Текст книги "Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

В то же мгновение Камир вскрикнул от боли: словно две раскалённые до бела иглы вонзились в его шею. Кровь забурлила в венах и, вдруг приостановившись, потекла в обратную сторону – прямо к шее, к зовущим её иглам. Боль сменилась слабостью и удушьем, точно лёгкие отказали. Эльф, широко раскрыв рот, попытался вдохнуть в себя живительный воздух, но ледяная рука тотчас же прижалась к его губам, и в рот эльфу закапала холодная густая кисловатая жидкость. Камир закашлялся и, чтобы не задохнуться, сглотнул. Рука уже исчезла с его рта, давая ему дышать свободно, но юноше теперь было не до этого! Жидкость заполнила его горло, вцепилась в него ледяными когтями, продралась вниз, до желудка, сковала лёгкие и сердце, проникла в мозг…

Зато перед глазами вдруг просветлело. Камир увидел стоящего над ним князя, ухмыляющийся рот которого был испачкан чем-то светящимся. До эльфа дошло, что это кровь. И не какая-нибудь, а его собственная – эльфийская золотая кровь! Его пронзил ужас, но это длилось лишь секунду: вернулось удушье, тело отозвалось ещё более острой болью. Камир схватился за горло, пытаясь вздохнуть, и замер. Голова его запрокинулась, глаза остановились, на полуоткрытых, испачканных тёмной княжеской кровью губах застыло удивление.

Эльф Камир из рода Торра окончил своё живое эльфийское существование.

========== Дитя во тьме. Часть 7 ==========

Сознание вернулось неожиданно. Камир с трудом поднял веки, встретился взглядом с высоким золочёным потолком. Голова казалась бесконечно пустой, и тела как будто не было: он ничего не чувствовал, не ощущал дыхания, не слышал биения сердца… Он хотел сесть, но смог лишь слабо пошевелить пальцами. Да, тело у него всё ещё было, но оно отчего-то перестало ему повиноваться.

Спустя час бесплотных попыток эльфу удалось хотя бы сесть. Он с удивлением увидел, что обнажён, только на руках были шёлковые перчатки. Возле кровати, – а кровать была большая, с роскошным убранством, – лежала свёрнутая одежда: белая рубашка, чёрные штаны и плащ, поблескивали рядом высокие чёрные сапоги. Эльф не стал раздумывать и оделся.

Оглядевшись, Камир увидел на стене большое зеркало в золотой оправе, а на полу – кувшин с водой. Эльф подошёл, взглянул в зеркало. Оттуда на него глядело кажущееся незнакомым лицо, углы рта которого были запачканы чем-то тёмным, а щека и левая часть шеи – приглушённым золотым. Юноша поспешно омыл лицо, пальцами расчесал спутанные волосы. На шее он заметил две синие точки, обведённые янтарной каймой. Эльф дотронулся до них, прикосновение было безболезненное, но не оставляло чувство, что что-то не так. Хотя бы и кожа – почему она вдруг стала такой холодной? Камир машинально пощупал пульс. Пульса не было. В ту же секунду до него дошло, что он и не дышит! Попытка вдохнуть ни к чему не привела: воздух застрял где-то в горле и, не всасываясь, хлынул обратно. Но удушья эльф не испытывал.

Что-то словно толкнуло его, и он снова взглянул в зеркало. Тут же стон ужаса и бесконечного изумления вырвался из его губ. Было от чего! С ним происходила странная метаморфоза. Кожа, прежде лучисто-золотая, стала тускнеть и вытаяла в мертвенно-бледную, лишённую всяких красок. Золотые волосы медленно, начиная от корней, темнели, пока каждый волосок до самого кончика не выцвел в чёрный, отливающий вороньим серебром. Вспыхнувший в глазах рубиновый огонёк полностью затмил перванш его глаз, а когда потух – глаза стали карими, а казались едва ли не чёрными из-за огромных, расширенных и не реагирующих на свет зрачков.

Кроме всего прочего во рту эльф ощутил неприятное покалывание и, обнажив зубы, обнаружил, что его резцы стремительно – прямо на глазах! – превратились в длинные острые клыки. Прочие зубы остались прежними, но казались белее обычного, обрамлённые каймой почти синих губ. Камир дотронулся до клыков языком. Нет, эти выросшие клыки не были плодом его воображения – они прокололи язык насквозь, но ни кровь не выступила, ни боли эльф не почувствовал, что тоже было странно.

