Текст книги "Свет других миров (СИ)"

Автор книги: Dreamer_kind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Этот мир принадлежит не им одним. И если понадобится, он будет убивать их богов.

Пару раз Пятый просыпался, потому что ему становилось тепло. Словно через него проходила волна тёплого воздуха, полного ароматов еды и благовоний. Пятый открывал глаза и озирался растерянно. В темноте никого, кроме него с Долорес не был. Только они вдвоём на своём островке света. Посреди нигде.

Пятый нащупывал в темноте руку любимой и сжимал её, как спасительную соломинку, сворачивался калачиком рядом и зажмуривался. Темнота была снаружи, и темнота была внутри него.

И тогда приходил голос. Голос знакомый и незнакомый одновременно. У Пятого сжималось сердце, так больно было его слышать.

Будто бы кто-то звал его домой. Тихо, но настойчиво.

По имени – по его настоящему имени, а не по именам, которые давали ему глубоководные.

– Пятый! – звал его голос на человеческом языке. Без булькающих звуков. Без щелчков. На родном ему английском, певуче.

И Пятому казалось, что его за этим голосом тянет. Будто к пальцу привязана ниточка, и кто-то тянет его и тянет, и зовёт, чтобы он вернулся… А он не знает, куда идти.

Долорес знала, что с ним. И гладила его по волосам, пока Пятый не проваливался обратно в сон, в котором не было голосов, а только мёртвые братья и сёстры.

И ноющая, непрекращающаяся боль.

А когда оказалось, что он застрял в тонущем мире на долгие десять лет, Пятый нашёл их храм. Ему пришлось опуститься низко под воду, вооружившись одним только ножом, и рискнуть жизнью, чтобы достать древние и столь важные ему манускрипты.

К тому времени он был не просто Последним человеком. Глубоководные называли его Убийцей богов, и Убийцей богов он был.

Они убили его семью. Они заняли его мир.

И пока он был здесь, пока делил его с ними, он не собирался давать им пощады.

Культистов, затянутых в грязно-красные робы, безоружных и с осьминожьими щупальцами вместо рта, он убил всех до единого. Вырезал их, окрасив тёмные воды в серый и красный, и забрал то, зачем пришёл.

Их историю.

Их тонкие знания.

Границы космической физики, которую не мог постичь человек.

Он вынырнул, подплыл обратно к лодке и протянул тканые свитки Долорес, улыбаясь от уха до уха. Оставалось их только расшифровать и потом, возможно, он найдёт все ответы.

Откуда здесь эти твари, как их остановить и главное, как ему вернуться домой.

Комментарий к Глубины ледяных вод

Вежливое напоминание, что события в тексте разворачиваются параллельно с событиями в тексте Dreamer_Kind. Четвёртую главу “Шкатулки с картами” вы можете найти здесь: https://ficbook.net/readfic/10050402/25882667

========== Возвращение ==========

Разбор манускриптов занял у него год. Многое он уже понимал, над остальным приходилось корпеть. Весь этот год он почти не спал. Днём они плыли в новое место, искали ночлег и охотились, а по ночам Пятый склонялся к Долорес и вместе они разбирали новые слова. Он записывал их, как когда-то клокочущие разговоры глубоководных.

Только вот само содержимое украденных свитков он записать не мог. Знания, которые они хранили невозможно было сформулировать. Не хватило бы всех человеческих слов, сколько бы языков он ни охватил. Ни один мёртвый язык, ни один живой бы не справился. Но Пятый их понимал. Его разум был гибким, когда он попал сюда, и теперь поглощал древние знания, не предназначенные для людей. Читая их, он проваливался в транс, погружаясь в бездну, озаряемую только бледным глубоководным светом, будто бы в этой бездне всегда были сумерки. Он видел, как бездна переливается цветами, названий которым в мире людей не было, и древние города, озаряемые серебряным сиянием трёх лун. Видел, как Великие создавали свои миры, и как захватывали чужие. Видел приходящих снова и снова людей, из разных времён и стран, и пытающихся постичь то, что пытался постичь и он, и теряющих рассудок едва коснувшись правды. Он видел существ, не имеющих формы, перетекающих из одного в другое, обволакивающих всё как пар.

И он видел древних жрецов, а они видели его и признавали его.

Если он зашёл так далеко, значит он один из них.

