. – Оставь деньги себе.

– Что-то другое значит, – ведьма, хмыкнув, скривила рот. – Тогда не тяни.

Гохман, всё это время сидевший в углу тихой мышью, вдруг насторожился. Одна монета, и любое его желание могло исполниться. Он, идиот, так обрадовался, получив червонец назад! Решил, что старая карга впала в маразм и ошиблась с расчётом! А ведь она могла сделать всё, чего бы он ни попросил. Но он монету принял, и халява ускользнула. Великое Открытие, да Воронцов прав – он неудачник!

Ведьма же начинала злиться:

– Не сидите тут, как четыре упыря! Быстрее говорите, что вам нужно, и убирайтесь, недоноски! Никакого желания на вас смотреть!

Из всей четвёрки только Даша знала, что она должна попросить:

– Проклятие вервольфа. Ты можешь его снять?

Все взгляды тут же обратились к девушке. Рома вздрогнул и побледнел, а сердце в его груди забилось так часто, что его, наверное, должны были услышать на другом конце посёлка.

Ведьма же не торопилась дать ответ. Она задумалась. Действительно задумалась и, кажется, больше не собиралась злиться. Наконец медленно, словно всё ещё соображая, старуха заговорила:

– Что ж, мне это под силу, хотя, врать не буду, я знаю лишь теорию, живого опыта у меня нет. И всё от человека зависит. От силы проклятия. И это больно. Больнее, чем превращаться. Можешь и коньки отбросить.

Бабка посмотрела на Рому с издёвкой, безошибочно угадав, кому из присутствующих нужна её помощь. Маленькие чёрные глазки сверлили парня, как будто брали на слабо, чем незамедлительно вывели из себя.

– Ты думаешь, я тут в истерику сейчас впаду? Затрясусь от ужаса? – почти крикнул Рома, и ухмылка ведьминых кривых губ заметно погасла. – На третьем курсе я разорвал вампира в клочья, а в прошлом году чуть не убил друзей и чуть не покалечил этого! – Рома бросил небрежный кивок в сторону Павла. – Срал я на твои последствия. Делай.

– Ты уверен? – Игорь с беспокойством смотрел на друга. – Что, если…

– Я уверен, – не дал ему закончить Рома, и в синих глазах парня читалась такая решимость, какой Игорь не видел ни разу за годы их знакомства. – Терять мне нечего.

Бабка встала со стула и ушла на середину комнаты, поманив Рому узловатым пальцем. Парень снял куртку и, заметно нервничая, вышел вперёд.

– Снимай всё, – каркнула ведьма. – Сейчас ты обратишься. И поверь, мало тебе не покажется.

Рома, нервно сглотнув, стал медленно стягивать одежду, пока бабка, взяв из ведра у печки уголёк и, скрючившись в три погибели, рисовала на полу вокруг парня солидных размеров круг.

В воздухе повисла нехорошая, удушливая тишина. Словно предвестник плохих новостей, она буквально пропитывала своим негативом и тревогой всех, кто находился в комнате. Игорь напряжённо, будто готовый в любой момент вскочить с места, смотрел на происходящее. Белла также наблюдала за разворачивающимся действием с огромными, полными ужаса глазами. Ну а Даша готова была провалиться на месте: «Чёрт меня за язык дёрнул! Вечно говорю, не подумав! Рома, Рома… только выдержи, пожалуйста, друг! Выдержи это!» Все были напряжены, даже старая ведьма, казалось, приобрела сосредоточенный вид, словно осознавая серьёзность дела. Лишь Гохман наблюдал за развернувшимся представлением с откровенным интересом – увидеть процесс превращения воочию было любопытно.

Закончив, бабка встала, кряхтя и разминая затёкшую спину. Провела чёрными руками линии вдоль Роминого лица, и парень брезгливо сплюнул, когда грязные старухины пальцы коснулись его губ, оставив на них кусочки угля и немного пыли.

– В круг не заходить, как бы его ни выкручивало. – Ведьма обратилась к тем, кто находился в комнате помимо Ромы. Сам же Рома после этих слов чуть заметно вздрогнул. – Нарушите правило – вы покойнички. Поехали, касатики.

И старуха тихо запела на незнакомом языке, медленно раскачиваясь, но набирая темп, запевая всё громче, пока не закружилась в каком-то страшном, безумном танце вокруг нарисованного чёрного круга и стоявшего в нём человека. Издавая жуткие, завывающие звуки, ведьма исполняла удивительные для своего возраста движения. Периодически садилась, брала в пригоршню землю с пола своей избы и кидала в Рому, а тот лишь прикрывал глаза руками, и старался держаться к бабке лицом, а не спиной, насколько это возможно.