Камир всё ещё смотрел на себя преображённого и размышлял, с чего бы это всё с ним приключилось, как вдруг произошло ещё кое-что. Отражение в зеркале начало таять, словно утренний туман: оно расплылось, задрожало, выцвело, а потом и вовсе исчезло. Юноша вскинул руки, страшась, что не увидит их, но он их видел так же хорошо, как и прежде, да и своё тело видел. Почему же отражение пропало? В зеркале отражались стены, кровать – всё, кроме него самого.

Камир заскрипел зубами, внезапная ярость захлестнула его, и он ударил по бесполезному, но ни в чём не повинному зеркалу кулаком. Зеркало от удара разлетелось на куски, осыпалось вниз осколками. На тыльной стороне ладони от удара появилось несколько глубоких порезов. Но тщетно эльф ждал, что появится кровь, – порезы оставались сухими.

Разве могла выступить кровь, когда всю её выпил князь? Но и этого Камир не помнил.

Итак, кровь не появлялась, но раны задымились полупрозрачным дымком и сами собой затянулись, точно тут их и не было вовсе.

Камир в смятении прошёлся по комнате, нервно сцепляя и расцепляя руки. Ему казалось, что в нём появилось ещё что-то странное. Сказать точнее: не появилось, а исчезло. Да, его тень, на которую он и внимания-то раньше никогда не обращал, бесследно исчезла против всех законов природы. Эльфа пронзила дрожь.

Тут дверь отворилась, и в комнату вошёл князь. Его бледное лицо было искажено удивлением.

– Надо же, – воскликнул он, – не успел родиться, а уже буянит! Хм, и это мне нравится. Что ж, давай знакомиться. Я Принс Элан, князь этой страны.

– Какой страны? – выдавил эльф (голос тоже сначала не подчинялся ему, звучал глухо и сдавленно, как будто до сих пор держала за горло ледяная рука и не давала вздохнуть).

– Страны Кеннистон. А ты находишься в моём замке. Я его называю Носфакаслом. Красиво, правда? Оно подчёркивает мою вампирскую сущность.

«Вампирскую сущность», – мысленно повторил Камир, но вслух ничего не сказал.

– Итак, – продолжал красивым, но безжизненным голосом Принс, – себя я уже назвал. А твоё имя… – Он пытливо взглянул в затуманенные глаза юноши.

Этого, как и всего прочего, Камир не помнил.

– Твоё имя, – ободренный его молчанием, Элан продолжил, – Гвендолен, верно? Гвендолен, – повторил он ещё раз и вопросительно изогнул свою красивую бровь.

Камир только кивнул в ответ, не понимая такой настойчивости. Коварный Элан рассмеялся: его уловка удалась!

– Кругом повернись, – скомандовал он.

Эльф неохотно подчинился. Несмотря на полную амнезию, ему до сих пор не нравилось, когда на него повышали голос.

– Как я и думал, сидит отлично, – удовлетворённо закивал Принс. – Да, Гвендолен, нас ждут великие дела! Давно мечтал, чтобы моей правой рукой был эльф. На этот раз, надеюсь, получится. Да-да-да, уверен…

Камир поморщился: от беспрерывной болтовни князя у него в висках что-то хрустнуло. Неожиданно и клыки, совсем уж было исчезнувшие, опять удлинились, и по коже пробежала непонятная волна. Элан прервал свой никчёмный монолог и воззрился на эльфа. Юноша спокойно выдержал этот взгляд, хотя в нём явно чувствовалась гипнотическая сила.

– Хм, – пробормотал Принс, – и взгляд выдерживает… Занятная же ты игрушка!

Он засмеялся и прошёлся по комнате.

«Точно зверь в клетке», – подумалось эльфу, и его волнение усилилось.

Князь остановился и пнул каблуком сапога один из осколков зеркала:

– Пустая вещица! Верно ты сделал, что разбил.

– Почему в зеркале нет моего отражения? – с досадой спросил Камир. – Почему тени нет? Почему я так изменился? Почему…

– Довольно! – резко прервал его Принс, как будто эти вопросы задели его за живое.

