Текст книги "В любви все возрасты проворны (СИ)"

Автор книги: Doom_and_Gloom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Комментарий к Глава 8. Что не так с крёстным Эстетика к главе: https://t.me/Sirione_by_Doom_and_Gloom/26

Мы плавно приближаемся к экватору, а Поттер – к разгадке величайшей тайны своего крёстного. Как он и Уизли воспримут новость о Гермионе и Сириусе, как думаете?

========== Глава 9. Лучший подарок на Рождество ==========

Комментарий к Глава 9. Лучший подарок на Рождество Декабрь, 1999 г.

В ночь с воскресенья на понедельник и до самого Нового Года спальня Гермионы уже была полностью в её распоряжении. Римус и Перси с супругами покинули дом Блэков после обеда, а вскоре за ними последовали Билл с Делакурами, наконец-то освободив спальню Гарри. Поттер сразу же перетащил Джинни к себе, и на следующие несколько дней в Гриммо всё снова возвратилось к прежнему ладу. Всё, кроме спокойных ночей Гермионы.

Мисс Грейнджер плавно расчёсывала карамельные кудри щёткой, сидя на своей кровати. Она расслабленно разглядывала переплёты книг на стеллаже напротив, когда в метре от неё вдруг раздался резкий хлопок, и она подпрыгнула с испуганным взвизгом.

– Тш-ш-ш. – Сириус обрисовал волшебной палочкой волны, блокируя двери приглушающим заклинанием, затем довольно спросил: – Испугалась? Думала, что ты здесь одна? А нетушки – никуда ты от меня не денешься, детка.

Мародёр уселся рядом с Гермионой на кровать, отбросил щётку из её рук и несколькими ловкими движениями усадил девушку себе на колени. Он бережно смахнул её расчёсанные волосы с лица назад и принялся расцеловывать любимые губки, которых не касался уже несколько дней. А губки покладисто отвечали на его ласки.

– М-м-м, мой самый лучший рождественский подарок… – промычал Сириус.

– Кстати, о подарках, – строго напомнила Гермиона, и Блэк уже пожалел, что заикнулся об этом так поспешно. – Мы так не договаривались.

Сириус прокрутил головой, будто измаялся.

– Мы вообще ни о чём с тобой не договаривались. Это сюрприз. Море, коктейли, ты в купальнике… – Он похотливо осмотрел Гермиону с ног до головы, и у неё не осталось никаких сомнений в том, что в его воображении купальника на ней и в помине не было.

– Я же должна выйти на работу третьего числа, – заныла она. Сириус отрицательно покачал головой:

– Забудь об этом. Наш друг министр магии отмазал тебя от работы до десятого.

Гермиона мгновенно почувствовала на щёчках жар и схватилась за лицо:

– Кингсли знает? О боже... Ты просто безумец.

– Просто скажи, что я прелесть. Я не обижусь, – сверкнул белоснежной улыбкой Блэк, но беспокойство Гермионы ничуть не утихло.

– А что я скажу друзьям? И что ты скажешь Гарри?

– Они снова будут на выезде целыми днями, ты их не увидишь. А я скажу Гарри, что отправляюсь на закупку зарубежных артефактов для своей лавки.

– Он не поверит… – Гермиона угрюмо опустила голову. – У нас проблемы, Сириус…

И она рассказала ему всё о вчерашнем разговоре с друзьями, и что Гарри догадывался о том, что у его крёстного кто-то появился. Она говорила и говорила, иногда надрывно перехватывая дыхание от нахлынувшего волнения, а Сириус терпеливо слушал, внимательно разглядывая каждый её жест и каждое изменение выражения на её румяном лице. Она снова твердила ему, что они должны быть более осторожными, что должны следовать их плану и найти более подходящий момент, чтобы рассказать Гарри обо всём. Что её насторожила реакция друга на такие новости о Сириусе и что она очень переживала, как дальше будут складываться отношения между их троицей. Когда она, запыхавшись, наконец перестала тараторить, Сириус лишь любовно улыбнулся и, погладив её по щеке, проворковал:

– Моя ты девочка…

Что это значило? Она целый день провела переживая о том, как расскажет ему всё, и молилась, что Гарри каким-то чудесным образом забудет о словах Джинни и не побежит уточнять подробности у своего крёстного. Только что она десять минут потратила на то, чтобы найти нужные слова и поставить Сириуса в известность об их неожиданных неприятностях, а он просто улыбался ей и называл «девочкой», как будто она какой-то глупый ребёнок! Кто здесь на самом деле ребёнок, так быстро и безрассудно выдавая их тайну и даже не робея?

