Текст книги "Ясная ночь (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

   Крепкие парни сразу нас разгрузили, бережно спустив Сашку с плеча Андрея. Николай потребовал немедленно рассказать ему, в чём дело, хотя сам же и помешал немедленному повествованию, объяснив своё появление:

   – Из крайней избы, на околице, Михалыч позвонил, точнее – внук его. Сказали, что на дороге видели взрыв. Ну, мы подхватились – и на машины.

   – А вы как тут вообще? Я думал, после вчерашнего приезжать уже не будете.

   – Да нам сначала насчёт монет этих позвонили. Бабы истерики закатывают – требуют Кузьму в кутузку засадить, а как его посадишь? Инкриминировать, – это слово Николай выговорил важно и значительно, – ему нечего. А то бы – с нашим удовольствием. Ну, а у вас что? С аварией-то?

   – Тот же Кузьма, те же монеты, – задумчиво сказал Андрей и встряхнул звякнувшим пакетом, подтверждая слова.

   – А девушка чего плакала? – проницательно взглянул на меня Николай.

   – Девушка думала, что авария Сашкиной машины произошла по нашей вине.

   – Кажется, Кузьма всех достал, – проворчал Николай и кивнул Андрею: – Что делать будем? Пока его могу только посадить в кутузку до выяснения личности. Уж из Ивановки точно без паспорта пришёл. Вопрос только в одном: смогу ли посадить? Хоть на несколько часов? Глаза он мне не отведёт? И чего его потянуло на войнушку? Ремба, блин. Или его Таисья с панталыку сбила?.. Кстати, чего стоим? Садитесь.

   Оказалось, машина без опознавательных знаков полиции принадлежит приятелю Николая, который время от времени помогает ему. Тот приехал на всякий случай с братом. Сашку уже давно посадили к нему. А мы – первым Барон, конечно, – сели к Николаю. На заднее сиденье – в обнимку. В смысле, Андрей обнял меня, а Николай одобрительно покивал на это и развернул машину. Один полицейский остался у машины Сашки – посмотреть, что с нею и как, и ждать эвакуатор – трактор какой-нибудь, поняла я.

   Мне ситуация казалось абсолютно безнадёжной. Прав Николай: что предъявить человеку, следа которого не найдёшь в преступлении? Монеты? А докажи, что они принадлежат именно Кузьме! Докажи, что именно они подействовали страшным образом на людей и на скотину!.. Держась за руку Андрея, обнимавшую меня за талию, я путалась в возникавших один за другим вопросах ещё и потому, что я полностью успокоилась в его сильных руках. Я вообще быстро успокаивалась рядом с Андреем. А значит, думать ни о чём не хочется. Кроме как об Андрее, естественно.

   Теперь понимала многое. Что успокаиваюсь, потому что вокруг него много силы. И что он эту силу не направляет на меня специально. Что его в самом деле тянет ко мне. Нет, как-то по-другому надо выразиться. Когда он тянется ко мне, он нежен. Сейчас он спокоен – так, как я впервые его увидела. Спокоен до безразличия. Нет, до безразлично доброжелательного ко мне отношения. Но теперь он меня не обманет. Я точно знаю, что он любит меня. Что достаточно одного поцелуя, чтобы он... Ой, не надо. Опять что-нибудь грохнет...

   А какой у него рот. А какие глаза, когда он забывает, что должен быть просто доброжелательным... Я подняла глаза на его такое близкое ко мне сейчас лицо и быстро опустила... Господи, о чём я думаю в такой ситуации.

   Чуть не подпрыгнула, когда в мои мысли ворвался деловитый голос Николая:

   – И что теперь делать? Как – по-твоему?

   – В первую очередь – добраться до дяди Вани, – ответил Андрей. – А там уж решим.

   Сашку увезли в местный медпункт, а нас Николай довёз до дома, в котором, дожидаясь нашего приезда, отдыхал дядя Ваня. Нас, всех троих (Барон остался в машине), провели во двор, где дядя Ваня, попыхивая всё тем же самосадом, следил за курами, гуляющими вокруг него – сосредоточенно выискивая, чего бы клюнуть.

   Сидел дядя Ваня на самом настоящем пне – судя по всему, этот пень давно использовался хозяевами двора именно для сидения. Выглядел старик бодро.

   – Ну что, ребятки, отдохнули?

   Мы присели на скамейку напротив и снова рассказали о происшествии на дороге.