Если он мог убивать их мелких божеств, значит он заслуживает внимания.

Жрецы отвели его на берег. Шёл дождь, и воды океанов волновались тем сильнее, чем громче они дули в рожки из морских раковин. Их гул должен был разбудить одного из Древних божеств, из тех, кто находится слишком глубоко в Тёмных водах, кто спит на своём троне и ждёт своего часа. Его огромные щупальца покоились вокруг него, завернувшись в гигантские кольца, раскидистые крылья были сложены за спиной, а от редких глубоких вдохов земля вздрагивала. Но сегодня – впервые за долгое время – он пробудился и поднялся из волн, впечатляющий своим ростом. Дождь усилился, а небо почернело, лишь изредка озаряясь всполохами разрезающих его молний.

Пятый, впервые за долгое время, снова почувствовал себя маленьким и одиноким.

Он сделал к божеству шаг, потом другой, и остановился.

Древнее божество опустило на него взгляд своих тёмных глаз, в которых была бездна, был космос, были чёрные дыры и множество вселенных. Оно протянуло к Пятому руку, вытянув вперёд когтистый палец, и Пятый протянул руку в ответ. Они соприкоснулись, и Пятому открылась правда.

Теперь он знал всё. Но всё ещё не мог вернуться в своё время. Чтобы понять это, он должен был вернуться домой.

В Академию. К проклятому дереву из арматуры, на котором когда-то висели его братья и сёстры.

Не было дня, когда он не вспоминал бы эту картину, и не было ночи, когда он не видел её во сне.

Однажды утром, проснувшись, Пятый взглянул на Долорес, сжал её руку в своей и тихо сказал:

– Мы возвращаемся в Академию, cara mia.

– Теперь ты знаешь всё? – свободной рукой она погладила его по волосам. Лампа в её нутре слабо светила тёплым жёлтым, и Пятому казалось, он может коснуться этих лучей и изменить их траекторию. И Долорес виделась ему живее, чем никогда. Девушка со звездой в груди. Его путеводная звезда и свет в окне. Единственная, кому он мог доверять, и единственная, кто был способен на человеческое тепло в этом забывшем людей мире.

– Да, – он кивнул. – Я знаю всё. И я всё могу видеть. Мы должны вернуться, и тогда – я уверен – я смогу найти дверь.

Долорес кивнула.

– Ты же знаешь, что на возвращение уйдёт не один месяц?

– Год, примерно, – Пятый кивнул. – Не такой и большой срок после одиннадцати лет здесь.

– Хорошо, – Долорес сделала паузу. – Это будет болезненное возвращение.

– Я знаю. Но мне плевать.

Путь обратно в его родной город занял долгий год. Самый долгий год в его жизни, хотя в то же время и самый лёгкий. Глубоководные признали в нём не только достойного соперника, но и соседа. Они больше не пытались уничтожить последнего человека, последнее воспоминание о мёртвом мире людей, а мирились с его существованием.

Это было перемирие. Они следили за ним, приносили ему рыбу и жир для ворвани, а он больше не охотился на них и не врывался в их дома. Он по-прежнему их ненавидел больше всего в мире, но теперь, по крайней мере, он знал, что они такое, кто они такие и почему живут именно так.

Он злился на них, но принимал их мир, потому что он прожил в нём долго и знал много, и этого было достаточно, чтобы стать его частью.

Иногда они с ним говорили. Иногда собирались целыми семьями, выглядывая из воды, когда он проплывал мимо, и булькая и щёлкая рассказывали своим малькам, что это Убийца богов и он совершает последнее плавание.

Некоторые осмеливались подплыть к нему и протянуть своего кроху, чтобы Пятый коснулся его, и маленький уродец никогда больше ничего не боялся. Люди так делали, заставляя детей трогать мертвецов и суеверно думая, что это сделает их бесстрашными.

Пятый знал, что только безумие может сделать человека бесстрашным. Остальным приходится быть сильными, чтобы преодолеть страх.

Смелые люди боялись так же, как и все. Просто они могли это преодолеть.

Дни мешались, превращаясь в бесконечное путешествие из точки А в точку Б. Пятый больше ничего не писал в своём толстом блокноте, и не прятался на чердаках затопленных домов. В этом не было необходимости. И по ночам их с Долорес лодчонка, освещённая тёплым светом, дрейфовала, и волны несли её в нужную сторону. А он крепко спал, под чужим небом, полным звёзд, имена которых он знал, а назвать не мог, потому что ему не хватало слов.

