Текст книги "Кладбище в шкафу (СИ)"

Автор книги: Elen Gor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Кладбище в шкафу

Глава 1

«Ведьма я, эх, ведьма я.Такая вот нелёгкая судьба моя.Силой я наделена,Но на беду любовь моя обречена».Король и шут – Ведьма и осёл.

Это был Петербург – Даша знала наверняка, хотя ничего подобного в своём городе никогда не встречала. Даже на открытках. Но родители как будто ничему и не удивлялись, просто шли по пустым улочкам, то и дело подгоняли дочь и искали гостиницу. И на кой бы чёрт им сдалась гостиница?

Санкт-Петербург – красивый город, но этот район поражал великолепием как-то особенно: старинные здания с невероятными фасадами, эти неширокие улочки, мосты над каналами. Вот на пути встретился какой-то дворец, но поразило Дашу не величественное строение: деревья, росшие у него под окнами, были из чистого золота. Даша показала на это чудо родителям, но те в упор не видели позолоты. Они лишь восклицали, «какие же удивительные вещи может творить природа, создавая такие причудливые формы стволов!»

В следующий миг случилось нечто такое, чего не могли не заметить даже Дашины родители: на площадь опустился дракон. Не сказать, что очень уж большой – где-то с лошадь размером. Он повернул свою рогатую голову, затем взмахнул крыльями, плавно поднялся в воздух и вместо пламени стал выдыхать снег. На улице тут же началась метель, и Дашины родители потащили дочь в первый попавшийся дом. Дверь открыл безобразный карлик с огромными, как у летучей мыши, ушами, одетый в старинный костюм. Несмотря на мерзкий вид, гостей он принял радушно, пригласив отобедать с его друзьями.

Посетителей привели в просторную столовую в английском стиле века так девятнадцатого. По обеим сторонам длинного деревянного стола сидело множество людей в старинных одеждах. Они ели, пили, веселились. Сергей Петрович, Маргарита Максимовна и Даша присоединились к ним.

Через полчаса весёлого застолья принесли главное блюдо. Даша с недоумением посмотрела на полутораметровый длинный свёрток полупрозрачного целлофана. В следующий момент она чуть не закричала – под целлофаном скрывалось тело девушки примерно Дашиного возраста. Она была мертва.

И так же, как и позолоченных деревьев, страшного блюда никто не видел. Люди продолжали беззаботно пировать, но их веселье прервал стук резко открывшейся двери.

На пороге стояло где-то с полсотни человек в лохмотьях и с измождёнными лицами. Они говорили на каком-то смутно понятном диалекте, но Даше удалось уловить смысл сказанного: «Отдайте тело девушки, или мы всех убьём».

Тело девушки не отдали, и тогда эти страшные люди начали кидаться на гостей и рвать зубами их глотки. Даша схватила родителей за руки и побежала с кучкой здравомыслящих людей куда-то вглубь дома.

Они остановились в комнате на втором этаже, убранство которой до жути напоминало подземелье. В закрытую дверь ломились эти ужасные люди. Все уже приготовились умирать.

– Стойте! Ведь здесь второй этаж, это совсем не высоко! Мы выпрыгнем в окно и убежим!

С этими словами Даша распахнула окно и встала на подоконник. Переборов страх, она оттолкнулась ногами и прыгнула в сугроб. Раздался непонятный звон…

Даша приоткрыла глаза. Звон не прекращался, но девушка всё никак не могла понять, что же может издавать этот отвратительный звук. С глухим стоном, придерживая руками чугунную голову, Даша перевернулась на бок – на тумбочке возле кровати разрывался будильник.

Девушка подняла руку и хлопнула по этому адскому приспособлению по порче утреннего настроения. Звон прекратился, но стоило Даше убрать ладонь, как он продолжился с новой, оглушительной силой, колокольным набатом отзываясь в больной голове. Ещё раз хлопнув по металлической трещотке, Даша уже хотела было повернуться и поспать хоть немного, как звон повторился вновь. Вскочив с кровати, девушка схватила ненавистные часы и с размаху швырнула их об стену. Рыжик от неожиданности встрепенулся, в одно мгновение влетел с пола на шкаф и начал испуганно орать, взлохматив щёткой и без того пушистый хвост, а звон, напротив, прекратился, рассыпавшись шестерёнками по полу. Придётся покупать новый будильник. Проклятье!

