Текст книги "Отголоски старой дружбы (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9

Вообще-то Рома не курил. Ему не нравился ни запах, ни привкус во рту, да и привычки особой не было. Но за это лето, особенно в те моменты, когда только прошло очередное полнолуние, сигарета стала едва ли не единственным утешением. Лишь горький дым вытеснял из головы тяжёлые мысли, которые с прошлого года были практически постоянными Ромиными спутниками.

Вечер выдался пасмурным и тихим. Капли дождя монотонно стучали по оконному стеклу – лишь этот звук нарушал царившую тишину. Не слышно ни голосов, ни топота множества ног по старым каменным плитам, даже ветер не завывал в каминах и трубах. Только дождь с мерным стуком ударялся о стекло.

Одиночество радовало, давало повод хоть на время побыть наедине с собой. Не притворяться, что всё хорошо, не улыбаться через силу. Огромные размеры академии были рады всем студентам без исключения, даже таким меланхоликам, каким к концу месяца становился Рома.

В сущности, замок – это всего лишь учебное заведение. В нём обитали самые обычные люди, студенты и преподаватели, со своими слабостями и страхами. И академия за сотни лет своего существования просто не могла не иметь своих историй. Порой хороших, счастливых, а порой и не очень.

Коридор на пятом этаже в северной части замка почти всегда пустовал, особенно по вечерам. Когда-то давно тут находился кабинет боевой магии, ровно до тех пор, пока в нём не нашли обезображенный труп молодой преподавательницы, что вела этот предмет. История эта случилась почти восемьдесят лет назад, и за это время обросла кучей мифов. Клара Рабинович – так звали учительницу – была молода и красива. Это был факт. Она пользовалась популярностью среди мужчин академии – факт. Среди поклонников было немало студентов, что тоже являлось фактом. Остальное превращалось в догадки. Убийцу – а это, несомненно, было убийство – так и не нашли. Слухи множились, строились предположения, а интерес к странной истории не утихал и десятилетия спустя. Шло время, и вот уже слухи приписали преподавательнице роман со старшекурсником. Шло время, и слухи превратили любовника в преследователя, от которого Рабинович никак не могла найти спасения. Шло время – и вот тайный преследователь и Рабинович меняются местами, и оказывается, что это молодая преподавательница страдала от неразделённой любви, после чего покончила с собой в своём же кабинете.

История противоречила сама себе – не могла Клара сама себя так изуродовать. Но некоторые студенты почему-то упорно принимали эту версию истории, как данность. У них даже появилась традиция: при любовных терзаниях нужно было прийти в кабинет Рабинович и просидеть в нём всю ночь, прося дух погибшей преподавательницы о помощи. Проверить действенность способа решались немногие: одно дело привидения замка, и совсем другое – встретить наяву пришедшую с того света душу покойницы и вести с ней задушевные беседы.

Сейчас несчастных влюблённых не наблюдалось, чему Рома был несказанно рад. Парень с ногами забрался на холодный каменный подоконник и прислонился плечом к оконному стеклу, по ту сторону которого уже сгущались сумерки. На фоне темнеющего неба он уже мог различить собственное чахоточное отражение. Бледное лицо, тёмные круги под глазами – Рома и правда походил на смертельно больного.

Подумать только, одна ночь. Одна ночь и собственная недальновидность изменили его жизнь навсегда. Каждый раз, словно перед смертной казнью… да что там! Осуждённый на смерть ожидает казни лишь раз, после чего он знает – всё кончится. Рома же готовился к своей участи каждый месяц, а в последнее время – каждый день. Наблюдал за луной, прибавляющей в объёме и сулящей неизменную боль.

Рома всё реже смотрел на небо – луна внушала ему страх. Он знал, что бледный земной спутник принесёт лишь кошмар, повторяющийся из месяца в месяц, после которого даже утро не станет избавлением. Ведь ты знаешь – всё вернётся. Вернётся боль, вернётся ужас… Рома судорожно затянулся сигаретой, задавил бычок о подоконник и выдохнул дым, наполнив воздух сизыми клубами. Парень направил кольцо на окурок и испепелил его, стряхнув пепел на пол.