А через триста шестьдесят шесть дней бесконечного пути домой, на фоне серого неба показался город. Он вырос из тёмных вод, и оказался совсем не такой, каким Пятый его помнил.

На месте кирпичных многоэтажек и стеклянных высоток возвышались колонны и минареты храма. Вода была везде, и на многие мили вокруг виднелся только один клочок суши. То место, где когда-то была Академия Амбрелла теперь занимала статуя, упирающаяся головой в небо. И Пятый, подплывая к ней ближе и ближе, узнал героя моментально.

Из эбонитово-чёрного камня глубоководные вырезали огромного Бена, с открытым в груди порталом и лезущими из него монстрами.

Великий жрец, открывший дверь, был его братом. И глядя на болванчика с лицом Бена, Пятый захлебнулся накрывшим его гневом. Он злился так сильно, что стиснул зубы до боли в челюсти и у него потемнело в глаза. Как он мог просмотреть. Как он мог не понять.

– Пятый, – Долорес коснулась его плеча, и словно выдернула его из пучин ярости. Пятый шумно вдохнул через зубы и сморгнул тёмную дымку. – Смотри, – другой рукой она показала вперёд. Их лодку несло всё ближе к статуе, под неё, к редкому островку суши.

И на нём, в ярко-синем дождевике с полосатой подкладкой и в отвратительно неуместных в этом мире красных туфлях на тонкой шпильке, стояла высокая женщина.

Пятый нахмурился, и когда их лодка стукнулась о край постамента, потянулся за арбалетом.

– Ох, не стоит, – женщина подняла руку и перебрала в воздухе пальцами. Голос у неё был как мёд, смешанный с кровью. – Я тебе не враг.

Пятый выгнул бровь, наводя на неё прицел. Женщина не сдвинулась с места, и ни один мускул на её лице не дрогнул. Она расплылась в широкой улыбке, как настоящая леди не обнажая зубы, и продолжила:

– Я – твой билет домой, Номер Пять.

Комментарий к Возвращение

Вежливое напоминание, что события в тексте разворачиваются параллельно с событиями в тексте Dreamer_Kind. Пятую главу “Шкатулки с картами” вы можете найти здесь: https://ficbook.net/readfic/10050402/25892231

========== Прикосновение ==========

Пятый повременил, но арбалет, всё-таки, опустил. Не столько, потому что он ей уже доверял, сколько потому что не видел людей двенадцать лет. Ему не нужно оружие, чтобы её одолеть, но сначала он хотел её выслушать.

– Мой билет домой, значит? – он шагнул на постамент, подтянул лодку поближе и канатом привязал к ноге Бена. И только после этого остановился напротив незнакомки и скрестил руки. – Подробнее.

– Сразу к делу. Какой прагматичный, – женщина подошла к нему ближе, пристально рассматривая.

– Не люблю рассусоливать.

– О, я знаю, – женщина склонила голову набок. – У тебя забавный акцент, Номер Пять.

– Меньше комплиментов и больше подробностей, – Пятый нетерпеливо мотнул головой. Он совсем забыл, какими могут быть люди.

Надоедливыми.

Упрямыми.

Своенравными.

Неуправляемыми.

– Ладно, ладно, – женщина вскинула руки, потом отступила, села на чемоданчик, всё это время стоявший в тени, и закинула ногу на ногу. – Меня зовут Куратор. Я пришла предложить тебе работу.

Пятый поджал губы и вскинул брови. Они помолчали какое-то время: Куратор явно ждала его ответа, и раздражалась сильнее с каждой секундой промедления.

Ей было холодно.

Пятый решил над ней сжалиться.

– Ты же сказала, что ты мой билет домой. Откуда вдруг взялось предложение работы?

– Ну, понимаешь, одно связано с другим. Мы поможем тебе вернуться домой и остановить вот это, – она обвела рукой круг, показывая и на серое небо, и на тёмные воды, и на собравшихся вокруг них глубоководных.

Пятый проследил взглядом за её рукой, а потом, улыбнувшись, помахал рукой паре мальков, пытавшихся заглянуть к нему в лодку. Испугавшись, крошечные глубоководные с громким всплеском ушли под воду.