– Сириус, ты вообще меня слушал? – Гермиона шлёпнула себя по бёдрам в недовольстве. – Что, если Гарри и ребята вдруг узнают, что ты встречаешься со мной? Что, если кто-то ещё узнает?

– Угу. Римус уже знает, – выдал Блэк, беззаботно играя с волосами Гермионы. Прежде чем её побледневшие губы успели обронить возмущённый вопрос, он спокойно уточнил: – Он же оборотень – сам всё пронюхал с порога. Духи, гормоны, все дела...

Гермиона замяла в руках кончик одеяла, вспомнив напряжённый разговор Мародёров на Рождество, стыдливо шепнула:

– И как он отреагировал на это?

– Нормально. Покрыл меня матом и назвал придурком, – ответил Сириус тоном, полным обыденности и безразличия. Гермиона окончательно убедилась в том, что их представления о нормальном кардинально разошлись. Его слова никак не успокоили её. Но, глядя на него, она была почти уверена в том, что никогда не встречала настолько спокойных и беспечных людей.

– Я себе здесь места не нахожу, не знаю, какие отмазки придумать для тебя. А ты...

– Не нужны мне никакие отмазки, – фыркнул Сириус. – Я уже большой мальчик и сам решаю, с кем мне быть и как себя вести. Ты тоже можешь так делать, потому что никому, ничего, не должна, – членораздельно проговорил он, вздымая указательный палец кверху. – Хочешь отрываться на крутых вечеринках, а не тихо просиживать вечера дома за книжкой, как все правильные девочки? Пожалуйста. Хочешь избавиться от скучной одежды и раскрыть все прелести своего молодого тела? Дерзай, – кивнул он на розовую пижаму на Гермионе, затем интонация в его голосе перешла во вкрадчивую: – А, может, вместо какого-то неприметного недотёпы ты желаешь отхватить лакомый кусочек самого Сириуса Блэка? Так вот он – бери не хочу, – указал он рукой на себя. – Тебе достаточно только бросить один невинный взгляд, обронить одно заветное слово, и он весь твой – делай с ним всё, что захочешь.

Сириус застыл блестящим взглядом на приоткрытых губах Гермионы. Они были готовы принять его поцелуй. Но Блэк вдруг откинулся на локти и, очертив девушку задумчивым взглядом, с каким-то необычайно подозрительным разочарованием произнёс:

– Вот только ты почему-то до сих пор не осмеливаешься ничего с ним сделать.

Гермиона растерянно уставилась на Сириуса, ведь совсем не ожидала такого неловкого стечения их разговора. Он соблазнительно разлёгся под ней и без тени смущения разбрасывался своими провокационными домыслами, от чего она чувствовала себя как маленькая беззащитная мышка под чётким прицелом безжалостного хищника. Хищник прорычал:

– У тебя ещё не было мужчины. Я знаю. И только поэтому я пока сдерживаю себя. Иначе я точно не ждал бы так долго, а взял тебя прямо на том чёртовом диване в первую же ночь в Хижине, не дав тебе уснуть до самого утра.

Сириус опустился на спину, завёл руку за голову и мечтательно уставился в потолок. Гермиона готова была поклясться, что он представлял себе картину альтернативного сценария ночи в Хижине. Её лицо вмиг вспыхнуло. Она молчала, ведь из-за своей скромности и неопытности понятия не имела, что нужно говорить. Она решила привычно обратиться в бегство и отодвинулась от Сириуса, но он ринулся к ней и удержал её за бёдра обеими руками. Она испуганно хлопала ресничками, плохо справляясь с эмоциями, чувствовала себя совершенно подвластной проклятому соблазнительному очарованию Блэка и поняла, что так просто ей не выкрутиться.