Дождь всё так же стучал в окно. Рома коснулся пальцами своего тёмного отражения – разве могло это подобие живого существа ещё совсем недавно быть крепким и здоровым, как бык, молодым человеком? Рома не узнавал себя. Телосложение ещё оставляло былую мощь, но Рома не мог не заметить, что он уже начал худеть, будто и правда чем-то серьёзно болел. Взгляд тяжёлый, старческий – прям романтический герой, скорбящий над могилой возлюбленной. Что ж, по крайней мере, созвучно окружающей обстановке.

Парень усмехнулся, заметив, что при этом даже его лицо не делается более весёлым. Это уже совсем не так, как улыбались друзья. Дашка та прямо расцветает, лучится, стоит ей улыбнуться. Белла улыбается скромно, как кисейная барышня девятнадцатого века, но получается мило и искренне. Даже у Игоря улыбка выходит жизнерадостной, хотя взгляд и остается несколько жёстким. Рома же потерял вкус к жизни. Сначала, когда всё только произошло, он растерялся и не понимал и половины происходящего. После первого полнолуния парень был раздавлен и напуган. Он не знал, что ему делать. Но пришёл лекарь и вселил надежду – всё можно исправить. Рома расцвёл, у него появился шанс на нормальное будущее. Парень жил этой надеждой.

Но шло время. Все вокруг него искали избавления: родители, те немногие преподаватели академии, что были в курсе, Белла и Игорь, даже Даша пыталась хоть чем-то помочь. Но тщетно. Казалось, что всё впустую; хотя Рома и понимал, что до избавления от проклятия могут пройти годы, надежда в нём с каждым лунным циклом становилась всё меньше и меньше, грозя исчезнуть совсем…

Парень прислонился головой к прохладному стеклу. Дождь всё шёл. И не он один.

– Рома!

Четверокурсник нехотя повернулся. Рядом стояла Белла. Из-за светящихся шариков, толкающихся под потолком, её глаза казались мерцающими в полутьме.

– Мы идём навестить Игоря. Ты с нами? Дашка ждёт в общежитии.

Рома поёжился, но не от дуновения сквозняка. Ему вспомнились слова лекаря, после того, как Игоря прооперировали: «Перелом основания черепа, гематома, тяжёлая кровопотеря. Будем делать прогнозы, когда очнётся». И мысли: «Если очнётся».

– А есть ли смысл идти? – мрачно ответил Рома, не слезая с подоконника. – Лекари прогнозов не дают.

Белла в ужасе отдёрнулась:

– Да как тебе не стыдно?! – прошептала она. – Он твой лучший друг!

Рома почувствовал себя последней свиньёй на планете.

– Прости. – Он спрыгнул на пол и постарался выдержать взгляд Беллы. И не смог. – Не знаю, что на меня нашло.

– Я понимаю. – Белла взяла Рому за руку. – Ты измотан, полнолуние в этот раз приключилось то ещё! Но, Рома… нельзя отчаиваться. И нельзя, чтобы твоё отчаяние захлестнуло всех, кто тебя любит.

Рома ничего не ответил, просто обнял девушку.

– Пойдём, – сказал он, чуть отстранившись. – Дашка ждёт.

Белла кивнула и поплелась рядом.

– Мне кажется, она боится. Больниц, – пояснил Рома, поймав непонимающий взгляд Беллы. – То, что она тогда рассказала, про аварию, про то, как погиб её друг, а сама она очнулась в больнице с отрезанными до бёдер ногами… это ведь не удивительно.

– Я не думала об этом с такого ракурса, – ответила Белла. – Но я… не знаю даже. Что-то изменилось в ней самой после матча. Она ведь в тот день так и не пошла в больницу, ты же помнишь? Появилась уже в общаге, под вечер, вся зарёванная. Спросила только, жив ли он, и когда я сказала, что да, ушла в комнату, зарылась под одеяло и не вылезала до утра.

– Они много через что прошли вместе. – Рома пожал плечами. – Дашка ведь спасла его этим летом.

– А мне кажется, что всё проще… – Белла сказала это очень тихо, но в тишине пятого этажа её слова прозвучали эхом.

