Текст книги "Роковое чувство (СИ)"

Автор книги: Elair

Соавторы: Лиса Дягилева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Что ж, да будет так, – ответил Ясон и вернулся к делам.

* * *

Жестокое утро было ясным и солнечным. Катце открыл глаза, и еще не отойдя от своих счастливых снов, прислушался: этажом выше шумела вода в трубах, на улице ездили аэромобили, немного трепыхались оконные шторы на сквозняке, но ни Его вздоха, ни Его тепла не было. Рауль ушел, оставив Катце лишь записку с единственным – «прости».

Монгрел сидел на постели молча, сжимая сигаретную пачку – что две минуты назад нашел на тумбочке – и долгое время опустошенно смотрел в пустоту. Катце не верил, что Рауль мог обмануть его – слишком прекрасной была эта ночь, слишком искренними – объятия, слишком дорогими – слова и чувства. Но все эти виноватые взгляды и слова Эма… Катце предчувствовал беду.

– Я должен с ним поговорить, – монгрел выскочил из постели и быстро одевшись, покинул номер. Через десять минут он уже ехал в Эос, а еще через два часа стоял у порога личных апартаментов Рауля.

Эма не оказалось дома, а чувство тревоги в душе дилера уже достигло своего апогея. Даже третья сигарета не сняла того нервного напряжения, которое он испытывал. Как не странно, после его прибытия в Эос перед монгрелом явился сам Первый Консул – собственной персоной, и поинтересовавшись, как у Катце дела, отвел его в свою спальню.

– Кайру, принеси вина мне и господину Катце.

Фурнитур поклонился и поспешил выполнить приказ.

– Тебе не стоило приезжать, – сказал Минк, едва они остались наедине.

Катце не знал, как реагировать на такую внезапную двусмысленность Ясона, но он все еще хотел видеть Второго Консула.

– Простите, Господин Минк, с вашего позволения, я бы хотел переговорить с господином Эмом…

– Ты сейчас выпьешь вина, Катце, мы обсудим с тобой дела рынка, после чего ты покинешь на несколько дней Танагуру.

– У него неприятности? Из-за меня?..

– Пока нет, но если ты останешься, они будут.

Кайру принес вина и, не обращая внимания на монгрела, разлил по бокалам бордовую жидкость.

– Что? – голос Катце стал тихим и хриплым.

– Нейрокоррекция, – Ясон пригубил вина, холодно глядя, как Катце обреченно опустился в кресло. Дилер так и не пригубил вина из своего бокала, и лишь повертев его в руках, поставил на журнальный столик.

– Можно еще вопрос?

– Да.

– Когда?

– Сегодня вечером. Он сам хотел этого.

Взгляд полный ужаса и непонимания устремился на Ясона – Катце казалось, что он вот-вот умрет, что задохнется от боли, что рухнет, как подкошенный.

Первый Консул продолжал спокойно пить вино, смотря в полные слез рыжие глаза.

Катце медленно поднялся и поклонился Ясону.

– Позвольте мне вернуться в Керес, Господин Минк, – глухо произнес он. – Я предоставлю все нужные вам отчеты завтра утром с вашего позволения.

– Конечно, Катце. Ступай.

Дилер не помнил, как покинул апартаменты Первого Консула, как спустился вниз добрался до Мистраль Парка, до зоны Ниил Дартс, до своего подвала, что располагался под старой аптекой.

Из этого ненормального оцепенения Катце вырвал телефонный звонок.

– Я слушаю… Да, господин Минк, я дома… Конечно. Не волнуйтесь, я не буду мешать… Да, я все понял. Да… До свидания.

Выругавшись про себя от души, Катце повесил трубку и метнулся к терминалу.

– Прости, Рауль, я не могу тебя потерять. Не сегодня.

* * *

Катце провозился около двадцати минут, прежде чем ему удалось получить изображение с лаборатории. Как он и думал, процесс нейрокоррекции планировался тайно, а значит, что система не будет контролировать данное помещение в Башне Юпитер – Ясон обо всем позаботился. Минк был вдвоем с Раулем, а соответственно – все незаконно. Еще через десять минут, монгрелу удалось получить первую информацию с единственного рабочего компьютера в лаборатории.

