Текст книги "Тень Деформации (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

А вот Кай, довольный, как слон после семиведёрного счастья (реально доволен был, инспектор-энтузиаст!), детально расписывал, как отлавливал стеропских власть предержащих на косяках. Отдельно похвалив и поблагодарив Целлера, ну и цапнув ладошку Агнессы и чмокнув её “в благодарность за неоценимую помощь”. Кстати, судя по тому, что наша социопатка руку не отдёргивала, да и по ощущениям в свете и ветре от неё, может и сложиться парочка. Киборгов-аналитиков, весьма остроумно отметил я с лёгкой улыбкой.

Правда, Эльдинг откомментировал деяния Кая в стиле “устроил пожар, в собственноручно устроенном борделе посреди собственноручно же сотворённого наводнения”.

– Магос Сентенций Сигма получил сердечный приступ, – констатировал артизан. – Даже сам удивился, что у него есть сердце: по его словам, был уверен, что давно поставил аугментику.

– Судя по “его словам”, этот магос не помер, – логично заключил я, на что люминен кивнул. – Ну значит, всё прекрасно. А ты молодец, Кай, – с искренним уважением воззрился я на аколита.

Довести распекаемого до сердечного приступа, без прямых угроз и рукоприкладства (что Кай особо подчёркивал, притом правдиво) – это талантище! Смех смехом, но очень мне удачно под руку этот инспектор-интендант подвернулся.

После чего, разобравшись с аколятней, я прихватил Кристину, Кристиной астральную гончую, а уже из тварюшки стал с пристрастием вытрясать, куда подевался еретичище. Не в плане “гоняться за ним” пока, а в плане “а не сидит ли этот Аполлоша где-нибудь в системе”. Крайне маловероятный, но отнюдь не невозможный вариант.

На что безуспешно попытавшаяся бездарно симулировать обморок гончая потыкала носом “в варп”. Ну, значит, после займёмся, довольно заключил я, развалившись в апартаментах и попивая рекаф из пятилитровой кружечки.

– Терентий, я… Моллис, она… – начала мяться тереньетка.

– Ты – это ты. Она – это она, – покивал я. – Кристина, я не очень сержусь, что ты обсуждаешь темы подобного толка с подружкой. Вот только твоя ученица испытывает ко мне интерес, о чём ты сама знаешь.

– Знаю, Терентий, и я только за…

– А я против, – отрезал я. – Точнее, скажем так: не вижу в этом смысла, не испытываю к Моллис тяги. Да и мохнатая она, – хмыкнул я.

– Она может…

– А вот этого точно не надо! – отрезал я. – На заданиях – это одно. Но вот то, что невзирая на окружение обычных людей, она гордо носит свой настоящий облик – скорее достоинство. По крайней мере, я её за это искренне уважаю. И прости, менять внешность… Ради чего?

– Она любит вас, Терентий, – был мне ответ.

– Глупости, Кристина, – усмехнулся я. – Кому, как не тебе, знать, что есть эта “любовь”. Какие механизмы и прочее. Кроме того, я прекрасно чувствую, ЧТО испытывает ко мне аколит. И даже страстью там не пахнет. ПОКА не пахнет, лишь интерес. Который ты, дознаватель, подобными темами в разговоре с ней, лишь подогреваешь. А это излишнее.

– А некоторым оперативникам она очень нравится! – заявила тереньтетка, на что я с улыбкой покивал, в стиле “совет да любовь”. – И… и я вас люблю! – надулась она.

– Ты и меня – да, – не мог не признать я. – Я, кстати, тоже не испытываю к тебе непреодолимого отвращения. Но, Кристина, природа эмоций и чувств, испытываемых тобой, далека от простого биологически-гормонального механизма, – на что задумчивая Кристина покивала. – Да и я к тебе привязан скорее душевно, да и то… – в ответ на что послышалось “сухарь бесчувственный”, причём ТОЧНО послышалось. – В общем, наши с тобой отношения несколько выбиваются из общих схем, – изящно свернул я тему. – А Моллис… Скажем так, если она найдёт себе мужчину, я за неё только порадуюсь. Если нет, а то, что выглядит как интерес, ощущается как интерес и чувствуется как интерес – невозможная страсть… Я поговорю с ней и решу. Я с ней, Кристина, а не ты и прочее. И, более, вопрос НАШЕЙ с тобой жизни в разговорах с аколитом не поднимай. Это, если желаешь, прямой приказ.

