Текст книги "Поверить тебе (СИ)"
Автор книги: Dark_Lord_Esti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Заганос не спеша пил кофе и слушал рассказ Адама-вали. Да, измена никогда и никому не приносила счастья, и дело вовсе не в угрызениях совести или возмездии свыше, а в гораздо более приземленных и банальных причинах.
А вот история, которую когда-то поведал Адаму балтрейнский незадачливый искатель легких денег, довольно интересна.
– Не так давно граф Лоран де Брессак похожим образом избавился от семьи, ранее державшей в руках крепость Ламарк. Я рассчитываю, правда, что и он там долго не продержится. Де Брессаки всегда поддерживали политику захвата новых земель, такой губернатор приграничной крепости для нас опасен.
– Де Брессак… знакомая фамилия. Граф Лоран молод? – поинтересовался Адам-вали, насторожившись, как хищник, учуявший след.
– Около тридцати лет.
– Значит, я слышал о его родных. К твоему возвращению из Хизара я постараюсь собрать воедино всё, что об этой семье было известно мне в прежние времена. Возможно, кое-что и теперь пригодится.
– Было бы неплохо, – согласился Заганос.
Сейчас его осведомители старательно собирали все известия из самых отдаленных городов континента – но это были сведения о настоящем. А прошлое могло таить немало компрометирующей информации, которую можно припрятать, как козырь в рукаве, чтобы воспользоваться в подходящий момент.
И это было не менее ценно, чем помощь отрядами солдат и запасами, которую мог дать Адам-вали.
========== Глава 21 ==========
На исходе третьего дня после выезда из Идиля, сделав остановку в небольшой деревне, чтобы дать хотя бы краткий отдых людям и лошадям, Заганос встретился с осведомителем, который там работал. Место было довольно выгодное, недалеко от одной из центральных дорог, а деревенский постоялый двор славился уютом и хорошей кухней – и там, где собирается множество людей из разных краев, можно услышать немало интересного. Купцы, бродячие артисты, богатые путешественники… любой из них мог обмолвиться о вещах, которые позже пригодятся. Притом, кто бы заподозрил шпиона в хромом подростке, который зарабатывает на жизнь рукоделием и в ясные дни с утра дотемна сидит в кресле на веранде? Талисманы, которые плел Рейхан, расходились, словно горячие пирожки. Поговаривали даже, что его обереги действительно помогают. Но, скорее всего, людям просто нравится носить красивые вещи, по которым сразу видно – сделаны с любовью.
Как повелось уже давно, ненадолго оставив подчиненных, Заганос навестил Рейхана в его скромной комнатке, большую часть которой занимал стол, заваленный тканями, рисунками амулетов и шкатулками и коробками с бусинками, бисером, нитками, полудрагоценными камушками и стекляшками. В этот раз от пестроты всех этих запасов в глазах стало рябить. Непривычно, до сих пор сочетание слишком многих ярких цветов непривычно, бьет в глаза, будто солнечный свет в полдень.
Заганос на миг прикрыл глаза ладонью. Рейхан поднялся, опираясь на трость подошел к шкафу, достал темное покрывало и, чуть отодвинув в сторону свои богатые запасы, прикрыл их тканью.
– Так лучше, эфенди? Вы, значит, встретили ни-шан… поздравляю вас, и пусть боги благословят ваш союз. Пожалуй, я штору тоже задерну, будет легче. Многие люди долго привыкают видеть мир в цвете, ничего страшного в этом нет.
Сам парень свою судьбу встретил давно. Ею оказалась картограф из военного штаба. Именно Ирма-хатун и привела Рейхана на службу в шпионскую сеть. Тогда – это было года два назад – Заганос в очередной раз счел, что магия избранных жестока и сводит вместе самых неподходящих друг другу людей. Что может быть общего у молодой военной и тихого, застенчивого подростка? Притом, когда один из ни-шан не достиг совершеннолетия, их союз признается истинным в храме, но брак свершается много позже.
