Текст книги "Дорога истинной любви (СИ)"
Автор книги: Dark_Lord_Esti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
========== 1 ==========
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (с).
Дорогу истинной любви
Мостят из плоти и крови
(с) Хафиз Ширази
1. Наследник рода
Переступить порог фамильного особняка после завершения ремонта было непривычно. Запах краски, клея и ароматизаторов еще не успел выветриться до конца. Чувствовался и легкий, едва заметный аромат вроде того, который так остро ощущается в магазине тканей.
Теперь в доме было светло. Уютно. Яркие солнечные лучи освещали мебель и декоративные панели из натурального светлого дерева, белые и розовые цветы в кадках, легкие и изящные статуэтки.
Фредерик проходил по коридорам дома, заглядывал в комнаты, осторожно касался пальцами резных панелей… Теперь здесь всё было так, как мечталось ему в холодные ночи в стандартно-безликой спальне в Академии. Тогда, в детстве, наставники по приказу отца следили, чтобы маленький блонди слушался строгих правил, не нарушал заведенных порядков и главное – чтобы, не приведи небо, не попытался что-либо сделать по своему вкусу. Теперь же он был сам себе хозяин.
Непривычное чувство.
Наверное, только через три месяца после смерти отца Фредди хоть на какую-то долю избавился от ледяного страха перед ним, от вечного ожидания неодобрительных замечаний и злобных насмешек. Пожалуй, прав был Оскар, когда, навестив его как раз накануне похорон, посоветовал: “Ты бы этого, сделал в хате ремонт. А то будешь себя чувствовать так, будто твой батяня до сих пор живой и может выдать тебе по шее. Заодно и отвлечешься, будет тебе чем заняться”. Они осиротели почти в один день, прощальные церемонии и приемы отбывали вместе, и, хотя у тихого и застенчивого Фредди было мало что общего с прошедшим огонь и медные трубы Волком, тогда они были друг другу поддержкой и опорой. Бома знал, что советовать: новые заботы помогали не думать о том, почему всё сложилось именно так, почему отец до самой смерти не смог доверять никому, даже родному сыну…
Но, даже несмотря на подобное утверждение права на собственную жизнь, в галерею с портретами предков Фредди заходил с опаской и после ремонта. Величественную галерею со стрельчатыми сводами достроили во времена деда. Зольф Салас, говорили, был увлечен всем монументальным и величественным, и славу линии ставил превыше всего. Он и фотоколлекцию собирать начал, и заказал лучшим художникам в галактике создать по сохранившимся фотографиям портреты первых блонди в линии – холст и краски казались ему более достойным материалом, дабы увековечить память.
Молодой блонди вздрогнул при мысли, что здесь когда-нибудь будет висеть и его портрет. Он казался себе недостойным чести. Отец часто повторял: “Вы – позор рода, ничтожество, вы слишком потакаете чужим слабостям и жалеете тех, кто этого не заслуживает”.
Но разве доброта может заслуживать осуждения?
Бывало, вглядываясь в идеально красивые и идеально безразличные лица предков, Фред думал противоположное – а не жестокость ли их сгубила, не равнодушие ли к другим?
Родоначальник линии, Жозеф. Правильные черты лица, тяжелый взгляд хищной птицы.
Вилфред – главная знаменитость рода, именно его отец всегда приводил в пример, когда говорил, что Фредди бездарность, посредственность и никогда не сравнится с подобным совершенством. Еще бы, такие рождаются раз в столетие. Красота сирены, заманивающей в свои сети ничего не подозревающих странников – непроницаемый взгляд – загадочная улыбка.
Зольф. Блонди, главной целью которого была власть, утверждение величия собственного и государственного. Роскошный мундир с орденами, тонкие пальцы, унизанные дорогими перстнями из красного золота. И пустота в зеленовато-карих глазах.
Отец…
Фредди отвел взгляд от портрета, установленного в галерее совсем недавно. Страх до сих пор цепкими пальцами сжимал сердце.
Хотелось поскорее уйти из галереи. Не думать о том, что скажет потомок, разглядывая его портрет.
