Текст книги "Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Произнеся заклинание, эльф очутился в Таге. Водоворот, в который он попал, ошеломил его: в Эльфрисе никогда не было так шумно, скученно и… бессмысленно. Вокруг суетились люди – он сразу понял, что именно о них и говорила Ласточка, ведь они были так похожи на эльфов. Но их несовершенство, – а порою и уродливость, – с эльфами ничего общего не имело. Впору было разочароваться в Большом Мире, да и вообще вернуться домой. Эльф растерянно озирался по сторонам.

Этот город, построенный прямо на воде, был полной противоположностью его родному Стартону: грязь на улицах, выщербленные каменные плиты вместо травы и земли, непрекращающийся шум, грубость на каждом шагу… Эльф отскочил в сторону, чтобы его не затоптали, – на него вообще никто внимания не обращал.

Оборванные и дурно пахнущие люди перетаскивали с кораблей на мостовую туго набитые мешки, из прорех в которых сыпалось иногда зерно, корзины и тюки. Запах грязи и пота резко бил в нос.

Прямо посреди улицы сидел грязный тощий старик и истошным голосом выл какие-то жалобы. Прохожие иногда останавливались и бросали в его пыльную измятую шляпу мелкие тусклые монеты. Старик выл ещё громче, прихлёбывал из пузатой бутылки с длинным горлом и жадно прятал монеты в свои лохмотья.

Костлявые, ядовито пахнущие женщины прогуливались по мостовым, юбки волочились по земле, цепляясь за острые углы камней, становились серыми от пыли. Толпы оборванных мальчишек с визгом носились вокруг них, прячась за их подолами, выжидая момент и швыряя друг в друга комьями грязи. Женщины ругались, хватали мальчишек за уши, если удавалось поймать, а если нет – мальчишки бросались врассыпную и прятались за наваленными по углам бочками.

Эльфу дико было всё это видеть. В его стране эльфята, чистенькие и нарядные, строили из песка чудесные замки и плели венки из цветов, а к старикам относились с почтением, эльфы никогда не покидали дом, не умывшись, а эльфийки ни за что не стали бы орать на эльфят такими истошными голосами!

Пожалуй, Камир готов был признать, что ничего хорошего, как и считали эльфы, во Внешнем Мире нет, но сердце всё ещё тешилось надеждой, что за морем города могут быть другими – лучше, чем этот грязный, задымленный порт.

Других эльфов нигде не было видно, зато между людей Камир увидел существ, о которых упоминалось в эльфийских книжках, – гномов и гоблинов.

Гномы были ниже эльфа раза в четыре и во столько же раз толще, с роскошными бородами, которыми они, по всей видимости, гордились: бороды были в идеальном порядке, расчёсаны и завиты. У эльфов бороды не росли, так что Камир остался весьма впечатлён количеством растительности на их круглых лицах. Под бородами терялись рубахи, подпоясанные расшитыми кушаками, и короткие штаны, заправленные в меховые ботинки. На головах гномов были шапки с длинными кистями, и у каждого – по увесистому мешку за плечами. Они стояли кучкой и поджидали товарища, который припозднился и теперь катился по мостовой колобком, звучно отдуваясь и то и дело грохая свой мешок на землю, чтобы передохнуть.

Эльф решил воспользоваться этой заминкой, чтобы познакомиться с ними поближе. Он подошёл к ним, вежливо поклонился и сказал:

– День добрый, вы ведь гномы будете? Как же я рад, что встретился с вами! Я о вас в книжках читал. Кто бы мог подумать, что и воочию увижу! Вы тоже на корабль? Ох, да мы с вами ещё не познакомились… Я Камир из Стартона. А вы откуда будете?

Гномы уставились на эльфа маленькими, но всевидящими глазками, ничуть не удивились, вообще никак не отреагировали – отвернулись с неприязненным видом и притворились, что никто к ним не подходил и ничего у них не спрашивал. Камира это почти не задело: он знал из летописей, что гномы – народ невоспитанный.

Гоблины же… вернее, гоблин был всего один, но и этого хватило. Он стоял, угрюмо опираясь на палку, и злобно смотрел на эльфа. Гоблины эльфов терпеть не могут, и не без причины, вот только Камир тогда о ненависти вообще ничего не знал (не было такого в Эльфрисе), поэтому взгляда гоблина не понял – подумал только, что странный этот взгляд.

