Текст книги "Свет других миров (СИ)"

Автор книги: Dreamer_kind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

И нашёл не только его.

Они все были здесь. Их семья. Они сражались плечом к плечу, даже после смерти оставаясь пусть и поломанной, но семьёй. Пятый улыбнулся, разворачиваясь к порталу, и снова ударил по защитному полю – в этот раз сосредоточив всю свою силу в этом ударе.

Может один он бы этот пузырь не вскрыл. Но все вместе они обязательно справятся. В этом он был уверен.

Он не мог туда перенести, но рано или поздно реальность поддастся. Пятый ударил ещё раз и ещё. Руки тонули в синем свете, пока он пытался сломать купол. В спину ударили остатки звуковой волны, Пятый на всякий случай пригнулся, а когда поднялся, уже стоял плечом к плечу с братьями.

– Ну как, нужна помощь, Пятый? – позвал его Диего. Он полоснул подбиравшегося к Пятому глубоководного сразу двумя ножами, а потом вогнал ему в череп третий, как контрольный удар. – Или нам не путаться под ногами?

– Хуже уже не будет, так что путайтесь, – Пятый снова сосредоточил всю свою силу в руках. – Нам нужно пробиться через этот барьер.

Он ударил ещё раз. Щит замерцал, но снова остался цел.

– Ударим все вместе, – он отступил, тяжело дыша. Повёл плечами и поморщился от боли в спине. – На счёт три.

И на счёт три они ударили втроём. И так ещё дважды. И ещё.

А на пятый у Пятого по спине пробежали мурашки, и они замерли – и он сам, и Лютер, и Диего.

Время словно замедлилось, а сердце сжало тревожным предчувствием. Предвкушением надвигающегося цунами.

– Вы это тоже чувствуете? – тихо выдохнул Пятый. Братья синхронно кивнули. Теперь они не били, они держали его за плечи так крепко, что на пару мгновений он забыл что ранен и устал.

Он снова вскинул руки – всё ещё сжимая в руках револьвер, всё ещё сосредоточивая в кулаках всю свою силу, и обрушил удар на защитный барьер тогда же, когда их накрыло энергетической волной.

Щит засиял снова и треснул. Трещина быстро росла, и Пятый, уже не оглядываясь на братьев и сестёр, ухватился за края руками, расширяя её достаточно, чтобы он туда мог протиснуться. Впрочем, даже это уже было не нужно. Барьер трескался и осыпался, как стекло.

– Ну? – спросил Диего и наклонился вперёд, с следом, заметив хмурый взгляд Лютера, вздохнул догадавшись наконец, что Пятый понятия не имеет, что делать дальше. – Ты как собрался убивать его? Я уже использовал и пистолет и ножи, как видишь, результат это дало сомнительный.

Пятому хотелось огрызнуться, но сейчас явно было не время. Он заглянул в портал, пытаясь высмотреть следующего монстра в непроницаемой темноте.

Их тряхнуло снова. Даже глубоководные как-то притихли. Из портала когтистая лапа, кожа с которой свисала как лоскуты. Одни только рыбьи кости, будто перед ними был гигантский уродливый левиафан.

А может, левиафан это и был.

– Какого хрена? – сказал Лютер. Пятый заметил краем глаза, как он отшатнулся к Эллисон, даже после смерти защищая сестру. Диего принял боевую стойку, готовясь начать крушить рыбьи черепа и убивать чудовищ в любой момент.

Пятый сделал вдох, выпустив в лапу остатки патронов, и только разозлил левиафана.

Из портала появилась когтистая голова, полная щупалец от разных кракенов, от разных других чудовищ, другая лапа, а следом и мощные ноги.

– Я бы восхитился вашей изобретательность, но вышло по-настоящему уродливо, – успел сказать Пятый, прежде чем его обхватили цепкие пальцы и подняли над руинами Академии. Как ребёнок поднимает погремушку, чтобы ударить ей под землю, так левиафан замахнулся Пятым, сжимая его.

Дышать Пятый больше не мог, а сломанные рёбра заныли с новой силой.

В глазах стремительно темнело, и на границе сознания Пятого промелькнула единственная мысль – очень дурацкая. Пятый подумал, что в таком бою хотя бы умереть не стыдно. С такими напарниками. С такими монстрами.

Ради благой цели.

А потом, сквозь туман тёмной пелены усталости, он услышал голос Эллисон:

– До меня дошёл слух, что ты отпустил моего брата!