– Я хочу полностью владеть тобой. Твоим телом и тем, что ты прячешь от меня здесь и здесь, – Сириус коснулся пальцами лба Гермионы, медленно скользнув по её лицу и шее до высоко вздымающейся груди. Похоть заискрилась в его седых глазах, когда девушка громко сглотнула. – Я хочу знать, почему ты всё время себя сдерживаешь. Почему каждый раз ты трепещешь в моих руках, почему твоё тело ответно тянется к моему, но ты всё равно отталкиваешь меня?

Сириус приблизился к тонкой шее Гермионы, где бойко пульсировало её волнение, маня пьянящими флюидами любви. Его губы остановились всего в нескольких миллиметрах от её кожи, приятно защекотали тёплым дыханием вверх до её острого подбородка. Он хватко подтолкнул её за ягодицы на себя, и его поцелуй поймал её губы. Гермиона податливо отозвалась ему воздушными прикосновениями своих уст.

– Вот так, хорошо, – пророкотал ей Сириус и, придерживая её за плечи и попку, снова упал вместе с ней на спину. – Покажи мне правду.

Он оголил идеальные клыки, но его улыбка вмиг простыла, когда Гермиона отстранилась и грустно замахала головой. В ту же секунду он отбросил все заигрывания и вывернулся из-под неё, уложив её рядом на постели. Теперь он сам навис над ней, с обеспокоенным видом поглаживая её по щёчке.

– Ты боишься, что будет больно? Я обещаю тебе, ты не почувствуешь ничего, кроме наслаждения.

Собственный внутренний голос нещадно напирал на Гермиону, заставляя признаться. Слишком долго она дразнила Сириуса и скрывала от него то, что, скорее всего, он и так уже знал. Но настало время озвучить правду.

– Я боюсь того, насколько мне хорошо с тобой. Боюсь, что переступив через эту последнюю черту я… сгорю от… – ком в горле и сосредоточенный взгляд Блэка не пускали Гермиону дальше и, казалось, полностью перекрыли ей дыхание. – От того, насколько сильно я… люблю тебя, Сириус. И насколько моя любовь и страх потерять тебя делают меня слабой.

В один миг Гермиона сумела вознести своего мужчину выше любых облаков неописуемого счастья, а затем беспощадно столкнуть со шлепком обратно в пучину жёсткой реальности, добив последними словами:

– Ещё я боюсь, что разочарую тебя и быстро наскучу, потому что не смогу быть для тебя настолько же хороша, как все те несравненные красавицы и любовницы, к которым ты привык.

– Что?!

Он не мог поверить в то, что сейчас слышал. Впервые неожиданный ступор всегда непоколебимого Сириуса позволил Гермионе почувствовать своё превосходство над ним, и наконец она нашла в себе достаточно смелости, чтобы раскрыть всё, что так давно таилось в ней.

– Я боюсь, что из-за этого ты поиграешь со мной и бросишь как очередную ненужную куклу. Боюсь, что если ты увидишь, что я встрескалась в тебя по уши как какая-то глупая малолетка, то ты посмеёшься надо мной, а я задохнусь от стыда. Или, может, тебя оттолкнут мои сильные чувства, потому что ты не захочешь возиться со мной, – Гермиона отважно щебетала и едва оставляла растерявшемуся Сириусу время понять, какую чушь она несла. – Я боюсь, что после всего этого ты разобьёшь мне сердце, и мне никогда больше не удастся собрать его по осколкам вместе. Я не переживу всего этого, Сириус. Я больше не представляю свой мир без тебя. Я не умею жить без тебя. Я просто пропаду и завяну, как отцветший бутон, если тебя не будет рядом.