   – Дядя Ваня, – осторожно начал Андрей. – Мы ведь, получается, идём следом за Кузьмой и убираем следы его дел. А что, если?..

   – Милушка, – обратился ко мне старик. – Знаешь ли, в чём главное отличие чёрной магии от белой?

   – Нет, – робко ответила я, удивляясь, почему он со мной заговорил, не отвечая Андрею.

   – Чёрной она прозывается не оттого, что вся на зло направлена. Она так зовётся потому лишь, что белая магия колдует с ведома того, кому нужна. А чёрная – без ведома делается, да всё на того же человека. Так что чёрную может сделать и белый колдун. Вот закавыка только есть одна. Чем больше чёрный колдун колдует по-чёрному, без ведома того, на кого колдует, тем больше соблазна колдовать на всех подряд. И таков соблазн же у белого. Но чем больше белый по-чёрному работает, тем больше этого чёрного и набирает. Не надо бы колдовать на Кузьму, Андрей, – внезапно глянул на нас двоих дядя Ваня. – Он колданёт назад – тебе ж ответить захочется. Справишься ли с соблазном? А Кузьма он такой: будет на азарт давить – мол, а давай проверим, кто из нас посильней будет. И затащит за собой. Не вернёшься же, Андрей. Как потом не замаливай.

   – Ладно, дядя Ваня, не буду. Только идея неплохая – что-то сделать с ним такое, чтобы домой к себе вернулся бы.

   – Ну, думать-то полезно иной раз, – усмехнулся старик. – Вот сейчас по остатним домам пойдём – время-то и будет подумать-то.

   Эти остатние дома слились у меня в одно-единственное событие. Однообразные действия в каждом новом дворе. Причитания хозяйки, хмурое лицо хозяина... Хорошо – скотина не мычит: дядя Ваня успел всем приходящим с жалобой раздать наговорной травы, чтобы накормили её бедных коров, лошадей, а то и коз... И надоедливый звон монет, ссыпаемых в пакет... Андрей время от времени, особенно когда переходили из одного дома в другой, обязательно брал меня за руку и не отпускал, пока не начинали новое очищение нового дома и двора.

   Закончили, когда небо стало тёмно-синим, а высыпавшие на нём звёзды белыми колючими льдинками выпирали из высокого полотна. Последний двор чистили быстро – на полной инерции. В последний раз полив на руки Андрею, я, по его настоянию, села на улице, у дома, на бревно, чья поверхность – лысая, без коры, и отполированная многими задами, использовалась вместо скамейки. Села, прислонилась к воротам. Напротив – дорога, по которой мы ездили в магазин, чуть дальше – лужайка и овраг, которого не видно за густыми ивами. Там, на ивах, кажется, очень много грачиных гнёзд. Несмотря на близость к полуночи, птицы время от времени перелетали с дерева на дерево, коротко перекликались. Слышно было даже, как ломаются тонкие ветки – то ли под их весом, то ли они сами ломали ивовые прутья...

   Хозяйка вынесла мне молока, и я жадно, чего сама от себя не ожидала, выпила его и задремала.

   Дальше – всё в ночных тенях. Прохлада постепенно становится довольно ощутимым холодком. Андрей поднимает меня на руки. На тёплые... Машина как маленькая пещера. В ней тепло и уютно, но не потому что тепло, а потому что рядом Андрей. Он привычный – мягкий, спокойный. Такой спокойный, что пару раз, проснувшись почти до бодрого состояния, я всерьёз подумываю о том, чтобы поцеловать его. И не дружески. А по-настоящему. Потом начинаю себя уговаривать не делать этого, а пока уговариваю – засыпаю и вижу происходящее сном...

   Машина уехала, а мы остались на дороге. Нет, не на дороге – перед домом.

   Сон.

   Проснулась – и оказалось, что снова лежу на руках Андрея, который спокойно и уверенно идёт куда-то по лесной тропинке.

   Сплюшка... Это я успела себя обозвать в те две секунды, в течение которых бодрствовала. Кажется. А потом опять уснула.

   Андрей наклонился ко мне, и я в полудрёме всё равно пожалела, что не успела его в этот момент поцеловать. А он, оказывается, нагнулся войти в свою лачужку... Зато успела тяжёлой рукой погладить по его светлым даже в темноте волосам. Улыбается...

