Текст книги "Монстр (СИ)"

Автор книги: Dilira25

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Нет, Джек, пожалуйста! – я уже не пыталась вырваться и убежать, но я, всё равно, зная, что это – бесполезно, продолжала просить и умолять. – Не надо! Прошу! Прошу, не надо! Джек, умоляю!.. Сжалься!

– Как же мне нравятся твои мольбы, дорогая! – ухмыляясь, Джек продолжал водить по моим губам. – Они возбуждают ещё больше!

«Лучше бы я умерла тогда! – с отчаянием думала я, ощущая, как клоун наваливается на меня своим весом, сжимает мои бёдра, раздвигает мои ноги. – Умерла бы при рождении! Умерла бы в свой день рождения, когда отчим оставил мне шрам! Умерла бы, когда мать облила меня кислотой! Лучше бы тогда, в заброшенном парке аттракционов, я выбрала смерть! Лучше бы Джек убил меня тогда!». Но, прошлого было не изменить и я сейчас, дрожа всем телом, ждала, когда Джек сделает то, что хочет. Я не кричала, не пыталась помешать, не пыталась сдвинуть ноги. Какой бы в этом был смысл? Разве что, это ещё больше развеселило бы Джека.

В этот момент, в дверь моего фургона постучали.

– Амелия, ты уже проснулась? – это был Жозеф. – Если нет, то просыпайся! Пора на репетицию! А то, через час мы уже уезжаем.

– Да, Жозеф, я проснулась! – я постаралась, чтобы мой голос звучал нормально. – Я скоро… – в этот момент Джек, резким рывком, вошёл в меня – я вскрикнула от сильной боли – ещё не успевшие зажить раны заболели с новой силой.

– Амелия, у тебя всё в порядке? – обеспокоенно, из-за двери, спросил Жозеф.

– Да… да, всё норм… нормально! – выговорила я, еле сдерживая слёзы, пока Джек двигался во мне, вдавливая меня в кровать своим немалым весом.

– Точно? – хозяин цирка, явно, мне не верил. – Я тогда зайду к тебе.

– Если он сюда зайдёт, то умрёт, – на ухо шепнул мне Джек, продолжая свои жестокие движения.

– Нет, Жозеф, не заходи! – крикнула я, зная, что Джек, вовсе, не шутит.

– Почему? Что-то не так? – в голосе Жозефа послышалась тревога, и я услышала, как он поворачивает ручку двери. – Амелия, я захожу.

– Нет!!! – мой голос перешёл в крик. – Нет, Жозеф! Со мной… Со мной, правда, всё… всё хорошо! Не надо… не надо заходить!

– Амелия, я по твоему голосу слышу, что у тебя что-то случилось. Расскажи мне, что с тобой? Ты начала меня беспокоить ещё на последней репетиции. Я же вижу, что тебя что-то тревожит. Ты можешь мне всё рассказать, Амелия. Я всё выслушаю. Только, не закрывайся от меня!

Пока он говорил, Смеющийся Джек вышел из меня, перевернул на живот, заставил встать на четвереньки, как тогда – ночью, у трупа… Когда он (Джек) вошёл в меня сзади, я думала, что умру от боли или, по крайней мере, потеряю сознание! Но, ни то, ни другое не происходило. Была только боль и осознание того, что я начинаю сходить с ума от всего этого. Джек входил в меня резко, болезненно… ни сколько не жалея моё израненное и измученной, им же самим, тело. А я должна была терпеть – без криков, без стонов… чтобы Жозеф ни о чём не догадался. И я должна была говорить с Жозефом так, как будто ничего не происходит! Как будто меня не насилуют с особой жестокостью, в этот самый момент! Потому, что если я этого не сделаю, Жозеф умрёт.

– Жозеф, со мной всё хорошо, честно! Так что, не надо… не надо заходить! – я только надеялась, что мой голос звучит не слишком жалко, что в нём не слышно слёз, которые уже текли по моим щекам. – Я в порядке!

– Если ты в порядке, то тогда выйди ко мне, Амелия, – не желал отстать и уйти Жозеф.

– Я… я не могу! – я лихорадочно пыталась придумать причину, пока Джек развлекался, царапая вчерашние раны на спине и плечах, заставляя их, вновь, кровоточить. – Я… У меня… У меня женские проблемы! У меня болит живот и я плохо себя чувствую! Вот и всё! Поэтому… поэтому я не пойду сегодня на репетицию. Я… я хочу отдохнуть.