– В смысле… ты… – Рома округлил глаза. – Подожди, но Артур? Ты же не думаешь, что Даша настолько легкомысленна, что так скоро сможет его забыть?

– Нет, конечно же, это не так. Просто… – Белла подбирала слова. – Я думаю, что она сама ещё толком не определилась. С чувствами. Она любила Арти, нам всем он нравился, но с Игорем они… на одной волне, понимаешь?

– Они постоянно о чём-то спорят.

– Вот именно, Рома. Вот именно.

Белла пошла в сторону лестницы, и Рома медленно последовал за ней. Он не знал, как относиться к словам подруги, но уже привык доверять её интуиции.

Глава 10

– Давай на NB71. Чёрт, Дашка, я уверена, что она где-то здесь!

– Я это слышала от тебя четыре стеллажа назад! – возмутилась Даша, но всё же сдвинула в сторону тяжёлую лестницу на колесиках со стоявшей наверху Беллой.

Они давно искали эту книгу.

Оборотническое зелье было опасно и непредсказуемо. Не говоря уже о том, что вызывало дичайшую изжогу. По всем канонам полагалось просто прекратить его пить, но оставить Рому наедине с его бедой не рассматривалось даже крайним вариантом.

Рома становился всё раздражительнее. Не далее, чем сегодня утром, он почти готов был придушить своего однокурсника, когда тот слишком навязчиво стучал в дверь двести четырнадцатой.

– Что, блять?!

Даша, пившая чай в холле общежития, подскочила от неожиданности, когда парень вылетел из комнаты в одном полотенце и с мокрым ёжиком волос, почти кинувшись с кулаками на назойливого однокурсника. Когда тот в ответ пробормотал что-то про конспекты, Рома обложил парня таким забористым матом, что формулировкам позавидовал бы даже Воронцов.

– Вы там все, что ли, долбанутые в этой комнате? – крикнул Роме одногруппник, когда тот хлопнул у него дверью перед самым носом.

Даша тогда проводила спускающегося по лестнице парня взглядом, но ничего не сказала. Полнолуние в этом месяце прошло особенно тяжело, а тут ещё и нервное напряжение. Рома как будто бы до сих пор ещё не совсем очухался.

Надежда таяла – и Даша, и Белла прекрасно это понимали. Рома помнил каждое полнолуние, помнил всю боль, с которой его тело ломалось на части – для него это оказалось намного тяжелее, чем забвение полноценного вервольфа. Недопроклятый – так он звал сам себя, стараясь шутить на эту тему, но не получалось.

– Нашла! – крикнула Белла, едва не свалившись с лестницы.

– Хорош орать! – шикнула на подругу Даша. – Давай, спускайся, показывай, чего там у тебя.

Белла осторожно спустилась вниз, прижимая к груди книгу, как самое большое сокровище на земле. Найдя свободный столик у окна, и спрятав литературу от любопытных глаз за номером популярного женского журнала, Белла нашла интересующую её главу и в полголоса зачитала отрывок:

– «Оборотничество известно магическому сообществу с древнейших времен. Кицунэ* в Японии, ирландские шелки** и Хозяйка Медной горы*** в уральских сказаниях – общеизвестные примеры использования людьми животного облика. Оборотничество помогало людям не просто приобщиться к животному миру, но и защищать селения от вервольфов в ночи полнолуния, так как для оборотней, как и для животных, вервольф не агрессивен. Долгое время оборотни так же работали и с мантикорами, так как животные эти славились свирепым нравом и, так же, как и вервольфы, не подпускали к себе человека, реагируя на его присутствие смертельно опасной агрессией. Оборотничество является довольно зрелищной областью магической науки, однако, оно так же весьма сложно в исполнении. Владение этой способностью не врождённое, но приобретённое свойство мага, требующее от него колоссального труда и терпения. Эта отрасль трансформации пока не находится под запретом, но уже имеющиеся оборотни подвергаются строгому контролю, а готовящийся пакет запрещающих поправок в законодательстве может поставить под вопрос само существование искусства оборотничества».

Дальше после некоторых пояснений шла подробная инструкция по превращению.

Даша присвистнула:

– Охренеть, Белка! – прошептала она – Это ж мы сами можем… Как думаешь, это поможет нам с Ромой?

