Текст книги "Королева. Последнее восхождение Луны (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Вдали от дома ==========

Атра

Запись в дневнике Юстэса Кларенса Вреда.

«Дорогой дневник, уже 250 дней у нас живут мои двоюродные брат и сестра ― Эдмунд и Люси, а также эта жуткая и отвратительная девушка Эдмунда ― Элизабет. Не знаю, сколько я еще смогу выносить их ненавистное общество. Если бы с родственниками можно было относиться как с насекомыми, было бы куда как проще. Я бы посадил их в банку, или наколол на булавку. Особенно ― Элизабет. Она совсем не похожа на Эдмунда и Люси, и я даже представить не могу, почему Альберта разрешила жить этой девушке в нашем доме. Она вечно находит повод уколоть меня, а вместе с Эдмундом всячески подставляют. Кроме того, наблюдать их частые поцелуи и объятья до тошноты невыносимо».

Юстэс Кларенс полностью заслужил свои фамилию ― Вред. Родители звали его Юстэсом, учителя – Вредом. Друзей у него не было. Элизабет, желая подразнить противного родственника Эдмунда называла его «Юси», причем тянула гласные так, словно обращалась к неразумному и маленькому ребенку. Юстэса это выводило из себя, но он был хилым, не одолел бы даже Люси, не говоря об Эдмунде или Элизабет, однако отказывался это признавать. Последняя из ненавистной и явно сумасшедшей компании раздражала его больше всех.

Сьюзен и Рабадаш были с отцом Пэванси в Америке. Они часто писали письма, в основном писала их Сьюзен, но приписки почерком Рабадаша узнавались легко. Питер жил в доме профессора Кёрка ―готовился к вступительным экзаменам. Люси ходила в вечернюю школу, поскольку днем была занята домом. Альберта считала, что раз приютила у себя троих детишек, они обязаны ей помогать. Эдмунд был готов спорить с таким утверждением, но Элизабет и Люси такой расклад в принципе устраивал. Хотя нет ― всем троим хотелось быть в другом месте, лишь бы не в этой семье Вредов.

Последнее их путешествие в Нарнию произошло почти два года назад. Все эти два года Эдмунд и Элизабет жили обособленно от остальных, проходя домашнее обучение в доме профессора Кёрка. Элиз больше была гуманитарием, и точные науки учила просто для галочки ― пару месяцев назад они с Эдом сдали какой-то экзамен в какой-то престижной школе, получили диплом и были отправлены вместе с Люси сюда. Эдмунд же наоборот окунулся в экономику, правовое дело и математику ― у него это неплохо получилось. Он даже начал вести экономические дела профессора Кёрка, причем весьма удачно.

Почти вся шестерка изменилась. Сьюзен стала еще более красивой, если раньше она была симпатичной, то теперь ― точно красавица. Училась она неважно (хотя в остальном была очень умна), и мама решила, что она «почерпнёт больше, чем маленькие», если поедет с ней и отцом в Америку. Про то, что когда-то в их семье была такая девочка как Беллатриса Грейс она действительно забыла, как и говорила сама Элизабет на станции.

Питер, Рабадаш и Эдмунд ― все как один, из мальчишек превращались в мужчин, немного шире в плечах, а Эдмунд еще и в росте прибавил. Юноши учились верховой езде, по желанию учились фехтованию, одним словом были джентльменами. Конечно, так их называли все, кто не знал о том, что когда-то они были Королями и Царем.

Элизабет изменилась тоже ― из симпатичной, но несколько нескладной девочки-подростка она стала превращаться в красивую девушку. Она приобрела некоторые формы, лицо заострилось, она стала делать макияж и красиво собирать волосы, стала чаще носить юбки и платья, хотя сейчас, стоило начать холодать, она быстро прикупила себе пару штанов.

Люси проходила через сложный период ― она была красивой, но сама все еще видела себя маленькой девочкой. Элизабет убеждала Люси в том, что она очень симпатичная, а пройдет еще немного времени, и малышка станет еще более красивой. Девочка, вроде как, и верила, но неизменно задерживала взгляд на других девушках.

Письмо Сьюзен Пэванси.

«… Как жаль, что вы не с нами ― здесь очень здорово. Хотя, конечно, не как в Нарнии. Зато под час стоит такая жара, совсем как в Тархистане ― Рабадаш здесь чувствует себя как дома. Америка замечательная, только мы редко видим папу ― он столько работает.

Меня пригласил на чай в Совете один морской офицер ― Рабадаш ревнует, но кто может сравниться с царевичем из Тархистана? Надеюсь, у Элиз таких проблем с моим братцем нет».

Элизабет рассмеялась.

– Конечно, нет, ― Элиз подмигнула Эдмунду. ― Всего лишь пара разбитых носов, и почтальон боится приносить нам письма.

Эдмунд фыркнул. Люси зачитывала письмо вслух на кухне, пока Элизабет готовила ― сегодня была ее очередь. Девушка не переставала пользоваться внушением, однако выяснилась негативная сторона ―люди становились пассивными. Таким образом и так не слишком приятные Альберт и Гарольд стали не просто пассивными, но и весьма недовольными… всем.

– Как жаль, что мы не могли поехать вместе с Питером, ― произнесла Люси.

– Профессору надо было отдохнуть от меня и Эдмунда. Да и Питеру будет легче учиться, ― сказала Элизабет, помешивая суп в кастрюле. Эдмунд подошел к девушке, и та дала ему ложку с супом. ― Пробуй.

Впервые слово «свадьба» прозвучало от самого Эдмунда. Меньше чем через неделю ему должно было исполниться восемнадцать, и юноша планировал сразу сделать предложение Элизабет, которой восемнадцать уже исполнилось. Об этом намереньи знали все, включая Элизабет, и никто не был удивлен ― это было решено еще после первого путешествия в Нарнию, когда им было всего по десять.

– Вкусно, ― произнес Эдмунд, облизывая тонкие губы. ― А теперь давай найдем яд и отравим нашего братца.

Элизабет рассмеялась. Эдмунд поцеловал ее в висок. Люси притихла ― она всегда с каким-то трепетом наблюдала за подобными картинами. Правда, все-таки спешила уйти, поскольку в простых поцелуях в макушку, щечку было столько личного, что не каждый мог вынести. Кроме, разве что, Юстэса, который сразу принимался голосить о том, как ему противно, и чтобы они не целовались в его доме. Впрочем, пару это смешило, и Элизабет с Эдмундом даже и не думали к нему прислушаться.

Правда, из жизни пары ушло кое-что важное ― не так давно в параллельной Нарнии скончался их внук Теобальд, и с той поры путешествия в Нарнию сошли на нет. Новый разрыв с волшебным миром они переживали несколько легче ― оба знали, что в конце концов снова будут встреча с детьми и родными, на этот раз навсегда. Правда, Юстэс не слабо испугался, когда проснулся ночью от того, что на кровати Эдмунда выла и заливалась слезами Элизабет ― в ту ночь умер Фридрих. Вообще, Юстэс весьма негативно относился к тому, что Элиз ночует в его комнате, на одной с Эдом кровати. И он удивлялся, почему Альберте и Гарольду ― сам он называл родителей не «папа» и «мама», а Гарольд и Альберта, поскольку они считали себя очень современными и передовыми ― все равно на такой вопиющий факт.

Люси конечно предлагала ночевать в комнате, которая предназначалась им с Элизабет, но что Королю, что его Королеве доставляло удовольствие наблюдать за мучениями Вреда. Только вот бывали ночи, когда Эд и Элиз вообще не ночевали дома. Что они тогда делали ― не знал никто.

Люси дернулась и посмотрела в окно.

– Почтальон пришел! ― возвестила она. Элизабет рассмеялась и попыталась подбежать к двери, но Эдмунд перехватил ее за талию и, слушая смех девушки, развернулся вместе с ней и поставил на пол, продолжая держать ее.

– Почтальона может встретить и Люси, ― пробормотал он. Люси усмехнулась и вышла из кухни.

– Я напишу Сьюзен, что ты ревнуешь меня не меньше, чем Рабадаш её. И мы свяжем вас, кинем в мешки и отправим с первым кораблём вон из Англии и Америки, ― пообещала Элизабет. Эдмунд рассмеялся. Кончиками пальцев он погладил девушку по щеке.

– Ты не посмеешь, ― проговорил он, делая пару шагов вперед, заставляя Элизабет отступать вместе с ним. ― Будешь слишком сильно скучать. Да и кроме того, Вы угрожаете своему Королю?

– Просто мой Король слишком ревнив, ― сказала Элиз. Эдмунд тепло ей улыбнулся.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Знаю. И я тебя.

Милый, даже невинный поцелуй вызывает у Элизабет смешок. Девушка кладет ладони на щеки Эдмунда, улыбается, углубляя поцелуй.

Противный визг Юстэса вызывает смешок у обоих.

– Фу, как вы можете это делать! ― говорит он. Эдмунд, не выпуская свою девушку из объятий смотрит на братца.

– Завидуешь? ― смеется Элизабет. Юстэс показательно фыркает. Почти невесомый поцелуй на внешней стороне ладони, и Эдмунд срывается с места, чтобы немного наподдать незадачливому родственнику за то, что так не вовремя вмешался.

Им удавалось побыть вдвоем так редко. Вроде, жили в одном доме и виделись каждый день: слова, быстрые взгляды, касания. Но проявить свои чувства более открыто и, тем более, остаться наедине им постоянно что-то мешало. Или кто-то.

Элизабет вернулась к готовке. Люси вернулась в дом с несколькими письмами, одно из них было от Питера, другое ― от Сьюзен, потом счета. Заслышав верещания Юстэса и громкий, буквально приказной голос Эдмунда, Люси удивленно глянула на безмятежно перемещающуюся по кухне Колдунью. Элизабет пожала плечами.

– Мальчишки, ― хором заключили девушки.

По вечерам, если Эд и Элиз не уходили по своим загадочным делам и не пропадали до самого завтрака, троица собиралась в комнате Люси. Младшая Пэванси научилась вышивать и, к удивлению брата, это сильно захватило обычно непоседливую Люси. Эдмунд садился на кровать, Элизабет приносила большую пачку печенья, пристраивала голову у него на коленях, и юноша вслух читал какую-нибудь книгу.

В этот вечер Люси закончила вышивать среднего размера картинку ― фавн зимой с зонтиком под фонарным столбом, Эдмунд читал «Искру жизни».

В целом, они справлялись со своей жизнью.

========== Покоритель Зари ==========

Элизабет от чего-то всегда нравилась картина в комнате Люси. Да и вообще комната девочек была очень уютной, и во многом это была заслуга Люси ― она приносила цветы, пыталась как-то разнообразить скучную комнату. Но по-настоящему уютно здесь становилось, когда Пэванси и Грейс собирались вместе, и не были слышны недовольные вопли Юстэса.

Сегодня Люси начала еще одну небольшую картину ― она очень увлеклась вышиванием, припоминая, что в Нарнии это было одно из любимых занятий Королевы Отважной. Сейчас она сидела на своей кровати и вышивала, слушая Эдмунда и Элизабет, которые устроились на соседней кровати. Эдмунд лежал головой на коленях Колдуньи, а она зачитывала какие-то отрывки из учебника по праву. Если Элизабет разрывалась между художественной и языковой кафедрой Университета, то Эдмунд твердо решил идти на факультет права. Правда, первый год он все порывался уйти в армию, но из-за возраста ему отказывали. И вскоре он успокоился.

– Хорошо, ― протянула Элизабет и наугад открыла страницу. ― Апатрид?

Все это напоминало им троим день, когда они ― тогда еще Беллатриса, а не Элизабет, и четыре Пэванси ― решили сыграть в прятки. И именно тот день стал решающим в их судьбе. Элизабет не знала, как бы сложилась жизнь остальных, не попади они в Нарнию, но была точно уверена в том, что она и Эдмунд были бы вместе при любом раскладе.

– Лицо не имеющее гражданства, ― ответил юноша.

– Тогда бипатрид соответственно…

– Лицо, имеющее двойное гражданство. Моя очередь.

Он протянул руку и поднял с пола небольшую, но толстую книжку. Элизабет отложила учебник, и смотрела на Люси напротив себя. Эдмунд пролистал пару страниц и произнес:

– Деформация.

– Художественный прием, усиливающий выразительность образа, состоящий в изменении видимой формы изображения, ― с ходу ответила девушка. Эдмунд протянул руку и сжал пальцами локон ее волос, неосознанно зарываясь пальцами в темные пряди.

– Монохромия.

– Это одноцветность произведений, ― ответила Люси, прежде чем Элизабет успела открыть рот. Эдмунд кивнул.

– И это от…

– Греческого языка, ― продолжила Элиз. ― Mono – один и Chroma – цвет.

Люси улыбнулась. Сейчас она училась в вечерней школе, и вскоре должна была пойти на первый курс колледжа, и в процессе подготовки ей очень помогали брат с сестрой. Она не была лучшей, но учителя выделяли ее и часто хвалили.

– С помощью терминов опиши… ― Эдмунд приподнялся, повертел головой и остановил взгляд на картине. После лег обратно. ― Опиши вот эту картину.

Девушка посмотрела на указанный предмет, гладя Эдмунда по лбу.

– Она красивая, ― пожала плечами Элиз. Эд фыркнул.

– Просто красивая?

– Красивая, сделанная со вкусом, хорошая, прекрасная, яркая, видная, ― начала перечислять Элизабет. Эдмунд приоткрыл глаза и сощурился, недоверчиво глядя на девушку. ― Ладно-ладно. Вон тот корабль очень похож на нарнийские.

– Еще одно напоминание, что мы не там, ― пробормотал Эдмунд. Люси печально улыбнулась.

Элизабет внимательнее вгляделась в картину. Из здешних картин нравилась им только она одна. Тёте Альберте она, напротив, не нравилась ―поэтому её и повесили в комнате наверху ―но выбросить её не решались, ибо это был свадебный подарок от кого-то, с кем не хотелось ссориться.

Картина изображала изящный, но мощный корабль, и казалось, что он летит прямо на тебя. На носу у него сверкал позолоченный дракон с открытой пастью, мачта была одна, и парус один, квадратный и лиловый. За рострой виднелся зелёный борт, а высокая волна, на которую взлетело гордое судно, сияла синевой. Чем дольше ты смотрел, тем ближе всё это было, и казалось, что тебя вот-вот обрызгает соленой влагой. Ветер, как видно, был хороший, и корабль нёсся легко, чуть накреняясь вправо ― Эдмунд как-то припомнил, что это называется правый галс. Солнце светило тоже справа, и с этой стороны вода отливала зеленью и пурпуром. Слева же она была оттенка темного аквамарина.

Элизабет уже собиралась ответить, мысленно выстроив черновик предложений, но тут от входной двери раздался самый нежеланный в данный момент голос.

– Одна очень-очень глупая троица, играла в Нарнийские сказочки.

Юстэс, конечно, подслушивал за дверью, а сейчас вошёл, ухмыляясь как можно гнуснее. Прошлым летом он жил у Пэванси, много слышал про Нарнию и любил поддразнивать ею своих нынешних гостей. Конечно, он считал, что они её выдумали; поскольку же ему самому не хватало ума на выдумки, Нарния чрезвычайно его раздражала.

– Можно я ему вдарю? ― тут же подорвался Эдмунд, вскакивая с колен Элизабет. Люси встала, отложив шитье, но Элизабет перехватила Эдмунда за запястье раньше.

– Это даже не стих, ― сказала Элизабет, вставая вслед за Эдмундом. Она стояла за его спиной очень близко, положив одну руку ему на плечо. Этот казалось пустяковой жест быстро успокаивал парня.

– Один глупый мальчишка, читал только умные книжки, ― тут же сказал Эдмунд. ― Вот это стих.

Элизабет усмехнулась. Юстэс презрительно фыркнул.

– И что вы нашли в этой картине. Мерзость! ― проговорил Вред, проходя в комнату и садясь на кровать Люси. Он как-то трусливо косился в сторону Эдмунда, которого по-прежнему ласково держала за плечи Элиз. Ее-то он и боялся больше всех. Мало того, что Элиз была остра на язык, так она еще и владела разными терминами лучше него, и когда она была рядом, с ним всегда происходили странные вещи. К примеру, после того как он называл Элизабет зубрилкой, и подчеркнул, что мало знать слова, но и надо уметь их применять, он свалился в какую-то яму, которой во дворе и быть не могло. В этой яме ―наедине с червями ― он просидел всю ночь. Но когда утром он вернулся домой, выяснилось, что родители даже не заметили его пропажи; более того, они были уверены, что он сидел в своей комнате.

– Я готова поговорить с тобой об искусстве, ― сказала Элизабет. ― Если ты знаешь определения таких слов как лессировка и пастозность.

Юстэс открыл было рот, но парировать ему было нечем. Во многих вопросах Элизабет была действительно умнее него.

– Выйди за дверь и не будешь ее видеть! ― предложил Эдмунд. Элизабет погладила его от плеча до локтя и отошла, посмотрев на картину.

Любой мальчик, встретив такой приём, или ушёл бы, или хотя бы обиделся. Но Юстэс был не таков. Усмехаясь, как прежде, он заговорил снова:

– Глупцы, которые постоянно читают сказки, постоянно мешают нормальным людям вроде меня, которым интересны факты! ― заявил Вред. Эдмунд подошел ближе к нему, отчего Юстэс вскочил с кровати, готовый в любой момент выбежать из комнаты.

– Постоянно мешают? ― повторил Эдмунд. Элизабет, которая с Люси рассматривала картину, закатила глаза. Этот тон Эдмунда она знала очень хорошо, если Пэванси завелся, успокоить его будет ох как не просто. ― Да пока мы здесь, ты пальцем не шевельнул!

– Вот тебе факт, Юси, ― произнесла Элизабет. ― Ты, дорогой мой, самый настоящий идиот.

Эдмунд усмехнулся, и даже Люси не могла скрыть улыбку. Юстэс метнулся прочь из комнаты, но Эдмунд оказался быстрее. Двое парней спорили о том, кто же все-таки взял конфеты приготовленные для гостей Альберты. В спорах у Эдмунда была одна особенность ― он никогда не врал. Поэтому Вреду было бессмысленно отрицать, что это он стащил те сладости.

– Мне кажется, что корабль плывёт на самом деле. И вода совсем как настоящая. А волны как будто поднимаются и опускаются, ― сказала Люси. Элизабет улыбнулась и согласно кивнула.

Внезапно девушка почувствовала, как что-то холодное течет по ее ногам. Она посмотрела вниз и увидела, что стоит в быстро растекающейся луже. В отличие от того случая на станции два года назад, Элизабет сразу поняла, что именно происходит:

– Алетиометр! ― воскликнула она. Люси ахнула, глянув на Элиз, а Эдмунд тут же потерял интерес к Юстасу. Девушка отцепила компас от ремня брюк и открыла крышку. Большую часть времени это были обычные часы с зеркалом, правда, все еще золотые, и Элизабет, хотя и обрела полную гармонию со своим подарком на Рождество, по привычки носила его с собой всегда.

Стоило Элизабет откинуть крышку, как вода хлынула с новой силой.

– Девочки, вы думаете это…! ― Эдмунд не закончил. Элизабет в восторге приоткрыла рот, крепко сжимая в руках Золотой компас.

Волны на картине и в самом деле поднимались и опускались, как и сказала Люси. На изображении всё двигалось, причём не как в кино ― всё было слишком живым, лёгким, объёмным. Нос корабля опускался вниз – и большой фонтан брызг взлетал вверх. Потом волна прокатывалась под кораблём, на минуту становились видны корма и днище, и снова опускалась, и появлялась снова. Учебник, лежавший на кровати возле Эдмунда, зашелестел страницами и полетел к той стене, на которой висела картина, а Люси почувствовала, что волосы хлещут её по щекам, как бывало в ветреную погоду. Элизабет широко улыбалась, и машинально сжала руку подошедшего ближе Эдмунда. Погода и впрямь стала ветреной, только ветер дул из картины. Вместе с ветром до них долетали звуки: вздохи волн, плеск воды о борт корабля, скрип снастей, свист ветра и рокот моря. Но только запах, острый и горьковатый, убедил Люси, что это не сон.

– Прекратите! – пискливо и злобно заорал Юстэс. – Это какой-то трюк! Хватит, а то я Альберте скажу! Ой!

Эдмунд, Элизабет и Люси привыкли к приключениям, но тут и они закричали «Ой!», ибо солёная вода неожиданно выплеснулась из рамы и окатила их с головы до ног.

