Текст книги "Дорога истинной любви (СИ)"
Автор книги: Dark_Lord_Esti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
*
К такому вниманию Фред не привык. Явившись на прием, он предполагал, что будет, как обычно, сливаться с толпой. И вовсе не ждал, сколько элитников и иностранных гостей будут к нему подходить, говорить комплименты, рассказывать, сколько он сделал для Амой…
Эрид поглядывал на подобный светский круговорот со снисходительным видом. Его взгляд почти явно выражал: “Что ж вы все, господа, только сейчас заметили?”. Блонди чувствовал, что Химеру раздражает такое внимание.
Только бы не ревновал…
Что-то изменилось, но Фред еще не успел осознать, что и насколько. Будто в тумане, он по привычке разговаривал с собратьями, пил вино, отвечал на вопросы журналистов, рассказывая о тех элитниках военных линий, которых вырастил… ему вовсе не казалось, что он сделал что-то особенное, помогая молодежи справиться с трудностями и найти свой путь в жизни. Это ведь естественно!
*
Светская суета утомляла. Хотелось поскорее оказаться наедине с любимым… блонди еле дождался того времени, когда можно было, не привлекая к себе внимания, уехать домой, расслабиться под теплыми струями воды.
…Фред лежал, прижавшись к Эриду, ласково обнимая и осторожно проводя кончиками пальцев по его плечу. После таких вечеров, когда Химера смотрел взглядом собственника, блонди отчего-то испытывал особенное желание, но смущался признаться в этом.
Нежные, ласковые прикосновения… Фред стремился почувствовать настроение любимого. Слова не шли на ум – осваивая “науку страсти нежной” с восторгом и любопытством новичка, блонди всё еще смущался говорить о том, что происходило.
– Можешь даже не говорить, я всё чувствую, – прошептал Эрид в ответ на робкие попытки сказать. – Ты так забавно смущаешься и краснеешь.
Фред закрыл глаза. Так ощущения становились острее. Каждое прикосновение, каждый поцелуй… Он хотел чувствовать жар ласк, чувствовать силу любимого, быть в полной его власти. С губ срывался только бессвязный стон:
– Еще… сильнее…
*
Удивительно, как проявляется связь. Даже в самые сокровенные моменты. Эрид чувствовал: с любимым, предназначенным самой судьбой, всё совсем по-другому, чем со случайными искателями развлечений, бывшими в жизни _до_. Это щекотало нервы – ощущать переживания любимого как свои собственные.
Непреодолимое желание. Сладкая дрожь, пробирающая всё тело. Тепло…
Но было что-то, что тревожило, не давало покоя. Почему Фредди так стремится подчиняться, даже отчасти стремится к боли?.. Зачем ему хочется отдать власть над собой?..
Любимый… почему же так?..
========== 17. Соперник?.. ==========
Когда прибыли элитники из колоний, Фредди как раз работал в Эос. Незадолго до перерыва позвонил Лин, и они договорились увидеться. Блонди заказал обед и кофе на двоих в свой эосский кабинет. Вскоре дверь открылась и сначала в проеме показались яркие пакеты в праздничной обертке, а потом уже и сам сапфир. Тощий нескладный мальчишка вымахал – по росту всего на чуть-чуть не дотягивал до роста блонди.
– Папа!.. – воскликнул парень. – Наконец-то я вырвался, приехал!.. я сладостей местных привез, травы всякие – и успокаивающие, и для ухода за внешностью, и… короче всего понемногу набрал, что у нас производят. Весь день до отлета бегал, не знал даже, чем порадовать…
Лин сбросил пакеты в беспорядке что на стол, а что на диван в уголке. Осталась, осталась привычка разводить вокруг себя настоящий хаос. Где Лин, там всегда вихрь движения и эмоций. Рассказывали о нем: такими быстрыми маневрами умеет противника измотать. Умница!
– Лин, малыш, какой же ты здоровый и ладный стал… я так тобой горжусь, вот всегда знал! – Фред улыбнулся, обнимая его.
Они сели на диване, обнимаясь, как тогда, когда сапфир был еще подростком, шкодливым и трудным со всеми, кроме “приемного отца”. Будто и не было долгих лет разлуки.