И ничего не происходило. Вообще ничего.

А потом у Ромы подкосились ноги, как будто кто-то с силой ударил его под колени.

До полнолуния было ещё далеко, все это знали и помнили прекрасно, но Ромино тело больше не подчинялось лунному циклу: позвонки парня с хрустом вылезли наружу, кожа треснула вдоль спины, и густая белая шерсть полезла прямо из-под неё. Синие глаза перечеркнула сеточка лопнувших капилляров. Сущность вервольфа прорывалась изнутри, разрывая плоть, заставляя истекать кровью. Рома кричал, срываясь чуть ли не на визг, после скулил, как побитая собака, и катался по полу жутким непропорциональным переродком, ещё не зверем, но уже кем угодно, только не человеком. Превратившись окончательно, он резко вскочил на лапы и бросился на стоявших неподалёку людей.

Даша взвизгнула, Белла закрыла голову руками и зажмурила глаза, а Игорь обратился псом, наплевав на то, что сделал ведьму невольной свидетельницей своего оборотничества, заслонил девушек собой, готовый биться с озверевшим другом. Да только всё равно напрасно: невидимые стены, которые создавал нарисованный круг, отбросили вервольфа на пол, чем только разозлили. Рома с утробным рычанием бросился снова, но уголь не выпускал его наружу.

Игорь превратился обратно и отряхнул руки от столетней грязи, налипшей на них с пола. Кажется, сейчас ни Даше с Беллой, ни ему самому ничто не угрожало.

А Гохман подумал о том, что магия должна защищать от вервольфа, а не вервольфа.

Круг не мог выпустить монстра, но мог ли он пропустить внутрь себя кого-то другого? С этими мыслями Павел тихо подбирался к Игорю со спины. К человеку, который отнял у него самое желанное. Даже не Дашу, нет. Мечты о превосходстве.

Павел проиграл, он понимал это. Пятилетнее противостояние закончилось сегодня, в этой холодной, вонючей землянке. Сегодня Игорь победил, и Павлу не отомстить ему. Даша потеряна – на второй приворот ведьма, может, и согласится, но у него больше нет денег. Он копил сумму годы, копил на самостоятельную жизнь. Этого бы с лихвой хватило, чтобы снять себе квартиру и безбедно продержаться месяцев шесть-семь, пока бы он не нашёл хорошую работу. И вот Павел взял эти деньги и отдал. Отдал за то, чем обладать не мог.

Чёрт возьми, он ведь поверил, что она полюбила его! Действительно поверил! Но то, как она вела себя с ним, когда Воронцов с Каратеевым привели в третье общежитие – Даша была не в себе, Павел понял это, как только увидел её. Карие глаза, обычно такие живые и яркие, тут словно остекленели. Она не видела его, Павла, не видела того, кем он был, каким он был. Ей было не важно, что у него разбито лицо и сломаны пальцы, она только вешалась ему на шею, потому что ведьмина магия заставляла её так делать – Павел ненавидел себя за то, что сделал с девушкой.

А ещё он понял, что Даша не способна его полюбить потому, что она уже любила. Игоря. Это было видно по тому, как она обняла его после снятия приворота. Она действительно его любила, может, даже ещё не осознавая. И самое паршивое во всём этом то, что всё взаимно: Игорь любил Дашу, и он бы убил любого, кто посмеет ей навредить – это Павлу довелось проверить на себе дважды. За это Гохман ненавидел Игоря. Ещё больше, чем когда либо. Ещё больше, чем ненавидел самого себя.

Павел знал, что всё глупо, что Игорь тут, в общем-то, и ни при чём. И только ли в Даше причина? Или Павел сознательно пошёл на преступление только для того, чтобы что-то доказать своему заклятому врагу? Человеку, который был, по мнению Павла, виновником всех его неудач, всех его бед и терзаний, человеку, которого он презирал уже не один год. И ради чего? Ради того, чтобы за год до окончания академии оказаться ни с чем? Ни денег, ни девушки, ни перспектив по жизни… да пропади ты пропадом, проклятая псина! Не важно, чем за это потом придётся заплатить, он не может сделать иначе.

И Павел всем весом, со всей злостью и силой, что у него были, толкнул Воронцова в спину.

Игорь не видел его. Как он уже говорил однажды Даше, оборотничество не давало никаких особенных способностей. Но вот рефлексы… чувства…