   Прохладно. Лежу. Таращу глаза на незнакомое окружение, где мне знаком только один предмет – точнее, человек. Андрей. Он снова склоняется ко мне, накрывает одеялом.

   – Теперь спи.

   – А ты?

   – И я буду спать, – убедительно, словно ребёнку, говорит он.

   И я закрываю глаза, чтобы открыть их в вечернем лесу и побежать по знакомой тропинке.

19

  Женя медленно шла вдоль «шведских» столов, ведя пальцем по краю столешниц. Глаза круглые, брови – домиком, рот в изумлении полуоткрыт.

   – Нет, ты мне честно скажи: когда ты успела всё это сделать? Я же видела, как вас вчера привезли! Мы уже спать легли, а вы ещё не вернулись. И ты – сегодня – с утра! Ну ты даёшь! А спать? Неужели не хочется? Честно!

   – Нет, не хочется, – улыбнулась я, окидывая придирчивым взглядом накрытые столы.

   – Хотелось бы знать, чем вы с Андреем занимаетесь в деревне, – уже задумчиво сказала Женя.

   – Развлекаемся, – вздохнула я.

   – Поэтому похудела? Аж осунулась.

   Снова улыбнувшись, я промолчала. Чтобы объяснить, что происходит, надо сесть и рассказывать не один час – так мне казалось по следам событий. А может, кто-то и уместит историю в несколько минут. Или даже в одну фразу. Но не я.

   Женя, не дождавшись ответа, весело тряхнула светлыми кудряшками и сказала:

   – Не хочешь говорить – не говори. Так понимаю, жизнь у вас бурная. Ну а мы уж потихоньку-полегоньку бум жить. Так. Тебе Андрей успел сказать, что завклубом у нас готовит мероприятие, которое будет через два дня?

   – Нет, ничего не говорил. А что за мероприятие?

   – Тематический вечер, – важно сказала Женя и тут же захихикала: – Постепенно переходящий в тематическую ночь! Народу будет – уйма! Все наши идут – учти. Пойдёшь с нами? Или Андрей на тебя свои виды имеет?.. Не обращай внимания на мои подколы. Мы обещали Нине – это завклубом и есть, что поможем подготовиться. Будет весело – предупреждаю. Так что не говори потом, что тебя не предупреждали.

   – А что там будет? – Это не я не выдержала – моё любопытство.

   – Легче спросить – чего не будет. На одну ночь мы все переходим в язычество. Будем плести венки, сигать через костёр и водить хороводы. Нина хочет, чтобы мы, кто умеет плавать, переоделись в русалок и пугали около клуба всех подряд. А ещё она раздала нам тексты песен – надо выучить. А там столько повторов! Я уже всё – запуталась, где чего петь! Слушай, это такая веселуха будет! У наших уже сейчас тако-ой мандраж! А что будет послезавтра!.. Ну, что? Я тебя уговорила идти вместе с нами?

   – Не знаю – честно. Хотелось бы, но... Как со временем будет.

   – То есть как решит Андрей, – насмешливо всё же уколола Женя.

   Барон, сидевший у двери, поднял голову. Уши – в сторону коридора. Судя по всему – Андрей идёт. И точно. Дверь, плохо прикрытая Женей, распахнулась.

   – Привет, – сказал Андрей Жене. – О чём разговор?

   – Про вечер в клубе. Уговариваю Зою пойти с нами.

   Андрей вопросительно взглянул на меня. Я пожала плечами. Вообще-то не люблю многолюдных сборищ типа дискотек. Да и светские мероприятия, на которые таскал меня Валентин... Кажется, хозяин дома что-то разглядел в моих глазах, поэтому сказал:

   – Женя, не требуй от Зои немедленного ответа. Она ещё, наверное, и всех наших гостей не запомнила...

   – Запомнила! – возмутилась я.

   – ... а ты уже на такие мероприятия её зовёшь. В общем, подождёшь. А пока нам – бежать. Зоя, ты как с делами на кухне – закончила? Тогда пошли.

   Показалось или нет, что Жена нам вслед хихикнула?

   А утро у меня было и впрямь бурное.