– Па, я по тебе так скучал… я долго не хотел лететь в отпуск на Амой, всё думал, добьюсь чего-то, пусть все увидят, что раньше меня не ценили… а теперь жалею, что шатался рагон знает где… как я только по тебе соскучился! – взволнованно сказал Лин, обнимая блонди и целуя в щечку, тоже как раньше.
Как раз в этот момент бесшумно открылась дверь.
– Фред, эти крючкотворы из экономического утвердили бюджет на иностранный колледж… – начал Эрид, и резко остановился, глянув на сапфира пронзительно-холодным взглядом. – Не буду вам мешать.
Фред ни слова сказать не успел – Химера тут же скрылся из виду.
– Кто это? – Лин озадаченно почесал в затылке. – Ну и зыркнул же он на меня, даже голова разболелась.
– Мой телохранитель, – уклончиво ответил блонди. – Он у меня в ведомстве совсем недавно, еще и года не прошло, как назначили. Потому и смотрит с подозрением на всех, кого не знает.
Лин хитро ухмыльнулся:
– Па-а, ты недоговариваешь кое-что, нет? Я-то всегда тебе все свои секреты рассказывал. Так что, любимый?
Фред смутился и кивнул.
Сапфир грустно улыбнулся.
– Я своего парня чуть не потерял на этой войне… Габриэль успел эвакуироваться с шаттла уже в последний момент. Я думал, с ума сойду, когда подал сигнал, а ответа не было! И тут его команда с медицинского шаттла сигналит, живы…
Они проговорили до самого конца перерыва. Даже тревога не могла заглушить этой почти родственной привязанности… Как бы Фред не переживал из-за предстоящего объяснения с любимым, выслушать ребенка – выросшего уже, но все равно ведь ребенка, родного и милого – казалось важнее. Когда еще Лин сможет вырваться. И бедняга такое пережил. Ему необходима поддержка.
Но стоило парню уйти, Фредди сел за стол, перебирая документы, и не мог ни на чем сосредоточиться. На душе было тяжело. Неужели Эрид опять ревнует?!..
*
Эрид закрыл за собой дверь кабинета и шел по коридору, не задумываясь, куда идет. Внутри всё кипело от злости и ревности.
А он-то думал, что его блонди не такой, как все остальные! Почти доверял. Но видно, все они одинаковы.
Это ужасающее видение стояло перед глазами. Фред в объятиях великана-сапфира, который целует блонди в щеку, касается волос… Фредди не просто не сопротивляется, он очевидно рад. Подарки, которыми был завален стол, не оставляли сомнений в намерениях чужака.
Бессовестные! Оба.
Химера остановился, поняв, что забрел в один из тех коридоров, где редко бывала элита. В тишине думать было легче. Но мысли были всё о том же…
Чуяла душа. Не зря он опасался связи с Хозяином. При всех ее радостях, печалей не намного меньше.
Эрид прикрыл глаза. Как назло, именно сейчас так ярко вспоминались чарующие, иногда почти безумные ночи. Мягкий свет, в мерцании которого темно-золотые локоны блонди казались золотыми волнами. Белизна нежной кожи. Страстные поцелуи, ласковые касания рук и губ. И та покорность, которая одновременно тревожила и льстила самолюбию: “я твой… делай со мной, что хочешь…”. Тихий стон…
Эрид представлял себе, что всё это Фред может дарить другому, и ярость, казалось, отравляла каждую клетку тела.
Мучительное видение: любимый в объятиях этого сапфира… перебирает пальцами темную роскошную гриву, подставляется под поцелуи, тихо шепчет: “еще…”. Поблескивают серьги в ушах и кулон на шее – те самые фамильные драгоценности с янтарем.
Сегодня нарочно, наверное, надел! Для другого!
Вот так, стоило позаботиться о блондинистом растяпе, погонять лентяев, садящихся ему на шею, взрастить уверенность в себе – и уже начал виться рой поклонников и поклонниц. А в этом тихом омуте рагоны водятся. Изменить бы в отместку, да сил не хватает…
А обещания его! “Я не такой, как Гилберт, я тебя не обману, я буду тебя достоин”. Все блонди одинаковы, все любят пообещать и не выполнить!
Ну, ненаглядный, ты еще получишь. Будут тебе шашни.
