Текст книги "В ловушке (СИ)"
Автор книги: dragon4488
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Эйдан взял его руки в свои.
Дин смотрел, как мокрая глина медленно, но верно, начинает приобретать четкие очертания то ли вазочки, то ли узкого горшочка. Он смотрел на то, как руки Эйдана, вместе с его руками, мягко и плавно скользят по податливому материалу, надавливая, сглаживая неровности, и сердце его затрепетало, пропустило один удар, а потом бешено заколотилось, норовя выскочить из груди, заставляя кровь стучать глухим набатом в висках. И такие же частые удары он чувствовал в груди Эйда, привалившегося к его спине, ощущал тепло и тяжесть его тела и почти задыхался от непреодолимого желания сжать Тернера в объятиях и не отпускать. Никогда. Так и сидеть до скончания времен, прижимая к себе, прислушиваясь к биению его сердца, вдыхая пряный аромат разгоряченной кожи и шелковистых волос. С губ Дина сорвался беззвучный стон, и он прикрыл глаза. Это сумасшествие.
Неожиданно ирландец шумно вдохнул и остановился. Помедлив несколько секунд, словно на что-то решаясь, он сплел их пальцы вместе и сильно, но с нежностью сжал руки, расплющив плод их совместного труда.
Дин не выдержал, позволив вырваться из груди едва слышному стону.
Эйдан не двигался. Замерев, он дышал Дину куда-то в шею, чуть касаясь ее губами, обдавая своим дыханием словно огнем и заставляя новозеландца покрываться миллионами мурашек.
Последние здравые мысли покинули мозг фотографа.
Лицо Эйдана было совсем рядом и стоило лишь слегка повернуть голову, чтобы, наконец, жадно припасть к его губам. И он уже начал поворачиваться, когда Тернер срывающимся шепотом произнес:
– Дино, поехали к морю.
– Сейчас? – осипшим голосом спросил Дин, и ирландец кивнул, уткнувшись носом в его плечо, – Хорошо…
Они молчали всю короткую дорогу и не смотрели друг на друга. Слова сейчас были совсем не нужны, как и лишние взгляды. Каждый из них пытался унять охватившую его дрожь и хотя бы ровно дышать, не говоря уже о каких-то разговорах. О’Горман удивлялся тому, что вообще смог сесть за руль и спокойно довезти их до побережья.
Они вышли из машины и медленно направились к большим песчаным дюнам. Идти по песку с больной ногой было совсем неудобно, поэтому Эйдану вновь пришлось опереться о плечо друга. Сжав зубы от такой, уже кажущейся интимной, близости, они кое-как доковыляли и с облегчением опустились на песок. Высокие дюны прикрыли их от ветра, шевеля растущей из них высокой мягкой травой.
– Красивое здесь место, – тихо сказал Дин, задумчиво глядя вдаль, на уходящую к горизонту серую гладь моря.
Где-то в небе зазвучал гул небольшого самолета, и Тернер задрал вверх голову. Новозеландец последовал его примеру. Они наблюдали, как самолетик, сделав небольшой круг, будто застыл на месте и от него отделились две точки. Парашютисты. Через несколько мгновений два ярких, красно-желтых пятна раскрылись над падающими точками, и они зависли, паря между небом и землей.
– Нужно быть абсолютно чокнутым, чтобы делать это, – пробормотал Эйдан, наблюдая за парашютистами.
– Нет. Для этого нужно любить жизнь и свободу. Ты просто не представляешь, какое охватывает чувство, когда несешься с сумасшедшей скоростью вниз, свободный, в полном смысле этого слова.
– Ты прыгал?! – Тернер от восторга даже ухватил Дина за руку, – Прикалываешься!
– Семнадцать прыжков, – О’Горман скромно улыбнулся.
– С ума сойти, – ирландец откинулся на спину и опять начал наблюдать за парящими в небе яркими куполами, надолго о чем-то задумавшись.
Наконец, он тяжело вздохнул, закусил губу, чуть нахмурился и, снова приняв сидячее положение, тихо сказал:
– Знаешь, я как эти парашютисты – падал и падал, несясь на космической скорости к земле. И я непременно бы разбился, если бы не один человек, ставший моим парашютом.
Дин повернулся к нему, удивленно раскрыв глаза, не смея произнести ни слова.
