Текст книги "Золотой червонец (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Золотой червонец

Глава 1

«Что же делать нам с монетой?Как же нам её делить?Отдадим покойнику!Отлично, так тому и быть!»Король и шут – Два вора и монета.

«Вот не с того мы начали! Не с того!» – подумала Даша, глядя на икающего от смеха Игоря.

– Хватит ржать, придурок! – девушка недовольно затолкала в спортивные штаны короткий рысий хвостик. – Лучше помоги обратно превратиться!

– Какой там! – Белла потёрла совиную лапу, в которую превратилась её левая ступня. – Он будет ещё неделю над нами издеваться!

Они приехали вчера. Первое сентября выпало на субботу, и можно было побалдеть ещё немного перед тем, как с головой нырнуть в учёбу. Белла с Дашей решили, что внезапное свободное время можно провести с пользой, а именно начать, наконец, практическую часть превращений.

С начала второго семестра первого курса девушки практически жили в библиотеке, пытаясь найти хоть какую-то книгу по оборотничеству. Дело это оказалось не из лёгких – данная область магии вот уже пятьдесят лет находилась под запретом, и найти книжку по превращению не представлялось возможным. Как и просить о помощи Игоря: парень решил, что теперь он сильно взрослый и ответственный, и девчонкам такие проблемы, как умение превращаться в животных, совсем не нужны. С чем ни Даша, ни Белла категорически не согласились и продолжили искать ответы в библиотеке. Книга нашлась нескоро.

В ней говорилось даже не о трансформации: старинный учебник был посвящен работе с опасными животными, в частности с мантикорами. Эти чудища вымерли почти сотню лет назад. Они совершенно не подпускали к себе людей, зато с животными легко находили общий язык. Чем-то они в этом плане были сродни вервольфам.

Информация о мёртвых мантикорах интересовала в последнюю очередь, а вот подробное описание превращения в зверя оказалось просто бесценным. Нужную главу внимательно и тайно переписали – нельзя, чтобы кто-нибудь догадался о том, что в мире скоро станет на двух оборотней больше – и студентки со спокойной душой отправились на каникулы. И это лето прошло просто замечательно. Можно даже сказать, бесподобно.

Отдыхать Даша и Белла начали в Айвюн-Соле; столица Ойкю Энтель, Лесного Княжества, обиталища нимф, фей и дриад, изначально планировалась просто как перевалочный пункт, из которого бы девушки перешли порталом в Адлер. Но город, распростёршийся прямо среди вековых лиственных деревьев, настолько поразил Дашу, что решено было поменять пропуска в параллель на другую дату и остаться здесь на неделю.

Лориэн* – иного сравнения не подобрать. Как бы удивились Толкин** и Джексон***, увидев наяву то, что они создали на листах бумаги и в кинематографе! Величественный и невесомый, город парил меж деревьев, над вокзалом, над торговыми площадями и лесными тропами. Обвивая дубы и гигантские тополя, он подбирался, казалось, к самому небу. И местные жители – Даша ни разу не пожалела, что довелось их увидеть.

Дриады – они не говорили на языке человека. Ни на каком языке не говорили – общались жестами с другими, а между собой на своём непонятном и неслышимом наречии, напоминающем шелест крон и ветер. Понимали язык растений, да и сами немного напоминали растения. С зеленоватой или коричневой кожей, тёплой и немного бугристой, как кора, с волосами, что вились лианами или пушились мхом, или цвели разными цветами, как мимоза либо черёмуха. У дриад были мудрые зелёные глаза с немигающими веками, и существа эти были практически бессмертны: рождённые из стволов деревьев, они, со временем, и сами становились деревьями. Дубы, тополя, клёны или же экзотичные глицинии и акации Ойкю Энтель – все они когда-то были дриадами, живущими в этом месте.