Что бы он ни говорил и как бы ни притворялся, конечно, последний из Блэков всегда знал, что на самом деле чувствовала к нему эта гордая ведьмочка. Естественно, он знал, что она не могла жить без него так же, как и он без неё. Иначе он никогда бы не позвал её в Цветущую хижину. Но одно дело таить эти знания где-то в тёмных глубинах своей души, и совсем другое – услышать наконец подтверждение и все самые заветные слова из уст любимой. Этого он, похоже, не ожидал. Нет, он точно не ожидал, потому что сколько бы у него ни было женщин до Гермионы, ни одна из них не говорила о нём так, как эта милая, хрупкая девочка. Ему также казалось, что он никогда раньше не слышал настолько возмутительных трогательных слов в одном признании. Как же она могла сравнивать себя с кем-то ещё, если он сам был убеждён, что никогда ранее не встречался с такой потрясающей девушкой, как она?

Напряжённое тело Сириуса сводило от кипящих эмоций и страсти. Он хотел наброситься на Гермиону, разорвать на ней одежду и разгореться в ней безумным пламенем. Хотел доказать ей, насколько она ошибалась. Чтобы она наконец поняла, как сильно он любил её, что он дышал ею, что для него не существовало больше никого и ничего настолько желанного, как его славная кучерявая гриффиндорка. Но сейчас он был настолько поражён, что впервые не знал, что ему делать. И Гермиону это напугало. Она привыкла, что Сириус, как опытный мужчина, всегда геройски спасал любую неловкую ситуацию сам. Ей стольких усилий стоили все эти слова правды, а теперь он молчал.

– Знаешь, что? Не слушай меня, дурочку. Я просто говорю ерунду, – спохватилась она, не выдержав внезапного ступора бывальца Блэка. Она приподнялась на локтях, чтобы вывернуться из-под него, но он вдруг властно толкнул её рукой в грудь, вернув в прежнее положение.

– Ты… – глубоко прохрипел он и запнулся, чтобы прочистить пересохшее горло. – Ты и правда думаешь всё это… обо мне?

Его голос прозвучал настолько неуверенно, что на секунду Гермиона прикинула, что не будь Сириус всё это время с ней – и, в частности, на ней – как подтверждение того, что он реальный, она бы подумала, что это какой-то замаскированный самозванец, который никогда не встречал настоящего смелого и самоуверенного Сириуса Блэка. И хоть вопрос его был необычайно простым, его выражение лица казалось ей нечитаемым: его взгляд был таким нездешним, что она не знала, злился ли он или насмехался над ней.

Однако вскоре пелена напряжения сошла с его глаз, и он посмотрел на Гермиону настолько наивно и проникновенно, ожидая её ответа, что её вдруг разом осенила поразительная мысль. Пусть по сравнению с большинством уверенности в себе у Сириуса всегда было хоть отбавляй, он был всего лишь простым земным мужчиной и представить себе не мог, что думал о нём кто-то другой. Он явно никогда раньше не слышал, чтобы кто-то мог настолько восхищаться и дорожить им. И это, в общем-то, понятно, подумала Гермиона. Вальбурга, его родная мать, которая должна была быть для него самой дорогой женщиной на свете, всегда презирала своего старшего сына и едва ли могла показать ему, насколько сильной может быть женская любовь. Его девушки из Хогвартса или после Азкабана? Они несомненно могли обожать красавца Мародёра, но вряд ли хоть одна из них провела с ним достаточно времени, чтобы по-настоящему узнать его, полюбить и открыто признаться ему в этом. Не говоря уже о его потерянных двенадцати годах в Азкабане, где единственной близостью, которую он мог с лёгкостью получить, был отвратительный смертельный поцелуй дементора.

– Ты и правда?.. – снова напомнил о себе Блэк, но в этот раз Гермиона не заставила его долго ждать.

– Что «правда»? Люблю тебя? Конечно, правда, – она сказала это настолько смело, что даже Сириус удивлённо приподнял брови, видя её решимость. – Разве ты не знаешь?

– Гермиона… – порывисто выдохнул он, даже не зная, как продолжить. Он дрожащей от незнакомого волнения рукой коснулся лица своей девушки и изучал её настолько изумлённо, словно это была не просто его Гермиона, а прекрасный ангел, спустившийся к нему с небес. И этот ангел решил вновь удивить своего грешника и перехватить инициативу на себя.

– Я люблю тебя, Сириус, – с чувством прошептала Гермиона и притянула его к себе для нежного поцелуя. И её поцелуй сработал на славу. Сириус вмиг очнулся и с неутолимой страстью ответил на него.

