Текст книги "Золотой червонец (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8

Игорь с тоской посмотрел на улицу: за стёклами оранжереи вовсю бушевало бабье лето. На лужайках толпами отдыхали студенты, кто-то играл в мяч или читал, и при виде такой жизнерадостности к куче эмоций, бурливших в душе Игоря, добавилась ещё и зависть. Парень раздражённо толкнул горшок с грибами.

В густом влажном воздухе монотонно жужжала мошкара. Игорь щёлкнул вспышкой кольца самую наглую из мух, что кружила возле лица и норовила усесться на нос. Жара давила и утомляла. Хотелось так же улечься где-нибудь на улице, только не на солнце, в тени, вдыхать запах травы, слушать щебетание птиц, ощущать кожей слабый ветерок, что едва колыхал кроны деревьев. В такую погоду это казалось самым разумным и приятным, чем только можно заняться вечером, когда большинство занятий уже закончилось. А вместо этого они с Дашкой торчат в оранжерее, пересаживая подросшие поганки – блеск!

Игорь грязной рукой смахнул пот, катившийся по вискам. Он устал, ему хотелось пить, но больше всего он был зол. На жару, на мух, на грибы, что он немилосердно запихивал в очередной горшок, на мёртвую зону и ту сволочь, что её контролировала, на упырей, на самого себя, на ректора и на Шольцеву. Больше всех на Шольцеву.

Дашиного спокойствия Игорь не понимал и не разделял. Мёртвая зона в пределах РМТА – это серьёзно. Она могла расширяться, и, если вовремя не найти того, кто её контролирует, то границы упырьих владений дойдут до края леса, а там и до академии. Кто-нибудь собирается делать хоть что-то?

Игорь так сильно дёрнул гриб из горшка, что в руке у него осталась только шляпка. Зло отбросив её в сторону, парень взял другой горшок.

Ну почему? Почему они не поверили? Почему хотя бы не сообщили в ОБТС? Уж там с такими вещами точно не станут шутить, они наверняка бы выслали кого-нибудь на разведку. Но нет же, проще списать события на дурацкую студенческую шутку, чем пойти и во всём разобраться! Обидно. А Шольцева? Ведь её-то никогда не обманывали! Но она, подобно ректору, посчитала, что Игорь с Дашей просто вместе где-то куролесили, а потом выдумали сказочку про ходячих мертвецов.

Пот катился градом, а обгоревшие на солнце плечи немилосердно чесались под одеждой. Так паршиво Игорю не было уже давно. Сейчас весьма кстати перекурить, но Медункова перед уходом выдернула у него изо рта сигарету и пообещала наложить сглаз, если почувствует хоть слабый запах дыма. Игорь сплюнул – в такие моменты слюноотделение работало, как ненормальное. Нужно покурить… да ну её! С Медунковой лучше не спорить.

Парень украдкой бросил взгляд на спокойное Дашино лицо. Духота донимала девушку так же сильно, как его самого, если не больше: её обычно светлая кожа покрылась красными пятнами, волосы перепачканы землей и слиплись от пота, глаза лихорадочно блестели. Игорь понимал, что сейчас и сам выглядит не лучше. А, к чёрту!

Воронцов вытащил сигарету, чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. Всё слишком хреново. Хуже и быть не может…

Посмотрев, как Игорь, зажав в зубах сигарету, распихивает поганки по горшкам, Даша усмехнулась: что ж, всё могло быть намного хуже. Всего лишь отработка в оранжерее. Ерунда какая! Не чета цветам вервольфа, что они собирали на позапрошлом курсе!

Даша аккуратно вытащила поганку из земли и внимательно её осмотрела. Вообще-то, эти грибы называли синешляпниками, из них варили зелья от простудных заболеваний и делали разнообразные противовоспалительные снадобья, но за малосимпатичный вид студенты называли их просто поганки. Девушка бережно затолкала склизкую сине-зелёную шляпку в новый горшок, присыпала землёй и немного полила водой из кадки. Теперь должна расти хорошо, хотя, Даша была тем ещё садоводом и не была уверена, что завтра утром вся оранжерея не завянет к чёрту от одного её только здесь присутствия.