– По слову вашему, – буркнула Кристина. – А вот мне её шёрстка нравится, – совсем в сторону буркнула девица.

– Нравится – я не против, – с похерчелом выдал я, так же в сторону буркнув. – Зоофилка этакая. И променяла нас с тобой, Котофей, на какую-то приблудную кошатину.

На что Котофей с укоризной воззрился на хозяйку, развернулся, задрал хвост и гордо покинул апартаменты.

Кристина изволила на нас дуться, я изволил внутренне веселиться, что, в целом, не помешало отмокнуть в немалом бассейне, заменяющем мне ныне ванну, собраться и направится к вокс-рубке оповещать волчар.

А оповестив Тьялд в стиле “вот вы нас не ждали, а мы сейчас будем”, я, прихватив раздувшуюся Кристину под руку, направился к челноку.

Через четверть часа добрались мы до волчьего логова, где мою персону встречало несколько волчар в виде “почётного караула”, ну и Рагги собственной персоной.

– Здравия тебе, Инквизитор, – умеренно-недоброжелательно поздоровался он, поводил носом и очами и осведомился: – А где?

– Лечит нанесённые вами её психике травмы, Бронсон, – ровно ответил я, внутренне хмыкнув. – И вам здравия, – культурно ответствовал я.

– Проведу в пиршественную залу, только с бабами нельзя! – выдал он.

– Значит, тут покушаем, – широко улыбнулся я. – Госпожа Гольдшмидт – в первую очередь, дознаватель Инквизитора, а уже потом всё остальное. И, в самом конце весьма длинного списка, она, как вы изволили выразиться, “баба”.

– И пахнет от него противно, Моллис говорила, – хулигански прошептала мне на ухо госпожа дознаватель, что поморщившийся Рагги астартьими ухами прекрасно услышал.

– Тролль с тобой, привереда! – выдал волчара. – Сделаем исключение, – сделал сам себе одолжение он.

И направились мы в недра Тьялда. Встречных астартес нам не попадалось, только простые люди. А я с интересом в свете и ветре вглядывался в покрывавшие стены Логова руны. В принципе, на том же Рагги эти руны тоже были, в смысле, на его барахле, но чтобы разглядеть, даже в свете и ветре, нужно было подойти почти вплотную. А делать это несимпатичная мохнатая персона волчары желания не вызывала.

На корабле же, крупные и на фоне стен, они были вполне видны, что окончательно уверило меня в том, что это имматериум, а не какая-то там “воля Фенриса”. Но вот принцип воздействия я толком не понимал: например, те же литании и ритуалы были направлены на обращение к разумным, условно разумным, в общем, просто живым обитателям имматериума. Артефакты либо имели ограниченный срок жизни, либо требовали жертву в определённом виде: не гекатомбы трупов, но каплю крови, ещё что-то такое. Что артефакты самовольно и, в большинстве случаев, безболезненно извлекали из использующего их. Самый “продвинутый” же артефакт – это вообще демон или иная тварь имматериума, заключённая в предмет.

А вот с ентими рунами варповыми я понимал, что они делают, но не понимал “как”. Похоже, напитанная энергией имматериума краска или царапины искажали сам имматериум, обращаясь непосредственно к нему, а не к его обитателям. Что, насколько я знал, было исключительно свойством как раз таки живых – тех же псайкеров, демонов и прочее. А тут какие-то варповы закорючки – и работают. Магия, как она есть, мысленно похмыкал я.

Ну и довелись мы до довольно староскандинавского зала, где волчары пьянствовали спиртное, жрали мясное, ну и лапали сновавшее между столами женское. Я хотел было возмутиться, но вскоре понял, что Рагги имел в виду: к кристининой попе несколько раз тянулись волчьи клешни на протяжении пути к центральному столу. Несколько раз не дотягивались, один раз по клешне прилетело псионическим разрядом, на что послышалось злобное шипение: “проклятая ведьма!” – но более на нашем пути клешней не тянулось.

Поместились мы за стол, уставленный пожрать-попить, ну и Рагги зарядил громогласную речь всем присутствующим, на тему того, что вот мы ловили, ловили и наконец заловили противных тысячу сынов. Ура нам.