– Моя сладкая... – шептал он, едва отрываясь от её губ. – Да как ты вообще могла подумать, что я стал бы сравнивать тебя с кем-то ещё? Или что я уйду, узнав о твоих чувствах? Я же тоже люблю тебя. Безумно и только тебя одну.

– Прости глупышку… – с деланным стыдом протянула мисс Грейнджер. Бродяга взмахнул пышной кучерявой гривой, проворковал:

– Только, если пообещаешь, что больше не будешь скрывать от меня то, что по-настоящему встрескалась в меня. Не каждый же день в меня кто-то втрескивается, знаешь ли…

– Понравилось слово? – рассмеялась Гермиона.

– Ага, очень. Как «Мелдон».

Девушка раздражённо зарычала. Наверное, уже научилась у Бродяги.

– Ну вот что мне с тобой делать?

– Любить и жаловать, конечно. И целоваться, и раздеваться, и трах...

– Эй-эй-эй! – Гермиона заглушила последнее слово собственным голосом, чтобы не слышать продолжения и немного угомонить своего вновь разыгравшегося мужчину. – Хватит с тебя на сегодня. И что за словечки вообще такие, мистер Блэк?

– Ой, какие мы нежные. – Лицо мистера Блэка преисполнилось выражением приторного обожания. – Как втрескиваться, так можно, а как тра…

– Да помолчи уже!

Гермиона впилась в смеющиеся губы Сириуса, чтобы больше не слышать все его глупости и нарочитые подтрунивания. Даже, если на самом деле уже была с ним согласна.

Комментарий к Глава 9. Лучший подарок на Рождество Эстетика к главе: https://t.me/Sirione_by_Doom_and_Gloom/27

Минутка слабости и лирики и для Сириуса😁

А вообще, как считаете, как скоро можно бросаться в любимых серьёзным и тяжеловесным «люблю тебя»?

========== Глава 10. Его символ жизни ==========

Комментарий к Глава 10. Его символ жизни Декабрь, 1999 г.

Всю прошлую ночь Гермиона так и провела с Сириусом. Насладившись их нежностями, он по-хозяйски умостился в её постели и всем своим видом быстро дал понять, что даже не собирался никуда уходить. За откровенное и трогательное признание Гермионы он всё-таки пообещал ей не приближаться к ней при всех и вести себя более сдержанно в присутствии Гарри. Он разделил со своей девушкой прекрасную ночь мирного сна, какой, как ему казалось, он не проводил уже слишком много лет, чтобы вспомнить их точное количество. А с первыми лучами солнца он тихо испарился из её спальни, чтобы не потревожить её сна, и добрался до своей комнаты до того, как все снова проснулись.

Обещания обещаниями, а с наступлением утра эти двое порхали по дому как два мотылька по весне. Гермиона не переставала во всю улыбаться своим друзьям, а Сириус разбрасывался озорными шутками и щедро баловал гостей всевозможными развлечениями и угощениями.

После уезда половины гостей оставшиеся постояльцы Гриммо решили никуда не спешить и воспользоваться перерывом, который предоставился им между шумными праздниками. Их послерождественский понедельник начался с ленивого позднего завтрака, за которым они вместе обсуждали свои планы на неделю. Так как до Нового Года в их распоряжении было целых пять дней, они решили проводить каждый из них где-нибудь вне стен дома Блэков, посещая различные достопримечательности и развлекательные места в Лондоне.

Первым делом единогласным решением было принято пойти на рождественскую ярмарку. Друзья были несказанно счастливы, что успели насладиться забавами и зрелищем вовремя, до того, как всё должно было свернуться в преддверии Нового Года. Они успели поглазеть на рукодельные товары приезжих купцов, послушать уличную музыку и даже натанцеваться под неё, в случае Джинни, Гермионы, Джорджа и Анджелины. Когда мороз начал нагло пробираться под их одежду, гуляки попытались отогнать его вкусным и ароматным домашним глинтвейном. Глинтвейн помог на первое время, но вскоре снег начал опускаться на ярмарку и, по предложению миссис Уизли, компания решила вернуться пешком в Гриммо, пока их окончательно не засыпало. Но раз свободно падающий снег не смог их засыпать, они решили сами помочь друг другу в этом. Вернее – Гарри и Сириус решили всё за всех и прямо у своего дома пустились в снежный бой, начав безжалостно расстреливать друзей снежками. В итоге они так увлеклись игрой, что под конец промокли до нитки и совсем промёрзли, а их руки больше не могли поднимать ничего тяжелее волшебных палочек.