Его брови сошлись у переносицы, а губы скривились, обнажая белоснежные зубы с заметно выдающимися вперёд клыками.

– Слишком много ты вопросов задаёшь, вампир!

О! В этой фразе эльф с ужасом обнаружил единый ответ на все мучащие его вопросы. Вампир – вот ответ! Всё, что с ним приключилось, произошло только потому, что он стал вампиром, не иначе! Вампир! Выходец с того света! Кровопийца!

«Я мёртв?!» – глаза эльфа округлились. Нет пульса, нет дыхания, не бьётся сердце, не течёт кровь… Мертвее не бывает! Мертвец! Мертвец?!

Камир задрожал и с криком упал на кровать ничком. Но сейчас он не осознавал всей серьёзности того, что с ним приключилось. А помни он всё о себе, он был бы в шоке.

А пока он застонал, ужасаясь осознанию собственной смерти, и вцепился в бессильной ярости зубами в подушку.

– Дитя, – воскликнул князь, садясь рядом и фамильярно похлопывая эльфа по спине, – к чему истерика? О чём ты стонешь? О живой жизни? Чушь собачья! Эльфы, я знаю, живут долго, но всё же не вечно. А я подарил тебе бессмертие. Скоро ты поймёшь, как тебе повезло!

Эльф наконец поднял голову и выплюнул откушенный им кусок подушки, полетели белые и чёрные перья. Элан расхохотался:

– Ну и вид у тебя, Гвендолен! Как чёрно-бурый лис в курятнике! Выдумал грызть подушки, это совсем не по-вампирски.

Камир почему-то задрожал.

– Хм, вижу, пора ужинать, – заметил Принс, поднимаясь. – Ты ведь голоден?

– Да-а, – протянул эльф, выковыривая изо рта оставшиеся перья, хотя точно сказать не мог, был ли он голоден или поддался внушению князя.

– Уверен, тебе понравится… наш ужин. – Вампир усмехнулся и, приложив два пальца ко рту, свистнул. – А тут бы прибраться.

За дверью заскреблось, и в комнату вбежала большая пёстрая волчица, но поражал не необычный окрас её шерсти, а то, что взгляд у неё был человеческий. Князь потрепал волчицу по ушам и приказал:

– Приберёшься тут, Джилл. Ясно?

Волчица утвердительно тявкнула.

– Вставай, Гвендолен, пойдём вниз, там и поужинаем.

И хотя Камиру до смерти хотелось узнать, как это волчица может выполнить то, что ей приказали, он подчинился. Принс приобнял его за плечи, и вместе они спустились вниз.

Тени зажигали свечи в тяжёлых канделябрах, полыхал огонь в камине, возле лежали и грелись волки, жмуря от удовольствия свои страшные глаза и вполне мирно постукивая хвостами по каменному полу.

В углу сидел горбун, под глазом которого эльф с особым злорадством заметил лиловый синяк. Хотя, пожалуй, стоило удивиться, что горбун был живым человеком, раз уж у него синяк появился, да и тень у него тоже была. Принс ткнул в сторону горбуна пальцем:

– Удивлён, Гвендолен? Ты ведь уже с Джедом познакомился вчера?

– Имел честь, – сквозь зубы процедил Камир, чувствуя откровенную неприязнь, и тьма всё больше заполняла пустоты в его сердце.

Элан хохотнул:

– Да уж! Так вот, он единственный человек – живой, заметь, человек – добровольно согласился мне служить. Один на весь Кеннистон.

Эльфа этот горбун мало волновал. Его больше тревожила ноющая тяжесть в зубах, которая с каждой минутой становилась просто невыносимой. Князь это подметил и снова ухмыльнулся.

– Эй, Джед! (при звуках его голоса горбун вскочил) Приведи девчонку, пора ужинать!

Джед заковылял прочь, скрылся в арочном проходе, из которого веяло тьмой и затхлостью. Принс учтиво указал эльфу на два кресла возле камина:

– Присядем покуда?

Так они и сделали. Камиру отчего-то была неприятна близость пламени, он с опаской отодвинул своё кресло подальше от огня.

– Верно подмечено, – одобрительно кивнул Элан, хотя эльф ничего и не сказал, – огонь может доставить кучу неприятностей, если его не усмирить.

Камир отодвинулся ещё дальше, со страхом глядя на оранжевые языки, лижущие дрова.