– Ты – мой парашют, Дино… я…
Эйдан посмотрел в голубые глаза, решительно подался вперед, коснулся легким поцелуем его губ и тут же отпрянул, зажмурившись и опустив голову.
Все произошло так быстро, что Дин не успел моргнуть.
– Если ты меня сейчас ударишь, я пойму… – прошептал Тернер и чуть дернулся, когда теплая рука повернула его лицо.
– Открой глаза, Эйдан.
Ирландец послушно распахнул веки. О’Горман смотрел на него сияющим, словно искрящимся взглядом.
– Неужели ты до сих пор ничего не понял?..
Дин взял его лицо в ладони и поцеловал.
Их поцелуй не был страстным. Он был осторожным, изучающим и недолгим. Потом они обнялись, уткнувшись друг в другу в плечи, прислушиваясь к бешеному перестуку сердец.
– Эйдан…
– Да? – ирландец крепче прижал к себе О’Гормана, зарываясь носом в светлые волосы, совершенно не веря в реальность происходящего.
– Побрейся…
Тернер фыркнул.
– Сам побрейся. Колючий, как дикобраз.
Тихо рассмеявшись, они замолчали, наслаждаясь неожиданным спокойствием, воцарившимся в их головах и душах. Но не в телах. Они ощущали волны возбуждения, исходящие друг от друга, но не решались продолжить. Просто сидели, вцепившись в плечи, мелко вздрагивая, и молчали. Наконец, Эйдан не выдержал, и тихо произнес:
– Наверное, все остальное… лучше дома? – он почувствовал, что краснеет, задавая вопрос. – Тут песок и еще парашютисты эти…
Дину стало смешно от его детской непосредственности.
– Что «остальное»? – спросил он, заглядывая в лицо Тернера. Тот вспыхнул еще ярче.
– Черт, Дино! Не заставляй меня краснеть, словно подростка! Я и так готов умереть от смущения! И вообще…
– Не надо, не умирай, – еле сдерживая улыбку, сказал О’Горман и откинул с его лба непослушную прядку, – Ты такой забавный, когда смущаешься. Забавный и очень красивый. А, что касается «остального», то я с тобой согласен. Лучше дома, но не из-за парашютистов.
– А из-за чего? – наивно поинтересовался Эйдан.
– Ох, Эйд… во-первых, из-за твоей ноги. Ты прав, вокруг песок и не хватало еще занести какую-нибудь заразу в рану. А во-вторых, – Дин почувствовал, что сам заливается краской, – без ничего будет больно… наверное.
– Об этом я как-то не подумал, – пробормотал ирландец, становясь почти бордовым.
Дин притянул его к себе, поцеловал в уголок рта и улыбнулся.
– Давай просто посидим здесь, – немного помолчав, он добавил: – А ты романтик, Эйд. Так красиво все обставил – урок гончарного мастерства, парашютисты. Я бы так не смог…
Тернер просиял и легко ткнул его кулаком в плечо.
Они болтали и смеялись, порой, неожиданно замирая, подолгу глядя друг другу в глаза. И даже немного вздремнули, лежа на теплом песке, переплетя пальцы рук, глубоко вдыхая соленый свежий воздух.
Дина вывел из дремы приглушенный стон ирландца. Резко открыв глаза, он повернулся к другу, с беспокойством вглядываясь в его лицо. Эйдан лежал на спине, закрыв рот ладонью, а другую прижав к горлу.
– Эйд, что случилось?
Тернер распахнул сонные глаза.
– Сон, – сдавленно ответил он, – Все в порядке…
– Кошмар?
– Не помню, – Эйдан сел, тяжело дыша и дрожа всем телом, – Да, наверное, кошмар.
– Эй, – Дин прижал его к себе, – Надеюсь, не я стал поводом для таких сновидений?
– Не ты, – ответил Тернер, обнимая его и чувствуя, как вновь накатывает отвращение к самому себе. Больно защемило в груди, и он с трудом проглотил комок, вставший в горле, – Дин, ты ведь не оставишь меня?
О’Горман удивленно посмотрел на него.
– Эйд, что за глупости ты говоришь?
Ирландец не ответил. Судорожно вздохнув, он припал к губам друга в каком-то отчаянном поцелуе, сжав так, что Дину стало нечем дышать.
– Ох, Эйдан, ты меня задушишь! – фотограф отстранился, – Что с тобой?
– Ничего, – прошептал Тернер, – Просто я не могу поверить, что все это происходит на самом деле.