– Кто «мы»?

– Комиссия. Мы следим за порядком во времени и пространстве, и вносим корректировки, если кто-то его нарушает.

– Очень успешно, я смотрю, – Пятый тихо фыркнул.

Куратор обхватила колено руками, и улыбка на её лице стала натянутее. Пятый сощурился и опустил взгляд на её руки. Они покрылись гусиной кожей, а костяшки пальцев покраснели.

– Продолжай говорить, – он вернулся к лодке, порылся в вещах и достал плиту. Грохнул перед Куратором и долил в неё ворвани, а потом, подпалив от лампы Долорес лучину, разжёг огонь.

– Как трогательно, – Куратор взглянула на него снисходительно, но всё равно вытянула руки к языкам пламени.

Это было не то место и не то время, когда стоило отказываться от тепла.

– Двенадцать лет назад что-то пошло не так. Мы не предусмотрели, что чудовища, которых вызывал твой брат могут вырваться из-под его контроля и уничтожить всё. Мы были готовы к концу света, в котором никого не останется. Из такой Земли можно сделать что-то новое.

– Но вы были не готовы, что вашу Землю займёт что-то другое? – Пятый ухмыльнулся. – Плавал, знаю.

– Это что-то нам неподконтрольно, и мы, как и ты, хотим это остановить.

– Ты же понимаешь, что ты рассказываешь это на глазах у новых хозяев мира?

– А они меня понимают?

Пятый мотнул головой.

– Но если хочешь, я их прогоню.

– Было бы неплохо.

Пятый развернулся, вскинул голову и громко прощёлкал:

– Идите домой, пока я не отправил вас обратно во тьму.

Он затих, и затихли вместе с ним глубоководные. Сначала не было ни звука, а потом раздался всплеск, другой, третий. Множество их. Повторять дважды ему не было необходимости.

– Впечатляет, – Куратор потёрла согревающиеся ладони. – Я слышала, ты убиваешь не только этих рыбьих выродков, но и кракозябр, которым они поклоняются.

– Они называют меня Убийцей богов. Как думаешь, что это значит? – Пятый вернулся к плите и сел напротив. – Хорошо. Вы хотите это исправить. Я здесь причём?

– О твоих навыках выживания в Комиссии уже ходят легенды. И о том, сколько тварей ты здесь убил, – Куратор вытянула к огню теперь и ноги. Кроме дождевика тёплого на ней ничего не было, и ноги тоже подрагивали от холода. – А ещё ты знаешь их. Чудовищ, которые забрали наш мир. Мы видели это тоже. Ты ведь их изучал.

– Поделиться знаниями не смогу, – Пятый покачал головой. Глаза его потемнели, хотя он этого, конечно же, не знал.

– Я знаю. Но нам не нужно, чтобы ты ими делился. Нам нужно, чтобы ты их применил. И тогда ты сможешь вернуться домой и спасти семью.

– В чём подвох? – Пятый облизнул губы и нахмурился. Он не дрожал, ни от холода, ни от волнения, но нервничал. Кусал щёки и всматривался в чужое лицо. – Я же вижу, что от меня вы потребуете что-то ещё.

– Как я уже сказала, я пришла, чтобы нанять тебя. И чтобы остановить Апокалипсис и вернуться к семье, ты должен поступить к нам на службу, – она снова сделала паузу, потом встала со своего чемоданчика, обошла плиту и присела рядом с Пятым на корточки. – Ты будешь корректировать временные линии и убирать тех, кто нарушает наш замысел, а мы научим тебя как отменить конец света. Подготовим тебя. С нашими технологиями и твоими знаниями, ты станешь непобедимым.

– С меня достаточно того, что я уже сделал. Я хочу домой.

– И ты вернёшься, – Куратор коснулась его щеки, и Пятый не нашёл в себе сил отклониться. Её руки были тёплыми и нежными, не похожими на шарнирные пальцы Долорес.

Она была живой.

Тёплой.

– Хорошо, – он даже обдумывать её предложение не стал. – Но у меня есть условие.

– Хм? – Куратор склонила голову набок.

– Она пойдёт со мной, – Пятый указал на Долорес.

Куратор обернулась и смерила Долорес взглядом.

