Текст книги "Магические традиции (СИ)"
Автор книги: dadagi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Вальбурга величественно кивнула. Единственный магловский вид искусства, который она признавала, был балет. И она знала, что у профессиональных танцовщиц идеальная осанка и плавная походка. Радует, что это не придется исправлять. С манерами тоже возиться не придется. Лили прекрасно ориентировалась во всех стандартных ножах и вилках, не резала ножом все подряд, осторожно отщипывала кусочки булок, при этом не косилась опасливо в сторону соседей. Она знала, как правильно. Даже умела есть рыбу с помощью приборов, а не руками. Быть может, впоследствии возникнут трудности с чем-то более редким, но пока она прекрасно справлялась.
Речь тоже, слава Мерлину, у девушки поставлена. Быть может, аристократической привычки растягивать гласные у нее и нет… но Вальбурга всегда считала эту манеру речи неприятной. Голос хороший – довольно низкий, с едва заметными мурчащими нотками. Если научиться говорить медленно и низко, приглушая голос, то сможет удерживать внимание собеседников без труда. Голос – тоже средство воздействия на людей.
– Знаешь какой-нибудь язык, кроме английского?
Лили неуверенно потупилась, но все же призналась:
– Средне говорю по-французски. И знаю несколько фраз на русском. Но свободно – только по-английски.
Вальбурга нахмурилась. Для обычной английской девчонки Лили была даже слишком образована. Мало кто из маглорожденных сможет хотя бы кофе заказать на другом языке. А если говорит, что знает средне – значит действительно знает. Оценивают свой уровень знания обычно те, кто язык все же учит.
– У тебя явно необычная семья.
Все за столом молчали, с интересом прислушиваясь к их беседе. Порции за ужином маленькие, но непременно четыре смены блюд, не считая десерта. Вино в бокалах тоже меняют как минимум раз. Иногда – два. Лили едва отпивает из них, но тоже ведет себя так, будто пить вино за ужином для семнадцатилетней магловской девушки – что-то нормальное, хоть и не особо привычное.
– Моя бабушка Лиза… балерина. Из русской эмиграции, была бы дворянкой в России. Здесь родилась, здесь вышла замуж за интеллигентного англичанина из простой семьи. Поэтому мой папа воспитывался в строгости, он единственный ребенок в семье. Мой дедушка с маминой стороны – сквайр. В сороковые годы он, в некотором роде, сменил землю на пакет акций крупной текстильной фабрики. Из-за некоторых событий, произошедших еще до моего рождения, дедушка лишился почти всего своего состояния. Но воспитание у меня действительно достаточно строгое.
Лили замолчала. Рассказывать о семье она не любила. Папина родня еще ничего – всего лишь своеобразное поведение бабушки, но люди искусства вообще плохо поддаются критериям нормальности. А вот с маминой стороны все гораздо сложнее. Даже продав землю и растеряв состояние, дед не лишился гонора и аристократических замашек. Он был не самым приятным человеком. Его старший сын по молодости попал в немало передряг – он бросал учебу, портил чужое имущество, транжирил деньги, за ним постоянно тянулся шлейф штрафов и судебных исков. Однажды деду даже пришлось его откупать от тюрьмы. В итоге дед зря растратил свое состояние: дядюшка Лили – настоящий уголовник. Выйдет на свободу через пару лет. Петунья в вечерней молитве совсем не по-христиански просит, чтобы дядюшка отошел в мир иной до освобождения.
Несмотря на высокую должность отца и сохраненные семь процентов акций, которые и позволили папе занять должность на фабрике, жили Эвансы не особенно богато. Выплачивали ссуду за дом, никогда не экономили на еде и образовании, плюс вынуждены поддерживать определенный уровень жизни, чтобы не вызывать лишних сплетен. Папа должен иметь качественные костюмы, мама и Лили с сестрой – хорошие наряды для выхода в свет, обстановка в доме, хорошая машина, каждый год семья отдыхала за границей. Кроме того, поддерживали уход за маминой мамой – суховатой старушкой, что явно не собиралась помирать лет до ста, проживая в дорогом доме престарелых. А еще обучение Петуньи: колледж тоже требовал немало, она смогла получить лишь частичную стипендию. Все это делало Эвансов бережливым средним классом, навсегда застрявших недалеко от той черты, что отделяет обычных людей от богатых.