Они просидели на пляже до самого вечера. Чтобы не умереть с голоду, Дин съездил в деревню и купил в магазине кучу готовых сандвичей и большую пластиковую бутыль апельсинового сока. Счастливые, довольные и сытые, они проводили последние лучи такого замечательного дня и отправились домой.
Когда мальчики вошли в дом, Мюренн все поняла. Такие лица бывают только у влюбленных и только в тот день, когда они признались друг другу в своих чувствах. Рассеянные и счастливые улыбки, горящие глаза сказали ей все. Ну, что ж, свершилось то, к чему ее жизнь совсем не готовила. Но она была искренне рада за них и, поэтому, не хотела мешать им сегодня.
– Мальчики, что ж вы так поздно? Я уже начала волноваться! И машина мне нужна.
– Мюренн, я же звонил, предупредил, чего ты? – Эйдан обнял ее и нежно прижался щекой к ее щеке. – А куда это ты собралась на ночь глядя?
– Хочу съездить к своей подруге, она живет на другом конце деревни. Что-то Бетти неважно себя чувствует. Пожалуй, останусь с ней до утра.
– Давайте я вас отвезу, – предложил Дин.
Мюренн улыбнулась фотографу и положила ему руку на плечо.
– Спасибо, Дин. Но не нужно. Дорога одна – не заблужусь, не переживайте за меня. Сейчас накормлю вас и поеду.
Пока мальчики принимали душ и переодевались, она быстро разогрела ужин и собралась.
Дин проводил ее до машины.
– Спасибо вам за все, Мюренн, – от души поблагодарил он. Женщина села за руль, закрыла дверцу и улыбнулась. Просунув в окошко руку, она сжала ладонь О’Гормана.
– Береги его, – Дин кивнул, смутившись ее хитроватой улыбки, – И поосторожней с его ногой.
Он помахал Мюренн рукой, подождал, пока машина не скрылась из вида, и направился обратно к дому.
Эйдан курил на крыльце. Новозеландец подошел к нему, вытянул из тонких пальцев сигарету и отбросил ее в сторону.
– Ты голоден?
– Безумно, – тихо ответил Тернер.
С минуту они просто смотрели друг на друга. Потом Эйдан протянул руку и Дин вложил в нее свою ладонь.
Жадно впиваясь губами, кусая и рыча, задыхаясь от желания, которому теперь можно было дать полную волю, они ввалились в дом.
Стянув с Дина футболку, ирландец отшвырнул ее в сторону. Чуть отстранившись, он с восхищением посмотрел на друга.
– Дино, ты такой… весь будто из золота, – он страстно припал к его губам, зарываясь пальцами в густые волосы, – Хочу тебя… я хочу тебя…
Эйдан жарко шептал слова, легко прикусывая его шею.
– Эйд, осторожней… твоя нога… – выдохнул Дин.
– Плевать, я о ней забыл. Дино, я больше не могу ждать.
Почти всхлипывая от возбуждения, он рванул тесемки на спортивных штанах фотографа, дрожащими пальцами забираясь под мягкую ткань. О’Горман захлебнулся воздухом, когда рука ирландца легла на его стремительно набухающий член и слегка сжала.
– Какой ты… большой, – прошептал Тернер, целуя приоткрытые в беззвучном стоне губы. Дин ухватил его за кудряшки и мягко оттянул назад.
– Эйд, прошу тебя, давай доберемся до кровати. Я боюсь раздевать тебя на ходу, могу потревожить твою ногу, – срывающимся голосом попросил он.
Тернер кивнул, не без сожаления убирая руку. Он был бы не против заняться любовью прямо в гостиной, на жестком ковре. Ему было все равно. Он был настолько возбужден, что, казалось, сможет кончить от легкого прикосновения. Но Дин, как всегда, был прав.
Опустившись на кровать, Эйдан потянулся к плюшевому медведю и перекинул его на кушетку.
– Маленький еще, – пробормотал он, скинул футболку и откинулся на спину, предоставив фотографу возможность осторожно стянуть с себя мягкие домашние штаны вместе с бельем.
– Черт… какой же ты красивый, – прошептал О’Горман, не веря тому, что столь желанное тело сейчас будет принадлежать ему целиком и полностью.
