Текст книги "Тень Деформации (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

Но криговцы – исключение. И “гвардейская награда” потенциально ждёт каждый полк. И, пятнадцать процентов отслуживших, где-то две сотни лет гвардейцев, в среднем же по Империуму, если до этого доживают, имеют награду и перестают быть гвардейцами. Это чисто статистический факт.

При этом, умирает лишь шестьдесят пять процентов состава, опять же, чистая статистика. Что, в условиях “вечной войны” не то, что не “жутко”, а весьма закономерно.

Оставшийся процент, это сломанные до “нерациональности восстановления, либо невозможности оного медициной и аугментикой”. Ветераны-калеки, прямо скажем. К ним Империум не слишком щедр – они “не пришли к успеху”, что в укор не ставится, но и богатствами не осыпается. Пенсия, уровня заработка среднего чиновника администрации сектора, чуть больше или чуть меньше – офицерам. Мелкого, соответственно, рядовым.

Кстати, наиболее “реалистичная” отставка, и Син радовался за своих “поломашек” не зря: я не выпинывал самоваров “без ручек, без ножек”, да и пенсия была пощедрее “стандартной”.

Ну и если “поломашка” – востребованный специалист, то его “условно-достаточно” чинят и предлагают иной формат службы, как наиболее близкий пример – Кай.

Это ситуация “в общем”. А теперь частности: гвардейцы хотят трахаться сексом. Довольно банально, но факт. Препараты, снижающие либидо, нередко используются, но длительно их не применяют. Не только из-за “долговременных последствий”, на которое командование, скорее всего, плюнуло бы. А из-за сложной гормональной машинерии человеков. Долговременное снижение либидо ведёт к психическим отклонениям, предельной апатичности, депрессиям… В общем, негативно сказывается на гвардейцах и их боеготовности.

Есть различные варианты отпуска, но, как понятно, раз в пять лет (в среднем) – это несколько маловато. Притом, что полки на разумных Мирах набираются смешанные, но это такой, половинчатый вариант. Не слишком, кстати, одобряемый Милитарумом: эмоциональные привязки внутри полков часто ведут к неважным последствиям.

Это не говоря о Мирах дикарских, как технически, так и морально, типа того же Талларна, откуда в гвардию идут исключительно “настоящие мужики”.

И вот, помимо всего прочего типа отпуска, борделей на звездолётах-войсковых транспортах, есть даже вспомогательные части “досуга полового”. Зачастую, напрямую прикомандированные к полку. И являющиеся в последнем случае не “частями вспомогательными, вагинально-давательными”, как тонко и изящно в своё время пошутил Син, а чуть ли не полуофициальными жёнами.

И вся эта преамбула ведёт к такой амбуле: в Нагеле, а, подозреваю, во всех небольших городках с казармами именно гвардии, “вагинательно-давательных” служб не было. Маленькие части потому что, логистика, канцелярщина… в общем, на части из пары-тройки сотен человек “забили”, благо, их ротация происходит раз в полгода. Кроме, как раз, инструкторско-сержантского состава. Интенданты, инструктора ну и глава части. Которые, по сути, давно уже местные, поскольку не одно десятилетие тут живут.

Вот только, расквартированные гвардейцы хотят трахаться сексом. И ограничивать их “жопой верного товарища” и “из расположения – ни ногой” не только неверно, но и, в рамках внутренних постановлений Милитарума, преступно. Гвардейцы тут, согласно нормативам и отчётности, на “полуотдыхе”.

Но, гвардейцы хотят трахаться, а местные быть оттрахаными хотят далеко не всегда. И аргумент “мы за вас кровь проливаем!” в процессе ухаживания – не слишком аргумент, по массе причин.

А это вечное напряжение, которое в местных увеселительных заведениях не раз и не два доводило до мордобоя. Но это-то не беда, беда в другом. В девяноста процентах случаев, огребали местные. И, пусть редко, но взыгрывало ретивое, брали семейный карамультук… В общем, нападение на гвардейцев, казнь… Неприятно, в общем, да.

Ну и гвардейцы – не ангелы, были, пусть и не часто, случаи изнасилований и прочего.