   Последний сон, который приснился, был очень странный. Как и засыпая, я снова видела себя на знакомой лесной дорожке, по которой бежала изо всех сил, словно боясь не успеть. Бежала, хотя вокруг затаилась ночь и саму дорожку было трудно разглядеть... А навстречу мне бежал Андрей – бежал, задыхаясь, словно от нашей встречи зависела его жизнь. Но мы так и не встретились... Я уходила по той же тропке назад, в лес. А Андрей остался стоять на берегу пруда, похожего на тот, что за домом... Говорят, если не запоминаешь сновидения, надо бы запомнить, какое настроение было во сне. Или хотя бы чувство... Безысходность. Почему-то проснулась с горьким чувством одиночества...

   ... Разбудило меня движение рядом. Даже не движение – вздох. Из сна я вылезала, буквально тащила себя из сонного состояния, потому что хоть и спала на довольно твёрдой подушке, но дискомфорта не чувствовала. Но когда под ухом почуяла вздох, глаза смогла открыть. И – проснулась сразу. Горячая волна неловкости заставила ощутимо разгореться моё лицо: спала не на подушке, а на Андрее! А ведь ещё и руку закинула, как привыкла обнимать, спящая, подушку, на которой обычно лежу. Сейчас я обнимала за шею Андрея. И он не возражал, ещё и придерживая меня так, чтобы я не съезжала с него!..

   Сообразив, что его вздох означает – он проснулся, я, смущённая, попыталась сползти с него и хотя бы лечь рядом. Кажется, он не понял, что я проснулась, и снова железной рукой прижал меня к себе.

   – Андрей, пусти... – пропыхтела я.

   – Не пущу...

   – А... Почему?

   – Мне так нравится.

   Притихнув, я принялась анализировать происходящее – и себя. Итак. Низенький потолок – огромные давным-давно крашеные доски, между которыми высовываются клочья сухого мха. Окон не видно. Возможно, их в этом помещении и нет, потому как чувствуется, что утро – и солнечное, а в комнате сумрачно. Пахнет вкусно и густо... мм... вениками. Я у стены, без джинсов и блузки, но в какой-то огромной рубахе. Наверное, Андрей, лежащий сейчас на краю кровати, меня переодел в своё. На ночь, чтобы я не стеснялась? Спасибо. Сам зато... Я под щекой чувствую только кожу... И снова покраснела горячо-горячо. Неужели он... Нет, я понимаю, что лето жаркое. Что в лачужке теплынь чуть не банная. Но неужели он?.. И мы оба под одеялом. Хоть это утешает. Пока он не встал. Не-ет... Надо бы встать первой и сбежать, чтобы не смущаться. Его-то эта ситуация точно не смущает.

   – Я всё-таки встану.

   – Не торопись, – лениво сказал Андрей. – День предстоит хлопотный. Давай немного просто полежим.

   И расслабил руку. Я съехала с него уже на настоящую подушку.

   – А почему хлопотный?

   – Надо решать, что делать с этими двумя нарушителями спокойствия.

   – Андрей, а деревенские ничего им не могут сделать? Даже страшно за них...

   В воображении – немедленно появилась изба, предположительно Таисьи. Перед нею – толпа разгневанных людей. И – пожар, в котором полыхает именно эта изба, внутри которой мечется женская фигурка.

   – Нет. Чтобы что-то сделать, им надо собраться всем вместе и друг друга подзуживать, пока толпа не станет бешеной. Сейчас они соберутся вряд ли. Работы полно. А в одиночку не заставишь даже к дому Таисьи подойти.

   – Почему? – после секунд его молчания не выдержала я.

   Он повернулся ко мне, пристnbsp;

&

&

&

&

&

&   – Каждый боится, что она потом отомстит.

   Он повозился ещё немного и выпростал из-под одеяла руку. Не успела я сообразить, что он делает, как он погладил меня по голове, поиграл немного с волосами, завивая их на палец и при этом мечтательно улыбаясь.

   – Когда-нибудь я нарисую тебя такой – заспанной и нежной...

   – Хулиганишь, – сделала вывод я, мечтая успокоиться хотя бы до степени, когда мурашки по спине бегать перестанут. И пригрозила: – Если сейчас не встанешь – перелезу через тебя!

   – Начинай! – обрадовался этот негодяй. – Столько интересных ощущений при этом можно испытать – ммм! Перелезай, конечно!

   Насупившись – ах так! – я плотно прижалась к стене и резко упёрлась в Андрея руками-ногами, пытаясь столкнуть его с кровати. От неожиданности он и в самом деле чуть не свалился, но в последний момент успел обнять меня. Пришлось замереть – иначе бы свалились на пол вместе.

   А в следующий миг я затряслась от смеха, одновременно заставляя трястись и Андрея – так крепко он меня держал.