Он склонился над ним, провел носом по дорожке темных волос, вдыхая терпкий аромат горящей желанием кожи, поцеловал в плоский, подрагивающий живот, поднялся выше, к возбужденным горошинкам сосков и, чуть прикусывая, обласкал их языком. Сжимая руками гибкое тело, он наслаждался каждой выпуклостью налитых мышц, перекатывающихся под его ладонями. Совсем так, как он мечтал. Даже лучше…
Эйдан прерывисто дышал, запустив руки в светлые волосы, вздрагивая от каждого поцелуя.
– Дино, пожалуйста… не тяни…
Дин оторвался от его шеи и растерянно посмотрел затуманенными глазами.
– Ты хочешь, чтобы я?.. А… как?
– О-о! За что мне это? – застонал ирландец и развел в стороны ноги, – Наверное, как-то так! Как девочку. По-другому, из-за этой гребанной ноги пока не получится! Так что поздравляю, ты – первый!
– А я думал…
– Ты слишком много думаешь, – перебил Тернер, обхватывая его рукой, привлекая к себе, стягивая с него боксеры, – Я же совсем не против. Я хочу этого, неужели ты не видишь? И… ты же предоставишь мне потом возможность отомстить тебе?..
Он хитро сверкнул глазами и впился в мягкие губы долгим поцелуем, подталкивая Дина, вынуждая его лечь на себя. О’Горман тихо застонал, когда их возбужденные тела соприкоснулись. Это было необычное и очень яркое ощущение. Рука Эйдана скользнула вниз, обхватила вместе их члены и плавно задвигалась.
– Боже… – выдохнул фотограф, целуя припухшие губы, – Боже, Эйд…
Ирландец чуть улыбнулся, жмурясь, словно кот.
– Необычно и охренительно… черт возьми… – он задохнулся от удовольствия, не прекращая ласкать их обоих, то нежно, то сильно сжимая и поглаживая горячую плоть. Потом его рука выпустила их и спустилась чуть ниже. Взяв в ладонь яички Дина и слегка сжав их, он шепотом спросил:
– Хочешь меня?
Новозеландец ахнул и, закусив губы, кивнул.
– Давай, я – твой, – Эйдан убрал руку и чуть приподнял бедра.
Прерывисто дыша, О’Горман поудобнее устроился и… замер.
– Эйд… мы кое-что забыли, – виновато произнес Дин, понимая, что второй раз слегка обламывает их общее возбуждение, – Мы забыли про смазку…
– Ч-черт…
Эйдан закатил глаза. Все происходящее начало напоминать ему его первый раз, когда сначала он не мог расстегнуть на девушке лифчик, потея и чертыхаясь, возясь непослушными пальцами с застежкой, а потом, в самый ответственный момент вспомнил, что не надел презерватив, и очень долго его искал.
– Можно использовать масло, – процедил он сквозь зубы.
– Какое?
– Ну, не сливочное же! – зашипел Тернер, – Ты издеваешься, что ли?
Не ответив, Дин выскочил из постели и полетел на кухню. Схватив первую попавшуюся под руку бутылку, лишь мельком глянув на этикетку, чтобы убедиться, что это именно масло, а не что-нибудь другое, он вернулся в комнату.
Эйдан тихо кис в беззвучном смехе.
– Ты чего? – спросил Дин, ложась рядом.
Эйдан хрюкнул и затрясся еще больше. Новозеландец с недоумением смотрел на него. Да, уж… Какой-то странный получается у них первый раз.
– Я… я просто представил, что было бы, если бы Мюренн не уехала! Ой, не могу! – Тернер застонал от смеха, – Представь, заходит она на кухню, а там – ты в неглиже и полной боевой готовности, выбираешь, каким бы маслом смазать задницу ее любимого внука, чтобы ему не было больно! «Что случилось, Дин? Ты собрался пожарить блинчиков на ночь глядя? О, нет, Мюренн, что вы! Блинчики на ночь – очень вредно! Я собрался пожарить вашего внука!»
Изобразив разными голосами диалог Дина и своей бабушки, Эйдан захохотал в голос.
– Ничего я не выбирал… только убедился, что взял именно масло, а не… ну, не знаю… – ляпнул О’Горман и ирландец зашелся окончательно.
– Например, скипидар! Хотя, откуда на кухне скипидар? Спасибо, Дино! Представляю, что бы со мной было!