*
Вернувшись, Эрид вел себя спокойно, разве что холоднее обычного. Но ярость чароита Фред чувствовал во всей ее силе. Даже голова начинала болеть. И все же блонди терпел, ибо на работе не время и не место для личного. Уже дома попытался обнять любимого, тихо сказал:
– Эрри, ты снова ревнуешь? Ничего не было и быть не могло. Лин мне как ребенок, я его с маленького вырастил, выхаживал…
Химера резко освободился из объятий.
– Я всё видел! Он тебя тискал самым бессовестным образом.
–Лин привык меня обнимать, когда был ребенком, – возразил Фред. – Как бы я мог не обнять свое дитя…
– Это “дитя” скоро тебя перерастет, – проворчал Эрид и ушел в свою спальню.
Фред долго не мог заснуть. После спора с любимым голова болела всё сильнее. И было просто обидно. Ладно бы приревновал к кому-то чужому. Но на ровном месте вообразить себе такое?! Без всяких оснований…
“В чем я виноват? Всегда заботился, берег, не обманывал. За что такие подозрения?!”.
Отчаянно хотелось забыть этот разговор, будто ничего не случилось – но не получалось.
*
Несколько дней прошли в тягостном молчании – разговоры по делу не в счет. Мигрень выматывала. Если еще от подчиненных и юной элиты Фред кое-как скрывал, что еле держится на ногах, то дома просто падал без сил. Вечером с собакой выходил гулять Юкки, и паренек говорил, что с тех пор, как щенков раздали новым хозяевам, бедняжка Джесс тоскует совсем как человек, а теперь и вовсе чует неладное и скулит целыми днями.
На голос фурнитура собака прибежала, села у ног блонди, глядя так, что жалко становилось.
– Малышка, ну что же ты… – Фред ласково почесывал ее за ухом. – Хорошая моя.
Дома всё валилось из рук. Блонди не знал, почему так хотелось спрятаться в полутьме спальни и никого и ничего не видеть. Обида ранила, недоверие любимого причиняло почти физическую боль.
И хуже всего – казалось, что так будет всегда.
========== 18. Гроза ==========
Напряжение нарастало постепенно, но будто незаметно – как понемногу темнеет небо и собираются тучи перед грозой. В царившем молчании чувствовалось: гром вот-вот грянет. И мелочь, которая, может быть, осталась бы незамеченной при других обстоятельствах, наконец вылилась во вспышку.
Уже перед завершением рабочего дня в ведомстве к Фреду заглянул молоденький джад из ведомства генетики, и обнял блонди, радостно рассказывая:
– У меня всё получилось! Первый удачный эксперимент… я как только смену сдал, сразу же приехал похвастаться.
– Я же говорил тебе, всё у тебя получится. А ты мне перед экзаменами рассказывал, что ничего-ничего не помнишь, – блонди тихо засмеялся. – Даниэль, я же тебя знаю, таких усидчивых и старательных еще поискать надо.
Эрид молчал, хмуро поглядывая со своего привычного места на то, как мальчишка обнимает любимого наставника. Вот ведь – не к родным поспешил хвастаться, а к наставнику. И хоть ревновать не было причин, парень-то совсем дитя, только-только после Академии, а все равно становилось не по себе. Почему им всем обязательно надо лезть и тискаться?!
Этот вопрос Химера озвучил уже дома, не удержавшись от колкостей:
– Сколько я буду смотреть, как к тебе лезут обниматься поклонники? Сначала тот провинциальный герой, теперь…
– Эрри! К кому ты ревнуешь, к детям? – Фред не смог сдержать обиду.
– Они уже давно повзрослели. Ты бы представил себе, как это смотрится со стороны!
Блонди заговорил тихо, еле слышно, но в наступившей тишине каждое слово звучало уверенно и отчетливо.