Левиафан разжал лапу, кинув Пятого к Клаусу. В этот раз падение пришлось на левый бок. Пятый выбил плечо, зато от резкой боли пришёл в себя.

Он зашипел, потом глубоко вдохнул и зашипел снова. Ему казалось, что на нём не осталось живого места.

– Он жив? Ваня, умоляю, скажи что-нибудь! – раздался где-то вдалеке голос Клауса. Пятый распахнул глаза и увидел обеспокоенное бледное лицо призрачной Вани. Протянул к ней здоровую руку, только чтобы обнаружить, что за всё это время он так и не выпустил револьвер.

Как будто это как-то могло помочь.

Он поднялся на локте. Заметил призрак Бена и удивлённо выдохнул:

– Ты здесь откуда? – но едва ли его кто-то, кроме Вани, услышал.

– А ты какого хрена здесь делаешь, аквариумист-любитель? – перекрыл его голос голос Диего. И пока Лютер разнимал братьев, Ваня взяла Пятого за здоровую руку и помогла ему встать.

– Ваня? – снова крикнул Клаус. Ваня тут же откликнулась, подтверждая, что Пятый в порядке. Левиафан, созданный специально для Пятого, разрывал защитный барьер как лоскутное одеяло.

– Ты можешь мне плечо вправить? – Пятый посмотрел на Ваню, и когда та мотнула головой кивнул, мол, не страшно. Он доковылял до братьев и направился сразу к Бену. Опёрся правой рукой, всё ещё с револьвером в руке, о Лютера и посмотрел на Шестого. – Я убивал монстров их собственной ворванью, – он отступил, чтобы Диего мог помочь с плечом, но не отводил глаз от Бена. Даже когда сустав с хрустом встал на место. – У меня есть немного, – он нащупал под рубашкой огонёк Долорес. – Это поможет? Ты должен знать! – он даже не мог сорваться на крик, только на сиплые, пропадающие восклики.

Бен прикусил губу.

– Бен, пожалуйста, – взмолилась Эллисон. Она оглянулась на Клауса, и Пятый понял, что силы Клауса на исходе.

– Шурши быстрее! – закричал Диего.

Бен смотрел прямо на Пятого. Ему в глаза. А потом медленно покачал головой, и Пятый всё понял ещё до того, как брат заговорил снова.

– Нет. Это не поможет. Для того, чтобы открыть портал, я… принёс в жертву. Вас, – его голос дрогнул, и Бен сжал кулаки. – И, чтобы закрыть его, так же нужно…

– Принести жертву, – одновременно выдохнули Пятый и Клаус.

Лютер перевёл взгляд с Пятого на Клауса, а потом снова на Бена:

– Нет, вы же не…

– Об этом и речи быть не может! – Эллисон преградила им путь и раскинула руки в сторону.

– Нам нужен другой план, – вторила ей Ваня.

– Я пойду. Я в этом виноват, я пойду, – начал Клаус, прежде, чем Пятый успел открыл рот. Он тоже едва стоял, да и Левиафан не сильно помогал, стремительно приближаясь к ним. – Дай мне Долорес.

– Никуда ты не пойдёшь, – Пятый насупился. Ему нужно было подумать. – Твоё чувство вины тут ни к чему, не говоря уже о том, что у тебя есть здесь жизнь, а я прожил достаточно и… – он осёкся. Остальные, может и останутся с Клаусом призраками. Но Пятый прекрасно знал, куда он уйдёт после смерти. В черноту полную звёзд и ярких красок, и не сможет с того света даже привет передать.

Он заплатил своей детской невинностью и посмертием за всё, что узнал.

– Жертва… – повторил он про себя, а потом вспомнил всё, что ему говорили жрецы. Всё, чему его учили. Всё, за что он заплатил.

Человеческие жертвоприношения – это хорошо, но нет ничего лучше чего-то эфемерного и необъятного, что не объяснить словами.

Юность.

Семья.

Любовь.

За ключ от всех дверей.

– Это так не работает, Клаус, – Пятый расплылся в улыбке. – Ты не можешь пожертвовать собой, Клаус, тобой должен пожертвовать я, а я не смогу, а ты мной тем более… – он сжал огонёк Долорес в руках. Любовь всей его жизни. Его путеводный свет. Та, кто помог ему выжить в утонувшем мире, и кто был его душой. – И всё равно этого будет недостаточно. Верно, Бен?