Зачастую в качестве переводчика рядом с дриадой можно было встретить нимфу, вечно юное, эфемерное создание. Нимфу, на первый взгляд, легко спутать с человеком, но отличия бросались в глаза уже при малейшей попытке рассмотреть. У нимф, как и у дриад, была зеленовато-коричневая, но гладкая кожа, и прозрачная, как родниковая вода, кровь. Глаза их тоже зелёные, как первая весенняя листва, но вот веки вполне прикрывали их кокетливыми, длинными ресницами. Волосы нимф имели каштановый или рыжеватый оттенок, у женщин длиной доходили, как правило, до ягодиц, и, в отличие от волос дриад, на растения не походили совершенно.

На первый взгляд нимф можно было принять за легкомысленных и несерьёзных существ, но Даша читала историю параллели и знала, что сто пятьдесят лет назад именно нимфы подняли луки и копья на защиту Лесного Княжества от притязаний эльфов, мечтавших захватить богатые и плодородные земли. В той битве погибло много мужчин и женщин, но эльфы отступили и уплыли с материка на Эйладрейс, где и жили особняком до сих пор.

Что до фей, то Белла оказалась права – эти крохи с переливчатыми прозрачными крылышками были просто волшебны!

Прогуляв по лесу Ойкю Энтель неделю, Даша и Белла всё-таки переместились из сказки в реальность, в простую параллель, на черноморское побережье в город Адлер, где и жила Белла со своими родителями. И поначалу, особенно на контрасте с Айвюн-Солом, город Дашу разочаровал. Шумно и очень дорого, жара утомляла, а пальмы навевали ностальгию о клёнах и соснах академии. Южное солнце слепило глаза и жгло кожу, и если б не бутылочка солнцезащитного масла, прихваченная Дашей из параллели, девушка наверняка бы свалилась с ожогами и тепловым ударом. Однако позже, погуляв по паркам, поплавав в море и познакомившись с Беллиными родителями, Даша мнение переменила.

Родители Беллы жили в самом обычном районе в самой обычной панельной многоэтажке в самой обычной трёхкомнатной квартире с видом на шашлычную и магазин «Магнит». На вид Александра Михайловна и Эдуард Арсенович Аванисян и людьми были самыми обычными. Ведь даже многочисленные родственники не знали о небольшой колдовской тайне, что тесными узами связывала Беллиных родителей уже много лет.

Когда ты смотрел на Александру Михайловну, то мог с уверенностью сказать – так Белла будет выглядеть через двадцать пять лет. Невысокая, с копной каштановых волос и орехово-карими глазами, что светились живым незаурядным умом и родительской теплотой. Спокойная, рассудительная, она очень напоминала Раду, которая наверняка так же выглядела во времена своей молодости. Много лет назад, когда Александра Михайловна Гредяева только-только закончила РМТА, получив профессию лекаря, она отправилась в простую параллель, чтобы изучать немагические заболевания и травмы в их естественной среде. Готовила диссертацию. Там-то в обшарпанных, пахнущих хлоркой коридорах инфекционной больницы города Сочи она и встретила будущего мужа.

Эдуард Арсенович Аванисян, тогда ещё молодой врач-ординатор, которого санитарки ласково звали Эдик, почти сразу нашёл общий язык с загадочной Сашей. Она напоминала ему иностранку, девушку из другого мира и даже из другого времени. Держалась несколько особняком, не разговаривала на посторонние темы и почему-то никогда не снимала со среднего пальца правой руки кольца, золотого перстня с сапфиром – заведующий гонял за украшения, но именно на Сашу как будто не обращал никакого внимания. Девушка словно имела на окружающих свои рычаги взаимодействия, казалась подозрительной, скрытной. Но, несмотря на свою таинственность, Саша была ещё и умна, красноречива, образованна, и очень красива – Эдика она сразила с первого взгляда.