Два года назад многие жалели Ирму, ведь ее труд связан с постоянными разъездами, а Рейхан не сможет выносить все тяготы кочевой жизни. Но она не только не отказалась от своего юного жениха, а даже нашла ему еще одно дело по душе.
Такие агенты всегда на вес золота, особенно сейчас! Мальчишку никто ни в чем не заподозрит, а между тем он умен, прекрасно рисует, и у него хорошая память.
– У нас недавно останавливался купец, он ехал из Хизара, – рассказывал Рейхан, продолжая плести цепочку из бисера. Крючок быстро мелькал в ловких длинных пальцах, и полосы белого и синего росли на глазах. – Жаловался, что еле вырвался. Ему позволили выехать только потому, что у него заболела жена, а городские лекари признали, что помочь ей не могут. Понятное дело, это крепость, там врачи больше привычны вправлять кости да лечить раны, да прочее, что нужно военным. А если недуг из тех, что редко встречаются… ну, может, арабы и имперцы еще побоялись, что хворь заразна, потому и отпустили. Но говорил, денег пришлось заплатить немало. В городе неспокойно. Местные этого бунта не хотели, это я вам точно могу сказать.
– Хм. Я это слышал уже не от одного человека, – признал Заганос. – Здесь тоже рассказывают то же самое?
Рейхан немного помолчал, достал коробочку с темно-синими бусинами, и сказал:
– Многие путешественники говорят, что местные вовсе не собирались бороться за независимость арабов. Эти земли кочевникам не принадлежали никогда. Да и несколько караванов, которые были здесь, решили обойти Хизар.
– Так. Это уже хорошо.
По крайней мере, подкрепления от арабов балтрейнские солдаты не получат, раз не все кланы поддерживают идею независимого арабского государства.
Вполне вероятно. Главы крупных кланов очень ценят ту власть, которой располагают, и мало кто из них готов с кем-либо объединяться, терять привилегии ради некоей отдаленной цели…
– Но я слышал… это всего лишь слухи, эфенди, и всё-таки… – голос парня дрогнул. – Что-то там очень нечисто. В городе видели подозрительных людей. Они не похожи ни на наших, ни на арабов, ни на балтрейнцев… но их все боятся. Говорят, они убивали детей или грозили убить.
– Если тебе трудно говорить об этом, не нужно, – успокоил его Заганос. – Тем более, такие неясные слухи могут оказаться и неправдой.
На миг Рейхан отвел взгляд, но затем, переведя дыхание, сказал:
– Я старался узнать всё, что мог.
– И этого немало. Подозрительные люди, у которых, возможно, есть своя цель… стоит учесть.
– Но никто толком не мог сказать, кто они, – виновато сказал парень. – А расспрашивать людей я не решился… все ведь считают, что меня ничего, кроме моего ремесла, не интересует.
– Будет лучше, чтобы они в этом и не сомневались, – одобрил Заганос. – Тебе незачем рисковать. Ирма-хатун будет не в восторге, если ты вместе со мной ввяжешься в какую-нибудь историю. Кстати, я привез тебе мази и отвары, помню, ты писал, что они тебе хорошо помогают.
Рейхан улыбнулся.
– Спасибо, эфенди. Вы очень добры ко мне. У меня тоже есть для вас скромный дар… я закончил несколько украшений, узор сам собой придумался, и почему-то, когда я узнал о вашей свадьбе, то подумал, они подойдут вам и вашей паре.
Он склонился и достал из ящика стола шкатулку с лакированной крышкой, расписанной причудливыми узорами.
…Изящные плетеные браслеты ничуть не напоминали кандалы – скорее, они были похожи на нежное тонкое кружево, их так и хотелось примерить. Один переливался несколькими оттенками лилового и синего, другой, белый с голубым, напоминал о небе ясным летним утром. Осень и лето, ночь и день.
Единство противоположностей – именно то, чем, оказывается, часто становится предопределенный судьбой союз.
Но, восхищаясь талантом творца, способного создать настоящее чудо из простого, казалось бы, материала, Заганос не мог избавиться от мысли, что, возможно, сейчас спешит навстречу краху своего короткого счастья.