Сознание своей несхожести преследовало Фредерика всю его еще не такую уж долгую жизнь. Как бы отец ни морил его диетами и физическими упражнениями, эти усилия не делали из невысокого по элитным меркам блонди эфемерное видение в стиле знаменитых предков. Каспар с ненавистью говорил: “к сожалению, тощая корова никогда не станет стройной ланью!”. И не прислушивался к медикам, которые объясняли – здоровье потомка в норме, просто генетики запрограммировали среди параметров более широкую кость и большую выносливость. Слишком уж многие в роду погибали от сердечного приступа или недугов невыясненной этиологии, хотя могли бы прослужить еще лет хотя бы десять.
Оскар Бома комментировал слухи о предках товарища с цинизмом беспризорника: “Сердце, блин! Похоже, что у некоторых элитников этот орган отсутствует”. Бывало, Фредди вспоминал эти слова и был с ними согласен.
Он вышел из галереи, тихо и осторожно закрыв за собой дверь.
Нет, теперь всё будет по-другому. Он будет другим, не таким, как прежние блонди в линии.
========== 2. Старая гвардия ==========
В зале для совещаний еще ничего не изменилось со времени прежнего главы ведомства. Сидящие за широким столом блонди второстепенных линий и сильверы – заместители и главы кафедр – с легким недоверием поглядывали на нового начальника. Покойный Каспар не скрывал от подчиненных недовольства наследником, и “малыша Фредди” никто всерьез не воспринимал.
Он и держался смущенно, осознавая, что отныне будет руководить теми, кто помнили его еще ребенком. Тяжелый фамильный перстень, так хорошо смотревшийся на изящной руке отца, теперь, подправленный ювелиром, выглядел каким-то чужеродным у Фредди. Бросалось в глаза, что эти ладони более привычны к заботе о детях, животных и растениях, чем к праздности. Парадный зеленый мундир сидел на блонди красиво, но то, что Фред более привычен к практичной рабочей униформе, тоже чувствовалось старой гвардией на уровне интуиции.
Они не собирались к нему привыкать. Ему никто не обещал, что будет легко.
– Рад видеть вас, господа, – спокойно сказал блонди. – Наше сегодняшнее совещание будет кратким, текущие дела требуют нашего внимания.
Послышался приглушенный шепот. Но явного согласия или несогласия никто не выразил.
– Сегодня у нас на повестке дня, – начал Фредерик. – Отопление в жилых и учебных корпусах Академии. Отмена наказаний из категории “чрезвычайной строгости”. Смена фасона зимней формы учащихся. Под вопросом – смена поставшиков ткани для формы.
– Отопление! Будете холить и лелеять учеников?
– Кого мы растим – защитников Амой или неженок?!
– Господин Салас, как же традиции?!
– Вы хотите разрушить всё, что создавал отец?!
Возмущенные голоса элитников зазвучали хором, – будто стая встревоженных чаек накинулась на надвигающуюся угрозу. Фред почувствовал, как к щекам приливает жар.
– Молодежь всегда носила легкую форму, даже в самые суровые зимы!
– Следует учить элиту превозмогать трудности!
– Терпение – главная добродетель любого представителя элиты.
На миг Фред почувствовал прилив паники. Он не различал лиц, голосов – все они для него сливались в один образ: отца, говорящего, что он трус и ничтожество. Рука, потянувшаяся к стакану с минеральной водой, дрогнула. Несколько капель пролились на лист с заметками.
Блонди глубоко вдохнул и выдохнул. Подождал еще пару минут, давая подчиненным высказать свое возмущение. Наконец гул затих.
– Все высказали свои аргументы? – тихо, едва слышно спросил Фредерик.
– Да, – Герберт Кейдж, преподаватель военной кафедры, неотрывно смотрел на молодого блонди немигающим блекло-голубым взглядом, будто хотел сказать: “только попробуй навязывать нам свои прихоти, птенчик!”.
– Я понимаю вашу точку зрения, – Фред с усилием улыбнулся. – Вы поддерживаете традиции прошлых поколений. Не так ли, господин Лунн?