– Не больно ты разговорчив… – заметил Элан.

Эльф скептически изогнул бровь:

– Как мне тебя называть?

Князь откинулся на спинку кресла, поводил челюстью:

– Называть? По-разному меня кличут. Для этих (он большим пальцем указал на волков) я господин, для кеннистонцев – князь. А ты, пожалуй, по имени можешь меня называть. Дарую тебе это право, эльф.

– Благодарю, – одними губами улыбнулся юноша. – Только скажи ещё, кем я буду в этом замке? Или чем.

Князь кашлянул, как будто смутился, но ответил:

– Станешь моим помощником, если получится.

– Помощником – в чём? – уточнил эльф.

– Во всём, – резко ответил князь. – Не очень-то мне твои вопросы нравятся.

Камир провёл по волосам ладонью и пробормотал:

– Сам же сетовал, что я неразговорчив…

Князь фыркнул, потом и вовсе рассмеялся. В это время горбун втащил в зал сопротивляющуюся Ивэну. Волки разом подняли головы и глухо зарычали, поднимая шерсть на загривках, и в глазах их вспыхнула жажда убийства.

– Тише! – с угрозой в голосе протянул князь, грозя им кулаком.

Звери тут же умолкли. Похоже, Принса они боялись. Но удивляло не это: как хорошо они понимали человеческую речь!

Элан между тем схватил бледную девушку и притянул к себе:

– Прелесть какая! Сам бы съел, да ладно, эта твоя…

С этими словами князь цинично расхохотался и толкнул Ивэну в руки эльфу. Девушка лишилась чувств от страха и безжизненной куклой лежала на коленях у растерянного Камира. Он был взвинчен до предела: какой-то странный живой запах, исходящий от девушки, неимоверно волновал его. Эльф весь дрожал, но не знал, что ему делать.

Принс, словно прочитав его мысли, предложил:

– Оцарапай её. Тебе нужно почувствовать кровь, остальное само собой получится.

Камир последовал его совету, провёл ногтем по её щеке, потерялся и опьянел от запаха крови, хлынувшего в воздух. Такого наслаждения он никогда прежде не чувствовал, будто этот ужасный по сути своей аромат принёс ему успокоение, которого он желал. Клыки юноши удлинились, по глазам пошла поволока, ноздри же продолжали втягивать чарующий, будоражащий запах.

– Далеко пойдёт, – пробормотал князь, который всё это время наблюдал за эльфом. – Да, о лучшей игрушке я и не мечтал…

Эльф, не в силах более сдерживать зов своей вампирской натуры, быстро обнажил клыки и погрузил их во влекущую плоть. Горячая солоноватая кровь легко, как ртуть, потекла в его горло, просочилась в вены, наполнила их пустоту и вытравила из эльфа последние сомнения. Он с наслаждением глотал её, не зная, когда остановиться, не желая останавливаться, но это его и не волновало. Сейчас для эльфа не существовало ничего другого, кроме него самого и этой крови. И без того не помня ничего, он забыл обо всём на свете.

Внезапно вкус крови изменился, стал вяжущим и совершенно пустым. Камир выдернул клыки из шеи Ивэны, откинулся спиной в кресло и закрыл глаза. Сквозь это полузабытье – опьянение даже – он почувствовал, как кто-то убрал с его колен бесполезное уже тело девушки.

Откуда-то далеко, будто из бочки, зазвучал голос Принса:

– Наслаждение велико, не правда ли? Вся наша жизнь – одно сплошное наслаждение, Гвендолен. Как тебе такая вечность, нравится?

– Да, – одними губами шепнул эльф, не открывая глаз, и услышал, как князь довольно хохотнул в ответ.

========== Дитя во тьме. Часть 8 ==========

Сколько длилось это сладкое забвение – Камир не знал.

Окончательно придя в себя, он понял, что до сих пор сидит в кресле у затухающего уже камина. На коврике перед Камиром лежало бездыханное тело Ивэны.

Князь, который в это время кормил волков с ножа кусками окровавленного мяса, насмешливо протянул:

– Очнулся? А я уж подумал, что ты помер ненароком!

– «Помер»? – неприятно поразился эльф. – Не ты ли, Принс Элан, говорил мне, что мы бессмертны?

