Текст книги "Чего хотят Малфои (ЛП)"

Автор книги: cullen's pet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Во-вторых, если партнер женщина, это подготовит ее к оплодотворению. Ритуал спаривания почти всегда приводит к беременности.

Гермиона сидела как громом пораженная.

Беременность.

Это слово эхом отдавалось у нее в голове, словно гулкий молоток стучал в висках. Драко собирался закрепить с ней связь на следующий день после дня рождения Скорпиуса, независимо от того, хотела она этого или нет. Гермиона не планировала заводить еще детей. Хьюго и Роуз были ее гордостью и радостью. Ей было достаточно их двоих. Ее пугала не только мысль об еще одном ребенке, но и то, от кого ей этого ребенка придется заводить – от человека, который почти вдвое младше ее. Честно говоря, она готова была расплакаться. Хоть Гермиона понимала, что в волшебном мире семнадцатилетний волшебник считался совершеннолетним, но лучше ей от этого не становилось.

Она краснела, когда думала об этом. Очевидно, что спаривание было неотъемлемой частью ритуала, но Гермиона не до конца понимала, как все это будет происходить. Неужели Малфои хотят, чтобы она вступила в интимный контакт сразу с ними обоими? За всю жизнь она спала только с Роном. Ей даже страшно было подумать о сексе с двумя мужчинами одновременно. Она не была уверена, что вообще сможет через это пройти.

К тому же она все еще любила своего мужа. Малфой мог уничтожить ее брак, но не любовь к Рону. Глаза Гермионы наполнились слезами, когда она подумала о нем и детях. Скорее всего, Рон уже получил официальное письмо о расторжении брака. Ей хотелось узнать, как он там сейчас. Эта новость, должно быть, просто шокировала его и детей, равно как и ее саму.

Дети! Гермиона, конечно, не думала, что Рон мог бы их бросить. Она не хотела, чтобы они остались еще и без отца, но и допускать мысли о том, что она их больше не увидит, тоже не хотела. Возможно, ей придется заключить с Малфоями своего рода соглашение. Но насколько осуществимо будет привести детей сюда, в Малфой-мэнор? И вообще, безопасно ли это будет, ведь они – живое доказательство того, что у нее была сексуальная связь с другим мужчиной? Она не знала, как на это отреагируют вейлы: вызовет ли у них это ревность или агрессию, а вдруг они решат показать им, чья она собственность? Это было то, за что она больше всего переживала.

Она привыкла видеть своих детей каждый день, а когда они уезжали в школу, то начинала скучать по ним. Это стало еще одной причиной, почему она пошла преподавать в Хогвартс.

Гермиона не оглядывалась назад. Она получала удовольствие от преподавания. Ей нравилась ее работа потому, что она могла поделиться своими знаниями с подрастающим поколением и, возможно, тем самым внести свой небольшой вклад в формирование будущего мира. Но теперь у нее и это отняли.

У нее ничего больше не осталось, кроме, так называемой, любви двух одержимых вейл. Гермиона даже не была уверена, что слово «любовь» здесь вообще уместно. Это больше походило на какую-то ненормальную биологическую потребность: отыскать подходящую пару и дать жизнь следующему поколению монстров. Вейла даже не считает нужным для начала получше узнать своего партнера – она просто приходит к нему в дом и забирает его.

Она считала парадоксом тот факт, что партнером Драко Малфоя, верхушки чистокровного общества, стала магглорожденная. Для него ничего не могло быть хуже маггла, подумала про себя Гермиона. Она удивлялась, как Драко может настаивать на союзе с ней, зная ее статус?

Наверное, потому, что ему сложно противостоять своим инстинктам… Гермиона перестала обдумывать этот вопрос и продолжила читать.

Вейлы – прекрасные и чувственные создания. Их бледная кожа, очень светлые волосы, яркие голубые глаза и губы завораживают. Поэтому нередко мужчины и женщины, очарованные их красотой, идут на отчаянные поступки, чтобы привлечь их внимание.

Тем не менее, есть небольшая вероятность, что тот единственный, в ком вейла нуждается, как в воздухе, отвергнет ее ухаживания. Обычно это происходит, когда партнер вейлы уже состоит в отношениях.

В таком случае вейла может пустить в ход феромоны, чтобы возбудить половое влечение партнера. Вопреки распространенному мнению, феромоны действуют только на истинного партнера вейлы – так что она не может заставить любого понравившегося ей человека вступить с ней в половой контакт.

Гермиона сделала глубокий вдох. Это ясно доказывало, что она партнер Драко. Она вдруг резко вспомнила, что чувствовала, когда вдыхала его неповторимый аромат, – желание подчиниться его чарам, отдаться полностью ему. Она покраснела, ощущая предательскую влагу на своих трусиках, когда думала о том, как хорошо ей было, когда Драко прижимался к ней в тот день в кабинете.

Это было несколько дней назад. Сейчас они все оставили ее наедине с самой собой, чтобы, по-видимому, дать ей время успокоиться и прочитать книги, которые Драко оставил для нее. Единственным, кого она часто видела в своем окружении, был домовой эльф Динь, которого она почти сразу полюбила. Гермиона еле уговорила его называть ее не госпожой, а хотя бы миссис Гермионой.

Она задумчиво посмотрела в окно на заснеженные сады. Рождество едва ли ощущалось. Она не ходила за покупками в этом году, потому что была заперта в этой комнате, в этом проклятом доме! Ей нравилось дарить подарки, нравилось поздравлять близких с Рождеством, но так или иначе, она знала, что Малфой откажет ей в этом удовольствии, по крайней мере, в этом году. Она чувствовала себя здесь как заключенный в клетке, только, в отличие от него, ожидающего смерти, она ждала того момента, чтобы навсегда стать полноправной игрушкой в руках двух эгоистов, мысли которых были сосредоточены только на собственных желаниях и потребностях.

Они еще столкнутся с большой проблемой. Она никогда не перестанет любить Рона и всегда-всегда будет любить своих детей. Она не была уверена, сможет ли когда-нибудь полюбить кого-то, кто забрал у нее свободу.

Сердце ее было разорвано в клочки. Она знала, что, если откажется от связи с Скорпиусом и Драко, это неизбежно приведет их к смерти. Даже во времена Великой войны она никого умышленно не убивала. Когда Долохов напал на нее в Отделе Тайн, у нее был шанс убить его, но она этого не сделала. Гермиона не хотела чужой крови на своих руках.

Она смотрела, как снег падал на землю. Зима была ее любимым временем года – ей нравилось ощущать прохладу воздуха на своей коже, тепло от кружки горячего шоколада в руках и запах свежевыпавшего снега.

Гермионе нравилось, когда после обильных снегопадов выглядывало солнце – от этого земля выглядела так, как будто вся она была покрыта тысячами сверкающих бриллиантов. Она любила смотреть на покрытые тонким слоем льда деревья, будто сделанные из тончайшего стекла. Она вспомнила, как вечерами они с детьми выходили во двор и лепили причудливых снеговиков. Как беззаботно смеялась маленькая Роза, когда однажды в Рождество заколдовала снежки и те полетели в спины Гарри, Рон и Джорджа. Как Хьюго слепил снежного ангела в Норе, за что Молли шутливо ругалась на него за разнесенный по всему дому снег.

Услышав приближающиеся шаги, Гермиона вернулась в настоящее и закрыла все книги. Пришло время принять следующий бой. Она надеялась, что не подчинится воле двух ненормальных вейл. Не потеряет себя. Не позволит взять над ней вверх.

========== Глава 10 ==========

Сидя в гостиной, Гермиона почувствовала, как с двери исчезли охранные заклинания. Это лишний раз напомнило ей о том, что она была настоящей пленницей в этом доме. Малфои могли называть это как угодно, но факт был в том, что ей не разрешалось выходить за пределы этой чертовой комнаты. Когда Драко вошел, она даже не взглянула в его сторону, продолжая смотреть в окно на сад и снег, кружащийся в холодном воздухе. Теперь, когда Гермиона немного больше узнала о вейлах, ей стало понятно, почему Малфой так с ней поступил, но это совсем не означало, что она была довольна своим положением.

Драко кашлянул, пытаясь привлечь внимание Гермионы, но та будто не слышала, продолжая любоваться видом из окна. Она не покорится ни ему, ни его сыну до тех пор, пока они не станут считаться с ее мнением обо всем этом.

– Надеюсь, тебе хватило времени, чтобы прочитать книги, которые я оставил? – произнес он с болью в голосе.

Гермиона упрямо не сводила взгляда с замершего озера и лебедей, передвигающихся по твердому льду. Как она хотела сейчас покататься на коньках вместе с мужем и детьми.

– Конечно, – коротко ответила она, – что еще мне оставалось делать, когда ты запер меня в… этой комнате.

У нее язык не повернулся назвать эту комнату своей. Ее комната была дома с Роном или в Хогвартсе. Она даже не считала эту комнату гостевой спальней, так как была определенно не гостем.

Услышав шаги за спиной, она напряглась, но не шелохнулась. Драко остановился за ее стулом и, положив руки ей на плечи, склонился поближе, отчего Гермиона непроизвольно дернулась. Он помассировал теплую кожу и мышцы, которые отказывались расслабляться и оставались напряженными. Тело Гермионы таяло от его прикосновений, но она всеми силами старалась не показывать этого.

– Я прошу за это прощения, – тихо сказал он. – Скорпиус был сам не свой последние несколько дней, и мне пришлось принять меры предосторожности. Он совсем близок к тому, чтобы вступить в наследие. Когда он рассказал мне о проведенном с тобой времени в этой комнате, я заволновался.

Гермионой вдруг овладела такая слабость, она боролась с желанием откинуться на спинку стула и подставить больше тела под ласковые руки вейлы. «Какая несправедливость», – думала она, вдыхая совершенство аромата Драко. Он будто утешал ее, обволакивая теплым одеялом нежности.

– Я боялся, что он снова позволит себе лишнего, – подчеркнул он, когда Гермиона не ответила. Она откинулась назад, когда он обошел ее стул и встал перед ней, обхватив ее лицо руками. Гермиона, в свою очередь, не отрывала взгляда от окна, опасаясь трепещущих ощущений в животе. Она понимала, что ее чувства были вызваны химией, однако от этого менее реалистичными они не становились.

– Посмотри на меня, – тихо приказал он.

Гермиона неохотно взглянула в его светлые, как сталь, глаза.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь, как заключенная. Пойми, я просто пытаюсь держать тебя на безопасном расстоянии от Скорпиуса, пока он проходит через изменения, – тихонько прошептал он.

Гермиона не отрывала от него взгляда: от его серебряных глаз исходили не то лучи света, не то тьмы. Они подчиняли ее себе, и она не хотела ничего, кроме как утонуть в их скрытых глубинах. Аура Драко снова коснулась ее, как тогда в коридоре, несколько дней назад.

И этого было достаточно, чтобы лишить Гермиону власти над ее чувствами. Она отстранилась от Драко.

– Хотел ты того или нет, но я чувствую себя здесь, как заключенная. Знаешь, я кое-что узнала из этих книг. В них говорится, что вейла ощущает эмоциональное состояние партнера. Так вот, должна тебе сообщить, что я абсолютно не рада своему пребыванию здесь.

Гермиона проигнорировала боль, которая вспыхнула в его серых глазах. Она не будет подавлять свои чувства, чтобы пощадить его. Он заслуживает того, чтобы знать, каково ей. Он действительно не принял во внимание ни одну из ее мыслей или идей, когда начал все эти действия.

– Все уладится, – успокоил он ее, – после того, как мы закрепим связь.

