Текст книги "Ведьма с нашего района (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Вы так легко это определяете? – несколько враждебно спросил Викентий, кажется, не замечая, что сильно сжимает плечо Анюты.

– Способность такая, – нейтрально улыбнулся беловолосый маг. – Но нам эта связь между вами здорово помогла бы, если бы была, скажем так, сложная ситуация.

– Моя сумка с продуктами! – задумчиво вспомнила Анюта, немного повозившись, чтобы удобней устроиться под тяжёлой рукой Викентия. – Осталась у Нила.

– К вечеру привезём, – пообещал Алексис. А потом пожал плечами и, пробормотав: “Агния всё равно там!”, взял мобильник и через секунды попросил: – Агния, посмотри у Нила сумку Ани! Она там вроде где-то должна быть!.. Ага… Хорошо. – Он убрал мобильник и хмыкнул: – Ну, я же говорил… Агния скоро приедет и привезёт сумку.

– Алексис, а вы нас до дома довезёте? – спросил Пашка.

– Нет, сначала к заливу, к мосту, пусть Викентий возьмёт свою машину и поедет на работу – там уже всё восстановлено и сотрудников собирают… Кстати… – Алексис повернул направо – к дороге на набережную. – Как вы сообразили найти Викентия?

Анюта, из-за эмоциональной усталости с трудом слушавшая весь разговор, тут же напряглась: что имеет в виду маг воздуха?

– Ну, мы подумали… – медленно начала Вера. – Мобильники у нас не работали, дозвониться до вас нельзя, до музея слишком далеко ехать – много времени зря терять не хотелось. Ну, я карты раскинула – и поняла, где искать Викентия.

Викентий, обнимающий Анюту, чувствительно шевельнулся – повернул к девушке голову коротко взглянуть на неё. Что такое? Что за интрига с Викентием? Почему он посмотрел на Веру так, словно о чём-то знал, но при всех говорить не хотел?

– Ага-ага! – поспешно прибавил Пашка. – Так и было! Алексис, а мне ничего не будет за то, что я свет там вырубил?

– И откуда вы знаете про банк? – уже возмущённо спросила Вера.

– Один из тамошних сотрудников – колдун, который не практикует, потому что это дело ему неинтересно. Но связь с нами поддерживает. Он нам звонил перед вашим приездом к мосту, так что мы в курсе. Нет, Павел, тебе ничего не будет, хотя ты должен будешь дать слово больше так не делать. Мы всё понимаем – ситуация была аховая, вы растерялись, да и испугались, наверное…

– Аня, ты представляешь, что было! – с воодушевлением сказал, повернувшись к ним, Пашка. – В доме электричество выключено! Двери не открываются! Видела бы ты, как мы в окно вылезали!

– Ой! – ахнула Вера. – Холодильник-то я опустошила, но только три кастрюли поставила и тряпками по полу обложила! Не протекло бы! Хорошо, что мы на первом этаже живём!

В общем и целом Анюта поняла, что “детки” активно отвлекают её от вопроса Алексиса: “Как вы сообразили найти Викентия?” Они не хотят прямо отвечать на этот вопрос, причём Викентий что-то об этом точно знает! Сговорились утаить что-то от неё, от Анюты?! Любопытно, если бы Алексиса здесь не было, они бы рассказали её правду?.. И ещё… Если она почти засыпала от утомления, вызванного быстро бегущими экстремальными событиями, то сейчас, смеясь в душе, призналась себе: сообщение Веры об отключённом холодильнике уже сейчас настраивает её на домашне-боевой лад.

А девушка тем временем вдруг ахнула:

– Аня, а если тебя кто-то ждёт?! Ты же не сможешь сегодня принимать!

– Никого не будет, – вздохнула Анюта.

– Ты что – утром чашки пересчитала? – с любопытством спросил Викентий.

– Хм… Вера, это ты сказала про гадание?

– И что? – независимым тоном риторически спросила девушка. – Нельзя было, что ли? Всё равно ты бы потом рассказала.

– Вы о чём? – поинтересовался Алексис, не глядя назад: ему оставалось проехать переулок. – О каких вдруг чашках?

Ему с азартом рассказали о гадании на посетителей, а потом пытливый Пашка вернулся к главному для него вопросу:

– Так откуда ты знаешь, что сегодня к тебе не придут?

– На это и я могу ответить, – хмыкнул маг воздуха. – Если ты настраиваешься на определённого человека, то можно легко узнать то, что тебе надо. Если люди собираются к ведьме, но интуитивно чувствуют, что её нет дома, они начинают находить для себя какие-нибудь отговорки, типа: нет, я сегодня не пойду, потому что не хочется. Или придумывают себе что-то вроде: сегодня не тот день, чтобы узнавать то, что мне надо.

Пашка притих, раздумывая, а потом вскинул голову и просиял.

– Понял! Это как с пассажирами самолётов или чего другого? Ну, когда некоторые чуют, что будет катастрофа, и поэтому сдают билеты?

– Ну, не в таком масштабе, конечно, но похоже.

Посидев немного в тишине, Анюта решила не переспрашивать, как “детки” нашли Викентия, а выяснить дома, без посторонних ушей.

За странной, но увлекательной беседой они доехали до автостоянки и проводили Викентия, севшего за руль своей машины. От Анюты бывший уходил очень неохотно, чему она очень удивилась, вспомнив, как он бежал на работу из родительского дома.

И Алексис повёз их дальше, к дому. День склонялся к предвечерью, Вера и Пашка загляделись на улицы города, и Анюта задумалась о том, что ждёт её дома. Размышления привели к тому, что она попросила:

– Алексис, остановите не у дома, а на остановке. И вам легче, и мне надо будет снова забежать в магазин, поскольку хлеба-то я так и не купила. – И со вздохом прибавила: – И банка с малиной пропала.

– Не пропала. Я же обещал – вечером завезут, – напомнил Алексис и въехал на автостоянку при указанном магазине. – Ну, вот и всё. Агния привезёт сумку и расскажет все новости, о которых вы захотите узнать.

– Пока, Алексис! – попрощались с магом “детки”.

– А малину жалко, – сказал Пашка, шагая рядом с Анютой и переглядываясь с Верой, которая шла с другого боку. – Ань, может, завтра с утра рванём в лес? Хоть земляники поедим, а? И тебе отдохнуть там неплохо, – лукаво добавил он.

Они посмеялись, а потом купили в магазине всё, что хотелось, потому как вынужденный выходной (не для деток, потому что нынешний день вдохновил их на учёбу) потребовал чего-то вкусненького.

А когда повернули в свой двор, то мало-помалу остановились, постепенно проникаясь странной сумятицей. Несколько человек, в основном пенсионерки, бегали по двору и вокруг дома, некоторых Анюта заметила и на других улицах, в самом их начале. Они озабоченно выискивали кого-то, а кого именно – они втроём услышали, когда кто-то из ищущих принялся выкликивать:

– Дима! Димушка-а!

И тут спина Анюты похолодела от страха: Пашка сзади тихонько, но отчётливо сказал Вере:

– Ну мы и дураки! У него же денег нет! Сколько ему ещё добираться домой без транспорта? Напугали всех… Что делать?

– Аня сейчас зайдёт домой, а мы отпросимся погулять, – негромко пообещала ему девушка. – Попробуем найти его и привезти.

Анюта промолчала до самого порога. Закрыв за собой дверь, она тут же обернулась к “деткам”.

– Итак, вы знаете, где находится Диман! Быстро рассказывайте, в чём дело! – Но, выпалив эти фразы, тут же встревожилась: – Нет, сначала я найду его, а потом вы мне по дороге всё расскажете! Эх, зря Алексиса отпустили!

– Ой, только не Алексис! – испугалась Вера. – Анечка, мы тебе всё расскажем, только ты ничего и никому не говори, ладно?

– Викентий знает! – быстро спросила Анюта.

– Знает, но он… – начала девушка и замерла. – Ты так спросила… Ты знала, да?

Анюта стремительно бросилась в гостиную, к карточному столику. Не села, а упала на стул. Вызвала образ странного парня из соседнего подъезда и раскинула карты. “Детки” виновато замолкшие, окружили её, с надеждой всматриваясь в расклад.

– Вера, – не глядя, попросила Анюта, – погляди, что там с холодильником.

Девушка ойкнула и убежала на кухню. Пашка помедлил немного, не в силах оторвать взгляда от карточного столика, а потом махнул рукой и умчался следом за Верой. С кухни донеслись грохот и невнятные возгласы…

Анюта сосредоточилась на раскладе, над которым поплыл знакомый образ. Правда, сейчас этот образ почему-то смешивался с другим. Поверх привычного молодого, закаменелого в безэмоциональной маске лица накладывалось иное – обеспокоенное лицо взрослого мужчины, темноволосого… Анюта устало прислонилась к спинке стула, думая: “Так, позвать “деток” и приказать им всё рассказать!”

Потом спохватилась. Надо сначала Димана найти! Перекинула карты, предполагая Димана на улице… Так, вот теперь понятно. Парень-растение спешит по улице, полной народу. За ним – колонны и портик. Драматический театр! Шесть остановок от дома! Каким ветром его туда занесло!

– Ань, ты нашла его? – нависла над нею Вера. А на взгляд обернувшейся хозяйки дома торопливо добавила: – Мы уже всё сделали! И вытерли холодильник, и загрузили в него продукты! Все кастрюли высушили и поставили на место!

Анюта встала и ушла в свою комнату. Выйдя, она отдала Вере деньги и велела:

– Он идёт от драматического театра. Поезжайте за ним и привезите сюда. Иначе и мать, и бабушка с ума сойдут! Я могу вам это доверить?

– Можешь, – твёрдо сказала Вера. – А потом мы тебе всё-всё расскажем. Если, конечно, он разрешит.

– Диман? – по инерции поразилась Анюта.

“Детки” переглянулись.

– Ну… да.

– Идите, – отпустила она их, полностью озадаченная.

Пришлось принести к кухонному окну стул и сесть, опираясь локтями в подоконник, чтобы дожидаться их возвращения с Диманом. Сначала пыталась пораскинуть мозгами, обмусоливая мысль: неужели они сумели добраться до сознания Димана?.. Но думать не хотелось. Хотелось бездумно смотреть на зелёный двор, даже в тревоге вздрагивая от зова людей, ищущих Димана… И засыпать…

Но триумфальный приход “деток” и парня пропустить не получилось.

Взволнованные переклики во дворе сменились радостными, и Анюта мгновенно проснулась и, открыв раму, высунулась из окна. Из-за угла дома вывернулись “детки” между ними шагал Диман. Он шёл устало – видимо, не привык ходить на дальние расстояния. Пашка вёл его за руку, а потом быстро отпустил, потому что подбежавшая мать бросилась к Диману и обняла его… Дурацкие мысли полезли в голову Анюты. “Быстрей бы всё устроилось… Выяснились бы отношения с Викентием… Эта квартира стала бы нашим настоящим домом, в который можно было бы перевести Лёльку… Эх, мечты… Но ведь Викентий!.. Ведь есть возможность, что он вернётся! Без давления родителей он стал другим… И Лёлька ему радуется!.. Так, может…”

Стукнула входная дверь, загомонили “детки” в прихожей.

Ужин должен был быть в половине седьмого, к приходу Викентия. Так что Анюта позвала Веру и Павла на полдник, на чай с вкусностями, которые они прикупили в магазине. И, когда они выпили по чашке и запросили ещё чаю, Анюта спросила:

– Ну что? Разрешил вам Диман рассказать мне про себя?

– Н-ну… Разрешил, хотя он очень боится тебя, – заявил Павел.

– Почему? – поразилась Анюта.

– Помнишь, я сказала, что видела призрака? – издалека начала Вера, смущённо помешивая ложечкой в чае. – В общем, Диман и в самом деле растение. А вместо него иногда в него входит Валерьян. Призрак. Он друг твоего прадеда Николая. И он помогал и прадеду, и тебе. Особенно когда обучал тебя всему. Ну, как ведьму.

– Подождите-ка… – подняла руку Анюта и задумалась.

Она вспомнила, как, впервые придя к деду Николаю, удивилась чистоте в его квартире, ухоженности самого прадеда. Потом тёмный сгусток мелькал в её обучающих снах… Так это был призрак? Как его назвала Вера? Валерьян?

– Так это он сделал мне новый звонок? – медленно, скорей спрашивая сама себя, чем у “деток”, сказала она. – Но… почему? Как?

– Сначала ему было трудно входить в Димана, – сказал Пашка. – А потом ты купила ему один камень в оправе. Помнишь? И этот камень – он магический, колдовской. Камень помог Валерьяну в быстром проникновении в тело Димана.

– Какой камень? – растерянно спросила Анюта.

И внезапно перед глазами закачался камень мутновато-зелёного цвета в серебряной оправе. Но почему, вспоминая, она видит его качающимся? Да ещё прямо перед глазами?!

Вспомнила! Викентий в тот суматошный вечер так устал, что не стал дожидаться отъезда странных гостей своей бывшей, а лёг спать в её спальне. Анюта же устроилась на кухне, растерявшись. И уснула. Да так крепко, что не поняла утром, как очутилась в гостевой комнате, на кровати, на которой укладывали “деток”, привезённых с кладбища!

А во сне ей привиделось, что её взяли на руки, и перед лицом качалась странная подвеска, вывалившаяся из-под рубахи того, кто её переносил, – из-под рубахи Димана! А утром она и не вспомнила этого сна, хотя Диман ей точно снился! Значит, Диман… То есть Валерьян… присматривал за нею? Не по просьбе ли прадеда Николая?

И как она забыла о камне, о котором попросил тёмный сгусток, прежде чем пропал из её обучающих снов?

День грандиозных событий и открытий, не иначе…

– Ты не будешь ругаться из-за него? – сунулся с вопросом Пашка, встревоженно глядя ей в лицо.

– Нет, наверное, – сказала Анюта, пытаясь привыкнуть к новой реальности.

– Но о нём нельзя никому рассказывать! – предупредила Вера, заботливо подливая ей чаю. – Совсем никому! Особенно Харонам! Он их боится!

– Это почему ещё?

– Они могут его проводить в мир иной, – авторитетно объяснил мальчишка. – А ему жаль оставить родителей Димана. Они так радуются его просветлениям, как они это называют. Ну и… А Хароны могут его…

– Назарий знает, – быстро вставила Вера. – И он тоже за Валерьяна переживает.

– Стоп-стоп-стоп! – ахнула Анюта, до которой наконец дошло другое. – Так это он вас привёл к Викентию?

– Да, он. Когда Викентий появился, он стал за ним наблюдать, чтобы твой бывший муж не причинил тебе… – ну… – замялась Вера и нашлась: – Ничего такого плохого не причинил. Он следил за ним и узнал, где Викентий нашёл работу. И привёл нас к нему, потому что наши мобильники не работали, а у Викентия есть машина.

Логику “деток” и Валерьяна Анюта поняла. Но покачала головой. Ну и головоломки тут вокруг неё! Она – ни сном ни духом!..

– А как же… – нерешительно начала она и уже твёрже закончила: – А как же Викентий? Он знает про Валерьяна?

– Ага! – закивал Пашка. – Только он как-то странно на него среагировал. Даже рассердился сначала – ну, это мне так показалось.

– Ну, положим, не показалось, – пробормотала Анюта, со слабой улыбкой вспоминая ещё один эпизод из недавнего прошлого, когда Викентий впервые пришёл к ней, а она не пустила его. И вот тогда-то странный Диман-растение вдруг заступился за неё. Ещё один пример пригляда Валерьяна за нею… А она так и не сообразила раскинуть на Димана карты. Решила, что раз прадед ничего не смог сделать для парня, то уж она, начинающая, уж точно ничего не сумеет. А надо было раскинуть карты! Надо! Знала бы, кто прячется под привычным, тяжёлым от неподвижности лицом несчастного парня… Ишь, заступник. Ну, ладно…

– А он поговорить со мной не хочет?

– Хочет, но побаивается, – сразу ответил Пашка.

– А чего побаивается – не говорил?

– Он думает, что всё это ты посчитаешь за обман и не простишь.

– Подождите-ка, вы сказали: Валерьян – друг прадеда Николая? А сколько ему было, когда он умер?

– Совсем молодой, – печально сказала Вера. – Около тридцати.

Анюта прикинула: Диману тоже около тридцати. Может, Валерьян уходить не хочет, потому что впервые по-настоящему чувствует себя человеком – с помощью камня?

Нет, не разобраться во всём, пока не поговорит с ним. И эта история с парнем-растением. А вдруг родители Димана поймут, что в теле их сына не его сознание – ну, когда Валерьян полностью займёт его? Фу-у… Лучше не думать о будущем.

– Аня, а мы сказали матери Димана, чтобы она ему мобильный купила, – сообщил Пашка, радостно сияя. – Это я придумал!

– Зачем?!

– Ну, типа, если он снова заблудится, у него могут найти телефон и позвонить по тем номерам, которые там будут. И предложил, чтобы наши там номера тоже были.

– Ребята, – обратилась Анюта к “деткам”, – давайте всё это оставим на потом, а? У меня до сих пор голова гудит из-за Нила, а тут ещё вы добавили мне…

– Хорошо, – покладисто сказал Вера. – Мы сейчас пойдём в свою комнату и примемся за переписывание, а потом ты нас проверишь по тем приёмам, которые мы успели выучить утром. Нормально?

– Нормально, – согласилась Анюта и отпустила “деток”, чтобы остаться на кухне в одиночестве, вымыть чашки и во время мытья посуды хоть немного причесать вздыбленные мысли. А потом вспомнила, что вскоре должна будет встретить ещё одну гостью – Агнию, которая привезёт её сумку с хлебом и с малиной! “Хоть бы ягода не прокисла, – озабоченно подумала она и тихонько засмеялась. – Другая на моём месте в первую очередь вспомнила бы о Людмиле и её змее, о том, сумели ли маги что-то сделать уже сейчас с Нилом и его телохранителями! А ты – о малине!”

Глава двадцать вторая

Сначала казалось, что экстремальное утро и жуткие дневные приключения прошли и остались где-то там, как говорят, за перевёрнутой страницей книги. Если и вспоминалось что-то, то мельком и даже где-то с усмешкой: “Хорошо, что я такая… твердолобая. Другая бы на моём месте рыдала и вопила, и её приходилось бы отпаивать успокаивающим!” Иногда она трогала висок, чуть вспухший от уходящего синяка (спасибо целителям за то, что они есть на свете!), и только качала головой. Вспоминала, как очнулась слепой, связанной и сидящей на стуле в чужом доме, свой страх до дрожи – и хмыкала: надо же – такое только в кино видела, а оно – вон, с нею произошло…

Но к вечеру, когда Анюта совершенно вернулась к привычному бытию в своей квартире, с ней (она почуяла не сразу) почему-то начало твориться что-то странное. Нет, сначала и в самом деле всё было спокойно. Она посидела с “детками”, обсуждая их колдовское “домашнее задание”. Потом пришёл Викентий, и они поужинали. Она замечала бесстрастные взгляды бывшего, словно невзначай останавливающиеся на ней, понимала, что ему хочется обсудить то, что сегодня произошло. Но он же помалкивал, и она не собиралась обговаривать происшествие при Вере и Пашке, хоть они и были самыми активными участниками всех событий.

Потом “детки” снова занялись практическим усвоением того, что записали: они серьёзно читали что-то, а потом чуть не хихикали, когда прочитанное переходило в нечто видимое им, – дверь в их комнату была открыта, и слышно было всё. Викентий устроился у окна, в раскладном кресле, – привычно по прежней жизни, то есть с деловыми бумагами, а Анюта вымыла посуду и уединилась в спальне, чтобы перебрать постельное бельё и отсортировать его так, чтобы в скором времени для себя, для гостей ли сразу взять его с полки, а не искать, какое пригодится. Когда сортировку закончила, Вера с порога сказала:

– Ух ты, как тут у тебя ярко!

Не сразу сообразив, что девушка имеет в виду, Анюта обвела недоумённым взглядом комнату. Люстра сияла всеми четырьмя лампочками, а ближе к шкафу с бельём она, оказывается, подтащила старенький, но всё ещё действующий торшер.

– Темнеет, – сказала она, невольно улыбаясь, – Не хочется глаза напрягать.

Тихий, почти семейный вечер. Анюта, глядя на читающего бывшего, вынуждена была признать, что Викентий неплохо вписался в её квартиру. Одной или даже с “детками” ей как-то было не по себе с наступлением позднего вечера. Так что, закрыв дверь к себе, она позвонила к матери и вволю наболталась с Лёлькой, а потом и с самой матерью, которая настолько умирала от любопытства, что набивалась в гости, чтобы посмотреть на такое чудо, как принятые дочерью “детки” и бывший. Анюта посмеивалась и обещала, что однажды она сама пригласит родителей и Лёльку к себе, на торжественный обед. Потом трубку взяла Ленка, и сёстры с удовольствием поболтали обо всём на свете.

Больше тянуть нельзя. Время – к одиннадцати.

Как будто услышав её мысли, “детки” вдруг резко и тревожно загомонили, так же резко замолчали (по впечатлению Анюты – опасливо затаились, как бы хозяйка не вовремя не услышала чего не надо), а потом в квартире жёстко запахло горечью сожжённого предмета. На едкий запах горелого Анюта из своей комнаты вылетела мгновенно и чуть не ворвалась в гостевую комнату, обеспокоенным взглядом обшаривая комнату в поисках огня и дыма.

– Народ, вы что тут делаете?

“Детки” разогнулись от стола и виновато глянули на хозяйку.

– Да ты не бойся, ладно? – сбивчиво заговорил Пашка. – Это я промахнулся немножко, но мы… Мы уберём всё, ладно?

Быстро приблизившись к столу, Анюта увидела новёхонькую, с белым фитилём свечу в подсвечнике, а рядом – чёрные хлопья явно скомканной бумажки. Из-под этих хлопьев до сих пор курился чёрный дымок.

– А объяснить? – предложила она, с трудом удерживаясь от желания немедленно схватить полотенце и потушить им то, что ещё явно тлело.

– Ну, я хотел поджечь свечу, – заторопился Пашка, а Вера, которая торопливо принялась спахивать сгоревшую бумагу на какую-то картонку, закивала, подтверждая. – Но не просто посмотреть на свечу, а махнуть на неё рукой. И промахнулся, – мрачно закончил он. – Но я потренируюсь – и всё будет хоккей, ага?

Скептически глядя на чёрное пятно, образовавшееся на лакированной поверхности стола, Анюта сказала:

– Так, с огнём опыты прекращаем, а завтра идём покупать школьный набор юного мага огня. Идёт?

Удивлённый Пашка открыл рот. Вера – тоже, но вовремя спохватилась.

– А что за набор?

– Пошутила, – буркнула Анюта. – Пойдём покупать стекло на стол, чтобы лак в следующий раз не испортили.

Мальчишка смутился и низким голосом сказал:

– Я могу убрать этот след. Ну, ошкурить его, а потом снова залакировать.

– Замечательно! – обрадовалась Анюта. – А ещё неплохо бы в следующий раз заранее продумать правила безопасности. Ну, когда будете проводить ещё один опыт.

“Детки” повздыхали и согласились быть более предусмотрительными. Воспользовавшись их послушанием из чувства вины и насмешливо вспомнив, как сегодня приезжала Агния с сумкой продуктов, а заодно с деньгами за испорченную ею штору, Анюта немедленно погнала их умываться перед сном, а потом лично убедилась, что в их комнате не только темно, но и тихо. Закрыв дверь к ним и усмехаясь, она быстро постелила Викентию, благо он уже разложил кресло. Кивнув ей в знак благодарности, бывший пробормотал:

– Я ещё немного – и тоже спать.

– Спокойной ночи, – улыбнулась Анюта.

Когда она выходила из гостиной в свою спальню, он выключил верхний свет и зажёг настольную лампу, которую Анюта заранее вынесла ему из кладовки.

В своей спальне она быстро приготовилась ко сну и, выключив свет, легла, уже сонно таща на себя одеяло. Из окна мягко лился отсвет дальнего фонаря… Она закрыла глаза – и, резко сев, отшвырнула одеяло.

Она снова ослепла!

Едва только закрыла глаза, темнота оглушила не легче удара по голове…

Широко распахнув глаза, она чуть не вывернула шею, суматошно обернувшись к окну. Но глаза видели всё тот же приглушённый, дремотный отсвет фонаря.

Отдышавшись, ошеломлённая Анюта боязливо встала и шагнула к стене. Палец на выключатель – люстра ярко осветила комнату. Прикусив губу и чуть не плача, она постояла некоторое время у стены, лихорадочно соображая, что делать. Успокоилась и кивнула себе: “Ты дома. В квартире есть те, кто поможет, попроси ты о помощи. Так что выключай – и ложись спать!”

Вдохнув, она выключила люстру и, привыкнув к темноте, добралась до кровати. Легла. Пару минут бездумно смотрела в потолок и осторожно закрыла глаза…

… Через пять минут она зажгла все свечи, какие только нашла. Все они были либо в подсвечниках, либо в маленьких шандалах, но все же отличались главным: будут гореть, пока не растают в своих тарелочках-подставках. Уверенная, что теперь-то она сумеет заснуть без страха, она уже с опаской легла и натянула одеяло, закрывая замёрзшие плечи. Долго смотрела в шкаф напротив, на его медовый при свечах отблик… Насторожённо закрыла глаза… Стало не так страшно, но… Сон сбежал!

Она ворочалась и так и этак, переворачивалась с боку на бок. Прочитала заклинание на сон, а потом молитву. Всё зря… Захотелось воды. Вспомнив, что не однажды ей помогала заснуть тёплая вода – хотя бы полчашки! – она тихо встала.

Возле двери в гостиную прислушалась. Бывший спит. Наверняка. Значит, можно тихонько пройти в кухню. Слава Богу, пол не скрипучий… Дверь бесшумно открылась. Анюта снова прислушалась. Викентий спал. Она расслышала его тихое сопение даже от порога своей комнаты. А может, ей показалось, что он сопит… Она быстро пробежала босыми ногами по тканой дорожке к прихожей и свернула к кухне. Здесь, как и в гостиной, светил тот самый фонарь. То есть свет был таков, что Анюта легко нашла чайник и поставила его греться на газовую плиту.

Вернулась она в комнату успокоенной и сразу нырнула под одеяло. Снова прочитала и заклинание, и молитву. На этот раз сработало, хоть и с небольшим, не очень приятным привеском. Она задремала, и в её личное пространство медленно вползли события дня… Кошмары обрушивались таким непрерывным, страшным скопом, словно с огромным нетерпением дожидались мгновения, когда она, наконец, уплывёт в тёмные воды сна. Задыхаясь, она бежала от догоняющих её собак. Вскрикивала, когда на неё бросалась змея Людмилы. А где-то в стороне невидимый старик Нил с сарказмом комментировал эти ужасы, будто именно он и насылал их на Анюту. И ехидно добавлял, что в следующий момент будет угрожать ей…

… Постель заколыхалась вместе с собаками, которые нагоняли ей. И неожиданно свирепый собачий лай стал тише, и в нём появились странные интонации растерянности и даже бессильной злости, а Анюта будто влетела в тёплую, а главное – защищённую нору, маленькую, но очень уютную. Минуты она приноравливалась к этой норе, как бы поудобней в ней уместиться. Нора сонно и странно ворчала: “Засыпай уже. Мне завтра с утра…” и обнимала её. И в одну секундочку Анюта вдруг поняла, что надо не засыпать, а просыпаться, потому что…

– Вик?..

– Мм?

– Ты… откуда здесь?!

– Не кричи… Я спать хочу.

– Но…

– Ты плакала, и я понял, что тебе снится что-то плохое. Аня, давай спать.

– А-а… – Она всё-таки подняла голову с его горячего плеча (ну-ну – тёплая нора!), основательно ошарашенная, и оглядела комнату.

Горела только одна свеча – на комоде в углу. Изумлённая, Анюта спросила:

– Это ты потушил свечи?

– Угу…

Она взглянула на него, который, недовольно сопя, натягивал на плечо край одеяла.

– Зачем?!

– Мне мешают.

Она хотела сказать: “Эгоист!”, но вместо этого легла и, чувствуя, что сон опять сбежал, некоторое время разглядывала бывшего, пока он, с закрытыми глазами, не сказал:

– Нарвёшься.

Вспомнилось, как он приехал, как призрак не пустил его в дом… И как она тогда отчаянно помечтала хотя бы об одной, последней ночи с ним, даже если он после неё уедет навсегда из её жизни. Хочет ли он её сейчас? Вроде сказал одно только слово, но… Это ведь не… А если спросить в лоб?

– А если мне этого хочется? – прошептала она, и он мгновенно взглянул на неё. Глаза – совсем не сонные, заблестели в свете единственной свечи. Но ей показалось – он не понял, чего она хочет, и тогда она заторопилась: – Может, мне хочется – нарваться? Что тогда?

– Тогда…

Он мягко приподнялся на локте, а Анюта, наоборот, легла и с наслаждением запустила пальцы в его взъерошенные со сна волосы. Она ещё помнила, как он реагировал на это прикосновение! Викентий охнул, втянул воздух сквозь зубы и, склонившись, прильнул к её губам…

… Они лежали на спине, взявшись за руки – тоже привычка из прошлого, и Анюта, стараясь успокоить дыхание, раздумывала: почему же, если им всегда было так хорошо, они расстались? Неужели только из-за его родителей? Но думать было лень. Приятней было слушать, не глядя, взбудораженное дыхание Викентия и ощущать его горячие пальцы, которые крепко сжимали её ладошку.

– Ты… – начал он и замолк, всё ещё тяжело дыша. Она промолчала, выжидая. Он попробовал снова: – Тебе… правда хотелось?

– Правда. – Говорить было тоже лень. Горячая истома требовала долго и вкусно быть изнеженной и разомлевшей.

Но тут бывший сказал такое, отчего Анюта озадаченно заморгала глазами.

– Меня перевели на более… оплачиваемую должность. У нас теперь есть деньги. Давай осенью отремонтируем эту квартиру? Лёльку сюда привезём.

Она повернулась набок, чтобы смотреть на него. Правда, свеча уже догорела, но Анюте темнота теперь не мешала. Тем более Викентий тоже повернулся к ней.

“У нас?” Деньги есть у нас? Викентий не ошибся в высказанном?

– Но… Вера с Пашкой…

– Я слышал их разговор. Они у тебя ненадолго. Ту комнату, в которой они сейчас живут, мы переделаем под детскую. – Он помолчал и немного смущённо сказал: – Я знаю, в какой садик ходит Лёлька. Мне по дороге. То есть по утрам я могу её завозить в детский сад, а ты вечером будешь забирать её.

Она открыла рот, чтобы спросить: “И как ты себе это представляешь? Ты везёшь Лёльку в детский сад, а потом испуганные воспитательницы мне звонят и говорят, что дочку привёз какой-то незнакомый им мужик, которого девочка почему-то называет папой?!” Но удержалась от язвительности и сказала другое:

– Я думала, тебе захочется иметь апартаменты побольше, чем эта квартира.

Он снова поднялся на локте, кажется уловив насмешку. Посмотрел встревоженно сверху вниз, как будто боясь, что она будет возражать против сказанного.

– Твоя квартира – уже апартаменты. Я чувствую себя здесь… более своим, чем в доме родителей. Если ты, конечно… – он запнулся и снова лёг, перед тем с горечью поморщившись – так сильно, что Анюта заметила.

Но что делать с его мечтами? Она недоумевала, не понимая, в качестве кого он видит себя в квартире прадеда Николая. Он-то разве не соображает, что в первую очередь её интересует именно это? Или он считает, что жить с ней в качестве бывшего – это нормально? Ну, типа, вырвался на свободу? И сможет себе позволить?

Она снова легла на спину. Не хочется думать плохо об этом Викентии, которого она узнала за последние дни. Вдали от родителей он перестал быть… роботом, которого интересует только работа и который лишь по ночам становился таким, каким она его полюбила. Неожиданно отзывчивым и ласковым… Поняв, что слишком долго молчит на его последние слова, Анюта осторожно сказала:

– Давай спать? Тебе вставать рано, не выспишься – будешь носом клевать на работе. Спокойной…

– Анюта…

– Что?

– Выходи за меня замуж.

Она лежала и бессмысленно смотрела в потолок, а потом беззвучно заплакала.

– Я думала… Я думала, ты мне никогда этого не скажешь!

– Но сказал. А ты не ответила.

– Вик, а ты снова… не бросишь меня? Вдруг приедут твои родители, снова скажут – она тебя недостойна?

Он лежал тихо и не двигаясь. Потом заговорил.

– Ты сама сказала – многое обо мне знаешь. Гадала. Родителям я верил всегда и во всём. То, что они со мной и с тобой сделали… Да, я был инфантилен и доверял им больше, чем… надо бы. Думаю, это заканчивается. Я… будто прошёл новый период взросления. До недавнего времени я не понимал, что я собой представляю для родителей. Сейчас на языке вертится только одно слово – марионетка. Отец знал, что я превосходный, как бы это сказать… Делец? Он прочил меня в будущем на своё место. – Викентий говорил медленно, с долгими остановками, будто высказывая вслух то, о чём много раз думал. – Он сделал так, что мой инфантилизм сыграл ему на руку. То есть… Он создал для меня среду, когда я комфортно чувствовал себя лишь на работе. Как человек общественный – я ноль. И я это знаю. Я не очень умею общаться с людьми – ты это тоже знаешь. Анюта, ты единственная, с кем я чувствую себя… уютно. Я могу болтать с тобой о разных вещах, о которых боюсь говорить с другими. А когда приехал сюда и познакомился с твоими подопечными… Потом я часто приезжал к Лёльке… Я сам себе удивился. Мне с ними тоже было комфортно. И я открыл для себя поразительную вещь: я могу быть отличным банкиром повсюду, но только рядом с тобой и твоим окружением я могу быть другим. Не деловым человеком.