– Подумай сама, – тем же шёпотом откликнулась Белла, – почему Рома такой нервозный? Да он боится, что, как в первый раз, может кого-то покалечить. Он ведь чуть не убил тебя, помнишь?

– Такое забудешь! – пожала плечами Даша, на миг снова почувствовав, как на лицо капает волчья слюна. – Воронцов взбесится.

Игорю идею высказали ещё в начале года и попросили помочь, но он лишь ответил, что это по-прежнему незаконно, а ему уже не пятнадцать. Отказал.

– Игорь практик, он сам не понимает и половину из теории. – Белла добавила свой аргумент. – Если бы мы работали только с ним, то на обучение ушло слишком много времени. Нужно торопиться, а то Рома звереет от своей паники.

Даша усмехнулась, мысленно прикидывая, сколько времени уйдёт на переписывание текста, и жалея, что нельзя просто скопировать страницы; не то чтобы здесь не было альтернативы простаковскому сканеру, но каждая книга в библиотеке защищалась колдовством, и снять чары могла только библиотекарша. Она обязательно поинтересуется, зачем двум второкурсницам настолько уж специфический текст, а свидетели в таком деле были совершенно не нужны.

– Стать оборотнями, с ума сойти… – улыбаясь всё шире, пробормотала девушка. Что бы на это сказал Генка? – Мне определённо нравится. Но вот Рома снова начнёт параноить.

Даша повернулась к Белле и встретилась с ней взглядом. Та тоже усмехнулась и пожала плечами:

– Не обязательно ему говорить.

– Тогда он точно нас убьёт.

– Может быть, но, по-моему, Рома нам ещё спасибо скажет.

– Оборотням проще. – Улыбка Даши погасла. – Они могут превращаться, когда захотят, и оставаться собой. А тут, терять всякое представление о своей сущности… не знать кто ты и на что способен.

Белла ничего не ответила. Она думала о том, как впервые увидела Ромино превращение. Как его тело тряслось в судорогах, как гуляли под кожей ломающиеся изнутри кости, и как вопли парня ещё неделю стояли у неё в ушах. Она стойко выдержала это зрелище, но, вернувшись в общежитие, вырвала прямо на пол в своей комнате, едва не теряя сознание от пережитого ужаса. Свидетелем была только Даша – поэтому-то печальный взгляд Беллы и не требовал для неё пояснений.

– О, «Котёл с любовным зельем»! – прозвучал голос прямо над ними. Девушки, вздрогнув, подняли головы: рядом стояла Андромеда. – О чём пишут?

– Да так, – первой нашлась Даша, – ерунда всякая. Хочешь, почитай.

Она протянула девушке журнал, перед этим незаметно телепортировав книгу под стул, на котором сидела.

– Откуда она здесь взялась? – прошептала Белла, когда заинтересованная глянцем Андромеда отошла на приличное расстояние. – Ты здорово придумала, я растерялась, когда она подошла. Увидь Андромеда учебник, мы бы с тобой ни за что не отвертелись от этой болтушки, всё общежитие бы знало, что мы читаем!

– Да уж, умом она не блещет. – Даша сморщилась с лёгкой долей презрения. – Может, она приёмная? Братья-то у неё не идиоты!

– Не надо так, Даша.

Белла посмотрела с укором, да и сама Даша ощутила укол стыда. Она видела Светлану Воронцову – Дро похожа на мать, словно её клонировали. Если уж кто в семье Воронцовых и был белой вороной, так это Игорь – мрачный и порой нелюдимый, совершенно не похожий ни на общительного Артура, ни, тем более, на пустышку-Андромеду.

– Даша…

– А?

– Всё нормально будет. – Белла положила руку Даше на предплечье. – С Игорем.

– Порой у меня такое чувство, что мысли в нашей компании читает не Рома, а ты, – усмехнулась Даша, прекрасно, впрочем, понимая, что теперь каждая мысль о Воронцове буквально отражается на её лице, и не надо быть особым гением, чтобы это увидеть. Справилась бы даже Андромеда.