– Для меня они останутся детьми, даже когда будут растить своих детей. Пойми же, я их многих вытянул почти с того света… от Лина родители отказались, он был им не нужен, им было важнее повоевать на границах и развлечься в Мидасе. Юпитер и медики настаивали на утилизации, я защищал малыша, как только мог. Когда наша амойская медицина отказывалась, я врача из Дженовии пригласил лечить местными отварами и иглоукалыванием. А Даниэль, которого ты сегодня видел… тоже ребенок от мамочки-кукушки, вырос у меня, и все мне говорили, что толку от него не будет, медлительный слишком. Я его всегда подбадривал, за его результат экзамена переживал больше, чем когда свой выпускной тест сдавал. И видишь, мальчик на своем месте, группа в блоке разработки препаратов нарадоваться на него не может. И ты думаешь, что к кому-нибудь из них я бы мог почувствовать что-то иное, чем радость отца за своих детей?
Химера молчал.
Фред отвел взгляд, скрывая боль.
– Я еще долго буду ждать, когда мне создадут наследника… такова была последняя воля Раймона Эма насчет нашего поколения блонди, растить родного мне по крови ребенка тогда, когда другим детям моих собратьев исполнится хотя бы пятнадцать лет.
– Прости, я не знал… – тихо сказал Эрид, обнимая его. – Я и правда погорячился.
В ту ночь они снова заснули вместе, а на рассвете Химера будил любимого поцелуями и ласками, и Фред отзывался на каждое прикосновение так охотно и доверчиво, будто не было этих обидных колкостей, не было недоверия и ревности. И все же новый день неизбежно приносил новые обиды и подозрения. Эрид молчал и вроде бы не подавал вида, но на каждого, осмелившегося хоть чуть-чуть сократить дистанцию с Фредди, смотрел как на угрозу их счастью.
========== 19. Плохая компания ==========
Из всех чувств ревность, пожалуй, самое коварное. Сколько бы Фред ни доказывал словом и делом, что не способен поддаться кратковременному увлечению, сколько бы Эрид не убеждал себя, что ревнует любимого зря – всё без толку. На очередном приеме Химере казалось: все эти великосветские львицы из дружественных стран, и все эти блистательные армейские донжуаны только и смотрят, как бы украсть его чудо, его сокровище. Что, если кому-то из них удастся покорить Фредди? Однажды истосковавшаяся по доброте душа может открыться тому, кто будет настойчив, и в то же время ласков и нежен.
Разум говорил – вряд ли. И разве это так сложно, удержать свою драгоценность в руках, уже зная главный секрет?.. Доверять, не изводить подозрениями, воздержаться хоть раз от тех обидных слов, после которых любимый молчит и отводит взгляд.
Но, уезжая с любимым домой после приема, Эрид ворчал:
– Эти светские обязанности хуже любой работы! Век бы не видеть этих господ из Федерации, так и рыщут, где бы обмануть, где бы присвоить чужое.
Блонди молчал, догадываясь об истинной причине плохого настроения возлюбленного. Что поделаешь…
Даже ночь не всегда сглаживала дневную горечь. Дразня любимого ласками, Эрид внезапно остановился, не доведя дела и до половины, и застыл, обнимая Фредди.
“Ты так любишь меня, доверяешь мне, а я?! Что я даю тебе в ответ на твое тепло?… И ведь знаю, что неправ, а остановиться не могу”.
– Спи, драгоценный, не переживай из-за меня… – прошептал блонди. – Я люблю тебя, люблю таким, как есть.
*
Под конец рабочей недели они оба извелись, не столько от будничных дел, сколько от той неопределенности, едва ощутимого напряжения, что чувствовалось по-прежнему вопреки всем словам. И как раз в такой вечер…
– Фредди, кто там, как самый правильный, готовится провести вечер пятницы впустую? – бодро вещал Оскар по телефону. – Слушай, наши милые-богоданные собираются у Иа пообщаться о своем химерьем, а мы с пацанами забили стрелу в сауне. Поедешь с нами? Едут Крис, Доминик и Амира. Хозяева сауны обещали креветок подогнать, такие креветки редко у нас попробуешь. Приезжай, а! Ты в последнее время совсем никакой, надо провести время с пользой здоровью.
– М… – Фред уже задумался было, как бы вежливее отказаться. Эрри так не любит, когда Волк звонит и куда-то зовет. Да и у Криса с Амирой понятия о веселии и пользе здоровью своеобразные. Но с другой стороны, неудобно, Оскар добра желает.
– Если что, можешь не один приезжать, – Волк изобразил деликатность, насколько это ему, конечно, удавалось.
– Хочешь – едь к ним, – прошептал Эрид. – Я же не держу тебя.