– Я боюсь, Номер Пять, это невозможно. С собой я могу забрать только тебя.

– Я не сдвинусь с места без неё, – Пятый напрягся, в любую минуту готовый встать и отчалить. Лишиться своего первого и, возможно, последнего шанса на спасение.

Он понимал, что этого не понадобится. Он был им действительно нужен. Комиссии. И Куратору.

Как они нужны были ему.

– Ладно, – Куратор встала и прошла к лодке, цокая каблуками. – Тебе принципиальна такая форма?

Пятый вскинул голову и посмотрел на Долорес. Долорес качнула головой, неуверенно улыбаясь:

– Пятый, оставь меня. Не упускай эту возможность.

– Тсс, – Пятый прижал палец к губам. – Она мой свет. Этот мир тёмный, и без неё я бы не выжил.

– Хм, – Куратор немного подумала. Потом вернулась к своему чемоданчику, щёлкнула застёжками и исчезла в синей вспышке. Такой же, как у него, но совершенно иной.

И тут же появилась снова. В руках у Куратора был крохотный стеклянный шарик, пустой внутри. Его окантовывал золотой ободок, к которому цеплялась золотая цепочка.

– Это временная ловушка, – она протянула шарик Пятому. – Огонь в ней никогда не погаснет.

Пятый покрутил стекляшку в руках. Она засияла, стоило ему коснуться её пальцами, и он сразу же понял, что Куратор не лжёт. Он снова потянулся за лучиной, чтобы украсть угасающий огонёк из лампы Долорес и спрятать его в стеклянном кулоне. Он повис у него на шее лёгкий, как пёрышко и перекликался теперь с ярко-алым светом его любви.

– Теперь ты готов? Закрепим сделку рукопожатием? – Куратор улыбнулась снова. Чемоданчик она больше не выпускала из левой руки, а правую протянула ему. – Идём со мной, если хочешь жить, Номер Пять.

Пятый не ответил. Он потянулся к ней, сжал её ладонь в своей, и они оба исчезли в синих всполохах.

Вернувшись ночью, глубоководные обнаружили только остывшую плиту и лодку. Белое пустое лицо манекена светилось в лунном свете, а вокруг неё остались лежать столь страшащие их топор, арбалет и гарпунное ружьё.

Убийцы богов больше не было. Это был повод для праздника, но счастья они не почувствовали.

Плохое предчувствие накрыло затопленный мир.

Пятый зажмурился, когда мир подёрнулся синей дымкой. Она была не похожа на его телепортацию – он разрывал время и пространство, а машина времени Куратора расщепляла их на атомы, чтобы собрать в другом времени и месте. Универсальный калькулятор, идеально подбирающий правильные координаты, куда отправить путешественника.

И сейчас они стояли посреди квартиры. Сухой, светлой квартиры – солнечный свет заливал её через огромные окна, широкие и высокие. Пятый поморщился и прикрыл глаза рукой, а потом заморгал.

Вокруг него было столько ярких оттенков. Цветов человеческого мира – красный, тёмно-коричневый, оранжевый, ёлочно-зелёный… Те цвета, которые он успел забыть.

И воздух… воздух был чистым. Не прогорклым из-за влаги, не гнилым, а чистым, разве что с лёгкой примесью лаванды.

Пятый сделал глубокий вдох. Потом ещё один. Потом сделал шаг и коснулся рукой пледов, накрывающих диван. Потянул один на себя и поднёс к лицу, прижался к нему и снова вдохнул – запах лавандового кондиционера и сладких цветочных духов.

– Хорошо вернуться, правда?

Он не видел её, но слышал, как Куратор поставила чемоданчик на пол и подошла к нему. Каблуки стучали по полу, шуршало платье.

А за окном гудели машины, кто-то кричал на французском, призывая купить каштаны, и играл аккордеон.

Пятый с трудом заставил себя отложить плед, бросил взгляд на Куратора и нахмурился:

– Это не очень-то похоже на рабочее место.

– А ты думаешь, ты готов сразу с людьми дела вести? – Куратор хмыкнула. – Ты только что нюхал моё одеяло для чтения.

Пятый задумчиво поднял глаза к потолку, а потом кивнул. Она была права.

– И ты, наверное, убил бы за горячую ванную.