– А сразу чего не сказала? – с облегчением, спросил мужчина по ту сторону двери.

– Потому… потому… Что ты, всё-таки, мужчина! – нашла я выход из положения. – Я тебя стесняюсь!

– Ну, хорошо. Отдыхай тогда сегодня, Амелия, – Жозеф окончательно успокоился и ушёл.

– Умница. Хорошая девочка, – погладил меня по голове Джек, не прерывая своего занятия, продолжая насиловать меня и ранить.

– Джек, пожалуйста! Пожалуйста, оставь меня на сегодня в покое! – запросила я, как только стала уверена, что Жозеф ушёл достаточно далеко, чтобы ничего не услышать. – Прошу! Мне очень больно! Ни одна моя рана не зажила полностью, после вчерашнего дня! Я же так умру от потери крови! А тебе же этого не нужно, Джек!

– Верно, дорогая моя, твоя смерть мне не нужна, – ответил Смеющийся Джек, выходя из меня и убирая свои когти от ран, но стоило мне выдохнуть с облегчением, как клоун, с новой силой, втолкнулся в меня, разрывая кровоточащее кольцо мышц и, вновь, погружая когти в мои раны! – Но, видишь ли, в чём дело, дорогая. Ты, в любом случае, не умрёшь.

– По… почему?! – сквозь силу, смогла выговорить я, глотая слёзы и уже не сдерживая стоны боли.

– Потому, что мы с тобой связаны, дорогая. А с этой ночи, когда ты убила, наша связь стала только прочнее. И это идёт на пользу не только мне, но и тебе. Вспомни, кто я, по сути? Монстр. Чудовище. Бессмертное чудовище. И из-за нашей связи часть моего бессмертия передалась тебе. Проще говоря, ты не умрёшь от потери крови. Да, у тебя будет течь кровь, ты будешь чувствовать боль, но… как бы ты не хотела этого, ты не умрёшь. Так что, дорогая моя, я могу тебя мучить и терзать столько, сколько захочу. Кстати, есть ещё один маленький бонус: твои раны будут очень быстро заживать. Не по-человечески быстро. Можно сказать, что ты, действительно, стала монстром. Во всех смыслах.

Радоваться мне надо было этой новости или огорчаться? Не знаю. Но, я чувствовала, лишь, страх. Страх того, что я не умру, чтобы Джек со мной не творил.

– Но, зачем… зачем меня мучить?! – не смогла я не задать этот вопрос. – Я же никуда от тебя не сбегу!

– Зачем? Я тебе, по-моему, уже говорил, дорогая моя, что это – весело. К тому же, мне надо свести тебя с ума, верно?

– А может я уже… сошла с ума!

– Ты так думаешь?! – засмеялся мужчина. – О, нет, дорогая моя! Твой здравый рассудок ещё берёт верх над безумием. И мне это очень не нравится. И, соответственно, я постараюсь это исправить. Сегодня ночью мы с тобой, вновь, пойдём убивать. И сегодня ты убьёшь собственноручно, без моей помощи.

– Нет! Нет, я… я не смогу!

– Сможешь, дорогая моя, сможешь. Потому, что если ты не сможешь, я убью кого-нибудь из твоего любимого цирка. Я убью этого «кого-нибудь» с особой жестокостью, притащу тебе этот изуродованный мешок мяса и заставлю тебя с ним спать, в обнимку. И так я буду делать каждый день, до тех пор, пока от твоей любимой цирковой семьи ничего не останется.

– Нет, пожалуйста, Джек! Не трогай их!

– Если ты этого не хочешь, тогда ты сегодня убьёшь совершенно незнакомого тебе человека. Верно?

– Да! Да, я это сделаю! Я сделаю всё, что угодно! Только, не надо… не вмешивай их!

– Это зависит только от тебя, дорогая. Если будешь слушаться, то всё у твоих циркачей будет хорошо.

– Но, сейчас… сейчас, Джек!.. Пожалуйста, отпусти! – снова, запросила я. – Пожалуйста! Я… я могу как-нибудь по-другому… по-другому порадовать тебя!

– Хочешь порадовать меня, дорогая? И как же ты собираешься это сделать? – с неподдельным интересом спросил Джек, на мгновение давая мне передышку, останавливаясь.

