Текст книги "Французский парадокс (СИ)"

Автор книги: Domi Tim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Вселенная, принимай меня в свои объятия. Опять.

Окружающее пространство начало сжиматься по законам релятивистского замедления и нагреваться, а потом тёмный переулок сменился кромешной тьмой. Я переживал ровно то же самое, что и по пути сюда. Головная боль, правда, усилилась после того, как я измазался в чужой крови. Этот поступок казался мне тем ужаснее, чем больше проходило времени. На утро следующего дня я уже готов был поверить, что сотворил невыносимое гадство и стал настоящим чудовищем… Шучу, это я репетирую своё признание, если придётся кому-то рассказать о случившемся.

Маму с папой в известность ставить не буду – не хватало второго психического госпиталя. Терри сразу же донесёт до верхов корпорации – тоже не вариант, но Эл… Чтобы вернуть его, я должен поделиться. Но, дабы не повторять ошибку предыдущего знакомства, стоило подумать над тем, как преподнести новость максимально, э, ненавязчиво. Жил человек, думал, что у него всё отлично, и тут появился странный парень и начал вещать о линиях времени и параллельных Вселенных. Между прочим, в психиатрической практике описаны подобные случаи. Так что следовало информировать бостонского француза осторожно. Или не информировать его вовсе?

Когда я снова стал способен видеть и оказался в родном и современном Нью-Йорке, задумался и о таком варианте – ничего не сказать Элу и попытаться наладить с ним контакт заново. Закавыка вырисовывалась следующая: получалось, что я лишал его трёх месяцев активной жизни, пусть и в параллельной Вселенной.

Чёрт, я не создан для решения моральных задач.

Душ. Время для себя. Я нуждался в душе, поэтому, добежав до первых мусорных баков, снял с руки модуль и со всей силы ударил ВМ о пол. Ах ты, маленькая работящая дрянь! Пришлось колотить модулем минуты три, пока он отключился. Теперь меня не будут отслеживать чуваки из правительственной программы. Наверняка они подумают, что случился сбой в программе: ВМ Эла я выключил ещё до путешествия.

В чём прелесть Нью-Йорка, когда ты одет как клоун? Всем глубоко плевать. Представьте себе: пока я добирался до отеля Хилтон, мне подмигнула девица у входа в булочную. Что ещё хорошего в двадцать третьем веке – так это доступ к деньгам на банковском счету в любом месте земного шара, достаточно дать идентификатору просканировать сетчатку – и трать честно заработанные, как пожелаешь.

Так я и сделал: прикупил по дороге нормальную одежду и убедился, что НьюЙорк вроде функционировал как обычно. То есть, в этой Вселенной были красотки возле булочных, современные технологии, беспилотники, реклама. Убийство некоего алхимика не особо повлияло на историю. Но повлияло ли вообще? А вдруг я чего-то не понял, и Вселенная работала не так? Возьму да и встречусь со своим «Я» этого времени, запущу парадокс, сгину с этой Земли, и начнётся апокалипсис?

Чтобы узнать точно, придётся пойти к Терри. А если Терри меня не знал?

– Прекрати думать, – я вошёл в номер, бросил покупки на кровать и встал под душ. Хватит с меня путешествий и запаха. Слава создателям жидкого ванильного мыла. Я использовал едва ли не треть флакона, пытаясь избавиться от удушливого «аромата», которым пропиталась кожа за время путешествия. Набросил на плечи махровый халат, и закончив с водными процедурами, завалился на широкую кровать.

***

После двухчасового отдыха я наконец обратил внимание на то, что в номере хранилось слишком много чьих-то личных вещей. Полочка для книг забита аудиоверсиями, стол – дорогой канцелярский набор, бальзам после бритья и крем для чувствительной кожи – даже в люксовых номерах такие удобства заказывают по требованию. Первой мыслью стало предположение, что меня поселили в чужой номер. Но чтобы отель Хилтон облажался? К тому же, девушка на ресепшене назвала меня по фамилии, которую я ей не называл. Я взял в руки планшет – вход заблокирован паролем.

Сейчас всё станет на свои места.

Я ввёл свой стандартный пароль, которым защищал устройства – формулу Теории относительности Эйнштейна, переведённую в придуманный лично мной буквенный эквивалент, и планшет ожил. На экране появилась заставка «Монгерли». Эту штуку я использовал для работы, а очки – в личных целях. Очков, правда, не наблюдалось на горизонте, но планшет дал определённую пищу для размышлений. Я не знал, как назывался такой парадокс, потому что до этого момента, его не существовало…

Парадокс предопределённого отеля? Парадокс Хилтона? Парадокс Роберта Уолтера? Заключался он в том, что мне в голову прыгнула идея прийти в отель, в котором я уже жил в новой Вселенной. Мне казалось, что я принимаю решение онлайн, но мироздание уже знало, что я его приму. Или я принял его в прошлом. Причинно-следственная связь ускользала, к тому же, я был погружен в мрачные размышления по поводу свободы воли. Становилось немного не по себе от мысли, что мной будто руководит высший разум. Кто-то знает, что через двадцать минут я захочу есть, а вечером – расслабиться в сауне. И что дальше? Окажется, что официанты в курсе о моей любви к хорошо прожаренному стейку? У меня есть абонемент в сауне?

Ладно, плевать.

Я зашёл в электронную карту на планшете, где хранилась вся информация, которой располагало правительство.

Дата рождения – 13 декабря 2267 года, родители – Валери Уолтер и Стивен Уолтер, врождённые болезни – отсутствуют, предрасположенности – сахарный диабет, обучение – Пансион Колумбийского университета, с 2275 по 2285 года, Колумбийский университет – по сей день, профессия – квантовый физик, работа – корпорация «Монгерли». На первый взгляд, я прожил ту же самую жизнь, что и до «перепрошивки». Только тогда я был тем самым парнем, что втирал Элу про несовершённые грехи, а теперь что?

– Дорогой Терри, я не хотел его убивать: мне как будто в голову что-то вселилось, я не отдавал себе отчёт, ну, пожалуйста, простите, а хотите, я сделаю вам минет? Уверен, ваша жена до такого не опускается, – пробормотал я и вздохнул.

Не получалось быть искренним.

И всё-таки сначала проведаю Терри, выясню, кто стал моим напарником, разведаю обстановку, а потом поеду в Бостон. Сегодня. Или завтра. Или… Да, божественное неведение придётся прекратить, и взглянуть правде в глаза. Я переоделся в современную одежду, футболку меланжевого цвета, джинсовую куртку и штаны карго, достал из шкафа кеды (купить их в магазине не пришло в голову, но Вселенная позаботилась). Без очков улица казалась не такой живой, не настолько подвижной. Я чувствовал, что стены вокруг буквально плясали, но человеческий глаз не видел рекламы, горячих предложений и трансляций новостных программ. Наверное, оно и к лучшему.

Я вернулся в будущее в тот день, когда сдавал экзамен Терри. И сейчас, вы не поверите, было ровно то время, на которое он назначил встречу. В прошлый раз я ехал на мерседесе и поставил его под знак «запрещена парковка», а сегодня шёл пешком. Колумбийский университет не пострадал в связи с моими временными экспериментами – как и прежде, он возвышался над городом, пуская в глаза посетителям солнечные зайчики солидности и превосходства. Терри ждал меня на втором этаже, он сидел за столом, рассматривая цифровой каталог автомобилей.

– Роберт, здравствуй, – он перехватил мой взгляд на планшет и, стушевавшись, добавил: – Срочная покупка наметилась, не обращай внимания.

Я так разволновался, когда увидел его, сам не понял, по какой причине. Терри сидел в знакомом мне пиджаке, но покупал автомобиль, которого в прошлой версии будущего я не помнил. Здесь в аудитории я впервые услышал имя Эла и брезгливо поморщился: «бостонский француз?». Я невольно задумался, рассматривая профиль Терри, способен ли профессор мне поверить? Так ли тверда его картина мира? Да и хотел бы он знать об этом в принципе? Многие люди вовсе не так стойки психологически, как кажется. А я, вероятно, всё же был способен к эмпатии. Когда он открыл рот, чтобы, наверняка, предложить мне прогуляться, я спросил, не давая ему сказать:

– Профессор, вы уверены, что время линейно?

– Прости?

– Парадокс убитого дедушки гласит, что убить дедушку невозможно, поскольку есть только один вариант прошлого и любой путешественник во времени будет только статистом или, в крайней случае, сделает именно то, что должен был сделать, чтобы будущее было таким, каким оно стало, – я перевёл дыхание и продолжил. – А парадокс взмаха крыльев бабочки говорит об обратном, что каждое событие в прошлом влияет на будущее, и что путешественники во времени, треваймы, будут полноценными участниками процесса, значит, изменят будущее одним своим присутствием.

– Робби, я сам рассказывал тебе об этих парадоксах: мы не можем пока исключить один из них, потому что не знаем, как работает время, – снисходительно ответил Терри.

После всего случившегося я начал задаваться другими, не такими тупыми как раньше, вопросами. Может быть, я и не боялся путешествия, но разве они имели право так нами рисковать, забивая голову пафосной ерундой? Да и слабо верилось, что в «Монгерли» понятия не имели, что случится дальше. «Они знали», – вспыхнуло в мозгу.

– Но разве это правильно?

– Что правильно? – Его взгляд стал настороженным, он отложил планшет и подошёл ко мне. – Роберт, расскажи мне, что тебя беспокоит?

– Меня беспокоит, что «Монгерли» и правительство хотят зашвырнуть в прошлое людей, не зная, с чем они там столкнутся. А если в доме, в котором я поселюсь, внезапно рванёт газ, что тогда? Кто будет в этом виноват? Если я нарушу какой-нибудь временный континуум, если кто-то пострадает? Если последствия будут катастрофическими для Нью-Йорка, Земли, Вселенной… Или… Или для меня?

– Роберт, ты переживаешь, это…

Нет, не об этом он думал, а о контракте, который я подписал.

«Никуда не денешься»

Ну, это мы ещё посмотрим.

– Ни черта подобного, Терри, – с нажимом произнёс я. Он попытался взять меня за руку, но я отстранился. Вот кого надо было винить: учёных, которые пошли на эксперимент, нашли лабораторных мышей с дефектами и вбили им в голову идею про священную миссию. Правительство отдало за бешеные деньги свои исследования секретному департаменту «Монгерли», а те попытались тут же нагреть руки.

Эксклюзивная услуга для самых богатых: хотите, наши мальчики на побегушках отправятся в прошлое и разыщут там для вас золотишко, проститутку или редкий артефакт? Пятнадцать миллионов долларов, и вы у цели. Мне стало ещё гаже от мысли, что наш заказчик даже не платил: он входил в тестовую программу – им не гарантировали выполнения задания. А нам вообще ничего не гарантировали, я был самым круглым идиотом на свете. Пытался в чём-то убедить Эла, чтобы он не слушал с настолько открытым ртом куратора, а себя считал посвящённым. Во что? Ха, от меня уникальным образом ускользнула мысль о том, что мы перекочевали из сферы исследований в сферу бизнеса. В предпринимательстве действовали совершенно другие законы. Я подписал с ними договор, но почему они посчитали себя достойными врать другим?

– Вы отправили в прошлое фотоны, а почему не отправили человека? Почему не опровергли один из парадоксов, прежде чем начинать проект? Почему все было сделано как обычно через одно и не самое лучшее место, Терри?! – Я уже кричал на него.

– Роберт…

– Кто мой напарник?

Резкая смена тема взволновала его ещё больше.

Он внимательно ко мне присмотрелся – вспомнил, наверное, о моих отметинах на теле, подумал, что я так и остался психологически нестабилен. Как же мне было плевать. Думал, я хотел взять нож, чтобы вырезать на коже словечко-другое? Для твоего же блага, лучше отодвинуть от меня подальше предметы, которыми наносят вред телу. Больше не будет доверительного разговора на скамейке и моего монолога о том, какой я молодец и как сильно хочу попасть в правительственную программу, которую так называли, только чтобы звучало круче. Никаких путешествий.

– Роберт…

– Терри, я задал вопрос корректно, кто мой напарник, историк.

Он суетливо вернулся к столу, держа руку у подбородка. Терри испытывал мою к нему благосклонность тем, что не предупредил о настоящей опасности, тем, что равнодушно смотрел, как нас готовили к путешествию в неизвестность. Ни одно научное открытие этого не стоило, а он, как послушная мартышка, стал винтиком системы. Возможно, Терри знал, как работает прошлое и врал мне, а может, ему тоже не сказали; он в любом случае подружился со мной из тех же корыстных побуждений, что и я сам. Почему же это открытие повергло меня в такое мерзкое состояние?

– Твоего напарника зовут Ли Майер. Дать его GPS?

– Нет, – я покинул кабинет, особенно не заботясь, что это выглядело как бегство.

***

Терри начал мне названивать, когда я садился в беспилотное такси, чтобы добраться до аэропорта. Сначала он просто звонил, потом перешёл в режим СМС. «Роберт, нам надо поговорить», «Это серьёзно», «Я за тебя переживаю» – набрал он, когда понял, что меня не возьмёшь ультиматумами. Переживал он, может быть, и переживал, но не за меня, а за то, чтобы лабораторная мышка никуда не сбежала. Ты провалил своё задание, Терри; более того – я обязательно разыщу этого Ли Майера и скажу ему всю правду о том, куда эти изверги планируют его запихнуть. Я найду всех шестерых несчастных и каждому поведаю историю об Эллиоте.

В гиперпуле я заснул: мне снилось, как мы с французом пытались поймать разноцветную бабочку, а она то исчезала, то появлялась. И я пытался ему рассказать о путешествии, но вместо слов из моего рта выскакивали пузырьки. В Бостоне стояла адская жара: я снял джинсовую куртку, пока стоял в очереди в банкомат – там и забыл её. Вспомнил, что без куртки, уже когда сел в такси. В этот раз меня вёз другой водитель – он молчал, а я не спрашивал про особенности этого города, потому что уже знал. Всё, что отличалось от предыдущей версии моей жизни, вселяло в меня надежду, что Эл остался жив. Как он мог умереть, если даже не был моим напарником?

Я не знал, где его искать, но, учитывая, что сейчас было только полтретьего, решил наведаться в Гарвард. Там меня окружили девчонки и ребята в белых рубашках и чёрных штанах: я вглядывался в их лица, мне отвечали улыбками, подмигиванием, гримасами; один чувак даже показал средний палец. Но ни один из незнакомцев не был похож на Эла.

Самонадеянно было думать, что я возьму и найду его. Эта мысль осела в моём мозгу, протянула свои мерзкие лапища к надежде и предвкушению, когда я его заметил. Моего Эла, бостонского француза, невыносимого напарника.

Он был живым. Ещё каким живым! Разговаривал с мужчиной постарше – наверное профессором – одной рукой теребил манжет на рубашке, второй придерживал лямку рюкзака на плече. Рубашка с рюкзаком не особо сочеталась, но, боже, слава рюкзаку и рубашке! Я так и застыл на полпути к корпусу искусств, не отрывал взгляда. Он как будто почувствовал, что я пялюсь, и повернул голову в сторону лужайки. Теперь мне были видны полюбившиеся скулы и отпечатавшийся в памяти его фирменный задумчивый взгляд. Блядь, я ведь даже не придумал, что буду говорить. Как познакомиться с человеком, которого ты уже, мягко говоря, знал? Ни один дурацкий журнал такого не печатал.

«Привет, Эл, на первой встрече мы переспали»

«Привет, Эл, я видел, как ты умер»

«Как насчёт ужина за спасение твоей жизни?»

Хотя он был мёртвым в тот момент, когда я принимал решение об убийстве, во-первых, только на мне лежала ответственность, во-вторых, у меня не было морального права просить ответную любезность, в чем бы она ни заключалась.

– Научная конференция по физике, – Пацан всучил мне в руки листовку, и я вздрогнул от неожиданности. Он пошёл дальше, повторяя: – Научная конференция…

Я отвлёкся, посмотрел на рекламу:

«Передовые технологии: самое лучшее за год. Вы узнаете, можно ли возродить динозавров, реальны ли путешествия во времени и почему генетическая карта человека не сделала реальностью бессмертие?»

– Простите, могу вам чем-то помочь?

Напротив меня стоял Эл. Чёрт, задумавшись о своём, я, кажется, отвлёкся. И теперь пытался собрать мысли в кучу. Эллиот все ещё сжимал рюкзак, и взгляд его не прояснился, оставался задумчивым. Интересно, за кого он меня принял? А-а-а-а, сосредоточиться совершенно не удавалось: чувственные губы, ямочка на щеке, которая становилась заметной, только когда он улыбался, яркие глаза, показная скромность и его характер. Он считал меня незнакомцем, а я убил ради него другого человека и не чувствовал раскаяния ни минуты. И кто, спрашивается, тебе, Роберт, виноват, что ты кого-то там убил? Я эгоист, я сделал это ради себя, чтобы и дальше наслаждаться обществом Эла. Так начни прямо сейчас, включи своё обаяние, сделай комплимент и дело в шляпе! Но я и рта открыть не мог, просто переклинило.

– У тебя всё в порядке? – Он неловко улыбнулся, и я понял: думает, что надо уйти. Нечего стоять и ждать от странного типа ответной реплики.

– Двадцать седьмого числа состоится конференция по физике, – я отдал листовку. Когда Эл протянул руку, наши пальцы соприкоснулись. И вроде бы ничего не произошло – мы были не в фильме, не заиграл романтический саундтрек, не замедлилась съёмка, но меня будто бомбардировали фотонным потоком. Некий едва уловимый разряд, он намагничивал, и я мгновение дольше нужного сжимал листовку. – Приходи.

Пусть лучше подумает, что я раздаю листовки, чем примет меня за сталкера.

Я развернулся и пошёл в обратную сторону, натыкаясь на людей, шедших навстречу. Мне хотелось, чтобы он меня догнал, спросил «слушай, а твоё лицо мне показалось знакомым» или «мы не встречались раньше?», но меня никто не позвал.

Так бывает только в фильмах: в реальности Вселенная работает на пять с плюсом. Мне стало совсем не по себе, когда я понял, что не знал ни новой профессии Эла, ни того, был ли он с кем-нибудь. Был ли он тем самым?

***

Ну и идиот. Поступил как идиот. По жизни и был идиотом, неудивительно. К восьми вечера я добрался до своего отеля в полнейшем моральном раздрае. Зашёл в номер и обнаружил, что не имел сил ни на что на этом свете. Улёгся на мягкую кровать и прокрутил в голове нашу встречу с Элом. Хорошо хоть рекламщик подвернулся, дал мне ту штуку. Хм, выглядело, конечно, без претензии на оригинальность, но Эл не счёл меня сумасшедшим. В следующий раз я встречусь с ним и… Встречусь ли, тоже хороший вопрос. В детской книге много лет назад читал, что совершать ошибки во второй раз непозволительная роскошь.

Может быть, наша встреча была ошибкой? Любая временная концепция оперировала так называемым материнским событием – запускающим определённую линию. Чтобы поменять линию придётся заменить материнское событие. Меня зазнобило от мысли, пришедшей в голову, но я смело додумал её до конца: если спасение Эла заключалось в том, чтобы держаться подальше от меня?

Стук в дверь. В очередной раз захотелось попасть в фильм, где все происходит как нужно и в желанное для героя время. Романтические комедии наплодили в нас безумных надежд. Ну, каким же образом Эл мог прийти, узнать адрес? Но, идя к двери, я всё равно надеялся на это. Поэтому не скрыл разочарования, обнаружив в двери Терри. Мудака Терри. Вруна Терри. Псевдодруга и предателя Терри.

– Я не принимаю гостей, профессор.

– А я и не гость, – он оттеснил меня от двери и прошёл внутрь. Какая наглость. Раньше меня сковывали обязательства перед «Монгерли», но теперь я не планировал быть с Терри любезным. Какая уже разница, на профессии тревайма я сам поставил крест.

Больше никогда не надену адский временной модуль на запястье. И поддерживать видимость приятельских отношений с профессором не имело смысла.

– Роберт, я хотел бы извиниться, – сказал он, когда я закрыл входную дверь.

– За что конкретно?

– Мы должны были поговорить с тобой откровенно.

О, он собирался заливать мне эту муть и думал, что я куплюсь. Я окончательно разочаровался в Терри и ощущения стали совсем болезненными. Как так вышло, что я превратился в эмоциональную рухлядь? Почему меня расстраивало то, что Эл не был рядом, что Терри не был моим другом… Да мне можно было прямиком идти на пробы на главную роль в романтической драме или садиться писать про киберлюбовь, смахивая слезы в стакан с виски. О, великолепный оборот: «Виски солёное от слёз»…

Я, стараясь не смотреть на профессора, уткнулся взглядом в газету, которую вытащил из кармана во время первого визита в отель. Ту самую газету от 17 августа позапрошлого века. Терри заслужил – я схватил её в руки и сунул ему под нос. Дождался, пока он возьмёт газету, и сел на кресло, скрестив ноги. Кто теперь хозяин положения, профессор? Будешь мне врать, что «всё должно быть хорошо»? Он медленно опустил взгляд, секунд пять осознавал, перебирал в уме разные варианты. Я купил это в лавке розыгрышей? Подделал дату? Господи, соображай быстрее, ты, мать твою, профессор физики и куратор пары путешественников во времени.

– Ты не имел права, – медленно произнёс он, побледневший.

Уставился на меня.

– На что не имел права?

– Возвращаться раньше… Раньше положенного.

– Я не имел права – браво, а вы хорошо держитесь, несмотря на то, что в полном дерме. И что же, «Монгерли» провела эксперимент на самом деле, верно? – Я поднялся на ноги, чтобы быть с ним на одном уровне. – Давайте я поясню, как это было. Корпорация естественно была заинтересована в том, чтобы мир продолжал существовать, эксперимент был проведён. Они отправили человека во вчера или на неделю назад и, вероятно, открыли такой вот парадокс – что ничегошеньки не предопределено.

– Роберт…

– Но они подумали: блядь, на это потрачено до хрена денег, давайте сделаем вид, что так и было задумано. А что? Прикольно же, Вселенная всё поправляет – если кто-то умер, то за него не нужно нести ответственность, потому что тут его просто не будет существовать. Признаюсь, гениально, если не видеть, как именно кто-то умирает.

– Роберт…

Терри почти молил меня, знать бы о чём. Вот такая она, настоящая наука. А не то, что рассказывают на всяких конференциях… Поприходят туда, развесят уши и слушают авторитетных учёных. Имя Терри там тоже было указано… И, чёрт.

Стоило и о себе подумать. Едва Терри выйдет за эту дверь, позвонит своему начальству, а те своему, и цепочка пойдёт дальше. В скором времени о моей выходке уже будет знать великий Тим Фоуэр, глава «Монгерли». Если я что-то понимал в том, чем занимался, то меня постараются нейтрализовать. И был только один способ остановить это: рассказать общественности правду. Журналисты накинутся на него, как стая ястребов, и будут клевать, пока «Монгерли» не закроет проект. Я найму себе охрану и покину Америку; может быть, вернусь, когда шумиха поутихнет. Говорят, в Лондон уже завезли свежий воздух. А Эл… Я точно не смогу с ним подружиться, если буду мёртвым, верно? Если нам суждено быть вместе, то несколько месяцев в Лондоне не окажут на картину мира особенного влияния. Правда, я не верил в херню под названием «судьба».

– Простите, Терри, – я прислонил ладони к лицу и он подошёл ближе. Мне не составило труда изобразить на лице страдание, прикусить нижнюю губу, будто готов расплакаться, свести брови и посмотреть на него большими глазами.

– Роберт, и ты меня прости. Я не мог сказать…

Ага, как же.

– Это все моральное истощение. Я должен вам всё рассказать, ведь это важно, для «Монгерли»? – Он закивал, обрадовавшись. – Только давайте выпьем, мне нужно успокоиться и прийти в себя. Я схожу на кухню, возьму стаканы, хорошо?

Терри продолжал сжимать газету и кивнул. Я проскочил на кухню и остановился посреди комнаты, стараясь не выйти из образа. Если я был в этой Вселенной самим собой, то обязательно хранил на кухне снотворное. Оно требовалось обычно не мне, а сексуальным партнёрам. Меня безумно раздражали метания по кровати, чьи-то колени, локти, на которые приходилось наталкиваться; а иногда партнёры оказывались до той степени назойливыми, что приходилось их оставлять. И мне на помощь приходил чудо-пузырёк: я подливал им снотворное и переносил на диван в бессознательном положении. И попробуй, докажи, на утро, что ты не сам туда лёг.

Куда я его положил? В первом шкафчике пусто, второй занимала выпивка (и почему не в холодильнике?), в третьем специи, а за специями – попался. Снотворное растворялось в стакане за полминуты. Я задержался на кухне на это время и напялил на лицо грустную мину, когда вернулся в комнату. Терри сидел в кресле и с академическим интересом рассматривал газету. Как же мне хотелось раскрыть ему правду: «Помнишь парня, который тебе так нравился, Эллиота? Представь себе…». Плевать, я не скажу этого. Не раскрою тайны, которые потом сыграют против меня.

Стаканы я, конечно, не перепутал – это вам не дешёвая комедия, – подал ему виски и вместе с Терри выпил свою порцию. Лекарство подействовало через полторы минуты. Профессор медленно и умиротворённо погрузился в сон, газета выпала из его рук.

– Спокойной ночи, мудак.

В заднем кармане его брюк я нашёл идентификационную карту. И написал ему многозначительную записку: «Увидимся на конференции. Робби».

***

У меня оказалось не так много времени на подготовку триумфального бегства, так что следующие два дня я не покладая рук трудился над своим планом. После конференции улечу в Манилу. Венесуэла хороша тем, что не сотрудничает с Организацией Объединённых Наций по выдачи разыскиваемых преступников или дипломатов. В Маниле я найму одного из мальчишек, берущихся за любую работу за пару тысяч боливаров, чтобы продолжал светить моим настоящим паспортом время от времени. «Монгерли» будет уверена, что я провожу время там, пока я тихонько свалю в Лондон по фальшивым документам. Вместе с новым телохранителем.

Как я и ожидал, Терри не был такой уж шишкой, чтобы его все знали в лицо. Я был прилично одет, умел располагать к себе людей и свободно оперировал терминами «интерференция», волновой дуализм» и «вы так хорошо сегодня выглядите». Они не стали меня проверять – ограничились первым уровнем идентификации, потому что народу пожаловало много (я же предупредил журналистов, что они получат сенсацию), а конференция должна стартовать вовремя. В 9:04 я занял место во втором ряду огромного, как собор, зала под крышей Колумбийского университета. Впереди стояла кафедра, а над ней – крупный экран, чтобы выступающих было видно самым крупным лузерам на задних рядах. По всему залу разбросали динамики и проекторы.

Ждать особенно момента я не стал: когда ведущая закончила задавать вопросы первому оратору, профессору математических наук из Гарварда, поднялся и невозмутимо прошёл к свободной стойке. Никому и в голову не приходило, что на научной конференции может случиться что-то нештатное – хотя, казалось бы. Физики как раз таки знали, что ничего недоступного нет, есть только события, которые «могут произойти с вероятностью, стремящейся к нулю…». Я – вероятность, стремящаяся к нулю.

Пиджак почему-то начал жать, а спина покрылась испариной. Я не сомневался в том, что делал, но последствия иной раз пугали. Вчера встретился с участниками программы и рассказал им правду. Показал ВМ и без имён поведал о том, что пережил в Викторианской Англии. Ни один из них мне не понравился: у каждого на лице маска превосходства, а внутри – трепет по отношению к великой корпорации. Почему никто не сказал, что смотреть в своё зеркало может быть так неприятно?

Я встал за стойку и подмигнул девушке, которая смотрела то на меня, то в свои бумаги. Она была совсем молодой, но красивой. Передо мной сидел гендиректор «Монгерли», а, вот, Терри я не заметил. Я посмотрел вперёд. По обе стороны от кафедры возвышались ряды сидений, по бокам столпились операторы… Научная тусовка смотрела на меня с удивлением перемешанным с неодобрением.

Вот сейчас открою рот и пути назад не будет.

– Я не задержу вас надолго. Просто хотел сказать, что недавно вернулся из девятнадцатого века и поделиться… Как же там воняет, – аудитория рассмеялась: подумали, что я комик, что всё идёт по плану. – Нет, я говорю абсолютно серьёзно. У меня на руках Временной модуль, сделанный корпорацией «Монгерли» и…. – Я сделал короткую паузу и сгримасничал, уставившись прямо на Тима. – Ох, простите, вы ведь не сказали этим людям, проголосовавшим против путешествий во времени, что уже путешествуете во времени. Какая досада, вечно болтаю языком…

Послышались щелчки, которые издают фотоаппараты с трансфокатором, когда делают снимок. Шумок пробежал от передних к задним рядам и вернулся возмущённым перешёптыванием, от которого, мне казалось, зашевелились волосы на затылке.

– Уведите его оттуда, – крикнул кто-то, но девушка понятия не имела, что делать. В зале присутствовала служба безопасности, но они тоже растерялись.

Волочить меня из зала и попасть на первые полосы газет?

– Да, плевать. Прошлое, которое вам всем так хотелось считать константой, пластичное. У меня был напарник, и он умер в прошлом… Когда я вернулся домой, в свой век, обнаружил, что его просто не существовало – как будто стёрли файл на жёстком диске. У его родителей был другой ребёнок. Я внятно объясняю? Тут сидят люди науки, я могу перейти на научный лексикон. Стрела времени идёт вперёд, на каждом определённом этапе она взаимодействует с родовыми событиями, и каждое из них рождает новую Вселенную. А в «Монгерли» об этом знали. Они готовы были пойти на это – на убийства – зная, что их не накажут. А кому непонятно, я скажу так: мы в дерьме, господа. В дерьме из-за этих тупиц. Из-за корпорации, пообещавшей сделать Америку первой. Хуже уже было только с обещанием сделать Америку снова великой.

Изо рта вырвался истерический смешок.

Я ощущал, как зал буквально нагревался от возмущения, намагничивался, и решил покинуть его до момента, когда зрители взорвутся сотней вопросов сразу. Мне нужны были журналисты только самых крупных телеканалов и газет – с некоторыми я уже договорился о встрече, другие ждали от меня горяченького, чтобы потом это дело раскрутить. И все они рванули за мной следом, когда я попытался выйти из зала. Какой-то амбал попытался преградить мне путь, но тут же убрал руку, когда подоспел Оливер – мой теперешний телохранитель. Они не имели права меня задерживать. Пока не имели.

– Куда теперь? – спросил он.

– Нам надо выйти на улицу.

Чтобы оказаться на свежем воздухе, пришлось проходить тот ещё квест по лифтам и лестницам. И конечно, когда мы вышли в холл, то увидели, что журналисты караулили меня около входа, операторы настраивали камеры. И всего несколько человек остались внутри, надеясь, что интуиция их не подвела. Впереди стоял парень – я оценил его фигуру, подумав, что мы могли бы провести время когда-нибудь…

И тут он поднял голову: я ощутил себя прекрасно и ужасно одновременно.