По приходу домой хозяин Блэк скомандовал эльфам приготовить для гостей чего-нибудь «вкусненького да погорячее». Пока все высушились и согрелись нужными заклинаниями, на столе в гостиной их уже ожидало сырное фондю и пироги с горячим какао на десерт. Друзья так проголодались и устали, что за ужином никто почти не разговаривал. Они только спланировали свои следующие вылазки на остаток недели, а потом сразу же поочерёдно порасползались в душ и по своим спальням. Лишь Сириус, пожелав всем спокойной ночи, отправился на чердак проведать и немного развлечь Бакбика, чтобы тот не дичал после нескольких дней без компании.

Засидевшись немного со своим какао с зефирками и книгой «Великие ведьмы Англии: от кельтов и до наших дней», что нашла на полке у себя в спальне, Гермиона добралась до душа одной из последних. Она вяло разделась и даже не заметила, насколько небрежно разбросала одежду по полу, залезая в ванну. Она давно согрелась благодаря согревающим чарам и горячему ужину, но почему-то всё равно ощущала себя не до конца комфортно. Она хотела, чтобы этим вечером внутри всё горело после целого дня на морозной улице, и для этого сделала воду в душе погорячее.

Вода успокаивающе шумела в ушах. Клубы пара окружили Гермиону подобно белым занавесом. Тело расслабилось под обжигающими кожу потоками, а мысли утекали с пеной вниз, оставляя в голове девушки лишь приятную лёгкость.

Гермиона опёрлась руками о стену и обратилась лицом к спадающей на неё воде, с закрытыми глазами представляя себя под волшебным водопадом. Она с упоением наслаждалась этим моментом, когда её блаженство нежданно прервали медленно скользящие вдоль талии к животу чужие руки. Почувствовав внезапные прикосновения, девушка испуганно завопила и резко отбросила руки со своего тела. Она быстро развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с незваным гостем, и увидела с собой в ванной не кого иного, как Сириуса – голого и с дьявольски обольстительной улыбкой на лице.

– Привет, малышка. Пустишь к себе погреться? – Он плавно подался к Гермионе, не дожидаясь ответа на запоздалый вопрос.

Её глаза рыскали в поисках заслона, в неловкой панике нащупали его разгорячённый член, и она смущённо отвернулась от столь будоражащего зрелища. Тихий, умилённый смех прозвучал над её ухом.

– Боишься? Не нужно. Я ничего плохого с тобой не сделаю. Так только, пощекочу немного.

Дыханье бросило Гермионе прощальное «адьё», как только Блэк прижался к ней всем телом, идеально уложив твёрдый член между её ягодиц.

– Сириус… – томно выдохнула она, не в силах продолжить, ведь сама не знала, что хотела сказать. Внезапно она стала настолько впечатлена и возбуждена, что с трудом понимала, что вообще происходило с ними.

– Я здесь, – прошептал он ей на ушко и, прижав к себе за грудь одной рукой, запустил вторую прямо между её ослабших ног. Она изогнулась гибкой волной и тихо ахнула, уступчиво раскрывшись ему. – Чувствуешь меня?

Она чувствовала. Тепло, что тягостно разливалось внизу живота и по проворным пальцам Сириуса. Страсть, которая разгоралась в ней животным желанием слиться с ним в бесовском любовном танце. Чувствовала его влажное тело на своём, скользящий по её коже член. Она чувствовала то, чего раньше никогда ещё не знала.

Сириус умело играл пальцами, как маэстро на гладких клавишах. Гермиона извивалась от наслаждения, вжимаясь в его широкую грудь. Его дыхание тихо подпевало её стонам, обжигало её похлеще проточной воды. Он наслаждался её реакцией на то, что вытворял с ней.