Фред едва заметно улыбнулся, и продолжил говорить с приятелем:
– Я приеду. Диктуй адрес и говори, во сколько. Может, привезти вам что-нибудь?
Оскар засмеялся:
– Какой ты праведный и заботливый! Не-не-не, лучший наш подарочек – это ты. Себя привози, об остальном хозяева уже позаботились.
Договорив, блонди вздохнул. Будто какая-то сила толкала согласиться на то, на что он обычно не соглашался. Может, ребята правы, необходимо отвлечься и повеселиться.
Собираясь выезжать, он обнял любимого и прошептал на ушко:
– Ты только не волнуйся. Выпивать и безобразничать я не буду, домой меня или Амира отвезет, или автоматический аэрокар вызову. Всё будет хорошо.
*
Однако, “никакой выпивки и безобразий” при всем желании Фредди было почти невыполнимым обещанием. Конечно, главные сорвиголовы Синдиката остепенились – на этот раз в сауну не звали девушек и парней древнейшей профессии, просто спокойно нежились в приятно горячей бане, и единственной вольностью было то, что симпатичные банщицы разминали мужчинам плечи и тщательно мыли длинные густые локоны. Но Крис с Амирой по-прежнему громко смеялись, шутили на грани дозволенного и хвастались боевыми подвигами.
– Приезжает моя команда вчера на расследование. Ребята с утра, ну понятно, как с утра! – вещал Крис, а Оскар с Амирой понимающе и одобрительно ржали. – Два трупака! Федерального, очевидно, происхождения.
– По документам определили или сразу на глазок? – уточнил Волк.
– Документы подтвердили визуальную версию, – весело ответил Крис. – В номерах бардак, трупы какая-то гадость изъела, но белье на миссис – такое жуткое носят только федералки с Нью-Юты.
Доминик засмеялся.
– Ну не скажи, иногда на северянке с Хайтэ можно увидеть комплектик “бабушкина молодость”. Сколько уже веков после объединения прошло, но дамы из Эол-Эум по-прежнему с трудом приобщаются к высокой моде.
– Так-так, а про северянку ты мне не рассказывал! – воскликнул Амира.
– Не ревнуй. Не рассказывал, потому что рассказывать особо нечего.
Слушая разговоры собратьев, Фред краснел от смущения. А ведь это еще только начало вечера!
– Мужики, как вы только всё успеваете? – весело поинтересовался Крис. – Неужели после химерьего темперамента силы остаются?
– Ради инфы хочешь не хочешь, а флиртовать приходится, – Доминик пожал плечами. – А если сил не остается, всегда можно увильнуть.
– Вот, я ж говорил, налево не сбежишь! – засмеялся Оскар. – Фредди, ну а ты чего грустишь и молчишь? Личной жизни нет? А пацаны мне в курилке рассказывали, что твой Эрид на Лина Эйвери с тааакой ревностью смотрел, не дал дитятке пообнимать приемного папеньку.
Фред смутился еще больше.
– Извини, Волчонок, я не хочу это обсуждать.
– Однако на плече нашего правильного товарища след коготка в наличии, – Крис принялся дурачиться, изображая следователя на работе: – Характер царапины указывает на то, что повреждение нанесено представителем класса Химера, предположительно во время осуществления действий, связанных с личной жизнью.
– Случайно зацепил, нечаянно, – Фредди нахмурился. – И вообще, Крис, ты бы так красноречиво протоколы составлял. Джарета ты, конечно, успешно водишь за нос, но мы-то все знаем, что если у тебя отчет составлен красиво, то тебе кто-то помогал.
Оскар и Амира дружно заржали.
– Ай молодца! Фредди, ну ты красавчик, ловко отбрил!
– А все-таки, дорогой, об чем твоя печаль?
– Дети, – Фред быстро решил перевести стрелки, пока друзья из лучших побуждений не наговорили чего такого, что лучше вообще держать в секрете. – Есть у меня два оникса, как бы не пришлось из-за них снова к Матери идти.
Амира забеспокоился.
– Что с ними?