Как всегда, держать лицо. Поблагодарить мастера, пообещать при возможности заехать на обратном пути… всё как прежде.
Улыбаться, поддерживать незначительный разговор. Но неизбежно возвращаться к мысли: «Что меня ждет?..».
В последнюю ночь пути Заганос не мог даже ненадолго забыться тем кратким и неглубоким сном, привычным в дороге и на войне. И не только оттого, что, приближаясь к крепости, воинам приходилось передвигаться ночью по тропам, знакомым только опытным проводникам, чтобы раньше времени не столкнуться с имперскими отрядами, кочевниками или просто разбойниками.
Одни и те же беспокойные мысли, одни и те же подозрения…
Он, наверное, простил бы Махмуду, если бы тот нарушил супружеские клятвы. Но измену родной стране не простил бы никогда.
*
Войско приближалось к Хизару по горной дороге, о которой даже в стратократии знали не все – только те, чья служба была связана с округом и крепостью. По узким, извилистым тропам было трудно проводить лошадей, кавалерию и обоз пришлось пустить третьим путем, в обход… но другого выхода не было. Слишком рискованно ввязываться в бой с противником, не зная, как обстоят дела в крепости.
Из гор в город можно было пробраться через тайный ход, построенный еще в те далекие времена, когда единой и сильной Турции не существовало, и отдельные города-государства и княжества защищались от более богатых и воинственных соседей. При стратократии многие из таких катакомб пришли в упадок, но предшественник Заганоса смог сохранить часть ходов в своем округе. Теперь это пригодилось.
Скоро он узнает…
Один из ходов заканчивался в подземелье дома, который Заганос, став пашой и руководителем округа, выкупил и сделал своей официальной резиденцией на время визитов в Хизар. Обычно в резиденции всегда оставался небольшой штат слуг и охраны.
Когда Заганос прибыл и спросил слуг о супруге, те сообщили, что в этом доме Махмуд-паша не появлялся. Ходят слухи, что Ибрагима-вали то ли навещала актриса, то ли это был парень, зарабатывающий на жизнь определенного рода услугами… прислуга и личный врач наместника отмалчиваются в ответ на все расспросы. Однако таинственный визит совпадает с тем временем, когда наместник послал гонца с известиями.
Еще и какой-то неизвестный человек… скорее всего, союзник – но надежный ли?
Говорили и о том, что в крепость прибыла актерская труппа, многие девушки в которой происходят из арабских семей. Они постоянно дают здесь представления, их в городе знают многие. И девушки тоже бывали в доме наместника.
От тревоги и бессонных ночей голова раскалывалась, виски будто каленым железом обжигало. Но Заганос выпил капли от боли, велел подать в кабинет сразу несколько чашек крепкого кофе и позвать городских осведомителей. В их числе была как раз и известная местная «лилия»*. Халиме-хатун когда-то сама играла второстепенные роли на сцене, и, хотя довольно быстро сменила кочевую жизнь актрисы на более выгодное ремесло, прежних подруг не теряла из виду, искусству покровительствовала и могла многое рассказать почти о всех лицедеях, посещающих Хизар.
Красивая женщина, роскошная. Заганос понимал это еще тогда, когда видел мир в черно-белых тонах, а теперь тем более оценил переливы рыжего в волосах, немного выгоревших от жаркого солнца, легкий румянец и россыпь веснушек на белой коже, озорной взгляд зеленых глаз. Конечно, он смотрел на «лилию», как смотрят на редкий цветок или талантливо написанную картину – связь истинных не даст смотреть с желанием на кого-то еще, кроме ни-шан… но с улыбкой вспоминал, что когда-то провел с ней несколько прекрасных ночей.
– Прости, что мои люди вызвали тебя на рассвете, прекраснейший цветок в садах Хизара. Надеюсь, ты не откажешься поболтать со мной за чашечкой кофе?
Халиме-хатун улыбнулась, сев в кресло напротив.