Даша села на кровать, протирая сонное лицо – и что же надо было пить, чтобы на утро приснился такой бред? Она задумчиво взъерошила торчащие дыбом волосы. Попыталась прокашляться, чтобы хоть немного прочистить пересохшее горло, но изо рта вырвалось лишь хрипенье. Да… Новый год отметили на славу.

Девушка попыталась вспомнить, что было вчера, но тут же отбросила эту затею – любая мысль приносила почти физическую боль. Аккуратно, дабы не потревожить разламывающийся на части череп, Даша опустилась на подушку. Эта новогодняя ночь – староновогодняя ночь – разительно отличалась от предыдущих.

Вообще-то, Новым годом ночь с 31 декабря на 1 января здесь называли немногие и те скорее по привычке. Реальный новый год начался уже в Самайн – Даша успела проникнуться этим праздником даже несмотря на то, что вечер тогда просидела в обнимку с кружкой сидра, злая на Воронцова и на Гохмана. Но сама атмосфера Самайна ей понравилась, понравился праздничный стол и светильники Джека, понравились гуляния – в ту ночь она всё-таки перестала, как выразился Игорь, гипнотизировать жареного гуся, и ушла на улицу, почти до утра протанцевав вокруг костра. Но и традиционный зимний Новый год отмечался веками – его история не могла быть отвергнута и забыта. Праздник стал именоваться Старым Новым годом, а его атрибуты – ночные гуляния, богатый стол, наряженное вечнозелёное дерево и подарки под ним – остались прежними. Маги не любили забывать традиций.

Как и в Самайн, в банкетном зале проходило традиционное пиршество, но уже днём первого января и не в таких масштабах – всё же большинство студентов проводили зимние каникулы дома, да и преподаватели уезжали в отпуск. Оставались только ректор или кто-то из проректоров – в этом году в замке был Сатиров, – да ещё человек пять дежурных учителей. Поэтому тридцать первого утром Дашу ни свет ни заря и разбудила Лика: праздничный ужин сам себя не приготовит, а в общаге хоть шаром покати.

Лика, Даша и Никита Боков отправились на рынок в Солнечную Долину, Игорь и близнецы остались в общежитии – они ставили ёлку и отвечали за украшения. К вечеру холл пестрил от свечей и разноцветных пушистых шариков света под потолком, а ёлка напоминала страшный сон дизайнера. А вот столы ломились от съестного: Даша готовить не умела, никогда не приходилось просто, но Никита оказался просто шеф-поваром, да и Лика не уступала ему в таланте – Даше оставалось только завидовать белой завистью, нарезая помидоры и смотря, как в руках приятелей без помощи колец творится магия.

В семье Голубевых Новый год всегда был днём особенным, но однообразным: весь день готовится праздничный ужин – всегда стандартный набор из селёдки под шубой, оливье и запечённой курицы, остальное вариабельно. Затем половина двенадцатого садились за стол к телевизору, слушали поздравление президента и в полном молчании загадывали желание под бой курантов – почему именно в молчании, Даша так и не поняла, но именно это было особенно важно для отца, который мог не на шутку разозлиться, если кто-то издавал хоть звук. Шампанское заменялось лимонадом – мать не одобряла спиртного в принципе. Поужинав, выходили во двор взорвать несколько петард и фейерверков. В два праздник обычно заканчивался, так как отец Даши был человеком занятым и работал даже в новогодние праздники. Ему хотелось выспаться, а Даша с матерью могли помешать.

Вспоминая свой дом в Петербурге, Даша вдруг улыбнулась – она представила себе лица родителей, если бы они вдруг увидели свою ненаглядную дочь в данный момент. Не сидит под новогодней ёлкой, распаковывая подарки – хотя, может, под ёлкой в общем зале и подарок имеется? – а валяется на кровати, боясь шевельнуть головой, чтобы не блевануть.

Интересно, родители хоть волнуются? Конечно, Даша послала им письмо с предупреждением о том, что не приедет, но мало ли. Отец наверняка разозлится – для него Новый год всегда был семейным праздником, – но отметить с ним ещё хоть одно торжество выше Дашиных сил! Уж лучше здесь сидеть с бодуна и пытаться вспомнить, что там вчера намешивал Игорь… Точно, Игорь!

Даша хлопнула себя по лбу, выбив из глаз солидное количество звёзд и со стоном обхватив голову. Что ж, она, конечно, обещала разбудить это похмельное чудовище, но перед этим ей самой просто необходимо проглотить пару обезболивающих пилюль.