Игорь злится, это видно. Вчерашние слова ректора о том, что Даша с Игорем просто устроили себе секс-поход на природе и заблудились, возмутили и саму Дашу, и даже Шольцеву, намекнувшую Сатирову, что тому неплохо быть поделикатнее. А вот Воронцов не сдержался и пошёл с кулаками, и ректор так опешил, что даже пропустил мимо ушей ругательство, адресованное ему парнем. Игорь реально готов был пулей вылететь из академии, а сегодняшним вечером, вместо отработки – ехать ближайшим поездом до Суреса. Но спасибо Шольцевой – она сумела охладить пыл Воронцова и вывести парня из кабинета, чем фактически спасла от исключения, потому что рукоприкладства по отношению к своей любимой персоне козлорогий мерзавец бы не простил. Даша была так благодарна проректорше, что на выходе не удержалась и чуть слышно прошептала «спасибо». Шольцева едва заметно кивнула…

Жара и жужжание насекомых действовали успокаивающе. Мысли в Дашиной голове текли вяло, как гнилые мозги волка, которого они с Игорем видели в мёртвой зоне. Интересно, а человек без мозгов жить может? Да нет, конечно же, нет. Мозги же думают. А человек не может не думать. Или может? Сатиров ведь не думает. Значит, у него нет мозгов. Да ну, бред! Есть, но просто он старый мудак! А чего тогда нет?

Девушка мотнула головой. Кажется, она понемногу сходит с ума. Такая жара не для неё. Она не помнила, чтобы когда-нибудь было так жарко, хотя… так было в тот день, когда Мамонов забрал её из параллели. Она сидела у себя в комнате, смотрела в открытое окно и думала о Генке, а горячий удушливый ветер теребил спутанные волосы и пустые штанины… Даша вздохнула. Да, то-то бы Генка сейчас удивился, если б увидел, где она очутилась! Параллельный мир – это ж за гранью фантастики! Но, увы – и здесь есть истории, в которые никто не верил.

«Да что вы мне лапшу вешаете! Мёртвая зона? Это какое-то безумие! Последнюю уничтожили больше тридцати лет назад! Чтобы создать такую мощь, нужны силы нескольких человек, чёрных колдунов – откуда им взяться вблизи РМТА?» – Дашу передёрнуло, когда она вспомнила визгливый, блеющий голос ректора. На него не стоило и надеяться, Игорь только зря распинался. Шольцева другое дело, она, по крайней мере, попытается во всём разобраться. И Рада, нельзя про неё забывать. Ей нужно рассказать всё в подробностях. Она ведунья – наверняка разбирается в таких вещах получше любого ОБТСовца.

– К чёрту, Дашка, я устал! – Девушка вздрогнула от неожиданности, ведь Игорь молчал больше часа. – Задолбали и эти грибы, и эта отработка!

Игорь в полный рост вытянулся на сырой земляной дорожке. Выглядел он почти таким же грязным, как тогда, когда скрывался в параллели.

– Ладно, не ной, – устало улыбнулась Даша. – Нам осталось не больше десятка. Давай побыстрее доделаем и пойдём отсюда, а то у меня тоже мозги расплавились.

Парень с недовольным лицом сел и продолжил с плохо скрываемой агрессией дёргать поганки. Чертыхнулся – очередная оторванная шляпка полетела далеко в заросли.

Он был вспыльчив, это Даша знала наверняка. Особенно, когда был в чём-то свято уверен, но не мог этого доказать. Как вчера не смог доказать Сатирову наличия близ академии мёртвой зоны, а потом не смирился с оскорблениями насчёт якобы загула, почему и полез в драку.

Смех Игоря снова заставил Дашу оторваться от работы. Девушка подняла голову – Игорь с маниакальной улыбкой обрывал листья у мандрагоры и заталкивал их в горшок с поганкой. Глаза его весело и даже несколько безумно блестели, а сигарета в зубах дымилась, от чего парень походил на какой-то сюрреалистичный паровоз из ночного кошмара.

– Зачем это? – безо всякого удивления спросила Даша.

– Слышал, что если подсадить к поганке в горшок мандрагору, то вырастет целый лес со щупальцами. – Игорь подмигнул Даше. Выглядел он неважно, но задорно.