Бен кивнул. Пятый опустил голову, глядя на свой кулак.

– Ты пожертвовал нашей семьёй, – он открыл барабан своего револьвера и вытряхнул пустые гильзы. А потом вытащил из золотого ободка стекляшку с мерцающим в ней огоньком и вставил её вместо патрона. – Я пожертвую любовью всей своей жизнью.

Он прижал револьвер ко лбу, будто прощаясь, и тихо шепнул:

– Прости, – а следом вскинул руку.

Диего и Лютер встали рядом с ним плечом к плечу. Рядом выстроились несколько глубоководных воинов.

– Я постараюсь дать вам больше времени. Но лучше, поторопитесь, – сказал Клаус.

И Пятый двинулся к порталу. Каждый новый шаг давался ему всё с большим и большим трудом. В конце концов, Лютер придержал его, не дал рухнуть.

Левиафан загребал лапами рядом с ними, пытаясь снести мёртвых глубоководных, но они только слабо мерцали, и оставались на месте. То, что мертво умереть ещё раз не может.

В конце концов Пятый остановился и навёл пистолет на Бена, так и застывшего в неестественной позе с чернотой портала в груди и животе.

Рука у Пятого ходила ходуном, то ли от волнения, то ли от усталости и слабости.

Может, потому что он не был готов расставаться с Долорес и своей любовью к ней. А может, потому что держался на ногах только благодаря Лютеру.

– Диего, я бы оценил… – начал он. Договаривать было не нужно. Диего накрыл его руку своей, унимая тряску и помогая прицелиться.

– Ты сможешь, бро.

– Конечно смогу, – улыбнулся Пятый и выстрелил. Стеклянный шарик, крепкий и мерцающий огоньком будущего, даже не треснул, когда вылетел из дула. Его не задели ни когти левиафана, ни оружие ещё живых глубоководных.

Огонёк Долорес летел прямо к Бену и треснул, только пробив его грудную клетку и врезавшись прямо в сердце.

Пятый замер, затаив дыхание. А потом темнота вспыхнула. Раз, второй, третий. Как сердцебиение, и с каждым ударом жёлтый, тёплый свет становился всё ярче, превращаясь в жёлтое пламя, уничтожающее монстров на своём пути.

Чем сильнее оно разгоралось, тем меньше Пятый помнил Долорес. Лютер и Диего впечатали его в трупы глубоководных и обломки стен. Вдыхая строительную пыль, он ещё помнил её лицо, её голос и как она заставляла его чувствовать себя особенным.

Он всё ещё помнил тепло её любви. Её яркий свет.

А когда он поднялся, ничего не было. Ни монстров, ни их семьи.

Ни Долорес.

Он забыл её навсегда, чтобы остановить Апокалипсис.

– Сработало, – он посмотрел на револьвер у себя в руке. Ему никак не удавалось вспомнить, что именно он отдал, но, похоже, это было что-то достаточное ценное, чтобы древние боги приняли его жертву.

Клаус у него за спиной прокашлялся. Пятый резко обернулся. С неба падала пыль и пепел, и запах сгоревших надежд забивал лёгкие.

Клаус приподнялся на локтях, и Пятый поспешил к нему. Потянул на себя и помог сесть, а потом рухнул рядом, сгорбившись и низко опустив голову.

Он ещё не осознал, как много они потеряли.

– Ты жив. Боже, ты… ты жив, – шепнул Клаус.

– Ага, – Пятый, всё-таки, откинулся назад, прямо на обломки и арматуру. Больнее уже не станет. – Вроде того…

Клаус молчал какое-то время.

Пятый на него не смотрел. Лежал и чувствовал каждую клеточку своего тела – каждый синяк, ноющую рваную рану на спине.

И дикую, невыносимую усталость. Хотелось спать. Обнять кого-нибудь крепко, зацепиться как за спасательный круг.

Он тонул в одиночестве, и одиночество не позволяло ему осознать, что они справились.

Одиночество, потому что, вернувшись к семье, он не смог с ними даже поговорить нормально.

Потому что как бы они ни пытался, он так и не смог их спасти.

– Они все мертвы, – сказал Клаус.

– Да, – Пятый повернул голову в сторону Клауса. – Как в прошлый раз. Я снова не успел.

– Твоя… Куратор сможет вернуть тебя обратно ещё раз? – Клаус нащупал его руку и сжал в своей. – Теперь, когда ты знаешь всё, ты сможешь их спасти.

– Сможет, но не станет.