   – Что?

   – Не знаю, как тебе это описать! – хихикнула я, глядя через него на Барона, который сел перед кроватью и вытянул морду, с интересом и недоумением изучая, что мы тут делаем и почему я прячусь за Андреем. Во всяком случае, именно так я поняла его взгляд.

   Андрей разжал объятия и оглянулся. Воспользовавшись этим, я бросилась в конец кровати, где и спрыгнула с неё. Пришлось быстро запахнуть полы рубахи, потому что она чуть не съехала с моих плеч. Андрей повздыхал, повздыхал жалостливо и тоже встал.

   Время-то раннее, около пяти. Странно, но сна – ни в одном глазу.

   Наш совместный завтрак состоял из молока – вчера нас нашла Дарья Петровна, и пирогов – эти почти заставила взять хозяйка в последней избе, как объяснил Андрей. Я-то не помнила – уже засыпала. Всё холодное, но съели с удовольствием, хотя я и предложила поесть в кухне, где пироги можно было слегка поджарить, чтобы были и тёплые, и с хрустящей корочкой. Отказался. Сказал – некогда.

   Ага, а полежать вместе – было когда.

   А потом мы разбежались: он взял машину и поехал к дяде Ване, а я побежала на кухню – готовить ребятам завтрак. Прежде чем ему уехать, я спросила:

   – А ты не боишься на машине? Мало ли что...

   – Боишься – на полдороге застряну? Машину сломаю? Нет, такого не случится. Не беспокойся, – чем-то очень довольный, ответил он.

   И только на кухне я сообразила, почему он уехал такой довольный: ему понравилось, что я тревожусь о нём. Я невольно усмехнулась.

   ... И вот он приехал в разгар уговоров Жени. Итак, он сказал мне: "Пошли", и я поспешила за ним, раздумывая, что они с дядей Ваней придумали, чтобы разрешить ситуацию из категории "Фантомас разбушевался". Уже в машине я вздохнула, когда мы проехали мимо клумбы: так мне и не найти времени, чтобы привести цветы в порядок. Жаль пионов...

   – Вы уже знаете, что делать? – спросила я.

   – Первым делом надо поговорить с самим Кузьмой, – сказал Андрей, следя за дорогой. – Так думает дядя Ваня. Он хочет вправить мозги Кузьме, чтобы тот не вмешивался в дела чужой деревни. Оказывается, это раньше было под запретом. То есть колдун другой деревни не имел права вмешиваться в дела чужой территории.

   – А ты? Тебе почему не нравится то, что придумал дядя Ваня?

   – Так чувствуется? – покачал головой Андрей. – У меня задумка такая: попросить Кузьму явиться к нам – то есть сначала то же, что придумал дядя Ваня, а потом набить ему морду. Элементарно.

   – А... почему – набить? – растерялась я.

   – Ну, как же? Мужская драка многое решает.

   – А если он – тебя?

   Он сидел за рулём всё тем же собранным, сильным и широким медведем, но мне хотелось быть уверенной. Поэтому и спросила.

   – Не сможет.

   – Так уверен? Почему?

   – Всё до последнего хочешь знать? Потому что я прав, а он – нет.

   – Разве это играет какую-то роль?

   – Конечно. Он чётко знает, что ворвался на чужую территорию, а значит – виноват, начиная войну. А чувство вины в драке дорогого стоит.

   Он так уверенно рассуждал об этом, что я поверила ему. Хотя драки самой очень боялась. Но утешала себя, что дело всё равно в руках дяди Вани. Наверняка как он решит, так оно и будет. А дядя Ваня – за мирный исход дела. Ладно, пора узнать другое.

   – Андрей, а ты узнавал, как там, с Сашкой?

   – Всё нормально. Сильные ушибы. Так что дома отлежится. После дяди Вани придётся ехать к нему. Барабашка у него до сих пор ноет.

   Мы доехали до избы дяди Вани и зашли в дом.

   Барон, взбегая за нами по трём ступенькам крыльца, вдруг оглянулся. Я проследила его взгляд: на столбике небольшого забора, между двором и садом, сидел огромный чёрно-белый кот. Наверное, здешний. Кот полуприкрытыми зелёными глазами наблюдал за нами. Лишь раз перевёл взгляд только на Барона, а потом снова поднял глаза на Андрея. Уже входя в сени, Барон снова оглянулся. Кот с места даже не сдвинулся.