– Пустяки, мой дорогой Заганос, меня даже не разбудили – я просто еще не ложилась спать. А вот тебе не помешало бы прилечь, желательно на всю ночь и в полном одиночестве. Говорят, истинную пару желают так, что ночь уходит явно не на сон!.. – она засмеялась. – А ты в последнее время хоть раз спал больше трех часов в сутки?
– Не припоминаю такого, – мрачно ответил Заганос. – Скажи мне, Халиме-хатун, кто из артистов выступал или выступает в городе в последнее время? Больше всего меня интересуют люди из арабских кланов и те, кого приглашал к себе Ибрагим-вали.
Женщина глубоко вздохнула.
– За артистов или арабов выдавали себя имперцы, я точно знаю, что военные из Балтрейна в крепости есть. Но вряд ли их много, иначе они уже бы отважились на решительные действия. Кроме того, недавно был убит их командир, мсье Кольбер. И произошло это в доме у Ибрагима-вали. Ходят слухи, мсье Кольбера зарезала девчонка-танцовщица. Айлин и Гюльнигаль сказали, что девчонка погибла, у шатра труппы жгли погребальный костер. У меня был один балтрейнский офицер, он проговорился мне в один, хм, томный вечер… мсье Кольбер любил жестокие забавы, за это его и свои опасались немного. Никто из его товарищей не удивлен, что он нашел именно такую смерть. А еще я знаю, как Кольбер заставил Ибрагима-вали не противиться бунту арабов.
Заганос сжал кулаки.
– Как же?
– Арабы и имперцы взяли заложников. В их числе дети и жены нескольких чиновников и военных… и жена и дети бедняги Ибрагима. Так мне сказала Шара. Ее сестра замужем за лучницей Элой, ее ты, кажется, знаешь.
– Лично не знаком, но Гизем-ханым с ней когда-то служила. Шара… знакомое имя… – Заганос потер виски кончиками пальцев. Силы небесные, когда же эта настойка подействует?! – Ах, да, помню, она же и в Альтуне выступала… мне нужно с ней поговорить, если она еще здесь.
Халиме-хатун томно обмахнулась веером.
– Тогда я пошлю к ней свою служанку. Но ты все же постарайся отдохнуть хотя бы часик-другой, нельзя тебе свалиться замертво от усталости, рано тебе оставлять вдовцом молодого и красивого супруга.
– Откуда ты знаешь, что у меня красивый супруг? – ехидно поинтересовался Заганос.
– Ну, если бы я не умела узнавать всё обо всех, ты бы меня в свою сеть не принял, правда же, мой золотой-бриллиантовый-ненаглядный? – «лилия» беспечно засмеялась. – А как ты в лице переменился, как взгляд засверкал! Неужели ревнуешь? Не бойся, не уведу…
Комментарий к Глава 21
______________________
* «лилия» – дорогая куртизанка/содержанка/хозяйка полусветского салона, аналог «камелии» в земной Франции 19 века.
========== Глава 22 ==========
Ожидая, пока явится кто-то еще из осведомителей, Заганос опустил голову на руки и подремал, сидя за столом. Конечно, это была плохая замена нормальному сну… но пусть будет так. Спать он позволит себе позже, когда город и люди будут вне опасности. Теперь же…
Услышав, что в дверь стучат, он мгновенно проснулся.
– Заходите.
Юный рядовой, совсем еще мальчишка, остановился на пороге и с почтением поклонился.
– Ахмет-бей велел передать, что солдаты уже заняли свои места в казармах. Охрана на местах уже сменилась. Из корпусов, которые добирались в обход, три четверти прибыли. Оставшиеся еще в пути.
– Хорошо. Я пришлю за Ахмет-беем, но не сейчас. Позже.
Отпустив рядового, он выпил еще чашку кофе, поморщившись от того, что остывший напиток заметно горчил, и встретил тех осведомителей, которые уже успели прибыть.
Жаль, не все агенты умеют говорить кратко и исключительно о сути дела!.. Среди тех, кто работал в Хизаре, были и любители уклониться в сторону от основного рассказа, попутно пожаловавшись на погоду, соседей, кое-кого из чиновников – последнее придется учесть, но хода делу не давать, пока не будет надежных доказательств – и поделившись всеми новостями за последние несколько месяцев. Но даже таких лучше было не перебивать, ведь среди словесного сора могли мелькнуть крупицы важных сведений.