– Нравится? Ты тоже так делаешь, когда думаешь обо мне перед сном?

Сириус запустил вторую руку между ног Гермионы и ещё крепче вдавил её в себя. Раздвинув влажные губки пальцами одной руки, он ловко проскользнул пальцем второй в её нетронутое влагалище и плавными движениями заёрзал в нём.

– А так?

Она простонала – её тайные шалости не шли ни в какое сравнение с тем, что выделывал с ней Сириус. Он тихо отозвался в тон своей девушки, возвращая пальцы на её горячий бутончик. Он ускорил движения, и тело любимой незамедлительно задрожало бойкой судорогой в его бережной хватке.

– Умница, – оскалился Бродяга, наслаждаясь её блаженством.

Гермиона громко выдохнула, пытаясь отдышаться. Голова приятно кружилась, ноги отказывались держать обмякшее тело, но ему на помощь приходили те самые руки: сильные, заботливые, знающие своё дело…

На несколько долгих мгновений Гермиона застыла, пытаясь прийти в себя, теряясь под лавиной нежных поцелуев на своих плечах. Когда она, растерянная, наконец несмело повернулась к Сириусу, теперь уже его член требовал к себе внимания и тянулся к ней, полный боевой готовности.

Блэк быстро намылил своё тело и руки и, особо не церемонясь, схватил ладонь Гермионы, вложив в неё своё орудие. Придерживая её руку своей, он повёл её вверх и вниз, показывая своей юной девушке правильные движения. Она следила за проделываемым, как заворожённая, схватывала всё на лету со своим опытным наставником. Он быстро понял, что она уловила его ритм, и постепенно ослаблял хватку, пока и вовсе не отпустил Гермиону. Он прижался к её лбу своим и с обожанием наблюдал за тем, как она подводила его к физическому экстазу.

Кольцо из пальцев водило по ребристой жилистой поверхности, принимая естественные вибрации члена. Он становился всё твёрже и уже едва вмещался в маленькой ручке Гермионы. Тогда она инстинктивно ускорилась, как её учитель минутами ранее, и с надрывным стоном он выплеснул своё наслаждение ей в руку. Он схватил её за голову и благодарно впился в её губы, затем охмелело усмехнулся:

– Вот, это моя девочка. Увидимся через несколько минут.

Во мгновение ока Сириус выскочил из ванной и аппарировал прочь. Гермионе понадобилось некоторое время под потоками в ду́ше, чтобы прийти в чувство. Неужели Сириус и правда вот так просто подкрался к ней и… и… Да что это вообще было? Да как же это он? А она? Ой, как же это было потрясающе! Гермиона не могла поверить в то, что только что произошло с ними, но могла ощущать, как остатки удовольствия разгуливали по её телу, как и чувство удовлетворения на душе́.

Вскоре бесстыдница Грейнджер оделась и быстро проскользнула из ванной в свою спальню, чтобы ни в коем случае не попасться кому-нибудь на глаза со своей подозрительно довольной улыбочкой. Тихо защёлкнув за собой дверь комнаты, она развернулась в полумраке к кровати и была мгновенно ослеплена огнями зажёгшихся свеч, как и прекраснейшей картиной, которую они выявили перед ней: Сириус развалился под одеялом на армии подушек на её кровати, завёл руки за голову и сверкал ей самодовольной улыбкой и рельефным торсом.

Сопровождаемая его тяжёлым взглядом, Гермиона беззвучно подошла и села рядом на кровати. Её распирало изнутри проказливыми фейерверками эйфории, прежняя улыбочка так никуда и не делась и говорила всё сама за себя. Блэк молча наблюдал за ней, не скрывая довольства проделанной работой. И слова здесь были лишними, ведь они оба знали, что получили то, чего давно желали, и перешагнули новую ступень в своих отношениях.

– Иди ко мне, – подозвал он Гермиону. Она несмело начала придвигаться к нему, прицеливаясь рядом на подушки, но услышала возмущённое: – О нет, не в таком виде!

– Что значит «не в таком виде»?

Пока Гермиона застыла в удивлении, Сириус ловко сдёрнул с неё маечку и, толкнув её на спину, так же ловко стянул пижамные штаны.