Стая товарищей на сей спич разразилась довольными криками, мол, ай да мы, ай да молодцы, а Рагги вообще всем молодцам молодец, давайте по этому поводу нажрёмся, напьёмся и натрахаемся.

И приступила группа волков к обозначенному, хотя насчёт последнего пункта – лично я свечку не держал. Мясо было ничего, фенрисский эль или мёд – действительно пробирал. Правда, на вкус был гаже палёной водки, а человеков, общеизвестно, вообще отправлял на тот свет. В общем, на фиг такую гадость пить, постановил я после пробных пары литров.

Довольно комичный диалог произошёл в процессе пиршествования. Кристина заинтересовалась, ну и протянула руку к трёхлитровой кружке. К чести Рагги, он хотел предупредить. Правда, грабли свои тянуть не стоило, впрочем, лапа наткнулась на телекинетический барьер, а Кристина вопросительно взглянула на волчару.

– Фенрисский эль не для людей, ведь… девица, – выдал задумчиво ощупывающий барьер тип. – Не пей, сожжёшь требуху насмерть. Хотя, делай что хочешь, я предупредил, – развёл он руками, после чего отвалил челюсть.

– Слабовато, да и на вкус довольно посредственно. Чистый прометий приятнее, – с видом заправского сомелье выдала веселящаяся девица, отхлебнув литра полтора.

И принялся Рагги опять штопать треснувший шаблон. Как бы это у него в привычку не вошло, волчара-швея – излишне экстравагантно, отметил я.

В этот момент отслеживаемый мной в свете и ветре неслабый псайкер, ранга гамма плюс, ближе к бете, направился к столу нашего пиршествования. Подрулил, и слова дурного не говоря (хорошего тоже, молчал, гад такой), плюхнулся рядом и уставился на наши персоны.

– Сьёффан Плетельщик Волн, главный Рунный Жрец Тьялда, – вполголоса (на удивление, обычно орал, как сволочь) отрекомендовал псайкера Рагги.

А на нас пырился демонскими гляделками весьма ветеранистый астартес. В морщинах, седой, как лунь. Тут, кстати, сказывалась “кривая генетика” волчар: они, в отличие от большинства Астартес, старели. Прочие космомаринады доживали до нескольких тысяч лет (больше не доживал ни один, губила чистая статистика и вечная война, разве что дредноуты были постарше), а вот волчары натурально старели к тысяче лет. Все не все – неизвестно, но большинство точно.

Был сей дед под три метра ростом, с клычищами, торчащими из нижней челюсти на пяток сантиметров, спорящими за место под факелами с лютыми седыми усищами, заплетёнными в косицы. И пырился в нас с Кристиной сей пенсионер буркалами, выцветшими почти до белизны, с пяток минут. А потом разверз пасть и выдал вердикт:

– Ведьма, сильная. Странная какая-то, но чистая ведьма, без скверны, – невежливо ткнул пальцем пенсионер в Кристину.

Прищурился в мою безмятежно улыбающуюся морду, слегка склонил голову и выдал:

– Не отродье одноглазого, Рагги. Похож, можно спутать, но другой. Ведьм, сильный, но совсем необученный. Скверны нет, – поставил вердикт он. – Почему не учишься? – требовательно вопросил он меня.

– Приветствую вас, почтенный Сьёффан, – ответствовал я. – Полное отсутствие чувствительности к имматериуму. Совсем, – широко улыбнулся я. – Могу продемонстрировать.

– Не надо! – быстро выдал старый хрыч, полыхнув в свете и ветре опасением.

– Ну, не надо, так не надо, – философски пожал плечами я. – Мне, конечно, мог бы помочь метод оперирования варпом иного типа. Например, рунами. Вот только знающие этот способ его скрывают, – широко улыбнулся я, с прищуром взирая на старого пердуна. – И ведьмами обзываются, хотя как этих скрытных назвать… не буду их называть, как они заслуживают. Потому что в гостях я.

Пердун на это перекосился, пастью похлопал, но что мудрого изречь, не нашёл. Посидел, как на угольках, и проскрипев отговорку в стиле “старость – не радость”, ускакал вдаль, на зависть радостным молодым.