Александра знала, что использовать магию в параллели по своей специальности ей категорически запрещено. И не использовала, каким бы тяжёлым ни был пациент. Даже если знала, что спасти его может простенькое заклинаньице. Но когда её пациентом вдруг оказался Эдуард Аванисян, в голове что-то щёлкнуло.

Менингококковый сепсис – бог знает, как молодой врач умудрился его подцепить, у них и пациентов таких на отделении не лежало. Прогноз был скверным. Александра не спала всю ночь, думала, готовилась, и редкие прохожие видели, что из-за задёрнутых штор её съёмной квартиры как будто пробивается сияние. Следующим же утром, после обхода, Александра пронесла в больницу маленький флакон с зельем.

Она призналась ему во всем, как только он поправился. Эдуард дураком не был, читал историю болезни, видел свои анализы. Знал, что покойник по всем показателям. Но выжил. И помнил, как в палату заходила Саша. Как давала ему что-то выпить. Он и сам не знал, почему не испугался её признания. Почему не оттолкнул её. Не поверить было не возможно – она продемонстрировала колдовскую силу во всей своей красочной зрелищности. Но Саша его так пленила. Восхитительная девушка, да ещё и колдунья – он сделал ей предложение почти сразу.

В параллели Александра нагоняй, конечно же, получила. Но она настолько ввела Малый Совет в ступор заявлением, что выходит замуж за простака, что её бунтарство в больнице отошло на второй план. С одной стороны, не существовало законов, которые бы запрещали какие-либо отношения с простаками, в том числе и супружеские. С другой, всё это казалось такой дикой нелепицей – как они собираются жить? О том, чтобы провести мужа в магическую параллель, Александре пришлось забыть сразу – мир магии предназначен для существ, владеющих магией, либо для тех, кто, по каким-либо причинам, не может жить в простой параллели из-за угрозы населению. Но вот запрета на то, чтобы самой остаться в параллели, Александра Михайловна так и не получила.

Так и пошло у них день за днём, из года в год. Александра Михайловна работала в магическом мире – зеркало-портал находилось на стене в коридоре квартиры. Каждый раз, когда наступала пора дежурства в отделении, портал открывался, беспрепятственно пропуская в параллель спешащую на любимую работу женщину. Эдуард Арсенович же оставался в этом мире. Провожая жену неизменным поцелуем, он после уходил и сам – работа врача в инфекционной больнице не терпела опозданий. Жаркий климат и наплыв туристов не давали сидеть спокойно, маленькая зарплата этого мира могла свести с ума, но Эдуард Арсенович, казалось, не замечал тягот. Весёлый, остроумный, этот «вечный юноша» в любой ситуации мог найти выход и перевернуть всё так, чтобы происходящее оказалось забавным розыгрышем.

В компании этих замечательных людей время текло весело и незаметно. День Даша и Белла проводили на пляже или гуляли по городу. Вечером все собирались за одним большим столом и вкусно ужинали – Даша влюбилась в кавказскую кухню! Отец Беллы травил байки о жизни и работе, заставляя девчонок смеяться от души, а Александру Михайловну смотреть на него влюблённым взглядом.

Не забывали и про оборотничество. Лёжа на пляже, поедая чурчхелу килограммами и меняя сгоревшие слои кожи на новые, девушки изучали конспект. Даша выбрала рысь – на эту мысль её натолкнул кулон, подаренный Радой. Белла же решила взять кое-что посложнее – она решила, что будет превращаться в сову, ведь она с детства любила метлу и полёты.

Изучив теорию от и до, встала проблема превращения. Где? Когда? Как провернуть всё это, чтобы никто не увидел? Эдуард Арсенович, конечно, оценит трюк, но вот Александра Михайловна, зная, чем это грозит в волшебном мире, наверняка будет сильно ругаться, если не наложит какую-нибудь порчу. И всё это цветочки по сравнению с тем, что произойдёт, увидь превращение простаки. Об этом даже думать было страшно, так что практические занятия решили отставить до начала семестра.