В совокупе – не самая приятная ситуация, вызванная, в основном, тем, что на Дюрере стрелять умели чуть ли не с пелёнок, а вот школы рукопашного боя не было. Не прижилась, не развилась, как раз из-за поголовной вооружённости. Ну и в закономерных конфликтах с гвардейцами, местные закономерно огребали, с их “размахнуться поширше”.

Почти “местные” постоянные обитатели базы проблему знали, даже рапортовали, но сделать ни варпа не могли: выделять “вагинально-давательные” службы “центр” отказывался, давая чисто “армейские” приказы вроде: “займите состав делом”, “ведите просветительскую работу”, ну и прочие, если не фантазии, но херово работающие в текущих реалиях указания.

И вот, тянулась эта ситуация довольно долго, с неизбежными вследствии её смертями. Пока, пищащая перед нами соплюшка, кстати, дочь бургомистра, не обратилась к “дяде-сержанту” в стиле: “Дядь, научи дать в глаз”.

Тут крылась ещё одна засада: учить “негвардейских”, в любое время, гвардейцам было, согласно уставу, не можно. В свободное время? Так у гвардейца “свободного времени” быть не может! Даже если он вспомогательно обслуживается “вагинательно-давальной” части, происходит это в рамках службы. Даже когда спит, в общем.

Тут, нужно отметить, что излишнюю милитаризацию гражданских, как любое государство с контрактной армией, Империум не приветствовал. И, кроме ряда случаев, вроде планет смерти и крепостей, обучение гражданского "военному ремеслу" гвардейскими, рассматривал как преступление гвардейцев.

При этом, Империум, как государство, до бреда больного вроде: "превышения пределов необходимой самообороны" и запрета на оружие не доходил. Право, пусть сословное и прочее, было правом, а не туалетной бумажкой. Соответственно, если самооборона – то что-то там превысить она в принципе не может. Это или самооборона, или неспровоцированное нападение, любой иной вариант – больные фантазии. А, отняв право на оружие, государство отвечало за каждого ограбленого в подулье, например. Не говоря о ксеносах, еретиках и прочем. Лишение возможности защищаться есть принятие ответственности за каждое конкретное последствие, а Империум себе такого позволить не мог. Как и запретить и не отвечать: это было бы его гибелью.

Но, ситуация на Дюрере, невзирая на вышеизложенное, особая. А просьба понятная, так что сержант подполз к начальнику части с писком: “а может, можно как-то?” Лейтенант, дядька, проведший в Нагеле не одно десятилетие, новизну идеи оценил. При этом, отменять устав и директивы было не в его силах. Но, как он сказал, отвернётся, если что. И прочий “постоянный” персонал отворачивался, куда деваться.

Только, при всём этом, козырять фактом “нарушения устава” прилюдно – несколько не комильфо. Да и в Нагеле, небольшом городке на тысячу физиономий, никаких “тренировочных” площадок не наблюдалось. И вот, больше года, по вечерам сержанты гоняют молодёжь Нагеля. “В рукопашной и не только” – невинно закатил глазки сержант. В общем – понятно, что полноценная боевая подготовка, и лично я в текущих реалиях беды не нахожу. Хотя, безусловно, факт нарушения устава налицо, ну и ждут весь “постоянный” состав части неприятности, с занесением в личное тело. Впрочем, с последним ещё подумаем, решил я.

И да, местные вроде бы не в курсе “жудкого преступления”. “Папа знает, что занимаемся, но не знает ни где, ни с кем” – пищала бургомистрова дочка.

А место тренировок, оставшееся со “времён затмения” – единственное место, где во внеслужебное время тройка сержантов может гонять молодёжь, “не мозоля глаза” в округе.

Весь этот рассказ прерывался стучанием кандалами в грудь сержантов, мол, “Всё это мы! Лейтенант не знал и невиноватый! И ребятишки не причём!” Чуть ли не с рёвом обозначенных ребятишек и прочими весёлыми акустически-эмоциональными пертурбациями.

– Разберёмся, – сурово выдал я, отдав штурмовикам команду снимать кандалы.