Вкратце, положение было таково. Прибыв в Хизар, арабы всерьез рассчитывали основать здесь свой город-государство, подобный, к примеру, независимым городам на юге. Но балтрейнцы, обещавшие им помощь, должного почтения к их обычаям не проявляли, и это многим не понравилось. Не то чтобы успели произойти серьезные ссоры, тяжбы или побоища… однако много ли нужно там, где понимание изначально было шатким? Случайно брошенная фраза или косой взгляд, все те мелочи, которыми грешит любой оседлый народ, имеющий дело с кочевниками, и уже искорка недовольства где-то тлеет. А притом, артисты из столичной труппы умело не давали этому огоньку погаснуть.
Последнее было ему на руку.
Усталость разливалась по всему телу противной тяжестью, но Заганос нашел силы на улыбку, когда младший сын торговца, работавший в лавке недалеко от площади, где давали представления, рассказывал об актрисах. Посмотреть на танцы и послушать музыку собиралось немало народу, а в перерывах, когда первые красавицы труппы уходили сменить костюмы и просто немного отдохнуть, их сменял «второй состав», разыгрывающий короткие сценки о том, что происходит в других городах. Намеки на то, что даром сыр бывает только в мышеловке, хорошо таились в незатейливых и смешных пьесках, но… кому нужно, тот поймет. Да и слухи, и пересказанные сплетни – будто бы случайно, на рынке, за выбором еды, напитков или тканей…
Вот это было сделано умело. Чувствовалась рука мастера.
Еще многие упоминали: единства ни у вождей арабских кланов, ни в балтрейнском стане нет. Каждый, кто руководит хотя бы четырьмя-пятью десятками людей, хочет еще большей власти. А уж когда погиб мсье Кольбер… на его место метили несколько офицеров, и даже обрадовались, услышав, будто виновницы этой смерти тоже нет в живых. Как хорошо для них всё складывается, подумать только – конкурента нет, а разбираться, что с ним случилось и кто виноват, не нужно! Прав Адам-вали, имперцы и своего соотечественника не пожалеют ради хорошей должности или богатства.
Но всё-таки то, что было известно, не приближало к ответу на один вопрос – где Махмуд и что с ним?..
*
Девушка в темном платье и полосатой накидке по арабскому обычаю прибыла последней.
– Заганос-паша, мне сказали, что вы хотели меня видеть? – осторожно спросила она. – Я не сразу об этом узнала, так бы прибыла бы раньше.
– Ничего страшного, – Заганос прижал ладонь ко лбу. Как же голова кружится, как же больно. Но думать о себе нет времени.
– Это, наверное, из-за Махмуда?.. – Шара виновато опустила взгляд. – Он сам успел пожалеть, что поехал в Хизар тайком.
Она сидела, опустив плечи и кутаясь в накидку, хотя в кабинете было вовсе не холодно.
– Это Махмуд придумал, как заронить у арабов сомнения в помощи имперцев? – спросил Заганос.
– Д-да. Идея была его, пьесы писали мы вместе, всей труппой, – уже смелее сказала Шара.– Я должна сказать вам, эфенди… заложников держат в шатре на окраине города, многие из наших думали, как освободить их, но пока никто не решился действовать. Шатер пропитан веществом, которое может быстро сгореть, и тогда люди погибнут. Ибрагим-вали пока делает вид, что поддерживает балтрейнских офицеров, вместе с ними ездит к Халиме-хатун и другим «лилиям»… Охраной шатра руководит женщина, ходят слухи, что это именно она решила превратить шатер в ловушку.
– Орден Ротт Орм… – сквозь зубы процедил Заганос. – Это в их обычаях. А мой супруг? Что тебе известно о нем?
– Махмуд лежит раненый в доме господина Ибрагима.
– Ранен?! – Заганос не смог сдержать возглас, сдавленный, будто боль причинили и ему самому.