Марк Лунн, первый заместитель прежнего главы ведомства, холодно подтвердил:
– Именно.
– Тогда скажите мне, господин Лунн, вы ознакомились со статистикой по потерям в младшей и средней возрастной группе за последние полгода? – спокойно спросил Фредерик.
Сильвер переглянулся с коллегами.
Присланных Фредериком материалов никто не читал – стремление блонди собрать как можно больше информации о повседневной жизни юной элиты большинство считало юношеской придурью.
– Я правильно понял, что с материалами не ознакомился никто? – Фред немного повысил голос. – Тогда вкратце. Статистика смертности молодежи за последний год возросла. Статистика суицидов в период перед экзаменами и в ожидании результатов – аналогично. Юпитер не одобрит такой потери молодых и перспективных кадров, которые могли бы принести пользу Амой.
Элитники притихли. Фред продолжил:
– Смертность, господа – прямое следствие порядков в Академии. Поэтому прежние наказания отменяются сегодня же. Я рассчитываю, что с новой системой наказаний за нарушения порядка ознакомятся _все_. Ремонт в корпусах начинается с завтрашнего дня.
– Юноша, вы еще слишком молоды и ваши требования… – тоном наставника начал Марк Лунн.
– Если вы не согласны с новой политикой, вы вправе покинуть ведомство и передать дела новому заместителю, – равнодушно ответил Фред. – То же касается остальных, присутствующих здесь. Ушедшие получат ведомственную пожизненную пенсию, сохранят за собой жилье, движимую и недвижимую собственность, прежние награды и почетные звания. Но в Академии останутся те, кто готов беречь наши юные кадры и бороться за _каждого_ ребенка или юношу, пока есть хотя бы один шанс на выживание из ста. Надеюсь, мы друг друга поняли.
Ответом ему были выразительные взгляды, говорящие – “сам скоро сломаешься”.
*
Негласный бунт продолжался ровно неделю, до первых увольнений. Сильвер, рискнувший применить телесное наказание к студенту, отправился на пенсию в тот же день. Отказ от нововведений в униформе стоил места Марку Лунну, отправившемуся в почетную, но все же отставку. Элитники стали шептаться за спиной Фредди – “Не такой уж он и плюшевый мишка! Прадедова натура, тот, говорят, тоже, если раз решил – никто сломать не смог…”.
Он не знал, как отнестись к таким слухам. Меньше всего он хотел быть похожим на предков, но и позволить губить юные жизни не мог. А вскоре предстояла аудиенция у Матери…
========== 3. Сын Юпитер ==========
Первой аудиенции у Матери он опасался. Даже зная, что создан не таким, как предки, с ее одобрения – даже понимая, что верно исполняет свой долг – всё равно Фред чувствовал себя неловко.
Юпитер отдала приказ, создала план – но не покажется ли ей, что воплощение замысла не соответствует ее намерениям?
Блонди переступил порог зала для аудиенций и занял место в кресле. Он не мог отделаться от мысли, что раньше это место занимал отец и чувствовал себя, как рыба в воде. Если отцу мать позволила даже выбрать имя для потомка…
Лицо голограммы выглядело идеально прекрасным, идеально непроницаемым… и от этого идеала веяло холодом смерти.
– Ты не похож на отца, Фредерик… намного больше не похож, чем этого ждали, – прозвучал ровный, холодно-спокойный голос, и блонди показалось, что Мать читает его мысли и знает о его сокровенных опасениях.
– Времена изменились, приходится соответствовать, – он через силу улыбнулся.– Старые методы многое дали в свое время, но если они перестают себя оправдывать, следует искать другие пути.
– Сохраняя даже материал, мало способный к жизни? – в идеальном голосе прозвучала нотка иронии.
– П-почему? – Фред на миг запнулся, но мысль о подопечных придала ему сил, и он заговорил тихо, но с уверенностью в своей правоте: – Мы до сих пор еще не знаем всех возможностей организма человека и элиты. Я рассчитываю, что при должной медицинской поддержке и заботе в Академии девяносто семь процентов детей будут доживать до совершеннолетия и будут в состоянии выполнять полагающиеся по специализации обязанности. В три оставшихся процента я включаю врожденные патологии и суицид, но надеюсь, что последняя причина не станет такой частотной в статистике, как ранее. Из-за сильного психологического давления мы теряли минимум четырех абсолютно физически и умственно здоровых студентов в год, это нерационально.