Нашарив в ящике стола симпатичный пузырёк с сине-зелёными таблетками, и закинув в себя две штуки, девушка медленно сползла на прохладный пол и лежала так ещё минут пятнадцать, пока не почувствовала, что боль понемногу отходит на задний план, тошнота становится почти терпимой, а туман, обволакивающий мысли, рассеивается. Лишь после этого Даша аккуратно села, все ещё по инерции поддерживая голову.

Кот с грохотом спрыгнул на пол. Опасливо подошёл к своей хозяйке, понюхал протянутую ему руку и легонько прикусил палец, как бы отомстив, и одновременно показав, что не слишком сердится. Даша почесала рыжего возле крестца, улыбнулась, когда котяра пару раз смешно почавкал ртом. Потом достала сигарету из портсигара, запихала за ухо, встала на ноги. Как была – в пижамных штанах, в футболке и босиком – вышла на лестницу, периодически ругая путающегося между ног кота, и на ватных ногах и с подкатывающей к горлу тошнотой направилась к другу.

В комнате Игоря Даша никогда не была, хоть и знала, где та находится. Как-то не было нужды заваливаться в мужские апартаменты. Но сегодня существо, которое официально звалось Игорем Воронцовым, и которое наверняка будет страдать от похмелья ещё больше, чем сама Даша, ждало её в спальне, так что, кое-как спустившись на второй этаж, и дёрнув на себя дверь с табличкой «214», Даша оказалась внутри.

Рома рассказывал, как первого сентября двести девятого года – или две тысяче восьмого, как до сих пор продолжала считать Даша, – его и Игоря, тогда ещё бестолковых первокурсников, заселили в одну комнату. Игорь, по словам Ромы, ему не понравился – мрачный, угрюмый, неразговорчивый. Жизнерадостному и открытому Роме такой сосед был не по нутру, и он даже пытался переселиться, но комендант-домовой отказал – свободных комнат в тот момент не было, сказал подождать до следующего года. Рома смирился; хоть дружба и не задалась, парни, тем не менее, всё же соблюдали вежливость, не особо выходя за рамки привет/пока. Пока Рома не начал показывать себя лидером.

Учёба у него шла легко, общение с сокурсниками быстро наладилось, Соловьёв взял в команду вратарём, едва увидев парня на метле – Рома загордился, чувствуя своё превосходство. На соседа по комнате парень смотрел свысока, а потом и вовсе начал над ним подтрунивать. К тому же, он был хоть и ненамного, но старше Игоря, поэтому, когда Воронцов начинал творить какую-нибудь ерунду, Рома невольно делал вид, будто сейчас придётся вытаскивать малыша из песочницы.

Игорь неудачником не был; коллективу он не особо доверял, но с большинством общался сносно, а вот Рома его откровенно бесил. Особенно если Игорь видел этот его фирменный взгляд под названием «Ах, бедный мальчик сейчас споткнётся об свои штаны!», направленный в его, Игоря, сторону. И если б Рома знал, что нервы у Воронцова ой, какие не железные, то оставил бы свои детсадовские подколы. Но Рома не знал.

Стоп-кран у Игоря сорвало после полёта на неволшебной метле: выйдя из больницы, он увидел, как Рома изображает его, прыгая по общему залу общаги верхом на венике и угорая . Окликнув соседа, Игорь пустил ему в лицо пару таких сглазов, что Рома отлетел к дальней стенке, стремительно обрастая седой бородой.

Рома неделю промаялся со старческой растительностью на лице, не помогал даже лекарь. А потом Игорь с ехидной улыбкой и фразой «Держи, дедуля» принёс парню заколдованную бритву, сказав, что она поможет. И хотя щетина на Ромином лице не росла ещё месяца четыре, седеть парень действительно перестал.

Как ни странно, после того случая Рома зауважал Игоря. Саркастические замечания плавно переросли сначала в подколы, потом в нормальные разговоры. Парни начали общаться чаще, лучше узнавая друг друга, находя общие интересы. Игорь открылся, социализировался, а Рома перестал считать себя самым крутым, зная, что отбитый псих Воронцов легко даст ему прикурить. К концу первого курса парни уже были лучшими друзьями, безоговорочно доверяя друг другу, и когда домовой первого сентября следующего учебного года предложил Роме новую комнату, тот отказался наотрез, так и оставшись в гадюшнике двести четырнадцатой, что вечно разводил Игорь.

Сейчас, когда Рома уехал на каникулы, Воронцов наслаждался одиночеством, что явно не шло ему на пользу – срач в комнате был невообразимый! Не было ни одного места, где бы что-нибудь да не валялось: всё завалено книжками, тетрадями, фантиками, бутылками, ингредиентами для зелий, железками, отдалённо напоминающими автомобильные запчасти, какими-то огрызками и даже осколками, когда-то, по-видимому, представлявшими собой вполне обычную кружку. Ящик стола сломан, но чинить его вряд ли кто-то собирался. Как, впрочем, и шкаф, что выплёвывал на пол вещи, вывалившиеся из-за сильно покосившейся двери. Но и среди этой помойки имелся островок почитания: в углу, почти не захламлённая, стояла новенькая скоростная метла – подарок от друзей ко дню рождения. Там же валялась спортивная куртка из драконьей кожи, синяя, с золотой цифрой «3» и фамилией «Воронцов», вышитыми на спине. И да – запах в комнате стоял такой, будто парни здесь пытались варить суп из грязных носков и дешёвого пива.

Даша подошла к окну и открыла форточку, по пути задев руку спящего на кровати Игоря, на что тот, впрочем, не обратил ровно никакого внимания, продолжая спать сном запойного бомжа и видеть не то что седьмой, а, наверное, уже тридцать третий сон. Девушка ухмыльнулась: это обтрёпанное создание ещё вчера было вполне симпатичным молодым человеком. Сейчас же парень лежал с головой под подушкой и приглушённо храпел. Он даже не потрудился толком раздеться – так и уснул в джинсах и в одном ботинке, свесив обутую ногу с края кровати. Правый рукав футболки находился на правом плече, на своём законном месте, а вот левый стянут и болтался где-то под шеей, обнажая спину и шрамы на ней, сродни тем, что ужаснули Дашу осенью, в больнице. Спина пестрила ими даже больше, чем грудь, как будто кто-то и когда-то искренне желал забить Воронцова арматурой.

Выдвинув из-под стола стул и смахнув с него грязные носки, Даша села, отряхивая ступни от налипшего на них мусора и думая о том, что неплохо бы натравить на Игоря домового. Достала из-за уха сигарету, прикурила от кольца – ей не нравилось так делать, вкус становился каким-то странным, но своё огниво девушка оставила в комнате этажом выше, а найти огниво в куче хлама Воронцовской тумбочки было почти не реально. Сделала пару глубоких затяжек, наполняя комнату если и не приятным запахом, то хоть вытесняя ту затхлость, что царила до её прихода.

Внезапно Даша подумала о том, что она понятия не имеет, кто такой Игорь Воронцов.

Своих друзей она знала примерно одинаковое время. Жизнь Ромы не была для неё чем-то неизведанным, хотя, парень так охотно делился рассказами о своей семье, что его жизнь, наверное, вообще не была чем-то неизведанным ни для кого. Рома жил в Варгае – древнем колдовском поселении на юге страны, за тысячу лет разросшемся от маленькой колдовской деревушки до огромного богатого города. Он не соответствовал простаковким городам, но, когда Даша провела грубую параллель, она оказалась где-то на просторах Волгоградской области. В Варгае Ромины предки жили со времён основания поселения, и да – Рома был чистокровным волшебником. Куча его родственников со временем расселилась не только по Варгаю, но и по всему миру. Была родня даже на Эйладрейсе – на эльфийском материке-государстве, впрочем, тоже люди, а не эльфы, как однажды предположила Белла. Несмотря на то, что с родными Рома поддерживал контакт, сам же он предпочитал оставаться в родном городе, обитая с родителями и младшей сестрой: неделю назад парень отправил девушке телеграмму, поздравляя с семнадцатилетием. В следующем учебном году Жене Каратеевой предстояло присоединиться к брату уже здесь, в РМТА.

О Беллиной жизни Даша тоже знала многое; подруга ввиду природной застенчивости не любила кричать на каждом углу о том, что живёт в параллели, но, тем не менее, совершенно этого не стеснялась. Она по-своему любила родной Адлер и всем сердцем была привязана к своей семье – маме-колдунье и простаку-отцу. Сестёр или братьев у неё было много, но не ближе, чем троюродных – по словам Беллы, её мама неоднократно пыталась забеременеть второй раз, но дело всегда заканчивалось выкидышем.

Игорь же оставался для Даши человеком-загадкой. Девушка не имела ни малейшего понятия о жизни друга до академии. Кто он? Кто его родные? Где он научился драться, как берсерк? Откуда эти шрамы? Вопросы, одни лишь вопросы. У этого парня определённо не скелет в шкафу, а целое кладбище.

«А впрочем, пошёл он к чёрту!» – подумала Даша, вставая со стула и направляясь к кровати Игоря – обещала ведь разбудить. И не слишком-то ей нужна его старая жизнь, в конце концов, и сама она не шибко распространялась о любимом отце и его рукоприкладстве. Рома как-то мимолётом обмолвился, что Воронцов-старший разбил сыну нос, а потом использовал кровь для создания кольца парня – кто знает, что ещё было в детстве Игоря? Да и чем эти тайны могут помешать настоящей жизни, той, что идёт сейчас? Прошлое должно оставаться в прошлом, а в настоящем ей нужно всего лишь разбудить это нечто, глухо храпящее на кровати.

– Подъём! – Даша потормошила друга за руку.

Игорь слабо пошевелился и, не вылезая из-под подушки, хрипло, даже более чем обычно, пробурчал:

– Который час?

– Половина третьего. Вставай, сам же просил растолкать.

– Ага.

Игорь повернулся на кровати и... засопел. Как будто Даша и не будила его.

– Эй, ты чего? Подъём! – Даша с силой затормошила парня за руку, но тот лишь хрюкнул во сне и продолжил спать, как ни в чём не бывало.

Девушка начала раздражаться. Какого чёрта он просит его будить, если сам вставать не собирается? Попыталась потянуть Игоря за руки так, чтобы он сел, но тот в ответ на это грубо отмахнулся, буркнул что-то невнятно-ругательное и, завернувшись в плед, повернулся к стене.

– Какого… – Даша закипела, не найдясь, что сказать. – А ну, вставай немедленно!!!

Девушка с силой дёрнула Игоря за ногу, и тот шлёпнулся на пол. Чудо произошло – парень посмотрел на Дашу хмурым, сонным, но вполне осмысленным взглядом.

– Чего злая такая? – прохрипел Игорь, потирая ушибленное бедро и пытаясь надеть футболку на привычное место.

– А какого дьявола ты обзываешься? – недовольно притоптывала ногой Даша.

– Обзываюсь? – Игорь бросил попытки развязать скатавшуюся на теле в узел футболку и стянул её, бросив в угол комнаты. – Я и не думал тебя обзывать, о чём ты вообще?

Даша лишь выдохнула, покачав головой: кажется, Воронцов реально ничего не помнил.

– «ЛАПАРАМОРА!» – Чистая одежда выпрыгнула из шкафа, но не в руку Игорю, как полагалось, а в лицо. – Твою же ж… Долго будила?

– Достаточно, – ответила Даша, наблюдая за сидящим на полу парнем и за тем, как он неуклюже надевает толстовку, прикрывая плоский живот мешковатым чёрным балахоном.

– Когда я после попойки, я из реальности выпадаю. – Воронцов рассеяно чесал между ушей трущегося об него и мурчащего Рыжика. – И координация страдает, и даже вон, – Игорь оттянул край толстовки, – магия. И разбудить меня вообще нереально. Так что, если что спросонья ляпнул – извини.

«После попойки…» – Даша ухмыльнулась своим мыслям. Что ж, значит, вчера отметили очень хорошо, если развезло даже не пьянеющего Игоря.

У друга была одна особенность – он мог запросто выпить почти смертельную дозу алкоголя, после чего спокойно сесть на метлу и без приключений долететь до дома. Но и у этого непробиваемого человека имелась слабость – коньяк. Пара рюмок и всё: Игоря обычно находили только под утро под дверью какого-нибудь трактира, из которого его выкидывали за драку.

– Вставай. – Даша, на этот раз миролюбиво, хлопнула по плечу пытающего закурить Игоря и взяла на руки кота. – Я тебя внизу жду.

– Давай хоть опохмелимся. – Парень улыбался своей нагловатой ухмылкой. – Меня даже сидя шатает.

– А это поможет?

– Вот и проверим.

Игорь вытащил из-под кровати бутылку тёмного эля и с грохотом поставил на пол.