Фотограф, глядя на него улыбнулся, а вообразив себе все эти картины, прыснул. Минут пять они не могли успокоиться, заходясь в истерическом смехе. Наконец, Тернер перестал смеяться и, отдышавшись, повернулся к другу. Приподнявшись на локте, с хитрой улыбкой глядя в голубые глаза, он вытянул из его руки бутылку и отвинтил крышку.
– Ну, что? Ты собираешься жарить меня? Или так и будем ржать всю ночь? – он посмотрел на этикетку, – Ммм… оливковое! Да ты гурман…
– Эйдан! Я думал ты романтик, а ты – пошляк! – усмехнувшись, сказал Дин.
– Еще какой, – согласился Тернер, взял его руку и капнул на раскрытую ладонь немного масла. – Я очень прошу тебя, отключи мозги. Полностью.
– Постараюсь, – ответил Дин, опрокидывая его, приникая к горячему телу, целуя приоткрытые губы.
Подготавливая Эйдана, он действовал очень осторожно, отчаянно боясь сделать ему больно. Бережно растягивая незнакомое с подобными ласками тело, он нежно целовал мягкие губы, собирая с них легкие стоны, и заглядывал в прикрытые глаза. Ирландец оглаживал его плечи, проводил по коже коротко остриженными ногтями, с готовностью отвечая на поцелуи, ощутимо и очень страстно покусывая его губы. И дрожа от желания.
– Кажется, я готов, – задыхаясь, прошептал Тернер и шевельнул бедрами, освобождаясь от ласкающих пальцев. – Хочу тебя…
Он просунул между их телами руку и, обхватив член Дина, направил его.
– О, господи… – выдохнул фотограф, толкнувшись и встретив сопротивление.
Но Эйдан тут же постарался расслабиться. Он плавно подался навстречу, принимая, обволакивая, сжимая жарким телом. Еле слышно охнув, он закусил губу, поморщившись от малоприятных ощущений. Дин тут же попытался отстраниться, но ирландец не позволил, прижав сильными руками к себе, замотав головой и выгнувшись.
– Я люблю тебя, Эйдан. Люблю тебя, – голос О’Гормана сорвался.
Медленно и неглубоко двигаясь, давая возможность привыкнуть к себе, он целовал его шею, лицо, глаза, в которых поблескивали слезы.
– Тебе больно…
– Нет, – ответил Эйдан, приникая к его губам, – Нет. Мне хорошо. Я люблю тебя, Дино…
С этими словами, он крепко обнял друга, резко двинул бедрами, раскрываясь полностью. Дин зарылся лицом в темные кудряшки, пытаясь удержать рвущийся из груди полустон-полувскрик и не смог. Почти прокричав его имя, потеряв остатки разума, он схватил Эйдана за запястья, вжал их в подушку и позволил себе толкнуться еще глубже и сильнее. Эйдан протяжно застонал.
– Я люблю тебя… ох, Эйд… ты… чертов ирландец… я люблю тебя…
Дин мощными и быстрыми толчками входил в любимого, такого горячего и тесного, теряя голову от звука соприкосновения их взмокших тел. А Эйдан жмурился, запрокинув голову, захлебываясь адской смесью наслаждения и боли. Его плоть, зажатая между животами горела и пульсировала, готовая к разрядке.
– Я… уже… – задыхаясь, прошептал ирландец и задрожал. Высвободив руки и прогнувшись, он впился ногтями в ягодицы фотографа, – Ох, Дино!..
Дин почувствовал, как между их телами разлилась горячая влага. Это оказалось крышесносным ощущением, и он с громким стоном кончил вслед за Эйданом, упал ему на грудь и замер. Переждав фейерверк, взрывающийся перед глазами, новозеландец пробормотал:
– Эйд… это было…
– Охренительно… – закончил за него Тернер, дыша так, словно только что пробежал, как минимум, стометровку, – Никогда бы не подумал, что можно испытать такое… такое…
Он явно не мог подобрать нужного слова.
– Удовольствие? – улыбнулся О’Горман, откидывая черную прядку, зацепившуюся за длинные ресницы.
– Наслаждение. Смесь боли и наслаждения. Это что-то… – прошептал ирландец и чуть усмехнулся, – Только не подумай, что я мазохист. Надеюсь, что так больно было только в первый раз. Ну, а тебе как?
Дин, счастливо улыбаясь, откинулся на спину.
– Покурить бы сейчас… – мечтательно сказал он.
Эйдан приподнялся на локте.
– Я не понял. Я спросил, как тебе все, что сейчас произошло, а ты думаешь о покурить?! – он цапнул О’Гормана за плечо.