Даша усмехнулась, наблюдая за манипуляциями парня. Медункова его прибьёт. Это точно.

– Ты покойник. – Девушка озвучила свои мысли, а Игорь рассмеялся.

Медункова, держа в руках садовый инвентарь, вошла в оранжерею примерно через пару часов после того, как Даша и Игорь закончили отбывать наказание и ушли в общежитие, чтобы привести себя в порядок. Преподавательница и не думала, что найдёт студентов здесь. По правде говоря, она весьма удивилась, обнаружив, что все синешляпники пересажены в новые, более просторные горшки, и Воронцов с Голубевой действительно работали. Хотя, раздув тонкие ноздри, Ольга Медункова всё же осталась недовольна – она вообще-то запретила курить, не любила запах дыма. Но с этим ладно, табак не вредил растениям. По крайней мере, тем, что находились в этой части оранжереи.

Что-то под потолком отбрасывало плотную тень, и это удивило Ольгу.

«Странно», – думала она, смотря на пол, размышляя, что может так закрывать солнце под стеклянным куполом, но головы пока не поднимала. – «Лианы и деревья здесь не растут. Может, что-то упало снаружи на крышу?»

Мотнув головой и бросив бесполезные размышления, Медункова посмотрела вверх. Инвентарь выпал у неё из рук, с металлическим звоном рассыпавшись по земляному полу оранжереи, а сама преподавательница круглыми глазами смотрела на результат гибридного скрещивания.

«Я его прикончу», – подумала Ольга. – «Я когда-нибудь его прикончу».

– Воронцов!!! – завопила она на всю академию, глядя на висевшие под потолком извивающиеся синие щупальца.

Глава 9

Сатиров позаботился, чтобы про находку Даши и Игоря не узнали, хотя и не смог избавиться от слухов. Но лес проверили – некоторые преподаватели и Рада проявили инициативу – и ничего даже отдалённо похожего на мёртвую зону найдено не было. Это успокоило людей, и только ведунья до сих пор относилась к происшествию серьёзно. Она убедила Мамонова усилить защиту академии, а Шольцеву – ввести комендантский час, чтобы по ночам никто не бродил по территории. Сама цыганка на выходных частенько пропадала в лесу, всё ещё стараясь отыскать злополучную зону. У неё не получалось.

Прошло несколько месяцев. Старый Новый год был не за горами, и все понемногу готовились к празднику. Игорь и Даша решили, как обычно, не ехать домой, и провести каникулы в академии. В этом году к ним присоединились и Белла с Ромой. Приготовления шли полных ходом: девушки закупали подарки и продукты, а в комнате парней то и дело что-то взрывалось – они мешали порох с ОБТСовской магией и красящими зельями, и уже пообещали порадовать каким-то невозможным фейерверком. Даша искренне опасалась, что утро первого января третье общежитие встретит без крыши над головой, но время всё равно летело весело и беззаботно.

А вот для Павла Гохмана эти каникулы обещали стать такими же скучными, как и в прошлом году. Да, в общем-то, и в позапрошлом, и в поза-позапрошлом. Как и во все годы его сознательной жизни. Оставаться в академии смысла не было, потому что не было друзей, с которыми можно отметить Старый Новый год, так что парень купил билет на поезд «Академия – перевал Дорхор» и с содроганием ждал праздников.

Ему хотелось остаться, как в позапрошлом году. Отметить со всеми, поучаствовать в вакханалии, что тогда так ему не понравилась – Великое Открытие, как он этого хотел! Хотелось налакаться до усрачки, смеяться, петь, плясать, а утром проснуться с дикой головной болью и жаждой, шатаясь, выйти в холл, чтобы налить себе воды, а сзади кто-нибудь взорвёт хлопушку и с громким криком «Поздравляю!» вручит какую-нибудь хрень, потому что на что-то стоящее нет денег. Но эта хрень всё равно тебе в радость, потому что её вручили от чистого сердца.

Вместо этого Павел, как обычно, собирался ехать домой, к деду с бабкой. Чтобы сидеть с ними за столом и есть низкокалорийную пищу, потому что у деда пучило живот от жирного. Чтобы утром встать и, словно маленький, лезть под ёлку и неизменно найти там вязаный бабкой колючий бесформенный свитер и набор крючков или ещё какой-нибудь рыбацкой ерунды от деда, который свято уверен, что рыбалка – лучший отдых. Провести каникулы, почти не вылезая из своей комнаты, а потом сесть в поезд и выбросить подарки в ближайшую урну, потому что ловить рыбу Павел не умел и не любил, а носить бабкины свитера было физически невозможно. И так каждый год…

Гохман зло плюнул на пол, после чего сразу получил по шее мокрой грязной тряпкой от сурового домового. Вяло извинившись, Павел слез с подоконника и пошёл на улицу.

Он обожал зиму! Перевал Дорхор славился горнолыжными курортами, и Павел с семьёй часто туда ездил. Пока не случилась беда. Погодная аномалия, родители и сестра забрались слишком высоко в горы и слишком далеко от туристической тропы, и в тот день лавина унесла всех родных Павла. Остались лишь дед с бабкой, которые не пускали слишком далеко от дома, и Павел не ходил, потому что тогда бы пришлось весь вечер слушать нравоучения, а в этом деду нет равных. Потому Гохман и любил зиму в РМТА, свободную от стариков и манящую видами. Заснеженные склоны, что звали забраться повыше с лыжами – да и у подножья имелись вполне приличные спуски! Морозная погода, иней на ресницах, снежки и коньки, сугробы и заснеженные деревья, похожие на сказочный сон. Правда, везде находились минусы, и даже в такую замечательную пору, как зима, были моменты, портившие всё. Например, каждый, почему-то, считал своим долгом бросить снежком в голову. Или натолкать сосулек за шиворот, или, того хуже, окунуть головой в снег, как это, в своё время, любил делать Воронцов – хвала богам, это в прошлом! Да хоть и не в прошлом, сейчас бы Игорь не смог так сделать даже при желании, потому что погода – откровенная дрянь. В самые холодные дни термометр едва опускался до минус пяти, а огромное количество осадков в виде мокрого снега или дождя превращали любую обувь в пару размокших эклеров. Ледяной ветер задувал, казалось, в самое нутро, ни одна куртка не спасала от этого кошмара, и нос предательски хлюпал каждый раз, когда погода решала хоть немного измениться. Павел ещё больше скучал по Дорхору и думал, не приехать ли туда тайно? Но денег в обрез, а они могут понадобиться.

Гохман мотнул головой, отгоняя мысль в который раз. Неправильно это. Мерзко, не говоря уже о том, что незаконно. Если его поймают, раскроют – ему хана, и это совсем не шутки. Но Павел снова и снова представлял, как идёт с ней под руку, и как Воронцов от зависти исходит пеной. О, Павел третий год следил за Дашей. Тайно и не слишком часто, но этого было достаточно, чтобы знать – с Игорем они не встречаются, хоть тот и ходит за ней хвостом.

Павел не знал наверняка, было ли у них что-то за всё время, что Даша тут учится. Никогда не видел, чтобы Даша и Игорь целовались, или обнимались как-то недвусмысленно, но не исключал интрижки. Хотя то, что Игорь и Даша после этого могли продолжать общаться и гулять вместе, оставаться довольно близкими друг другу – это вводило Гохмана в замешательство. Как? Одни вопросы. Воронцов же кобель, это весь курс знает. Павел лично слышал, как группка девчонок из его общежития утешали свою подружку: Воронцов, по-видимому, переспал с ней, сразу обозначив, что отношений не ищет. Девушка сначала согласилась, но затем захотела продолжения, а Игорь ответил отказом. Кажется, довольно грубым – так, во всяком случае, казалось девушке, хотя, что до мнения Павла, она была просто мечтательная дура, готовая принести себя в жертву во имя становления всех плохих парней на путь истины.