– Ну, мало ли, что я там говорил! – По его лицу поползла ухмылка. – Бессмертны, да не совсем.

Камир нахмурился. Похоже, лгать этот князь умел.

«Нужно быть с ним осторожнее», – решил для себя эльф.

Принс поднялся, отшвырнул нож и предложил:

– Пойдём прогуляемся. Ты непременно должен увидеть ночь, она прекрасна! А заодно и расскажу тебе о слабостях вампирского племени.

Эльф нехотя поднялся.

Они вышли из замка, и эльф увидел, что тот окружён лесом – таким дремучим, что казался монолитной стеной. Тропы в нём были, и князь знал их отлично, так что они в два счёта прошли в самую глушь, оказываясь в более редком пролеске, где было видно и небо. Элан вдруг поднял лицо и едва ли не по-волчьи завыл. Камир удивлённо на него взглянул, а тот заявил:

– Люблю такие ночи.

Да, ночь была прекрасна. Небо, проглядывающее через тёмную листву, сияло россыпью звёзд и круглой луной. Где-то верещали летучие мыши, а кроме этого стояла полная тишина. Колдовская ночь!

Невозможно и вполовину описать ощущения Камира! Он стал видеть, слышать и чувствовать иначе, чем прежде. Даже ничего не помня о прошлом, он всё равно понимал, что теперь всё иначе. Казалось, даже мёртвые предметы оживали под его взглядом: в камнях ему чудились ухмыляющиеся рожицы, ветви деревьев извивались змеями, разве только не шипели и не жалили, тени водили по земле хороводы…

Трава шелестела, и в её шелесте чудились удивлённому Камиру странные свистящие звуки, складывающиеся в слова:

– С-с-смотрите, вс-с-се с-с-смотрите, ос-с-сторожно, бойтес-с-сь их, они с-с-страшны…

Эльф зажал уши руками и зажмурился, чтобы не видеть и не слышать этого – несомненно! – колдовства.

– Ну, ну! – Элан снисходительно похлопал его по плечу. – Всё только начинается!

Камир посмотрел вверх. Свет луны слепил глаза, но эльф ясно различил в её диске лицо. Это бледное лицо улыбалось, однако возле угла его рта залегла какая-то глубокая складка, отчего лицо казалось до пронзительного печальным.

– Идём. – Принс повлёк его за собой.

Ночной лес был полон шорохов и запахов. Травы пахли особенно ядовито. Кроны деревьев, понукаемые ветром, пели странные песни. Эльф шёл бесшумно, сапоги Элана скрипели и гулко стукали по земле.

Впереди острый глаз эльфа различил громадные камни.

– Что это? – приостановившись, спросил Камир.

– Где? – завертел головой князь.

– Камни какие-то, – пояснил эльф.

– Да до них ещё полмили тащиться! – воскликнул князь поражённо. – Даже я их ещё не вижу, как же ты видишь?

Камир пожал плечами. Дело-то, видно, было в особенностях эльфийского взгляда.

– Ну и ну, – пробормотал Элан, – да мы друг друга стоим…

Эльф отыскал в темноте его взгляд:

– Ты ведь рассказать обещал.

– Знаю, знаю. – И он рассказал.

По словам князя, опасностей для вампиров в этом мире существовало не меньше, чем преимуществ жизни вампирской.

А в чём, собственно, были её преимущества? Вечность? Молодость? Камир вздохнул. Единственное преимущество, которое его действительно привлекало, – мудрость. Да ещё и это новое наслаждение – кровь.

– Ночь – наше время, – с затаённой тоской говорил Принс. – Никогда не появляйся на солнце: оно сожжёт тебя заживо. Было бы неприятно, верно? – Он ухмыльнулся. – В церковь теперь тоже ходить не придётся… А впрочем, какие у эльфов церкви! Запомни только, что против святой воды и крестов любые колдовские чары бессильны. А страшнее всего дневной сон: спишь – и ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь. Даже если осознаешь, что к груди тебе приставили осиновый кол, – и всё равно шевельнуться не сможешь. Так что не спи где попало, всегда прячься в укромных местах.

Это эльф не слишком понял: эльфы спали чутко, успевая проснуться до того, как их коснутся, потому что чувствовали движение всей кожей. Неужели он этой способности лишился?