– Лекарь сказала, что рана не опасна для жизни. Я уговаривала Махмуда тогда, не идти к вали, только он меня не слушал… – Шара вздохнула. – Он пришел к вали, переодетый актрисой, и уговорил господина Ибрагима тайно послать гонца. Но мсье Кольбер в последний миг заподозрил…
– Вот как. И вы, чтобы спрятать концы в воду…
– Сожгли чучело. У нас была кукла в человеческий рост, мы ее использовали, когда нужно показать на сцене пытки, убийство или мертвое тело. Так бы офицеры точно искали бы виновную, подозревали бы Ибрагима-вали… мы распустили слухи, что это была обычная пьяная драка. Увы, с девушками и парнями определенного поведения и такое случается. Не поладили с поклонником, и потом попробуй узнай, кто первым схватился за нож.
Заганос прижал ладонь ко лбу.
– Махмуду опасно оставаться в доме у вали. Кто знает, может, имперцы что-то заподозрят… опять же, случайности… надеюсь, ему можно переехать в мой особняк.
– Если вы о здоровье – конечно. Ему уже немного легче. Наверное, если бы не снотворное зелье, уже спешил бы в бой, – Шара тихо засмеялась. – А так… лучше всего будет, если мы приедем ночью.
– Скорее всего. Но не стоит забывать о заложниках. Не хочу с этим тянуть. Итак, что вам известно о расположении и охране шатра?
========== Глава 23 ==========
Разложив на столе подробную карту города, на которой были отмечены и подземные ходы, Заганос слушал объяснения девушки и одновременно сопоставлял услышанное с тем, что знал о ключевых пунктах, важных для осуществления плана.
Итак…
Шатер располагался на окраине города, там, где обычно и разбивали свои палатки путешественники-арабы, останавливаясь в Хизаре. С одной стороны убежище почти примыкало к крепостной стене, с другой заложников охраняли люди, одетые как арабские воины, но не совсем на них похожие. «Я не различаю цвета, и все равно мне кажется, что у тех стражей кожа и волосы светлее», – объясняла Шара.
На окраину можно было быстро и незаметно добраться через подземный ход, но этот путь заканчивался неподалеку от храма, и оттуда до шатра еще нужно было дойти. А если охрана заметит подозрительных людей, то может поджечь ткань, об этом в труппе тоже слышали.
Оставался только один выход – обезвредить мнимых арабов до того, как те успеют что-либо предпринять.
Заганос перебирал четки, гладкие камушки тихонько щелкали, этот монотонный шум привычно успокаивал.
– Можно попробовать отвлечь их на красивых девушек и вино… хотя здесь мы рискуем, после того, как мсье Кольбер поплатился жизнью за желание провести веселую ночь, его соратники будут очень осторожны.
– Я готова рискнуть! – воскликнула Шара. – Айлин тоже может пойти со мной, она храбрая и многое умеет, она согласится…
– Да, это стоит учесть. С другой стороны, лучники могли бы вывести охрану из строя. Но… темнота, расстояние… – Заганос прижмурился, свет слишком бил в глаза, и боль всё никак не утихала. – Пожалуй, мне все же не помешала бы помощь девушек из вашей труппы. Кто-то должен отвлечь хотя бы нескольких человек. Сыграть роль. Тайная страсть, которую больше нет силы сдерживать, или, к примеру, страх за свое будущее и желание спрятаться за спину сильного человека, победителя… или же… вы понимаете, о чем идет речь. Самые простые чувства. Даже, скорее, порывы.
– Но не каждый может в это поверить, – Шара опустила взгляд. – Когда Махмуд только-только прибыл в столицу…, это было до того, как он встретил вас! Я пыталась его соблазнить, но он ушел из спальни. Сказал, что ничего такого не допустит, пока не встретит истинную пару.
– Не все люди принимают законы веры и мироздания настолько всерьез, – ехидно сказал Заганос. – Были бы все чисты, подобно созданиям небесным, мы бы с вами сейчас не обсуждали, как бороться с врагом и освобождать заложников. Как бы там ни было, главное в нашем плане – просто отвлечь внимание нескольких людей и выиграть время для лучников.
Отчего-то на душе стало немного легче, даже усталость не так напоминала о себе. Да, главным сейчас оставался план и то, как его осуществить, по возможности не потеряв людей… но, когда Заганос видел перед собой красивую, смелую девушку, с которой можно было говорить как с неплохим союзником, и слышал, что от ее внимания Махмуд отказался, потому что ждал истинной любви – это льстило самолюбию. И давало надежду, что супруг остался верен своему слову сейчас.
– Я поговорю с нашими девушками, – пообещала Шара. – Айлин, я думаю, согласится, и она подходит для того, что вы задумали. Эмель или Гюльфем… посоветуемся с Элой, кто лучше сыграет роль. А может, согласятся обе. Кстати, Эла ведь хорошая лучница, и, когда она охраняла нас в дороге, ей часто приходилось стрелять ночью. Моя сестра приведет сюда вашего супруга.
Попрощавшись с девушкой, Заганос послал рядовых, велев передать командирам полков, чтобы те прислали самых опытных лучников, желательно – из тех, кто раньше служили на границах или в охране путешественников, и умеют стрелять, когда освещение оставляет желать лучшего.
Конечно, облегчить условия возможно… в храме согласятся зажечь огни, и подозрений это ни у кого не вызовет: что в Турции, что в Балтрейне молодые и глубоко верующие послушники или люди, у которых последняя надежда осталась на помощь свыше, готовы молиться хоть всю ночь. Никто не подумает об опасности, если огонь будет светиться в окнах мастеров или подмастерьев. Близится война, или не близится, а если дорогой и важный заказ нужно выполнить срочно, человек засидится допоздна.
Хотя, учитывая расстояние, этого мало.
Но на войне идеальных условий не бывает.
Заганос согласился ненадолго подняться наверх и отдохнуть лишь тогда, когда командиры начали его убеждать, что сейчас дела не требуют постоянного контроля и время до позднего вечера еще есть. Подкрепление прибыло, в городе пока тихо, вестей о приближении к крепости вражеской армии пока не было. Если случится что-то непредвиденное – тогда, конечно, сообщат. Но главнокомандующий всем нужен живым и в добром здравии.
*
День тревожных вестей не принес, и это было как нельзя кстати. Позже Ахмет-бей сообщил, что находившихся в городе имперцев выслеживали и задерживали постепенно, небольшими отрядами и стараясь по возможности не поднимать шума. Сначала солдат отслеживали специально обученные для таких поручений люди, переодетые обычными горожанами. «Ищейки» подавали условный знак, и за дело брались уже военные. Да, без сопротивления не обходилось – но опытные бойцы умели выставить всё как пьяную драку в трактире, переулке или на рынке.
Но перевес в числе сейчас – дело быстроты и случая, да еще повезло, что арабы уже встревожены слухами об обмане и их вожди не могут объединиться и прийти к общим решениям. А что будет, если к Хизару подступит подкрепление из Балтрейна?
Заганос вызвал к себе нескольких воинов, служивших гонцами, и велел им направляться в приграничные деревни и поселения.
– Вы должны сообщить, что подкрепление в крепость не прибыло, наместники из соседних городов прислать людей не смогли. Каждый из вас получит деньги и яд, чтобы выкупить у крестьян домашних животных, отравить и оставить на дорогах. Пусть люди сами распустят слух, что вода или продовольствие отравлены. Мои помощники выедут примерно в то же время и оставят на окраинах и у дорог якобы разоренные и брошенные повозки с порченым провиантом.
– Но что подумают о вас, Заганос-паша, если пойдет слух, будто вы готовы отравить и своих, и чужих, лишь бы не пустить имперскую армию в Хизар? – осторожно спросил один из юношей.
– Обо мне и так ходит немало сплетен, одной больше, одной меньше… – Заганос пожал плечами. – Считали просто ядовитой змеей, будут думать, что я чудовище, какая разница. Должен же кто-то не бояться марать руки. Выезжайте. Нельзя терять время на споры о нравственности.
Он выехал из особняка, когда начинало темнеть. Лучники направились каждый своей дорогой, чтобы занять наиболее удачное место.
Это была самая рискованная часть плана. Если шатер загорится, пожар будет нелегко потушить. И ведь, что самое страшное – там, в палатке, женщины и дети. Одна ошибка девушек из труппы, один неудачный выстрел лучника, и не удастся спасти никого.
========== Глава 24 ==========
Свет в длинных узких окнах замигал и вдруг погас. Вот это было как нельзя некстати! От группы, ехавшей на окраину, отделилась одна из девушек-актрис и поспешила в храм. Заганос настороженно вглядывался в темноту. Каждая минута промедления сейчас играет против них… вдруг их заметят? Вдруг Эмель столкнется с арабом, наемником Ротт Орм или просто каким-нибудь буйным пьяницей, который захочет весело провести время и поднимет шум, если ему откажут?
Но вскоре девушка вернулась и тихо сообщила:
– Послушник заболел, и сейчас ему придется отправиться в лазарет при храме. Но я попросила разрешения зажечь свет и остаться до утра. Если вы позволите, паша…
– Оставайтесь. Другого выхода у нас просто нет.
Одним человеком меньше. А ведь Эмель должна была попытаться отвлечь стражей. Теперь Заганос был даже рад, что позволил и Гюльфем присоединиться к вылазке, хотя поначалу хотел выбрать одну из двоих. Будто чувствовал, что что-то может пойти не так!
Несколько светящихся окон на безопасном расстоянии от шатра давали лишь незначительное преимущество в самом начале, когда лучники занимали свои места, а актрисы приближались к стражникам, пытаясь, как задумано, отвлечь флиртом и игрой на извечных инстинктах.
Технику, которую, по словам одного путешественника и ветерана прежних войн, использовали в бою в Чинилли*, Заганос не слишком любил использовать и за всё время своей службы использовал не так уж часто. Тем не менее, в нынешнем положении трудно было в короткий срок найти другой приемлемый выход. Когда страж долгое время смотрит в одном и том же направлении, видя вблизи свет факела или костра, ему нелегко будет снова сосредоточиться и различить передвижение вокруг, если он отведет взгляд или приглядится к огню, который вдруг почти угас или, наоборот, вдруг чересчур сильно разгорелся. Зрение затуманится на какое-то мгновение, но и этим незначительным промежутком способен воспользоваться опытный разведчик.
Ключевое слово – опытный! Но в нынешнем случае приходилось рассчитывать на добровольцев. На тех, кто вызовет как можно меньше подозрений. Конечно, Айлин и Нафиса быстрые, ловкие, они должны суметь незаметно проскользнуть и перерезать веревки, удерживающие шатер, а еще лучше – разрезать ткань. И все равно, такие вылазки – не их основное ремесло. Вдруг промедлят? Вдруг ошибутся или испугаются?
Сам Заганос вместе с несколькими стрелками-всадниками должен был издалека выстрелить из трубки-«камиш»** зернышками веществ, от которых пламя почти угасает и шипит. Если справиться с источниками огня, стражам будет труднее поджечь шатер. Это поможет выиграть время, если еще что-то пойдет не так.
С места, откуда он наблюдал за происходящим, было видно, как несколько девушек скрылись вдали. К одной из фигур, стерегущих шатер, приближалась Шара. Кто оказался ее мишенью, женщина или изящного сложения юнец, издалека казалось неясно. Танцовщица приблизилась, на какой-то миг она и страж остановились, видимо, разглядывая друг друга… и тут противник схватил девушку за запястье.
Попалась!
Закатные твари, сейчас всё, всё полетит в преисподнюю…
– Целимся по огню, – сквозь зубы процедил Заганос своим спутникам.
Он не мог позволить себе проиграть… не сейчас!..
Зернышки почти бесшумно достигли целей. Факелы почти погасли, в темноте светились лишь едва заметные точки. Почти следом раздался свист стрел, за которым последовали крики и сдавленные стоны. Вскоре всё смешалось. Крик женщин, отборная ругань, топот, треск…