– Не… не знаю! Но, что угодно! Что угодно, не касающееся циркачей!

– Они тебе так сильно дороги? – эмоции в голосе Джека мне не понравились: насмешка, издёвка, веселье… и ещё что-то злое и сумасшедшее, не предвещающее тем, кто приютил меня, ничего хорошего.

– Да! То есть… нет! Я хочу сказать, что… что… – я нервно сглотнула, ощущая затылком взгляд его глаз, в обрамлении чёрных колец. – Чёрт, Джек, ты же и так прекрасно всё знаешь! Да, они мне дороги! И я не хочу, чтобы с ними что-то случилось по моей вине! Поэтому… поэтому…

– Поэтому, ты будешь делать всё, что я захочу, да? – закончил за меня клоун.

– Да! Я буду делать всё, что ты захочешь!

– Отлично, дорогая моя! Тогда… – Джек вышел из меня с мерзким хлюпаньем, смешанным с моей кровью и его спермой. – Тогда, я хочу сегодня проверить, насколько, всё-таки, быстро будут заживать твои раны? Как быстро у тебя залечатся переломы? И насколько быстро ты сама сломаешься и будешь согласна на то, чтобы я развлекался с твоими циркачами, но, не с тобой, дорогая моя?

– Последнего я не допущу! – сказала я, как можно увереннее, хотя, после слов Джека во мне не осталось ничего, кроме ужаса и сомнения, что я смогу это вынести.

– Ты считаешь себя очень сильной дорогая моя? – он резко развернул мен к себе и, схватив за волосы, приподнял мою голову на уровень его лица так, что я теперь смотрела прямо в его жуткие глаза. – Поверь мне, я докажу тебе, что это не так. Я уничтожу эту твою уверенность в мгновение ока. Я уничтожу в тебе любую привязанность, заменив её на страх и боль. Ты будешь умолять меня убить твоего Жозефа, только бы я оставил в покое тебя.

Я слушала Смеющегося Джека и всё больше и больше впадала в пучину отчаяния. Его уверенность в собственных словах, мой собственный страх… Всё это давало повод к тому, чтобы осознать, что я… что я очень слабый человек. Что я не хочу испытывать боль. Что я не хочу, чтобы Джек дотрагивался до меня. И для того, чтобы этого не произошло, я согласна на многое. Но, вместе с этим, я не хотела, чтобы страдали те, кто заменили мне то, чего у меня никогда не было – семью. Однако, в данный момент, единственное, что я хотела сделать – это завопить в голос, заплакать и убежать! Не защищать кого-то, а просто трусливо убежать! Мне должно быть стыдно? Может быть. Но, я же не рыцарь в сияющих доспехах, если уж на то пошло! Я обычная семнадцатилетняя девочка!

Джек, тем временем, не отпуская моя волосы, встал с кровати и, рывком, сдёрнул с неё меня саму. Я упала на пол, разодрав в кровь коленки и всхлипывая от боли. Я дёрнулась, попытавшись вырвать свои волосы из рук Джека, но у меня ничего не вышло. Джек же, волоком протащил меня по полу пару метров, а затем, отпустив, с силой ударил ногой в живот. Кричать сил уже не было, поэтому я смогла издать, лишь, жалкий стон. Я попыталась, ползком, добраться до какого-нибудь угла и забиться туда! Но Джек не дал мне этого сделать.

– Куда же ты, дорогая? Игра только начинается!

Он схватил меня за руку… потянул за неё вверх…

– Джек… – я хотела что-то сказать, но не успела.

Раздался хруст ломающихся костей! Моя рука, удерживаемая до этого клоуном, бессильно упала, сломанная, похоже, сразу в нескольких местах. Локоть был неестественно вывернут, а запястьем я не могла пошевелить вообще.

– Ну, что, дорогая моя? Посмотрим, за какое время у тебя срастутся переломы?

Услышав эти слова я, сначала, обрадовалась, решив, что пока мои кости срастаются, Джек меня не тронет, но он радостно продолжил:

– А пока, займёмся другими частями твоего тела!

Увидев, что он, вновь, тянет ко мне свои когтистые руки, я заплакала (уже сама не понимала, от чего больше – от страха или, всё-таки, от боли):

– Джек, нет!.. Хватит! Пожалуйста!

– Ну-ну, не плачь, моя дорогая! – Джек погладил меня по голове. – Тебе же должна нравиться эта игра! Но, если она тебе, настолько, не по душе, то ты можешь её легко прекратить! – заявил он.

– Как?! – подняла я на него свои, замутнённые ужасом и болью, глаза.

– Просто скажи, что я могу убить твоего Жозефа и всех твоих циркачей! Скажи это, дорогая, и для тебя всё закончится!

– Нет! – ответила я, хотя, в душе уже не была уверена в правильности своего решения.

– Нет? – переспросил Джек. – Какая жалость! Что ж… тогда, продолжим! Как насчёт того, чтобы вырвать пару твоих ноготков?

Я была против. Но, кто будет считаться с моим мнением? А боль была адской! Смеющийся Джек, нарочно, делал всё очень медленно. Ноготь медленно-медленно, как в замедленной съемке, отделялся от пальца; вырывался с мясом… Как выяснилось, силы кричать у меня, всё-таки, были. Я вопила, кричала!.. Пыталась убежать, отползти!.. Пару раз мой мучитель даже позволил мне убежать от него (видимо, просто для развлечения), но, через секунду, вновь, уже был рядом со мной, продолжая истязать!

На нескольких ногтях этот психопат не остановился. Он не успокоился, пока на одной руке ногтей, вообще, не осталось, а на второй остался, всего один. После этого ему, судя по всему, это занятие наскучило – он стал ломать пальцы. Один за одним, один за одним, один за одним!.. Иногда он, неожиданно, становился очень ласковым: обнимал, прижимал к себе, говорил что-то успокаивающее… А, затем, снова продолжал мучить. Эти его резкие перепады только ещё больше сводили с ума! А самое ужасное – это то, что чтобы Джек со мной не делал, я не теряла сознание. Я всё видела, чувствовала… и всё никак не могла окунуться в спасительную темноту.

– Хватит… хватит… – через силу, смогла произнести я, после очередного перелома. – Ты… ты можешь… можешь делать всё, что угодно, с Жозефом и остальными!.. Пожалуйста, Джек!..

– Надо же, а ты продержалась дольше, чем я думал, моя дорогая! – усмехнулся Джек, оставляя меня, наконец, в покое.

А я лежала на полу, где меня оставил Смеющийся Джек… изнасилованная, измученная, сломанная… Я сломалась, как кукла, которой играли слишком часто и жестоко. Я предала… предала свою семью. Семью, которая подарила мне дом, тепло… Я оказалась слишком слабой, чтобы защитить её. Не смогла… не смогла вынести боль.

Я почувствовала, как Джек поднял меня с пола, как он стал ощупывать руку, которую сам же и сломал.

– Срослись. Значит, где-то час… – задумчиво протянул он.

«Час?! Всё это длилось, всего, час?!» – я не могла в это поверить. Мне казалось, что клоун измывался надо мной часами! А я, оказывается, не смогла вынести какой-то один, несчастный час…

– Ты теперь убьёшь их? Жозефа и остальных? – спросила я, уже даже не поморщившись от боли.

Все раны, нанесённые Джеком, действительно, начали заживать с неестественной быстротой. Не по человечески быстро. Как у монстра. Отрастали новые ногти, срастались кости… У человека так быть не может.

– Пока, нет, – ответил клоун, опуская меня на кровать. – Пока, это очень удобно – путешествовать с гастролирующим цирком, по всей стране. Если я всех убью, нам придётся передвигаться своим ходом.

– Но, тогда зачем… зачем ты заставил меня сказать это?! – в шоке уставилась я на него.

– Зачем? Да просто так! – оскалился в клыкастой усмешке клоун. – Было интересно, как долго ты продержишься, моя дорогая!

«А продержалась я, совсем, недолго, – с тоской подумала я. – Всего час… всего час мне понадобился, чтобы я, добровольно, согласилась отдать самых дорогих мне людей в руки чудовища! Какая же я жалкая!».

Я прислушалась к тому, что творилось снаружи. Как выяснилось, цирковые фургоны (в том числе, и мой) уже ехали по дороге, прицепленный к машинам. Ехали, чтобы через три дня оказаться в моём родном городе. Хотела ли я теперь там оказаться? У меня не было ответа на этот вопрос.

Больше, в тот день, Джек меня не трогал. Прошло немногим больше трёх часов и следов на теле, вообще, не осталось. Я выкинула изорванную окровавленную одежду, умылась, поела… После всего произошедшего было несколько странно заниматься обыденными делами. Как будто я делала что-то, что мне совсем не подходит. «А что мне теперь подходит-то? – горько усмехнулась я. – Быть игрушкой Смеющегося Джека и убивать людей?».

Я надеялась, что цирк, всё-таки, остановиться на ночь в каком-нибудь безлюдном месте, но… мои надежды не оправдались. Цирк остановился в маленьком городке. А это означало, что Джек заставит меня убивать сегодня ночью. Помню, что Джек говорил, что убивать сложно только в первый раз. Это не так. По крайней мере, в моём случае. Как и в первый раз, мне было невыносимо страшно. А стоило мне вспомнить лицо парня, убитого в прошлую ночь… Как же мне не хотелось повторения всего этого!

Когда цирк остановился на ночлег, Джек позволил мне выйти из фургона. Тем более, что меня позвали помогать с ужином.

После того, как я, можно сказать, предала всех своих близких, я не могла смотреть в глаза артистам цирка. Я избегала взглядов, избегала разговоров… Уходила подальше при любой возможности. Я чувствовала себя предательницей.

Я ушла в лес, к ближайшей речке, чтобы сполоснуть посуду. Там я впервые, за долгое время, закурила. Я выкурила, наверное, сигарет пять, когда мой взгляд упал на нож, который я, тоже, принесла сюда, вместе с другой посудой. Я взяла его в руки. «Интересно, а если я перережу себе горло? – посетила меня страшная мысль. – Эта рана, также, заживёт? А, может, нет? Может, я смогу умереть? Но, ведь, Джек говорил, что не позволит мне совершить самоубийство. А если он не успеет?». Лезвие потянулось к шее. Я уже готова была это сделать, но… не смогла. Не из-за страха. Я просто поняла, что хочу жить. Что я не хочу умирать. Может, это и есть безумие? Ведь, это, на самом деле, ненормально – цепляться за жизнь после всего того, что случилось! После того, как я, сама же, так жаждала умереть и вчера и сегодня! Меня насиловали, пытали, заставили убивать… А я хочу жить?! Это, точно, сумасшествие! Я, со злостью, отшвырнула от себя нож и вернулась в цирк.

***

Поздно ночью мы со Смеющимся Джеком вышли из фургона. Ночь была тёмной, безлунной. Я надеялась, что в такую ночь никого на улице и не окажется. Тем более, что городок, где мы остановились, был совсем маленьким, провинциальным. В таких городах даже вечером людей не так уж и много. Но… когда мне везло? Уж, явно, не в последнее время. И сегодня богиня удачи от меня отвернулась. Мы встретили девушку, идущую по парку, видимо, с какой-то вечеринки. Она шла, пошатываясь, на своих высоких каблуках. Похоже, была пьяна.

– Давай, дорогая моя, – сказал на ухо Джек. – Убей её. Это же так весело!

Я весёлого здесь ничего не видела. И убивать я не хотела. Но я, молча, взяла нож, который дал мне клоун и пошла навстречу девушке.

Так как я преградила незнакомке дорогу, она сразу меня заметила. Она посмотрела на меня и я поморщилась от отвращения. Девушка, действительно, была пьяна. Она не смогла даже, сразу, сфокусировать на мне свой взгляд! А я ненавидела пьяных людей! После жизни с матерью-алкоголичкой, у меня была стойкая аллергия на алкоголь и на тех, кто его употребляет. «Может, тебя мне будет проще убить?» – с надеждой подумала я, смотря на девушку, которую шатало даже тогда, когда она просто стояла. Я знала, что так нельзя. Нельзя ненавидеть человека только за то, что он выпил. Но, мне нужна была причина. Мне нужна была причина убить. В конце концов, если бы эта девушка не пила, она бы не возвращалась так поздно домой! Она бы не встретила ни меня, ни Джека! А это значит, что она сама виновата!

– Эй, может, ты уйдёшь с дороги? – заговорила девушка. – Мне, как бы, домой надо!

Я вышла из тени на свет фонарей. Девушка присвистнула:

– Ты, видимо, с какого-то маскарада? Клёво выглядишь! А, может, пойдём ко мне? Выпьем?

Последнее меня разозлило! Мне так мать предлагала выпить. Выпить стопку, вместо завтрака, обеда и ужина!

Я не знаю, что на меня нашло тогда. Вместо девушки, на её месте, я увидела свою мать! Это моя мать стояла передо мной сейчас! Мать, изуродовавшая моё лицо! Мать, изуродовавшая мою жизнь! Мать, которая постоянно пила! И именно в мать я всадила нож! Я ударила её ножом, в живот! А когда она упала, продолжила наносить ранения! Ещё и ещё, ещё и ещё, ещё и ещё!.. Я не слышала криков девушки, я не видела крови. Передо мной была моя мать, которая смеялась мне в лицо! Я продолжала всаживать в неё нож, а она всё хохотала, хохотала, хохотала!.. Я даже не заметила, как смех матери превратился в смех Джека, который появился рядом со мной и, с лёгкостью, отобрал у меня нож.

– Прекрасно! Прекрасно, дорогая моя! Ты отлично справилась! Правда, излишне быстро, но ничего!

Только услышав голос Джека, я пришла в себя. Я обнаружила себя в парке, у мёртвого тела. И это была, вовсе, не моя мать! Это была незнакомая мне девушка! Она лежала в луже собственной крови, а её тело было исполосовано так, что, как и вчера, опознать её было уже невозможно.

– Это… это сделала я? – шёпотом, не доверяя голосу, спросила я.

– Да, дорогая! Ты! И я очень тобой доволен! А раз я тобой доволен, мы можем идти домой!

Я не ответила. Я была в состоянии шока. Я даже не заметила, как мы вернулись в фургон. Я никак не могла осознать, что я… что я убила! Убила сама – без помощи Джека! Разум отказывался воспринимать это. Отказывался признавать, что это – всё! Я ненормальна! Я сумасшедшая! Я… монстр.

========== Глава 5. ==========

В ночь, после убийства девушки, я почти не спала. Меня мучили кошмары: мне снились то мать, то Джек, то мёртвая девушка… Я просыпалась от ужаса; понимала, что это, всего лишь, сон; успокаивалась… А, затем, приходило осознание того, что всё это есть и в реальности. Что в самой реальности существует Джек; что я, на самом деле, убила, ни в чём не повинного, человека. В результате, реальность оказывалась ещё хуже сна. Я, вновь, старалась заснуть. Я засыпала, но… всё повторялось по кругу. Кошмар, пробуждение, осознание, отчаяние, попытка уснуть; кошмар, пробуждение, осознание, отчаяние, попытка уснуть… И так, без конца, раз за разом. И как же я была счастлива, когда, наконец, наступило утро и весь цирк начал просыпаться! Нет, с восходом солнца не уходил страх. Легче мне, отнюдь, не становилось. Но, зато, занимаясь повседневными делами, я могла, хоть немного, отвлечься. Я могла, какое-то время, не видеть Смеющегося Джека. Я могла вздохнуть свободно. Точнее, так я думала в начале. Но, в действительности… в действительности, всё оказалось иначе. Когда я покинула фургон и стала помогать со сборами, чтобы отправиться в дальнейший путь, я поняла, что не могу общаться, вообще, ни с кем. Я не могла выдавить из себя ничего, кроме «привет»! Конечно, я никогда не была душой компании, но это было чересчур даже для меня. В чём же было дело? Я больше не чувствовала себя своей в «Арлекине». После вчерашнего дня и ночи, между мной и циркачами появилась «пропасть», которую я была не в силах пересечь. Моё предательство в отношении этих людей; убийство, совершённое мной, без всякой помощи клоуна… Всё это не могло оставить мой мир прежним. Всё это не могло оставить прежней меня саму. Мои руки были в крови и на мне было клеймо предательницы, которое я сама же себе и поставила. А ещё, я стала монстром. Совсем, как Джек. По сути, чем я отличалась от него? Тем, что не получала удовольствия от убийства? Слишком слабый аргумент.

– Амелия! – позвал меня Жозеф.

– Что такое? – подошла я к нему.

– Я поговорить с тобой хотел. Садись, – кивнул он на стул рядом с собой.

– И о чём же ты хотел со мной поговорить? – села я на предложенный стул.

– О том, что скоро мы окажемся в твоём родном городе.

– И что из этого? – не поняла я.

– Видишь ли… – Жозеф вздохнул перед тем, как начать. – Я заметил, что с тобой, в последнее время, что-то происходит. Ты стала какой-то нервной, дёрганной… Ты ни с кем не разговариваешь, избегаешь любого общества… Скажи, это связано с тем, что ты думаешь о своём доме? О своей матери и о своём отчиме? Ты не хочешь возвращаться в свой город?

«Если бы ты знал, Жозеф, как ты не прав!» – подумала я, а вслух сказала:

– Возможно.

– Возможно? И это всё, что ты можешь сказать?

– А что ты ожидал услышать, Жозеф? – пожала я плечами. – То, что я хандрю в последнее время – это да. Я этого не скрываю. Причина? Может быть, действительно, возвращение в, так называемый, дом. А может, во всём виновата погода. Я не уверена.

– Значит, не хочешь отвечать?

– Я не сказала, что не хочу отвечать. Я просто не уверена в ответе.

На самом-то деле, в ответе я была уверена. Но… я не могла ничего рассказать.

– Как ты смотришь на то, Амелия, чтобы я освободил тебя от выступлений на то время, пока мы будем в твоём городе? – спросил Жозеф.

– Это ещё зачем?

– Я не уверен, что ты сможешь выступать в таком состоянии. А ты как думаешь?

Сначала, я хотела ответить: «Ты шутишь, Жозеф?! Конечно, я буду выступать! Тут и вопросов быть никаких не может!», но задумалась. А, действительно ли, я смогу выступить? Я не сомневалась в том, что в ближайшие дни Джек будет заставлять меня убивать. Я не сомневалась в том, что он будет мучить меня. И в каком я буду психическом состоянии после этого – неизвестно. А ещё, я помнила о том, что Джек хотел «помочь» мне отомстить всем моим обидчикам. Вряд ли, он забыл про это. И он поможет мне – хочу я этого или нет. М-да, выступать после такого… это просто невозможно!

– Да, наверное, ты прав, Жозеф, – наконец, произнесла я. – Пожалуй, я откажусь от выступления.

– Вот и умница! – с видимым облегчением сказал хозяин «Арлекина». – Отдохнуть тебе надо, Амелия. Развеяться, что ли. В общем, я пока и от репетиций тебя освобожу, до тех пор, пока ты в себя не придёшь. Договорились?

– Договорились, – кивнула я и на этом разговор был окончен.

Но, сама я была не уверена в том, что мне не нужны репетиции. Я не боялась потерять навыки или ещё что-то. Просто, нет репетиций – это, априори, означало, что я буду больше времени проводить в фургоне. То есть, буду проводить время с Джеком. А это совсем не то, что я бы хотела. Но, с другой стороны, я, всё равно, не могла ни с кем общаться. Только пугала бы всех своим, и без того, мрачным видом.

– Наконец-то, дорогая моя! Я по тебе уже соскучился! – радостным возгласом встретил меня Джек, когда я вернулась в фургон. – Ты рада, что мы скоро будем в твоём родном городе? Ну, скажи же, что – да! Что ты рада! Что ты счастлива!

– Я… рада, – произнесла я, так как была уверена, что другой ответ клоуна не устроит.

Клоун рассмеялся, столь ненавистным мне, безумным смехом. Затем, он схватил меня за руки и закружил по фургону, словно, в танце, всё также смеясь. Я не сопротивлялась. Вела себя, как безвольная кукла. Хотя, по сути, я и была куклой Джека. Его игрушкой, которой он играл в своё удовольствие.

– Эй, дорогая моя! – Джек резко остановился и отпустил меня. – А ты не хочешь заглянуть в сон к какому-нибудь своему обидчику и помучить его кошмарами?

– О чём ты?! – испуганно посмотрела я на клоуна.

– О том, что до твоего родного города ехать ещё несколько дней. Должны же мы с тобой как-то развлекаться всё это время! Так, давай заполним сны твоих обидчиков страхом и ужасом! Доведём их до нервного срыва! Заставим их бояться снов и мечтать о пробуждении! Главное, не увлечься и не довести до самоубийства, а то будет не весело!

– Я… я не понимаю… Я не понимаю, что ты имеешь в виду! Какие сны?!

– Я могу воздействовать на сны людей, дорогая. Я могу приходить в их сновидения и менять их, как мне заблагорассудится. Я не мог этого делать, пока был заперт на территории леса. А теперь, благодаря тебе, я свободен! И я, вновь, могу мучить людей кошмарами!

– И сейчас ты хочешь войти в сон к кому-то из моих знакомых? Но, при чём здесь я? Я-то в чужие сны ходить не умею!

– Я могу взять тебя с собой, – просто ответил Джек. – Ты заснешь, и я затяну твоё сознание в чужой сон. Так что, выбирай, дорогая моя – в чей сон мы сегодня отправимся!

– А, может, всё-таки, не надо, а? – сделала я слабую попытку переубедить Джека. – В этом же нет смысла! Ты, ведь, и так собираешься убить всех, кто был причастен к моей жизни (пусть и моими руками)! Так, зачем их ещё и кошмарами мучить до этого?

– Ты, похоже, так ничего и не поняла, Амелия?

Я попятилась от него, услышав, каким злым голосом было произнесено моё имя. Произнесение моего имени Джеком, в принципе, не предвещало ничего хорошего. Я уже успела понять, что по имени клоун меня называет, лишь, тогда, когда ему что-то не нравится. А когда ему что-то не нравится – это означает, что мне сейчас будет очень больно. И я не ошиблась. Джек схватил меня за горло и приподнял над полом. Затем, он начал меня душить! Я стала вырываться, но – бесполезно. Кислород в лёгких начал заканчиваться. Я открывала рот, словно, выброшенная на сушу, рыба, пытаясь сделать, хоть, один глоток воздуха, но… у меня не получалось. Ощущение ужаса, которое я тогда испытала… Это ни с чем не сравнить! Я совершенно забыла о том, что Джек меня, всё равно, не убьёт и что, возможно, я и сама теперь от такого не умру. Была сильная боль; в ушах раздавался какой-то жуткий треск; перед глазами плавали круги… Но, что было хуже всего – это страх. Не физическая боль, а именно страх. Страх от того, что ты находишься на грани жизни и смерти. Что ещё чуть-чуть и тебя просто не станет. Тебя не станет в любую секунду, стоит, лишь, сильнее сжать твоё горло или просто душить тебя ещё какое-то время. А ты не можешь даже бороться за жизнь! Ты просто висишь в воздухе и, время от времени, пытаешься трепыхаться! А Джек смотрел на меня и улыбался…

Наконец, Джек отпустил меня. Я упала на пол, ловя ртом воздух и пытаясь прийти в себя.

– Так, ты говоришь, что не надо, Амелия? – наклонился ко мне Джек. – Или твой ответ изменился?

– Из… изменился! Мой ответ изменился, Джек! – заверила я его. – Я согласна, что мы сегодня должны пойти в чей-нибудь сон!

– Вот так бы сразу, дорогая моя! – клоун поднял меня с пола, обнял. – Тебе надо сразу со мной соглашаться и, тогда, я не буду тебя наказывать! Ты же и сама это понимаешь, не так ли?

– Да, понимаю-понимаю! – поспешно закивала я. – Прости. Я вела себя… неправильно.

Я не знаю, что чувствуют люди, когда так унижаются перед кем-то. Я чувствовала себя… ужасно? Это мягко сказано! Омерзительно? Ещё бы! Даже несмотря на то, что я теперь была, практически, бессмертной, я так и осталась слабой трусливой девчонкой! Девчонкой, которая боится боли. Девчонкой, которая боится страданий. И, самое главное, девчонкой, которая, до смерти, боится Смеющегося Джека. Даже несмотря на то, что он её не убьёт и не собирается этого делать. Ведь, она нужна ему.

– Если ты всё поняла, дорогая моя, то выбирай: в чей сон мы сегодня отправимся!

Я задумалась. Чей сон мне бы хотелось превратить в кошмар больше всего? Матери? Нет, видеть мать мне не хотелось даже во сне! Её образ и так достаточно измучил меня за вчерашнюю ночь! Отчима? Тоже – нет. Его пьяную рожу я бы хотела увидеть только, исключительно, перед его смертью! Кого-то из моих одноклассников, которые всё время издевались надо мной? Но, кого именно из них? «Точно! – вдруг, осенило меня. – Мой одноклассник, в которого я была, практически, влюблена и который, впоследствии, меня предал! Который пошёл на поводу у моих одноклассников из-за страха стать таким же изгоем, как я!».

– Я выбрала! Я хочу оказаться во сне Лоренса! – решила я. – А его фамилия тебе нужна?