Первого сентября зеркало в квартире Аванисян пропустило не одного человека, как делало обычно, а троих. Тепло попрощавшись с Эдуардом Арсеновичем и дав обещание когда-нибудь снова навестить его, Даша вместе с Беллой и её мамой покинули простую параллель. Впереди была академия, величественный замок, чьи стены стали такими родными. В покупке билетов на поезд, как оказалось, необходимости не было: Александра Михайловна работала всего в полутора часах лёту от РМТА, дав Даше возможность познакомиться с гоночным болидом магической параллели и древнейшим транспортом ведьм – ступой. Нацепив лётный шлем и очки, ловко орудуя помелом, Беллина мама, как заправский Шумахер, гнала по направлению к академии, а Белла с Дашей только сидели, крепко вцепившись руками в ступу и отплёвывая мошек.

Когда Даша вышла на академической территории, у неё в голове играли два желания: первое – расцеловать долгожданную землю, и второе – когда-нибудь освоить подобный транспорт.

Полнолуние, выпавшее аккурат на первое сентября, немного омрачило приезд, хотя и было на руку: обычно на следующее после превращения утро смертельно уставший Рома валился в кровать, едва только добирался до комнаты. Бессонная напряжённая ночь в звериной шкуре выводила из ритма и Игоря – он тоже предпочитал отдохнуть хотя бы пару часов. Отсутствие парней Даша с Беллой приняли как знак: закрывшись в комнате, они впервые попробовали примерить на себя животный облик.

Превратиться получилось не полностью, книга предупреждала об этом. Но девушки ещё долго стояли посреди комнаты, разглядывая когтистые лапы, перья, шерсть, торчащие на макушке уши и янтарные глаза. Через полчаса самолюбования решили превращаться обратно, и вот тут начались проблемы: животная суть уходить не пожелала. Больше трёх часов девушки пыжились в попытках хоть немного улучшить свой облик, но выходило кое-как, поэтому было решено позвать на помощь Игоря – маленький бумажный самолётик с посланием и разбудил парня, передав SOS и призыв скорее идти в триста пятую комнату.

Советчик из него вышел неважный: едва лишь Воронцов увидел хвост Даши, пикантно выставленный из штанов, её покрытые шерстью ноги, крючковатые когти Беллы и её живот, поросший густым тёмным опереньем, у него началась истерика. Уже больше пяти минут он рыдал от безудержного смеха и практически не мог говорить членораздельно. Девушки с этим смирились. Они лишь ждали, потихоньку закипая от негодования.

– Я… я… Ик! До…олжен был что-о… Ик!... Такое предположить. – Игорь, кажется, понемногу обретал способность говорить. – Ну нахр... Ик!... ена? Ё-моё, девчонки, нахрена?

– Мы уже объясняли тебе, нахрена, бестолочь ты такая! – Даша подтянула брюки и плюхнулась на кровать. Хвост болезненно упёрся в копчик. – Если бы ты сразу нам помог, этого могло и не случиться!

– Ой, ну вот только не надо всех собак на меня спускать! – Игорь вытер с глаз слёзы; он всё ещё ржал, но, вроде бы, наконец, отнёсся к намерениям девушек серьёзно и был готов реально помочь. – Думаете, вы одни такие уникальные? Оборотничество – это сложно, самая сложная область трансформации. И тут не просто заклинания и вспышки, тут самую главную роль играет сосредоточение. Это долгий процесс, такие случаи, как ваш – далеко не редкость. Иногда животный отпечаток остаётся навсегда.

– Что ты имеешь в виду? – прищурилась Даша.

Игорь вместо ответа лишь оскалился – верхние клыки у него были длиннее, чем положено. Выбитый прошлым летом зуб наконец-то был на месте.

Белла в ужасе отшатнулась:

– Великое Открытие, так это не твои? Я думала… это что, собачьи? И что, мы, значит, тоже такими можем остаться?!