Князь же повёл плечами и глухо продолжал:

– Ужасна вампирская смерть! Лучше тебе этого никогда не видеть.

Вампира передёрнуло, лицо его стало суровым, и он назидательно произнёс:

– У людей в крови охотиться на вампиров, запомни это.

– А у вампиров? – с любопытством спросил Камир. – Тоже в крови?

– За людьми охотиться? – не понял Элан.

– Нет, за себе подобными. Люди же убивают друг друга?

– Обычно нет, – сдавленно ответил князь, и эльф понял, что затронул очень важную для вампира тему, но о которой тот предпочитал умолчать. – Довольно об этом!

– Как тебе угодно.

Они уже проходили полянку с лесными цветами, их аромат одурманивал. Эльф наклонился, просто так сорвал один из цветков, поднёс к его лицу. Пахло мёдом, пахло терпкой сладостью – неизвестно откуда знакомый запах (а так пах эльфийский эль). Камир выронил цветок, сжал висок ладонью. Что же он забыл? Что же он никак не мог вспомнить? Цветок, кстати, как это всегда бывало, если цветы срывали эльфы, прирос обратно, будто его и не срывали никогда. Изумлению князя не было предела, и весь оставшийся до камней путь ошарашенный вампир молчал.

Наконец они вышли к камням. Эльф задрал голову и взглянул на возвышающиеся над ним громадины. Гладкие валуны слабо мерцали в лунном свете. И вероятно, это сооружение было рукотворное, вряд ли природа могла расположить валуны в таком идеальном порядке, да и стороны их были иссечены, подогнаны друг к другу так, что и щелей не осталось. Элан облокотился об один из камней, похлопал по другому:

– С начала времён тут лежат. Как ещё в прах не рассыпались!

– А что здесь прежде было?

– Друидский храм. Славное было местечко! Покуда его нежить не разорила. Жаль, меня тогда не было, уж я бы повеселился!

– «Разорила»? А дальше?

– Дальше? А ничего дальше не было. Вампиры тогда узнали особое колдовство, а друиды и вовсе сгинули.

– «Особое колдовство»? – полюбопытствовал эльф. – Какое?

– А вот тебя это не касается, – сухо отрезал Принс.

Эльф этой грубости не обиделся, до колдовства ему не было никакого дела. Он тоже дотронулся до камней и вздрогнул от неожиданного ощущения. Ему показалось, что ночь осветилась потусторонним светом, и сами камни тоже, и привиделось нечто весьма интересное. Он будто перенёсся в прошлое сознанием и увидел то, о чём говорил и о чём промолчал князь.

***

Земля горела под ногами, с неба падал раскалённый пепел, дым стлался вокруг, мешая смотреть и дышать. Дома рушились под страшными ударами, идущими из-под земли. Женщины прижимали к груди испуганных детей, прятались в руинах. А на город наступал изрыгающий пламя дракон. Люди пускали в чудовище стрелы, но это не причиняло ему никакого вреда. Дракон продолжал наступать, разрушая всё на своём пути, выжигая землю. От его смрадного дыхания загорались деревья. Казалось, и само небо полыхало. Багровое солнце медленно садилось, тьма надвигалась и грозила смертью. С востока шёл дракон, пожирая людей и превращая город в руины. А с севера надвигалась тьма. Стоило солнцу зайти, в город нахлынули вампиры, пожирая тех, кто уцелел. Отступать было некуда.

Один из вампиров крикнул:

– Эй, жалкие людишки! Заключим сделку: мы можем избавить вас от дракона, а за это вы отдадите нам власть над Долиной.

Деваться людям было некуда – согласились, обрекая себя на вечное рабство. Вампиры разразились ужасным хохотом, ведь дракон был сотворён их колдовством, и избавиться от него не составило труда, стоило лишь прервать заклинание.

И началась вакханалия. Вампиры хватали людей, выпивали из них кровь и отшвыривали трупы на землю. И это продолжалось до тех пор, пока из трупов не вырос курган. Тогда самый главный вампир страшным когтистым пальцем указал на друидский храм и заверещал. Вампиры расправились с друидами в одно мгновение, от храма остались лишь камни, и теперь ничто не защищало Долину от Тьмы…

***

– Эй! Ты меня что, не слышишь?