А посидев ещё полчаса, я стал с Рагги прощаться: “проверку” я прошёл, выпивка у них, прямо скажем, дерьмо. Ну а клыкастые рожи волчар и общая атмосфера мне не слишком нравилась. Впрочем, моя физиономия также не была “желанным украшением стола”, разве что, возможно, отдельно от меня всего. Так что Рагги ломаться не стал, да и стал нас провожать, хотя, скорее, выпроваживать.

Однако, покинув залу, на удивление тип перешёл на деловой тон.

– Инквизитор, твои гвардейцы имеют странное оружие… хорошее оружие, – выдал он.

– Да, рельсотроны, – кивнул я.

– Как у поганых Тау, – скривился волчара.

– Это у Тау поганые рельсотроны, – определил я поделку ксеносов. – А на Грифоне Прайм Сегментума Темпестус творят хорошие, правильные имперские рельсотроны, – воздел перст я.

– Пусть так, – не стал спорить волчара. – Стая заинтересована в этом оружии.

– Рад за стаю, – нейтрально ответил я. – Впрочем, получить их в ближайшие годы несколько затруднительно, – припомнил я. – Мир-Кузня закрыт, как и окрестный сектор. Экспедиция Ордена Инквизиции, – пояснил я.

– Жаль, но запомню. Грифон Прайм, говоришь, – на что я покивал.

Идём мы, значит, идём, и тут я слышу… скрипку! Натуральную скрипку, варп подери! Прислушался я, аж встал на месте, а на удивлённый взор провожатого выдал:

– Эти звуки, откуда они?

– Эти? – поморщился(!) волчара. – Да трелл пиликает, утомил всех уже. Грозил я ему сломать заунывную пищалку, да всё без толку. Сломаю на обратном пути, – вслух решил он.

– Погодите, Бронсон. Говорите, трелл? Раб? – уточнил я.

– Ну, не совсем раб, – поморщился Рагги. – Не должно фенрисцу ведьмом поганым быть! А если ведьм, то не карл он, а трелл поганый!

– Псайкер, – констатировал я. – Слушайте, Бронсон, он мне нужен.

– На кой тебе ведьм? У самого вон, ведьма могучая в подручных, – тыкнул он в Кристину невежливым перстом.

– Надо, – не стал я раскрывать своих планов всяким мохнатым.

– Не отдам, – подумав, выдал Бронсон. – Он на картинках гадает. Ерунда, на рунах лучше, но полезен бывает, – сложил он клешни на груди.

– Варповидец, – констатировал я, расплываясь в хищной улыбке. – Он мне НУЖЕН, Броносон.

– Не отдам, – с некоторым опасением воззрился на мой оскал Рагги.

– А вам интересны и нужны рельсотроны, – прикинул я, на что в очах собеседника пробудился интерес. – Так вот, Генерал-Фабрикатор потребного Мира-Кузни – мой добрый друг. И, хоть сектор закрыт, сможет выполнить заказ, доставив его в нейтральную систему. Не бесплатно, конечно, причём не тронами. Ресурсами рассчитаетесь, но сделать он сможет. Интересно? – искушал я.

– Интересно, – признал волчара. – Значит, дружинники получат доброе оружие, – задумался он.

– Не только, – продолжал искушать я. – Для астартес тоже есть вариант, – похлопал я по наручному рельсотрону.

– Так вот чем ты мне в пузо тыкал! – возмутился волчара.

– Нормальное ведение переговоров. И вообще, в пузо же, а не в голову, – резонно отметил я.

На последнее волчара надулся, аж мордой покраснел… и заржал.

В общем, договорились. Я связался с астропатами Грифона, а, через десяток минут, через астропатов же, с Редуктором. Отклик через “ретранслятор”, да ещё с учётом затихающей бури, был чуть ли не в пару минут, но вполне терпимый. В итоге, Валлиос оказался весьма заинтересован в распространении его “товара” среди Астартес, даже пришлось увеличить самовольно ему потребное: а то меценатствовал, ну а волчары не обеднеют. Естественно, обменялись мы с Редуктором парой слов, я грозился навестить в ближайшие годы. Что и так и так думал сделать, правда, с Кристиной и “полу-тайно”.

По итогам, за мою суету и протекцию Рагги отдал мне трелла. Точнее, довольно пожилого дядьку со скрипочкой, вполне натуральной, хоть и потёртой. При виде последней я аж запылал очами, а Корин Хеддвиг, как звали дядьку, прижал скрыпочку к груди и попробовал упасть в обморок. Но совершить последнее я ему не дал.

А прихватил дядьку и, под недоумённые взоры Рагги и заинтересованные Кристины, стал выпытывать из него, а откуда скрипка-то? На что поведал Корин, что скрипка его – память о наставнике, его личном, из Схоластики Псайкана. Откуда последний родом, Корин не знал, но уже не столь важно, мысленно потирал я лапки.

Скрипка, как образец, есть. Умеющий играть – тоже, остальное – дело практики и желания, а последнего у меня хватит на всех.

Ну и варповидец дядька, но это потом, думал я уже в челноке, на пути к Милосердию. Скрипочник забился в уголок, переживая внезапные пертурбации в окружающем мире, я же решил ему дать отдохнуть и прийти в себя, а поговорить потом.

Ну и на Милосердии поймал я Боррини, да и выдал такую речь:

– Франциск, Милосердие получило ряд повреждений. И не знаю, восстановимы ли повреждения мортиры, или её надо менять. В общем, надо лететь чиниться, вопрос в том, куда? Стоит лететь к Кипра Мунди (Крепость Сегментума Обскурос, ну и Мир-Кузня с орбитальными верфями, как я заодно выяснил) либо есть подходящее место поближе?

– А отчёт? – полюбопытствовал Боррини, знающий мои привычки.

– Подождёт, – резонно ответил я. – И Марк этот есть, а в Крепость я сдам при случае. Пока займёмся Милосердием, – на что капитан довольно закивал.

– А насчёт стоит ли… Вы знаете, наверное, стоит, Терентий. В этом случае стоит вопрос сроков – смещение текущих заказов для нашего ремонта в Крепости Сегментума будет не критичным, с учётом общих мощностей. А на Мире-Кузне обычном мы либо прервем конкретное строительство, либо придётся немало ждать.

– Значит, курс на Капра Мунди, – подытожил я. – Из зоны варп-бури нас выведет Кристина, а дальше как обычно. Да и мне напрячься надо, – подумал вслух я, поскольку гасить “колебания бури”, воздействующие на технику, придётся мне.

В общем, вместо игры на органе и разборкой с Корином, сидели мы с Кристиной на мостике и ждали входа в бурный имматериум.

10. Примат и скрипка

Вообще, с некими варп-пертурбациями на судне, пребывающем внутри поля Геллера, выходило довольно забавно: итак, поле Геллера отсекало, в определённом объёме, имматериум, как часть этого объёма реальности. До определенной степени, безусловно, что и сказывалось на всяких гадостях внутри корабля. А именно, варп-буря, по сути своей, есть столкновение материума и имматериума, локализованная в определённом месте. А так как эти субстанциисостояния в высокой концентрации антагонистичны друг другу, происходила взаимоаннигиляция, с последствием в виде бури.

И вот, определённая часть этой бури, а именно, определённые “нетипичные состояния частиц”, как объяснил мне Эльдинг, полем Геллера не отсекались. Потому что были совершенно нормальны, свойственны материуму. Вот только в единичном случае. А по факту, например, напряжение в кабеле меняло заряд на противоположный. Последствия понятны, к чертям сгоревший, как минимум – вышедший из строя прибор. Ну и если этот прибор как раз генератор поля Геллера, то с судном можно попрощаться: давать время на “смену предохранителей” варп не будет.

Соответственно, моей задачей было в определённых точках судна гонять “нормальные флуктуации”, поскольку Кристина, при всём желании, весь объём Милосердия от навигационного варпа не закроет, это не Нефилим, со специальными приборами-артефактами, да и меньше километровой длины курьер.

Вот и вышло, что четыре часа “выбирания из бури” я пыжился и напрягался, не пуская пропущенные полем флуктуации до ключевых механизмов Милосердия. Вымотался, признаться, довольно сильно: очень маетное и дерганое дело было, хотя по силам и не слишком тяжёлое. В итоге одновременный возглас Кристины с Леманом “чистый варп!” я услышал с искренним облегчением и просто пополз в апартаменты отсыпаться. Даже тело астартес тонко намекало, что поспать надо.

Ну а отоспавшись, почти сутки, помимо “отработки у Кристины”, точнее, после неё, принялся я подводить итоги. Не делу вообще: понятно, что дело это не закончено, пока еретичище живой и еретичный. А думал я именно о ситуации на Вулкане, да и о себе любимом не забыл подумать. Итак, явно и очевидно, что, когда я устаю, выматываюсь, в целом, когда тело начинает выказывать протесты по поводу непотребья, мной с ним творимого, я становлюсь весьма злобен, ехиден и с хреновым… нет, с изящным и утончённым, но чрезмерно утомительным для неутончённых окружающих чувством юмора. Эта петрушка творилась со мной ещё на Земле, продолжилась в процессе бытия меня Терёхой, ну и в теле астартес не изменилась. И да, дошло до жирафа в моей роже, сказать, что я зря жрал колдунство остроухого Шута – нельзя. Ну не было у меня на тот момент иных вариантов, да и сейчас жрать придётся, если ситуация повторится. Но захомячил я тогда, похоже, толику “искромётного и блистающего чуйства хьюмора” божка эльдар, а мне теперь с этим жить.

Попечалившись над своей бесповоротно надшученной судьбой не менее семи секунд объективного времени, я перешёл ко всякой ерунде, типа расследования и судилищ моих праведных.

И, в целом, выходило сносно. Можно было, наверное, лучше, но и сейчас в голову не приходит кандидатура разгребателя вулкановских конюшен лучше верховного попа. Остальные варианты чреваты либо новым бунтом, причём по объективным, а не указанным “свыше” причинам, либо возврату ситуации в улье, да и на планете в целом, к прежнему клановому бардаку.

Аристо сжёг… да и хрен с ними, реально других вариантов не было, разве что только хуже. Эти аристо использовали население своей планеты как ресурс, причём ресурс не для каких-то целей, пусть даже глупых, а для удовлетворения своих амбиций и ЧСВ.

Ну а остальные решения – мелочи. Не вообще, не будь столь полезного Марка, пришлось бы детально разгребаться. И торчал бы я на Вулкане не менее полугода. А так как специальный полезный Марк был, то пусть он и разгребается, довольно потёр я сухие ладошки и поликовал немного.

Далее, с волчарами умеренной позорности, судя по всему, вышло неплохо. Правда, Кристина повинилась, что из мозгов пенсионера ничего толкового не выудила: заплёл сей жадина всё в своей думалке так, что даже если силой ломиться – скорее всего, получится каша из обрывков воспоминаний. Вот ведь жадина какой, посетовал я, да и стал обдумывать картину в общем.

Итак, есть некое рунное колдунство, точно и достоверно снижающее психический откат от имматериума кратно. Ну, мне, положим, это умеренно интересно и полезно, но не более. Поэтому в бутылку я лезть не стал, как и вскрывать пустой чемодан пенсионера, с двойным дном.

Однако, для Империума… А для Империума это в варп не нужно, с некоторым расстройством констатировал я. И дело тут в двух вещах, первое из которых, чтоб его, Астрономикон.

Варповская печь, в которой сжигают псайкеров не первое тысячелетие, навигационный маяк Империума. Единственный способ навигации при полётах свыше четырёх световых лет. И для него, как это ни гнусно признавать, НУЖНА выбраковка псайкеров. Не справляющиеся с имматериумом, слишком гадкие, глупые и прочее. Но они нужны, и новый, не требующий столь жестких требований метод колдунствования не только поставит весьма неприятную этическую дилемму. Он может вообще в варп разрушить систему Схоластики Псайкана, потому как на кой варп отдавать любимое чадо на Чёрные Корабли, когда руны-то – вот они.

И тут кроется вторая причина. Псайкеры – это, чтоб их, маги. Сверхи просто каноничные, не столь выбивающиеся из общей массы, как например хлюди какие – полуматериальная вселенная и “простому человеку” даёт возможность вырасти в нечто столь лютое, что грустно будет всем, этому лютому не угодным. Но, невзирая на это, простому человеку нужны годы каторжного труда, работы над собой, то есть ентими самыми “человечищами” становятся единицы даже не на миллионы, а на миллиарды.

А у псайкера всё есть, в смысле сверхспособностей, с самого рождения. А защиты от психической помойки имматериума ни варпа нет. То есть, пусть оперировать имматериумом он будет рунами. Но, канал варпа у него всё равно будет. И будет этот канал, пусть кратно менее, чем при псайкерстве традиционном, корёжить волю и сознание. А в схоластику наш рунный псайкер не ходил и… и он не с Фенриса, хмыкнул я. Да, ледяной Мир Смерти – тоже школа, ничуть не хуже Схоластики.

В общем, никому эти руны, по большому счёту, выходит и не нужны. Как и сверхи-псайкеры, не прошедшие жесточайший отбор и не натренированные на предельную самодисциплину.

Надумал я эту мудрость, погордился. Вообще, конечно, со сверхами-псайкерами выходит не слишком красиво. Но, для всего Человечества в целом, без которого эти сверхи не то, что не выживут, но даже не родятся – весьма правильно.

В общем, на Вулкане всё вышло терпимо, подытожил я. А вот когда я буду себя ловить на навязчивом желании изящно пошутить – надо мне поспать. Или пошутить, тоже вариант, а окружающие потерпят от такого замечательного и полезного меня минутку искромётья, да.

А вот с бабством… А вот не буду я с ним разбираться, варп подери! У меня новый потенциальный аколит, варповидец и прочие неважные моменты. Главное, у него скрипка, а у меня Кристина, начал я взирать на нежащуюся в кровати тереньтетку.

– Терентий, что-то случилось? – приподнялась Кристина.

– Ещё нет, – широко улыбнулся я. – Но случится. Скажи, Кристина, а ты хочешь научится играть на музыкальном инструменте? – ещё более широко улыбнулся я.

– Я, Терентий, умею, – с некоторым опасением воззрилась на мою лыбу девица. – На арфе умею и на клавесине…

– Это ерунда, – веско заявил я. – Точнее, не ерунда, ты умница. Но я хочу чтобы ты со мной сыграла.

– С вами? – заинтересовалась Кристина, на что я довольно кивнул. – Я?

– Ты, – подтвердил я. – Но арфа к органу не слишком подходит. Клавесин… можно было бы сыграть в четыре руки, но у органа педальный привод, а главное – я всё успеваю сам, всё же орган духовой, а не ударный инструмент. Но попробуем в четыре руки, тоже может получиться интересно, – веско покивал я, на что Кристина довольно улыбнулась. – Однако, одно другого не отменяет. Я хочу, чтобы ты научилась играть на скрипке, – самодурски заявил я.

– На скрипке… это тот, странный и протяжный инструмент у нашего нового варповидца? – уточнила, задумавшись, дознаватель.

– Тот самый, – покивал я. – Надо будет только сделать тебе твою, личную скрипку. Впрочем, если ты не хочешь, – лицимерненько закатил я глазки. – То и не надо, найду кого…

– Хочу! – ожидаемо отреагировала Кристина. – А когда?

– А вот сейчас немного поизучаем откровения блаженного Августина, потом познакомимся с кандидатом в аколиты, тогда и займёмся. Только сначала скрипку надо будет сделать, – выдала моя лицемерная манипулятивность.

Осуществив первый пункт, наизучавшийся я призвал пред свои очи Корина Хеддвига, обладателя весьма важного и нужного умения извлекать из скрипки звуки. Ну и вроде как варповидца тоже.

Дядька в дверь поскрёбся и очень печально просочился в каюту, весьма грустно сел на указанное мной место и начал на меня обречённо взирать. Был он какой-то, вот прямо скажем, жалкий, в самом прямом лексическом смысле слова: вызывал жалость и в общем, и поведением, и тушкой недокормленной с грудкой цыплячей. И в свете и ветре эманировал он безнадёгой и смирением с ним, в стиле “ну вот я и отмучился. Сейчас этот жуткий тип заржёт и сожрёт меня без масла. Ну и хорошо, только больно будет, но, надеюсь, недолго”.

Ну, прямо скажем, не слишком вдохновляющие эманации для будущего аколита, я даже призадумался. Но, учитывая его потенциальную роль (на мысли о скрипке я, с внутренней столетней войной по этому поводу, уложившейся в несколько объективных секунд, забил) варповидца, то есть, по сути, некоего фильтра входящей информации и краткосрочного предсказателя, указателя “куда примерно воевать” для получения результатов… Ну, сойдёт, в таком раскладе, хотя нужно его потиранить насчёт того, что он за человечек-то такой. Что неплохой специалист – я и так знаю, Рагги, судя по свету и ветру, не просто так жлобился дядьку отдавать. Полезен Корин был немало, а то скрыпку ту же, быдлячим ушам волчар неугодную, давно бы расколотили в варп.

Внешне же Корин был “каноничным интеллигентом”, только очёчков не хватало. Ну и блондин с редкими, прямыми, начинающими седеть патлами и бледно-голубыми глазами. Тощий, невысокий, сутулый (так и хочется сказать что забитый), лет под пятьдесят с хвостом на вид.

– Итак, господин Хеддвиг, приветствую вас, – наконец выдал я.

– Благословение Императора и Отца-волка над вами, добрый господин. Вот только я не господин, простой трелл, с вашего дозволения, – был мне ответ.

– Не дозволяю, – сатрапски не дозволил я. – Ваш гражданский статус в рамках традиций и законов Фенриса меня совершенно не интересует. Для меня вы – гражданин Империума, человек и псайкер. А всё остальное несущественно. Так что вы не трелл, а я для вас не “господин”. Можете обращаться так, но с добавлением имени или должности, – выдал я. – Просто как манера обращения.

– Прошу простить…

– Прощаю, – дошло до меня.

Дело в том, что вытрясая из дядьки информацию о скрипке и прочих моментах, я толком и не представился.

– Итак, я – Терентий Алумус, Инквизитор Ордена Священной Инквизиции Империума Человечества, – на что последовал глубокий поклон. Знает, мысленно хмыкнул я. – Кристина Гольдшмидт, дознаватель Инквизитора, моя помощница и псайкер бета-плюс, – ещё один поклон, столь же глубокий. – И Котофей, – несколько схулиганил я, указывая на вальяжно развалившегося на сервировочном столике джиринкса.

Впрочем, моё хулиганство привело к довольно занятной мизансцене: Котофей зыркнул на меня, поднялся, присев и важно кивнул Корину. На что явно удивлённый дядька, подумав, через пару секунд вернул поклон и бросил на меня взгляд столь вопросительный, что не ответить на него я не мог.

– Спрашивайте, господин Хеддвиг, и не опасайтесь, я не кусаюсь, – “только огнём жгу”, внутренне сыронизировал я.

– Прошу прощения, господин Инквизитор, а… господин Котофей – разумен? – в явно сильной растерянности выдал варповидец, тогда как кошатина на “господина” весьма сильно надулся, став напоминать мохнатый шар гордости и собственного величия.

– Довольно сложный вопрос, – искренне задумался я. – На данном этапе – скорее “да”, нежели нет. Вы почувствовали его пси-активность? – уточнил я, на что последовал аккуратный кивок. – Так вот, Котофей – джиринкс, пси-симбионт, спутник, фамильяр, если можно так назвать. Изначально джиринксы не сильно отличаются разумом от котов, но находя себе “спутника”, разумного псайкера, входят с ним в пси-симбиоз. Приобретая ряд качеств и свойств партнёра, так что на данный момент можно сказать, что “да”, условно разумен, – подытожил я.

– Благодарю, господин Инквизитор, – поклонился Корин. – А то я несколько испугался за свой рассудок – эманации псайкера, а неразумных псайкеров не бывает, как преподавали нам в Схоластике.

– Не вполне так, есть исключения, – стал припоминать я. – Есть псайкеры среди животных, обладающие коллективным разумом, обычно насекомые, но и не только. Есть редкие животные с врождённой склонностью, неразумные, хотя последнее спорно: те же волки Фенриса скорее разумны, чем наоборот. Ну а в целом да, даже твари имматериума, если они неразумны, псайкерами не являются. Те же адские гончие вообще, условно разумные фурии ограничены одним аспектом, – на мой спич Корин кивал, и тут до меня дошло. – Погодите, Корин, только что понял, хотя вы говорили ещё в первую нашу встречу, что учились в Схоластике, – на что последовал кивок. – Так, рассказывайте, как сертифицированный имперский псайкер оказался в треллах, рабах, как я понимаю.