Дин пискнул и рассмеялся. Но Эйдан не отстал, продолжив легко кусать его, перемежая укусы поцелуями, улыбаясь и сжимая худощавое тело. Опустив руку вниз, он с удивлением посмотрел в голубые глаза.
– Опять?! Так быстро?
– Вот и ответ на твой вопрос, – прошептал Дин, прикусывая яркие губы, – Я бы тоже хотел попробовать эту адскую смесь. Жаль, что сейчас ты не сможешь мне отомстить.
Тернер скромно пожал плечами, пошевелил забинтованной ногой, поправил повязку и хитро посмотрел на друга.
– Ну-у… даже не знаю, что тебе возразить… разве, что… – он прижал Дина к себе, – Я думаю, что смогу потерпеть. Не собираюсь упускать такую возможность даже под дулом пистолета, а уж какая-то там царапина и вовсе не остановит меня…
Он потянулся за маслом.
– Эйд, швы разойдутся…
– Это я сейчас разойдусь, – тихо ответил Эйдан, нависнув над фотографом.
Глядя в глаза любимого, он раздвинул его ноги и провел скользкими пальцами по нежной кожице промежности, спускаясь ниже. Дин прерывисто задышал.
– А, если ты и дальше собираешься причитать по поводу ноги, швов или еще чего-нибудь, то я свяжу тебя и заткну тебе рот кляпом. И буду делать с тобой все, что захочу.
Дин мечтательно изогнул бровь.
– Заманчиво звучит… ох… – Эйдан закрыл его рот поцелуем, потом отстранился.
– Хочу попробовать кое-что…
Он начал медленно опускаться вниз, проводя языком по груди Дина, его животу, поцеловал островок золотистых волос и вопросительно посмотрел на друга.
– Эйд, я же не ходил в душ после… ну… – прошептал дрожащий от возбуждения новозеландец.
– Только очень быстро, – ответил Эйдан, улыбнувшись тому, как друг стрелой метнулся из постели.
Откинувшись на спину, он закрыл глаза и счастливо вздохнул, все еще с трудом веря в происходящее.
– Я люблю тебя, Дино… – прошептал ирландец.
– Я тоже люблю тебя, – ответил тихий голос.
Эйдан улыбнулся и мягко опрокинул вернувшегося Дина на кровать.
Он ласкал его, стараясь уделить внимание каждому сантиметру покрытой золотистыми волосками кожи, купаясь в ее сиянии и тепле. Он никогда никого так не хотел, как своего золотого друга. Эйдан дрожал от нетерпения и желания познать его, ощутить внутренний жар его тела. Но еще больше он хотел сам дарить ему наслаждение. Целуя островок сияющих завитков, он мягко обхватил рукой его горячую плоть, нежно сдвинул тонкую кожицу с головки, раскрывая ее, и тихо спросил:
– Теперь можно?..
Получив ответ в виде сладкого вздоха и закрывшихся глаз, он прикоснулся к нему губами, игриво провел языком по всей длине, наслаждаясь его силой. Дин громко застонал, возбужденный до предела, и когда мягкие губы обхватили его, непроизвольно двинул бедрами, глубоко проникая во влажный рот. И тут же пожалел об этом.
Эйдан подавился, приглушенно вскрикнув. Яркой вспышкой, мозг пронзило шокирующее воспоминание. Отпрянув, он с испугом уставился на фотографа.
– Прости, прости, – зашептал Дин и приподнялся, беря его за руки, – Черт, Эйд, прости… я не хотел…
– Все в порядке, Дино, – растерянно пробормотал ирландец, вытирая губы, – Это ты прости. Наверное, я переоценил свои способности. Но все приходит с опытом. Я могу попытаться еще раз, но только ты… больше так не делай…
Он улыбнулся, но его взгляд остался растерянным и испуганным.
– Не пытайся делать то, что тебе противно. Хорошо? – дрожащим голосом произнес Дин, притягивая его к себе.
«Я уже это делал, Дино. Только не с тобой, – содрогнувшись, подумал Эйдан. – Вот откуда все эти блядские кошмары. Но я не помню, кто это был. Я помню только его стояк, раздирающий мою глотку». Он тряхнул головой, отгоняя мерзкую картинку, и влажными глазами посмотрел на друга.