Второй Консул был прикован к креслу за кисти рук, локти, колени, лодыжки и грудь, голова удерживалась специальным стальным обручем, и пошевелить Эм мог разве что пальцами рук, да глазами. Кресло было немного тесным, но достаточно удобным и блонди вынужденно расслабился, когда Ясон поставил ему капельницу с успокаивающим.

– Только лишнего не сотри, – усмехнулся Эм. – Не то сам меня потом учить будешь.

Ясон удивленно приподнял бровь. Рауль иронизирует? Очень походило на то. Пожалуй, сфера эмоций и чувств для блонди действительно являлась угрозой – они слишком быстро изменялись, и эти перемены пугали. Минк думал, что он одинок в своих ошибках, но оказалось, что в этой маленькой комнатке с серебристыми стенами и отличной звукоизоляцией их уже было двое. Представители Элиты обладали невероятной силой, умом, выносливостью, даже физическую боль они переносили с невозмутимыми масками на лицах, но их совершенные тела были не приспособлены для эмоций. Любовь, жалость, тоска, горе, счастье – как много всего! Слишком много для таких как они.

– Не волнуйся, все будет хорошо. Ты готов, Рауль?

– Уже давно.

Блонди расслабился в кресле, позволяя препарату беспрепятственно течь по своим венам, слушая едва заметный шум компьютеров и кондиционера. У него ещё было несколько минут на то, чтобы подумать обо всём. Изменить своего решения он уже не мог, да и не хотел делать этого, а вот в удовольствии насладиться воспоминаниями отказать себе не смог. Академия была первым осознанным воспоминанием: учёба, сверстники, с которыми приходилось соревноваться за возможность занимать более высокий пост, знакомство и дружба с Ясоном. Затем следовали: окончание учёбы, первые эксперименты и открытия, Эос, встреча с Юпитер, собственная лаборатория, пост Второго Консула. Рауль неосознанно улыбнулся, вспоминая свою жизнь по таким простым событиям и датам – увы, тогда у него не было эмоций или чувств по любому из поводов, а теперь… Блонди перешёл к самым последним и ярким воспоминаниям своей жизни, и чтобы не подать вида для наблюдающего за ним Минка, закрыл глаза. Катце… Он заметил его ещё у Ясона – до всех событий со информацией о Гардиан и Чёрным рынком. Взъерошенный мальчишка с красными волосами и наглым рыжим взглядом. Ещё тогда Рауль неосознанно решил, что ему совсем не место среди фурнитуров. Где же ему было самое место – блонди не знал до сих пор. Катце не вписывался ни в одну профессию или касту на Амои, сколько генетик об этом не думал. Возникало ощущение, что он прибыл с другой планеты и случайно попался на глаза Первому Консулу. Эм был удивлён, когда Ясон сообщил ему о взломе системы и ещё больше поразился тогда, когда узнал чьих же рук это дело. У него не было никакого раздражения или злости на молодого фурнитура за эти действия, просто любопытство и неосознанное уважение – такие махинации по зубам были очень и очень немногим. Потом были сотрудничества в вопросах чёрного рынка и поставки пэтов, деловые разговоры, казалось, совсем не стоящие внимания, но и они вспоминались сейчас Раулю ярчайшими рубинами памяти, тем – что уже никогда не повторится. Рыжие глаза и красные волосы, шрам на левой щеке, сигарета в немного подрагивающих пальцах… Он сделал с Катце слишком многое, человек не сможет простить это, а сумасшедший монгрел полюбил и заставил полюбить в ответ.

Мысли блонди прервал звук заработавших машин, и он тут же избавился от всех ненужных мыслей, понимая, что их сейчас могут разоблачить, но в самой подкорке сознания так и оставались красные волосы, рыжие глаза и тлеющая в тонких пальцах сигарета.

Ясон вышел в соседнюю комнату и прикрыл за собой дверь. Теперь они с Раулем могли общаться только через микрофоны. Сев за компьютер, Минк запустил программу нейрокоррекции «Аврора-400». Камеры слежения вывели на монитор комнату и кресло, в котором лежал Эм.