– Душ подойдёт. Но что я здесь делаю?

– Привыкаешь, – Куратор пожала плечами. – И да, это моя квартира. На улице… семьдесят восьмой, кажется, – она взяла его за локоть и подвела к окну. – Надеюсь, ты оценишь этот мой жест. Я тебе доверяю.

Пятый, кажется, её уже не слышал. Он стоял у окна, всматриваясь в город за стеклом.

Шумный, яркий, в постоянном движении и полный людей.

Пульсирующий.

Живой.

И Пятый видел всё. Художников, выставляющих мольберты, лавочников, открывающих ставни и вытаскивающих на тротуар вывески, людей, спешащих на работу.

Он слышал, как бьются их сердца, гоняющие по телам горячую кровь.

– Ну, хватит, Номер Пять, – теперь Куратор потянула его прочь от окна, но потом всё же отпустила его руку. Шагнула к журнальному столику и взяла с него стопку вещей. – Тебе нужно согреться, и вот это всё, – она показала пальцем на его одежду, – мы обязаны сжечь.

Пятый тихо фыркнул, но не проронил ни слова. Он прошёл мимо книжных полок, мимо рамок с фотографиями прямо в ванную комнату. Ему не нужны были её подсказки, он всё знал и так.

– Только не спеши, – крикнула ему в спину Куратор. – Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Пятый снова не ответил. И даже не обернулся.

Щёлкнул включателем, и крохотная комната с ванной и душем залилась светом. Ярким и не настоящим, но таким светлым и ослепительным, как солнце за окном.

Куратор была права. И Пятый не спорил с ней тогда и не готов был спорить сейчас. Ему действительно нужно было время.

Чтобы вспомнить. Чтобы привыкнуть.

Он двенадцать лет прожил в мире солёной тёмной воды и холода. Один на один с Долорес и самим собой.

Один на один с ужасами нового мира.

И сейчас у него словно не было кожи. Все запахи удивляли. Фактуры предметов.

Вместо душа в итоге он действительно набрал полную ванну воды и влез в неё не задумавшись. Он отвык от тепла, и горячая вода сейчас казалась невыносимой и обжигающей, но Пятый даже не вздрогнул. Он погрузился в неё с головой, закрыв глаза и задержав дыхание на долгие несколько минут.

Как будто хотел пролежать там, пока каждая его косточка не прогреется и не забудет чувство постоянного холода.

Холода, который был в каждой клеточке его тела, и который не хотел уходить.

А потом он вынырнул, и не продрог немедленно. Он вынырнул в тепло прогретой летним солнцем квартиры, в мир с мягкими полотенцами и новой одеждой. С трикотажными футболками, лёгкими, почти невесомыми, и хлопковыми джоггерами. Минут пять, едва выбравшись из воды, Пятый просто стоял, ощупывая разные ткани, перебирая склянки на туалетном столике.

– Номер Пять, ты там не утонул? – постучала Куратор.

– Вот это у тебя чувство юмора, – отозвался Пятый, и тут же открыл дверь. Остановился на пороге, пристально глядя на неё. Он видел её так близко, что замечал наметившиеся мимические морщинки, немного размазанную подводку, шрам на подбородке. Как поднимается и опускается её грудь, когда она дышит, как сокращаются мышцы, когда она двигается.

Куратор улыбнулась шире и склонила голову на бок. Потом заправила ему под футболку стекляшку с огоньком Долорес и похлопала по груди:

– Не смотри на меня так, я могу тебя неправильно понять.

– Сама же сказала, что мне пока рано к людям.

– Конечно. Ты пока ещё немного дикий, но мы с этим справимся. А теперь давай, топ-топ. Я приготовила тебе обед, а это – уж поверь мне – грандиозное событие.

И Пятый пошёл за ней. Квартира была студией – гостиная, столовая и кухня в одной комнате. Куратор поставила перед ним свежую порцию киш-лорена, салат из свежих овощей, приправленный оливковым маслом, крупно порезанный нежный, почти таящий во рту, бриошь, и налила чашку кофе.

– Только не ешь всё в один заход, хорошо? – она потрепала его по мокрым волосам, а Пятый даже бровью не повёл. Ему нравился человеческий контакт, но как реагировать он не помнил. Просто хотелось, чтобы это не прекращалось.

Чувствовать чью-то заботу. Касания.