– Ты сходишь со мной вечером? – тихо спросила Даша, потупив глаза в пол. – Не хочу просить Рому, у него скоро зачёт и надо готовиться…

– Конечно, схожу, – Белла ещё раз сжала Дашино предплечье. – Могла и не спрашивать.

Даша благодарно кивнула – она понимала, что бояться глупо, но у неё буквально подкашивались ноги, когда она хотя бы думала о том, что окажется с Воронцовым в одной комнате. Рома предположил, что Даша боится больниц – об этом ей рассказала Белла. Даша не стала разубеждать друзей. В конце концов, о том, как быть с нежданно возникшими чувствами и с дрожью, возникающей от одной мысли остаться с парнем наедине, распространяться пока не стоило… Трясучка – право, просто смешно! Особенно учитывая нынешнее состояние Игоря.

И вновь улыбка покинула Дашино лицо – парень пятый день лежал в больнице и не приходил в сознание. Ответ лекарей вновь и вновь не отличался разнообразием: «Очень сильный удар. Открытая черепно-мозговая. Тяжёлый ушиб головного мозга, перелом затылочной кости, субдуральная гематома. Повезло, что не погиб сразу. Сейчас стабилен. Регенерация работает и организм крепкий, но прогнозы делать рано».

Даша и Белла просто места не находили от беспокойства. Рома, конечно, храбрился, мол, всё будет хорошо, я Бобика знаю, но и он выглядел подавленным. Но больше всего в этой ситуации раздражала Андромеда.

Она прилетела в больницу ещё на этапе операции, когда команда и друзья толпились у дверей в отделение, ожидая вердикта лекарей. Андромеда тогда чуть не снесла стену, кричала, у неё началась истерика, и Роме пришлось хорошенько встряхнуть девушку, чтобы привести в чувство. Тогда Андромеда села прямо на полу и разрыдалась, попутно вываливая всё, о чём с таким трудом молчала до того момента.

В начале семестра Женя Каратеева сразу взяла Дрю под своё крыло. Характер у девчонки был взбалмошный, а её прямолинейность могла любого привести в бешенство, но были и плюсы: Женя умела слушать. Андромеда рассказала о себе всё, что могла и не могла ещё первого сентября, когда обе девушки раскладывали вещи в комнате. Женя не перебивала, спокойно впитывая в мозг новую информацию, а потом так же спокойно, глядя новой соседке в глаза, рассказала, какая же Дро идиотка. Объяснила, почему такое не стоит говорить первому встречному, а ещё сказала, что раз уж Женя теперь обладает такой личной информацией о семействе Воронцовых, то им с Андромедой остаётся либо убить друг друга, либо дружить до гроба.

Дро держалась – она ведь не была круглой дурой, скорее, до безобразия наивной. Но в момент, когда Игорь получил серьёзнейшую в своей жизни травму, и Андромеда остро прочувствовала, что брат может погибнуть, а она – остаться совсем одна, её внутренний барьер сломался. Она выливала поток всего, что наболело, как она тоскует по отцу и брату, какую боль ей причинило предательство матери, как ей не нравится новый дом и как ей стыдно перед Игорем за то, что она всерьёз поверила в обвинения и сама лично свидетельствовала против него Владу Смирнову.

Даше это рассказала Белла. Но если Белле было действительно жаль девушку, то Даша чувствовала только непонятное ей самой раздражение. Её бесили слёзы – как будто слёзы тут что-то решали! – её бесила импульсивность и излишняя эмоциональность. Она с трудом выносила сестру Игоря, но стыдно за это не было ни капли.

_____

* Кицунэ – лиса в японском фольклоре. Эти животные обладают большими знаниями, длинной жизнью и магическими способностями. Главная среди них – способность принять форму человека.

** Мифические существа из шотландского и ирландского фольклора, морской народ, прекрасные люди-тюлени.

*** Хозяйка Медной горы – персонаж легенд уральских горняков, мифический образ духа-хозяйки Уральских гор, вымышленный писателем П. П. Бажовым. В фольклоре представлялась как прекрасная девушка в платье из «шёлкового малахита» или ящерица с короной.

**** Субдуральная гематома – кровоизлияние между оболочками головного мозга.

Глава 11

– Это неправильно! Это ужасно!

– Андромеда, успокойся…

– Нет, ты не понимаешь! Я же сестра, я самый близкий родственник, меня должны были пустить!

– Дро, ты единственный родственник, но если ты и дальше будешь так орать, тебя не подпустят к больнице и на сто километров.

– Женя!!!

– Что происходит? – спросила Даша, заходя в общежитие вместе с Беллой и Никитой Боковым.

Вечер понедельника, занятия уже закончились, и Даша смертельно устала. Всю дорогу от аудитории она мечтала о том, как войдёт к себе в комнату, обнимет подушку и отдастся Морфею до утра, совершенно не слушала, о чём говорили Белла и Никита, и, к своему стыду, решила даже не ходить в больницу. Вчера лекари сказали, что состояние Игоря стабильно, хотя парень и не торопится вылезать из комы. «Видимо, тоже решил как следует выспаться» – от этой мысли Даша даже невесело усмехнулась, но решила, что эта неуместная шутка останется лишь в её голове.

Но общежитие встретило не уютным интерьером и расслабленной атмосферой, а столпотворением возле кухни и громко спорящими между собой Женей Каратеевой и Андромедой. Даша молча чертыхнулась: если Дро начинала о чём-то говорить с таким жаром и страстью, то в ближайшие пару часов ей точно никто не заткнёт рот, и слышно девчонку будет на всё общежитие. Прощай, сон!

– О чём вы тут ругаетесь? – Белла подтащила Дашу и Никиту в сторону кухни.

– Вы не знаете? – Рома тоже сидел тут, и его вид показался весьма воодушевлённым.

– Ну же, не томи, – буркнула Даша, снимая лямку рюкзака с одного плеча и думая о том, что раз уж поспать сейчас не получится, то нужно сварить хотя бы кофе.

– Игорь очнулся! – отозвалась Вера Седых от камина. – Он пришёл в себя этим утром.

Пальцы ослабли. Даша уронила рюкзак, и по полу с грохотом разлетелись книги и разная мелочушка.

Белла радостно вскрикнула, но тут же поспешила возмутиться:

– И вы говорите об этом только сейчас?!

– Да подожди, Белка. – Даша отмахнулась от подруги; она чувствовала, как сильно трясёт её саму, как дрожит голос, так что эмоциональность Беллы была некстати. – Как он?

– Хреново, конечно, – усмехнулся Рома, и у Даши едва не подкосились ноги. – Эй-эй, спокойно, Дашка, всё нормально. Я баран, прости.

– Конечно, баран, – кивнула Женька, а её синие глаза подкатились к потолку. – Да ещё и дипломат.

– Меня не пустили! – снова крикнула Дромеда. – Я его сестра!

– Тихо все!!! – Люди в холле подскочили, когда Даша почти с агрессией повысила голос. Девушка и сама поняла, что переборщила, и постаралась смягчиться: – Не все сразу. Кто-нибудь может сказать, что с ним? Лекари говорят хоть что-то? Всё плохо?

– Ну а как ты думаешь? – ответил ей Рома, но почему-то улыбался. – Восемь дней комы – конечно, ему сейчас плохо! Но утром я говорил с лекарем, и, по его словам, на Игоре всё заживает, как на собаке. Рана затянулась, сломанная кость почти срослась, повреждения мозга поддаются лечению очень хорошо. Всё хреново, это так, но это гораздо лучше, чем ожидалось, а ожидалась катастрофа. Лекари ведь вообще не верили, что Бобик очнётся. А он не просто жив, он ещё и активно идёт на поправку!

– Хвала всем Богам! – прошептала Белла. – Подождите, так что мы стоим здесь, как истуканы? Нужно же навестить его, час посещения совсем скоро.

– Так в этом и есть вся проблема! – снова крикнула Андромеда. – Никого не пускают!

– Не пускают только тебя, – спокойно заметила Женя. – Потому что ты орёшь.

– Я не ору! – Глаза Андромеды заблестели. – Женька, как ты не понимаешь, он же мой единственный родной человек! Я не могу выключить эмоции по щелчку пальцев!

– Дро, послушай. – Парламентёром выступила Белла. Она взяла Воронцову за руку, голос девушки звучал негромко и очень мягко, как на сеансе психотерапии. – Посмотри на это с другой стороны: Игорю пробило затылок. Ты понимаешь, насколько это серьёзная травма? Лекари ведь не из вредности тебя не пустили: как думаешь, Игорю сейчас легко будет выносить громкие звуки?

– Нет… – Андромеда всхлипнула. – Думаю, что очень тяжело… Но я совсем не знаю, как он. Я так волнуюсь.

– Одного человека согласились пропустить, – сказал ей Рома. – Кто-то один сходит и узнает, как он.

– Дашка, думаю, что стоит пойти тебе.

– Мне?! – Даша с круглыми глазами посмотрела на Беллу. – Почему это мне?

– Рискну предположить, что вы близкие друзья, – заметила Женя, а Рома улыбнулся.

– Плюс, уж ты точно умеешь держать себя в руках, – добавила Белла. – Ты же в состоянии не бегать кругами вокруг его кровати и не орать во всю глотку?

– Что за тупой вопрос? – возмутилась Даша. – Конечно, в состоянии!

– Ну вот и иди к нему! Поговорите пять минут, спросишь, как он себя чувствует. Может, он вообще спит, откуда мы знаем? Тогда подробнее расспросишь лекаря, как самочувствие, какие прогнозы.

– Да, это я могу… – пробормотала Даша. – Кофейку бы, рубит…

– Я сд…д…ща! – Никита кинулся искать турку и банку с зёрнами.

К семи Даша ушла в больницу, а атмосфера в холле понемногу улеглась. Студенты разошлись по комнатам или сидели на первом этаже, обложившись учебниками и тетрадями, в кухне кто-то кипятил воду на огне и заваривал чай – пахло чабрецом и мятой. Кто-то там же в кухне даже умудрился варить зелье, и те, кто заваривал чай, уже успели несколько раз поспорить с группкой алхимиков насчёт едкого дыма – а впрочем, они явно преувеличивали.

Белла и Рома сидели рядом друг с другом на диване, готовясь к занятиям.

– «Сваха», – мысленно бросил Рома девушке, не отрываясь от книги.

– «А чего они тормозят?», – так же мысленно ответила Белла, делая заметки в конспекте. – «Я же говорю, что он с первого курса в неё влюблён! Чего ждать? Пока она найдёт кого-то ещё?»

– «Хм, то есть, ты считаешь, что сами они не справятся?»

– «Ой, давай только ставок делать не будем!»

По лицу Ромы расплылась улыбка. Лика сидевшая напротив, кивнула ему, мол, ты мне, но Рома лишь покачал головой – нет, порядок. Девушка вернулась к чтению.

***

Даша так нервничала, что запуталась, надевая белый халат, и десять минут не могла завязать тканевые бахилы. Но она чувствовала и какой-то внутренний трепет – очнулся! Справился, снова сумел! И, чёртова псина, ты заплатишь мне за то, что напугал до чёртиков и заставил так волноваться!

Бодро перебирая стройными ногами в обтягивающих брюках, Даша глухо цокала каблуками по каменному полу, нарушая привычную тишину реанимационного отделения, где обычно даже лекари как будто старались говорить полушёпотом. Полы халата развевались за ней следом, словно крылья, на которых Даша неслась на встречу с парнем.

Дверная ручка повернулась бесшумно, и так же бесшумно открылась сама дверь, впуская девушку в полумрак больничной палаты.

– Игорь, – тихо позвала Даша, подойдя к кровати. Хотела мягко провести кончиками пальцев по лицу парня, но постеснялась и просто спустила с лица маску, чтобы Воронцов узнал наверняка. – Ты спишь?

– Нет, – прохрипел Игорь в ответ. Веки дрогнули, парень приоткрыл глаза.

Выглядел он хуже некуда: голова туго перебинтована, под глазами залегли фиолетовые мешки, лоб покрылся испариной. Вены, бодро бежавшие вдоль кистей и предплечий Воронцова, сейчас спались, как у хронического больного. Обычно смуглая кожа парня стала бледной, а в полумраке больничной палаты и под мерцанием огоньков аппаратуры, напоминающей кабину капитана межзвёздного корабля в старом фильме, она, казалось, вообще приобрела жёлто-сине-серый оттенок. В левом локтевом сгибе стоял катетер – редкая вещь для магической параллели, которую применяли только в самых тяжёлых случаях. По тонкой прозрачной трубочке из герметичной стеклянной бутылки медленно и монотонно капало какое-то зелье.

– Как ты себя чувствуешь? – всё так же тихо спросила Даша.

– У меня дыра в башке, – буркнул Игорь, с трудом разлепляя пересохшие губы. Было видно, что говорить ему ещё тяжело – он больше двух суток пролежал с трубкой в горле, – но парень делал над собой усилие. – В тумане всё. В глазах троится. Тошнит…

– Давай я лучше пойду. – Даше было больно смотреть на то, как Игорь насилует своё сознание, изо всех сил пытаясь не отключиться. – Я позову лекаря…

– Нет-нет, порядок, – Воронцов вымученно улыбнулся и даже попытался сесть, впрочем, приподнявшись на сантиметр, он тут же с мученическим выражением лица опустился обратно на подушку. – Просто говори со мной, а то я… как будто не здесь ещё. Плохо соображаю.

– Хорошо, – кивнула Даша, поправив парню подушку и вытерев холодный пот с его лба. – Я останусь. Только не знаю, о чём говорить.

– О матче, – прохрипел Игорь. – Что за херня там произошла? Бладжеры взбесились… не понимаю, ты ведь поймала снитч! Почему блядские мячи не упали в корзину?

– Я не знаю, – ответила девушка. – Никто не знает. С этим не могут разобраться уже восемь дней.

– Сколько?!

Игорь снова дёрнулся, чтобы сесть, и снова, побледнев, рухнул обратно. Даше на миг показалось, что парень потеряет сознание, и она уже хотела позвать кого-нибудь из медиков, но Игорь был стабилен. Отдышавшись от внезапной нагрузки, он хрипло спросил:

– Ты сейчас шутишь?

– Тебе не сказали? – удивилась Даша; лекари всё утро колдовали над парнем, и уж о том, какой сегодня день недели, могли и поведать.

– Они только чушь какую-то несли, про мозги мои, про гематому, я половину не понял. Восемь дней… – Игорь облизал сухие губы, после чего посмотрел на девушку внимательным, хотя и несколько мутным взглядом. – Голубева, ты серьёзно? Я восемь дней пролежал в коматозе?

Даша усмехнулась:

– Воронцов, проведи по лицу. Твоя щетина скажет, что я не обманываю.

– Не могу, руки слабые. – Игорь вяло улыбнулся в ответ. – Придётся поверить на слово.

Даша аккуратно прикоснулась к ладони парня:

– Чувствуешь прикосновение? Мою руку?

– Да, – Воронцов медленно повернул голову в сторону Даши. – Чувствую.

Игорь не помнил, чтобы физически ему хоть когда-нибудь было хуже, чем сейчас. Его лихорадило, голова пылала от боли, а картинка в глазах плыла настолько, что невозможно было ни на чём сконцентрироваться дольше пяти секунд.

Но рядом была Даша. Она держала его за руку, убирала пот с его лба и смачивала водой потрескавшиеся губы. Как ни странно, от этого становилось легче. Девушка не утомляла и не раздражала Игоря, даже несмотря на его тяжёлое состояние. Может, просто потому, что он её любил. Может потому, что она пришла одна. Ромы и Беллы нет – наверняка придумали какую-нибудь ересь, чтобы оставить их с Дашей наедине. Чёртовы интриганы!

Парень улыбнулся собственным мыслям, а Даша, решив, что улыбка предназначалась ей, улыбнулась в ответ.

– Я тебе должен. Булочки, – пояснил Игорь, поймав непонимающий взгляд. – И кофе.

– Пока я не начну перевешивать метлу, – рассмеялась девушка. – Не зря же мы выиграли! Я корицу люблю.

– Тогда капучино и рогалики. Знаю пекарню.

Игорь снова улыбнулся, а Даша радовалась перемене его настроения. Пожалуй, всё налаживалось.