Хотелось бы Пятому, чтобы все, абсолютно все его проблемы могла решить Куратор.

– Моя работа выполнена, и она не захочет мной рисковать, – он сделал глубокий вдох. – Я могу нарушить контракт и вернуться. Но, Клаус… Я появился здесь вчера зная, что нас ждёт. И мне никто не поверил.

– Должен быть способ… – Клаус зажмурился и ударил рукой по обломкам. – Должен! Должен быть, Пятый! Мы же… Мы были Академией, – за криком пришёл скулёж. Пятый удивлённо нахмурился, глядя на него.

– А если?.. – Клаус поднял на него взгляд на пару мгновений и тут же опустил. Выдержал долгую паузу. – Если ты вернёшься раньше? И… – он поднял руку, чтобы Пятый не перебивал и дал ему собраться с мыслями. Подобрать правильные слова. – Перед тем как я сбежал, я спросил у карт, что мне делать, и выпал Шут. Я так боялся оставаться в доме, что прочитал карту, как сам того хотел и убежал. А должен был остаться. Должен был… Тогда ничего этого бы не случилось. Пожалуйста, сделай так, чтобы я не ушёл… Сожги мои карты! – Клаус снова вцепился в него. Пятый едва заметно поморщился от боли. – И ничего этого не произойдёт.

Пятый замер. Смотрел на Клауса и понимал, что даже если он вернётся и остановит Клауса ничего не изменится.

Будет другой Апокалипсис. Апокалипсис, который не будет делом рук Бена, а чей-то другой Апокалипсис.

И даже если он исправит ошибку Клауса, он сам снова вернётся в мир без людей.

– Пожалуйста, Пятый… – попросил Клаус.

Пятый закрыл глаза. У него не было сил спорить. Не было сил вести дискуссию.

Он даже говорить не хотел.

Но он всё равно поднялся и по обломкам дошёл до места, где бросил чемодан. Раскидал обломки, схватился за ручку и потянул на себя. Сел, опираясь о чемоданчик и тяжело дыша.

Может, Клаус был прав.

И нужно было помешать Харгривсу сбежать.

Только этим Харгривсом не был Клаус.

– Я всё исправлю, – Пятый обернулся и посмотрел на Клауса. – Увидимся не другой стороне, братец.

И исчез во временной воронке.

Комментарий к Ключ от всех дверей

Вот мы и добрались до финала (но вас ждёт ещё и эпилог).

Финал по-прежнему тесно перекликается с текстом “Шкатулка с картами” Dreamer_Kind, и чтобы прочувствовать его полностью, мы советуем прочитать оба текста.

Одиннадцатую главу “Шкатулки с картами” вы можете прочитать здесь: https://ficbook.net/readfic/10050402/25949486

========== Семья ==========

Пятый появился в квартире Куратора на Монмартре в восемьдесят втором ровно в полночь. Куратор зашевелилась в полумраке, потянулась к ночнику и села.

– Пятый?

Он выронил чемодан. Плечи опустились, он сгорбился и отвёл взгляд в сторону, не глядя на неё.

– Что случилось? – Куратор встала и сделала шаг к нему. Протянула руки, коснулась грязных щёк.

– Я… не справился, – его голос дрогнул. Он поднял голову и посмотрел Куратору в глаза. – Они все мертвы, Миранда.

– О чём ты… ты остановил Апокалипсис, Номер Пять, – Куратор подошла ближе, потом потянулась к тумбочке и вытянула из коробки с салфетками одну. Промокнула её языком и принялась стирать кровь и пыль с его лица. – Ты спас мир. Ты – герой.

– Я не герой, – Пятый поймал её за руку. – Я не смог их спасти. Мою семью. Как бы ни пытался.

– Пятый… – Куратор высвободила запястье и обняла его.

Пятый ткнулся носом ей в плечо, глубоко вдыхая аромат лаванды, и сжал пальцами ткань шёлковой сорочки.

– Я пытался, правда пытался. Несколько раз, в разных точках, но всегда возвращался на руины… – Пятый пошатнулся. Куратор придержала его, отстранилась и потянула за собой к кровати. Усадила на край, а сама включила верхний свет и ахнула. На Пятом не было живого места, он просто уже это не чувствовал. Ни рваной раны на спине, ни переломанных рёбер, не синяков по всему телу.

– Сними рубашку, и всё расскажешь, пока я обработаю раны.

– Я пару ребёр сломал.

– Вижу, – Куратор кивнула. – Потерпи пять минут.

Пятый ничего не ответил. Куратор скрипнула дверью и скрылась в темноте гостиной, а Пятый, завалился назад и потерял сознание.

Снова в себя он пришёл в этой же кровати. Он лежал на животе, всё тело ныло. Пятый поднялся на локтях, потом перевернулся и спина заныла ещё сильнее.

– Вот что с тобой таким делать, егоза?

Пятый обернулся на голос и встретился взглядом с Куратором. Она была в летнем платье с пышной юбкой. Ярко-голубая ткань в светло-розовый цветочек. Ситец.

Пятый сел, стиснув зубы, и осмотрелся. Пижамные штаны, фиксирующая повязка. На спине, как можно было догадаться, свежие швы.

– Что произошло?

– Ты потерял сознание, так что пришлось в срочном порядке вызывать медиков из Комиссии. Они тебя хорошо подлатали. До свадьбы заживёшь.

– М, – Пятый передвинулся ближе к краю кровати и спустил ноги на пол. – Сколько времени…

– Не очень много, – Куратор села рядом и провела рукой по его волосам. – Не хочешь мне ничего рассказать?

– А я должен? Ты же и так всё знаешь.

– Знаю, – Куратор склонила голову набок. – После того, как ты остановил Апокалипсис, ты пять раз нарушил протокол.

Пятый согласно замычал и кивнул. Голова гудела, но даже это не спасало от накативших воспоминаний, что он не справился.

Пообещал всех спасти.

Но не справился.

– Один раз ты помешал себе выйти из-за стола. Не дал отцу подавить силы Вани. Уговорил отца подавить способности Бена вместо этого. Сжёг карты Клауса и помешал ему сбежать. И даже убил Бена за неделю до конца света.

– И ничего не изменилось, – Пятый поднял на неё взгляд.

Куратор нахмурилась, пристально глядя ему в глаза, а потом переплела его пальцы со своими.

– Ты такой дурачок иногда. Ты каждый раз что-то менял, – она даже не улыбалась. – И создавал новые временные линии, новые вселенные. Просто ты принадлежишь этой. И в ней тебе жить.

Пятый замер. Он будто перестал видеть и слышать, весь мир сузился до словосочетания «новые вселенные». Он даже не мог вздохнуть. Не мог заговорить.

– Ты об этом не подумал, да? – Куратор потянула его руку на себя и поцеловала костяшки. – ЭйДжей рвал и метал, но простил тебя. Потому что ты – герой. Десять баллов Слизерину и всё такое.

Пятый бы сгорбился снова, если бы не фиксирующая повязка, поэтому он просто подался вперёд, обхватывая Куратора руками.

– Я не герой, – забормотал он. – Я не герой. Я неудачник.

Куратор обняла его в ответ, поглаживая по волосам, и тихо выдохнула:

– Ты сделал невозможное, Пятый. Что бы ты сам ни думал.

Пока заживали раны, Пятому дали больничный отпуск, а вместе с ним в отпуск отправили Лайлу. Как и пять лет назад, теперь она приходила к нему каждый день и не давала замкнуться в себе. Постоянно говорила, таскала за собой по квартире, заставляла помогать ей готовить.

И иногда заводила разговор о произошедшем.

– Ты знаешь, что завтра похороны?

Пятый поджал губы и неопределённо помычал. Лайла недовольно вскинула голову и огрела его деревянной лопаткой.

– Давай без вот этих мрачных взглядов вниз. Честно скажи, ты знаешь или нет?

– Знаю.

– Ты пойдёшь?

Пятый поднял на Лайлу взгляд. Губы дрогнули, а ответ застрял в горле.

– Нет, – сипло и едва слышно выдохнул он. Отвернулся, сосредоточившись на чистке чеснока и добавил: – Мне там не место. Я не смог их спасти, они умерли из-за меня.

Лайла часто заморгала, потом, уже привычно, ударила его в плечо.

– Что за бред ты несёшь, носатый? – она схватила его за плечи и развернула к себе лицом. – Они умерли не из-за тебя. Ты пытался их спасти. Ты всё возможное сделал, чтобы их спасти.

– И этого было недостаточно.

Лайла нахмурилась.

– Что с тобой стало? Ты был таким самовлюблённым ублюдком, что не восхищаться этим было невозможно. И вдруг все эти «я не справился» и прочая хрень. Ты. Справился.

– Я посмотрел правде в лицо.