– Я сломаю вашу мерзкую картину! – заорал Юстэс, и тут произошло несколько событий сразу: Юстэс бросился к картине; Эдмунд, который кое-что знал о магических силах, устремился за ним, крича: «Стой, не дури!»; Люси вцепилась в него с другой стороны, а Элизабет попыталась встать перед Вредом, чтобы тот не трогал картину; и как раз в эту минуту то ли они стали быстро уменьшаться, то ли картина начала расти, Юстэс подпрыгнул, чтобы сорвать её со стены, и оказался в ней. Прямо перед ним было не стекло, а настоящее море, ветер и волны неслись на раму, словно на скалу. Совсем перепугавшись, он сам ухватился за Эдмунда и Люси, и они прыгнули в раму вслед за ним. Элизабет нырнула вслед за ними, набрав побольше воздуха в легкие, потому что не могла сказать, сколько ей придётся находиться под водой.

Миг-другой все бились и кричали, а когда им всё же удалось удержать равновесие, огромная голубая волна обрушилась на них, опрокинула и поволокла за собой. Юстэс отчаянно завизжал, но визг его тотчас оборвался, ибо вода попала ему в рот.

Люси благодарила судьбу за то, что прошлым летом научилась хорошо плавать. Правда, она плыла слишком торопливо, да и вода была куда холоднее, чем казалось по другую сторону холста. Тем не менее, Люси не тонула и сумела сбросить туфли (это непременно нужно сделать, когда плывёшь в глубоком месте). Она даже не забыла закрыть рот, но не закрывала глаза. Корабль был совсем близко – прямо над ней поднимался зелёный борт, а сверху глядели люди. Но, как и следовало ожидать, Юстэс вцепился в неё, и они пошли ко дну. Когда они всё же вынырнули, Люси увидела, как с корабля прыгнул человек в белом.

Эдмунд теперь барахтался рядом с ней, держа вопящего Юстэса под руки. Элизабет всплыла рядом, и посмотрела на то, как бешено кружится стрелка Алетиометра. Она улыбалась. Перед ними мелькнуло чьё-то знакомое лицо, и кто-то ухватил Люси за плечи. Люди на корабле кричали, над фальшбортом свесились головы, вниз полетели верёвки и канаты. Эдмунд и тот, знакомый, обвязали Люси и Элизабет верёвками. Пэванси-младшей казалось, что всё это длится очень долго, так как лицо её посинело, а зубы начали выбивать дробь. На самом же деле времени прошло мало: на корабле поджидали удобного момента, чтобы поднять её наверх, не ударив о борт корабля. Несмотря на это, она сильно ушибла коленку, и ей было больно, когда, дрожа от холода, она оказалась на палубе. После неё подняли Эдмунда и Элизабет, а потом – несчастного Юстэса. Последним появился чем-то знакомый темноволосый юноша, на несколько лет постарше Эдмунда.

– К-Ка-Каспиан! – вдруг сказала она, когда обрела голос. Да, это был Каспиан, юный король Нарнии, которому они помогли занять престол, когда были здесь в прошлый раз. Тут и Эдмунд с Элизабет узнали его.

На плечам внезапных гостей накинули теплые одеяла. Элизабет, которой не было так холодно, произнесла:

– Каспиан, ― сказала она, и тот с легкой улыбкой взглянул на нее. ― Я чертовски рада тебя видеть.

– Я тоже рад, вам всем рад.

Каспиан улыбался. Казалось, все обиды, что были между ними в прошлом окончательно забыты. Эдмунд и Каспиан пожали друг другу руки, Элизабет и Люси по очереди обняли короля.

– И как же вы сюда попали? ― спросил Каспиан. Элизабет усмехнулась и пожала плечами. Мокрые волосы небрежно падали на ее плечи, а макияж размылся, но Эдмунд мог сказать, что такая, освещенная солнечными лучами Нарнии она выглядела прекрасно.

– Мы понятия не имеем, ― весело сказала Элиз. ― Но было здорово, хоть это и стоило мне макияжа.

Кто-то из людей, которые окружали их, рассмеялся.

– Так это ты нас позвал? ― спросила Люси. Каспиан покачал головой.

– Нет, на этот раз.

– Что ж, ― сказал Эдмунд, вытираясь. ― Я очень рад в любом случае.

– Мы рады! ― поправила Элизабет. Эдмунд закинул руку ей на плечи.

Полностью насладиться возвращением не дал Юстэс, который плакал гораздо громче, чем можно плакать в его годы, если ты просто промок. Правда, причина его криков была не в этом: на нем сидело какое-то существо, похожее на мышь. Собственно, оно мышью и было, только ходило на задних лапах и достигало в высоту двух футов. На голове у него был тонкий золотой обруч, а в нём – длинное алое перо, а поскольку шёрстка у мыши была темная, почти чёрная, выглядело это очень красиво. Левая лапка лежала на эфесе шпаги, такой же длинной, как хвост.

– Снимите его с меня! Снимите его с меня! ― вопил Юстэс, а потом ― весьма бесцеремонно ― схватил мышь и откинул от себя. У матросов это вызывало только смех.

Мышь в полете перевернулся, пролетел немного по палубе и оказался аккурат у ног Каспиана и троих гостей.

– Рипичип! ― внезапно узнала Элизабет. Рипичип был храбрейшим из нарнийских говорящих зверей, покрывший себя бессмертной славой во втором сражении при Беруне. Люси, как всегда, ужасно захотелось взять его на руки и погладить по тёплой шёрстке; но она не посмела – он обиделся бы до глубины души.

Мышь тут же поднял глаза и, удивленно ахнул, тут же поспешил пригладить шерстку.

– Ваше Величество! ― почтительно сказал он, кланяясь.

– Здравствуй, ― сказала Элизабет.

– Привет, Рип, ― сказал Эдмунд. ― Какая встреча!

– Рад вас видеть, сэр, ― произнес Рипичип. ― Но что прикажете делать с этим истеричным отроком?

Прежде, чем кто-то успел ответить, Юстэс, откашлявшись от воды, заголосил. Элизабет только удивлялась силе его легких, хотя при необходимости могла кричать дольше и громче.

– Эта крыса хотела выцарапать мне глаза!

– Я лишь хотел облегчить выход воды из легких, сэр, ― произнес Рипичип.

– Не старайся, Рип, ― усмехнулась Элизабет. ― Этому мальчишке помочь никто не сможет. Да и как можно, Юстэс! Это не крыса, а один из храбрейших воинов Нарнии!

Если бы Рипичип мог краснеть, то от слов Элизабет определенно бы сделал это. Хотя, возможно и покраснел, просто под темно-коричневой шерстки этого не было видно. Но Юстэс ее слов не слышал, зато то, что мышь разговаривает, понял вполне отчетливо для такого скептика и ханжи, каким он был.

– Говорит! Видели?! Нет, вы слышали ― он говорит?!

Команда корабля смеялась. Один из матросов ответил:

– Он всегда говорит!

– Труднее заставить его помолчать, ― добавил Каспиан.

Рипичип, который ловко владел не только шпагой, но и словами, тут же ответил Королю:

– Когда сказать будет нечего, обещаю Вашему Высочеству, не говорить.

Элизабет рассмеялась.

– Сейчас, вернувшись, я готова часами тебя слушать, Рипичип, ― сказала Элизабет. Матросы рассмеялись.

– Но не днями, как мы! ― выкрикнул какой-то молодой юноша.

Юстэс, между тем, не успокаивался:

– Не знаю, что это за дурацкие фокусы, но я хочу вернуться обратно сейчас же!

Юстэс подбежал к борту корабля, словно ожидая увидеть над морем раму картины, а может быть, и часть комнаты, но увидел только пенистые синие волны и голубое небо, сливавшиеся у горизонта. Наверное, нельзя упрекать его в том, что сердце у него упало. Ему чуть что становилось худо.

– Боже, мне за него стыдно, ― сказала Элизабет.

– Не бросить ли его обратно в море? ― спросил Рипичип. Королева и Король синхронно глянули на бесящегося братца, словно всерьез раздумывая об этом.

– Эдмунд, Элиз! ― возмущённо вскрикнула Люси. Пара рассмеялась.

– Я требую немедленно ответа: где я нахожусь! ― кричал Юстэс, метаясь между матросами, которые смотрели на него с широкими усмешками. И это, казалось, приводило его в еще большую истерику. Но тут вперед вышел минотавр. Элиз, Эд и Люси остались спокойными ― раньше минотавры были на стороне злой тетки Элизабет Джадис, но после многие перешли на службу Королям и Королевам Золотого века.

– На Покорителе Зари ― самом быстром корабле Нарнии! ― сказал минотавр. Он не кричал, просто голос подобных ему всегда звучал угрожающе, а если учитывать, что Юстэс видел минотавров только в глубоком детстве и на картинках по мифологии, неудивительно, что он тут же грохнулся в обморок, чем вызвал еще один взрыв хохота.

– Что такого я сказал? ― непонимающе спросил минотавр.

– Астериус! ― внезапно воскликнула Элизабет, узнав его. В прошлый свой приход в Нарнию, она попала в плен Мираза, и там был этот минотавр. Он держал ворота, когда им пришлось отступать.

Астериус глянул на девушку.

– Ваше Высочество! ― почтительно произнёс он, кланяясь. Очевидно, он тоже узнал девушку, которая когда-то спасла ему жизнь.

Каспиан легко взбежал на ступени и громко произнёс:

– Народ! Те, кого мы спасли ― Эдмунд справедливый, Элизабет Чарующая и Люси Отважная. Король и Королевы Нарнии!

Все матросы ― включая трех минотавров ― тут же почтительно опустились на колени. Люси улыбнулась, сделав легкий реверанс. Эдмунд все еще обнимал Элизабет за плечи, чем заслужил пару заинтересованных взглядов ― многие были наслышаны о великой любви Короля и Королевы, а теперь видел ее своими глазами.

А они… что же, они просто были рады вернуться.

Комментарий к Покоритель Зари

Бросаю клич о помощи, ХД)

Один из моих сооавторов большой эстет, и поэтому в помощь ей надо подобрать кого-то, для создание эстетики. Проще говоря, если вы видите какую-то актрису (или певицу) в образе Элиз, то отпишитесь;)

https://vk.com/girlnamedhappiness?w=wall-113669153_288%2Fall

========== Первое воспоминание Алетиометра ==========

Элизабет окинула каюту Каспиана взглядом ― она помнила каюты кораблей только по тем плаваньям, которые совершила еще будучи Королевой Чарующей Золотого века. Каюта была совсем крошечная, но светлая, обшитая деревом (на панелях летали птицы, пламенели драконы) и очень чистая.

Три квадратных окна, в которые били синие волны, и низкие, обитые мягким скамьи, окружавшие стол с двух сторон, и серебряная лампа под потолком ― было просто узнать тонкую работу гномов ― и золотой лев над дверью. Всё это девушки заметили в мгновение ока, ибо тут же появился Каспиан и сказал:

– Живите здесь. Я только возьму себе сухую одежду, – и принялся рыться в одном из ящиков. – И вы возьмите себе, что найдете, – прибавил он. – Мокрое оставьте за дверью, я скажу, чтобы его отнесли сушиться на камбуз.

– Спасибо, ― сказала Люси. Элизабет улыбнулась и кивнула в благодарность. Когда Каспиан вышел, Люси открыла один из ящиков.

– Я могу быстро высушить твою одежду, ― предложила Элиз. Люси с какой-то странной улыбкой покачала головой.

– Это же Нарния, ― сказала она. ― Здесь не удобно ходить в шерстяной юбке и свитере из Англии.

– Ну да, будем выбиваться из общей картины, ― рассмеялась Элизабет. На не самой были промокшие штаны и вязаный свитер с открытыми плечами. Свитер она сняла, а штаны ― черные, плотно облегающие ноги ― высушила.

Туника молодого короля оказалась великовата, но Люси её кое-как приладила, а вот башмаки, сапоги и сандалии были сильно велики, но ей нравилось ходить по кораблю босиком. Переодевшись, она посмотрела в окно на убегающую назад воду и глубоко, радостно вздохнула. Она не сомневалась, что плавание будет чудесное.

Элизабет взяла другую белую тунику и завязала ее полы узлом на животе, а рукава закатала до локтя. Сапоги Каспиана ей пришлось немного уменьшить, чтобы они были ей как раз. Потом она взяла легкое синее покрывало и, проделав с ним несколько несложных манипуляций, обвязал вокруг пояса так, что со стороны одной ноги оно спускалось до икр, а с другой не было вовсе.

Люси улыбнулась.

– Создаешь образ девушки-пирата?

– Давно мечтала так сделать, ― Элизабет подмигнула Люси, и в этот момент в каюту постучались. После разрешения войти, в комнату зашли Эдмунд и Каспиан с незнакомым мужчинам. Эдмунд окинул Элизабет заинтересованным взглядом и согласно кивнул. Элиз усмехнулась. Для их величеств уже приготовили горг ― после такого купания надо было согреться.