Текст книги "Тальниковый брод (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Джиллиан
Тальниковый брод

Предисловие

Идея этой истории возникла, благодаря четырнадцатилетнему знакомому, который прочитал все ДС и заявил, что у меня "попадают" только "тётьки и дядьки" и что так нечестно, а вообще, не хило ли забросить куда-то не одного человека, а целую компанию. Я возразила, что в литературе попаданцев разного возраста много и что наши давно уже попадают не в одиночку, а целыми городами. Знакомого это не убедило. Пришлось вспомнить когда-то прочитанное и предложить ему, предварительно познакомив с текстом родителей, "Хроники Зареченска" Андрея Вербицкого (попадание части города со всеми его жителями). Знакомый доволен.

Но сама постановка вопроса задела за живое. Так появился первый эпизод.

Пролог

Город, в котором жил Серый, раскинулся на оврагах и холмах. Сначала, когда-то давным-давно, частил домами у большой реки. Потом уполз от берега расширяться дальше. У реки теперь строили мало, но семье Серёжки повезло: жили на старой улице, у городского пляжа. На другом берегу реки домов нет – сосновые леса и песчаные пляжи.

Это так думали: повезло – жить рядом с рекой.

Но однажды, в начале июня, пришла среди бела дня жуткая ночь, когда вдруг затряслись стены дома, за окнами засверкали молнии и гром рокотнул так, что по спине мороз, и пол задрожал под ногами. Лиза, старшая сестра, закричала что-то страшное про землетрясение, схватила сумку: "Там документы!", схватила младшую сестрёнку на руки, а Серёжку за ворот рубахи и, испуганных внезапным громом без дождя и неожиданно наступившей ночью, вывела на улицу. Родителей дома не было – оба на работе.

Их дом на улице одинаковых трёх-четырёхэтажек в два подъезда располагался на самом холме. Когда выбежали из подъезда, холма не осталось. Выровнялось всё. Пара домов, стоявших улицей ниже, в глухом дыму грохнула наземь. Их, родной, остался на месте, когда другие, соседние, скрылись в серо-чёрных облаках, полыхающих оранжевыми мельканиями от разгоревшихся внутри пожаров. Трясся дом страшно – штукатурка валилась только так, а стена с улицы раздвинулась пополам кирпичной трещиной. И все побежали к близкому перекрёстку, запрыгали по обломкам вздыбившегося асфальта, чтобы на них же свой дом не упал. Да и от жуткого дыма, который валил от упавших по соседству зданий, мчались подальше – дышать не давал.

А потом люди снова закричали от ужаса, а Лиза прижала маленькую Лильку лицом к себе, чтобы хоть младшая не видела: страшная огненная стена встала с той улицы, где дома упали, и взметнулась до небес. Встала близко – ослепительно-жёлтая, такая страшная, что на неё смотреть нельзя без слёз. Серёжка потом взгляд отвёл, а ничего не видит. Испугался – ослеп. Но насовсем испугаться времени не было. Сзади, за спинами, тоже закричали. Оглянулись и на тот крик. Серый даже не подумал, что зрение начало возвращаться, – просто увидел: там – ещё одна стена. Правда, подальше от противоположного берега.

Огонь, как будто огненными краями чаши, ограничил часть местности с их домом. Лиза сначала кричала, потом Лилька заплакала, и сестра начала её утешать. А Серёжка растерялся: хочется и поближе к огненной стене сбегать – вот она, на той улице, и его уже звал сосед, знакомый пацан, руками махал. С другой стороны – сестру оставлять не хочется. Там, вон, дома упали, а вдруг здесь то же самое будет? Или ещё что-нибудь произойдёт? Вообще сестёр не найти тогда.

И остался. А потом устал от всего. Лиза вернулась к их дому, опасливо поглядела наверх, на крышу, и присела прямо на ступени перед распахнутой дверью в подъезд. Лильку к себе на колени забрала, та и ткнулась лицом ей в плечо. Люди вокруг кричат, а она – хоть бы что, уснула. Лиза потом сказала – маленькая устала, от нервов это у неё. Потом выяснилось, что у Лильки не только сон от нервов... Сергей сел рядом, зацепившись за Лизину руку, ткнулся лбом ей в плечо. Ну, и у него с нервов, хоть ему уже тринадцать, вроде как взрослый...

А утром старшая сестра их разбудила. Люди вокруг невыспавшиеся, грязные. Кричат, бегают, плачут. Мало их, правда. И все свои, из дома. Лиза огляделась и сказала, что неплохо бы домой зайти, в квартиру, а власти потом разберутся, что да как. А знакомый, из соседнего подъезда, пацан, Егорка, пробрался к ним через жильцов, орущих и плачущих у подъезда, и опять издалека кивнул Серому подойти.

Шмыгнув за угол дома, добежали до людей (опять все из их дома!), стоявших у дороги на пляж, протиснулись и замерли на берегу, ошеломлённые, как и взрослые: на той стороне реки, где были сосновые леса и песок, громоздился громадный город – с невиданными раньше высокими зданиями, ближе к реке – дома пониже, но тоже необычные, большие, как замок или дворец. А на другой день города уже не было, как будто растворился в воздухе. Так, небольшой район остался. Правда, дома и там виднелись богатые.

Позже узнали, что перед домом Серого одна только прибрежная улица и осталась, а за ним самого города нет. Стоял за дорогой вроде как мутный туман, но пойди в него несколько шагов и... пропадёшь. Пробовали. Даже на верёвке привязывались: одни держали конец – смельчак обвязывался другим и шёл в туман... Одного так вытащили из тумана – тянули в несколько рук. Неизвестно, что бы было, оставь его там ещё на несколько минут. Да и потом с трудом в себя приводили. А сказать, что там, в тумане, ни один бедолага не мог.

Получилось, дом Серого как островок. Только где?

Когда первый страх перед неведомым городом через реку прошёл, выяснилась обнадёживающая вещь: те, с другого берега, не жаждут познакомиться с берегом этим.

Мир стал маленьким. Будто остались на свете лишь часть берега человеческого, где одиноко стояла старенькая трёхэтажка, край старого парка культуры и отдыха, – и мир берега чудного и страшноватого. И река то ли разделяла, то ли объединяла их. Всё так же солнце всходило над мирами и заходило.

Потом выяснилось, что вниз по течению обычно спокойная, размеренно несущая свои волны река словно падала куда-то, в невидимую для обычного глаза пропасть. Но падала так незаметно, что суеверные (а таких стало много после того огненного кошмара) посчитали дело колдовским, а то и адовым проклятием для грешников.

Зато там, где вода исчезала в пропасти, с рекой опять объявилась странность. Она неожиданно обмелела: дно, что ли, поднялось, после того как опали холмы?

Так что вода разлилась и заполонила чуть вдавленную в берег после катастрофы сушу. А потом река чудно и непонятно в считаные дни плотно загустела тальником – ивовыми кустами, в которых водились крупные угри и сомы. Так получился тальниковый брод через реку: где-то можно пройти по колено в воде, а где – и по прогибающимся ивовым прутьям.

Взрослые предпочитали не ходить к невидимому устью реки, побаиваясь угодить в странную пропасть, а в тальники страшились залезать, потому как там не только рыбы, но и змей водилось – видимо-невидимо!.. Рыбу ловить – ловили, но только с пляжного берега – и там, где за кустами неведомого города не видно. На всякий случай. А вот Сергей обожал тишком-молчком удирать к разливу, который ко всему прочему тем же тальником соединял два берега.

Первая глава.

Последний удар пришёлся по пальцам и содрал кожу с костяшек – это Серый ладонями закрылся, чтобы в лицо не попали ногами. На этот раз мальчишка не выдержал – вскрикнул от боли, от которой всё тело, как от горячего тока, дёрнулось. Он даже забыл снова закрыться. А когда, яростно оттирая внезапные слёзы, вспомнил, что надо бы хоть руки к лицу прижать, выяснилось, что больше его трогать не собираются.

Ветки куста, на которые он свалился, больно кололи спину, впиваясь в кожу. Он вяло повернулся набок, упираясь локтем в песок, тяжело дыша ртом и стараясь не всхлипывать, и посмотрел на мучителей. А потом с трудом сел – чуть боком, прислонившись спиной к пласту земли и держась за ноющий от боли живот, дыша коротко и часто: вот уж под дых били не жалея.

Двое неизвестных пацанов, примерно его ровесники, явно с "того" берега, хозяйничали над его сомом, которого он с таким трудом вытащил на берег. Серый видел не всё, но по их рукам догадался, что они подсаживают сомью башку на верёвку, чтобы добычу легче было тащить. Третий пацан, помельче, который командовал этими двумя, стоял неподалёку. В драке и в возне с рыбой он не принимал участия. Только стоял, насторожённо оглядываясь на каждый шорох.

Когда двое, избивших его, поволокли рыбину – почти метровую с лишним! – к кустам, Серый с трудом удержался от горячих слёз обиды (пропала утренняя и трудная добыча!), только сплюнул в сторону сгусток крови и прохрипел вспухающими и кровоточащими губами:

– Ну и дураки будете!

Замыкавший шествие "своих" мелкий пацан резко обернулся, а потом что-то сказал драчунам и пошёл к Серому. Серый смотрел на него безнадёжно, кляня себя за длинный язык: если драться будет, с этим-то он совладает. Но ведь драки один на один не ожидается – те двое бросят рыбу и снова навешают ему, Серому.

Те и остановились, выжидательно глядя на своего старшего.

Серый полулежал на локте, стараясь расслабить онемевшие пальцы, которые потихоньку переставали гореть от боли, если не тревожить их, и молча рассматривал их.

Эти двое были похожи: оба полуголые, в каких-то дерюгах, которые свисают с плеч и слегка подвязаны на поясе верёвкой, оба косматые, какие-то серо-русые. Зато глаза страшноватые – жёлтые, а когда злятся – начинают гореть прозрачно-зелёным. Братья, что ли? Похоже, что так. Правда, теперь (Серый про себя усмехнулся) отличить их друг от друга нетрудно: у одного скула до сих пор кровоточит, а у второго под глазом постепенно припухает по-тёмному – и это, не считая мелких синяков и содранной кожи...

Зато их темноволосый старший – тот самый, который помельче, но которому те двое послушно подчиняются, одет полностью: и рубаха на нём, и штаны из жёсткой и плотной ткани, и даже сапоги с каким-то узором, несмотря на лето. Серый себя даже каким-то нищим почувствовал – в своей футболке да в старых джинсах, из которых ещё весной вырастать начал. Что уж говорить о босых ногах?

Когда "старший" желтоглазых подошёл ближе, Серый внутренне сжался: если этот ударит сапогом – будет больней, чем от тех. А ударить в ответ – вызвать больший гнев тех двоих. Забьют. А до воды далековато. Не сообразил переместиться, пока в покое оставили. А то б сбежал. Легко. Одним нырком – и поминай, как звали... Нет, врал самому себе Серый. Не сбежал бы... Потому и глаза не поднимал, только исподлобья следил, как сапоги подходят ближе...

Темноволосый пацан неожиданно присел на корточки и поднял безвольную руку Серого. Тот дёрнул было руку к себе, но пацан удержал её, вцепившись в кисть так, что чуть не раздавил кожу, а потом надел на его кисть полоску кожи с вкраплениями металлических бляшек. Похоже на ремешок от старых папиных часов. Посмотрел в глаза, небольно стукнул по лбу сидящего пальцами, заставив взглянуть на себя.

– Почему мы дураками будем?

Обалдевший Серый некоторое время говорить не мог, глядя в тёмные глазища "старшего" чужаков. Потом как-то подсознательно сообразил: кожаный ремешок на руке позволяет понимать пацана. И ответил:

– Будь вы умными, рыбу вы у меня не отбирали бы.

– Как это?

– Вы у меня отобрали рыбу. Я больше сюда не приду, – разбитыми губами шевелить трудно, но злой от учинённой несправедливости Серый всё же попытался объяснить этому мальцу с сопровождающими и своё, и их положение. – А значит, в следующий раз рыбы не дождётесь. А если б договорились... – Он передохнул, ладонью машинально снимая с губы капли крови, а то и слизывая их языком. – Можно было бы ловить вместе. Научил бы. Или ловил бы один, но на обе стороны.

Двое, державшие рыбу за его же верёвку, продетую через жабры, вопросительно уставились на своего старшего. Приглядевшись, Серый увидел у них у всех на руках кожаные ремешки, но подумал о другом: "Почему эта мелочь у них за старшего? Они выглядят сильней – вон какие крепкие, да и старше. Но подчиняются на раз..." А потом снова вспомнил о кожаных ремешках на их руках. Значит, он бы и с самого начала мог докричаться до них, объяснить им...

Додумать не дали. Темноволосый пожал плечами.

– Ты же сейчас всё равно не сможешь охотиться.

Серый даже не успел подумать – просто среагировал на смысл слов. Усмехнулся разбитым ртом. Только потом испугался, что пацан его стукнуть может – за усмешку.

– Последний день живёте? – спросил он, вспомнив, как это говорила мама. – Вы... какие-то непредусмотрительные.

– А ты примитивный, – бросил темноволосый.

Серый хотел было сказать в ответ: но ведь додумался до того, до чего вы додуматься не могли! И промолчал. А фиг с ним. Пусть что хочет, то и делает... Сел поудобней и принялся снимать с руки кожаный ремешок. Темноволосый, задумавшийся было, обратил внимание на его действие, спросил:

– Зачем?

– Вы же уйдёте сейчас, – нехотя ответил Серый. – По-любому заберёшь...

– Не смей что-то делать, пока я не разрешил, – велел пацан.

– А то что?

– В морду получишь!

– Я ловил рыбу на своей стороне, – тоскливо сказал Серый, обозлившись и в то же время чувствуя себя настоящим нытиком, – никому не мешал. Вы пришли и всё испортили. Да ещё угрожаете. Если б не вы... А теперь ещё и мордобитием грозишь. Шли бы вы, пацаны, отсюда, а?.. Чего вы до сих пор здесь? Мотали бы назад, откуда появились, а я б попробовал ещё порыбачить.

– Со мной так нельзя разговаривать, – задумчиво сказал темноволосый.

– Это ещё почему? Тоже драться будешь?

– Я маг. Могу заколдовать тебя – потом не расколдуешься.

– Дурак, что ли?

– Почему?

– Слушайте, идите отсюда уже, а? Постоянно грозитесь то побить, то заколдовать, ещё и рыбу отобрали. Я себя уже таким важным чувствую – прям начальник.

Темноволосый так уставился на Серого, что тот чуть не отвёл глаза. Страшно стало. Но заупрямился: перегляжу!

– Как звать? – надменно спросил Мелкий.

– Серый, – сумрачно ответил мальчишка, не глядя на него: сейчас его интересовали разбитые пальцы. Они всё ещё свербели от боли, которая иногда остро била в кончики. И тогда в животе сворачивалось что-то, сжимаясь.

На движение подошедших двоих он сжался и насторожённо поднял глаза.

– Ты оборотень? – резко спросил один из желтоглазых.

– Кто-о? Нет, – удивился мальчишка.

– А почему тогда Серый?

– Моё полное имя – Сергей. Сократили так, – сказал он и огляделся. Подорожник найти бы, промыть да к пальцам приложить. А ещё мама говорила, что от синяков железки помогают, если подержать. А его металлический прут, с которым охотился на сома, валялся где-то неподалёку. Только пока разыщешь... Да и дадут ли поискать.

– По имени ты относишься к высоким, а выглядишь, как оборванец, – пренебрежительно сказал Мелкий.

Ишь, кожаный ремешок даже имя перевел. До катастрофы Серый часто сидел в Интернете и привык по многим вопросам обращаться к Поиску. Про себя много чего знал. И что имя Сергей переводится как "высокочтимый" – тоже. Но впервые столкнулся с ситуацией, что имя человеку могут дать в зависимости от того, к кому относишься. Среагировал тем не менее быстро. Усмехнулся чуток, чтобы кровь на разбитых губах не пошла, и легко соврал:

– Не будь этой катастрофы, я и был бы высоким.

И пожалел, что вообще заговорил. Ушли бы эти, а он бы попробовал ещё раз залезть в воду и поискать хоть рыбу, хоть ещё что. Здесь, в тальниках, и змей найти можно. Если с солью запечь, то ничего, есть можно. А эти встали – и не уходят. Чё ждут?

– Ты в самом деле можешь научить нас ловить эти существа? – спросил Мелкий.

"Неужели тоже голодают?" – про себя удивился Серый. Внимательней пригляделся к Мелкому. Только сейчас уяснил, что малец не худощав, а именно что худ до костлявости. Кроме всего прочего, когда Мелкий, нетерпеливо переминаясь, посмотрел в сторону, Сергей заметил: его лицо с одной стороны, по скуле, пересекают три линии. "Шрамы, что ли? Или подрался? – снова удивился Серый. – Если этот не врёт, что маг... А что такое магия на деле? Может, одна обманка – и всё?"

– Могу, – неохотно сказал Серый. – Только не сейчас. Если не приду домой вовремя, сестра забеспокоится, пойдёт искать. – И скосился на далёкие кусты, которыми был усыпан ближайший небольшой обрыв, после чего быстро отвёл глаза и мысленно выругал себя.

Мелкий скептически посмотрел на него.

– Мы думали, на вашей стороне можно поохотиться.

– Нет, рыбой живём. – Серый вдруг вспомнил. – Ну, ещё наши картошку посадили, благо вроде тепло. На газонах, – добавил он, снова усмехаясь. И не выдержал: – А вы кто? – По затруднённому молчанию и переглядыванию сообразил, что лучше поспрашивать точней: – Ну, ты говоришь – ты маг. А это как?

Мелкий ткнул пальцем в середину пространства между собой и Серым. Мокрый песок будто вскипел оплавленным кругом, а в середине ушёл вниз.

– Игра с силами, – равнодушно сказал Мелкий, но это у него получилось так важно, что Серый вздохнул: мелкий – он и есть мелкий.

Кажется, желтоглазым было не до демонстрации силы. Один из них легонько ударил ногой по ноге сидящего Серого, обращая внимание на себя.

– Эй, Серый, покажешь, как ловить рыбу? – предложил тот, что с синяком.

– Как покажешь – отпустим, – пообещал второй.

Сделав морду кирпичом, Серый спокойно подумал: "Или они настолько тупые дубы, или..."

Последняя мысль была о том, что в их мире такие ушибы, как у него, считаются фиговыми. Именно она заставила собраться с силами. Пытаясь не упасть на колени, Серый медленно, делая вид, что никуда не торопится, встал, схватившись за ивовые ветки. И огляделся, стараясь не останавливать взгляд на кустах поверх обрыва. Гораздо трудней было разогнуться. Живот ныл, требуя стоять согнутым – унизительно согнутым. Сергей уставился в береговой песок, обозлился на себя и рывком выпрямился. Чуть слёзы из глаз не брызнули... Хорошо били...

Чуть ли не высокомерно сказал:

– А что? В вашем городе только примитивные называют имена при встрече? Или называют только тогда, когда приходится общаться? В нашем говорят так: меня зовут Сергей, рад с вами познакомиться.

И по-военному, вспомнив своего дядю, офицера полиции, стукнул босыми пятками, одновременно коротко склонив голову – и изо всех сил стараясь не дёргаться от боли во всём теле. Мелкий от изумления рот раскрыл. Что уж о его "подчинённых" говорить! Они чуть не в панике оглянулись на своего старшего.

Тот закрыл рот, прищурился на него, помолчал немного, а потом сказал:

– Ты всё врал, когда говорил, что тебя зовут Серым. Ты нищ, но ты из благородных. Я Ориан из клана Ястребов. Это мои сопровождающие – Макин и Зайд.

Сначала поклонился тот, что с синяком под глазом, а потом тот – с содранной кожей на скуле. А затем, кажется, привычно Ориан взял руководство всем на себя.

– Я сниму с тебя боль. Лечить не умею. Как сниму – ты покажешь, что надо делать, чтобы поймать рыбу.

– Спасибо, – всё так же высокомерно сказал Сергей, с трудом сдерживая кривую гримасу. Никогда не думал, что может быть так больно.

Ориан осмотрел его и велел:

– Наклони голову.

Ничего оскорбительного в этом приказе не было, и Сергей выполнил его.

Маленький маг, напротив, опустил глаза на свои руки. Сергей как глянул, так и дыхание затаил: и как он раньше этого не заметил? На трёх пальцах из пяти – кольца! Да ещё на каждой руке! Некоторые – простые металлические полоски, а на некоторых и камешки есть. Ничего себе... Ориан снял два кольца и быстро переставил кольца, поменял их местами. После чего буквально на секунду положил ладонь на голову Сергея.

– Всё. Это и есть магия.

Серый прислушался к себе и осторожно поднял руку. Синячище, расползавшийся от локтя к кисти, точно не болел. Хм.

– А лечить, значит, не можешь, – задумчиво сказал он и пожал плечами. – Ну и фиг. Приду домой – Лиза подлечит.

– Лиза – это кто?

– Старшая сестра, – неохотно объяснил мальчишка, ругая себя за длинный язык и не замечая, что трое снова переглянулись. После чего Ориан, воспользовавшись тем, что Сергей нагнулся за металлическим прутом, снова поменял местами кольца на пальцах и махнул на мальчишку рукой, пока тот не видит, да ещё прошептав два слова.

– Сергей, у нас мало времени, – деловито сказал Ориан, и удивлённый Сергей поднял на него глаза. – Учиться ловить рыбу уже не успеваем. Мы благодарны тебе за эту рыбу. И мне очень жаль, что наша первая встреча произошла таким образом.

Он замолчал, и Серый сообразил, что теперь ответного "торжественного" слова ждут от него. Вздохнул и, стараясь подобрать слова "поблагородней", сказал:

– Надеюсь, в следующий раз наша встреча будет более... – он споткнулся, не зная, что говорить дальше, усмехнулся. – Да ладно. Приходите как-нибудь, вместе половим. Если будем ловить вместе, ещё и бредень попробуем.

Русоволосые пацаны переглянулись с недоумением. Кажется, несмотря на ремешки-переговорники, это слово им неизвестно.

– А твоя сестра – она кто? Целительница? – небрежно спросил Ориан, вроде повернувшись уходить.

Серый пожал плечами.

– Ну-у... целительницей не назовёшь, но травы знает.

Ориан переглянулся с дружками и вдруг закусил губу, будто боясь, что скажет лишнее. А дружки его вообще отвернулись. Серый удивился, но решил, что у них свои обычаи разговаривать с другими, не из своего мира.

– А... сколько ей лет? Ты говорил – она старшая?

– Старшая, – подтвердил Серый. – Но она не взрослая, если вы про это. Ей только семнадцать. – И в очередной раз удивился, чего это он так разболтался. – Эй, Ориан, а эту штуку не заберёшь? – И показал кожаный ремешок на руке.

– У меня ещё есть, – отозвался пацан и подтолкнул Макина – того, что с синяком под глазом. Тот спохватился и вместе с Зайдом потащил рыбу в тальники. – Эта пусть тебе остаётся. На, возьми ещё одну. Пригодится. Встретимся же ещё!

– Спасибо!

Серый дождался, когда они скроются в кустах, и нетерпеливо повернулся к обрыву, возвышавшимся перед маленьким пляжем. Прихватив складной нож, отлетевший во время драки в кусты, он поспешил забраться на самый верх оврага, за которым пряталась небольшая лужайка. По дороге он всё думал: а надолго ли Ориан убрал ему боль? Хорошо бы добраться до дома, пока руки-ноги не болят!.. Интересно, если они маги, то почему голодают? Что им – рыбу трудно приманить? Или магия действует только на людей?

Он быстро перебрался через гребень овражного обрыва и почти съехал по траве к самому низу, где спала, пригревшись на солнце и в безветренном местечке, Лилька. Круглолицая, курносенькая. Светлые косички разметались по его разложенной на траве ветровке. Ишь, улыбается во сне... Хорошо, что ничего не слышала за земляной стеной обрыва, не прибежала на помощь, а то – мало ли... А вокруг неё – букетики трав и цветов... Последнее заставило тяжело вздохнуть, глядя на пустой мешок с лямками.

– Серёжка... – прошептала младшая сестрёнка, на шелест его шагов открыв синие глазища, и улыбнулась, а потом её лицо вытянулось. – О-ой... Серё-ож, что с тобой?

– Разбудил? Ну, ничего, – стараясь говорить взросло, сказал Серый. – Мы сейчас домой пойдём, к Лизе. Ну, вставай, собирай свои травки. Лиль, я с обрыва упал. Не бойся.

– Подожди, – велела младшая. – У тебя кровь идёт. Лизу ещё напугаем.

Он не стал прекословить. Если хоть лицо привести в порядок, можно надеяться, что в доме никто ничего не узнает. Лилька-то уж точно будет молчок... Сестрёнка между тем дотянулась до листика подорожника, почистила его, а потом чуть растёрла между ладошками и прилепила к скуле Серого. Второй листик пошёл на подглазье.

– Всё, сейчас положу травку в корзинку – и пойдём, – велела Лилька, подержав немного листики на его лице ладошками, а затем хорошенько прихлопнув, чтобы сами держались. – Пока идём, пройдёт. Я сейчас ещё несколько штук надеру – дома руку залепим. А потом скажешь Лизе – она всё остальное полечит.

Серый прислушался к себе. Ранки понемногу стягивало. Он прямо чувствовал, как сохнет на лице кожа под сырыми листьями подорожника. Недолго думая, вытащил кожаный ремешок, отданный ему Орианом, и показал Лильке. После чего он надел ей "переговорник" на руку, довольно улыбнувшись её восхищению:

– Ой, браслетик! Спасибо! А откуда он у тебя?

– Нашёл, – лаконично ответил Серый.

– А рыбки сегодня нет?

– Нет. Погода так себе, – снова с интонациями взрослого сказал мальчишка. – Садись в рюкзак. До берега прокачу.

Усадив сестрёнку в мешок, он сел, закинул широкие лямки на плечи и, выждав, пока Лилька обнимет его за плечи, легко поднялся, снова с радостным удивлением не чувствуя боли. Не забыл подобрать Лилькину корзинку с травами. И резко обернулся на шорох, вскинув перед собой металлический прут.

Ориан и двое его дружков, только что скатившиеся со склона и вскочившие на ноги, стояли напротив него, сосредоточенно разглядывая и его, и сестрёнку. Сестрёнку – больше. Особенно Ориан.

Лилька в плечи брата вцепилась крепче.

– Серёж, кто это? – выдохнула она в ухо.

– Кто это? – эхом повелительно спросил Ориан. – За твоими плечами?

Серый перехватил своё оружие обеими руками. Если раньше он побаивался драться с пацанами этой железякой (как-то не мог представить, что сможет ударить по голове живого!), то сейчас был готов бить изо всех сил. Но ответил, очень сильно надеясь, что всё обойдётся:

– Это моя младшая сестра.

– Ты же сказал: твоя старшая сестра – целитель! – с неожиданной обидой выпалил Ориан, во все глаза глядя на Лильку. – А тут – малявка!

– Я не малявка! – пискляво заявила возмущённая Лилька, выглядывая из-за плеча брата. Ориан вздрогнул отчего-то, но потом скользнул глазами – и Серый понял: он удивился, почему его понимает Лилька, а теперь заметил на её руке кожаный ремешок-переговорник. – Если бы не гроза, я бы в этом году пошла в первый класс! Мне осенью будет семь! Вот! А вы кто?

– Я не говорил, что моя старшая сестра – целитель! – Теперь уже и Серый рассердился. – Я говорил, она немного травы знает, но...

– Тогда почему эта малявка набрала травы? – допытывался Ориан.

– Сам ты малявка... – снова проворчала Лилька.

– Объясняю на пальцах, – посопев, чтобы успокоиться и удержаться от злого крика, ответил Серый. – Это моя младшая сестра. Лилия. У меня есть ещё старшая – Лиза. Они обе травы немного знают, вот Лилька и тащит траву для Лизы, а уж Лиза будет разбирать, какая трава для чего нужна.

– Но эта твоя младшая сестра быстро нашла траву, чтобы остановить тебе кровь! – взволнованно настаивал чужой пацан, а глаза у него растерянные и чуть не обиженные, будто ему что-то пообещали, а тут – облом. – А этой травы у неё в связках не было! Если она не травница... Мы следили за тобой с самого начала. Мы видели, какая трава была в связках! Этой маленькой не было! Все длинные! А ты говоришь, что она...

– Слушай, Ориан, – оборвал его Серый, с изумлением понимая, что у пацана, как говорят взрослые, вот-вот начнётся чуть не истерика. – Если ты говоришь про подорожник, то его везде полно. Хочешь сказать, что ты про него не знаешь? Про него все знают. Если б ты мне боль не убрал, я бы и сам сразу налепил его себе на морду.

– Как? – поразился мгновенно пришедший в себя Ориан и, оглядевшись, неуверенно оборвал лист подорожника. – Как ты его назвал? Подорожник?

– Ну да, – пожал плечами Серый. – Он везде по дорогам растёт. Я часто его рву, потому что у меня постоянно то царапины, то стукнусь. А он кровь останавливает, ранки заживляет. Я-то тебе про него мало что расскажу, а вот Лиза... У нас все про него знают, – повторил он. А потом, помолчав, всё-таки спросил: – Ориан, а чё тебя так... крючит... ну, волнует это? Травы, целители...

Но пацан уже отвернулся и молча полез на верхушку обрыва, дружки – за ним. На самом краю Ориан остановился и посмотрел на Серого.

– Завтра придёшь?

Было что-то такое в голосе пацана, что Серый забыл о грабеже и побоях и покивал:

– Приду. И не завтра, а ещё раз сегодня. Но ближе к вечеру.

Он перехватил ещё один тревожный взгляд Ориана на Лильку. А потом чужие пацаны скрылись за стеной обрыва, а Серый вздохнул, ощутив, как Лилька погладила его ладошкой по затылку. И они тоже пошли домой.

Вторая глава.

Выйдя с маленькой лужайки, окружённой вздыбившимися земляными пластами-обрывами, Серый осторожно пошёл в кустах тальника к бывшему пляжу, чтобы с него уже подняться к дому. Лилька жадно расспрашивала его о новых знакомых и пообещала запомнить, что Макин – это пацан с синяком под глазом, а Зайд – с содранной кожей. Она же, обладая громадной фантазией и склонностью придумывать сказки, тут же объявила, что чужие пацаны, наверное, живут в одном из дворцов, которые они видели со своего берега на противоположном. И Ориан, наверное, переживает за кого-то из своих родных, кто болен или ранен. Серый только поворчал на это что-то неопределённое, потому что и сам про это подумал в первую очередь.

– А вообще, они хорошие, – заявила Лилька, стукаясь носом о его затылок чуть не на каждом его шагу. – А если б рыбу не забрали, были бы ещё лучше. И если б тебя не трогали. Тоже мне – придумали, как рыбу отнять...

С последним Серый согласился. Про рыбу он рассказал раньше, когда только-только с лужайки вышли. Надо же объяснить, как с пацанами познакомился. Лилька после появления Ориана с сопровождающими в падение уже не верила.

– Только учти, Лилька: Лизе ничего не говори, лады? А то больше с собой не возьму. Мы ходили к реке за травой – и больше ничего. А я споткнулся и врезался в дерево. Никого не видели. И про рыбу молчи. Ничего не поймал я сегодня. Поняла?

Когда они очутились на песке, он снял заплечный мешок, и Лилька вылезла из него. Потопталась немного, разглядывая кожаный ремешок на своей руке, а потом поджала губы, задумчиво глядя на брата, и высказалась:

– Серёж, возьми меня с собой вечером.

– Ещё чего, – пробормотал он.

– Не возьмёшь – я сама потихоньку за тобой пойду, – спокойно сказала Лилька.

– Шантажистка.

– Ага. Лиза тоже так говорит. – Девочка обошла брата, внимательно осматривая его, и велела: – Сядь. У тебя кровь на волосах. Мы беленькие, на голове сразу видно. А я сразу не заметила. Давай вытру. А потом ты вымоешь руки до плеча – гря-азный!

Вот за что Серый уважал "малышню" свою, так это за то, что шустрая и зоркая. Беспрекословно присел, и Лилька быстро вычистила его отросшие волосы.

Прежде чем пойти по дороге, покорёженной памятной бурей, и подняться к дому, Серый взвалил на спину небольшую вязанку заранее наломанного тальника. И, отдав пустой вещмешок сестрёнке, прихватил ведро с водой. Обычай такой за месяц жизни здесь появился: если идёшь на реку, возьми ведро и верёвки для хвороста или для ивовых прутьев, а то и для дерева, нанесённого на берег. Вода из ведра выливалась во все большие ёмкости, которые только нашлись в доме и теперь стояли в двух подъездах, а дерево сушилось на солнечном месте, а потом укладывалось на торце дома, под навесом от дождей, сооружённым на скорую руку. Топливо для готовки в доме пока есть, а дерево пригодится зимой – так решили на общем собрании. Если зима наступит, конечно.