Лайла сделала глубокий вдох, а потом влепила ему звонкую пощёчину. Пятый даже не вздрогнул, не коснулся ушибленной щеки.

Он это заслужил.

– Если ты ссышь смотреть на тех, кто оплакивает твою семью – ладно, это на твоей совести.

– Здесь есть какое-то «но», да?

Лайла склонила голову набок и хмыкнула:

– Чуть-чуть больше тебя узнаю теперь, – сказала она. – Ты должен туда пойти хотя бы ради Клауса.

– Я не хочу… – Пятый зажмурился. – Не хочу причинять ему боль.

– Если ты не придёшь, будет только больнее, Пятый. Вам обоим. Не говоря уже о том, что тебе есть что ему объяснить.

Пятый прикусил губу.

– Я не могу, Лайла.

– Но ты должен. Ты должен там быть. И ты должен ему всё объяснить.

Пятый шумно вздохнул и отвернулся, чтобы снова зашуршать чесноком.

– Пятый, – Лайла снова ударила его в плечо. В этот раз по больному, и Пятый зашипел в ответ. – Пообещай мне, что ты пойдёшь.

Он смотрел на неё стиснув зубы и молчал. Неужели она не понимала?

Ему там не место. Ему вообще не стоило к ним возвращаться, нужно было убить Бена как-то иначе.

– Пообещай, – повторила Лайла. – Пообещай! – и толкнула его ещё раз.

Пятый прочистил горло.

– Хорошо. Обещаю, – едва слышно выдохнул он. Лайла улыбнулась и вдруг, потянулась к нему и обняла, прижавшись крепко к его груди.

– Тебе не нужно нести эту боль в одиночестве, носатый. Мы любим тебя, – буркнула она ему в плечо. – И Клаус тебя тоже любит.

Пятый не ответил.

И даже обнять её в ответ решился не сразу.

– Ты замечательно выглядишь, Пятый, – Куратор поправила ему галстук и воротничок чёрной рубашки.

– Какая разница, – Пятый вскинул голову. – Я всё равно там буду лишним.

– Нет. Не будешь, – Куратор похлопала его по груди. – Послушай, я понимаю, что то, что ты не получил, что хотел ранит, и что с этим тяжело смириться, но это не означает, что твоя жизнь закончена. И я уверена, твои братья и сёстры хотели бы, чтобы ты на себе не ставил крест. И сходил на их похороны, – она щёлкнула его по носу. Пятый потянулся за её рукой, привычным движением, надеясь на ласку, но тут же застыл. Он всё ещё жаждал тактильного контакта, но верил, что ему не положено заботы.

Мягких прикосновений.

Куратор потрепала его по волосам всё равно.

– Прекрати наказывать себя. И возвращайся домой, когда похороны закончатся, – она подняла с пола чемодан.

Пятый сглотнул. Не улыбнулся, только кивнул коротко, сжал пальцы на ручке чемодана и щёлкнул застёжкой.

Пятый появился не посреди похоронной процессии, а поодаль. Поставил чемоданчик рядом и опёрся о дерево спиной. Сощурился. Прислушался. Он видел всё, и слышал всё, будто бы был там. Рядом.

Только он стоял в стороне. Там, где ему и стоило оставаться изначально.

Жена Диего, Юдора, с припухшими от слёз и недосыпа глазами, прижимала к себе их новорождённого малыша. Муж Эллисон то и дело искал в толпе Клэр – малышка тоже была бледной и напуганной миром без мамы. Тренер и друзья Лютера. Художественный руководитель, дирижёры и музыканты, с которыми играла Ваня.

Они произносили свои речи над пятью гробами, но на гробы Пятый не мог смотреть. Не решался перевести на них взгляд.

Будто бы пока он не замечал их, был ещё какой-то шанс, что его семья жива.

Что он не провалил задание, которое дал себе сам.

Что он никого не подвёл.

Пятый отвернулся, подхватил чемодан и ушёл до того, как закончили произносить речи.

Он не мог здесь оставаться. Не мог признать, что он их упустил, не успев столько сказать.

Сделать.

Он не видел их шестнадцать лет, три месяца и четырнадцать дней, и всё, что сказал им при встрече – «Не мешайтесь у меня под ногами».

Это было нечестно, и больно, и сердце его разрывалось от тоски. Хотелось кричать, но сил на крик не было.

Хотелось сказать им, как сильно он по ним скучал. Как сильно он их любит. Как сильно ценит каждый момент их жизни.

Обнять их. Крепко, до хруста. Дышать одним с ними воздухом и видеть их улыбки.

И ничего из этого больше никогда не случится. Он зажмурился слишком надолго, и они ускользнули, как просыпается песок сквозь пальцы.

Пятый исчез и появился на старой половине кладбища, сел на ступеньки у одного из склепов, и тупо смотрел перед собой, пока не услышал движение где-то в стороне. Обернулся на звук и увидел сгорбленную спину брата, сидящего на каменной лавке.

Покусав губы, Пятый всё же решился и встал. Оставил чемодан на ступеньках, сунул руки в карманы и сделал шаг к Клаусу.

– Помнишь, когда нам было лет по двенадцать, Ваня попросила меня пробраться к тебе в склеп и посидеть с тобой до утра? – хрипло и едва слышно сказал он. На Клауса он не смотрел, только на трещины на старых камнях, из которых была сложена чья-то последняя обитель.

Клаус медленно повернул голову. Пятый чувствовал его взгляд, но не мог заставить себя шевельнуться.

– Конечно помню. Накануне твоего исчезновения.

Пятый помолчал немного. Потом заговорил, будто продолжил оборванную на половине фразу:

– И я подумал: может, если я не сбегу… может всё будет иначе. Никто не пострадает.

Он закрыл глаза.

– Я вернулся в ноябрь две тысячи второго и попросил Ваню не позволить мне уйти. Она держала меня за руку и не дала мне встать в то утро. Я прыгнул обратно, и оказалось, что ничего не изменилось.

Краем глаза Пятый заметил, как Клаус покачал головой.

– Почему?

– Куратор сказала, что любое подобное изменение создаёт тангенциальную вселенную. Апокалипсис, в котором я жил не перестал существовать, но мы живём с ним параллельно и… – Пятый прокашлялся. – Я создал пять таких вселенных, и всё равно возвращался в ту же точку, из которой пришёл… Потому что наш мир не изменился, а мы… – он замолк, кусая щёку. Он, кажется, неплохо справлялся, но слова в предложения складывались всё равно с трудом.

Клаус потёр виски, потом глаза.

– А можно попроще? Для тех, кто ни черта не знает про то… о чём ты говоришь, – Клаус жалобно выдохнул. – Прости.

– Я смог спасти их в пяти разных вселенных, но мы застряли в этой и должны жить с последствиями, – Пятый всё-таки решился и сел рядом. – Это я должен просить прощения. Я обещал всё исправить, а всё осталось по-прежнему.

– Нет, Пятый, – Клаус сжался и замотал головой. Сцепил руки в замок. Пятый отвернулся, чтобы этого не видеть. – Нет, нет, нет. Я не…

Клаус не хотел верить ему. Верил, но что угодно отдал бы, чтобы сказанное Пятым было неправдой.

Пятый на его месте поступил бы точно так же.

– Дело не в том, что ты не смог их спасти. А в том, на что я обрёк их всех в этой реальности. За всё есть цена, – Клаус сделал паузу. – И пора платить по счетам.

– По крайней мере в этой вселенной они были счастливы, – тихо заметил Пятый.

Он не знал наверняка, но с разрешения Куратора получил доступ к нужным ему архивам и рассчитал, какое изменение к чему привело. Прогнозы были не радужными.

Но едва ли Клауса это был убедило.

– То, что случилось, не твоя вина. Или не только твоя вина. Мы с ним тоже были близки, и я тоже ушёл, – заметил, наконец, Пятый.

Он ожидал чего-то другого. Что Клаус кинется на него с кулаками. Обвинит в обмане, в смерти братьев и сестёр. Но Клаус замкнулся в мысли, что он один за всё ответственен.

– Глядя на гробы я задавался одним вопросом – почему я избежал этой участи и не лежу рядом с ними? Почему не утонул на набережной? Убеждал себя, что иначе должен был выжить, чтобы помочь тебе. – Клаус вздохнул и коротко взглянул на Пятого. – И я надеялся, что от мысли о спасённом мире и миллиардах жизней, будет легче, но ни хрена.

– Я знаю, – Пятый упёрся локтями в колени. Спина снова заныла, швы поменяли утром, но рана срасталась тяжело. – Куратор и Лайла постоянно мне говорят, – он скривился, – что я герой. Что я спас мир, выполнил миссию. Руководство простило мне самоволку, бонусы, «ты стал ещё большей легендой», – голос Пятого дрогнул. – Какой в этом смысл, если я не смог самого главного. Если они все мертвы, и я даже… я даже не успел, – он замолк, не в силах продолжать. Шумно вдохнул, прежде чем заговорил снова. – Я тебя подвёл. Я вас всех подвёл.