Лили немного стыдилась некоторых своих вещей. Домашняя одежда, нижнее белье – все это было не самого хорошего качества. Да и часть ее обычных платьев бабушка Лиза покупала в комиссионке и на блошиных рынках, мастерски находя хорошие винтажные вещи по смешным ценам. Лили не нуждалась. Но и в роскоши никогда не купалась.
========== Глава 12. О магических ритуалах и обмене энергий ==========
Вальбурга Блэк сама выбрала Лили второе имя. Оказывается, тоже своеобразная традиция: если ведьма без защиты сильного рода выходит замуж, она берет себе новое имя. Как правило, одно из традиционных для семьи. После свадьбы Лили Эванс перестанет существовать. Ее новым именем будет Лилиан Галатея Блэк.
– Ты знаешь, что значит имя Галатея? – холодно спросила Вальбурга.
– Вроде бы так звали статую, которую создал Пигмалион, – неуверенно сказала Лили.
Они зашли в небольшой кабинет Вальбурги. Одна стена здесь была целиком отдана под книжный шкаф, у окна стоял изящный письменный стол, а у входа тянулась длинная широкая полка, заваленная кусками пергамента и какими-то схемами. Это было ее рабочее место, а Вальбурга, несмотря на строгий вид, была не такой уж ревностной сторонницей идеального порядка.
– Пигмалион назвал свою статую в честь сильной ведьмы. Впоследствии ее историю, как я понимаю, маглы изложили в виде древнегреческого мифа. Галатея была из сильного магического рода. Циклоп, влюбившийся в нее, придавил камнем ее возлюбленного, но Галатея смогла его воскресить. Пигмалион, оживив статую, назвал так свое творение, потому что считал, будто эта статуя его спасла, вернула к жизни. В итоге он плохо кончил: такой уровень колдовства тянул из него силы и колдун умер. Но я читала магловскую легенду про Пигмалиона. В вашем исполнении звучит приятнее.
Вальбурга выбрала это имя во-многом из-за первой Галатеи. Та создала запрещенный ныне ритуал, когда убитого мага можно воскресить, если действовать сразу после смерти. Платой за такое воскрешение служили три человеческие жертвы. Лили, в некотором роде, изменит судьбу Сириуса. Вальбурга была почти уверена, что теперь прежний вариант развития событий уж точно не сбудется. Лили, выйдя замуж за ее сына, родит наследника Блэков. И мальчика с внешностью Поттера, но зелеными глазами маглорожденной ведьмы, уже не будет.
И даже магловский вариант легенды о Пигмалионе вполне соответствует судьбе будущей Леди Блэк. Вальбурга намеревалась сделать из девочки идеальную аристократку. Она не такая темпераментная, как Блэки, но при этом явно умеет нравиться людям. Видно, что у рыжеволосой красотки нет проблем с общением.
– И не надо меня бояться, – добавила Вальбурга. – Твой страх не имеет смысла. Самое страшное, что я могу сделать – это выйти из себя и наорать. У меня такой же характер, как и у большинства Блэков, я легко выхожу из себя. К этому придется привыкнуть. Но если ты считаешь, что я еще как-нибудь могу тебе навредить…
Вальбурга замолчала, намекая на абсурдность подобных мыслей.
– Я Вам не нравлюсь, – чуть прикрыв глаза сказала Лили.
Вальбурга расхохоталась:
– Мерлин с тобой! Сириус – мой любимый сын. Не родилась такая девушка, которая бы полностью меня устраивала в качестве его невесты. В тебе есть один очевидный плюс. Ты почти ничего не знаешь и тебе всего семнадцать. Сейчас ты как чистый лист.
Лили смущенно кивнула. Она уже поняла, что слова Сириуса существенно разнятся с тем, что ее ждет на самом деле. Беззаботно жить не получится. Вальбурга Блэк просто не позволит ей вести себя неподобающе своему высокому званию.
– Ты будешь заниматься со мной с завтрашнего дня. Два часа с утра и еще два – сразу после ужина. Мы уже пригласили учителя танцев: нужно убедиться, что ты хорошо двигаешься под музыку. Остальное время сможешь заниматься сама, в библиотеке, либо проводить время с Беллой и Нарциссой.
Лили кивнула. Вальбурга, убедившись, что Лили ее услышала, продолжила говорить:
– Но я тебя позвала еще по одному вопросу. Традиционно чистокровные семьи выплачивают родителям невесты определенную сумму. Девушки всегда являлись, в некотором роде, товаром. Через неделю мы организуем прием в честь вашей свадьбы и до этого времени мы бы хотели обсудить с твоими родителями эту сумму.
– Мою стоимость? – уточнила Лили. – Знаете, мои родители посчитают это оскорблением.
Вальбурга криво усмехнулась. Даже родившись в мире магии, ей всегда момент вступления в замужество казался крайне неприятной процедурой. Сначала старшие долго и муторно обсуждают контракт на помолвку, потом оценивают, сколько ты стоишь, а потом во время свадьбы ты признаешь себя Чьей-то. Это не слишком-то похоже на то, о чем пишут в романах. А иногда бывает даже немного противно – просто из-за обсуждения. Когда идет оценка с точки зрения финансов, сразу теряешь часть самоуверенности.
В итоге на мужа тоже накладывается немало обязательств. Он ведь клянется заботиться о своей жене. Пусть даже она ему и принадлежит.
– Мы все равно должны выплатить эти деньги, – спокойно продолжила Вальбурга. – Твое обучение – а ты весьма образованна для маглорожденной, твои годы в Хогвартсе, и наша выгода от принятия тебя в род. Я говорю это тебе только потому, что никто из нас не разбирается в магловской валюте, и нам нужна твоя помощь в подсчетах.
Лили недовольно поджала губы. Мама еще даже не знает, что ее дочь вот-вот замуж выйдет, а тут еще и чистокровные порядки. И Лили не могла предсказать реакцию родителей.
Вальбурга, с прищуром рассматривая невестку, внезапно спросила:
– Ты вообще сказала матери, что замуж выходишь?
Лили вздрогнула. Вальбурга от возмущения аж рот приоткрыла. На несколько секунд прикрыла глаза, а потом пораженно произнесла:
– Два сапога – пара. Как ты могла не сказать?
Вальбурга действительно была возмущена: девчонка совсем как Сириус. Тот тоже вечно считает ненужным уведомлять родителей о важных вещах. То ли потому что считает себя достаточно взрослым, то ли потому что справедливо опасается материнского гнева.
Лили же стыдливо опустила глаза. У нее было много причин для этого. Во-первых, о подобном не сообщишь в письме, а навестить родителей ей никто не предлагал. Во-вторых, она боялась. Мама наверняка будет против, поэтому проще обо всем сказать, когда ничего обратно уже не вернешь. И в-третьих, Лили давно начала отдаляться от своей семьи. Она все хуже понимала сестру и родителей, а они с каждым годом все меньше знали о жизни Лили. Мама даже не знала, что ее дочь влюблена. Петти знала. Но она не скажет маме о подобном.
– Ладно, – горько вздохнув, сказала Вальбурга, – завтра с Сириусом после обеда навестите твоих родителей.
– Вечером, – поправила ее Лили. – мои родители работают и днем их не будет дома.
Вальбурга кивнула. Сейчас она привыкала к мысли, что столь благоразумная на вид девушка все же… все же подросток. А подростки – это всегда проблемы.
***
У Блэков были старинные книги, объясняющие явление обмена энергиями. Проще всего представить, что любой маг – это сосуд. Магия в нем – вода. В данный сосуд магия-вода поступает постоянно. Все излишки магии как бы выливаются в пространство, словно плещутся через край переполненного сосуда. Или же маг может сам растрачивать свой резерв и тогда ему нужно время, чтобы магия восстановилась, то есть, следуя аналогии, чтобы сосуд снова наполнился.
Исходя из этого, в магической науке существовала особая мера энергии, которую в заумных книжках называют Единицей магии и равняется она количеству энергии, что маг тратит на создание искры огня – так маги зажигают свечи. Следовательно, именно этой величиной маги измеряют энергозатратность каждого заклинания, резерв мага и скорость наполнения резерва.
Следуя по порядку. Чистокровные маги имеют самый большой объем магического резерва, то есть величину сосуда. Цифры разнятся, но именно чистокровные маги способны проводить сложнейшие ритуалы и применять по-настоящему мощные заклинания. Скорость восполнения резерва у них так же достаточно высока. Но все эти цифры индивидуальны, и большой резерв вовсе не гарантирует высокую скорость восполнения энергии. А в мире магии ценится как раз скорость восполнения. Творить мощное колдовство приходится редко, а вот что-то мелкое, но в течение целого дня – это более распространенный сценарий. И вот тут стоит упомянуть Новую Кровь. У обычных маглорожденных магия скорее быстро капает, у потомственных магов в третьем-пятом поколении она уже медленно бежит, у чистокровных аристократов обычно скорость наполнения резерва значительно выше остальных. Новая кровь восполняет свой резерв настолько быстро, что можно сказать, будто резерв у них толком и не опустошается.
Родовой алтарь содержит в себе три составные части. Три заклинания. Первое удерживает наследия и обновляет кровь, чтобы дети не болели. Второе дает родовую защиту. Третье накапливает в себе энергию. Как можно поместить энергию в неживой предмет? Еще с давних времен маги знали, что сильный амулет стоит создавать либо в особом эмоциональном состоянии, либо в особое время, либо приносить жертву. Простым заклинанием энергию предмету не передашь, нужны посредники. Например – кровь. Универсальный проводник магии. Сильные эмоции тоже хорошо подходят – страх, боль, счастье, радость. И еще можно черпать энергию в определенных местах или в определенные часы. В качестве ритуалов для поддержания магии родового алтаря, Лорд выбирал правильный день и час, в который удавалось практически опустошить свой резерв и резерв своей родни только через пару капель крови.
А еще было обнаружено, что алтарь способен «впитывать» те излишки энергии, что постоянно выбрасывает в окружающее пространство члены рода. Но эти излишки – капля в море, для столь мощного артефакта они почти незаметны. Другое дело, если кто-то практически обнуляет свой резерв. А маги охотно делятся энергией во время секса. Это еще одна причина, по которой сильный маг больше подходит на роль Лорда. Больше резерв и скорость обновления магии – больше энергии он передаст алтарю. Девушки энергией делятся охотнее. Девушка с Новой Кровью фактически бесперебойно будет подавать магию в алтарь.
Лорд и Леди являются своеобразной точкой отсчета, самыми важными для алтаря магами. Он и энергию от них забирает охотнее, только нужно быть поближе к самому алтарю. Говорят, раньше на этом камне только что оргии не устраивали, лишь бы наполнить резерв. Сейчас подобное поведение считается варварским.
Лили понимала, почему Блэки так в нее вцепились. Она ведь будет буквально фонтанировать энергией, и это обеспечит родовому алтарю постоянную и абсолютно законную подпитку. Так как алтарь обладает разумом, пусть и лишен эмоций и способности полноценно мыслить, он умеет и экономить энергию, чтобы она не закончилась в самый ответственный момент. Поэтому, чем больше энергии есть в алтаре, тем сильнее защита поместья, рода, тем надежнее сохранность родовых талантов, что способны проявиться в потомках.
Для свадебного обряда в помещении родового алтаря собрались все Блэки, что находились в стране. Орион – еще недавно он был Лордом. Высокий, худощавый, с острыми скулами и ровным узким носом. Рядом с ним – Вальбурга. Следом – Сигнус Блэк, похожий на кузена так сильно, что не распознать в них братьев просто невозможно. Друэлла Блэк выделяется среди них не только светлыми волосами, но и немного другими чертами лица. Лицо уже не такое вытянутое, подбородок острее, форма губ совсем другая. Рядом с ней ее дочери. Беллатрикс, с гипнотизирующим взглядом серых глаз. И Нарцисса, которой от матери достались только светлые волосы. Чуть в стороне, опираясь на трость, стоял Альфард Блэк. Как и все мужчины-Блэки, он приковывал внимание своей броской внешностью. И, почти замыкая круг, скучающе рассматривал потолок Регулус. Рядом с братом он казался уже не столь красивым, но все же оставался крайне привлекательным.
Сириус завел Лили в зал за руку, помог подняться на алтарь. Идти босиком по каменному полу было холодно, а вот алтарь оказался неожиданно теплым, словно нагрелся на солнышке. Лили опустилась на колени возле Сириуса. Из той же книги об обмене энергиями, она узнала и причину такой формулировки свадебного обряда. Оказывается, во время соития – ну то есть во время занятия сексом – важно еще и психологическое состояние любовников. И женщина отдает энергию в большей степени, если мужчина как бы владеет ею. Ведет ее. Управляет. Имеет над ней власть. Именно поэтому такая формулировка являлась принципиальной и не менялась с момента изобретения родовых алтарей.
Лили произнесла заученные слова клятвы на латинском. В Хогвартсе они проходили этот мертвый язык факультативом, так что выучить текст клятвы было для Лили не сложно. Пришлось, конечно, зубрить минут сорок, но она хотя бы понимала, что говорит. Понимала, что отдает разум, душу и тело Сириусу Блэку, обещает быть верной ему, просит позаботиться о себе и дать защиту рода. Что готова принять от него новое имя.
– Лилиан Галатея Блэк, теперь ты моя, – Сириус протянул ей обе руки, помогая встать с колен
Босиком, без привычных каблуков, Лили была ниже его больше, чем на голову. Орион подошел вплотную к алтарю, протянул сыну обоюдоострый нож. Сириус сделал надрез на правой ладони Лили, прикоснулся к нему губами, слизывая немного крови, затем так же поранил себя, только уже левую руку, и Лили, стараясь не морщиться от боли, так же слизала немного крови с его ладони. Потом Сириус передал нож отцу, Орион отошел обратно к стене, а Сириус с Лили соединили ладони в замок и развернулись друг от друга, лицом к Вальбурге. Та так же неспешно подошла к алтарю и красной шелковой лентой обмотала их сомкнутые руки, завязав крепкий узел. На пару мгновений Лили показалось, что ладони перетянули слишком туго – было даже больно, но лента уже распалась золотистыми блестками, вокруг Лили и Сириуса закружился вихрь золотистых искр. Когда искры опали, каждый из стоящих в зале пожелал им счастья в совместной жизни. Они говорили эту фразу по очереди, каждый кланялся и выходил из комнаты. Последним вышел Орион.
Лили поняла, что дрожит от напряжения и страха. Сириус разжал ладонь: Лили с долей недоверия увидела, что пореза больше нет.
– Ну как себя чувствуешь в роли Лилиан Галатеи, Леди рода Блэк?
Лили вздрогнула. Технически, они еще не женаты. Им следует пойти в другую комнату и скрепить брак. Поэтому она не ответила, только стыдливо рассматривала свои босые ступни. Сириус, не дождавшись ответа, обнял ладонями ее лицо и заставил посмотреть на него.
– А теперь ты на меня даже смотреть стесняешься?
Он держал ее не сильно. Лили мотнула головой, заставляя Сириуса убрать ладони, и сердито заметила:
– Девушка имеет право волноваться в такие моменты.
– Это совсем не страшно, – доверительно сообщил Сириус. – И довольно приятно.
Лили поняла, что снова покраснела. Эта его привычка так разговаривать… просто выводит из себя.
– А мне хотя бы поцеловать свою жену можно? Или ты так и будешь рассматривать алтарь и свои ноги?
Лили вздрогнула. Но ответила по-прежнему сердито:
– Ты теперь имеешь право делать со мной что угодно.
Сириус тихо засмеялся, а потом резко подхватил Лили на руки. Та испуганно ахнула и тут же потребовала:
– Поставь меня!
– Я теперь имею право делать с тобой все, что угодно, – самодовольно улыбался Сириус, спускаясь с алтаря и направляясь к выходу из комнаты.
Лили возмущенно уставилась на него. Просто непрошибаемый человек!
– Я не понимаю, что тебя не устраивает? – дверь перед Сириусом открылась сама, а ведь Лили надеялась вырваться, когда он будет ее открывать. – Ты же говорила, что любишь. Так? И я прекрасно знаю, что хорошая девочка Лили Эванс иногда по ночам…
Лили ударила его кулачком в грудь. То, что он просмотрел в ее голове так много о ней самой, не давало ему право использовать эту информацию ей во вред.
– И я даже знаю, какие книжки ты читала, скрывшись за пологом кровати. И какие сны тебе снились…
– Перестань! – потребовала Лили.
Они уже вошли в спальню. Сириус пронес ее мимо цепей, свисающих с потолка, шагнул прямо на кровать и прошелся по этой громадной постели в самый центр. Тут он поставил Лили на матрас и, ехидно улыбаясь, приказал:
– Раздевайся.
========== Глава 13. О девственности и доверии ==========
Лили испуганно сделала шаг назад, но на мягком матрасе сложно удержать равновесие, поэтому она едва не упала. Сириус ее поймал и поставил ровно. Опять повторил:
– Раздевайся.
И он сам стянул через голову рубашку, оставшись в одних штанах. Они были на резинке, но сшиты из льна и имели карманы. Вытащив из кармана волшебную палочку, Сириус невербальным заклинанием расстегнул все мелкие пуговички на спинке платья Лили. Она обняла себя руками под грудью, боясь что платье упадет с нее само. При этом она понимала, что вообще зря противится, это просто глупо в данный момент времени. Но ничего не могла с собой поделать. Почему-то было страшно.
Сириус покачал головой, а потом ладонями провел по ее плечам, обнажая их. Лямки бюстгальтера сидели плотнее, практически впиваясь в кожу, но Лили продолжала удерживать платье даже когда Сириус неспешно огладил ее руки, перешел на талию, бедра… а потом внезапно пробежался пальцами по ребрам, щекоча ее. Лили вскрикнула, убрала руки от груди, и уже спустя пару мгновений тяжелое льняное платье упало вниз, оставляя на ней только нижнее белье.
– Ты же не сможешь вечно от меня прятаться, – резонно заметил Сириус. – Я хочу получше все рассмотреть, ты ведь так красива.
Лили снова покраснела, но прикрываться не стала. Неловко замерла, боясь даже дышать. Сириус нагнулся, чуть потянул ее за волосы, заставляя откинуть голову назад, и поцеловал. Лили на поцелуй ответила так, как умела. И тоже обняла его за плечи, прижимаясь к нему так тесно, как ей только удалось. Целоваться было легко и приятно. А вот стоять почти обнаженной под его внимательным взглядом она смущалась. В комнате было довольно сумрачно, но при этом света хватало, чтобы видеть все в мельчайших подробностях.
Лили почувствовала, как Сириус расстегнул застежку лифчика, как небрежно отбросил его куда-то в сторону. Она лишь поудобнее обняла его за шею, привстала на носочки, покачиваясь из-за неустойчивости матраса. Ощутила, как Сириус ладонями оглаживает ее спину, как его руки скользят по талии, как пальцы отодвигают резинку трусиков, и Сириус чуть сдавливает обнаженные ягодицы. Лили вздрогнула и прервала поцелуй. От этого простого движения у нее по телу словно электрический разряд прошел. Сириус же присел на одно колено, одновременно снимая с нее трусы, быстро и едва уловимо оставляя на ее теле влажные следы поцелуев – ключицы, грудь, на животе около пупка, на выступающих косточках бедер. Только тут Лили опомнилась и снова испуганно ахнула, попыталась отшатнуться и не удержала равновесие. Снова едва не упала, но Сириус ее поймал и мягко уложил на кровать. До конца снял нижнее белье, отбросил его с кровати вместе с валяющимся здесь же платьем. Лили запоздало осознала, что все же он добился в итоге своего: вот она лежит полностью обнаженная, а Сириус с предвкушающей улыбкой рассматривает ее.
Лили казалось, что нависшая над ней перспектива расстаться с девичеством, лишила ее не только желания, но и смелости. Почему-то было страшно. И еще невероятно стыдно. Она тут же вспомнила, что ее большая грудь хорошо смотрится только в одежде, что у нее рыжеватое родимое пятнышко на внутренней стороне бедра – Петти потом говорила, что это ведьмин знак, а еще что ноги у нее короткие, что на светлой коже любое прикосновение оставляет красные пятна, и что она сама уже наверняка красная и совсем не красивая…
Сириус достал из кармана браслет – специальный футляр для волшебной палочки, быстро надел его, а потом так же быстро расстался со своей одеждой. Лили вздрогнула, когда он лег рядом и положил ей ладонь на живот.
– Ты мне веришь? – спросил он.
Лили испуганно уставилась на него. Верит? Но он не дал ей не только ответить на вопрос, но даже как следует подумать над ним. Поцеловал ее. Сначала нежно, едва ощутимо, но постепенно его поцелуй становился все требовательнее и увереннее. В этот раз Лили и сама почувствовала, как на нее начал действовать дар Сириуса. Как его прикосновения начали вызывать приятные мурашки, как стало невероятно жарко, как весь мир сжался до крохотных размеров. Она слышала свое сердцебиение. Сириус, щекоча дыханием, шептал ей на ухо фразы, которые она тут же забывала. Она только понимает, что он называет ее красивой. Лили крепко обнимала его в ответ, гладила ладонями плечи и спину, выгибалась всем телом, чтобы ему было удобно целовать ее грудь. Она прикрыла глаза, закусывала губу, чтобы не стонать в голос, хватала ртом воздух – ей, казалось, не хватало кислорода.
Она хотела его. Это чувство сводило с ума, ей казалось – дотронься он пальцем до ее промежности, и она тут же кончит. А еще хотелось наконец испытать то, о чем прежде только читала. Страха больше не было. Было лишь желание, которое заставляло Лили обвить Сириуса ногами, прижиматься к нему все теснее и, наконец, не выдержать:
– Сириус… пожалуйста.
– Смотри мне в глаза, – хриплым шепотом приказал он, и Лили, разумеется, послушалась.
Над ним светился потолок, темно-каштановые, почти черные волосы Сириуса из-за этого тоже словно светились. Пряди свешивались около его лица, щекотали Лили, когда он наклонялся за поцелуем. Против света она не могла рассмотреть цвет глаз – они просто казались черными. Завороженная, она рассматривала его так, будто видит впервые. Вздрогнула, когда он чуть сильнее навалился на нее, ладонью скользнул у нее между ног, легонько помассировал клитор, и Лили действительно накрыл сильнейший оргазм. Она опустила разом ослабевшие ноги, все еще чувствуя что-то вроде разочарования. И потому что так быстро, и потому что это немного не то, что она ждала. Но тут же вскрикнула, когда Сириус довольно резко и неожиданно вошел в нее. Больно не было… было слишком странно, чтобы она вообще смогла нормально описать свои чувства.
– Ты даже слишком мокрая, – признался он. – Не больно?
Лили помотала головой. У нее на глазах выступили слезы, но это точно не от боли. Странное ощущение чего-то постороннего внутри и волновало, и причиняло дискомфорт. Сириус снова оперся на обе руки, дышать стало легче. Первые же движения вызвали испуганное ойканье, Лили вцепилась в его плечи. Он остановился. Потом продолжил. Сначала двигался медленно, но все время ускорялся, все хуже сдерживая уже свои желания. Лили убрала руку с его шеи, закусила зубами указательный палец, чтобы не закричать, но ее рука тут же была зафиксирована рядом с головой. Сдерживать стоны уже не получалось. Ощущения были где-то на грани между болью и удовольствием, и Лили краем сознания понимала, что просто замерла под ним, боясь пошевелиться. Но все равно чувствовала, как нарастает тугой комок внизу живота. Но испытать второй оргазм подряд она не успела – Сириус кончил первым. Навалился сильнее, уткнулся носом ей в плечо, просунул руку ей под поясницу и сильно прижал, так крепко, что Лили даже показалось – не сможет дышать. Еще несколько движений и его тело расслабилось, он нежно поцеловал ее в шею, перевалился набок, но тут же просунул два пальца ей во влагалище, надавил на какую-то точку и Лили все же хрипло застонала в голос от накрывшего ее оргазма.
– Надо же… кровь… – Сириус задумчиво рассматривал свои пальцы.
Лили с трудом сфокусировала зрение. Кровью это назвать сложно. Словно тонкие нити чего-то красного в ее выделениях. Он небрежно вытер руку прямо о простынь, достал палочку и призвал к себе какой-то флакон. Как только он откупорил крышку, Лили ощутила противный вязкий аромат сильного заживляющего.
– Мне не больно! – испуганно пискнула Лили, но кто будет ее слушать?
Через пару минут она уже лежала в обнимку с Сириусом и наслаждалась его ленивыми ласками. Он водил пальцами у нее по спине, иногда тянул за прядку волос – тогда Лили поднимала голову, и они целовались. Она чувствовала, что грань между сном и реальностью словно размывается, и не поняла, когда именно уснула.
***
Проснулась от привычных ощущений – было душно. Они не укрывались, поэтому вкупе с духотой от чрезмерно горячего Сириуса, у Лили замерзли ступни. Она попыталась выбраться из крепких объятий, заранее предвидя бесполезность таких попыток. Недовольно поморщилась: после вчерашнего сводило мышцы бедер, с непривычки. И тут же зацепилась за это свое мысленное «вчерашнего». В этой комнате не было окон, а светильники, пусть и тускло, но светили постоянно. Уже утро? Лили не чувствовала себя выспавшейся. Быть может, еще далеко до рассвета?
Ее мысли были прерваны неожиданным поцелуем в лоб.
– Проснулась? – со сна голос у Сириуса был хриплый. – Ничего не болит?
– Нет, – ответила Лили.
Про то, что у нее почему-то тянет мышцы, она говорить не стала: вряд ли он это имел ввиду. Но она не ожидала, что больше ничего сказать не сможет. Сириус снова навалился на нее, лишая возможности сбежать, и снова она потерялась в этих ощущениях. Очнулась, когда Сириус, смеясь, прошептал ей в ухо.
– Знаешь, если у девчонки симпатичная мордашка, я предпочитаю миссионерскую позу. Если красивая грудь – то позу наездницы. Если пышные бедра – то пристраиваюсь сзади. Как же мне быть с тобой?
– Ты такие вещи говоришь, – обиженно сказала Лили. – Словно вообще ничего не стесняешься…
– А зачем? – удивился он. – Думаю, наездницу оставим на потом. Вставай на колени.
Лили сама не поняла, когда выполнила его приказ. Оперлась ладонями о матрас, перекинула волосы через плечо. И едва не упала, когда он вошел в нее. Сегодня медленно, но все равно ощущения были слишком яркими. Она легла грудью на кровать, сильно прогнувшись в спине. Он то жестко сжимал ягодицы, то нежно гладил их, и Лили не заметила, как сама начала раскачиваться, пытаясь попасть с ним в один темп. Довольно грубое прикосновение к клитору заставило Лили кончить. Ноги больше не держали, тело словно перестало ее слушать, отходя от сильного оргазма, поэтому хватка Сириуса на бедрах стала почти болезненной. Ему потребовалось всего пару движений, чтобы тоже кончить. Опустил Лили, сам устало сел рядом.
– Пойдем наверх, в нормальные комнаты, – предложил он. – Здесь же даже ванной нет.
Лили подумала, что ванная была бы совсем не лишней. Она вспотела, между ног было даже липко от выделений, а волосы, кажется, за ночь только что колтунами не скатались. Да и сама идея оказаться в горячей ванне… из-за непривычных движений ныли все мышцы.