Куратор убрала руку и села напротив. Подпёрла подбородок руками и не сводила с него пристального взгляда светло-голубых глаз.

– Приятного аппетита, Номер Пять.

Пятый облизнул губы и взялся за вилку с ножом. Отец вдалбливал им столовый этикет, и Пятый, кажется, не забыл бы его и через тридцать три года. После стольких лет жизни в диких условиях он впервые брал в правую руку нож, а в левую вилку, но всё равно справлялся с ними прекрасно.

От обилия вкусов мир замерцал ещё ярче. Пятый не смог сдержать восхищённый стон. Он даже закрыл глаза. И если бы он не выплакал в тот ужасный день все свои слёзы, сейчас он бы зашёлся рыданиями от счастья.

Сыр, бекон и сливки были чем-то почти незнакомым. Едва отправив в рот кусочек киш-лорена, Пятый без всяких прыжков и машины времени нырнул в прошлое. До прыжка, до Апокалипсиса, до всего, через что ему пришлось пройти и до смерти его братьев и сестёр.

Овощи были на вкус как обеды на кухне в Академии. Идеально сбалансированные и идеально приправленные. Он будто бы снова сидел слева от Вани и смотрел, как она гоняет по тарелке горошек, или уплетает помидоры черри, или воротит нос от брокколи.

Незаметно для него самого, уголки его губ дёрнулись, поднимаясь в полуулыбке, и Куратор восхищённо выдохнула:

– Ты уже улыбаешься?

– Показалось, – Пятый отодвинул пустую тарелку и спрятался за чашкой кофе. Протянул руку к бриошу, и принялся есть его прямо так, просто отщипывая от него кусочки. Один за другим, наслаждаясь мягким, сладким тестом, и терпким кофе с кислинкой.

А потом протянул кружку Куратору и тихо, но чётко сказал:

– Ещё.

– Вот так сразу? Ты когда кофе последний раз пил?

– Двенадцать лет назад.

Куратор кивнула:

– Вот именно. Хотя это и странно, что кто-то тринадцатилетнему ребёнку позволял его пить, – она выгнула бровь, потом мотнула головой и забрала у Пятого кружку. – Если я тебе ещё налью, ты не уснёшь.

– Поверь мне, я могу спать в любом месте, в любом состоянии и когда сам захочу, – Пятый скрестил руки на груди. – Ещё.

– Нет, – Куратор тоже скрестила руки на груди. – Ты тут всего час, а уже начал забываться.

Пятый хмыкнул.

– Я тебе нужен так же, как и ты мне. И я не забываюсь, – он чуть подался вперёд и сощурился. – Пока вы не знали, что делать с Древним ужасом, я его изучал. Думаю, выпить ещё чашку кофе я достоин.

Куратор сощурилась, а потом вдруг рассмеялась. Встала и протянула ему руку:

– Пойдём, Убийца богов, я покажу тебе, где кофеварка.

Он помедлил, но лишь на мгновение. А потом сжал её аккуратную, мягкую ладонь в своей, в мозолях и шрамах, и пошёл за ней.

Научив его пользоваться кофеваркой – удивительно современной для восемьдесят седьмого, в который она их перенесла – Куратор взяла чемоданчик и, пообещав вернуться к вечеру, собралась уходить. Она обмолвилась, что займётся его документами. Якобы хочет дать ему шанс на нормальную жизнь, пусть и связанную плотно с Комиссией. Пятый отнёсся к этому равнодушно и просто кивнул. Разве что напоследок пристально посмотрел на неё, стоя рядом, и мягко коснулся локтя.

– Какой тактильный! – Куратор тихо рассмеялась, провела рукой по его голове, перебирая волосы пальцами, потом похлопала по щеке, сделала шаг назад и исчезла в синей вспышке.

А Пятый остался один. Только в этот раз одиночество не было удушающим. Не пахло рыбой, сыростью и ворванью, зато лавандой и кофе. Здесь было солнце, и можно было открыть окно и подставить ему лицо, чтобы оно целовало его веки и щёки, будто соскучившийся по блудному сыну родитель. Здесь были пледы разной вязки, здесь был граммофон, из которого гремел французский нью-вейв, и полки с книгами, корешки которых Пятый прощупал, будто слепой. Он даже выбрал себе несколько книг, и вытянулся с ними и чашкой кофе на диване, под «пледом для чтения». Открыл «Улисса» Джеймса Джойса, но читать кинулся не сразу. Сначала ткнулся в переплёт носом, вдыхая книжную пыль, запах старых чернил и бумаги, потом потёрся щекой о страницы. И только после этого начал читать, перебирая в пальцах цепочку с огоньком Долорес.