Эльфа встряхнули. Всё внезапно померкло, и он увидел, что по-прежнему находится в лесу, и ничего вокруг нет, кроме леса и камней: ни пожарищ, ни страшного мёртвого кургана.

– Да что с тобой такое! – восклицал Элан.

– Привиделось кое-что… – Камир мотнул головой.

– Вернёмся в замок, – приказал князь, хмурясь, – не то ты здесь совсем ошалеешь. Я и забыл, что эльфы в лесах с ума сходят.

Откуда он это взял – неизвестно, но говорил он уверенно.

Так они и сделали.

Часы отсчитывали полночь, когда они вернулись в Носфакасл. Тело Ивэны всё ещё лежало на коврике перед камином. Эльфу стало стыдно за то, что он сделал. Он отвёл взгляд и спросил:

– Разве не нужно её похоронить?

По губам Принса промелькнула тень улыбки, он дёрнул плечом и указал на девушку пальцем:

– А зачем её хоронить? Скоро она воскреснет и будет твоей служанкой. Тебе ведь нужна служанка, не так ли?

– Для чего? – Эльф растерянно приподнял брови. – Одеться я и сам могу.

– А вот спать сам с собой – вряд ли, хе-хе, – ядовито подметил князь. – К тому же вампиры редко без приживал обходятся.

На это Камир ничего уже возразить не смог, хотя и не слишком понял, что Элан имел в виду под «приживалами».

Князь пощёлкал пальцами, как будто в такт невидимой музыке, а потом скучающим голосом сказал:

– Вся ночь ещё впереди. Хочешь размяться? – И он кивнул на стену, где висели тонкие длинные мечи с изысканными рукоятями. – Фехтовать умеешь?

Камир мотнул головой. Принс Элан оживился:

– Да тебе ещё учиться и учиться!

Собственно, следующие сто лет Камир только и делал, что учился. Он узнал множество тайн, в том числе и тайну волков, обитающих в замке: все они были людьми, потому и понимали человеческую речь и смотрели человеческими глазами. Вернее, раньше были людьми, а теперь – оборотнями, и это Элан их обратил своим колдовством.

Князь часто притаскивал в замок юношей и девушек, превращал их в зверей, лишал их воли, делая бессловесными и безропотными рабами. Не сказать, чтобы эльфу это нравилось, скорее было любопытно, что это за колдовство, но князь секретами делиться не спешил.

Вообще вампир был чертовски эгоистичен, считал себя лучше остальных и не допускал мыслей о том, что это не так. Всех людей, подвластных ему и неподвластных, он считал своими игрушками. Их у него было полно: куча антиквариата, звери и люди, книги, оружие и прочее.

Но Камир стал его любимой игрушкой. Отчего-то к эльфу князь испытывал особые чувства и предпочитал его прочим развлечениям. Он делился с юношей абсолютно всем, в том числе и знаниями, не считая некоторых колдовских штук, на просьбы эльфа научить которым он только отшучивался или вовсе запрещал об этом упоминать. Но и без этого было чему поучиться! Камир, как и все эльфы, учился быстро и легко, запоминая всё на лету. Кроме того, в княжеской библиотеке было полно книг о колдовстве и чарах, и Камир вызубрил их наизусть. Наконец-то мучащие пустоты в его памяти стали заполняться.

Сто лет пролетели как один год, но эльф с князем так и не сблизился: никак не мог заставить себя доверять вампиру, жили в душе какие-то сомнения и подозрения, непонятно откуда взявшиеся. Проскальзывало в князе что-то фальшивое, а эльфы – даже потерявшие память – такое тонко чувствуют. Иногда Камиру даже казалось, что он вот-вот вспомнит и поймёт что-то важное, – то, что скрывал от него Элан. А он что-то скрывал!

И однажды всё встало на свои места.

========== Дитя во тьме. Часть 9 ==========

Это случилось накануне его 260-летия.

Камир, держа в руках порядочно книг, спускался вниз по лестнице. Накануне он прочёл их и теперь нёс обратно в библиотеку. Сзади неотступно следовала Ивэна-приживала, волчьей рысью подпрыгивала на ступенях, следила за каждым шагом, стерегла каждую тень.