– Да ну, брось! Я, считай, сам клыки оставил. Поначалу не смог убрать, потом привык. Да и позабавили они меня. Вы-то сто процентов избавитесь от своих... э... атрибутов.

По комнате туда-сюда бродил Рыжик: в этот раз он избежал перемещения в параллель и каникулы провёл у Мамонова, внезапно поладив с Айной, но мохнатый, судя по всему, всё же скучал по своей хозяйке и её друзьям, и теперь нарезал круги, поочерёдно то бодая Игоря, то топчась на коленях Беллы, то сворачиваясь клубком у Даши под боком и блаженно мурча. А Даша гладила котяру по пушистой рыжей шерсти, проводя рукой от ушей до хвоста, и думала, что хвост – это, конечно, прикольно, но перспектива примерить его на себя совершенно не прельщает. Игорь прав: Даша с Беллой просто не смогут забить на это, и, хочешь не хочешь, вернут свой нормальный вид.

– Ладно, показывайте, что у вас получается! – Игорь по-турецки сел на полу и замер в ожидающей позе.

– Нет, – покачала головой Белла. – Мы и так обратно вернуться не можем, а ты ещё говоришь показать. Так не пойдет. Надо подучить теорию и…

– Глупости всё эта теория! – перебил Игорь. – Практика – вот что самое главное. Чем больше превращаетесь, тем легче.

Игорь ухмыльнулся своей коронной кривой усмешкой, что наповал сражала девушек академии. Даша и Белла переглянулись – уж очень они опасались за свой внешний вид, но после небольшого раздумья девушки решили рискнуть.

На их лицах появились сосредоточенные выражения, и животные черты постепенно выплывали наружу. У Даши появился кошачий нос и усы, уши заострились и плавно поднялись на макушку, ладони превратились в когтистые мягкие лапы, а лицо и декольте обросли негустой рыжевато-серой шерстью. Умения Беллы также были очевидны: маленький аккуратный носик вытянулся и загнулся крючком до самого подбородка, глаза приобрели янтарный оттенок, руки сплющились на манер крыльев, волосы укоротились и издалека походили на перья.

Рыжик фыркнул и спрятался под кровать. Игорь же смотрел оценивающе.

– Отлично. Даже очень. Давно тренируетесь?

– Первый день. – Голос Даши походил на мурлыканье.

– Ого! – присвистнул Игорь. – Тогда это вообще превосходно! Я в первые пару недель мог только хвостом вилять!

– Ой! Когти меньше стали!

Белла вернула себе человеческий облик и теперь ликующе смотрела на свои ноги: левая ступня всё ещё была с когтями и обросшая перьями, но теперь приобрела нормальный размер. По крайней мере, вопрос с обувью решён – совиная лапа могла безболезненно влезть в кроссовок.

Даша, превратившись в человека, с удовольствие отметила, что хвост больше не упирается в тело как штопор – его попросту не было. Подняв штанину, девушка увидела, что и шерсть стала меньше и теперь могла сойти за за ногу плюнувшего на эпиляцию человека.

– Для первого раза отлично, – улыбнулся Игорь. – Только Романычу не говорите, пока всё окончательно не будет сделано. Просто в конце поставьте его перед фактом, окей?

Девушки кивнули. Они и сами понимали, что другу идея не сразу понравится.

_____

* Лориэн – лес эльфов в книгах Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец».

** Джон Рональд Руэл Толкин, английский писатель и поэт, переводчик, лингвист, филолог. Автор книг о Средиземье, таких как «Хоббит», «Властелин колец», «Сильмариллион».

*** Питер Джексон – новозеландский кинорежиссёр, сценарист, актёр и продюсер, ставший всемирно известным после выхода на экраны кинотрилогии, поставленной им по произведению Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец» и «Хоббит».

Глава 2

Молодой мужчина лет тридцати – тридцати пяти медленно шагал по пустому коридору. Старые джинсы, разбитые кроссовки, футболка с дурацкой надписью. Никто бы сейчас не узнал в нём обычно с иголочки одетого Константина Дмитриевича Огнева.

Коридор носил дурную славу из-за того, что в нём не один десяток лет назад погибла профессор боевой магии Клара Рабинович. Даже через столько времени по этой территории мало кто ходил, лишь некоторые студенты приходили сюда покурить или просто побыть наедине с собой. Но находились и уникумы – поговаривали, что профессор скончалась из-за несчастной любви, и теперь, если вас терзали любовные муки, то можно было прийти сюда ночью и попросить у Рабинович помощи. И она обязательно поможет, нужно только набраться смелости.

Смелости у Огнева сейчас было хоть отбавляй – от него за версту разило алкоголем. Он шатался туда-сюда вдоль каменных стен, курил, временами принимался судорожно ерошить волосы, словно внезапно вспоминал о чём-то полузабытом, после чего снова успокаивался и вновь начинал ходить по коридору. Если бы кто-то из случайно зашедших студенток увидел сейчас преподавателя боевой магии, то ему бы точно приписали роль отвергнутого героя-любовника, что в кои-то веки оказалось правдой. Огнев действительно пришёл сюда из-за женщины, хотя женщина – мягко сказано.

Страшную красавицу любили и ненавидели, боялись и обожали, хотели и в то же время мечтали оказаться подальше от неё. Огнев безнадёжно влюбился в Горгону, и, к слову сказать, пламенное чувство бушевало в нём не первый год. Любовь этого мужчины к чудовищу не была похожа на немую любовь Игоря к Даше: Огнев не раз признавался Медузе в своих чувствах, но ответ всегда получал отрицательный.

Та же ситуация произошла и сегодня вечером, когда Константин Дмитриевич постучал в дверь кабинета и, услышав красивый холодный голос, произнёсший «Открыто», медленно повернул старинную латунную ручку.

Медуза, нацепив прямоугольные очки на переносицу, не столько из-за плохого зрения, сколько из солидности, проверяла семинар пятого курса. Сегодня её платье тёмно-зелёного атласа – красиво подчёркивает волосы, собранные лёгкой золотой сеточкой. Редко чёрно-зелёные локоны не падают на плечи, а жаль: Константин Дмитриевич невольно засмотрелся на плавную линию плеч и длинную шею, которую украшал огненный опал на короткой цепочке. Огнев любовался прекрасной гречанкой, но Медуза даже не удостоила коллегу взглядом.

Огнев пару секунд потоптался в дверях.

– Гм…

Ноль внимания.

– Я…

– Константин Дмитриевич, ради всего святого, не тяните кота за хвост! Говорите, что хотели, и идите. У меня много работы.

Вот так всегда. Не успеешь начать.

– Без предисловий, значит, – хмыкнул Огнев. – Тогда ты знаешь, что я хочу сказать, Медуза.

Горгона медленно подняла голову от семинарских работ.

– Константин Дмитриевич, я не раз говорила вам оставить эту затею.

– Почему? Просто объясни, Медуза, почему ты каждый раз шлёшь меня к чёртовой бабушке?

– Я никого и никуда не шлю, – равнодушно ответила горгона, – это не профессионально. Просто я не та женщина, которая вам нужна, только и всего.

– Да откуда ты знаешь, какая мне нужна? – Водка не давала контролировать себя в полной мере, и Огнев балансировал на грани злости и отчаяния. – Три тысячи лет ты себя бережёшь – для чего? Умерли все, кого ты знала, кого когда-либо любила – стоило оно того? Такую жизнь ты себе выбрала? Меди, да разве это жизнь?

Огнев за секунду оказался у стола и пылко взял, казалось, побледневшую горгону за руку. Ладонь Медузы оказалась гладкой, тёплой и сухой, как змея, и Огнев подумал, что восхитительнее кожи, чем эта, он не встречал за всю свою жизнь.