– Электроды в норме, Рауль, пульс девяносто четыре, давление сто двадцать на восемьдесят. Тебе необходимо успокоиться.

Эм несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, приводя сердечный ритм в норму, и тихо поинтересовался:

– Что сейчас?

– Лучше. Девяносто. Можем начать.

Ясон что-то быстро набрал на клавиатуре.

– Я активизировал улавливатель электромагнитных импульсов. Сейчас ты должен думать о Катце, вспоминать все, о чем хочешь забыть. Система настроит программу именно на эти частоты твоего мозга. Тебе хватит десяти минут?

– Вполне.

Блонди невольно поморщился, но покорно отбросил все свои чувства и эмоции, позволяя памяти унести себя на несколько месяцев назад. Само желание – чувствовать тепло чужой кожи, столь противоестественное для элиты, возникло задолго до мыслей о Катце как подходящей кандидатуре. В первую очередь Эму нужно было избавиться от них, а уже потом от их последствий. Он вспоминал Ясона и Рики, начало их отношений и свои мысли – от отвращения до любопытства. Затем первый опыт – как для себя, так и для Катце – тот вечер в лаборатории, где не было ничего, кроме страха монгрела и любопытства блонди. Вторая встреча и поцелуй… который, наверное, всё и сгубил. Странные эмоции, чувства. Злость из-за неспособности разобраться в самой их причине. Первая ночь и желание причинить боль, унизить, растоптать, а вместо этого неожиданная нежность, а затем снова – жестокость. Измена монгрела, Раная-Уго, ненавидящий взгляд рыжих глаз, несколько минут в тёмном лифте на вершине здания – страсть, томление. Добровольный поцелуй в его кабинете, добровольная ночь в квартире Катце. Отторжение, боль, страх. Вечер на берегу моря – обман, усмешка, слёзы. Эльвио Стоун, ревность, сломанная рука и запах лекарств. Бумаги, выкуп за его жизнь – жизнь монгрела, так мало и, одновременно – много. Ещё один вечер на берегу, но только уже с другим концом – отель, разворошенная постель с гладким шёлковым бельём и дрожащее в его объятиях тело… Записка на сигаретной пачке и дорога в Эос. Всё. Блонди больше не желал вспоминать об этом.

Минк внимательно следил за показаниями и графиками, которые чертила себе программа. Каждый график выдавал нечто похожее на энцефалограмму, только запись некоторых импульсов помечал красным – именно так выглядели воспоминания Рауля о Катце.

– Хорошо, Рауль. Достаточно. Отдохни немного.

Первый Консул совместил график «воспоминаний» с обычным графиком мозговой деятельности Эма – пики воспоминаний просто зашкаливали за все возможные нормы. Ясон с тревогой посмотрел на видеомонитор – Рауль был спокоен и невозмутим.

– Я готов начать синхронизацию… Ты не передумал? – осторожно поинтересовался Ясон.

– Нет, продолжай, – Рауль ровно вздохнул, и тут же добавил: – Только не напоминай мне ничего потом, даже если я буду настаивать на ответе, хорошо?

– Хорошо.

Первый Консул посмотрел на часы. Рауля ожидало десять минут болезненной процедуры. Электромагнитные импульсы, посылаемые компьютером в его мозг через электроды, должны были заблокировать именно пики-воспоминания и стереть из его памяти навсегда рыжего любовника-монгрела.

– Система активирована… Система готова… Система запущена… – монохромный женский голос из динамиков отчего-то был противен Минку – странная грусть охватила его, но Ясон больше не стал предпринимать попыток отговорить Эма. Поздно, уже поздно. Все кончено. Через десять минут у Второго Консула Амои внезапно начнется головная боль на рабочем месте, Ясон отправит его в больницу, а через три дня Эм вернется к работе – полный сил и с холодным рассудком, и даже если он увидит Катце – в его глазах не промелькнет даже тени живого огня. Жаль.

Виски Рауля будто сдавили стальные тиски с острыми изогнутыми на концах шипами. На лбу блонди непроизвольно выступил пот, а все мышцы в теле болезненно напряглись, будто пытаясь сбросить сковавшее их напряжение. Голова буквально раскалывалась на части и блонди, не выдержав, стиснул зубы, чтобы не издать ни звука.