   Старик выглядел очень спокойным и неплохо отдохнувшим после вчерашней кропотливой работы. Поздоровался с нами, предложил присесть ближе к столу.

   – Милушка Зоенька, – в первую очередь обратился он ко мне. – Андрей сказал, что у тебя дар предвидения открывается потихоньку. Мы сейчас хотим вот что сделать. Нас трое, так сильны мы очень. Но лишь когда рядом. Нам сейчас нужно сделать так: сядем вокруг стола, за руки возьмёмся. Вы с Андреем Кузьмы не знаете – знаю в лицо только я. Мне ваша силушка нужна, чтобы заставить его к нам прийти. Поможешь ли?

   – Конечно, помогу. Только...

   – Да не беспокойся. Всё сами сделаем.

   Мы втроём придвинули ближе к столу табуреты и взялись за руки. Что-то это движение напомнило мне детство: когда мы с подружками о чём-то договаривались, обязательно брались за руки... Тёплая – Андрея, горячая – дяди Вани. Посмотрев на них, увидела, что глаза они закрыли. И тоже зажмурилась. Раз мне ничего не предложили сделать конкретного, буду смотреть на смутные блики, то появляющиеся, то исчезающие во внутреннем взгляде... Почти играла, пока не обнаружила, что, кроме смутных бликов, на тёмном фоне внутреннего взора появилась смутная тень. Заинтересовавшись, я стала вглядываться в эту тень, а она неожиданно для меня начала обретать отчётливую форму – лицо человека. Замерев от странного этого явления, я изумлённо рассматривала человека, постепенно запоминая его: чёрный – в смысле, аккуратно стриженные волосы чёрные, и лицо смуглое – не то загорел, не то от природы такой. Черты очень резкие: нахмуренные брови, нос с еле заметной кривизной и сильно раздувающимися ноздрями, рот большой, искривлённый в ухмылке. Как ни странно – ямочка на левой стороне лица.

   Этот мужчина смотрел на меня с каким-то превосходством – и вдруг вздрогнул.

   – Мил человек, а не дойдёшь ли до моей избы? – негромко спросил дядя Ваня. – Разговор есть. Будем вдвоём только. Молодые наши уйдут.

   От неожиданности я чуть глаза не открыла! С трудом удержалась.

   Человек, которого видела перед внутренним взглядом, мгновенно стал ещё резче, словно вдруг похудел за секунды. Да и движения стали не такими неторопливыми, как недавно, – а даже дёргаными. Рот открылся. Кузьма явно что-то произнёс.

   Кажется, только дядя Ваня его расслышал.

   – Какую клятву, милок? – удивлённо переспросил он. – Ты мне ли не веришь?

   Мужчина замер. Потом кивнул, причём перед тем, как кивнуть, сделал такое движение, как будто высокомерно отдёрнул руку от кого-то, кто его за эту руку хватал. Неужели рядом с Кузьмой стоит Таисья и просит его не поддаваться на уговоры дяди Вани? Небось, именно она доказывает мужчине: вроде как дядя Ваня врёт, что беседа состоится один на один. Что его могут легко подставить.

   – Ну что ж. Жду, – коротко закончил дядя Ваня.

   Открыв глаза, первым делом взглянула на Андрея. Тот сидел, скептически подняв брови. Не верил в приход Кузьмы? Не верил, что с этим колдуном можно договориться?

   Мы на всякий случай напомнили дяде Ване, что будем в мастерской Сашки, и ушли. Пока Андрей закрывал ворота, Барон несколько раз попытался заглянуть во двор – проверял, сидит ли тот чёрно-белый кот на заборе. Пришлось взять за ошейник и оттащить пса от ворот. Смирившись, что не удалось увидеть кота – слишком хорошо закрывали того ворота, Барон отошёл к джипу и стал покорно ждать, пока откроют дверцу. И вдруг вскочил. Пока Андрей шёл к машине от ворот, на заборе, с улице закрывающем огород и сад дяди Вани, снова появился кот. Он спокойно уселся на очередной столбик забора и снова уставился на Барона.

   Понаблюдав за псом и котом, я спросила:

   – Они, случаем, не знакомы?

   – Есть такое. Бывший хозяин Барона взял его у дяди Вани, когда кот уже был взрослым. Вот и присматриваются друг к другу.