Когда начало темнеть он протянул руку и включил торшер у дивана. Запрокинул голову и закрыл глаза, запоминая, как просвечивает тонкая кожа век, подсвечивая его внутреннюю темноту тёмно-красным.

Он задремал, а потом проснулся от накатившей на него волны энергии. Поднялся, книга съехала с его груди и упала на пол, потянув за собой и плед.

– Ты уснул, – Куратор улыбнулась в полумраке. Цокая каблуками, она прошла к открытому им окну и закрыла его. – Закроем, чтобы тебя не съели французские комары. Уверена, они посчитают тебя ужасно вкусным.

Пятый потёр глаза. Куратор обогнула диван и потеснила его, опустившись на край.

– Ты не соврал, когда сказал, что можешь уснуть где угодно.

Он хмыкнул и склонил голову набок, сонно моргая. Она прикрыла глаза, тихо фыркнув, а потом снова коснулась его. Царапнула пару раз за ухом и убрала руку, а Пятый по инерции потянулся за ней. Куратор вытянула указательный палец и покачала им из стороны в сторону, а потом – вдруг – коснулась им его носа.

– Вставай, – она похлопала его по колену. – Постелим тебе постель здесь, и я дам тебе пижаму. Завтра у тебя длинный день.

– Ты понятия не имеешь, что такое длинный день.

– Примерно могу прикинуть. Завтра я познакомлю тебя с твоим будущим партнёром.

– Я бы предпочел… работать один.

– Исключено. Но за неё я ручаюсь. Она покажет тебе город, – Куратор всё-таки поднялась, а следом за ней встал и Пятый.

Он понятия не имел, чего на самом деле она добивалась. Но ему, по большей части, было не важно.

Пока она даёт ему то, чего ему так не хватало и пока обещает помочь вернуться к семье и остановить Апокалипсис, ему совершенно без разницы, есть ли у неё скрытые мотивы.

Пока она подыгрывает ему, он подыгрывает ей.

На ночь Куратор задёрнула шторы, так что Пятый не проснулся с первыми же лучами солнца. Сквозь сон он, правда, сначала расслышал перекрикивания детей, идущих в школу, потом ворчание торговцем шарфами, шляпами и сувенирной мелочью, а следом снова предложение покупать каштаны.

Звук этот был как мёд для ушей, и Пятый сначала снова уснул, а потом проснулся. Встал, раздвинул шторы и снова открыл окно, глубоко вдыхая запах утреннего Парижа и впуская в квартиру все уличные звуки, которые только можно.

Потом он потянулся, стоя в луче света из окна, закрыв глаза и подставив солнцу лицо, и только вдоволь насладившись теплом, двинулся дальше.

Куратора не было, а к холодильнику магнитом с пауком была прикреплена записка:

«Булочки с шоколадом в холодильнике, кофе сам знаешь, как сделать. После полудня жди гостей. Вернусь вечером. Обнимаю, К.»

Пятый снял записку, поднёс её к носу и принюхался. Снова лаванда.

Приятно.

Спрятал записку в карман пижамы, открыл холодильник и сделал то, что давно не делал и на что намекала Куратор.

Позавтракал – двумя булочками с шоколадом и двумя чашками кофе. Потом собрал посуду и вымыл её, наслаждаясь даже этим процессом. Горячая вода и нормальное мыло. Всё, даже такие бытовые мелочи, было таким знакомым, но совершенно непривычным.

А где-то в половине второго за дверью раздались шаги. Пятый насторожился, сидя в кресле, и мгновенно запланировал план защиты. Он, конечно, помнил, что сказала ему Куратор, но инстинкты были сильнее, и сейчас он даже не думал ни о её обещаниях, ни о строчках в записке. Он перенёсся поближе, когда что-то заскрежетало в замочной скважине, и стоило двери открыться, он подался вперёд, хватая своего визитёра за горло и втягивая в квартиру.