– Мне все это вовсе не противно. Наоборот, – Эйдан припал к его губам, отчаянно целуя и задыхаясь от отвращения к себе. – Ты позволишь мне продолжить начатое? Я хочу этого, правда. Поверь…
– Иногда я поражаюсь твоей глупости, – ответил Дин, запутываясь пальцами в его кудряшках и всматриваясь в ореховые глаза. – Ты сводишь меня с ума, Эйд. Своей глупостью и наивностью. Но тем ты и прекрасен… Конечно, продолжай, если ты, правда, этого хочешь. Я постараюсь быть паинькой… с тобой это невозможно, но я постараюсь…
Они не спали почти всю ночь, то любя, то разговаривая, то выходя покурить. Дину не удалось убедить Эйдана не разжигать камин, и потом он был дико ему за это благодарен. Потому что это было потрясающее зрелище: нависший над ним в пляшущем свете огня – ирландец походил на дьявольского искусителя. И Дин с упоением и восторгом отдавался на растерзание этому дьяволенку и с таким же упоением любил его сам.
Они провались в сон только под утро, когда тусклый свет едва забрезжил на востоке. Уставшие и удовлетворенные, они уснули абсолютно счастливыми, сжимая друг друга в объятиях.
====== Сделка ======
Они пробыли в гостях у Мюренн еще неделю.
Прощаясь с мальчиками, женщина нежно поцеловала каждого из них в лоб. И это выглядело как благословение.
– Помни о своем обещании, – шепнула она на ухо Дину и ушла в дом. Долгие проводы – лишние слезы.
Подбросив Эйдана до дома, Дину пришлось с ним расстаться. Нужно было заехать в студию, к себе домой, да и вообще, накопилось много дел, не требующих отлагательств.
– Но ты же будешь к вечеру? – Тернер смотрел на него детскими, какими-то испуганными глазами, словно боялся услышать в ответ «нет». Ох уж, эти его глаза…
О’Горман обнял его за шею и притянул к себе.
– Конечно, буду. Не сомневайся, – он улыбнулся и, вдруг что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу, – Вот, болван! Совсем забыл!
Покопавшись в сумке, Дин выудил конверт и протянул его Тернеру.
– Твой гонорар. Не поверишь, но у меня напрочь выскочило это из головы. Некрасиво получилось…
Эйдан фыркнул.
– Еще как поверю! Я сам забыл обо всем на свете, – он мягко поцеловал Дина, – И ни капельки не жалею об этом.
Дин, со счастливой улыбкой, всунул конверт ему в руки.
– До вечера, Эйд.
Эйдан ответил ему еще одним поцелуем и вышел из машины.
Вернувшись домой и разобрав вещи, Тернер решил устроить уборку. За две недели, проведенные с фотографом, он понял, насколько тот принципиален в вопросах чистоты, и решил не травмировать друга своим бардаком. Да и самому, если честно, захотелось порядка. «Порядок вокруг – порядок в мыслях, порядок в душе». Эйдан улыбнулся – ты философ, Дин О’Горман!
Убирая, он заглянул под кровать – мало ли, что там могло валяться после его загулов – и обнаружил маленький прозрачный пакетик с остатками белого порошка. Кокаин. Нахмурившись, он привалился спиной к стене и попытался вспомнить, где раздобыл его, но не смог. Ладно – раздобыл, но, что его дернуло это сделать? Эйдан никогда не увлекался наркотой. Да, были косячки, но что-либо серьезнее… Это совсем на него не похоже.
– К черту, Эйд. У тебя теперь новая жизнь, – сказал он сам себе, бросая пакетик в мешок с мусором. И не подозревая, насколько близок к истине…
Закончив уборку, Эйдан задумчиво посмотрел на конверт, лежащий на комоде. Раз уж он решил начать новую жизнь, было бы неплохо рассчитаться со старыми долгами. Рассчитаться и забыть весь этот кошмар, перечеркнуть раз и навсегда.
Стив Доусон сидел, уставившись жадными глазами в монитор, в сотый раз пересматривая запись с камеры видеонаблюдения, установленной в его кабинете.
Эта запись не давала ему покоя, ни морального, ни физического. Ах, маленький паршивец! Что он выделывал своими яркими, мягкими губами и юрким язычком! Стив усмехнулся – пришлось двумя руками зажать себе рот, чтобы не распугать посетителей рвущимися сквозь зубы стонами, с сожалением отпустив шелковистые черные кудри. Как жаль, что сам паршивец этого не помнит. Или помнит?.. Тернер не появлялся уже больше двух недель.