Гохман поёжился от внезапного порыва ветра, не холодного, но в условиях нынешней влажности пробравшего до костей. Действительно некомфортно: сырость стала частью естества, зубы выбивали азбуку Морзе, костяшки пальцев побелели, нос, казалось, сейчас отвалится. Павел уже раз двадцать пожалел, что надел такую тонкую куртку, но в следующий миг забыл и о холоде, и о куртке, и о шмыгающем носе: по заснеженной аллее в синем пальто и в полосатой вязаной шапочке, весело болтая со своей подругой-коротышкой, шла Даша. Рыжая чёлка растрепалась на ветру и прикрывала глаз, щёки раскраснелись, но девушку, кажется, не заботили ни холод, ни сырость, ни грязный снежок, пролетевший в сантиметре от её лица. Ей было хорошо, ей было весело. О, как Павел мечтал оказаться сейчас на месте Аванисян! Идти с Дашей под руку, непринуждённо болтать обо всякой ерунде и весело смеяться…

Из транса Павла вывел неприятный удар комком мокрого снега в область скулы. Павел схватился за лицо и злобно оглянулся: на вершине грязного сугроба катался от смеха один из близнецов, с которыми Павел иногда видел Дашу, второй стоял на ногах у подножия и прокричал Павлу «Извини, я не нарочно! Промахнулся!»

Павел обернулся: Даша уже скрылась. Посмотрел на близнецов: они продолжали обстреливать друга снежной грязью, кататься по обледеневшим сугробам и дико хохотать. Кажется, даже позвали Павла поучаствовать, но он не был уверен, а подойти и переспросить не решился. Внезапно Гохман почувствовал, как на глаза навернулись слёзы, не то от обиды, не то от боли в разбитом глазу. Он быстро развернулся и побрёл в сторону замка, с желанием сесть в банкетном зале с кружкой горячего молочного чая, но потом остановился. Кухня РМТА обеспечивала всех студентов, преподавателей и рабочий персонал бесплатным трёхразовым питанием. И если между этими приёмами пищи тебе внезапно хотелось чего-нибудь перекусить, то милости просим: чай и кофе, морсы, соки, разнообразная выпечка, бутерброды, фрукты и сладости. Всё, что душе угодно, вот только предлагалось всё это уже за монетки, а после того, как ректор срубил стипендию, с деньгами у Павла был вечный напряг. На всякий случай парень ещё раз пошарил рукой в кармане – вместо медных грошей только пара листочков бумаги с заметками, выдранные из блокнота.

Павел в сердцах пнул сугроб, но поскользнулся и упал навзничь, после чего встал и, вконец расстроенный, поплёлся в общежитие номер пять.

***

«Если б рядом был хоть кто-то, жизнь бы не казалась такой поганой…»

На данный момент эта мысль была едва ли не единственной, витавшей в голове Гохмана. Ну а что-то вроде «Уроды, как вы задолбали орать!» или «Я сейчас прокляну всех, кто сейчас сидит в общем зале!» не считались.

Павлу приходилось нелегко, ведь закончился последний день учёбы, и студенты сейчас весело отмечали успешно сданную сессию и грядущий отъезд домой. Шум стоял невообразимый, и Павлу, очень любившему тишину, привыкшему к тишине перевала Дорхор, всё это безобразие порядком надоело.

Более всего ему надоело собственное одиночество. Вот сейчас он сидел у себя на кровати, с ног до головы укутанный одеялом, с отбитой спиной, с признаками зарождающейся простуды, но никто не мог даже принести ему кружку чая. А Павел хотел чаю. И молока с мёдом, пожалуйста. А ещё вот таких вот рассыпчатых печенюшечек, они на розочки немного похожи, а в центре мармеладка…

Павел мечтательно улыбнулся, но следом чихнул так, что обдал себя собственными слюнями, под носом стало мокро, а из холла дружно прокричали «Будь здоров!». Через пару минут кто-то постучался в дверь и спросил, всё ли в порядке, но Павел ответил, что у него всё прекрасно, сам не зная, зачем он соврал. Его ведь знобило и трясло не по-детски, и сейчас бы очень не помешала нежная забота любимой девушки, эта почти материнская любовь, о которой он мечтал так долго. Если б был хоть один способ!

«Нет, даже не смей думать об этом!» – Павел в очередной раз отогнал от себя эту мысль, но она с каждым днём всё сильнее и сильнее тяжёлым звонким молоточком долбила ему по вискам, стараясь привлечь к себе внимание. Способ был, но если кто-нибудь узнает… Да его тут же посадят в тюрьму! Применят казнь Веди без суда и следствия!

Был способ. Бабка-ведьма жила на окраине Солнечной Долины, и поговаривали, что она не только порчу снимает. Некоторые к ней ходили. Она часто помогала, хоть и не бесплатно. Согласится ли она на такое? Бред. Её арестуют. Уже арестовывали в прошлом году, а это ведь только по голословным подозрениям. Она не станет рисковать. Но кто узнает? Боги! Как же тяжело принимать решения, когда тебя трясёт от озноба!

Способ был. Жуткий, противозаконный, но такой простой и действенный, что Павлу всё реже удавалось прогнать эту навязчивую идею.

Глава 10

Даша сидела на мостках на берегу одного из трёх озёр близ академии. День был ветреный, но тёплый, занятия закончились, и сейчас можно было безо всяких зазрений совести предаваться блаженной лени. Особенно приятно думать о том, что сегодня уединение гарантированно никто не нарушит: друзьям Даша соврала, что будет в гостях у Мамонова, а вот Мамонов был свято уверен, что Даша гуляет с друзьями. Почему-то именно сегодня очень хотелось отдохнуть ото всех: общежитие – это весело, но его проблема в том, что одиночество в нём маловероятно. Даже в туалете в соседней кабинке обычно кто-нибудь сидел, а в душе иногда имели привычку напевать песни, что, на вкус Даши, было сродни кошмару, ведь маги, как оказалось, совершенно не умели писать музыку, а каждая песня в параллели напоминала не то балладу про крымского царя из «Ивана Васильевича»*, не то трактирную частушку.

Сегодня Даше этого не хотелось. Она запаслась бутербродами, налила в термос сладкий кофе с молоком и просто ушла к озеру. Сидела на мостике, жевала булку с творожным сыром и персиковым джемом, запивала всё это безобразие кофе, думая о том, что выражение «попа слипнется» вполне к ней сейчас применимо, но это всё совершенно незначительно в сравнении с тем, какой сейчас красивый и красочный закат. Девушке было хорошо. Забылись невзгоды, дни текли своим чередом и напоминали радужную сказку. Никто и ничто не могло испортить романтику колдовской жизни, и так было ровно до тех пор, пока сзади кто-то не подошёл и не прикрыл ладонями глаза.

Даша попыталась угадать по кольцу, но не получилось – руки подошедшего оказались в перчатках.

«Не Белла, не Игорь и не Рома» – подумала Даша.

Ладони показались слишком большими для Беллы, а парни не носили перчаток. «Так халатно к себе относиться!» – этим восклицанием заканчивалось каждое обвинительное выступление Беллы, когда пятикурсники приходили в общагу и побелевшими негнущимися пальцами стягивали с себя куртки.

Даша мягко стряхнула со своего лица ладони, обладателя которых так и не смогла узнать, и повернулась.

– Привет.

Павел как-то затравлено улыбнулся. Только Даша собралась послать его по адресу, как вдруг…

Руки расслабились, и термос упал в воду. Все чувства, все мысли будто исчезли, улетели, как воздушные шарики, которым перерезали верёвки. Через мозг словно пропустили разряд тока, который выжег из сознания всё, что в нём когда-либо было, любую осознанную и неосознанную мысль. В голове образовался вакуум, и в этой невесомости неспешно плавала одна единственная фраза: «Паша, мой любимый Паша».

***

Время было позднее, и народ начал расходиться по комнатам. Лишь отдельные студенты ещё находились в холле третьего общежития, да кое-кто иногда сновал туда-сюда по лестнице.

Среди засидевшихся были Белла и Рома. Девушка, по-турецки скрестив ноги на мягком диване, с азартом смотрела на карты в своих руках. Рома с каменным лицом сидел напротив. Покер. Он учил подругу играть. Белла искренне заинтересовалась, но пока слабо понимала правила и плохо запоминала карты, а её вечно смущающееся лицо выдавало информацию с потрохами. Когда Рома в очередной раз сгрёб к себе конфеты, что парень с девушкой использовали в игре вместо фишек, Белла даже почти расстроилась.

– Нет, ты всё время меня обыгрываешь. – Девушка всё же не устояла перед тем, чтобы взять из победной кучи сладостей утешительный приз и сейчас печально разворачивала обёртку шоколадки. – Я так тебе даже бабулины банки с вареньем проиграю! В следующий раз давай хотя бы в дурака, там правила легче. Будь здоров, Игорь.

Чихнувший возле кухни Воронцов лишь поднял вверх большой палец, мол, порядок.

– Может, всё-таки сходишь в больницу? – спросил у него Рома, в свою очередь разворачивая симпатичный оранжевый фантик конфеты.

– Не, не интересно, – ответил Игорь, уже минуты три накручивая мельницу в стопку водки, насыпая перец больше на стол, чем в спиртное.

Он и правда чувствовал себя вполне прилично, лишь немного хлюпал нос: Даша говорила, что в её родном Петербурге климат почти такой же, как в академии, и вечные ветра и дожди её не смущают, но вот Игорь не смог привыкнуть даже через пять лет, и периодически ловил какой-нибудь синусит. Что и произошло сегодня на практических занятиях. Белла же сказала, что простаки в случае таких вот лёгких простуд пьют водку с чёрным перцем. Не то пошутила, не то правда, но Рома лишь покрутил пальцем у виска, а Игорь был бы не Игорь, если б не посчитал своим священным долгом проверить это чудо-снадобье на себе, отказавшись от всех магических зелий. Белла о сказанном, конечно, пожалела, но ответила, что блефовать с картами Воронцов всё равно не в состоянии, и если он не доведёт себя до серьёзного воспаления – пусть развлекается.

Когда входная дверь в общежитие открылась, Игорь не обратил на это никакого внимания, но нежный, звонкий голос заставил его замереть с зажатой в руках мельницей.

– Спасибо, милый. Всё было просто замечательно. Лучшее свидание в моей жизни.

Дашин голос.

Игорь с трудом подавил обречённый вздох. Ему захотелось напиться в слюни – неужели он опять опоздал? Проклятье! Нет, ей богу, гораздо легче справиться с озлобленной ведьмой или толпой упырей, чем решиться, наконец, куда-нибудь пригласить эту девчонку! Свидание – то-то она так задержалась! Соврала про Мамонова… обидно вообще-то, чисто по-человечески неприятно, что Даша не доверяла полностью не то что Игорю или Роме, но даже Белле.

Парень поставил мельницу на стол, взял стопку и, прежде чем опрокинуть в себя ядерное пойло, устало посмотрел на нового Дашиного кавалера, готовый ко всему. Хотя, после Артура вряд ли уже кто-то сможет удивить.

– Ох, ебать!!!

Стопка разлетелась об пол, когда зрелище оказалось не просто удивительным, а шокирующим. Такой поворот событий Воронцов не смог бы вообразить даже под смесью травы и спиртного.

Белла и Рома удивились не по-детски – так грубо Игорь ругался очень редко – и вылезли из-за спинки дивана: Воронцов стоял как вкопанный и огромными глазами наблюдал, как Даша нежно целует Павла Гохмана.

Белла поперхнулась шоколадкой и закашлялась так, что лицо покраснело, на глаза навернулись слёзы, а шоколад пришлось выплюнуть на пол. Рома вообще завис; он попеременно смотрел то на Игоря, так и стоявшего с отпавшей челюстью и дёргающимся глазом, то на Дашу, что с мечтательно-безумным выражением лица гладила Гохмана по волосам, то на самого Гохмана, который взглядом победителя окинул всех сидящих в зале, а затем вышел, не сказав ни слова.

Даша так и осталась стоять в дверях, ничего не говоря и плавно покачиваясь.

***

– Паша. Мой милый Паша…

Эй! Ты меня слышишь? Ау! Не, не реагирует, смотри. Да что с ней?! Понятия не имею!!! Давай в комнату. Эй, а что это с ней? Отвали, не твоё дело! Блять, зачем ты её закрыла? Где ключ?! А ну не кричи на меня! Прости… чёрт, да открывайся! Дай, пока ты мне дверь не сломал. Эй, Дашка, очнись! Мяу! Давай, морда, давай, буди свою хозяйку. Романыч, невербалку давай, вдруг мысленно сможешь. Тшшш, ай, голова! Не пробиться, блок стоит. Может водой облить? Попробуй. Даша, ты меня не узнаёшь?

– Мой милый Паша…

Какой Паша, это же я, Белла! Не, бесполезно. Глянь на неё. Э-эй! Аллё! Всё, транс! Это Гохман! Этот утырок с ней что-то сделал! Даша, ты меня слышишь? Да проснись же! Даша, ты можешь хоть что-то сказать? Это Гохман? Ты можешь сказать, что он сделал?

– Гохман? Да нет же! Паша! Мой милый Паша…

Сраный козёл! Я его убью! Погоди, Игорь! Не трогай меня и даже не пытайся останавливать! Да подожди ты! Что?! Я с тобой. Белка, следи за ней. Может, получится привести её в чувства.

***

От вонючего и удушливого дыма сигареты щипало в горле и постоянно хотелось кашлять. Но Павел курил, даже несмотря на то, что раньше этим вообще никогда не занимался. Просто хотелось новых ощущений. Всё равно каких, лишь бы новых.

Он сумел. Он сделал это. Сейчас он вполне может стоять с видом победителя и наслаждаться сигаретой. Да, он сейчас наверняка очень круто выглядит, окутанный томным сизым облаком, гордый, добившийся своего. Даша тоже курит – ей бы понравился этот грозный образ…

Павел поперхнулся дымом, и грозный образ лопнул, как мыльный пузырь. Нет, этой фигней он заниматься больше не будет. Вредно и мерзко. Тьфу! В носу до сих пор едко свербит! И как Воронцов умудряется постоянно дымить на всю округу?

Покручивая в пальцах слабо тлеющую сигарету, Павел вдруг вспомнил, как выглядел Игорь. Его лицо, когда он увидел их с Дашей вместе. Эти выпученные глаза, разбитый стакан, перекошенное лицо. Ох, как же его перекосило!

Павел от души рассмеялся. Прошли все прежние невзгоды. Всё! Баста! Теперь начиналась новая жизнь, жизнь, где рядом будет Даша. Эта нежная, хрупкая девушка, эта удивительная чародейка. Теперь она принадлежит ему. Только ему и никому больше. Воронцов не помеха! Будет идеально, если этот выскочка сейчас пойдёт и от обиды утопится в озере! Может, и об этом попросить? Ай да бабка! И почему он только раньше не решился? Ведь не один год уже идею эту носит. Так долго тянуть – как же он был глуп!

– О чём задумался? – проговорил низкий охрипший голос у Павла за спиной. Тяжёлая ладонь опустилась на плечо.

Павел, дрожа от ужаса, медленно повернул голову. Воронцов. Его голос сложно было спутать с чьим-либо другим. Он просто стоял напротив и молчал, сдавливая плечо так сильно, что Павлу стало больно.

Гохман судорожно вздохнул. Он видел лицо Игоря прямо перед своим. Зелёные глаза, пылающие гневом, нос, сломанный Павлом на первом курсе, нервно подрагивающий уголок губ. Так близко, что даже пугает. Странно, они одного роста. Ему всегда казалось, что Воронцов намного выше. Он ошибался. Вот Каратеев выше, почти на пол головы. Вот он, нависает рядом, хрустит костяшками пальцев, словно разминает кисти для удара.

Всё. Триумф был недолог. Теперь точно хана.

– А… я тут курю… – пропищал Павел. – Не хотите? Поболтаем?

Парень видел, как в глазах Воронцова что-то мелькнуло, и улыбка расплылась на лице. Каратеев бросил на приятеля быстрый взгляд и дёрнулся в его сторону.

– Игорь, стой!!!

Он не успел помешать, и Игорь коротким ударом отправил Гохмана в нокаут.

***

Ледяная вода, выплеснутая в лицо, заставила Дашу подскочить на кровати.

– Ты с ума сошла?! – Даша закричала на сидящую рядом Беллу. – Разве можно так людей будить?!

Нижняя губа Беллы вдруг задрожала, на глаза навернулись слёзы, и она заключила недоумевающую подругу в объятия.

– Дашка, как же ты меня напугала! Я думала, ты никогда не очнёшься!

– Не очнусь? Да что за дурдом тут творится?

– Ты вообще ничего не помнишь?