   Наконец мы отъехали от дома дяди Вани. Подъезжая к первому пруду – к Нижнему, мы почти одновременно заметили, как две далёкие пока фигурки идут по плотине на нашу сторону.

   – Они вдвоём, – обеспокоенно заметила я. – Ничего не сделают дяде Ване?

   – Нет. Потому что знают: если что-то ему сделают – деревня точно их обоих убьёт.

   Я немного засомневалась в словах Андрея, но до сих пор он всегда не только говорил уверенно, но и его слова оборачивались правдой. Так что постепенно я пришла в себя... Тем временем мы проехали Средний и Верхний пруды, свернули налево, как ехали бы в магазин, но проехали и его. На самом краю деревни, ближе к кладбищу, и располагалась мастерская Сашки.

   Хозяин вышел нас встречать.

   – Настёна где? – спросил Андрей. – Почему тебя не поддерживает?

   – А то я сам на ногах стоять не могу, – проворчал Сашка, весь в йоде и в пластырях. – На работе она. Где ей ещё быть? Ну что? Открыть мастерскую-то?

   – Открывай.

   Уже на подходе к странному сооружению из больших металлических листов, больше похожему на огромный гараж, я услышала странный звук. Сначала это был и в самом деле словно ной комара, но с каждым шагом к нему комариный писк превращался в сильный воющий звук, от которого в ушах звенело, а внутри – по ощущениям – дребезжало.

   В нескольких шагах от двери Сашка сморщился и отдал Андрею ключи от двери.

   – Не, туда я не ходок. После вчерашней свистопляски мне этот ной слушать не резон. Вы уж как-нибудь сами. Вот этот ключ от верхнего замка, а этот – от нижнего.

   Сначала было даже интересно: вот закрыла уши, а ной не уменьшился. Как будто у меня ладони внезапно дырявыми стали. А потом, когда звук будто стал врезаться в меня и изнутри сверлить – до настоящей боли, стало не до наблюдений.

   Сашка вернулся к дому, где жил с семьёй, и следил за нами с крыльца. Барон, помешкав, отошёл к нему, но лёг в сторонке. Пёс словно понимал, что подойти он сейчас к нам – только помешает.

   Андрей, весь сморщенный от проникающего в голову звука, быстро открыл все замки, проворчав, что Сашка мог бы и не закрывать мастерской: на всём белом свете не найдёшь дурака, который бы осмелился даже приблизиться к мастерской. А когда мы переступили порог, звук будто поймал нас и развил бурную пыточную деятельность. Он на высокой ноте вламывался в головы, от него через мгновения заболели зубы и глаза!..

   – Если... – сказал Андрей и снова сморщился. – Если я буду искать предмет, это долго. Попробуй ты осмотреться.

   Я, насколько смогла, расслабила челюсть, чтобы ноющие зубы перестали дребезжать, точно вот-вот выпадут, и, заставив взять себя в руки, осмотрелась.

   Мне пришлось пройтись по всей площади мастерской – мимо тракторов и машин, мимо грубо сделанных столов с инструментами, прежде чем я увидела уже знакомое гнилостно-зелёное сияние – с примесью какого-то тёмно-оранжевого цвета... Сияние это цвело на столе с тисками. Но как-то приглушённо. Я долго рассматривала его, не замечая бегущих по щекам слёз, вызванных близостью к вгрызающемуся в голову звуку. Но сразу всё равно не могла догадаться, где же лежит тот предмет, который даёт сияние и убийственно ошеломляющий звук.

   – Зоя, если не найдёшь сразу, выйди отдышаться! – крикнул от двери Андрей.

   – Нет, я, кажется, нашла его. – Присев на корточки, я обнаружила предмет, прилепленный книзу столешницы. Да, сюда не каждый мог бы догадаться заглянуть.

   Андрей стремительно зашагал ко мне – руки уже мокрые от святой воды.

   – Где?

   – Под столом. Похоже на куколку.

   Он присел рядом и дотянулся до "куколки". Вой замолк, едва странной формы фигурка оказалась в руках Андрея. С облегчением воспринимая благодатную тишину и вытирая слёзы, которых до сих пор не чувствовала, я нагнулась к руке Андрея. "Куколка" оказалась из обыкновеннейшего пластилина. Сине-красный цвет. Убого выполненная, фигурка не вызывала ничего, кроме брезгливости и толики удивления: и вот этот кусок пластилина только что ныл так, что казалось – лопнет голова?!