Кстати, они лыбы и хрюканье не скрывали, паразиты такие, а мне нельзя.

– И оденьтесь, что ли, воены Дюрера, – хмыкнул я. – Замёрзнете в варп. Одного я не понимаю, – задумчиво протянул я несколько в сторону. – Какого варпа партизанское убежище фонит, как еретическая обитель?

– Так, господин Инквизитор, это и есть жильё поганых еретиков! – подал голос потирающий запястья сержант.

– Подземелье в лесу? – поднял бровь я.

И тут мне наперебой (и я, признаться, пожалел, что штурмовики галдящую ребятню не затыкают – реально, чуть ли не покушение на ценного меня устроили, паразиты) выкладывают такую историю. Итак, еретики-оккупанты жили не на поверхности. И на поверхности ни варпа не строили, занимая уже построенные здания.

А они закапывались, точнее “вдалбливались” в почву. То ли социокультурное что, то ли варп знает.

И те нечастые “подземелья со времён затмения” которые мне попадались в описаниях, я искренне считал “обителью партизаненов”. Ну серьёзно, в отдалении от городов и городков, подземелья. Мне и в голову не пришло, что там могут быть обители ереси. Ну а местные мне показывали “дома, замурованные после еретиков” и ни варпа не думали, что я о подземельях не знаю.

С другой стороны, местная служба контроля имматериума, как императрились поп-агент и начальствующий астропат “усё, совсем и вообще” проверили. Но факт как забавный, так и всё равно заслуживающий проверки.

Думал я так, обходя пещеру, пока не наткнулся на трёхметровую металлическую дверь, обляпанную металлическими барельефами аквил, черепов, выбитыми на ней литаниями и молитвами, ну и здоровенной надписью перед центральным имперским черепом: “Волею Бога нашего, Императора, запечатано место скверное сие навек!”

– Хм, а почему “запечатано”-то? – задумчиво поинтересовался я у Вселенной. – И вообще, что у них тут происходило?

– Я знаю, я историю хорошо учила! – ответила мне вселенная писком “губернаторской дочки”.

– Ну расскажи, раз так, – не стал я отказываться от источника информации.

И поведала девчонка, что во время затмения, “проклятые Императором еретики” обитали в подземье, оставляя наверху, как я и предполагал, надзирателей в занятых имперских строениях. А партизанены-лоялисты пребывали, как партизаненам и положено, в лесах. Но не в подземельях каких еретических (если, конечно, не поймают), а на свежем воздухе. Молодцы какие, порадовался я за здоровый образ жизни былых партизан.

А вот когда явились “Силы Святого Очистительно Крестового Похода”, перед оными силами и местными лоялистами встала дилемма: воевать ересь в подземельях. Что весьма изящно решили: заблокировали выходы (прекрасно местным известные), да и залили подземелья отравой. “Витацидом”, как, запинаясь, выдала девчонка. Отрава действительно знатная, что-то из “полуматериальной химии”, насколько я знал: тяжелее воздуха, в варп разлагает органику любого типа и вида на составляющие. И да, это газ, одна из составляющих торпед с “биологическим Экстерминатусом”, выжиганием биологии на планете.

Если бы на этом остановились, то командующего походом нужно было вешать. За яйца, а когда оторвутся – за шею.

Но, через пару месяцев подземелья начали “чистить и проверять”. Попы, псайкеры, да и парии, судя по невнятному описанию девчонки. И проверяли почти полгода, но “Ересь поганых еретиков пропитала камень, так что запечатали логово поганое”.

В общем, как я понимаю, еретики успешно сдохли, но общий фон имматериума, точнее, именно скверны, был высок, невзирая на очистку. Так что “замуровали и опечатали”, как и говорил мне поп Гидемин. И не “навеки”, как написано, а скорее на века.

С обрушением же, как я понял, была засада: еретики не копали, а плавили и долбили камень. И взрывать-рушить всё это никто не решился, ввиду возможных нехороших тектонических пертурбаций.

При всём притом, проверить надо будет. Да, скверной несёт фоново, а намоленные металлические створы её очевидно ослабляют. И да, фон из этой конкретной пещеры быть причиной повышения общего фона планеты не может. Да хоть сотня тысяч таких – не может, в этом случае миллионы нужны. Но, наверное, прерву-ка я своё “ревизионное турне” и проверю пещеру какую. На всякий случай, чтоб потом локти не кусать.

А пока надо с ентими “жудкими преступниками” разобраться, раз уж связался, хмыкнул я.

Вообще, наша “охота на ересь” одной информацией о подземельях еретических отбилась: я реально мог так и не узнать. Хотя, если причина в подземье – узнал бы, но перед этим убил бы не месяц, а весь год на “инквизиционную проверку на местах”.

– Так, жители Нагеля и гвардейцы! – возвысил голос я. – Собрались и под охраной моих сил двинули в город!

– А что с нами будет? – пискнула неугомонная девчонка, а её писк подперло более сотни взглядов.

– Расстрел? А может, порка? – задумался я, понял, что моё чудесное чувство юмора опять не оценили, да и махнул рукой. – В Нагеле разберемся. Собрались и двинулись!

Через часок до городка добрались, ну и моя огнесжигательная персона вытащила лейтенанта-комендата и бургомистра, отца егойной дочки, на суд и правёж.

– Вот такая картина, господа, – подытожил я рассказ.

– А, простите, господин Инквизитор, что с… нарушителями? – робко полюбопытствовал бургомистр.

Памятуя о вопиющем отсутствии чувства юмора у окружающих, я о расстрелах и сожжении огнём говорить не стал. Даже о сырых казематах не стал, святой я со справкой человек!

– Довели до города и отпустили. В ряде случаев придали ускорение пинком, чтоб не мешались под ногами. У меня силы Инквизиции, а не охрана схолы на выезде, – выдал я. – Дело в другом. Есть проблема гвардейцев и местных, и её ни варпа никто не решает. Этот “детский кружок” – ерунда, а не преступление, – на что бургомистр шумно выдохнул. – Но он обозначил нерешённую проблему.

– Слал рапорты о выделении вспомогательных частей тридцать лет, – подал голос пожилой, похоже, “вечный” лейтенант. – Безрезультатно, господин Инквизитор, – чуть тише закончил он.

– Да дадут разок защитникам нашим, не сломаются! – гаркнул бургомистр, но в свете и ветре было видно, что ситуация его коробит. – И выпорю, – посулил он.

– Нет, это не дело. Ни разок, ни полразка. В общем, будем решать, – обозначил я, вызывая чиновного генерала.

Дядька проснулся и, почти не зевая, выслушал меня.

– О проблеме, господин Инквизитор, знаю. Рапортами можно печи штаба год топить, – выдал он. – Но, в рамках имеющихся у меня средств – ничего не могу сделать. Вспомогательных частей на Дюрере мало, тут… несколько специфичная атмосфера, – изящно определил он повышенный варп фон и очко в полнеба. – Так что в данной ситуации…

– Вывести силы Астра Милитарум в города, препоручив городки СПО. Ротации не будет, это ваши директивы, конечно, осуждают, но большую часть проблем это решит. Моим словом закреплю в Эйдештале, подготовьте приказ. Это раз. Далее, не везде это выйдет, это понятно, да и конфликты будут. Но! Для граждан Дюрера, в рамках сложившейся ситуации, вводится правило Мира-Крепости. По обоюдному согласию, а не обязательно, – уточнил я. – Захотят местные учиться, а инструктора Астра Милитарум учить, не в ущерб службе, военному делу – это дозволительно. Также приказ по планете готовьте, подтвержу. Это два. И с губернатором согласуем, чтоб бардака не было, – дополнил я.

– По слову вашему, – был мне ответ воксом.

– Дальше, с вами. Часть, как мне видится, останется – СПО займут городки покрупнее. И, в условиях нехватки вспомогательных частей проблема не исчезнет, хотя я дам рекомендацию “выравнивать” части ротации по половому признаку. Но, молодые хотят учиться – пусть учатся. Но не в еретических руинах, а официально. И не на плацу и полигонах гвардии. А то острота проблемы, – изящно определил я реакцию гвардейцев на толком не одетых “тренирующихся”, – вырастет до катастрофических масштабов. Ставьте городской полигон, – выдал я распоряжение бургомистру.

– А наказание? – полюбопытствовал лейтенант.

– От меня – никакого. От вас – не менее трёх часов занудных лекций о недопустимости пренебрежения писаными правилами. Ну и при рецидиве – пороть.

– Сержантов?

– И сержантов. Можете и себя даже, по слухам – помогает. Всё, господа, доброй вам ночи. У меня дела, прощайте.

Распрощался я, покинул бургомистрово логово, вышел на воздух, похмыкал.

– Да, забавно вышло, Терентий, – похмыкал в ответ Син. – А дальше?

– Вы – на Милосердие, как и ты, Эльдинг. А я в столицу, буду уточнять момент с этими еретическими подземельями. И в голову бы не пришло, что еретики зарываться будут, – хмыкнул я.

И разлетелись мы по делам. А в Эйдештале, переночевав в Аквиле, я направился теребить всех виновных и причастных, для начала – попа Гидемина.

– Точно так, господин Инквизитор, проверили. Но не отмыкали – приказ Лорда Войны в силе. Печати целы, варп-фон повышен, но незначительно и в рамках нормы для Дюрера, – ответствовал мне агент на уточняющие вопросы.

– Понятно, – покивал я. – Знаете что, господин Гидемин, хочется мне проверить одно из подземелий… что такое? – вскинулся я, увидев и почувствовав непонимание собеседника.

– Так оно одно, господин Инквизитор. Выходов много, а подземелье поганых еретиков одно, – выдал он.

– Так, погодите, на всём материке? Или на обоих? – уже со скепсисом воззрился я на экклезиарха.

– На соседнем материке – ещё одно, не соединены. Но одно, на всем материке, – покивал он.

– И всё в скальном массиве? – уточнил я, на что последовал кивок. – Вот же трудоголики вредители. Так, господин Гидемин, мне нужна карта этого варпового подземелья.

– Прошу прощения, господин Инквизитор, но карты нет, – развёл руками поп. – После проверки силами Крестового Похода, по приказу Лорда Командующего, все выходы замуровали, замкнули и запечатали. Не картографировалось, – развёл руками он.

– Недальновидно, – осудил я. – А карты с выходами есть?

– Не общая, местные, – задумался поп. – Вам совместить?

– Да, совместите, – кивнул я.

А через час я разглядывал карту материка, утыканную примерно тысячей точек-выходов. И недоумевал.

– Варповщина какая-то. Господин Гидемин, а города раньше у этих входов были? – уточнил я.

– Нет, господин Инквизитор. До затмения на Дюрере было четыре Улья, ныне разрушенные до основания, ну и поселения, на месте которых сейчас городки, – был мне ответ.

– Точно варповщина, – подтвердил я свой диагноз. – Взгляните, на кой варп еретикам выходы в лесах, горах, да чуть ли не в озёрах и реках?

– Еретики, господин Инквизитор, – пожал плечами поп, в стиле “пидарасы, сэр”. – Кстати, из-за расположения части подземелий рядом с реками и озёрами, насколько я знаю, Лорд Командующий и принял решение не разрушать подземелья. Помимо возможных землетрясений, – уточнил он.

– Скверна и заражение вод? – уточнил я.

– Точно так, на момент окончания похода фон скверны был весьма высок, в разы выше, чем ныне.

– Понятно, – протянул я. – Ладно, всё равно посмотреть надо. Ворота отомкнуть… подберёте кого-нибудь? – вопросительно взглянул я на попа.

Тот глазами побегал, на I с черепом на доспехе моём глазами наткнулся и вспомнил, что я “право имею”. После чего задумался и через полминуты выдал.

– Найду, господин Инквизитор. А когда вам угодно? – уточнил поп.

– Да прямо сейчас. Вот это место, – потыкал я в карту. – Десяток километров от Эйдешталя.

– Чуть дальше, – уточнил взглянувший поп. – По слову вашему, – выдал он и засуетился.

А я задумался. Фон, конечно, из еретической подземки не так и велик. Но варп подери, материк, пронизанный соединённым подземельем! Варп знает, что там может быть. То, что походники всё проверили – я почти уверен. Но… сотни километров подземелий. И варп подери, если причина там – это весьма хреново. Это не год на городки. Это годы, если не десятки лет.

Ну, с техникой поменьше, но перспектива мотаться по еретической подземке, ища причину роста фона, ни варпа не радует. А придётся, если что… А ладно, пока посмотрим, что там, а потом будем разбираться, мудро рассудил я.

А через час группа механикусов в красных робах, с соответствующими песнопениями и что-то песнопоющим на периферии Гидемином снимали пломбы и открывали врата. Собственно, экспедиций я затевать не собирался, но пройтись внутрь на километр-другой – дело весьма правильное. Вчувствоваться, разобраться. Если повезёт, хмыкнул я, найду некий еретехнический агрегат с надписью: “Во славу хаоса неделимого и пятёрки, учиняем мы подлянку великую, слугам трупа-на-троне, через века. И камень убиваем. Всегда ваши. Мёртвые еретики”.

Крайне маловероятно, крестовые походники не берцами похлёбку из грокса хлебали, но мало ли?

Наконец, створы разомкнули, и… а вот ничего. Нет, варп-фон повысился, намоленная и покрытая литаниями дверь его ослабляла… на считанные проценты, не более. Ну, жить там нормальному человеку не посоветую, и крыша протечь может, да и мутацию обоих типов словить можно со временем. Но, как “в варп роняющее планету” воздействие это не канает.

– Замеряете? – уточнил я у суетящегося попа с помощниками.

– Точно так, господин Инквизитор, – раздался голос. – А мы сейчас внутрь?

– Вы сейчас тут, господин Гидемин. Внутрь, возможно, можно будет ненадолго и после проверки. А пойду я с аколитами и телохранителями. Ненадолго, – уточнил я. – Далее, если связь с нами пропадёт, – задумался я и выдал. – Через три часа ставьте баррикады с оружием. Освящённый прометий, станковые лазеры. Любой вышедший из пещеры через час после пропажи связи – потенциальный враг.

– Даже вы? – уточнил поп.

– Даже я. Проверка инсигнии, проверка реликвией какой… – задумался я, да и отослал приказ на Милосердие Корину.

Реликвий свячёных я не имел, но были наши с Кристиной эксперименты. И любая демонятина, хоть демонхост, хоть одержимец, от этих поделок в бантик завяжется, факт.

Ну и велел варповидцу хватать дубину из моих апартаментов (что под руку подвернулось, то и наартефактили) и лететь на маяк. Ну и инструкций выдал на тему, что и как.

И заодно сотню штурмовиков с оружием затребовал.

– Отбой, падре, – выдал несколько напрягшийся своими предположениями и приготовлениями я. – Через час тут будет аколит с потребным, ну и солдаты. И да, ждут неделю, потом створы замыкаются, и отчёт о угрозе ранга Экстермис Обскуро. Аколиты передадут, но и вы сдублируйте.

– А… Экстермис? – удивлённо выдал поп.

– Псайкер бета плюс, – кивнул я на Кристину. – Гамма, – на Лапку. – И я, – поморщился я, но явил перед офигевающим попом нимб. – Если что-то там, – потыкал я перстом в недра, – представляет опасность для нас, да ещё и с семёркой преторианцев… То да, господин Гидемин, Экстермис Обскуро.

– По слову вашему, – ошарашено выдал поп, взирая на исчезающий нимб.

Ну и попёрлись героические мы в еретические недра. И да, отрава давно распалась, воздух был затхлым, но вполне сносным. И даже пыли особо не было: очевидно, запечатали на совесть, герметично.

Идём мы, значит, уже четверть часа. Я пристально вчувствовался в свет и ветер, Кристина с Лапкой – в имматериум, как вдруг обнаруживаю я фигню. Почти незаметную, но всё же.

А именно, вокруг нас, и именно нас, начинают сплетаться очень слабые, но именно потоки скверны. Не обезличенного варпа, а варпа условно-разумного, со следом этого разума, скажем так. Враждебного и упорядоченного в плане “человекам (и не только, но “не только” не так жалко) нагадить”.

Демонятина или ритуал, вот только… ОЧЕНЬ слабо. И возникало ощущение, что источником являемся мы: я, девчонки, преторианцы. Ну и развеивалось это возмущение в общем фоне довольно быстро.

– Варповщина, – откомментировал я, встав и подняв ладонь в жесте “стоять”. – Кристина, Моллис, вокруг нас колебания, чувствуете?

– Очень слабо, Терентий, – через минуту выдала Кристина.

– Нет, – мрявкнула Лапка и обиженно прижала уши.

– Почти незаметно, но скверна, факт. И, похоже, какой-то ритуал, только ни варпа я не понимаю, какой. И что его источник, – огласил я. – Ты не чувствуешь? – полюбопытствовал я у расстроено пожавшей плечами тереньтетки. – Досадно, но ладно. Итак, идём ещё полчаса, максимально аккуратно, и возвращаемся. Что-то тут есть, это точно, – поставил вердикт я. – Ещё бы понять, что это “что-то”, и где конкретно “здесь”, – вслух подумал я.

И двинули мы дальше. Вообще – коридор бункера или убежища, облицованный по полу и потолку, с грубо обработанными каменными стенами. Четыре на четыре метра, здоровый, если еретики такими весь материк изрыли – так точно трудоголики-вредители, не только же коридоры тут, а работы с самым совершенным оборудованием на десятки лет сотням тысяч.

И вот, через десяток минут, наткнулись мы на этакий зальчик, относительно круглый. От которого шли три коридора, причём явно не под прямыми углами друг к другу. Но дело не в этом.

– Стоять! – рявкнул голосом, а воксом и в свете и ветре продублировал я. – Видите? – уточнил я у девчонок.

– Что-то расплывчатое, – мяукнула Лапка.

– Воздействие, – уверенно выдала Кристина. – Я сейчас…

– Не вздумай пока, – отрезал я. – Узор крайне хрупок, твоё воздействие его исказит, а то и разрушит. Сначала я рассмотрю поближе, что-то в нём знакомое, хоть и не так много, – протянул я. – Ждите.

– А опасность… – начала было тереньтетка, на что я фыркнул.

– Кристина, мне и от ЭТОГО? – потыкал перстом я. – Этот узор от взгляда развалиться может. Непонятно, правда, что его источник – ни рун, ни литаний, ни знаков хаоса, – облетел я залу сервочерепом, проверяя свои же слова. – Точно нет. В общем, стойте тут, а я посмотрю поближе.

И потопала моя самоуверенность к узору света и ветра. Было в нём что-то похожее и знакомое, что я судорожно в сопроцессоре припоминал. Не целиком, а определёнными частями.

И вот, иду я, иду, причём узор от завихрений скверны вокруг колеблется, так что очень аккуратно. И вот, почти приблизившись, следующий шаг я сделал…

На раздолбанное и крошащееся дорожное покрытие, всполошено всколыхнув свет и ветер. Жизнеобеспечение доспеха взвыло и выдвинуло шлем, оберегая жизнь балбесистого меня. А я прочувственно выражал вселенной всё, что я о ней думаю: знакомые узоры были мне знакомы с первых моментов пребывания в роли Инквизитора. Это был “растительный орнамент” на приборе Древних, телепорте в глубокий варп. Некий аналог имперских ритуалов и литаний, как я понял гораздо позже первого знакомства.

А меня окружала апокалиптическая картина мёртвого Мира. Вынесло меня явно в некоем улье, мёртвом уже не один год: разрушенные дома, дороги. На стороне, где на этой планете садилось солнце, садилось солнце. А на другой стороне мне весело подмигивало Очко, занимавшее не четверть, а всю треть небосклона. И то, что меня сюда… даже не закинуло, нежно провело, разрушилось моим судорожным копошением.

– Вот ведь фигня какая, – охарактеризовал я своё положение, потянувшись чувствами и сознанием по нашей с Кристиной связи.