Стив пригласил мальчишку к себе в кабинет вовсе не для разговоров по душам. Малыш безумно ему нравился даже заросшим алкашом, но он знал, что Тернер совсем не по этим делам, что надеяться абсолютно не на что, как не на что было надеяться его несчастному рыжему агенту. Но увидев изменившегося до неузнаваемости Эйдана, хозяин паба совсем потерял голову.
Почти год он присматривался к Тернеру, выжидая подходящий момент. И этот момент настал. Долг малыша перевалил все возможные пределы, и пора было потребовать его возврата. Доусон рассмеялся, когда Тернер, опьяневший от не такого уж большого количества виски, захлопал длинными ресницами и начал оправдываться, обещать и мямлить. И вообще, ну что за дела? Ведь он, Стив, сам разрешил ему сегодня выпить, вписав очередную сумму в его счет.
– Малыш, я разрешил, я передумал. Я – хозяин этого заведения. Но…
Он подошел к мальчишке, вынимая из нагрудного кармана прозрачный пакетик, и потрясая им перед его идеальным носом.
– У меня для тебя есть подарок.
– Стив, – Эйдан, слабо улыбаясь и пошатываясь, покачал головой, – Нет. С меня достаточно того, что я алкоголик.
– Малыш, у тебя слишком трезвые мысли, – усмехнулся Доусон, – Ты напряжен, а я хочу, чтобы ты расслабился. Одна дорожка, Эйд.
Одна, не больше. Больше – может означать смерть, учитывая, что парень до этого пил, пускай и не очень много. Стив, попробовавший за свою жизнь чуть ли не весь алфавитный перечень разной дряни, прекрасно это понимал.
Тернер заинтересованно уставился на белый порошок пьяными глазами и облизнул губы. От движения его языка, у хозяина паба свело низ живота.
– Подарок, малыш, – тихо сказал он, высыпая порошок на столешницу, деля его на две дорожки и мягко подталкивая Эйдана к столу. – Одна – тебе, одна – мне.
Тернер склонился над столом, принимая из его рук затейливую стеклянную трубочку…
Эйдан почти не протестовал. Алкоголь и наркотики сделали свое дело. Доусон немного волновался из-за того, что порошок может привести мальчишку в дикое, неуемное возбуждение. К счастью, зря. Кокс, наложенный на алкоголь, произвел на ирландца совершенно обратный, довольно странный эффект: Тернер поплыл, окончательно вырубаясь, становясь покорным и безвольным, теряя всякую способность адекватно реагировать на происходящее, довольно быстро согласившись на сделку.
Ничего особенного от него не требуется, сказал Стив. Никто не станет посягать на его девственность. В конце концов, Доусон не насильник. Но, если малыш хочет скостить половину долга, а он должен это сделать сегодня, так уж решил хозяин, то нет ничего проще – нужно всего-навсего поработать своим чувственным ротиком.
Доусон тихо застонал от воспоминаний, сладкой, ноющей болью отдавшихся в паху.
Конечно, мальчишка был неопытен и давился, со слезами на глазах сдерживая рвотные позывы. Но ничего, опытные руки и отрывистые наставления Стива помогли ему справиться с незнакомой задачей. Замечательно справиться, просто превосходно. Идеально. За что и получить бонус в виде еще одного пакетика, вложенного в карман рубашки. «Только дома, малыш!» – предупредил его Стив.
Дурак, он мог тогда спокойно взять его, обдубашенного, беспомощного. Пожалел. А теперь не мог простить себе этого.
Снова нажав на просмотр, Доусон, откинулся на спинку кресла и задумался. А, ведь зря он расстраивается! Эйдан все еще должен крупную сумму. Значит, существует шанс снова предложить ему сделку. Вот только есть одна проблема – мальчишка куда-то исчез. И позвонить ему он не может, потому что свой телефон Тернер выронил у него в кабинете. Стив обнаружил мобильник под столом и, сам не зная зачем, время от времени ставил его на подзарядку. Надеялся, что Эйд позвонит сам себе? Доусон фыркнул.
– Ты у себя? – в дверном проеме возникла взлохмаченная блондинистая рожа. Вуди, его временный партнер. Молодой, весьма посредственный художник, трепло и бестолочь, порой жутко его раздражающий. Но неплохой любовник.