– Мы оба.

Клаус, кажется, хотел сказать что-то ещё, но то ли не мог сформулировать, то ли не решался. Он склонился вперёд, отталкиваясь от скамейки и поднимаясь. Пошатнулся, тряхнул головой и обернулся. Коснулся плеча Пятого пальцами.

– Спасибо, что пришёл, – он вымученно улыбнулся, и улыбка это была лишь отблеском его прежнего.

– Я не был уверен, что мне стоит приходить. Что я не сделаю хуже, – честно сказал Пятый. – Но я должен был тебя увидеть. И всё объяснить и… – он замолк и качнул головой.

– Оу, тогда…

Клаус не договорил, и Пятый поднял голову. Что Клаус удержал? Почему не закончил свой вопрос? Он смотрел на брата и не мог понять, что осталось невысказанным.

– Полагаю тебя ждут? – спросил Клаус.

Пятый коротко кивнул. У него было всё время мира, чтобы вернуться домой, но заслуживал ли он вообще хоть какое-то место называть домом? Лучше бы он провалился обратно в утонувший мир.

Только даже туда он больше попасть не мог.

– Ждут, – едва слышно сказал он. – Не знаю, зачем.

– Не «зачем», Пятый, а «потому что». Ждут, потому что любят, – Клаус сделал шаг назад и сунул руки в карманы. Будто искал там что-то. – Ты знал, что все эти годы они оставляли подарки в наших комнатах? Они всегда нас ждали, – и кивнул сам себе. Осмотрелся, махнул Пятому левой рукой как-то неуверенно, нерешительно.

– Клаус, – Пятый не встал, не пошёл следом. Просто заговорил: – Я… Пожалуйста, береги себя.

– Ты тоже, – отозвался Клаус.

Пятый запнулся. «Ты всё, что у меня осталось. Я не хочу потерять тебя тоже» так и осталось невысказанным. Он сгорбился на своём месте и снова уставился на плиту перед собой.

Сломленный.

Проигравший.

Рана на спине начала затягиваться только через две недели после похорон. Рёбра зажили быстрее, сошли синяки и ссадины. Их с Лайлой всё ещё не пускали на миссии – Куратор убедила высшее руководство, что пока он не восстановится полностью, нельзя рисковать.

И Пятый день за днём проводил дома. Пока Куратора не было, с ним обычно была Лайла. Иногда она опаздывала и заставала его сидящим на полу у окна, подставившим лицо солнцу. Он грелся, надеясь, что так затянутся и душевные раны, но легче не становилось.

Лайла забивала день повседневными глупостями, таскала его гулять и слушать новую – для восьмидесятых – музыку. Обсуждала с ним книги, кино. Закидывала на него ноги, валяясь на диване, и часами говорила, и говорила, и говорила.

Её голос, бархатный и нежный, успокаивал и убаюкивал, и Пятый любил её только сильнее.

Как любил и Куратора, которая приходила по вечерам, и не ждала даже, когда он сам придёт. Наливала себе вино, садилась на диван и хлопала по коленям. Пятый устраивал на них голову, и Куратор рассказывала, как прошёл её день, перебирая его волосы.

Он был дома. Пустота, оставшаяся в сердце после смерти братьев и сестёр, никуда не девалась, но постепенно боль угасала.

А чувство вины становилось сильнее.

– Я давно хотела спросить, – однажды спросила Лайла. – Что ты сделал… когда выстрелил огоньком Долорес из револьвера.

– Что? – Пятый непонимающе обернулся и вскинул брови. – Ты о чём?

– Ты не помнишь? У тебя была подвеска, ты её всегда носил.

Пятый отвёл взгляд и задумался. Покачал головой.

– Я знаю, что я пожертвовал чем-то важным, чтобы закрыть портал. Но я не помню… Это было что-то важное. Иногда я чувствую какую-то фантомную боль, но я не помню, что это.

– Ох, – Лайла свела брови вместе, домиком. – Ох, Пятый, – шагнула к нему и обняла со спины, прижалась к нему всем телом. – Пятый, ты стольким пожертвовал, и продолжаешь гнуть эту тупую волынку с «я не герой».