Текст книги "Мотылёк (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
17
– А мне не нужна протекция в таком деле! Это личное! Слишком личное, чтобы здесь использовать твоё влияние! Всё должно быть естественным, понимаешь?
– Всё прекрасно понимаю, мой мальчик! Но, если по-другому не получается…
– Логан, ты меня слышишь? Нет? Отец Лоры не пойдёт на это, когда поймёт…
– Мальчик мой, ты меня, старого пирата, перебиваешь? Лучше послушай, что тебе скажет умудрённый опытом дед этой славной девчонки.
– Дед, прекрати.
– Ингрид, а твоего слова пока никто не спрашивал. Заткнись, моя милая девочка. – Логан подумал и, ухмыльнувшись, добавил: – И не рычи. У меня это лучше получается.
– Дед, пошли – выйдем?
– Выйдем. Только ты – сейчас, а я – через пять минут, когда только смогу убедить этого упрямого осла. – И Логан снова впился своим насмешливым взглядом в хмурые глаза Эрика. – Итак, вернёмся к нашим ослиным лепёшкам.
– Логан, я даже говорить об этом с тобой не хочу, – процедил постепенно звереющий Эрик. – И не трогай Ингрид! Она лучше тебя понимает ситуацию… Ещё раз для непонятливых: мне нужно, чтобы всё было по доброй воле.
– Разгорячился… Ха… Ты же сам сказал, что твоя девочка целиком и полностью зависит от отца. Где ж тут доброй воле быть? Поэтому я и предлагаю небольшой спектакль.
– Лора не совсем зависит от отца. – Расхаживавший по комнате Эрик встал и взглядом упёрся в пол. – Когда начинаешь копать, получаешь иной раз поразительные результаты. Во-первых и в-последних, тут проблема с мужем Лоры. И дело не в том, что она замужем. Всё дело, абсолютно всё – только в нём. Он не работает.
– Мой, мальчик, ты произнёс это с таким апломбом, как будто работает твоя ненаглядная Лора.
– Никаких «как будто», – хмуро сказал Эрик. – Работает. Только не знает об этом. Конли пристроил её в собственную семейную фирму. Втихаря. Время от времени она посещает с отцом званые обеды среди деловых людей. Он специально делает так, чтобы Лора иногда возвращалась в его дом – типа отдохнуть и пожить бесплатно, что в их с мужем финансовом положении весьма приветствуется. И он звонит своей дочери в тот момент, когда чуть позже ожидается или назначается какая-нибудь крупная коммерческая сделка. Звонит и говорит, что соскучился. И не надо ухмыляться. Он не подкладывает её под кого-либо. Он просто появляется с нею – это так порядочно, по-семейному: «Господин Конли с дочерью!» Она просто высиживает рядом с ним вечер до конца, а потом он кладёт на её счёт проценты от готовой сделки. Я бы сам не поверил, если б не видел его документы с финансовой отчётностью, где Лора вписана в качестве сотрудника пиар-отдела.
– Заинтриговал, – промурлыкал Логан. – И в чём связь: удачная сделка – Лора на вечере бизнесменов?
– Не знаю. Но связь есть. Как-то Конли проговорился, что его дочь обладает немалым обаянием.
– Финансисты и обаяние хорошенькой мордашки? Ты меня околдовал своей Лорой. Хочу её увидеть – и немедленно.
– Как только придёт в себя, – поправил Эрик.
– Ладно, пока её обаяние не доказано – всё это романтика. – Старый Логан с удовольствием принюхался к прозрачной жидкости в монументальном стакане, поднесённом им к самому носу, хрящеватому, оттого и хищному. – Почему у меня впечатление, что ты забыл ещё кое-что рассказать?
– Её муж существует только на деньги отца Лоры. Семья Эмиля давно и напрочь отказалась финансировать его, хотя она богата и в их среде это принято.
– То есть железный Конли содержит не только дочь, но и её мужа? – задумчиво переспросил Логан.
Эрик оглянулся на него исподлобья.
Логан поднял бровь, чувствуя, что сказано ещё не всё.
– Нет, это Лора содержит своего мужа на те деньги, которые поступают на их общий семейный счёт со счетов фирмы её отца. Причём, чтобы запутать, откуда именно они, поступления идут с разных счетов, поэтому Эмиль уверен, что и он на содержании своих родителей. Если Лора узнает об этом, она не будет разводится с Эмилем, потому что иначе ему не на что будет существовать.
– Хм… Сделки, совершаемые при помощи Лоры, приносят такой доход, что Конли может позволить себе содержать молодую пару? Интересно… Итак, суммируем. Первое препятствие на твоём пути к девочке – это её отец. Второе – муж, которого она не оставит в случае, если узнает о его плачевном финансовом положении. Первое решаемо, если ты перестанешь быть ослом. Второе – подвисает. Этот наш муж – что он умеет?
– Образование – экономическая статистика. Баллы неплохие. Но диплому жить – полгода. Далее он недействительный. Из того, что Эмиль действительно умеет, – это жить полной жизнью на балах. Малый, честно говоря, неисправимый донжуан.
– Лора знает?
– Знает. У них отношения не супружеские, – ответил Эрик и тут же раздражённо замкнулся: старый Логан опять сумел, непрерывно задавая вопросы по нарастающей и почти не давая подумать, вытянуть из него всё.
– Хм. Любопытная фигура – этот ваш Эмиль. Я давно приглядывался к таким мотылькам, порхающим на балах, в какой области их можно было бы использовать.
– Логан, не вмешивайся. Ты и так слишком многое узнал.
– Опыт, мой мальчик, – ощерился старик, с хищной теплотой поглядывая на остатки виски в своём стакане. – Всего лишь опыт, мой милый. А теперь, детки, дайте старому деду посидеть и подумать, как расколоть эту задачку его одряхлевшими мозгами, а то без пищи уму мозги вот-вот напрочь скукожатся. Идите, детки мои, идите.
Эрик и Ингрид переглянулись, подняв брови: ну что с этим въедливым типом сделаешь? Ингрид было открыла рот, но Эрик торопливо закачал головой, благо старик стоял – отвернувшись, и кивнул на дверь. Оба, жутко недовольные, вышли.
Старый Логан, снисходительно наблюдавший последнюю сцену в одном из зеркал, затрясся от подступившего саркастического смеха, и затем допил виски. Мелюзга… Думают, и правда без него смогут справиться… Он поставил стакан на стол с вирт-экраном, после чего зашёл в космосеть и набрал «Светские хроники». Задачка-то для него и впрямь любопытная нарисовалась.
… Темно. И эта темнота странная, как будто в ней отсутствует понятие твердыни. Нет низа и верха. Нет боковых сторон. Только неопределённое пространство, в котором тонешь. И свет появляется неуверенно. Лучше бы его не было. Ведь с его появлением начинают появляться те, из-за одного вида которых становится плохо. Плоские лица, будто с раздавленными сверху глазами и узким длинным ртом, надвинулись, быстро смещаясь: то одно заглядывало с холодным любопытством палача, то другое выезжало из-за плеча первого и постепенно заменяло его в этом странном оглядывании; потом появился длинный коридор, запруженный лежащими телами – в крови, беспорядочно раскинув руки; а среди них – сидящие на корточках фигуры, которые разглядывают на своих ладонях кучки тускло блестящих камешков… И исхудалое лицо Эмиля, который равнодушно смотрит в потолок, потому что знает: он никому не нужен – и готов умереть из-за этого… И хочется плакать от ужаса, но нельзя. Лучше зажмуриться, чтобы образы, наплывающие толпой, перестали быть такими многочисленными и угрожающими. Лучше пусть полыхнут искры на чёрном под закрытыми веками, только бы забыть о том, что заставляет быть в напряжении…
Порывом ветра, бушующего среди холодного ливня, мотылька швырнуло, намертво влепило в оконное стекло. Куда пропал тот блистательный мир светлых, просторных бальных залов, где мотылёк недавно порхал легко и безмятежно? Холодно, до внутреннего леденящего мороза…
Снова и снова с закрытыми глазами Лора вглядывалась в тёмный поток страшных видений и чувствовала, что замерзает – чем дальше, тем сильней. И уже не помогает старание сильней скорчиться, чтобы ощутить собственное тепло… На кого опереться в новой жизни, которая началась с того момента, когда Эмиль открыл дверь и его чуть не убили и-морги?
Такого человека рядом нет.
От осознания этой мысли Лора с трудом сдержала дрожь. Холодно… Боже, как холодно…
И вся жизнь теперь представлялась тёмным переулком на городской окраине. Она никогда не бывала в таких, но по книгам и фильмам представляла очень живо. Узкий, зловонный, с поблёскивающими в мутном свете издалека грязными лужами, сдавленный между высотными домами. И с обеих сторон выходов из него – неясные, неразличимые фигуры. То ли бандиты из людей, то ли и-морги, при одном упоминании вызывающие судорожную дрожь. И она – в одиночестве между ними…
– … Иди. Теперь я посижу с нею… – сказал неподалёку спокойный низкий голос, от которого всё тело пронизало волной нервных мурашек.
Лора затаилась.
Место, где она лежала, вдруг шевельнулось и мягко выпрямилось – оказывается, рядом с нею кто-то сидел. Шаги – уходящие. Ощущение замкнувшегося пространства – закрыли дверь.
Снова прогнулся край её ложа под тяжёлым телом.
Теперь, приведённая в сознание голосами и движением рядом, Лора более отчётливо ощущала, что лежит на чём-то мягком и кожаном, покрытом явно тонким, но плотным покрывалом, в то время как её саму укрыли тяжёлым и шерстяным, которое – увы – так и не согрело её. С закрытыми же глазами она, напряжённая, вслушивалась в того, кто сел рядом, и прозревала. Она думала, нет на земле человека, который бы стал для неё опорой. Но вот же он, совсем близко. Тёмный поток мгновенно сменился яркими высверками: блестящий бал и танго, в котором ведут его сильные руки; его зеленоватые глаза, сразу обращающие на себя внимание, и губы, которые бесшумно шепчут вопросы, благодаря которым она осталась жива: он первым сообразил не торговаться с и-моргами, а спрашивать её саму; в её руках браунинг, который он встретил с одобрением; его помощь, когда пропала всякая надежда на нормальную жизнь…
Да и сейчас она рядом с ним… Почему? Что случилось, если она рядом? Нет, вопрос неправильный. Почему она решила, что рядом нет человека, который бы стал её опорой во внезапно враждебном мире?
Сердце забилось чаще. Как… Как сделать так, чтобы он оставался рядом всегда? Она не умеет кокетничать так, чтобы заставить его остаться навсегда рядом. Но ведь он уже проявлял к ней интерес. Значит, кокетничать не обязательно. Флирт? Заставить его хотя бы поверить, что она что-то к нему чувствует? Какие-то глупые мысли… Для начала надо «проснуться» и узнать, что с нею произошло и каким образом она оказалась здесь. И где это – здесь? Последнее, что помнила Лора, – она шла в толпе прохожих. А потом – темнота… И свет – Эрик. Его голос. Странно, как ощутимо она чувствует его сидящим поблизости. Значит, так. Она сейчас откроет глаза, узнает всё, что нужно. А потом, исходя из ситуации, начнёт флирт и сделает всё, что в её силах и умениях, лишь бы только остаться рядом с ним.
Она осторожно открыла глаза. И будто столкнулась с взглядом на себя. Здесь не слишком светло, но потемневший аквамарин его глаз она увидела, как будто прыгнула с обрыва в пронизанную солнцем морскую воду.
Он недоверчиво улыбнулся.
– Лора? Ты пришла в себя?
– Пришла, – слабо ответила она и даже замолчала ненадолго, испугавшись своего голоса, настолько он тоненько прозвучал. – А как я тут?… Почему?
Эрик начал вполголоса рассказывать ей, как его ребята следили за нею (она чуть разогнулась, выпрямившись – оттаивая, от прилива благодарности: они следили за нею! Она была в безопасности!), как увидели, что она уходит от центра того пригорода, в котором жила, и заходит в район, который считается не самым приятным для таких посетителей, как она…
Что было дальше, Лора не узнала. В какие-то секунды она отключилась, заглядевшись на его рот. Её просто заворожило движение его губ. Она даже не заметила, как сама приоткрыла рот, лишь бы только полностью, не только ушами, впитывать звук его негромкого голоса, который омывал её волной покоя и уверенности. А потом он вдруг замолчал, и она нетерпеливо перевела взгляд на его глаза. Он смотрел как-то странно, и ей стало досадно, что он прекратил говорить и завораживающее движение его губ застыло.
Он смотрел на неё как-то непривычно – нахмурившись, будто чего-то не понимал. И его рот… Она снова сосредоточилась на его рте, она изучала его необычный рисунок: верхняя губа была небольшой в сравнении с тяжёлой нижней, которая слегка выпячивалась – и это был хороший признак, что он самолюбив, как она прочитала когда-то. И ей так захотелось дотронуться до этого рта, подтверждающего недавнюю мысль о крепкой опоре. И – испугалась. А вдруг ему не захочется? Ведь однажды она пыталась сказать ему, что навсегда останется с мужем. Он, наверное, помнит об этом. Но его рот…
– Эрик, – шёпотом сказала она.
Он сидел боком – лицом к ней. Едва только она откинула покрывало и шевельнула плечами подняться со своего ложа, как он нагнулся к ней помочь. Ликующая Лора схватилась за его плечи. Теперь она получит свою добычу! Только вот добыча резко обернулась охотником. Жёсткая ладонь поддержала её затылок, другая быстро сунулась под её спину и легла на лопатки, придерживая, а желанный рот сам приник к её губам.
Ледяной покров, обливший её когда-то давным-давно и крепко сковавший на долгие годы, дал первую трещину, едва только тёплый рот Эрика прижался к её губам. Вкус виски и лёгкое эхо мужского парфюма. Целоваться она так и не научилась, поэтому смогла лишь ощущать, как каждое движение его рта заставляет её гореть и забывать о холоде. А потом он чуть отстранился, а потом нежно, чуть прикасаясь, обвёл языком её губы, еле, но жарко дыша… Его выдохом – горячим всполохом огня изнутри опалило так, что Лоре показалось: она видит блеск падающей воды, которой раньше был ледяным панцирем вокруг неё.
А потом выяснилось, что целоваться не учатся, что она умеет целовать сама – и как! Эрик, задыхаясь, стонал под её натиском, изредка прорывался прошептать, что они оба с ума сошли, а сам в ответ обнимал её так, что иногда ей казалось – у неё такие тонкие косточки, что, нажми он сильней – и они не выдержат и сломаются. Но косточки не ломались, а Лора чувствовала себя гибкой-гибкой.
А ещё ей хотелось согреться полностью, но это возможно, понимала она, лишь в одном случае: если прижаться плотно своей кожей к его, горячечной. Почему – горячечной? Несколько секунд, пока он, оглаживая её тело ладонями и губами, лепил из неё нечто по своему вкусу, снимая всё лишнее, освобождая от лишнего, она держала ладонь распяленной на его груди, ничего не понимая, только ощущая жар от этой кожи, греясь от неё, а под нею гулко и неровно грохотало что-то такое божественное, что ей, Лоре, хотелось этот грохот, отдающийся в её пальцы, слушать бесконечно. И она прижалась к его груди и слушала, пока его руки вынимали её из одежды, а потом она возмутилась: это она придумала, что надо кожей к коже! И тоже неловко начала искать, что бы с него снять, чтобы побыстрее, побыстрее, а он ей машинально помогал, привставая и поднимая руки.
– Что мы делаем, Лора… – прерывисто и задыхаясь бормотал Эрик, стягивая с неё что-то, кажется, последнее. – Что мы делаем…
Она обняла его крепко, хотя он был очень большой, гладя по чувствительной спине и поражаясь, какой он горячий и пластичный. Она изумлённо слушала ладонями его мышцы, как они шевелятся, и целовала их шевеление на груди и на плечах, чувствуя на языке влажную терпкую соль. Она вздыхала от выгибающего её тело наслаждения, впервые узнав: даже всего лишь прикосновения могут быть такими поразительно чувственными, и плакала от счастья, что вот так вот на свете может быть ласково и уютно. А потом ей стало душно, потому что полностью его тело не было открыто для неё, и Лора сама вцепилась в остатки его одежды, издалека слыша его задыхающееся:
– Подожди… Подожди… Я сам, я сейчас… Господи, что мы делаем…
Она замотала головой: «Зачем он это говорит! Не надо!» Ноги инстинктивно поднялись обвиться вокруг его талии, как будто так и надо, как будто эта поза и предназначена для тех, кто хочет согреться, как будто только этим движением можно прижать его большое сильное тело к себе, потому что он до сих пор слишком далеко, пока снимает с себя… И будто упал на неё – только руки успел расставить.
Застыли оба, глядя друг на друга. Дыхания перемешались: её – жадное, всё ещё не согретое, его – горячее, оплавляющее. Медленно-медленно опустился к ней. Взгляд с её глаз на её губы, которые так и не закрылись. Чего он ждёт… Попробовать поторопить?
Лора осторожно подняла руку и погладила дрожащими пальцами его по щеке, а потом, наконец, с затаённым дыханием от восторга – можно! – коснулась его рта. Он провёл сухими горячими губами по этому пальцу, так неуверенно потрогавшему его рот… Она снова потянулась всем телом к нему – и это зовущее движение сорвало его с поводка запретов…
… Мокрые от пота, горячие от внезапно накрывшей их страсти, теперь, блаженствующие и обмякшие, они расслабленно лежали друг на друге. Наконец она под ним завозилась – и его тело напряглось, но не сдвинулось с места. А она всего лишь втянула под него руки, которым было холодно вне его тела. И он снова расслабился, когда понял, что она вся спряталась под ним. Она тоже его поняла и потаённо улыбнулась. Он дышал ей в ухо тёплым и частым дыханием, и она всё боялась, что это странное состояние покоя может кончиться.
– Ты понимаешь, что теперь я тебя просто так не отпущу? – прошептал он.
Ей пришлось помолчать некоторое время, пока она сумела усмирить идиотскую улыбку, вспыхнувшую из глубины самой души.
– Да, – шёпотом ответила она. – Понимаю. – И обняла, переплела пальцами его руку, обнимающую, лежащую перед ней. Пусть что хочет думает, но этот живой наручник на руке он не снимет, пока она сама его не отпустит.
– Пока никому ничего?
– Никому, – подтвердила она, снова улыбаясь. Одна тайна на двоих.
– Как ты оказалась на той улице, где мы тебя нашли?
– А где вы меня нашли?
И, пока он рассказывал, она не столько вслушивалась в смысл его слов, сколько в его негромкий глубокий голос.
– Я не помню, – нерешительно сказала она, когда он замолчал. – Я шла в Торговый переулок. Мне нужно было обновить гардероб. Наверное, я задумалась и заблудилась.
– Наверное… Хорошо так заблудилась, – усмешливо сказал он и вздохнул, что она почувствовала отчётливо, когда его тяжёлое тело чуть надавило на неё. Но эта тяжесть была… сладостной и обещающей надёжность. – Есть хочется. И очень не хочется знакомить тебя со старым Логаном.
– Дед Ингрид здесь?
– Откуда ты знаешь, что он её дед?
– Мы поговорили немного, когда летели на Уиверн. А почему ты не хочешь, чтобы я познакомилась с ним?
– Глядя на нас, он сразу всё поймёт. А я этого не хочу. Хотя бы сейчас.
– Тогда я тоже не хочу. – Она помолчала немного, а потом повернула голову, прижавшись щека к щеке к нему, и стеснительно призналась: – Но есть тоже хочется.
Он сказал – и она почувствовала его тёплое дыхание:
– Хочешь – сбежим?
– А как?
– В конце концов, именно я нанимал это здание. Наизусть знаю все ходы и выходы из него. Эта комната – проходная, хотя дверь, ведущая в следующее помещение, заперта. Открыть её – раз плюнуть. А там есть выход на улицу, о котором никто, кроме меня, не знает. Ну как?
– Тогда – бежим!
Лоре понравилась идея побега. Это так романтично! Да ещё какими-то переходами, о которых никто не подозревает. Прямо-таки детективно-приключенческий роман!
А начали подготовку к побегу с попытки одеться. Вот уж где ждало Лору потрясение, когда она обнаружила, в каком состоянии находится её одежда. Правда, заверенная Эриком, что они и в самом деле чуть позже займутся шопингом, она всё-таки смогла надеть эти мятые тряпки. Впрочем, пока она надевала их, ей было почти не до того, как они выглядят. Они оба стояли и одевались в опасной близости друг от друга и непрерывно целовались, время от времени забывая, где находятся и что делают. Первым всегда спохватывался Эрик, а Лора очень сильно об этом жалела. Втайне она постоянно ожидала, что он вот-вот, как разок выразился, плюнет на эту затею с шопингом и снова бросит её на это уютное ложе, при ближайшем рассмотрении оказавшееся широченным диваном. Она даже не выдержала и несмело высказала своё желание. Эрик только мечтательно вздохнул и напомнил, что послевкусие следующего раза будет отменно испорчено саркастическими замечаниями старого пирата, который наверняка встретит их у порога на выходе из комнаты. Но пообещал со «следующим разом» не затягивать.
Они переглянулись, замерев на мгновения. Эрик очнулся первым и быстро открыл дверь в смежную комнату, куда они проникли, после чего тщательно заперев за собой дверь. Ещё одна дверь, спрятавшаяся под искусственными коврами обивки, – и они оказались на улице. Теперь, рядом с Эриком, Лора ничего не боялась, и ночь предстала перед ней, как новая страница приключений.