Гоблин был ещё неотёсаннее гномов, это читалось по его угрюмой тупой физиономии. Ростом он был повыше людей, но пониже самого эльфа. Волосы на его квадратной голове были всклочены и торчали несуразными клоками, из-под заплывших век и косматых бровей поблескивали злобой глаза; изъеденные молью усы топорщились над губой, не скрывающей кривые жёлтые зубы; на мозолистых пальцах торчали зазубренные ногти…

Скорее всего, гоблин был из разбойников. В книжках говорилось, что гоблины убивали и съедали людей и вообще всех, кто им на зуб попадётся. Камир думал, что всё это выдумки, но вот увидел гоблина – и как-то само собой уверилось.

Глядеть на него было столь неприятно, что эльф отвернулся и пошёл прочь. Он думал вернуться к верфи и отыскать какой-нибудь корабль, который отвёз бы его за море.

Сзади раздалось ворчание, сопение и топот, а чей-то голос крикнул:

– Берегись, златокудрый!

Камир обернулся и увидел, что прямо на него мчится тот самый гоблин, с палкой наперевес и наверняка с намерением размозжить эльфу голову. Камир на всякий случай дематериализовался, превратился в лёгкий туман, и разъярённый гоблин проскочил прямо через него, наступил ногой в прогнившие подмостки, провалился и рухнул в воду. Плавали гоблины, как выяснилось, не лучше топора: гоблин тут же пошёл на дно, по воде раскатился двойной круг, гулко булькнуло – и следа не осталось!

К эльфу подбежал человек, опёрся руками о колени, перевёл дух. Камир удивился, потому что человек этот на остальных людей был не похож. Ростом он был даже выше эльфа, телом крепкий. Волосы рыжими волнами ниспадали на плечи, с лица глядели на эльфа зелёные – почти эльфийские – глаза, а лицо само было открытое, плохого ждать не стоило. Что больше удивило – так это зеленоватый оттенок кожи, а ещё этот зелёный штанов не носил, одет был лишь в тунику, подпоясанную тонкой тесьмой, да сандалии. Как тут не удивляться!

– Ты что зазевался? – отдышавшись, стал выговаривать эльфу человек. – Как будто не знаешь, что к гоблинам спиной нельзя поворачиваться! Да ещё и эльфу, они же вас ненавидят лютой ненавистью!

– А что такое «ненависть»? – с любопытством спросил Камир, из тумана превращаясь обратно в самого себя. – Никогда такого слова не слышал.

Зелёный вытаращил на эльфа глаза, пробормотал: «Похоже, верно говорят, что эльфы не от мира сего…» – и предложил:

– Имя-то назови сначала. Я вот Шарак, а ты кто будешь?

– Камир. Из Стартона.

– Поражающая беспечность, – продолжил выговаривать человек, – никакого чувства самосохранения! Что ж вы, эльфы, такие…

– А ты сам-то кто? – прервал его Камир, которому нравоучения слушать не хотелось.

– Сам-то я армандец, – ответил Шарак и с интересом ждал реакции, потому что на подобное заявление люди знающие рот бы от удивления открыли, а эльфы, несомненно, были народ знающий.

– Армандец?! – ожидаемо поразился эльф.

Оно и понятно: армандцы по происхождению своему полагались гораздо древнее эльфов, по преданию предками их являлись первые друиды, исполнители воли первобогов. Да вот только в тех же летописях говорилось, что уже тысячу лет армандцев не существует: исчезли, ушли неведомо куда, пропали бесследно.

– Так разве армандцы не вымерли? – Камир широко раскрытыми глазами уставился на своего нового знакомого.

– Мамонты мы, что ли! – обиделся Шарак. – Живём помаленьку. А вот если бы не я, одним бы эльфом на свете точно меньше стало. Впервые, кстати, здесь эльфов вижу. Какая нелёгкая тебя сюда принесла? Каким ветром тебя надуло, златокудрый?

Ироничный тон армандца Камиру вовсе не понравился, но этот человек ему только что жизнь спас, так что из вежливости пришлось отвечать.

– Посмотреть решил, что в мире происходит, – сказал эльф, – вот и отправился путешествовать.

– Да нечего смотреть, – развёл руками армандец, – всё, как и здесь же. Если не хуже.

Говорил он уверенно, будто сам проверял, но эльф ему всё-таки не поверил: будто бы стала его Ласточка обманывать!

– Быть не может, – вслух возразил он.

– Ты не видел мира, эльф, – покачал головой Шарак, – да лучше тебе его и не видеть. Возвращался бы ты домой, этот мир не для тебя – не для эльфов: здесь ты выжить не сможешь.

– Да будто! – Глаза Камира вспыхнули. – Поспорить готов, что как-нибудь справлюсь!

– Безнадёжно! – всплеснул руками армандец. – Да в споре ли дело? Я тут не шутки шучу. Ты, эльф, жизни не знаешь.

– Не знаю, – горько подтвердил Камир, – но узнаю непременно.

– Эльфы, я гляжу, упрямы до отвращения, – пожалуй, с некоторым уважением заметил Шарак. – Если хочешь узнать мир и живым остаться, будь всегда начеку. Опасности тут на каждом шагу подстерегают! Запомнишь, златокудрый?

– Запомню, медноголовый, – в тон армандцу ответил эльф. – А что, куда отсюда поехать можно?

– Да куда угодно, – пожал плечами Шарак, – корабли во все стороны плывут. Я бы на твоём месте в Алаиду поехал, там поспокойнее будет. – И зубами в улыбке сверкнул.

«Издевается, – еле сдерживая раздражение, подумал эльф. – Ничего, пусть скалит зубы сколько влезет!»

– Что ж, – вслух сказал он, – благодарю тебя за то, что жизнь мне спас. И за совет.

– Прощай, эльф, – ответил Шарак совершенно серьёзно. – Если есть у вас боги, пусть они тебя хранят на твоём пути, а нет – так я моих за тебя попрошу.

«Странный человек», – подумал Камир, попрощался со своим спасителем и отправился искать корабль.

Великолепные трёхмачтовые красавцы с белыми и синими парусами стояли в порту, ожидая пассажиров, от их палуб терпко пахло смолой и свежей древесиной. В воздухе стоял солёный запах, смешивающийся с пряными ароматами приправ, которыми были забиты трюмы грузовых кораблей. Скрипели канаты и мостки, топотали невидимые с пристани ноги по палубам, доносились обрывки мелодий и смех. Здесь можно было забыть и не думать о грязном городе за спиной – как будто это был другой мир.

Один из этих кораблей должен был увезти эльфа далеко-далеко за море, навстречу неизвестности. К морю! К мечте!

========== Дитя во тьме. Часть 5 ==========

Корабль летел вперёд на всех парусах, волны пенились и бурлили по бортам, отставали и набегали снова, паруса трещали, наполняемые ветром. Камир стоял на палубе и жадным взглядом глядел на море – бескрайнее, теряющееся где-то у горизонта и сливающееся с таким же бесконечным небом, синее, бурлящее и одновременно спокойное, завораживающее песнями волн. Над мачтами ещё летали чайки, пронзительно кричали, желая отплывающим счастливого плавания (юноша, как и все эльфы, знал язык птиц, оттого и понимал, что они там кричат). Солнце слепило глаза и казалось гораздо ярче, чем в Эльфрисе, – ведь его свет не приглушался ни высокими горами, ни одновременно сияющей на небосводе луной.

Всё вокруг казалось неискушённому эльфу просто замечательным, необыкновенным и почти невероятным. Особенно поразил его закат. С удивлением и одному только ему понятным восторгом смотрел он, как небесная лазурь окрашивается багрянцем, как солнце скатывается к горизонту, как море проглатывает его, и всё вокруг теряет краски в надвигающихся сумерках, становится серым и безликим.

Когда совсем стемнело, эльф ушёл в свою каюту. Не зажигая света (эльфы прекрасно видят в темноте, такое уж у них зрение), Камир уселся на койку, спиной к двери, достал из мешка свирель и заиграл. Музыка наполнила каюту, выплывала за дверь и растворялась в темноте отдельными звуками, пробиралась в укромные уголки и отыскивала любую лазейку, чтобы быть услышанной. Крысы в трюме недовольно накрыли уши лапами: они не любили музыку, а уж тем более – свирель, которой при желании можно было заставить их и танцевать, и на задних лапках ходить.

К сожалению, эльф об их слабостях не знал, да и вообще истории о крысолове не слышал, и о соседстве крыс даже не подозревал. А они могли бы многое ему порассказать, ведь через несколько часов они как заполошные рванули с корабля прочь и вплавь вернулись в порт, почувствовав скрывающуюся в одном из уголков трюма беду. А у беды были глаза волчьи – зелёные, и вокруг расстилался могильный холод. Но обо всём по порядку.

Неожиданно за своею спиной Камир почувствовал – не услышал, а лишь почувствовал – шорох. Он дрогнул, обернулся и увидел на пороге каюты девушку с печальными серыми глазами. Её волосы были покрыты платком, кажется, они были каштановые, но в темноте можно было и ошибиться. Девушка вскрикнула и попятилась, эльф поспешно зажёг свет:

– Не бойся.

Понятно, почему незнакомка отпрянула: в темноте у него, как и у всякого порядочного эльфа, глаза светились фонариками. Свет сгладил впечатление, но необычная внешность эльфа непременно должна была эту человеческую девушку удивить.

– Как твоё имя? – ободряюще спросил Камир.

– Ивэна, – ответила она, разглядывая и его, и вообще каюту. – Это ты только что тут играл?

Камир кивнул, не считая нужным отвечать.

«И зачем она спрашивает, если здесь больше никого нет? – с некоторым огорчением подумал эльф. – Она и сама прекрасно знает, что это я играл. Вот и свирель у меня же в руках. Ох, до чего люди странные!»

Ивэна разглядывала его какое-то время, потом покачала головой:

– Никогда ещё такой чудесной музыки не слышала… и никогда не видела таких людей, как ты.

– А я и не человек, – возразил Камир.

– Кто же? – Кажется, к ней вернулся испуг.

– Не бойся. – Юноша ободряюще улыбнулся. – Я всего лишь эльф.

– Эльф? – воскликнула Ивэна, широко раскрывая глаза. – Всамделишный эльф?!

– Да. Почему ты так удивилась?

– Я-то думала, что эльфы только в сказках бывают, – объяснила Ивэна, не сводя с него восторженных глаз. – Надо же, настоящий эльф…

Камир вспомнил о манерах и предложил ей сесть: что в дверях стоять! Ивэна присела на краешек койки рядом с ним и попросила:

– Сыграй ещё что-нибудь?

«А они похожи, – подумалось эльфу. – Будь то эльфийки, дриады или человечьи девушки – им всем музыка нравится».

Он приложил свирель к губам и вновь заиграл. Ивэна, прикрыв глаза, покачивала головой в такт музыке, потом опомнилась и спросила:

– А в море ты что делаешь?

– В море? – Эльф отложил свирель. – Путешествую. А ты?

– Путешествующий эльф… Чудеса! – Она засмеялась, потом посерьёзнела, и её глаза, несколько оживившиеся, опять погрустнели. – А я еду в Деридейл, к жениху.

– А, понятно, – кивнул Камир и тут же спросил: – А что такое «жених»?

Ивэна, кажется, растерялась. Видно, такого вопроса от него не ожидала.

– Ты не знаешь?

Эльф покачал головой. Ивэна ненадолго задумалась:

– Как бы тебе объяснить… Люди женятся, то есть живут вместе, и у них появляются дети.

Сердце юноши забилось: «Похоже, это как-то относится к Тайне!»

– Хм, – сказал он вслух, приподнимая бровь, – так вы, люди, тоже знаете Тайну?

– Какую ещё тайну? – не поняла Ивэна.

– Э-э… всего этого. – Камир сделал пространный жест. Подробнее объяснить он не мог, поскольку толком сам ничего не знал.

– Да какая же это тайна? – засмеялась девушка, прикрывая рот рукавом. – Какой ты странный… Зачем делать тайну из очевидного?

– Что ты имеешь в виду?

Ивэна объяснила. Брови Камира взлетели, но он промолчал. В голове не укладывалось. Что же это получается: какое-то пошлое соединение тел – и Тайна? Чтобы эльфийский обряд – и такое значил? Невозможно! А если так, то почему? Нет, здесь точно что-то не так!

– Ты не обманываешь? – недоверчиво уточнил юноша.

– Зачем мне тебя обманывать? – Ивэна пожала плечами.

– Но… Глупость какая! И мы это за таинство почитаем? Значит ли это, что мы тысячелетиями обманывались?

Девушка засмеялась его горячности:

– Уж не знаю, как у вас, эльфов, а для людей это вовсе не тайна. Разве любовь не прекрасна? И к чему скрывать сердечные дела?

– Что такое «сердечные дела»? – перебил её эльф. – Ты много странных вещей говоришь.

– Ты и этого не знаешь? – с сожалением спросила она.

– Ничего я, похоже, не знаю, – с досадой согласился Камир. – С каждой минутой пребывания в вашем мире я знаю всё меньше, чем думал! Сначала о ненависти рассказывали, теперь ещё и это… Что такое «ненависть»?

– Это когда тебе зла желают.

– А «зло» что такое?

Ивэна совсем растерялась:

– Да ты как дитя малое, совсем ничего не понимаешь… Зло – это очень плохо. Когда столкнёшься с ним, сразу же поймёшь. Страх и ужас – вот что почувствуешь.

– А любовь? И эти «сердечные дела»?

– Любовь – это когда без кого-то жить не можешь. Чувствовал когда-нибудь такое, эльф?

Камир задумался. Испытывал ли он что-нибудь подобное? Может быть, к Фарре? К ней-то он относился иначе, чем к остальным. Но, с другой стороны, вот он здесь, путешествует, стало быть, прекрасно может без неё жить, да и вообще он рад был уехать. Значит, не то.

– Нет, пожалуй, – хмуро ответил он.

Все его представления о жизни казались сейчас такими ничтожными! Эта девушка, совсем ещё юная (а по меркам Эльфриса – совершенное дитя), знала гораздо больше 160-тилетнего эльфа! Камир с неудовольствием вынужден был признать, что людям, пожалуй, живётся интереснее.

Как бы то ни было, возвращаться домой эльфу не хотелось. Совсем. Потом Судьба, словно подслушав, с ядовитой ухмылкой предоставила эту возможность.

– Спокойной ночи, эльф. – Девушка встала и пошла к двери. – Хоть ты ничего и не знаешь, ты всё равно прекрасен.

Она совсем было взялась за дверную ручку, но потом раздумала и вернулась.

– Скажи-ка, – её глаза блестели, – хотел бы ты узнать её вместе со мной? Тайну… или что бы это ни было.

Камир опять задумался. За всю свою жизнь он не думал столько, сколько сейчас, в последние несколько часов. Идея узнать Тайну ему понравилась, но пугали запреты старейшин. Впрочем, они были далеко и никак не могли знать, чем занимается эльф.

«Они и не узнают… Сам-то я им не скажу» – он нервно провёл ладонью по своим сверкающим волосам и сказал уверенно, хотя на душе у него всё ещё было неспокойно:

– Пожалуй.

Ивэна засмеялась, погладила его по щеке:

– Какой же ты странный.

– «Странный»?

– И кожа твоя золотая, и уши острые… Ничего удивительнее в жизни не видела!

Юноша только пожал плечами. В себе он ничего необычного не видел. Гораздо удивительнее ему казались люди. Но, чтобы не показаться невежливым, он сказал только:

– Эльфы все такие.

– Так хочешь узнать Тайну? – опять спросила девушка.

– Я же сказал…

Странная людская привычка по сто раз спрашивать или говорить одно и то же эльфу не нравилась. Он привык к ясности, а эти люди… Ивэна улыбнулась его недовольству и легко коснулась его губ своими. Камир замер, даже дышать перестал. Впервые его кто-то поцеловал. Материны поцелуи в счёт, конечно, не шли.

– Ну, что ты? – спросила Ивэна у застывшего эльфа.

– Что я? – переспросил он, пытаясь обуздать сердце, которое вдруг странно забилось, словно хотело птицей выпорхнуть из его груди.

– Ты и не целовался прежде? – удивилась она.

Эльф вспыхнул смущением и мотнул головой. Ивэна не стала больше ничего расспрашивать – легко, но настойчиво толкнула эльфа на койку, он провалился головой в подушку, совершенно растерялся, не зная, как на это ответить. Её волосы, с которых она сбросила платок и которые упали ему на лицо, пахли травой – горький, привычный запах… А ведь, если подумать, она даже имени его не спросила! Но Камир потерялся в горячем жаре её тела и думать обо всём забыл.

«Приобщись к Тайне», – гласила одна из древнейших заповедей эльфийского народа. Пожалуй, он с успехом к ней приобщился.

========== Дитя во тьме. Часть 6 ==========

Сказать, что эльфы энергичны, – ничего не сказать. Они всегда бодры и быстро восполняют силы, хватит и пары часов крепкого сна. Просыпаются эльфы рано, люди бы сказали: засветло.

Вот и Камир проснулся на рассвете, полный сил и свежий, как бриз, хотя не вполне понимающий, что вчера произошло и произошло ли вообще. Постель оказалась пустой, эльфу даже подумалось: а не приснилось ли ему всё это? Странный, тревожный и одновременно сладкий сон? Но необыкновенная истома во всём теле указывала на обратное, а на губах всё ещё была сладость от поцелуев, которыми Ивэна щедро одаряла эльфа вчерашней ночью.

Камир тронул губы, поворошил волосы, глупо улыбаясь. А «Тайна» оказалась гораздо приятнее, чем он предполагал. И без того лёгкое тело казалось теперь совсем невесомым, мог бы и без крыльев взлететь – замечательное чувство!

«Сколько нового я ещё могу узнать! Нет, правильно я поступил, что отправился путешествовать! Мир прекрасен!» – по его губам пробежала улыбка, он потянулся и подумал, что не прочь повторить вчерашний опыт.

Красные блики восходящего солнца просочились в каюту сквозь щель под дверью, озарили пол багровым сиянием.

«И восход я тоже непременно должен увидеть!» – с восторгом подумал эльф, вскакивая и спеша одеться. Закат он уже видел вчера и теперь непременно хотел сравнить его с рассветом. Правда, этот багровый оттенок отчего-то показался слишком тяжёлым для рассвета, но Камир не придал этому значения.

Он распахнул дверь, выбежал на палубу, тоже почему-то багряную. Странно, не была ли она вчера жёлтой, как спелый хмель? Резкий металлический запах ударил ему в лицо, ничего подобного эльф прежде не ощущал, и теперь это странное чувство ползло по позвоночнику, вызывая во всём теле мелкую дрожь. Это был страх, но для него у эльфов не было названия.

Юноша повёл плечами, пытаясь избавиться от неуютного чувства, и ступил на эту красную палубу. Под сапогами хлюпнуло, скрипнуло, пошло волнами – красная жижа медленно потекла к борту, где была уже порядочная лужа. Запах усилился, сердце Камира ёкнуло каким-то нехорошим предчувствием, он повернул голову и… Глаза его застыли, к горлу подступил комок – страх, скоро превратившийся в не подчиняющийся ужас, объял всё его существо. Эльф шатнулся, скользнул сапогами по жиже и упёрся плечом в стену.

– Что же это? – бессмысленно прошептал он.

На палубе вповалку лежали те, с кем эльф начал своё путешествие, все они были мертвы. Тела, забрызганные кровью, изуродованные, истерзанные, разорванные на части. Да, вот откуда красный цвет палубы! Сплошное багряное месиво вокруг! Оторванные конечности валялись повсюду, на вывороченных суставах и треснутых костях запеклась кровь. На шеях зияли кровавые раны. Так волк мог перерезать стадо овец.

Откуда-то сбоку раздалось причмокивающее ворчание и сопение, переходящее в хриплый рык. Камир повернулся и увидел волка – огромного серого, с седыми подпалинами зверя, морда которого была вся в крови, шерсть слиплась красными клочьями. Волк вгрызался в окровавленную плоть, хрустел костями, отплёвывался и звучно глотал куски мяса. В трупе эльф узнал капитана корабля.

«Откуда здесь зверь?!» – недоуменно подумал юноша и резко развернулся на вой, нахлынувший разом со всех сторон. Зверь был не один! Ещё четыре серых волка и два угольно-чёрных, их глаза горели зелёными огнями, кровь плескалась в их пастях, они пировали над кровавым брашно.

– Помоги мне, эльф! – раздался истошный крик.

Камир увидел извивающуюся Ивэну, которую тащил на мостик какой-то горбун, не раздумывая, бросился за ним, пытаясь вырвать из его рук полубессознательную девушку. Чёрный волк прыгнул с угрожающим рычанием, сбил Камира с ног и едва ли не вонзил свои белые клыки в горло эльфа.

«Конец!» – испуганно подумал юноша, но горбун рявкнул на зверя:

– Оставь его!

Волк рыкнул и отошёл, а горбун за шиворот поднял эльфа с палубы и хорошенько его встряхнул, проявляя невиданную для его уродливого, скособоченного тела силу:

– Эльф, что ли? Вот так удача! Из него отличная игрушка для князя выйдет, как думаете? – Это он уже спрашивал у волков.

Те одобрительно заворчали.

Эльф раскрыл рот, чтобы произнести какое-нибудь заклинание, способное освободить его, но с ужасом осознал, что от страха всё позабыл. Горбун наотмашь ударил его по лицу, эльф рухнул на палубу, пребольно ударился головой о какую-то железяку и потерял сознание…

Очнулся Камир так же неожиданно, как и лишился чувств. Вокруг было темно, но эльфийские глаза разглядели грубо отёсанные каменные стены и забитое гнилыми досками окно. Голова ужасно болела. Эльф ничего не помнил: ни как он здесь оказался, ни кто он такой. Даже имя своё забыл! Он попытался встать, но ему это не удалось: он был связан по рукам и ногам.

Заработал древнейший инстинкт самосохранения: «Опасность, я в опасности!»

Камир задёргался, стараясь избавиться от пут, но прочные верёвки только глубже врезались в кожу, причиняя боль. Золотая кровь проступила на запястьях, острая боль пронзила тело, но эльф упрямо сжал зубы, продолжая бороться с верёвками. Скоро силы его покинули, и он затих.

Вдруг тонкий слух эльфа уловил какое-то движение в темноте. Это принюхивалась к запаху крови толстая серая крыса. Её заинтересовали верёвки на запястьях юноши: она обнюхала их, облизала, потом и вовсе стала грызть, сердито пища от голода. Эльф лежал тихо, чтобы не спугнуть крысу, и дожидался, пока хотя бы одна из верёвок не будет перегрызена. Острые зубы крысы сделали своё дело, но она оставалась голодной, поэтому без церемоний впилась зубами юноше в ладонь. Тогда он шугнул её и дёрнул руками, освобождаясь от пут.

Эльф попытался сесть, но резкая боль в затылке заставила его откинуться назад, лицо тоже разломило болью. Он опять затих ненадолго, пытаясь понять или вспомнить хоть что-нибудь, отвлёкся на тихий стук падающих откуда-то сверху капель и пополз на звук, с трудом передвигая затёкшие руки и ноги. Вода имела затхлый привкус, от неё эльфа немного подташнивало, но он глотал её даже через силу, понимая, что это хотя бы немного приведёт его в чувства.

Освежившись таким образом, Камир отполз в сторону и со стоном уткнулся лицом в гнилую солому, которой тут, оказывается, был выстлан пол.

Каждое движение причиняло боль, едва вернувшиеся силы вновь покинули его. Он мучительно пытался вспомнить, кто он и как сюда попал, но тщетно. Твёрдо знал лишь одно: он здесь пленник, и ничего хорошего от этого места ждать не стоит.

Повернулся ключ в замке, протяжно заскрипели засовы. Эльф, собравшись с последними силами, забился в угол темницы. Дверь отворилась, в камеру ворвался поток факельного света. На пороге показался горбун (но Камир его не помнил), он вызвал у ослеплённого светом эльфа отвращение: толстый и обрюзглый, без рубахи, в грязных залатанных штанах и туфлях на босу ногу. Живот его походил на трясущийся, сморщенный пузырь, волосатая грудь казалась особо омерзительной (тела эльфов были гладки как шёлк), мясистые уши и приплюснутый нос делали его похожим на тролля. Лысина горбуна мертвенно блестела, отражая свет факела.

– Очухался! – с удовлетворением пробормотал он. – Я же говорил: у Джеда так просто никто не подохнет!

Горбун быстро, несмотря на внешнюю неповоротливость, вошёл в темницу, схватил эльфа за шиворот и потащил вверх по лестнице, начинавшейся прямо у дверей темницы.

Полубессознательный эльф не сопротивлялся: он, спотыкаясь, плёлся следом, влекомый властной безжалостной рукой.

Похоже, Камир оказался в каком-то огромном замке. Лестница, заворачивающая то налево, то направо, никак не кончалась. Всюду царило запустение. Шероховатые каменные стены местами покрылись плесенью, ступени – обрушились. Чувствовалось, что по коридорам гуляет сквозняк: его завывание гулко отдавалось в саднящей голове.

Наконец горбун притащил эльфа к красивой двери красного дерева, ручки которой были украшены причудливой резьбой и вызолочены. Джед толкнул дверь и впихнул эльфа внутрь. Здесь был кабинет: возле стен тянулись шкафы с книгами и свитками, в углу теплился камин, подле стояло кресло, в котором кто-то сидел. Больше эльф пока ничего не успел заметить.

Сидящий поднялся с весёлым возгласом:

– Так это и есть моя новая игрушка?

Горбун низко поклонился и хорошенько встряхнул эльфа, чтобы привести его в чувства. Камиру эта встряска ужасно не понравилась (тело вновь отдалось болью), но сейчас его больше занимал хозяин этого кабинета, чем собственное положение.

Это был худощавый горбоносый мужчина, по людским меркам – лет тридцати, не более. Лицо его напоминало маску, такое же неподвижное и холодное. На этом лице-маске жили лишь глаза – блестящие, быстрые, почти неуловимые, скрытые густыми нависшими бровями. Кожа мужчины была очень бледная, практически белая, а волосы… волосы, казалось, жили собственной жизнью и шевелились как змеи. Их движения сдерживала золотая корона с острыми зубцами. Одет он был во всё чёрное, так что эльфу не удалось разобрать во что именно.

– Он самый, князь, – доложил горбун.

Названный князем внимательно посмотрел на эльфа:

– Так-так, а он мне нравится. Эльфы много знают, он будет отличным помощником. Пожалуй, я бы его даже мог чему-нибудь научить. Раба из него делать не стоит, а?

Хотя он обращался скорее к самому себе, Джед на эту речь поклонился.

В это время Камир услышал женский голос:

– Эльф…

Юноша взглянул в сторону и увидел сероглазую девушку, прикованную цепью к стене. Её лицо показалось Камиру знакомым, но не более того: он всё ещё ничего не помнил. Князь досадливо прищёлкнул языком, присел возле неё и постучал по её лбу пальцем, на котором недоумевающий юноша заметил длинный острый ноготь, очень напоминающий коготь хищного зверя:

– Дорогуша, если тебе приказали молчать, лучше бы тебе молчать и не раскрывать свой глупый рот, ясно тебе?

Та затряслась от страха, но мужчина уже потерял к ней интерес и вновь обернулся к эльфу.

– Надо же, – пробормотал он, сощурив глаза, – в кои-то веки эльф! Нет, право, рабом этого делать не стоит. Джед!

Горбун, вероятно, должен был подтолкнуть эльфа к князю, но Камир, почувствовав, что грубые руки чуть ослабили хватку, вывернулся, уложил горбуна точным ударом и попытался убежать, метнулся к двери, но… на пути его возник князь. Не бросился наперерез – просто возник. Эльф, несколько озадаченный внезапным его передвижением, отступил на шаг в растерянности, а потом хорошенько заехал князю по лицу. Тот будто и не заметил – даже не покачнулся, засмеялся только, широко обнажая дёсны, в которых торчали самые настоящие клыки. Похоже, он не чувствовал боли. Рука его молниеносной змеёй схватила эльфа за шею, ледяные пальцы пережали горло. Юноша почувствовал, что задыхается: перед глазами замелькали яркие пятна, руки ослабли, в воспалённом мозгу опять мелькнула мысль о конце.

Но князь не собирался его убивать, он разжал пальцы, и полузадушенный эльф рухнул к его ногам, хрипло дыша, и никак не мог надышаться: воздуха не хватало, и сопротивляться чему бы то ни было он уже не мог. Перед глазами совершенно потемнело. Сквозь это полузабытье Камир почувствовал, что князь срывает с него одежду. Потом раздался жестокий смех, и сильная рука, схватив эльфа за волосы, вынудила его наклонить голову.