Ясон внимательно следил за работой системы, а та отсчитывала время до окончания процедуры. Попутно Минк размышлял, что сказать Юпитер, если вдруг Рауль останется невменяемым. Но пока все шло гладко.

Восемь минут. Сем. Шесть. Пять. Четыре.

Первый Консул облегченно вздохнул: возможно, все пройдет без проблем.

Три минуты. Две. Ошибка!

В комнате зазвучал сигнал тревоги и чтобы избавиться от противного писка сирен, Ясону пришлось потерять пятнадцать секунд. Он бросился к мониторам – там назойливо мигало сообщение «Ошибка!», а через две секунды исчезло, словно и не было.

– Рауль! Рауль, ты в порядке?

Минк был вынужден прекратить нейрокоррекцию. В любой другой ситуации он бы подключил систему безопасности к выяснению причин ошибки, но нейрокоррекция Эма была процедурой тайной, и это связывало Минка по рукам и ногам.

– Найти причины ошибки, – приказал он машине, а сам направился к Раулю.

Второй Консул неподвижно лежал в кресле, веки были закрыты, а дыхание ровным. Если не брать во внимание ситуацию в целом, можно было подумать, что блонди просто спит, тратя драгоценные минуты на восстановление сознания, но слишком редкий пульс и бледный цвет лица рушили иллюзия спокойствия и умиротворения.

– Рауль, – позвал Минк, высвобождая руки и ноги мужчины из ремней, но Эм молчал. Начиная тревожиться всерьез, Ясон пару раз хлопнул друга открытой ладонью по щекам, и только когда зеленые затуманенные глаза приоткрылись, спросил: – Как твое имя?

Голова буквально раскалывалась на части, и голос Первого Консула доносился будто издалека, но Советник всё же нашёл в себе силы произнести:

– Рауль Эм, Второй Консул Амои.

Подождав пока Ясон освободит его тело от креплений, блонди осторожно выпрямился и, немного жмурясь, спросил:

– Что произошло?

– Ничего, просто ты переутомился, – Ясон помог другу подняться на ноги. – Идем, тебе надо отдохнуть.

* * *

Пробирка раскалилась докрасна, и Рауль надел защитные очки и перчатки, наблюдая за тем, как цвет жидкости в ней меняется с ярко синего на голубой, а потом – бесцветный. Когда все примеси были удалены, он щипцами снял ёмкость с огня и тут же опустил её в азот, закрывая контейнер. Опыт был успешно завершён, и блонди сел за рабочий стол, записывая данные этой реакции и уточняя результаты предыдущих. Он уже около двух месяцев работал над этой формулой – ровно с тех пор, когда вышел из медблока. Но та упорно не желала выводиться, портя жизнь Рауля Эма ещё и этим. Постоянные слабые головные боли сродни простой человеческой мигрени сводили Второго Консула с ума. Именно в такие моменты он чувствовал себя почти человеком, и от этого хотелось лезть на стенку.

– Господин Эм, – в дверях кабинета появился рыжий дилер Ясона Минка и низко поклонился. – У меня была назначена встреча на это время. Я – по поводу нового заказа для Раная-Уго.

Катце выпрямился и взглянул в глаза блонди. Они не виделись с тех пор, как Рауль прошел нейрокоррекцию, да и судя по словам Первого Консула процедура эта для Эма прошла удачно. Катце по-прежнему любил его, а Рауль… Их больше не было, а значит, все попытки Катце вмешаться в процесс нейрокоррекции и помешать ему, не удались. Сейчас на эти мысли наводил слишком ледяной взгляд Второго Консула. У дилера замерло сердце, и он подсознательно ждал хоть какого-нибудь знака, что он узнан, принят, любим.

Рауль едва заметно нахмурился вынужденному визиту, но кивнул, разрешая войти и взглядом указывая на кресло напротив себя.

– Вы Катце, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнёс он. – Что ж, если вы занимаетесь делами Первого Консула, то нам с вами тоже придётся вести общие дела.