– Вот, так лучше. Теперь залезай.

Он приподнял одеяло, приглашая девушку поближе к себе, и успел заработать укоризненный выстрел ореховых глаз за то, что так нагло раздел её, и немного за то, что сам лежал в её постели в чём мать родила.

– Что? Ты и так всё видела. И не только видела… Иди уже сюда.

Сириус дёрнул Гермиону за руку, и она приземлилась прямо в его объятия, тут же накрытая одеялом. Она наслаждалась свежим ароматом чистой мужской кожи, он глубоко вдыхал черничный аромат её волос и поглаживал её по спине. Она плавно водила подушечками пальцев по его животу и груди, восхищаясь их мускулистой упругостью. Её рука остановилась на татуировке под его шеей и медленно очертила её. Сириус сразу же вспомнил о своём недавнем обещании и решил устроить своей девушке честный обмен.

– Моё первое тату – Крест Бафомета. Я наколол его в шестнадцать лет, когда сбежал из дома.

– Он что-то значит? – Уже неплохо зная Сириуса, Гермиона предвкушала новый романтический рассказ, и не ошиблась.

– Этот крест символизирует протест, свободу воли и магии. Но лично для меня он символизировал начало самостоятельной жизни, свободной от гнёта родителей-фанатиков.

– А эта… руна? – Гермиона очертила пальцем второй рисунок под крестом.

– Да, это кельтская руна – Ансуз. Её я наколол в старые времена расцвета Ордена Феникса. Знак порядка, разума и энергии жизни. Это были одни из моих лучших дней, когда мне казалось, что всё было у меня под контролем. Мне хотелось запечатлеть этот момент навсегда… – Сириус тяжело вздохнул, вспоминая былые времена, и перевёл взгляд ниже по животу. – Следующие две я наколол уже в Азкабане: Альгиз – беззащитность и смерть, и Хагалаз – конец всего и возрождение. Первую я набил на седьмом году моего заключения, когда был уверен, что мне уже крышка. А вторую – незадолго до моего побега. Думаю, эту историю ты уже и сама знаешь.

Знаю, подумала Гермиона, тепло улыбнувшись, затем изумлённо промурчала:

– Надо же… Получается, что вся эта линия – история твоей жизни от юношества до сегодняшнего дня?

– До побега из Азкабана. С тех пор я не делал себе новых татух, – уточнил Сириус с каким-то непонятным, почти сожалеющим тоном, и резко исправился: – Но вообще, да – всё моё божественно красивое, горячее тело может рассказать тебе историю моей жизни. Хочешь?

– Ну-ка, попробуй удивить меня, – Гермиона решила поддержать внезапно пробудившийся энтузиазм «божественно красивого», который вдруг загорелся как третьекурсник, впервые попавший в Хогсмид.

– Легко! Вот, под знаком возрождения расположен символ жизни, – Сириус приподнял одеяло и раскрыл свой спящий образ мужского плодородия. Гермиона закатила глаза и быстро прикрыла его обратно. Сириус потешно рассмеялся: – Видишь? В жизни всё – ВСЁ – последовательно и логично. Я думаю, после сегодняшнего душа ты это уже поняла.

Досмеявшись, Сириус отбросил излюбленные подшучивания и не поленился поведать Гермионе историю происхождения и обозначение каждой из своих татуировок. А Гермиона слушала его не перебивая и всё глубже погружалась в увлекательный рассказ Бродяги, мысленно проживая с ним разные периоды его бурной жизни. Она с восхищением наблюдала за тем, как он гордился не только своими подвигами, но и падениями, и была рада тому, что вошла в чрезвычайно тесный круг тех близких людей, которым Сириус доверял свои секреты.

– Всё, эта вроде бы была последней, – завершил он после комментария ненавистной татуировки на его шее, которая служила идентификационным номером в тюрьме. – Я всё тебе рассказал, как ты хотела. Тебе осталось только...

– Тридцать пять! – тут же выпалила Гермиона, уже посчитав точное количество татуировок на теле Блэка. Он нежно улыбнулся и чрезвычайно уверенным тоном уточнил: