Текст книги "Ясная ночь (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
15
Что-то тёплое пригрело мою левую щёку. Солнце добралось. Сонно разомкнув и снова сомкнув ресницы, я некоторое время жмурилась на его лучи, бесконечным потоком впадающие в комнату. Пока ещё не пришла в себя и ничего не соображала, но отчего-то было так уютно! Чувствовала себя котёнком, пригревшимся в лапах мамы-кошки. Мягко разнеженным котёнком... И – несмотря на солнце в глаза, быстро распахнула ресницы и скосилась направо. О... Правой щекой я уткнулась в плечо Андрея. И спала, оказывается, на его руке, обнимавшей меня. Мало того – ладонью он ещё и придерживал меня за пояс.
Хм... Лицо близко. Не брился сегодня. Щетина – золотистая на солнце.
Затаившись, я начала думать, почему он в моей постели. И нехорошо, между прочим, что он в моей... Хотя мне нравится. Уютно так. И я в платье – как была, так и оставил... И недавняя странная, болезненная сонливость прошла.
Пора сообразить, как и что. Давай с самого начала. Он меня утром разбудил и повёз искать причину, почему на том месте горели дома и умерли сразу четыре брата. Там был и дядя Ваня. Хотя для меня он не "дядя", а скорее – "дед". Ну, если ему за девяносто. Если он вообще не прапра... И они вдвоём взяли меня за руки – и я увидела закопанный на поле хлеб, из-за чего и умерли те четверо. А потом... Я снова задумчиво уставилась на позолоченный солнцем колючий подбородок Андрея. А подбородок шевельнулся, и Андрей заглянул в мои глаза. И я ворчливо сказала:
– Думаешь, это нормально – влезать под бочок девушки, которая так слаба, что прогнать не может?
– Я не влезаю, – усмехнулся Андрей. – Я ей защиту укрепляю.
Помолчав, я сообразила, что так, перекидываясь репликами, мы ни к чему не придём. Точнее – Андрею-то хорошо, он всё понимает, а я... Хорошо. Раз он так, значит – я должна проявить инициативу, иначе он так и будет водить меня за нос. Не совсем то выражение, но другого я, пока сонная, подобрать не могу. Получается что-то вроде умалчивания с его стороны – в общем. И я спокойно и даже мечтательно сказала:
– А интересно было бы повторить ту штуку, которую мы проделали на поле. Или для неё обязательно нужны трое?
Он немедленно привстал, опершись на локоть (я с трудом задавила улыбку: ага, получилось!), сдвинул брови.
– Не смей ничего делать! Без меня!
– А если хочется? – так же лениво ответила я и повернулась лицом к нему сама, тоже опираясь на локти. – Нет, Андрей, ты только прочувствуй ситуацию: у меня есть сила – и ты признал это. А теперь вспомни себя. Неужели тебе бы в моей ситуации не хотелось сделать хоть что-то? Попробовать хотя бы?
– Даже пробы чреваты... – Он снова лёг – на спину. На меня не смотреть? Ах ты...
– Ничего! – как можно самонадеянней и даже легкомысленней сказала я и тоже легла. – Ты же рядом будешь. Вытащишь!
– Зоя...
– Андрей, дай мне честное слово, что ты не пробовал ничего, узнав о себе!
Молчание. Такого напора он от меня не ожидал. Я терпеливо изучала безупречно белый потолок веранды. Ждала.
– Наверное, ты права. Легче постепенно научить тебя чему-то, чем постоянно вытаскивать из собственных ляпов. Хотя сегодняшний ляп ляпом не назовёшь.
Чуть не перебила: ведь до сих пор я не творила никаких ляпов! Вовремя язык прикусила. Зато теперь на законных основаниях можно спросить:
– А что – было?
– Таисья. Она сделала на тебя привязку – на ту булавку, которую ты подняла. Тебе до этой вещицы достаточно было коснуться, чтобы невидимая игла проколола твоё личное пространство... Ведь Таисья думает, что ты тоже занимаешься всякими наговорами. Силу-то она умеет разглядеть. Булавка подкинута в расчёте, что в следующий раз, когда ты будешь заниматься магией, ты откроешься. И тогда из тебя тащить силы будет очень удобно. Пока мы с дядей Ваней держали тебя за руки, выхода энергии ты не почувствовала – мы тебя подпитывали, чтобы в транс видящего ты вошла легче и быстрей. И хватило нескольких минут, когда ты оказалась без нашей поддержки, чтобы Таисья немедленно принялась тащить с тебя энергию.
Я села, подтянув и обняв укрытые покрывалом ноги, прислонилась к стене с окном. Честно говоря, я примерно представляла, как всё это действует, но сказанное вслух конкретно и точно расставило всё по полочкам. И – стало страшно. Я взглянула на спокойно лежащего Андрея, закинувшего за голову руки.
– И что? Теперь она всегда будет тянуть с меня?
– Я же рядом, – усмехнулся этот самодовольный тип! И легко сел рядом со мной, посерьёзнел. – Зоя, начинаем обучение. Одна из старинных энергетических мер по охране человека – это объятия другого человека. Пока ты не научилась строить собственную защиту, я буду тебя часто обнимать.
Я во все глаза смотрела на этого наглеца! Это он мне так серьёзно лапшу на уши вешает?! Нет, мне, конечно, нравится обниматься с ним, но подавать объятия под соусом защиты?! Нет, он точно обнаглел, считая меня дурочкой. Ладно, промолчу. Пусть обнимает, если ему хочется. Хм... Значит, когда мы лежали в обнимку – это и называется "делал защиту"? Запомним! Да ещё и у дяди Вани спрошу!
– И оберегов никогда не снимай, – добавил он. – Если бы не они, ты бы раньше отрубилась, ещё на поле. Для первого урока хватит? Прекрасно, – сказал он, когда я пробурчала что-то невнятное. – Теперь спрошу я. Ты уже когда-нибудь пробовала что-то сделать сама? Только честно.
– Бабушка запрещала этим заниматься, – неохотно ответила я. – Говорила – рано ещё. Могу сделать что-нибудь не так. Но я всё-таки – совсем немножко – кое-что делала.
– Что?
– Лечила. Если никого из наших рядом. Бабушка следила, чтобы в нашем доме никаких книг по работе с энергией не было, и родители её поддерживали. Они-то считали это всё шарлатанством. Но в книжные магазины-то мне никто не запрещал ходить. Вот и вычитывала потихоньку, где что найду. Но в основном запомнила приём один очень несложный – наложение рук...
– После того как булавку нашла, пробовала заниматься наложением? – перебил Андрей, встревоженно склонившись ко мне.
– Не-ет, – протянула я, вспоминая, и уже уверенней сказала: – Нет. Наложением вообще не занималась. Разве что до булавки лечила Барона. – После моего ответа он задумался, а я вдруг вспомнила целую череду незаконченных дел: кухня осталась без моего догляда и наверняка там теперь погром – особенно в свете сломанной посудомойки; надо накормить Барона. Да и Андрей, пожалуй, голоден: что это для мужчины – пара пирожков? Господи, а ещё вчерашний ливень, наверное, прибил все овощи на грядках и цветы на клумбах! Но ведь всё равно надо там прибраться!
Я спустила ноги с кровати и съехала мимо Андрея. По инерции продолжая охватившие меня хозяйственные мысли, пробормотала:
– А ещё сегодня среда, и, кажется, я тебе не дала сходить на рыбалку...
– Ещё? – спросил Андрей.
Я обернулась: более счастливой физиономии я не видела! Интересно, о чём он подумал? Но мне уже было некогда, поэтому я просто, но твёрдо велела:
– А ну марш отсюда! Нечего тут!..
Он встал не спеша, шагнул к двери – мимо меня. Какое там – мимо, когда тут же, чуть склонившись, крепко обнял меня и спокойно ушёл.
И оставил меня с не самыми лучшими мыслями. Заправляя постель, я размышляла о том, что у нас какие-то странные отношения – весьма загадочные для меня.
Потом стало не до размышлений. Это когда я переоделась в рабочее платье и вошла на кухню. Огляделась, выложила для неотступно следующего за мной Барона остатки костей от холодца и со вздохом принялась за работу. Десять часов утра. Кажется, Женя с ребятами уехала недавно. Кастрюли и сковородки ещё тёплые.
Только успела вымыть всю посуду, присматривая за поставленными на плиту кастрюлями, как в кухню заглянул Андрей – предупредить:
– Зоя, сейчас приедет Володя из деревни. Покажи ему посудомойку, ладно? Он починит. Как сделает, зайди ко мне – на второй этаж. Нам сегодня ещё в одно место съездить надо бы.
Он начал отворачиваться – уйти и закрыть за собой дверь, но на пороге вдруг замер боком – глаза в пол, лёгкая улыбка на губах – секунды на три, после чего решительно вошёл. Я в этот момент только-только закрыла кастрюлю с рисом крышкой и теперь недоумённо смотрела на него. Он шагнул ко мне и, наклонившись, обнял. Совершенно изумлённая его движением, я тем не менее откликнулась – сама обняла его за пояс. Я вдруг отчётливо поняла, что хочу узнать, правду ли он сказал насчёт защитных объятий. Поэтому обняв его – ладони на спину, прислушалась к своим ощущениям. Сначала услышала ритмичный стук – ухом прислонилась к его сердцу. А потом затаилась: я не знаю, что это было, но вокруг нас, мне показалось, бушует ветер! Мягкий, сильный, тёплый! Он обвевал нас двоих так, что вздымал меня, – и я как будто росла, наполняясь странным движением внутри. Росла, готовая взлететь!..
Где-то чуть над ухом Андрей шепнул:
– Теперь поверила?
Я не шевельнулась, только вздохнула...
Он ушёл, а меня заела текучка будней: пока хлопотала с обедом и ужином, пока приходил Володя – смешной высокий парень, тёмно-рыжий, с выдающимся носом, из-за которого он походил на грача. Причём и серьёзный такой же, как грач: вышагивал крупно и с достоинством, разговаривал неспешно, но машину посудомоечную починил быстро. Правда, что-то сказал странное себе под нос, но это сказанное выглядело как бурчание рабочего человека, и я приставать не стала с вопросами о подробностях, а он быстро сменил несколько деталей, попрощался и ушёл.
А я закрыла полотенцами кастрюли и побежала на второй этаж.
Андрей сидел на полу и критически рассматривал стену напротив.
– А почему с пола? – поинтересовалась я.
– Потому что сидеть пока не на чем, – немного невпопад ответил он, не оборачиваясь ко мне. Посидел немного (я тоже пригляделась к стене – ничего такого, стена как стена) и обернулся ко мне. – Зоя, ты не будешь возражать, если мы с тобой снова сейчас же съездим в деревню?
– Нет. А скажешь – зачем?
– Скажу. Только сначала просьба одна будет. У тебя мобильный работает?
– Да...
– Понимаешь, я пытался дозвониться к одному человеку, но, видимо, был очень взволнован – и... – он беспомощно развёл руками.
Сначала я не поняла, что именно он имеет в виду, потом вспомнила посудомоечную машину и засмеялась.
– Мне мобильник сюда принести или спустишься?
– Спущусь. – Он поднялся с пола немедленно.
– Ой, Андрей, а я не повлияю на мобильный... – Я остановилась и озадачилась. – Я вообще не буду влиять, как ты, на всякие приборы? Ну, портить их своим присутствием?
– Зоя, у тебя на редкость упорядоченное поле, – торжественно сказал Андрей. – На приборы влиять так разрушительно, как я, точно не будешь.
– Подожди, ты мне кажешься таким спокойным, – удивлённо сказала я. – Так почему твоё поле неупорядоченное?
– Я стараюсь быть спокойным – чувствуешь разницу? – вздохнул Андрей. И вышел в коридор спуститься на первый этаж. Всё ещё удивлённая, я последовала за ним. – Быть человеком, владеющим колдовскими приёмами, очень сложно. Это ответственность за каждый личный шаг. Тысячи раз обыгрываешь со всех сторон вопрос: а имею ли я право вмешиваться в чужую жизнь? Как это вмешательство отразится на жизни моих близких и меня самого?
– Ты говоришь странно, – уже с недоумением сказала я. – Никогда не думала, что такие вопросы могут тебя мучить. Ведь ты и в самом деле выглядишь очень спокойным!
Андрей вошёл в мою комнату и сел на кровать, всем своим видом олицетворяя старания придумать, как мне ответить на вопрос так, чтобы я поняла.
– Поправлю – вынужденно спокойный. Если бы я не держал себя в состоянии покоя, миру вокруг пришлось бы очень плохо – и не только электрическим приборам. Зоя, мне скоро тридцать три. Я повидал достаточно многое и... Если воспользоваться метафорой, и довольно грубой, я представляю себе наш мир сплошной паутиной, в которой самое мелкое, самое незначительное наше движение создаёт дрожь всех паутинок, заставляя их трансформироваться. А уж направленное движение колдуна напрочь рушит устоявшийся порядок вещей и меняет многие судьбы – в том числе и мою!
– А как же такие, как Таисья? – осмелилась я спросить. – Она, мне кажется, так не думает.
– Если говорить грубо, она своё ещё получит, – снова вздохнул Андрей. – Когда мы с нею встретились, я с трудом уговорил её не носить браслеты. Дело в том, что у неё были металлические браслеты. Она много работала с энергией, а свои побрякушки не промывала проточной водой. А это один из главных принципов любой женщины, которая взялась за колдовство: носишь металлические украшения – мой их под водой каждый вечер. Да и любой женщины. Мои-то обереги на тебе настроены на противодействие любой отрицательной энергии. А вот свои она даже не удосужилась зарядить. А ей лень – и Таисья просто-напросто отказалась от ношения браслетов. Хотя зря.
Я тем временем вытащила мобильный телефон и кивнула ему. Андрей продиктовал номер и попросил меня держаться подальше во время разговора. Он с расстояния корректировал мою беседу с каким-то Гурием (тот, кстати, нисколько не удивился, что вместо Андрея с ним разговаривает кто-то другой). Тот жаловался на странное поведение скотины, да ещё у него вдруг ни с того ни с сего заболела жена – причём Машенька, медсестра, оставленная за главную вместо уехавшего в город врача, не смогла определить, в чём дело. Андрей посоветовал вызвать скорую помощь. Гурий замялся, сказал, что признаки болезни уж очень неопределённые: температуры нет, с давлением всё в порядке. В результате мы договорились подъехать к собеседнику через полчаса.
В начале этого получаса мы с Андреем должны были поесть.
Не дали.
Только мы устроились на кухне, только он взялся за вилку, как поднял голову и насторожился, прислушиваясь. Точнее, сначала насторожился, обернувшись к двери, Барон, не отходивший от нас ни на шаг.
– Мне показалось, или кто-то подъехал?
Андрей встал, вышел из кухни – я за ним.
В холле оглядывался растерянный мужчина, одетый в джинсовый комбинезон, здорово заляпанный какими-то тёмными пятнами. Уже настроенной на необычное, мне почудилось, что это – маньяк-убийца, который только что кого-то прирезал и теперь ищет себе новую жертву. Тем более что незнакомец и выглядел довольно кошмарно: борода без усов, огромные сверкающие глазища, нос гордо орлиный – и при том при всём сам тощий и сутулый. Так что, когда "маньяк" увидел Андрея и не поспешил, а даже бросился к нему, я на всякий случай просто-напросто спряталась за спиной хозяина дома.
– Андрей! Помогай! У меня в мастерской шут знает что происходит! Звоню тебе, а ни фига твой опять не работает! Скажи ты Фоме, пусть он тебе стационарный проведёт!
– Десять минут – мы выйдем, – тоном, не допускающим возражений, сказал Андрей.
"Маньяк" послушно покивал и торопливо вышел, бубня себе под нос что-то возмущённое. Андрей оглянулся на меня, пожал плечами. Мне понадобилась секунда на соображения.
– Колдунов в деревнях всегда кормят до и после, насколько я знаю, – решительно сказала я. – Так что перебьёшься с обедом. Я еду с тобой и записываю номера телефонов всех, кто хочет с тобой связаться. У этого, в комбинезоне...
– Сашка – он работает в ремонтной мастерской, – подсказал Андрей.
– Ну да... в мастерской (вот откуда пятна!), – послушно повторила я. – По дороге можно будет взять половину номеров всей деревни. Правильно?
– Какое – половину, – пробормотал Андрей. – Всей деревни. Он же не только машины всем ремонтирует. Но ты...
– Андрей, если ты ещё не понял, то говорю сразу: варю-жарю-пеку очень быстро. С ужином для ребят успею. Побуду с тобой, а если задержишься, кого-нибудь попросишь отвезти меня сюда. А когда тебе проведут обычный телефон, вот тогда ты мне и скажешь, что больше тебе мой мобильник не нужен.
– Зоя, а ты... не боишься?
– С тобой? – удивилась я – и он заулыбался.
– Тогда вперёд. Я сейчас с собой кое-что захвачу – и едем.
Сашка нисколько не удивился, когда "кое-что" Андрея явилось глазам в виде огромной спортивной сумки, которую Андрей не оставил в багажнике, а взял в машину. А я, пока Андрей бегал за этим нечто, успела сбегать к себе и одеться в джинсы и в футболку. Не знаю, что нас там ждёт, но в брюках я себя всегда чувствовала себя собранней. И воинственней, если что.
Андрей сел за руль, а мы с Сашкой устроились на заднем сиденье и за минуты езды я записала почти все номера телефонов от деревенских.
Как выяснилось, мастерская Сашки находится выше магазина, поэтому ему пришлось смириться, что в первую очередь Андрей велел заехать к Гурию. А когда мы вышли, я заметила, что стоящие неподалёку от дома Гурия двое мужчин, приглядевшись к нам, сразу заторопились к машине. Заметила, несмотря на то что со двора Гурия доносился хриплое мычание то ли двух, то ли нескольких коров. Мы с Андреем зашли во двор. Оглянувшись на закрывающиеся ворота, я заметила, что мужчины взволнованно заговорили с Сашкой. Нетрудно было сообразить, что и у них что-то стряслось. Ничего себе...
Едва мы оказались во дворе, к нам с крылечка поспешил хозяин дома – невысокий крепкий мужичок. Он даже одет был не по-городскому, как в основном одевались здесь – что я заметила сразу. Намечающаяся лысинка слегка блестела на солнце в окружении бледно-рыжих волос, печально скривлённые губы подёргивались. Он только хотел обратиться к Андрею, как тот, изумлённо оглядевшись, присвистнул:
– Гурий, да у тебя двор буквально нашпигован всякой дрянью! Кто заходил вчера-сегодня? Кого привечал?
– Да никого не было! – чуть не со слезами в голосе воскликнул мужичок. – Я с утра хотел скотину на выгул пустить, а коровы, обе, как взревут в голос! И со двора ни шагу. Я – фельдшеру звонить, он приехал – говорит: всё нормально, обе здоровые, только идти со двора не хотят. Мы с ним посмотрели-посмотрели, а они порога воротнего пугаются! Григорий Саныч и говорит: звони, мол, Андрею! Я – звонить, а ты трубку не берёшь. Я – туда-сюда, а тут вдруг жена – ложится посреди белого дня уже на кровать. Полежу, говорит, а то что-то нехорошо мне. Ладно, думаю, отлежится – может, вчера на солнце поплохело, сено сушили, переворачивали. А она мне слабо так плачет: Гурий, мол, подняться не могу, как легла! Я опять туда-сюда! Какое подняться, когда она головы поднять не может! А до тебя не дозвонишься! Что делать?! Что?!
– Я пошёл в дом, – распорядился Андрей. – Посмотрю, что с Верунькой. А ты вот возьми, коров накорми. Потом двор обойдём, посмотрим, где тут у вас чего.
Он отдал Гурию пучок сушёной травы и немедленно поднялся на крыльцо, откуда мельком взглянул на меня – и я поспешила следом, чувствуя себя не то ученицей колдуна, не то его помощницей. А может, и той, и другой.
Мы прошли длинные тёмные сени; из прорех стены, выходящей на двор, чуть теплились солнечные лучи, жёлтые и играющие пылинками. Всё было бы очень мирно, если б не рёв, чувствуется, уже уставших реветь коров... Андрей на ощупь открыл дверь в избу. Я сообразила, что это так называемая задняя – с большой русской печью, хотя тут же расположилась и газовая плита. Ещё одна дверь – в переднюю.
– Верунь, ты где?
– Здесь я, – донёсся шёпот из-за одной из занавесок справа.
Мы шагнули на голос, и я обнаружила, что длинные занавески с обеих сторон круглой финской печки скрывают довольно уютные закутки с кроватями. В то время как основная комната – передняя – была почти парадной: диван, большой обеденный стол, стулья, старенький сервант, телевизор...
На кровати пластом, на спине, лежала женщина, плохо видная в сумраке.
– Андреюшка, – шёпотом сказала Верунька, – плохо-то мне как. Даже плакать не могу, хоть и хочется. – Она замолчала – я поняла, что она отдыхает от произнесённых слов. – Андреюшка, Гурию я не сказала... А вчерась к нам в окно стукнул прохожий, не из нашей деревни, спрашивал, где ты живёшь. А потом... воды попросил. Как не дать? Сказала – войди, мол, во двор, сейчас и вынесу. Гурия-то нет. А я... глупая-то... Он и вошёл. Глаза у него вражьи. Сначала не рассмотрела, а потом увидела... Пока воды наливала в ковш, он на дворе стоял... Я потом за ворота вышла – а он прямиком к Таисье... И вот с утра давит мне на грудь что-то, сердце теснит, а ничего и нет. А уж коров-то жалко...
Я прислушалась. На дворе тихо... Коровы замолчали. И с надеждой взглянула на Андрея. Поможет ведь! Поможет он этой Веруньке!