Ему казалось, что Медуза вот-вот смягчится, что в чертах горгоны проклюнется что-то человеческое, но внезапно тёплая кожа обожгла колючим холодом, и Огнев отстранился.

– В академии полно студенток, которые не прочь провести с вами время, – всё с тем же равнодушием заметила Горгона. – Уверена, они не разочаруются. А у меня много работы, которую вы мешаете выполнять.

Лицо Константина Дмитриевича вспыхнуло от обиды. Слухи? Оперировать грязными слухами о том, что Огнев якобы первый бабник в академии и давно перещупал всех студенток и молодых преподавательниц?! От этого несправедливого обвинения стало почти больно.

– Я-то проведу, – кое-как выдавил из себя Константин Дмитриевич. – Но, знаешь, лучше бы тебе самой найти какого-нибудь первокурсника, чтобы он помял твоё тысячелетнее тело и избавил от необходимости нести вечную жизнь. Что такое, Меди? Думала, я не знаю, что ты молода и бессмертна только лишь до тех пор, пока не окажешься в постели с мужчиной? Боишься умирать или так сильно страшишься члена? А, Медуза?

Горгона медленно поднялась со своего места. Копна удивительных волос на миг превратилась в клубок змей, злобно зашипевших под державшей их сеточкой, а тёмные глаза пожелтели, расколовшись на половинки вертикальными линиями зрачков – Медуза потеряла над собой контроль впервые за тысячу с лишним лет, и если б не очки, то преподаватель боевой магии обратился в камень.

– Вам следует протрезветь, Огнев. – Горгона чеканила каждое слово, и в речи слышалось шипение змеи. Королевской кобры, раздувающей капюшон. – Покиньте мой кабинет. Сейчас же.

– Как скажете, чародейка. – Огнев опустил голову в полупоклоне и сделал несколько шагов к выходу, но остановился. – Ты только помни одну вещь: мне ведь немного осталось. По твоим меркам.

И Константин Дмитриевич вышел в коридор, хлопнув дверью. А Медуза так же медленно опустилась на стул.

Больше шести лет прошло с тех пор, как он впервые ей признался. Она запомнила его таким молодым… сколько ему тогда было? Двадцать пять? Двадцать семь, кажется. Время не властно над горгонами, и она будет видеть, как старится Огнев. Как годы неумолимо возьмут своё. Как они согнут его спину, избороздят его красивое лицо морщинами, покроют серебром его тёмные волосы. Когда-нибудь Медуза, такая же молодая как сейчас, проводит его на пенсию. Когда-нибудь узнает, что его больше нет. Она будет плакать. О нём точно будет.

А может и правда пора на всё плюнуть? Пора отдать себя? Дать жизнь новой горгоне и после этого обрести удел смертной? Состариться. Умереть…

Медуза вздохнула. Она уже сталкивалась с этим пару раз. Однажды даже было решилась. Ах, как давно это было! Двести лет прошло, не меньше. Как же его звали? Рональд? Нет, Роберт. Его звали Роберт. Медуза даже готова была выйти замуж, да вот только застукала Роберта с кухаркой. Хотела обратить в камень, но сдержалась – она же не дикарка! Просто уехала. Покинула туманную Англию. Потом перешла в магическую параллель, долго путешествовала по миру, долго искала подходящую работу. А тридцать шесть лет назад ей предложили пост преподавателя. Медуза согласилась и об этом решении не жалела ни дня.

Академия магии стала отдушиной для метущейся бессмертной души. Теперь Медуза всегда была при деле – её талант к сглазам помогал блестяще обучать студентов, а знание бесчисленного количества языков давали возможность преподавать на факультете международных и межвидовых отношений. И она, наконец-то, обрела если не друзей, то хотя бы коллег, которые не шарахались от неё, едва завидев. Но Огнев…

Она помнила его мальчишкой первокурсником. Она ставила ему оценки. Он отвечал ей на экзаменах. Она помнила его на выпускном. Талантливый парень. После обучения работал в ОБТС какое-то время, оперативная работа, то ли с вервольфами, то ли с волколаками – Медуза так и не запомнила, в чём там между ними разница. Но потом Огнев внезапно появился в академии. Стал преподавателем.

Они хорошо общались. Всегда могли поболтать в банкетном зале ни о чём и о важном. Горгона почти решила, что у неё впервые за несколько сотен лет, наконец-то, появился настоящий друг… а потом этот пылкий юноша внезапно признался, что влюблён уже много лет, с того самого момента, как впервые увидел Медузу в аудитории. Что пытался забыть, уехал очень далеко, но даже опасная жизнь ОБТСовца не смогла заглушить тоску по любимой женщине. Что вернулся ради неё. Что признаётся ей теперь, и больше не намерен отступать.

Медузе пришлось разбить ему сердце. А потом ещё раз. И ещё раз. Честно говоря, она уже сбилась со счёта, сколько раз приходил к ней Огнев. И видела, как годы делают его мужественнее, придают стать, но скоро они будут приносить лишь старость. Ничто не вечно. Даже горгона.

Когда-то в Греции было много таких, как она. В основном горгоны жили скрытно, стараясь без нужды вообще не показываться людям. Но только не её мать. Отчасти она сама виновата – зачем было обращать в камень целые селения? Но на любое чудовище найдётся свой герой. А на любого героя найдётся своя лживая легенда.

Миф учит, что Персей срубил Медузе Горгоне голову, смотря в зеркальный щит. Что он пришёл к ней, пока она спала. Что он не знал её. Не говорил с ней. Что она не любила его, что не ложилась с ним в одно ложе…

Отчасти Огнев прав: горгона живёт вечно лишь до тех пор, пока она не окажется в постели с мужчиной. Но после этого она проживёт долгую жизнь, ещё несколько сотен лет. Медленно состарится. Умрёт. И тело не возьмут ни болезни, ни удар меча. Полная неуязвимость. Так будет ровно до тех пор, пока горгона не даст жизнь новому существу. Родится девочка – горгоны бывают только женского пола. Лишь после этого змеи на голове затихнут, а жизнь станет обычной. Человеческой.

Персей это знал. И он действительно срубил Горгоне голову, пока та спала. Только ни одна легенда не рассказала, что в этот момент та держала на руках новорождённого ребёнка. Девочку, с чёрно-зелёными тонкими змейками на голове.

Медуза – имя в честь погибшей матери. Тётя, что вырастила её, рассказала всю правду, за что Медуза была благодарна. Что ж, мать была чудовищем. Чудовищем, сражённым героем. И с этим пришлось смириться. Но на отца Медуза зла не держала, да и за что? Он мог убить её – новорождённая горгона уязвима, – но не тронул. А мать… что ж, со временем Медуза сумела простить за её смерть.

Три тысячи лет. Так долго. Она потеряла счёт годам. И теперь Огнев приходит, и предлагает этот счёт возобновить. Дать новую жизнь, а свою оставить…

Горгона принюхалась – в воздухе ещё висел запах спиртного, напоминая о недавнем госте. Улыбнулась – и всё-таки Огнев милый, даже несмотря на свою настырность. Она снова его обидела: знает же, что все слухи – чистой воды ложь, но всё равно сказала эти слова. Так стыдно. Хотелось встать, догнать его, извиниться, но он ведь снова попытается, хотя не знает и половины правды о её жизни. Не знает, почему она боится быть обманутой, почему не может пойти на такое. Снова. Даже несмотря на то, что чувства уже давно взаимны…

Медуза уронила голову на ладони, чувствуя, как из глаз полились слёзы.