Эльф насвистывал какую-то песенку, услышанную от Принса, ловил каблуками сапог ускользающую лестницу и подумывал над тем, чтобы после этого отправиться на охоту. Вдруг он споткнулся, не удержался на ногах и полетел кубарем, пересчитав все ступеньки и докатившись до самого основания лестницы. Какое-то время он лежал не двигаясь. Волчица суетилась возле него, поскуливая.

Перед глазами у эльфа долго мелькали разноцветные пятна, складываясь в мозаичные картинки, а потом… к нему вернулась память. Камир сел и потёр шею. Нет, она не болела – скорее, он сделал это по привычке. На мгновение забылось, где он и что происходит, потом вернулось и захлестнуло волной ужаса и отчаяния.

Кто он теперь? Вампир, который убивает каждую ночь, чтобы насытиться? Он, эльф, каждую ночь совершает этот непростительный грех, даже не считая его таковым! Камир сжал виски руками и глухо застонал. Так больно! Но это была не боль плоти, а боль истерзанной, почти окаменевшей души. Всё встало на свои места, всё вспомнилось, в том числе и злополучное утро на корабле, и темница, и искусная ложь Элана.

«Значит, – мысли лихорадочно рождались в его мозгу, – он всё знал? Мало того, он солгал мне, назвал меня другим именем… Но зачем?»

Эльф сжал кулаки, скрипнул зубами: всё это игра, придуманная князем! И все эти сто лет вампир играл с эльфом, как кот с мышью, забавляясь его беспамятством. Волчица ощетинилась, глухо заворчала, словно бы почувствовав, как он изменился.

Где-то наверху раздались тяжёлые шаги. Эльф лихорадочно соображал, что делать теперь. Не подавать вида, а при удобном случае сбежать? Да, это самое верное, лучше пока помалкивать – пока он окончательно во всем не разберётся: не слишком-то твёрдо он ещё помнил свою прошлую жизнь. Так что Камир поднялся, отряхнул пыль с одежды и принял безразличный вид.

Спустился князь, с тревогой взглянул на него:

– Что-то случилось?

– Да что с мертвецом случиться может? – Эльф едва ли не с вызовом взглянул на него в ответ. – С лестницы упал, всего-то.

Принс его одёрнул:

– Что это ты выдумал? Говорил же тебе: мы живы, только наше человеческое существование закончилось.

Эльф усмехнулся и, ничего на это не ответив, стал подбирать книги. Князь щёлкнул зубами, ухватил юношу за плечо и встряхнул:

– Никто! Никто, Гвендолен! Слышишь? Никто не смеет спорить со мной, князем Кеннистонским! Лучше бы тебе это запомнить, эльф!

Камир замер, но совсем не от того, что испугался гнева вампира. Нет, он просто осознал, что слышал имя Элана прежде – ещё до того, как покинул Эльфрис. Даже не напрягая памяти, эльф вспомнил, что он слышал, и это что-то отнюдь не располагало Камира к князю.

Давным-давно, когда эльф только-только родился, его отец (Торр – так его звали) был ещё жив. Но он, к несчастью, загорелся желанием увидеть Большой Мир и ушёл. С тех пор о нём никто не слышал. Сам Камир всего этого не помнил, но знал по рассказам матери. Будто бы пятьдесят лет спустя в страну эльфов пришёл чужак, принеся печальную весть о смерти Торра. В далёкой стране эльфа укусило чудовище, которое люди называли «вампиром», и сделало его себе подобным. И все эти годы Торр противился судьбе, – щедрые посулы вампира его не смущали, угрозы не пугали, – до тех пор, пока чудовище не убило Торра. Страна, где это случилось, называлась Кеннистон, вампира же звали Принс Элан, князь Кеннистонский…

Камир едва ли не зашипел от злости. Клыки его удлинились, а глаза загорелись красными огоньками. С трудом он преодолел желание съездить князю по физиономии или вовсе его придушить. Элан отступил от него на шаг:

– Гвендолен?

– Позволь-ка сказать, я терпеть не могу подобного обращения! Лучше бы тебе это запомнить, князь Кеннистонский.

– Да что на тебя нашло? – удивлённо воскликнул Принс. – Как с цепи сорвался!

Камир спохватился: не стоило так открыто выражать ненависть, ведь он ещё не готов… А к чему, собственно, не готов? Ответ нашёлся довольно быстро: к мести. Поэтому он сказал: