Текст книги "Ясная ночь (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

3

  Над головой что-то резко зашелестело и зашуршало. От неожиданности я ссутулилась и съёжилась, быстро закрыв лицо и голову руками: на меня настоящим водопадом очень низко, обрушилась стая белых голубей. Крыло одного даже легко чиркнуло по плечу. Множество крыльев продолжали свистеть и шуршать, но уже с приличной высоты, и я осмелилась выглянуть из-под ладоней: птицы кружили наверху, облетая место, где я стояла, причём, кажется, собираясь снова ринуться вниз. Сообразив, что они пока очень далеко, я помчалась через дорогу, а навстречу бежал Андрей, поначалу, видимо остолбеневший от внезапного птичьего нападения. Я чуть не врезалась в него – он успел придержать меня и, закрыв собой, как будто закрывая от дождя, быстро повёл к машине. Чувствуя себя цыплёнком под сильным крылом клуши, я мелкими шажочками спешила к машине.

   Свалившись на сиденье, я заметила, что голубиная волна снова несётся вниз – прямо на машину. Андрей хлопнул дверцу и побежал к своему месту. Почти упал на сиденье – и закрыл свою дверь. Птицы мягко прошелестели над машиной и, сделав ещё один круг почёта над нами, полетели куда-то в сторону – за магазин.

   Выждав немного, я негромко спросила:

   – И... что это было?

   – Не знаю, – так же озадаченно сказал Андрей. – У тебя раньше бывало, чтобы голуби... так слетались к тебе?

   – Ну, иногда – да. Выходишь из подъезда, и вдруг бац – вираж. Прямо на волосы... Всегда боялась, что запачкают...

   Андрей задумчиво посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. Когда мы уезжали, я оглянулась: Барон, привстав, торопливо съедал оставленное ему угощенье. У меня от сердца отлегло из-за него: оказывается, очень сильно боялась, что есть не станет.

   А вот дрожь из-за напавших голубей начала колотить лишь спустя минуты. Как представила, что могли бы заклевать... Маленькие, но ведь их было много! Обхватила себя руками, пытаясь сдержаться, но получалось плохо. Снова не удержала слёз... Андрей молчал, не глядя, словно давая возможность самой прийти в себя.

   – Белые, – осмелилась я начать разговор, едва дрожь стихла и я смогла вытереть слёзы. – Здесь, в деревне, голубей держат?

   – Голубятен семь, наверное, будет, – откликнулся Андрей. И тут же спросил: – Зоя, сколько тебе лет?

   – Двадцать второй.

   И всё. Замолчал снова.

   Навязываться на разговор не стала... Тем более времени на поездку обратно мало, а мне хотелось запомнить дорогу. На всякий случай... Засмотрелась на окрестности – и наконец меня полностью отпустило от пережитого и сразу не понятого страха.

   Хм... Стали подниматься на лесистый холм, впереди – видно издалека – вывеска. Сначала подумала – название следующей деревни, и удивилась. Я же помню, как ехали. Уж второй деревни точно не проезжали. Помню: спускались с этого самого лесистого холма, ехали полем, а потом уже деревней – мимо прудов – поднимались к магазину... Прихолмье – редколесистое, так что я с нетерпением ждала, когда подъедем ближе, чтобы прочитать вывеску. Доехали. Естественно, не сбавляя скорости, проехали довольно заносчивого предупреждения: "Посторонним въезд воспрещён! Частная земля!" Ого, как у них тут...

   Мне хотелось порасспросить Андрея о многом. Любопытство аж жгло: кто такая Таисья? Почему он, Андрей, ходит босиком? Может, он воображает себя Львом Толстым? Но почему он тогда носит джинсы, а не холщовые штаны? Последнему я чуть не хихикнула. Но Андрей казался слишком задумчивым, углубленным в себя, и я как-то не решилась отвлекать его. Правда, один вопрос чуть было не прорвался – ну любопытная я! Он и в самом деле отвезёт меня в деревню вечером – к Дарье Петровне, за парным молоком?.. Уже и рот открыла. Но улыбнулась втихомолку и не спросила. Отвезёт – хорошо. Нет – зато меня пригласили!

   И вообще... Хорошо, что появилось время поразмыслить над происходящим со мной. И прийти к выводу, что мне здорово повезло! Если эти студенты будут дрыхнуть до девяти-десяти, а потом оставлять меня на целый день одну!.. Я ж смогу и погулять! Здесь неподалёку лес, а ещё сад с прудом, как сказал Андрей! А ещё можно в своё удовольствие покопаться в огородике – возиться с землёй я люблю! И кулинарную книжку поизучать! Господи, неужели настоящее лето?! Ура!

   Мысленно вскинув к небу руки с торжествующим воплем: "Ого-го!!", я вздохнула от наплыва чувств и решительно пообещала себе забыть все странности, какие только произошли со мной сегодня. Я собираюсь наслаждаться внезапно выпавшим мне шансом увидеть лето во всей его красе – и я это сделаю. А вечером надо будет позвонить родителям – предупредить, что у меня сменилось место работы. А Валентину звонить не буду. Не хочу. Он сразу захочет встретиться, чтобы снова попробовать меня уговорить не работать, как было в предыдущих случаях.

   Андрей покосился в верхнее зеркальце и спросил:

   – Зоя, а у тебя какие-нибудь родственники из этих краёв есть?

   – Если только очень дальние, о существовании которых я не подозреваю, – легкомысленно ответила я. – А что?

   – Ну... Мне показалось, тебе в деревне нравится, но ты редко бываешь в таких краях, как здесь.

   – Некогда, – пожала я плечами. – Учусь. А летом работаю.

   – А где учишься?

   – Музыкальное училище. – Сказала – и добавила, видя, как выжидающе он смотрит на меня: – Скрипка. Ничего особенного. Больших талантов нет. Крепкий середнячок.

   Кажется, последнее его не интересовало.

   – А почему ты работаешь? Денег мало?

   – Денег хватает. Мне нужна свобода. – Фыркнув, улыбнулась: – Независимость.

   – Что значит для тебя независимость?

   – Ну, если в мелочи, это когда не надо выпрашивать деньги, да ещё отчитываться, на что именно нужны.

   – И всё?

   – Нет. Много чего ещё есть...

   Кажется, он понял, что я не хочу говорить на предложенную тему, и замолк. Тем более что мы уже въехали во двор, если так можно выразиться о площадке перед домом. Пока я возилась с ручками дверцы, Андрей вышел и открыл мне сам. Причём как-то машинально подал мне руку, помогая выбраться из машины. Очень удивлённая: ничего себе – светские манеры! – я, стараясь не слишком опираться на предложенную ладонь, вышла из машины. Хотя был момент, когда Андрей сильно, но бережно сжал мою ладонь и как-то комфортно – не выдернул из машины, но позволил мне встать с места. Но и попытку не слишком полагаться на его ладонь тоже заметил.

   Я очутилась буквально нос к носу с ним, выбравшись из форда, и он с улыбкой заглянул сверху вниз в мои глаза:

   – Независимость? Даже если помощь предлагает мужчина?

   Озадаченно глядя в его тёмно-синие глаза, я спросила, хотя знаю, что это невежливо – отвечать вопросом на вопрос:

   – Ты теперь постоянно собираешься напоминать мне о моей независимости?

   – Упаси Боже... – уже рассеянно сказал Андрей, словно забывшись – не отпуская моей руки и всё ещё заглядывая в мои глаза. – Ты сильно испугалась, когда голуби пролетели над тобой?

   Он снова меня озадачил. Переводит разговор с моей заявленной независимости на недавнее происшествие. Чтобы не раздражать меня? Или его вправду это интересует?

   – Неожиданно было, – промямлила я и тихонько потянула пальцы из его ладони.

   Он будто спохватился – сам отпустил, улыбнувшись мне, а потом пошёл вынимать из багажника сумки. Пакеты он перенёс сразу на кухню. А я некоторое время стояла, вспоминая тепло его ладони и прислушиваясь к своим ощущениям: странно, больше нет страха, когда вспоминаю странный инцидент с голубями... Я ещё успела забежать к себе, на веранду, оставить там личные покупки и прибежать на кухню, чтобы собственноручно разгрузить пакеты и разложить продукты туда, где их потом легко разыщу. Андрей сел за стол и, боком расслабленно прислонившись к подоконнику, наблюдал за мной. Я, конечно, предпочла бы, чтобы его здесь не было, но, с другой стороны, и самой любопытно стало, почему он остался со мной, ведь теперь его ничего не должно держать рядом. Может, есть хочет?

   – Знать бы ещё, когда они приедут, – пробормотала я, следуя своим мыслям.

   – Женя с ребятами? – будто очнувшись, откликнулся Андрей. – Хочешь к их приезду что-нибудь сделать? Сейчас, дозвонюсь.

   – Да я пока сама не знаю, – смутилась я. – Просто подумалось... То ли они голодные приедут, то ли поедят где-нибудь.

   – Шведский стол, – предложил Андрей. – На середину стола выставишь кастрюлю с супом, по бокам – салатники с салатами. И стопку тарелок. Кто захочет, тот и ... Алё, Жень? Вы когда домой?.. Тут Зоя спрашивает – вы голодные? А, вон как? Ну ладно. Тогда пока... – Уже мне он почти доложил: – Будут через три часа. Сейчас они на городском пляже. Ужинать никуда не пойдут.

   – Значит, у меня есть свободный час? – полувопросительно сказала я.

   – Намекаешь, что хотелось бы посидеть одной? – усмехнулся Андрей и встал, вдруг напомнив мягкой грацией неуклюжего на вид, но пластичного в движении зверя.

   – Меня привезли сюда поздно вечером, – ровно сказала я. – Даже вещи разложить не успела.

   – Извини, не подумал, – рассеянно улыбнулся он и кивнул, закрывая за собой дверь.

   Только дверь легонько хлопнула, я вдруг подумала, что сама-то ничего не успела у него выспросить. Кто он? Ну, хотя бы по профессии, если он точно не студент... Вздохнув, я тоже вышла из кухни и закрылась у себя. Прежде чем лечь, я глянула на мобильник. Ух ты... От Валентина звонки один за другим. С чего бы это? Почти неделю не звонил. Или случилось что-то?.. Не хочу отвечать. Спать хочу. Поставила будильник телефона на нужное время и, завернувшись в покрывало, сунулась плечом в подушку, опустила голову на прохладную поверхность... Провалилась во тьму, где надо мной белыми точками мелькали голуби, а между вековыми деревьями еле виднелась тропка, по которой меня вели. Мне было страшно, и я цеплялась за руку невидимого проводника, а он ободряюще сжимал мою ладошку – и я успокаивалась.

   Звонок сработал, как я и хотела – за пять минут до того, как мне бежать на кухню. Протёрла глаза и со вздохом решилась ответить на звонок Валентина.

   – Валя...

   – Где ты?! – зарычал Валентин. – Какого чёрта не отвечаешь на звонки?!

   – Не ори на меня! В таком тоне я не собираюсь говорить с тобой! – мгновенно завелась я и только хотела отключиться, как он сбавил обороты и уже более мирно сказал:

   – Зоя! Подожди! Я же волнуюсь!

   – Ничего себе! – удивилась я. – Ты не волновался целую неделю, а теперь решил, что уже можно начинать?

   – Зоя, только один вопрос: где ты?

   – Я на работе, – твёрдо сказала я. – И в данный момент не могу разговаривать с тобой. Давай перезвоню чуть позже. Время!

   – Какое время! Какая работа?! – в голосе Валентина снова зазвучали рычащие нотки. – Говори быстро: где ты?!

   – Всё, я побежала! Вечером перезвоню.

   Я бросила телефон на кровать и только было поспешила к двери, как вдруг неясное чувство заставило меня остановиться. Обернувшись к кровати, я некоторое время созерцала мобильный телефон. Мысль оформилась в вопрос: а правда, почему он позвонил именно сейчас? Нет, конечно, была договорённость, что он не должен мешать мне во время работы, поэтому он и не звонил всю неделю, пока я работала у Арама, но... Мысль до конца не определилась, а уже другие думушки заставили меня забыть обо всём. На ходу закручивая резинку вокруг "хвоста" волос, я побежала на кухню.

   Тут же ополоснулась, чтобы прийти в себя и благо над раковиной в стену каким-то благодетелем вделано зеркало, и принялась за готовку. В руках всё летало и кипело. Сама удивлялась собственной собранности (не адреналин ли сработал после ссоры – или её начала – с Валентином?) и порой смеялась от удовольствия, когда всё получалось легко и просто. За эти два часа разок заскочил Андрей. При виде стоящего на пороге кухни человека, который так наслаждается одними только запахами, что на лице отражается глубокое блаженство, я захихикала и кивнула ему на стол, где стояла вторая глубокая тарелка – уже не со зразами, с печёными пирожками. Он отказался, но с такой улыбкой, что я, пожалев, сунула ему в руки пару штук и велела принести обещанные столы, чтобы увеличить "шведский стол". Он принёс откуда-то сначала один – поедая на ходу пирожки, потом – второй, причём уходя – стащил из тарелки ещё пару штук. Я ещё вслед крикнула:

   – Андрей, возьми компоту! Что ты всухомятку?!

   – Некогда! – отозвался он и убежал.

   Кажется, мой энтузиазм неплохо повлиял на него: вскоре откуда-то со второго этажа послышался стук молотка. Сообразив, что стучит Андрей, я налила компот в кувшин из сервиза, сверху, в горло кувшина, поставила подходящую чашку и, прихватив тарелку с десертом, понесла ему для пробы наверх, чтобы не голодал до ужина. Пробежала две небольшие лестницы и остановилась на пороге огромного пустынного помещения, где обнаруженный Андрей энергично работал молотком, прибивая плинтус. Недоумевая: строитель? Значит, не гость Жени? – я пригляделась, и мне понравилось, как он быстро и ловко работает. Чтобы не испугался и нечаянно не стукнул себя молотком по пальцу, я специально в секунду тишины шаркнула ногой по порогу. Андрей оглянулся. Увидев меня с подношением, снова заулыбался. А я оглядела громадное пустое пространство с почти полностью застеклённым потолком, из-за которого помещение сияло тёпло-жёлтым солнцем, и, пожав плечами, сказала:

   – А... я думала, здесь ещё комнаты будут.

   На мой невысказанный вопрос Андрей усмехнулся.

   – Ну, пара комнат будет. Только не очень удобных для проживания. Здесь будет мастерская. Как закончу основную работу, перетащу сюда все свои мольберты.

   – А ты художник? – ошарашенная, спросила я. Мысли – вразброс: так, мало того, что он не гость Жени, не строитель – он ещё и художник. А судя по потолку... Судя по потолку... Хм... Он собирается здесь не только работать, но и жить? Ничего не понимаю.

   Андрей между тем поднялся и подошёл ко мне. Взял из моих рук кувшин и тарелку с пирожками, довольно сказал: "Ага!" – то ли пирожкам, то ли отвечая на мой вопрос. Не успела я опомниться, как он поставил всё на какую-то расхлябанную табуретку, развернулся ко мне. Буквально несколько мгновений – и я очутилась в его объятиях, почувствовала, как он поцеловал меня в макушку, в волосы, потянув носом и пробормотав: "Мм, как ты пахнешь... Спасибо!"

   После чего, как ни в чём не бывало, вернулся к своей работе.

   Я попятилась и машинально закрыла дверь в будущую мастерскую.

   И что это было?

   Наверное, он так поблагодарил за принесённый кувшин с компотом?..

   Лучше не думать.

   Ну, я и не думала. Тем более понаехали студенты с Женей во главе. Мельком увидела, как Андрей подошёл к Жене и что-то спросил у неё, а дождавшись ответа, вышел из дома и, судя по звуку мотора, уехал...

   А на меня посыпались события одно за другим.

   Мой вечер превратился в бесконечно завертевшуюся карусель. Сначала кормила ввалившуюся в кухню компанию и была счастлива, потому что видеть изумлённые и радостные глаза голодных – это здорово! Поскольку я оторвалась и кое-что всё-таки успела сотворить по той кулинарной книжке – из закусок. Потом, когда народ, довольный, ушёл, предупреждённый, что может в любой миг заскочить на кухню и в определённых местах найти что-то вкусненькое по мелочи – и не только поесть, но и посмаковать кое-что из напитков, я принялась за мытьё посуды. Кроме всего прочего, я разыскала двухлитровые пластиковые бутылки из-под минералки и отложила их в сторону. Вымою посуду и пойду поливать грядки. Да, ещё надо бы там до конца прополоть огурцы...

   Потом в комнате-веранде обтёрлась своим полотенцем, потому как сильно взмокла от пота, а ванная комната занята. Посидела немного, остывая, и, прихватив бутылки для полива, побежала в огород – исчезнув личным выходом с веранды! Мне это нравится! Никого беспокоить не надо!

   Потом я с удовольствием, потому что никто не приказывал, а делала только по доброй воле, полола, ловя последние отсветы солнца. Полола и поливала. Это такое счастье – видеть, как грядки превращаются в аккуратные и ровные, а высушенно-рыжая земля становится тёмной, влажной! Не-е... В охотку этим заниматься и впрямь здорово!

   А потом шла к углу дома, размышляя о том, что неплохо бы завтра, будет время, обойти весь дом по периметру, потому как я теперь знаю, что на торце – огород, с парадного входа – несколько не очень ухоженных клумб с цветами, которые тоже надо бы освободить от сорняков. А что за самим домом? Я предвкушала очень интересные открытия!.. Дошла до угла дома и резко встала. Донесло ленивым вечерним ветерком аромат сигареты. Наверное, ребята вышли покурить?

   – Ну, и как съездил? – совсем близко спросил Женин голос.

   – Опять куришь, – недовольно сказал Андрей. – Хоть рядом со мной не дыми. Знаешь ведь – не люблю!

   – Не тяни. Видишь – бросила, растоптала.

   – Арам говорит – приехали на пяти машинах и сказали: если он Зою не выгонит, житья ему на этом месте не будет. Пригрозили разгромить всё его кафе.

   – Ничего не понимаю, – после недолгого молчания сказала Женя.

   – Я тоже. Завтра попробую поискать другие места, где она работала. Проверю, что там. Пошли в дом?

   – Пошли.

   Застывшая на углу, я хотела было прислониться к стене дома, чтобы подумать о том, что сказал Андрей, а заодно о том, кто они друг другу – Андрей и Женя, если так... ну, конфиденциально переговариваются, начала поворачиваться – и чуть не подпрыгнула. В чёрно-зелёных сумерках, шагах в двух от меня, темнел силуэт громадного зверя.

4

  Это он в темноте показался мне громадным. Стоял, вытянувшись чуть ко мне, шагах в трёх, и, кажется, сам пытался рассмотреть или обнюхать меня. Потом как-то медленно, осторожно прилёг в почти чёрную траву. Барон. Как он здесь оказался? Неужели шёл от деревни до дома? Ко мне... Я всё-таки прислонилась к стене дома и сползла по ней на корточки.

   На Валентина орать буду завтра, когда в доме никого не останется. Какого чёрта он не даёт мне работать?! Только-только получила новую работу, а он...

   Сейчас надо забыть про него и сосредоточnbsp; – Ты теперь постоянно собираешься напоминать мне о моей независимости?

иться на собаке. Что делать с Бароном? Не такой уж он, значит, умирающий, если доплёлся до места, куда ехать надо где-то минут двадцать. Или мои сардельки сработали, которыми я его накормила? Может, он только выглядит умирающим, а на деле просто голоден?

   Вздохнув, я начала мучительно размышлять. Куда девать собаку? Ясно же, что Барон пришёл ко мне. Наверное, потому что я его пожалела?

   Перевалившись с корточек на колени и оказавшись прямо у морды Барона, я осторожно подняла ладонь и опустила её на голову псины. Зверь заметно пригнулся, будто боялся удара, и напряжённо застыл, когда я ласково, хоть и с опаской провела пальцами по жёсткой густой шерсти. А шерсть тёплая. Значит, Барон только недавно с солнца. Долго же пришлось ему брести...

   Если меня завтра выгонят из-за Барона, я его всё равно не брошу. Не смогу. Родители поймут – надеюсь. Валерка будет рад псине, тем более уход за ним я возьму на себя. Братишка хоть и мечтал о собаке, всё никак не мог решиться завести хоть кого. Лодырь. С псиной ведь гулять надо, кормить её... А я никогда и не думала о собаке. Но мне родители разрешат приютить псину... Интересно, что за порода у Барона? Большой, чёрный. На охоту ходил. Да ещё на медведя... Брр...

   Ну, ладно – выгонят, возьму Барона домой. А сейчас-то что с ним делать?

   Встав, я тихо позвала:

   – Барон, пошли?

   И медленно, оглядываясь на пса, зашагала за угол дома. Оказывается, здесь, в стороне, где заходило солнце, ещё достаточно светло. Три шага – остановилась. Пёс с усилием поднялся и поплёлся за мной. Устал, наверное, здорово. Такую дорогу осилить. А чем я его кормить буду? Эх, не догадалась сарделек побольше набрать...

   У крыльца я присмотрелась и сообразила, что никто больше не выходит. Пока. Надо использовать это время. Побыстрей бы Барон передвигался! Жалко, что он такой большой: взяла бы его на руки и сразу бы перенесла куда надо. Я добежала до двери на свою веранду и на всякий случай, чтобы он меня не потерял, замахала ему (свистеть побоялась: вдруг в доме услышат?):

   – Барон, сюда!

   Я уже всё сообразила: спрячу его на первых порах под кроватью, посмотрю, что осталось на кухне съедобного для голодного зверя. А завтра... Завтра будет завтра!.. Барон доплёлся до двери, и мне подумалось: неплохо бы ему ещё ошейник соорудить. Если что, взяла – и втащила бы его, помогая двигаться... Открыв дверь на веранду, где застоялись чёрные, но тёплые сумерки, я поторопила его:

   – Давай быстрей! Только тихонько!

   Ступить на порог – для уставшей и больной собаки всё равно что забраться по большим высоким ступенькам лестницы. Я вздохнула, глядя, с каким усилием Барон поднимается на веранду. И вдруг застыл – передними лапами уже на пороге. Морду наклонил – и... Низкое рокочущее рычание перепугало меня до смерти: вдруг кто-то услышит?! Бросилась шёпотом уговаривать:

   – Тише, Барон, тише...

   – Барон?! Здесь?!

   В моей комнате включился свет. Всполошённая и с больно дёргающимся от испуга сердцем, я обернулась. Посреди комнаты стоял изумлённый Андрей, при виде которого Барон немедленно замолк.

   – А... А ты как... здесь? – только и сумела беспомощно пробормотать я.

   – Молока тебе привёз от Дарьи. Откуда здесь Барон? – Он всё ещё был изумлён, хотя на лице почему-то отражалось и отчётливое странное облегчение.

   Я насупилась и села прямо на порог – ногами на улицу, обняла уже взобравшегося на веранду пса.

   – Откуда-откуда, – уже буркнула я. – Пришёл! Откуда...

   У Барона лапы подогнулись сразу, будто он понял, что мы с ним вляпались в очень нехорошую ситуацию. Так что пёс грузно осел на моих руках и тяжело вздохнул.

   Исподлобья глядя на Андрея, я ждала, что он скажет. Рук из-под Барона не убирала, чтобы пёс чувствовал, что я рядом и его не брошу. Андрей подошёл и присел рядом. Барон глянул на него тоже исподлобья.

   – И где ты хотела его пристроить?

   – Пока под кроватью.

   – Логично. Ладно. Закрывай дверь, – скомандовал Андрей и поднялся. – И сходи на кухню. Там, в шкафу, на нижней полке, есть старая пластиковая коробка от солёной рыбы, круглая такая. Она вроде чистая. Тащи сюда. Всё Дарьино молоко тебе не выпить – поделишься с псиной. А я сейчас принесу чем почистить и залепить его рану. Ну, долго сидеть собираешься?

   Пока искала на кухне коробку, пока её споласкивала, тревожно прислушиваясь к оживлённому гомону в холле и в коридорах по обе стороны от холла, прошло немало времени. Вернувшись в комнату, замерла у двери: Андрей принёс не только необходимое для перевязки, но и какой-то коврик, на который успел затащить Барона. Тот лежал спокойно, положив голову на лапы. Андрей же споро и явно привычно обрабатывал ему рану... Так. Кажется, меня пока не собираются... увольнять. Я неуверенно присела рядом.

   – Чем помочь?

   – Тут у меня пакетики со стрептоцидом. Сыпь ему прямо на рану, пока края держу.

   Потом, пока Андрей накладывал мягкую повязку на плечо Барона, я налила молока и поставила "тарелку" перед носом пса, между лапами. От его вздоха перед тем, как начать лакать, я чуть не разревелась – уже и заикаться начала, и носом шмыгать, но Андрей кивнул мне на открытую дверь на улицу и предложил:

   – Посидим немного?

   И первым сел на порог. Я – рядом, помешкав и выключив свет в комнате, чтобы не мешал вечерней заре на улице. Один раз оглянулась: Барон вылизал "тарелку" и уснул. Но так и не расслабился по-настоящему – уши торчком, и шерсть на хребте то и дело вздрагивает, чуть непривычный звук. Но зато успокоилась сама, сообразив, что он собирается оставаться здесь – и меня за это ругать не будут...

   Места на пороге достаточно, чтобы сидеть, не прикасаясь друг к другу. Но тепло от Андрея чувствуется очень сильно. Особенно сейчас, когда воздух сильно неоднороден: сверху словно купаешься в тёплых волнах, а ноги понизу обволакивают прохладные ручьи. Я поджала ноги, чтобы согреться, а Андрей, наоборот, вытянул ноги, оперевшись на руки – назад, за спину, в пол веранды. Нечаянно задел моё плечо рукой, но, кажется, не заметил. А я промолчала, потому что кожа его смуглой от загара руки чуть не горела, и мне сразу стало теплей...

   Усталые за день глаза отдыхали рассредоточенным взглядом на тёмной, сумеречной зелени лужайки, на едва обозначенных клумбах, с которых тянуло сладковатым ароматом садовых цветов, на кустах, на деревьях – и дальше, на всё ещё светло-синем небе с серебряным мерцанием звёзд.

   Мне казалось, время – около десяти. Но здесь совсем темно, потому что дом прятался в окружении высоких деревьев. Господи, как здорово – тихо, спокойно, даже птицы лишь изредка перекликаются – наверное, ко сну готовятся... Я улыбнулась. И мне спать хочется. Сегодня – высплюсь!

   Первым тишину нарушил Андрей.

   – Не жалеешь, что согласилась на работу здесь?

   – Что ты... Конечно, нет. Мне здесь нравится. А кем тебе приходится Женя?

   – То есть?

   – Ну, Женя сказала, что дом принадлежит её родственнику, который предложил ей с друзьями пожить летом. А ты сказал про мастерскую и свои мольберты. Дом – твой. Женя тебе сестра, да?

   В темноте не видела, но в голосе улыбку расслышала.

   – Племяшка. Старшего брата дочь. Зоя, ты любишь цветы?

   – Обожаю, – пробормотала я. – Я тут у вас столько на клумбе видела...

   Сумеречная зелень завораживала, обволакивала. Сначала я ещё хлопала глазами, стараясь не уснуть, но потом чья-то тёплая ладонь легла на моё плечо, и я, слегка, но властно развёрнутая, словно оказалась в кресле, мягком и уютном... И поплыла во сне... Тихо, безопасно...

   – ... Такая худенькая, маленькая. Не обидишь её, Андрей? – негромко спросили в моём сне.

   – Как бы она меня не обидела, – с еле уловимой насмешкой сказали прямо над моей головой, почти в волосы.

   – Ты уверен, что это она?

   – Если бы Таисья не подсказала, пришлось бы дожидаться прихода Барона.

   – А как она подсказала?

   – Отвела меня в магазине к двери, а Зоя осталась у окна. А там солнце... Я как оглянулся... Не ждал, что она появится именно сейчас. Времени мало...

   – Успеешь за неделю?

   – Попробую.

   – Может, тебе легче будет, если мы уедем?

   – Ну нет. Она сбежит вслед за вами.

   – Об этом я не подумала... Вы ещё посидите?

   – Сейчас отнесу её спать. Завтра не будите, пока сама не проснётся. Она вам там наготовила столько, что на целый полк хватит. Если что – возьмёте сами и разогреете... Посмотри там, может, расстелить надо.

   – Я Барона боюсь.

   – Не тронет.

   – Ты уверен, что Зоя нас не слышит?

   – Если и услышит – не страшно. Она будет думать, что ей всё приснилось.

   – Интересно, что она сейчас видит во сне...

   – Тропинку к роднику.

   Тропинка к роднику вилась между густыми кустами, но в лунном свете была хорошо видна. Я держалась за сильную ладонь бегущего рядом. Уже узнавала дорогу: орешник по сторонам утоптанной дорожки, раздвоенная берёза на краю оврага, где заканчивается ровная тропа; пласт почвы с густой травой нависает над обрывом – и дорожка, исчезая, вьётся вниз, во тьму, глубокую и плотную... А потом невидимка подхватил меня на руки, и мне пришлось ткнуться ухом в него, тёплого, и слушать сильный размеренный стук сердца.

   – Спи... – улыбаясь, сказал невидимка и положил меня на что-то, отчего я обиженно заворчала: нельзя же так – из тепла и в прохладу.

   Но невидимка укрыл меня тонким одеялом, ненадолго задержав заботливые ладони на плечах, будто специально дожидаясь, что я согреюсь. И я выскользнула из всех реальностей в бегучие сны...

   ... Рано утром пришлось встать – Барон попросился на улицу. Постояла немного, ёжась от утреннего холодка, пока он справлял свои надобности. Послушала птичью перекличку, насмотрелась на хрустальную от росы зелень... И – бегом в комнату, радуясь, что не откинула одеяло и что под ним осталось тепло. Пёс "без разговоров" улёгся на подстилку, и мы снова уснули.

   Короткий сон – и я проснулась совершенно бодрой. Ещё не открыв глаза, почувствовала, что на моей веранде что-то изменилось. Я буквально плавала в густом сладком запахе... Приподнялась на локте, удивлённо оглядываясь и принюхиваясь – и замерла: на широком подоконнике, заменявшем стол в узкой и маленькой комнате, стояла огромная ваза с не менее огромными лохматыми пионами разных расцветок – от зеленовато-белого до глубоко малинового. Чуть не с метр высоченными.

   Я вылезла из-под одеяла и, ошарашенная, подошла к цветам. Господи, откуда эта красота?! А не всё ли равно? Глубоко вздохнув, я опустила нос в цветы, мокрые и роскошные. Это – мне-е!..

   ... Барон как-то понятно для меня решил остаться в комнате. Я пообещала принести ему через некоторое время что-нибудь вкусненькое. Завязывая поясок – решилась после созерцания цветов наконец одеться в купленное вчера платье, я выглянула в окно и удивилась: Андрей тоже встаёт рано? Он спокойно шёл к дому откуда-то со стороны особенно густых кустов, и я улыбнулась его босым ногам и мокрым, наверное, от росы снизу брючинам... И покраснела, смущённая и радостная: так это он принёс мне пионы? Вроде мы вчера болтали на пороге веранды о цветах?

   Через полчаса накормленный народ погрузился в машины и дружно уехал: оказывается, студенты в основном летнее время проводят на городском пляже. Я предложила Жене взять с собой кое-что из приготовленного вчера. Пусть поедят в охотку на свежем воздухе. А сегодня уже сделаю именно то, о чём она просила.

   Только проводила ребят и вернулась на кухню, а там – Андрей.

   – Привет, – улыбнулся он. – А меня покормят? И ты... Сама-то позавтракала? Не составишь мне компанию?

   – Можно, – сказала я. И не сдержала любопытства: – Андрей, это ты принёс мне цветы? Ну, пионы?

   – Я. Не надо было?

   – Смеёшься? А почему... Ну ладно, не будем. Ешь салат. Какой будешь?

   – Сиди – ешь сама. Я выберу. Как спалось? Барон не мешал?

   – Нет, что ты. Очень спокойный пёс. Андрей, а ты разве не в доме спишь?

   – Здесь неподалёку есть старый дом. Точнее сказать – почти старинный. Если хочешь, можем устроить экскурсию – покажу.

   – А... А Женя сказала, что у этого дома фундамент старый. Здесь раньше было что-то другое?

   – Было. Была. Усадьба целая.

   – Во время революции сожгли? – вздохнула я.

   – Раньше. До революции. – Андрей покрутил вилкой в салате, будто тщательно размешивая сметану. Поднял голову, взлохматив пальцами русые волосы – убирая их назад. – Тебе правда интересно?

   – Конечно. Я люблю что-нибудь связанное с историей, – сказала я, стараясь не слишком смотреть на его открытое лицо, сейчас, с убранными назад волосами, уже не такое мягкое, как прежде.