Изображение на голограмме мигнуло, слегка переливаясь. Блонди умолк на миг, настороженно следя за изменениями. Но голос Матери зазвучал ласково, почти с любовью:
– Посмотрим, что выйдет из твоего замысла. Я буду только рада, если ты сможешь уменьшить количество потерь в Академии. Ты не похож на отца, но я довольна тобой.
Показалось ли, или мать тоже намекала, что он похож на другого своего предка?..
*
…Когда аудиенция закончилась, Фред испытывал смешанные чувства. Мать одобрила его планы, но не видит ли она в нем подобие другого, копию своего любимчика?
Он не хотел быть чьей-либо копией. Ему было неприятно слышать все эти шепотки за спиной, как его сравнивали с кем-то. Еще оставшиеся в Академии и министерстве старые кадры тосковали по временам Каспара, молодые и амбициозные хотели видеть в нем лидера вроде Вилфреда, хотели, чтобы он создал для них воплощение прекрасной сказки о старых временах – разве не знают, как свойственно и людям, и элите приукрашать прошлое?
Фред хотел просто оставаться самим собой. Просто беречь тех, кто рядом.
========== 4. Дети ==========
Проходит год, и еще год, и еще два. Старые кадры успевают сдать свои посты, молодые-амбициозные, надеющиеся на то, что при новом министре ведомство сыграет не последнюю скрипку в большой политике, переводятся в колонии: там хоть приключений больше. Остаются самые верные. Те, кто мыслит так же, как Фредди – те, кому благо каждого ребенка важнее наград, орденов и громкой славы.
Ведомство окончательно становится его вторым домом, по-настоящему родным жильем, где всё подстроено под его вкус. Цветы в кадках, детские рисунки на стене в рабочем кабинете, мягкие кресла вокруг стола и диван в углу в кабинете для совещаний. На диване то и дело сидит, свернувшись в комочек, и совсем не по-элитному рыдает и воет какой-нибудь трудный подросток, которого наставники в Академии уже отчаялись наставлять на путь истинный и в качестве последней угрожающей меры направили в самую главную инстанцию. Авось одумается, авось побоится, что дальше уже только утилизация. Фредди горестно вздыхает – в министерстве-то уже все свои, а вот в Академии остались вековые дубы, пережившие двух-трех его предков и притихшие так, что вроде бы и отправить в отставку повода нет, и терпеть тягостно, а кое-кого Мать одобряет и сместить не даст. Блонди вздыхает о своем, очередной “трудный” голосит о своем – “да хоть и утилизация, всё равно, меня все достали, всё достало!”. А потом слуга приносит чай, и Фред садится рядом с подростком, обнимая, выслушивая и утешая. Сколько их уже было таких… худенькие ониксы, больно толкающие острыми локтями… ярко-рыжие руби, с плетеными украшениями в волосах и отчаянным громким воплем – “не могу, не хочу, мне все сказали, я не сдам!”…
Ничего. Сдают. Потом приходят совсем другие, веселые, улыбающиеся.
Ради этого и стоит жить.
Бывает, собратья дразнят Фреда… Крис Зави может такого обидного наговорить, особенно, когда пьян: “Ты не от мира сего, ты странный какой-то, хоть бы выпил, хоть бы парня или девчонку завалил. Так всю жизнь и будешь детям носы вытирать!”. Но Фред только пожимает плечами. Ему не нужно. Ему не понятны все эти “радости” вроде сигарет, выпивки и казино, не хочется обсуждать ни горячих мальчиков, ни дамские прелести. Видимо, он какой-то не такой, все бесятся как могут, а ему хочется быть отцом. Не таким, каким был для него Каспар. Водить детей на прогулки, быть в курсе их радостей и бед, объяснять им непонятное, вместе с ними рисовать лопоухих зверят…
В этом его счастье. А кто хочет смеяться – пусть.
========== 5. В ожидании любви ==========
– На тебя баронесса де Гранлье так смотрела на вчерашнем приеме. Фредди, не терял бы ты шанс! – за кофе в комнате отдыха в Эос, бывает, ведутся вольные разговорчики, и Амира как всегда находит повод кого-то поддеть. В этот раз мишенью стал тихоня Фред.
– Как она на меня смотрела? – он пожал плечами. – Амира, да мы просто перебросились парой слов. Притом, как ты так можешь отзываться о почтенной женщине? У нее сын учится на первом курсе нашего Международного университета!
Но Розена было не остановить.
– Да что ты, как маленький! Дама в возрасте лучше всего в постели: думает, что всё в последний раз, и таааакое вытворяет!
Крис и Оскар заржали, будто кони. Бома еще и добавил:
– Я два года назад зажигал с баронессой, когда на Мийо был в командировке. Возраст страсти не помеха, а в этом конкретном случае даже выбор изысков еще не ограничен. Решайся, Фредди, коллектив плохого не посоветует.
Крис похлопал Волка по плечу:
– Золотые слова! В самом деле, одна голова хорошо, две лучше… трое – кворум, надо выпить… три золотых головы с айкью выше трехста единиц не могут не придумать прекрасную идею. Или тебя парни больше интересуют? Есть у меня на примете один эльф-полукровка. Интеллигентен, играет на арфе, владеет боевыми искусствами… одинаково хорошо разбирается в войне и в живописи… Фредди, познакомить тебя?
Фред покраснел по уши.
– Крис, я уже говорил тебе!
Он не верил, что кто-то может смотреть на него, как выражались друзья, “с лямурным интересом”, а не просто видеть в нем защиту, опору и поддержку. Разве он похож на покорителя сердец? Другое дело Амира, с его яркой, броской красотой, нахальным взглядом фиалковых глаз и острым язычком. Или Крис, воплощение хищной силы и наглости. Об Оскаре и говорить нечего, слегка бандитский вид и темное прошлое полукровки притягивали множество юношей и девушек.
Впрочем, дело не в этом…
Сколько лет уже прошло, а Фред просто не встретил того или той, чей взгляд и голос нарушили бы его спокойное и размеренное существование. Не раз он присматривался с надеждой… но нет. Спокойная дружба – вот единственное, что Фредди получал от жизни.
Да и в дружбе он оставался вечным третьим, к которому прибегают с бедами, но не зовут на праздник жизни.
Ему оставалось только ждать, когда же придет его счастливый час.
========== 6. “Дурная кровь”. Часть 1 ==========
Клятвы слова против воли прошепчут губы.
Мне не дано знать, что сказало мне – прими.
Злое, как кровь, вино любит играть с людьми.
(с) Канцлер Ги, R.-R.
“На покладистом блонди и оникс ездит!”, любил повторять Амира, и не зря. Когда телохранитель Фредди, дама сильная и идеально выполняющая свои обязанности, но слегка норовливая, захотела уйти в декрет раньше срока, блонди без колебаний подписал разрешение. Эйлин всё равно уже подобрали законную пару, суженого она любила, а тот служил в военном ведомстве на базе, работа опасная… разве можно мешать счастью пары? Пусть пораньше узнают семейные радости, пока и войны нет, и пираты вроде притихли. Вот и остался Фред без охраны, в очередной раз слегка загрустив, что время летит, а он всё один. Он же Эйлин еще девчонкой помнил, и видел, как она выросла в настоящую амазонку, готовую за начальство любого противника разгромить – а теперь у нее уже свои дети будут…
Но долго грустить у него не получилось. Нового телохранителя предложил Оскар. Пришел, взъерошенный и всклокоченный, и с порога заявил:
– Фред, тут такое дело, решить бы побыстрее. Тебе в охрану Химера надо? Эм такого крутого красавца Доминику доверил, а я тут не хуже нашел. Чароит, опытный боец, он раньше в моем ведомстве служил. Да засада в том, что была там какая-то темная история… я с ним не сработаюсь. Аллергия у него на мою линию, блин! Перевести к тебе?
– Переводи, – вздохнул Фред. – Его из капсулы извлекли? Не возвращать же обратно, любой организм имеет свой порог выносливости.
Оскар засмущался.
– Ты это, не думай, что мы все с тобой по остаточному принципу или неликвид какой сбрасываем. Парень реально крут. Просто и ему, и мне лучше будет, если мы с ним будем держаться подальше друг от друга.
– Можешь не рассказывать, – Фред остановил его, поняв, что Волк может наговорить лишнего сгоряча. – Оформляй перевод и ведомственную квартиру, пусть завтра выходит.
– Ага! – обрадованно кивнул Оскар. – Эрид Видаль его зовут. Досье я пришлю.
– Не надо, я сам уже познакомлюсь и присмотрюсь.
*
Пришедший в кабинет гость был ослепительно красив и чувствовалась в нем какая-то дикая неукротимая сила. Этот, пожалуй, посильнее оникса. Оскар правду говорил, непростой тип. Что же, будем как-то жить.
Фредерик пригласил Химеру сесть.
– Я так понимаю, вы Эрид Видаль? Надеюсь, мы сработаемся.
– Сомневаюсь, – фыркнул Химера, неприязненно сощурив глаза. Тем не менее, брюнет принял приглашение и присел, собрав на одно плечо распущенные волосы, зачесанные на прямой пробор.
Блонди почувствовал, как горячая волна неприятия буквально бьет по сознанию.
– Эрид, не надо смотреть на меня, как на врага. Вы не хотели переводиться? Или с военными не поладили? У меня вам наоборот, поспокойнее будет. В вашей квалификации я не сомневаюсь, обязанностями перегружать не буду. Всего лишь – сопровождать меня по Мидасу и, если захотите и с дополнительными бонусами конечно, вести одно-два дела по моему министерству. Ваше рабочее место – здесь, в моем кабинете, если понадобится что-то поменять в обстановке вашего уголка – он указал на рабочий стол с компьютером и шкафчик за небольшой перегородкой-полкой с растениями в кадках – это можете делать, даже не советуясь со мной. Чай-кофе-обед нам сюда гражданка приносит. Думаю, со Сьюзен вы тоже поладите.
– Я все понял. А о личном… – Чароит впился взглядом в темные глаза блонди, – а Вы докажите мне, что достойны иного взгляда, господин блонди, – покривились капризные чувственные губы с маленькой родинкой над левым уголком, – я ненавижу блонди, всю вашу дурную кровь.. но!.. эта ненависть не касается работы. Это все, что вы хотели мне сказать по поводу работы? – Он умолк. За приоткрытыми губами виднелись белые зубы.
– Всё, – с грустью ответил Фредерик. – Я даже не собираюсь расспрашивать о личном, захотите – скажете сами. Перевелись, значит, перевелись, прошлое вы оставили там, а будущее исключительно в наших руках. Заметьте, я даже не попросил Оскара прислать ваше досье, мне проще узнать вас лично, не замыливая глаз чужим мнением. Даже если это мнение собрата, которого я уважаю. -Блонди говорил плавно и не спеша, так же как если бы вел лекцию в Академии. – Материалы по ведомству на вашем компьютере есть. Там карта помещений, данные об элите и гражданах, закрепленных за ведомством, отчеты о работе за последние пару месяцев. Вникайте, что будет непонятно – спрашивайте.
Чем дальше, тем больше разговор вызывал у блонди смутное чувство боли. Фредерик искренне не понимал, за что новичок сразу к нему вот так относится.
Как и говорил Эрид, его ненависть к блонди никак не сказывалась на работе. Химера работал себе и работал, старался быть доброжелательнее к сотрудникам департамента. От странного чароита пошарахались, а потом как-то привыкли и даже приноровились при общении с Эридом не смотреть ему в глаза, а наблюдать за губами, которые, как выяснилось, были своеобразным индикатором настроения помощника и защитника Саласа. Все знали, что если Эрид не смыкает губ – обычный его нейтралитет, смыкает плотно и кривит уголками – злится, скалится – лучше не подходить, ухмыляется – относительно хорошее настроение, можно даже поболтать. А вот на Саласа он обращал внимание, только если тот требовал его в связи со службой, а так Фредерик был брошен в черный игнор.
*
Блонди спокойно работал, и старался ничем не показывать, что привязывается к своему телохранителю. Вздыхал тихонько, отводил взгляд, слыша язвительные реплики. Страдал молча, только сон и аппетит потерял, и дамы на работе то и дело спрашивали, не заболел ли, слишком уж похудал. Потихоньку составлял программы для обучения элиты и граждан, присматривал за делами в Гардиан… Но свойственное всем блонди любопытство покоя не давало, и Фред решил расспросить Родерика о своем подчиненном. Увы, тот неопределенно пожал плечами: “Да была там какая-то темная история, Робер не любил об этом говорить”. Зря интересовался – утром, придя в ведомство, он заметил, что Химера скалится зверем.
– Что случилось, Эрид? Что-то не так?
Как чувствовал, что кто-то в ведомстве Эма не придержал язычок и сказал чароиту о разговоре.
– Если ты, Юпитеров сын, еще раз попытаешься, что-то выведать у меня за спиной о прошлом… Не в моих правилах давать предупреждения, но персонально для тебя сделаю исключение, – прошипел Эрид, крылья тонкого носа трепетали, выдавая чистой воды бешенство, – я сразу узнаю, если оступишься и мне не нужны информаторы. Клянусь – убью, и рука не дрогнет. Мне плевать на собственную смерть, но хоть одного ублюдка отправлю в один конец. Хотя, даже твоя кровь не окупит ЕГО смерти.
– Блонди убил кого-то, кто был тебе дорог? – спросил Фредерик, пытаясь не выдать своего страха. – Теперь я понимаю, почему ты так ненавидишь элиту… Прости, что я спрашивал Родерика. Клянусь, это в первый и последний раз, и больше не повторится. Расскажи мне, что произошло тогда. Если можешь, конечно.
Сейчас Фредерик впервые чувствовал не свою боль, а чужую – боль любимого. Сердце будто сжимала когтистая лапа, раня до крови. Он опустил взгляд, на ресницах дрогнула крохотная капелька-слезинка.
– Не важно. Прости, я просто встал не с той ноги, – чароит отвернулся, но вытащив из рукава припрятанный платок, протянул его начальнику. Странная привычка, носить платок в рукаве, но Эрос вечно умудрялся где-то пораниться и не всегда была под рукой аптечка и время, чтобы вылечить. Эрос… Чароит склонил голову и волосы занавесили его лицо – Эрид кусал губы, пытаясь прогнать с глаз сияющее улыбкой сонное лицо близнеца с той же родинкой над левым уголком губ, его протянутые в просьбе объятий руки, и звучащий в ушах так ясно нежный шепот: “Доброе утро, Эрри, обними меня…”
От незначительного соприкосновения ладоней блонди вздрогнул. Аккуратно вытер глаза платком. Пальцы дрожали. Он не удержался и ласково провел по темно-пурпурным волосам.
– Ох, какой же груз ты на себе несешь столько лет… Эрид… Эрри… если бы я только мог забрать твою боль на себя…
Будто озвученное с такой искренностью желание имело силу, Фредерик почувствовал, что когти, сжимающие его сердце, становятся всё сильнее. На миг образ Эрида в сознании раздвоился – как будто возник перед взором еще один чароит, но мягче и нежнее.
– Только посмей опорочить его память.. только посмей оказаться на деле такой же сволочью как и Гилберт… Я… – Бормотал Эрид, а потом, резко обернувшись, схватил блонди за грудки, – как ты меня назвал только что?.. – И с издевкой добавил, – хозяин?
Карие глаза блонди потемнели от ужаса и боли. Фредерик понял, что в порыве помочь наоборот, сделал намного хуже и это неисправимо.
– Эрри. Я не знаю, почему так тебя назвал, само на ум пришло. И при чем тут Гилберт, его уже давно нет на свете…
– Дуреха, никогда не тяни на себя мои чувства – деградировать хочешь и бесславно сдохнуть? У вас, блондиночек, слишком нежная психика для такого, – за ядовитой насмешкой, Химера успешно спрятал тревогу, но Фредерика отпустил, – Эрри… Так меня называл Эрос – мой брат-близнец, – чароит отошел к окну, – его хозяином был этот выродок – Гилберт. Осси умер, из-за него, пытался вылечить эту шлюху, тянул на себя отраву. Бома таки сдох и забрал с собой моего глупого малыша… не выдержали больше сердце и мозг, ибо в момент смерти этой мрази, боли и агония достигли апогея… долг и узы, слишком утопичны были его, Осси, представления об этих понятиях, – он сцепил руки за спиной, – ты слишком похож на Эроса характером, повадками и манерами. Мне легче и дальше нагнетать обстановку и уверять себя в иллюзорной ненависти. Проще и дальше бояться сближаться с тобой, пусть ты и оказался предназначен мне…
– Не сломаюсь, – твердо ответил Фредерик. – Я никогда не заставлю тебя жертвовать собой ради меня. Если… если я неизлечимо заболею, я пойду на эвтаназию или приму яд, но обузой тебе не буду. Честное слово.
– Силенок у тебя не хватит утащить меня в крематорий вместе с собой. Я не раз обманывал смерть и еще раз обману, – проворчал чароит, – а ты, дуреха, не смей и думать о таком, ибо возьмусь мозги на место ставить – пожалеешь. Хватило мне уже одного красавца – до сих пор оклематься не могу.
– Как скажешь… – Фредерик осторожно склонил голову на плечо Эрида. – Поверь мне, пожалуйста. Обещаю, я докажу тебе, что люблю тебя и достоин быть твоим… не хозяином, не нравится мне это слово… партнером… любимым.
Комментарий к 6. “Дурная кровь”. Часть 1
Ранее глава входила в ныне удаленный полуоридж “Тайны прошлого”.
========== 7. “Дурная кровь”. Часть 2 ==========
Как же давно размотали боги эту нить…
(с) Канцлер Ги, R.-R.
Понаблюдав за Кристианом и Иа, и задав собрату пару осторожных вопросов о жизни Химер, Фредерик решил сделать еще один, хотя бы крохотный, шаг. Когда вечером он возвращался вместе с Эридом с инспекции в Гардиан, тихо сказал:
– Заедем ко мне? Переночуешь сегодня, а то поздновато уже. И пару дней просто погостишь, отдохнешь. Как раз пока небольшой перерыв в работе ведомства, можем немного отвлечься от дел. Увидишь мою собаку, она месяц назад ощенилась, малыши уже потихоньку по комнате ходят…
– Скажи уже открытым текстом, что хочешь моего переезда к тебе! – Сразу взбеленился уставший и злой, от непроходимой тупости некоторых особей из персонала Гардиан, чароит, – а животные интересны… – Также внезапно остыв, буркнул брюнет в сторону.
– Переедешь, когда захочешь сам. Я же не тяну тебя сразу и не заставляю. Осмотришься хотя бы… я не тороплю, – смутился Фред.
Брюнет пробурчал что-то на счет мизерного пространства, давящей на мозги тишины и блондинистого дуреху. Однако через минуту, предложил заехать в Мидас за своими малочисленными пожитками.
Фредерик не обратил внимания на фырканье. “Блондинка” и “дуреха” – это еще ласково. Главное что уже не “дурная кровь”. И спокойно исполнил роль тягловой силы по доставке вещей в аэрокар. Повез Химеру в свой дом в Апатии.
Тягловая сила – разумеется преувеличение, ибо вещей у чароита едва на среднюю сумку: несколько личных вещей, три комплекта формы и планшет. По дороге в Апатию, они еще умудрились попасть в пробку, Эрид задремал, хотя до этого упорно отмахивался.
– Вот, как всегда, такая напасть и невовремя… – ворчал блонди. Подъехал к особняку, вызвал фурнитура за вещами, а сам на руках осторожно понес своего химеру в гостевую комнату. – Сильно устал, родной? Будешь ужинать или сразу спать?