Эм до сих пор плохо понимал доверие Ясона к этому бывшему фурнитуру. Да, он был своего рода гениален в вопросах информации и её получения, а так же проведения сделок, но прошлое относительно его взлома Юпитера даром тоже не прошло. Тем не менее, блонди иногда ловил себя на мысли, что он чего-то не понимает или просто не владеет достаточным объёмом информации – в Катце было что-то такое, что одновременно настораживало и тянуло к нему. В частности как объяснить неожиданно эмоциональные взгляды монгрела на него в первую встречу, он просто не знал.

– Что с документацией и оплатой? – осведомился он. – Надеюсь, вы всё уладили?

– Да, господин Эм, – как-то тихо произнес монгрел.

Ну вот, все встало на свои места. Богу – божье, Кесарю – кесарево. Стало грустно от того, что больше не будет в жизни дилера высокого зеленоглазого блондина с таким сложным характером и такими ласковыми ладонями. Катце видел смерть, но никогда не понимал, какая она. Сейчас у дилера было стойкое ощущение, что он потерял кого-то очень близкого, без кого не взойдет солнце, не зазвучит музыка, не захочется проснуться утром и, приняв душ помчаться тому, кого любишь всем сердцем. Господи, как же это больно!

– Бумаги в порядке, но заказчик настаивает на личном досмотре пэта. Вы позволите взглянуть на него?

Рауль несколько удивился наглости заказчика, но не стал демонстрировать это перед монгрелом и лишь пожал плечами:

– Пусть смотрит. Естественно только через стекло.

Лаборатории Эос всегда доверяли, и такое странное решение заказчика несколько заинтересовало блонди.

– Он не назвал вам причины этого своего решения? – обратился он к бывшему фурнитуру.

– Нет, – соврал Катце, припомнив, что в последнее время дела на рынке шли не лучшим образом. Причиной тому была скверная репутация Ясона. Его все еще боялись, но подшептывали, что Синдикат на грани развала. – Я предлагаю вам упростить данную процедуру, Ра… Простите, Господин Эм. Я могу осмотреть пэта и заручиться перед заказчиком, что это именно то, что они хотят. Это всего лишь формальность – не более.

Рауль смерил дилера подозрительным взглядом, сделав вид, что не заметил оговорки. Что же вызывало у него такой интерес к этому монгрелу?

– Делайте так, как считаете нужным. В этом деле я полагаюсь на вас. Мне нужно подписать какие-либо документы?

– Да, но позже, – снова соврал Катце, понимая, что по большому счету ищет себе неприятностей. Документы у него были с собой, но увидеть Рауля еще раз завтра было слишком большим искушением.

Катце сделал шаг навстречу Консулу.

– Мне понадобится пропуск в лабораторию, или же вы окажете мне честь и все покажете лично?

– Вам требуется показать прямо сейчас? – блонди внимательно изучал внешность Катце, на время отключившись от их разговора и сосредоточившись на восприятии видимых образов. Почти красные волосы, рыжие глаза, старый шрам на левой щеке. Неожиданно Рауль понял, что пальцы у монгрела тонкие, словно у пианиста, и он курит. Откуда появилась эта информация, Эм не понимал – он не обратил внимания на запах сигарет, да и пальцы Катце были скрыты папкой, тогда откуда эти знания? Советник пережал пальцами переносицу, проверяя давление и ничего не понимая.

– Скажите, это вы отвозили меня в Танагуру неделю назад? – неожиданно задал совершенно не относящийся к делу вопрос Эм, решив проверить единственное имеющееся у него предположение.

У Катце екнуло сердце, но он слишком хорошо знал привычки Рауля. Пальцами – за переносицу… Нервничает? Раздражен и немного сбит с толку. Может, стоит попытать удачу? Вдруг – да получится.

– Я… Да… То есть нет, – Катце забыв всякую осторожность подошел ко Второму Консулу и побледневшими губами добавил: – Немного больше, чем два месяца назад… В Сазан.

– Я спрашивал о недельной давности, – напомнил он свой вопрос и в его голосе проскользнул лёд. – Нет так нет, значит, я просто не запомнил.

За холодной маской Рауль спрятал то, что не желал показывать, пожалуй, даже себе – он не помнил ни о какой поездке в Сазан два месяца назад, с ним просто такого не было. За сегодняшний вечер необъяснимого было больше чем достаточно.

– Просто вы показались мне знакомым.

– Мы действительно знакомы с вами, – Катце отступил назад. – Раньше… Часто виделись в доме господина Первого Консула. Я – его бывший фурнитур.

Ничего не ответив, блонди поднялся с кресла и вопросительно приподнял бровь:

– Так когда вам нужен пропуск в лабораторию?

– Когда вам будет угодно заняться этим делом, – монгрел совсем сник. Ему зря показалось, что Эм может вспомнить его. А может быть Рауль просто в очередной раз его бросил? От таких мыслей Катце так сильно сжал пальцы, что папка в его руках помялась на корешке.

– Я выпишу сейчас.

Блонди быстро заполнил форму и поставил свою подпись.

– В блоке охраны вам выдадут карту-ключ, – он положил бумагу на стол, предоставляя возможность монгрелу самому взять её. – Это всё? Вам нужно что-либо ещё?

– Нет.

Катце еще с минуту постоял, глядя на Рауля с тоской, потом сгреб со стола свой пропуск и, поклонившись, ушел. Он закурил сигарету и, наплевав на замечания охраны в свой адрес, спустился в лабораторию. Впрочем, пэта, за пеленой своих тоскливых мыслей он так и не разглядел толком.

* * *

Глупая тоска никак не хотела отпускать – день, два, три, десять. Катце не знал, что делать со своим бунтовавшим сердцем. Доходило до того, что он бросал все дела и ехал к Раулю с намерением открыто рассказать все, что между ними было, но в последний момент монгрел передумывал, останавливался у дверей Эос, а потом возвращался к себе. Он много размышлял, вспоминая слова Ясона о том, что Эм сам хотел нейрокоррекции.

В конце сезона дождей, Катце получил странную посылку от неизвестного адресата, и первым делом подумал, что она от Рауля. Влюбленные обычно видят то, что хотят, а потому, когда в руках монгрела оказался амойский сертификат на дорогостоящую операцию по восстановлению недостающих частей тела, дилер, не раздумывая, поехал в Танагуру.

Хорошо знакомое монгрелу здание клиники в Танагуре возвышалось над городом и, казалось, вбирало в себя весь солнечный свет, ярко выделяясь среди серых зданий белым.

Узнав причину визита бывшего фурнитура, в регистратуре его попросили немного подождать, а спустя несколько минут проводили в кабинет врача. За большим белым столом сидел представительный изумруд, приветствовавший монгрела кивком и указавший на кресло напротив него.

– Здравствуйте, чем мы можем вам помочь?

– Сегодня утром я получил по почте вот это, – Катце отдал зеленоволосому мужчине сертификат. – Я хотел бы узнать, кто будет финансировать данную операцию?

Изумруд взял сертификат и, внимательно его изучив, вбил регистрационный номер в базу данных.

– Этот сертификат был приобретён и полностью оплачен больше двух месяцев назад Вторым Консулом Амои, – врач внимательно и немного удивлённо посмотрел на клиента, но быстро продолжил: – Оплачена не только операция, препараты и имплантаты, но и последующая реабилитация с выплатами сумм на каждый месяц. Использовать данный сертификат можно в течение года.

Медик поднял глаза на монгрела и вежливо осведомился:

– Когда вам будет угодно начать подготовку к операции?

Катце не знал, что ответить – впервые за последние месяцы у него появилось желание врезать Раулю по лицу и крикнуть, что так нельзя. Нельзя дарить жизнь, забрав при этом душу. Катце всю юность мечтал стать фурнитуром, а потом хотел быть – как все. Он научился получать удовольствие от касаний Второго Консула – он полюбил его, но теперь, когда Рауля не было рядом с ним, эта мечта обрела очертания уродца – да такого, каких не видали в Раная-Уго.

Вздохнув, Катце поднялся с кресла.

– Я подумаю пару месяцев.