– Да так… у парней физические показатели выше нормы, а вот коэффициент интеллекта единиц на пять до нормы для ониксов не дотягивает. Я уже раз у Матери их отстоял, думал, что выровняются показатели. Пять единиц, для рядового мелочь. Но Мать при той аудиенции, шесть лет назад, потребовала отдать их в группу под кураторством Кейджа, и теперь это может боком вылезти, – Фред предпочел “сдать” любопытным товарищам ту из беспокоящих проблем, которая личного не касалась. – Переживаю я. Боюсь, на финальном экзамене Кейдж их зарубит. А жаль было бы под самый конец потерять мальчиков, тянул их…
– Предлагаю зарубить Кейджа! – хохотнул Крис.
– Вот нихрена не смешно, – проворчал Амира. – Фред, давай мы это дело решим в обход Матери. Смысл тебе лишний раз нарываться.
– Пацанов я к себе на базу заберу или Лорентье на Астэру сдадим, подальше от мамочкиного “любящего” ока, – предложил Оскар.
– Кейджа можно сплавить в отпуск или на больничный и передать его группу другому экзаменатору, – сказал Амира. – Мы с Домиником поможем утрясти вопрос. Подарок Кейджу, подарок тому, кому достанется лишняя экзаменационная группа, и всего делов. Парням дадут приличный аттестат, а пахать на базе особого ума не надо.
Крис похлопал Амиру по плечу.
– Ты крут! Вот, Фредди, всё просто, а ты-то печалился.
– Я хотел по-честному, – возразил Фред.
– Ну, иногда приходится вертеться, – Оскар подмигнул ему. – Давай тебе налью вискарика для снятия стресса.
– Волк, стресс алкоголем не лечат!
– Я тебе чуууть-чуть. Колой разбавлю.
Спорить было бессмысленно. Фред уступил. Он потягивал напиток медленно, больше налегая на креветки, которые и правда оказались на редкость вкусными. Приятели пили виски, травили анекдоты разной степени приличности…
– Возвращается федерал из командировки, и видит жену в постели с любовником, – вдохновенно вещал Доминик. – “Милая, как ты могла, поверить не могу!”. А жена в ответ: “Так кому ты веришь, моей любви или своим бесстыжим глазам?!”.
Фред смеялся вместе с друзьями, но какая-то смутная идея мелькнула… еще не решение, но проблеск такового. “Ты веришь моей любви или тому, что ты видишь?”…
Похоже, это уже правильно поставленный вопрос!
*
Домой уезжали уже заполночь. Фредди не помнил, когда в последний раз веселился допоздна. Он тихо пробрался в спальню и скользнул под одеяло, укладываясь рядом с любимым. Не просыпаясь, Эрид повернулся, обнял его…
Ночь всегда заставляла забыть шероховатости дня. Вот только Фред знал, что утро не обойдется без колкости насчет “плохой компании”.
========== 20. Примирение ==========
О тех словах, что не отдать бумаге,
О той любви, что не отдать словам.
(с) Йовин
В одиночестве было тоскливо. Эрид жалел, что отпустил своего блонди… отпустил к этому бесстыжему волку, даже зная, чем заканчивается общение с такими личностями! Сколько он уже пытался бороться с ревностью, но всё зря. Каждая уступка давалась с трудом, сомнения мучили.
Не привык он доверять. Тем более элите.
Как же тяжело было засыпать в одиночестве… бывало, ворочаясь во сне, он сбрасывал с себя одеяло – и Фредди, если просыпался и замечал это, укрывал его снова. А если и не просыпался – можно было прижаться к нему сильнее, согреваясь от его тепла. Теперь же Химера укутался в одеяло, будто в кокон, а сон был чутким и прерывистым.
Сквозь сон он услышал тихие-тихие шаги. Шорох снимаемой одежды. Вот блонди забирается в постель…
Обнять. Прижать к себе. Не отпустить.
Мой. Никому не отдам…
Легкий, едва ощутимый запах дорогого алкоголя немного тревожил. Однако чувствовалось, что блонди не пьян, просто немного расслабился.
Ощущение спокойствия.
Пусть так. Главное, чтобы любимому не снились кошмары. Эрид чувствовал, что иногда его воздействие на сознание бывает для Фредди тяжелым. И ведь он молчит… скрывает свою уязвимость от всех, даже от себя самого…
*
От утреннего кофе блонди и Химеру отвлек звонок. Фред взял мобильный.
– Фредди, как ты там после праздничка? – поинтересовался Оскар. – Я-то вчера уехал, мой милый соскучился… тебя Розен отвез, как обещал, или наш рысь уже был в дрова?
– Не волнуйся, за нами водитель Амиры приехал. Крис к Амире с Домиником поехал ночевать, вот барс уж точно…
– Я так и знал, что этой барсьей морде и Химера не указ! – Волк засмеялся. – Ладно, меррси что сказал, я его отмажу, вдруг чего. Я тебе в понедельник запрос на устройство твоих ониксов пришлю, не волнуйся. Бывай.
– Что-то слишком часто этот волк на горизонте объявляется, – проворчал Эрид.– Научит он тебя…
Фред попытался отшутиться.
– Да мы знаем друг друга с шестнадцати лет, если бы Оскар хотел научить меня плохому, он бы это успел сто раз!
– Знаю я всю их линию, – упрямился чароит. – Уж извини, но всякий раз, когда он тебя куда-то зовет, у меня душа не на месте.
Блонди поднялся со своего места и подошел к Химере со спины, вкрадчиво прошептал:
– Эрри… закрой глаза. Ты же чувствуешь, что я люблю тебя и не поддамся ни на чьи уговоры, – едва Эрид послушался, Фред легонько опустил ладони, не давая ему снова открыть глаза. – Ты говорил, что ощущаешь мои чувства так же, как свои… так что же тебе говорит наша связь?
– Ты что-то задумал… – осторожно предположил чароит. – Ну-ну.
Легкий шарф из плотной ткани был предусмотрительно оставлен поблизости, и Фред завязал любимому глаза.
– Попробуем? Интересно, что получится, если ты будешь полагаться на прикосновения и чутье…
– Хочешь поиграть? Давай, – Эрид уступал неохотно, но искорка любопытства мелькнула. Что такого блонди задумал?..
– Держись за меня. Идем, – ласково уговаривал Фредди. – Только не бойся. Я тебя не отпущу.
Они поднялись из-за стола, блонди не спеша вел Химеру из комнаты. Шли осторожно, медленно. Эрид слегка сжал пальцами ладонь любимого.
– Куда это мы идем?
– Чуть позже узнаешь, – тихо сказал Фред. – Можешь угадывать наощупь. Я не дам тебе споткнуться.
Химера осторожно ступал, поначалу не осмеливаясь отдаляться от от блонди. Только время от времени вполголоса шептал:
– Так… из гостиной по коридору, к ступенькам… на второй этаж поднимаемся?.. галерея… по запаху чувствую, здесь заметно, что мы редко тут бываем… лаком от новой рамы еще пахнет…
Когда они вышли из галереи, Эрид коснулся перил, держась за них в поиске еще одной опоры, и с беспокойством сказал:
– Не помню этой лестницы. Резьба на перилах другая. И тут тоже лаком тянет.
– Старая часть дома, – отозвался блонди. – Я с тобой. Держу тебя.
Постепенно чароит втянулся в игру, переходя за блонди из комнаты в комнату, с любопытством касаясь предметов, до которых мог дотянуться, подходя ближе и ближе, направляемый теплыми прикосновениями широких ладоней.
Было любопытно. В этих покоях он еще не бывал – не хотелось, не тянуло. Да и видел, что Фредди почему-то предпочитал с десяток обжитых комнат, редко бывая в остальных.
…Под кончиками пальцев чувствовалось гладкое дерево. Но не рама и не декоративная панель. Эрид провел ладонью по поверхности. Нет, похоже, здесь не только дерево. Прохладные клавиши от прикосновения издали тихий звук.
Химера не удержался и снял повязку.
Он стоял у старинного рояля – огромного, белого, с блестящим рядом черно-белых клавиш. Как же долго он не касался ни одного музыкального инструмента! Внутри болезненно защемило.
Эрид пел и играл на клавесине давно, это было еще до того, как Осси начал жертвовать собой и своими силами ради любовника. Когда брат стал угасать вместе с Гилбертом, было уже не до песен. А в новой жизни… преодолеть боль прошлого и злость на всех причастных и непричастных оказалось не так уж легко. Слишком часто какой-нибудь досадный случай напоминал о прошедшем, будто неосторожное прикосновение вскрывало старую рану.
Но теперь давно замолчавшая струна могла зазвенеть снова.
– А я и не знал, что ты играешь, – сказал чароит, скрывая беспокойство.
– Да я не умею почти, – Фред взглянул куда-то в сторону от инструмента. – В Академии меня пытались научить, что-то, может, и до сих пор в памяти осталось. Но преподаватель говорил отцу, что меня учить – это только “мучить и ребенка, и рояль”. Так и сказал. Вот прадед был талант, ему этот инструмент под заказ изготовили. Почти вечная вещь. Может, раз на мне природа отдохнула, так у моего ребенка дар проснется.
Он помолчал немного, подошел ближе, посмотрел на клавиши, робко коснулся их, пытаясь сыграть по памяти простую мелодию, из тех, с которых начинают обучение. Остановился на половине – рука дрогнула.
– Вот видишь…
Эрид ласково провел кончиками пальцев по его ладони.
– Неплохо, кое-что ты всё-таки помнишь. Просто не бойся. Если захочешь, я тебе всегда помогу и подскажу. Вспомним вместе.
Теперь вернуться к музыке было легче. Эрид сел за рояль, и начал играть медленную, плавную мелодию – одну из любимых когда-то.
Он сам волновался, руки точно так же дрожали. Сбился на начале, помолчал и задумался, припоминая. Долгий перерыв в занятиях чувствовался. Но Фред был рядом, смотрел с такой надеждой, с таким восхищением… Это тепло согревало. Будто после долгой и суровой зимы солнечные лучи растопили накопившийся лёд.
Нежное звучание дарило давно забытый душевный покой, помогало отпустить и прошлое, и нынешние подозрения и обиды.
Может быть, не зря говорили еще в древности – чутко лишь сердце, глазами главного не увидишь.
Сейчас, после этой прогулки во тьме, когда единственной опорой были лишь прикосновения рук любимого, Эрид по-настоящему чувствовал, что ревновал совершенно зря. Теперь сила их связи доказывала: Фредди любит его, именно той любовью, которая готова всё отдать, ничего не ожидая взамен… любовью, которая сильнее всего существующего в мире зла. В этом на первый взгляд нежном, беззащитном и покладистом блонди таились невероятные сила и упорство: он был готов преодолевать ревность, сомнения, колкости, насмешки, все трудности и опасности любви, шаг за шагом, ничего не жалея ради цели.
Химера играл, увлекаясь всё больше. И музыка говорила о том, что сам он не решался произнести вслух. Каждая нота звучала чисто и звонко, гармония мелодии приносила долгожданный мир.
Доиграв, Эрид подошел к Фредди и обнял его. Слов не было. Но уже прикосновения говорили о многом. Мысленная связь говорила о той любви, которую не отдать словам.
Блонди обнял чароита в ответ, прижимая к себе. Ласково проводил ладонями по плечам, по спине… будто впервые, будто опасаясь потревожить и напомнить о чем-то, вызывающем боль. Эрид закрыл глаза, нежась и греясь в тепле сильных рук. Почему-то думалось о том, что Фредди по физическим способностям запросто мог бы ответить на упрямство и колкости силой – ему же ничего не стоило таскать на руках не то что “легкого” по сравнению с элитой Химеру, но и довольно крупных и мускулистых элитных подростков… при таких возможностях он мог бы и не терпеть ревность и злые слова, бьющие по самому больному. А ему ведь ни разу в голову не пришло ответить ударом на удар. Эта сила всегда была направлена на то, чтобы согревать, защищать…
“Любимый, поверь мне… не оставляй меня наедине с болью, прошу тебя…”.
*
Летние дни выдались тихие и спокойные, и было что-то чарующее в том, как свет долго-долго лился через стрельчатые, в старинном стиле, окна музыкальной комнаты. Темнело постепенно, медленно, и случались вечера, когда ни Фред, ни Эрид не замечали течения времени и накопившейся за день усталости. В такие минуты существовала только мелодия, то тихая-тихая, словно колыбельная, то напоминающая страстный зов и вызывающая в памяти самые темные воспоминания – о тайнах прошлого, о внезапно оборвавшейся жизни и любви, о ревности…