* * *

Рауль отдал фурнитуру Ясона свой верхний сьют и, не дожидаясь его, сам прошёл в кабинет Перового Консула Амои.

За последние две недели чувство deja vu буквально сводило с ума, заставляя сомневаться в собственном здравом рассудке и отношению к жизни. Дошло до того, что вчера Второй Консул попросил своего заместителя проверить его на норму рассудка и памяти – всё было в норме, но чувство тревоги и беспокойства никуда не делось. Блонди не имели права сомневаться в себе или своих решениях, а потому Эм решил обратиться к тому единственному, кто смог бы помочь без какой-либо огласки.

Не удосужившись предварительно постучаться, Эм вошёл в кабинет и остановился в дверях.

– Прости за столь поздний визит, но мне нужно поговорить.

– Нужно – поговорим, – подозрительно по-монгрельски ответил Ясон, откладывая в сторону пальто. Он собирался ехать в Апатиа, к Рики, но ради Рауля можно было задержаться еще на пару минут. – Минк присел в кресло: – О чем ты хотел поговорить, Рауль?

Блонди внимательно осмотрел одежду Ясона, и только потом прошёл в кабинет, садясь в одно из кресел.

– О своём психологическом состоянии, – непонятно скривился он, но тут же посерьёзнел: – Если у тебя срочные дела, то я заеду завтра, или когда тебе будет удобно.

– Да нет, – соврал Минк, пожав плечами. – Никаких срочных дел нет.

Эм скрыл своё подозрение от друга и перешёл к личным проблемам:

– Боюсь, я вынужден отстранить себя от занимаемой мной в данный момент должности. Моё сознание в последнее время оставляет желать лучшего – я становлюсь забывчив и мнителен, а это недопустимо. Особенно в моём положении.

– А что с тобой не так? – поинтересовался Минк. – Уходить сейчас? Это нерациональная трата сил, времени. Мы только начали разработку новой линии пэтов, а ты хочешь все бросить? Прости, это на тебя не похоже, друг мой.

– Я не помню событий, дат, – Рауль нахмурился и пристально посмотрел на Ясона. – Я не помню, что делал три месяца назад, год. Мне постоянно кажется, что я что-то упускаю, не понимаю или не получаю нужный объём информации об окружающей меня материи. Мои эмоции в связи с этим, не достойны Матери.

Минк пристально вгляделся в глаза Рауля, испытывая странное чувство – тревогу. Рассказать о Катце? Это было бы не честно, ведь Рауль сам хотел забыть его – это стало последним желанием Эма перед нейрокоррекцией.

– Тебе не следует предавать этому такое большое значение, Рауль. Уверяю: ты в полном порядке и в прекрасной форме. Возможно, если ты мне расскажешь, что за эмоции тревожат тебя, я смогу объяснить и устранить их причину?

Рауль Эм никогда и никому не доверял настолько, чтобы откровенно говорить о собственных слабостях или проблемах, но именно сейчас почему-то возникло желание: рассказать всё как есть в слепой надежде. А вдруг поможет?

– На моём домашнем компьютере были восстановлены странные файлы исследований, – начал он осторожно и тихо, будто боясь, что их подслушают. – Исходя из этих документов, я больше года занимался исследованиями реакций монгрелов-кастратов на сексуальное возбуждение и способы его преодоления. Я не мог заниматься этим, – голос блонди едва заметно дрогнул. – Понимаешь, просто не мог.

Дела обстояли гораздо хуже, чем предполагал Ясон. Но на то он и был Первым Консулом, чтобы решать такие проблемы моментально.

– Это не твои файлы, Рауль. Да, такой эксперимент имел место, но им занимался Кайл, а не ты. Эти файлы он пересылал тебе для изучения после экспериментов. Ты лишь помогал ему с выводами. Только и всего.

– Нет, – усмехнулся Эм, – работу выполнял один. Она не закончена – окончательных выводов нет, да и само её написание, – блонди прервался и явно подбирал слова, – само проведение опытов говорит о самом настоящем сумасшествии, лечится которое только при нейрокоррекции.

– Ты хочешь докопаться до причин? – Ясон серьезно смотрел на друга, и в его взгляде плескался лед. – Ты сам хотел избавиться от своих воспоминаний об этом… эксперименте. О твоей нейрокоррекции знаю только я, Рауль, и, исходя из этого, в твоих же интересах не распространяться и забыть все, что тебя беспокоит.

Интуиция, как и всегда, не обманула. Эм практически гипнотизировал Минка, словно пытаясь прочитать его мысли и наконец, узнать правду. Не преуспев в своём занятии, он выжидательно молчал, не зная, какое решение озвучить.

– То есть это всё было, – утвердительно произнёс он. – Теперь понятно откуда все эти мысли и знания. Подопытным был некий Катце?

– Подопытным? – повторил Минк – словно примеряя это определение к человеку, из-за которого Рауль Эм слишком часто выходил из себя и принимал сумасбродные решения. И это он еще когда-то говорил Ясону про то, что связь с Рики порочна? – Да, тебе лучше будет называть его так. Не волнуйся, Катце свое место знает, и молчать будет. Что-то еще тебя беспокоит по этому поводу?

Эма беспокоило слишком многое, но он не видел причин раскрывать это перед Ясоном сейчас. Нет, не потому что не доверял – просто потому, что сомневался в том, что сможет точно и корректно высказать это. Вокруг него образовалась своеобразная коалиция: Ясон и Катце. Минк тайно от Матери сделал ему нейрокоррекцию по его же просьбе, а Катце пообещал молчать. Из-за влияния блонди и боязни расправы или же по личным причинам – этот вопрос пока оставался открытым. И исходя из слишком эмоциональных взглядов монгрела, Рауль склонялся к последнему варианту.

– Только то, что ты совершаешь ту же ошибку, что и я, – Советник странно посмотрел на Первого Консула, но не стал продолжать и, поднявшись из кресла, коротко пожелал: – Будь осторожнее. Со своим монгрелом в том числе.

– Узнаю бывшего Рауля, – без тени раздражения ответил Ясон и тоже поднялся с кресла, надевая пальто и явно намекая, что ему пора. – Только знаешь, я не смогу отказаться от Рики и не хочу делать этого, даже если он мне будет стоить репутации и должности. Ты сделал свой выбор, я – свой, и значит, все правильно. Спокойной ночи, Рауль. Пусть твои сны будут расчетливыми, серно-белыми, и не эмоциональными.

Минк вышел за дверь, оставив Эма в гордом одиночестве.

* * *

Федералы одержали верх. Сидя в своём кабинете в Эос, Рауль Эм смотрел в одну, одному только ему известную точку на своём рабочем столе. С момента взрыва в Дана-Бан прошло два дня, и срочно собранный конгресс около часа назад вынес почти единогласное решение об ограничении власти Юпитер, а значит и всех блонди. Бывший Советник не знал, что ждёт в его скором будущем, да это было сейчас и не так важно. Само осознание, что Первый Консул пожертвовал ради этого мальчишки всем, выводила из себя, и хотя внешне Рауль бы идеально спокоен, внутри него кипела злоба. Ясон Минк пожертвовал не только собой, о нет. Он пожертвовал всеми ими – Эмом, Юпитер, всей системой. И этого его бывший друг не мог простить.

– Простите, к вам посетитель, – молодой фурнитур склонился в поклоне и замер у порога. – Господин Катце просил узнать: сможете ли вы принять его сейчас?

Появление фурнитура вывело блонди из задумчивого состояния. Сначала он хотел отказать, но вспомнив последний разговор с Ясоном, почему-то передумал и просто кивнул.

Катце выглядел неважно: осунулся, под глазами залегли тени, вид у монгрела был измотанный. Поклонившись, он прошел в комнату и остановился в трех шагах от Рауля – именно в этом кабинете Эм когда-то сломал ему руку, отсюда же ссылал его в Раная-Уго. Теперь эти воспоминания казались далеким забытым сном.

– Простите, если я не вовремя, господин Эм. Я осмелился придти, чтобы поговорить с вами о делах господина Минка, – в глазах монгрела блеснула слеза, но не сорвалась с ресниц. – Я слышал о решении Конгресса… Мне очень жаль…