– Неужели? – бросила она. – Ты вернешь мне прежнюю жизнь? Детей? Работу? – она промолчала о муже, зная, что это может разозлить ревнивого вейлу. Она не хотела, чтобы это послужило поводом для того, чтобы он начал свои разговоры о том, что она принадлежит ему.

Пораженная, она отодвинулась от него еще дальше, увидев, как во рту у него заострились зубы. Малфой весь задрожал, пытаясь контролировать свои порывы. Гермиона сглотнула, в ужасе глядя в его горящие глаза. Пожалуй, ему тоже стоило бы запереться у себя в комнате ради ее безопасности.

– Я уже объяснял тебе, Гермиона, – проворчал он сердито.

Она в ужасе смотрела на монстра, в которого он превращался. На его руках выросли когти, которыми он впился в подлокотники ее кресла. Зубы его превратились в клыки, как у вампира. Взгляд стал абсолютно диким, ощупывая ее сверху донизу и обратно. Но Гермиона была полна решимости высказать ему все, что думала.

– Почему мы не можем пойти на компромисс? – спросила она. – Скорпиус мог бы продолжить свое обучение на дому. Ты бы мог нанять ему частного репетитора. А я бы поговорила с Минервой. Уверена, она бы разрешила мне пользоваться школьным камином. В конце концов, почему из нас троих я единственная, кто должен лишиться всего?

– Ты прекрасно знаешь почему, – воскликнул он. – Мы не выпустим тебя из-под нашего наблюдения. Я даже не уверен, что Скорпиус сможет вернуться в школу после праздников. Мы это еще не обсуждали, но, возможно, мне действительно придется нанять ему репетитора. Я надеялся, что книги помогут тебе немного лучше разобраться в ситуации. Я не могу заставить тебя почувствовать ту боль, которую чувствует вейла. Я лишь надеялся, что ты поймешь это из книг. Но ты так зациклена на своих чувствах, что даже не видишь, каково сейчас нам.

Гермиона изумленно уставилась на него.

– Как ты смеешь! – прошипела она сквозь зубы. – Ты не имеешь ни малейшего представления, Драко Малфой, – она оттолкнула его и вскочила со стула, готовясь расправиться с ним. – Ты не имеешь ни малейшего представления о моих чувствах. Представь, каково это, однажды проснуться и потерять все то, что у тебя всегда было. Верх снизу, правое – слева, а небо красное вместо голубого. Теперь представь, что тебе говорят, что ты должен отказаться от своей прежней жизни: семьи и работы. И к еще большему твоему ужасу, тебе говорят, что отныне ты будешь связан с двумя больными ублюдками, один из которых издевался над тобой на протяжении семи школьных лет и заставлял чувствовать тебя хуже всякого дерьма; и второй, который украл тебя и привел в свой дом, словно котенка. И ты говоришь мне, что я не считаюсь с вашими чувствами? Это вам совершенно плевать на мои.

Драко решительно двинулся к ней. Боль и гнев, всколыхнувшиеся в его глазах, были такими сильными, что их можно было пощупать. Гермиона, в свою очередь, отступала назад, пока ноги ее не уперлись в кровать. Когда Драко подошел к ней уже непозволительно близко, она вытянула руки и почти уперлась ладонями в его грудь, но он толкнул ее на кровать, а потом сам опустился и навис над ее распростертым телом.

Гермиона забилась, пытаясь вырваться, но ей не удалось. Уткнувшись носом в ее шею, он зашипел:

– Заметила ты или нет, но я как раз таки позаботился о твоих чувствах, – он покровительственно растягивал слова, прижимаясь к ней бедрами. Чувствуя зарождающееся тепло внизу живота, Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула. Его аромат окружил ее, словно укрывая опьяняющей дымкой.

– Я мог бы отнять твою так называемую жизнь много лет назад. Я мог бы прийти к тебе домой и убить твоего жалкого мужа. Я мог бы овладеть тобой на глазах у твоих детей.

Каждое предложение было сопровождено толчком бедер или легким уколом его острых зубов в шею. Гермиона ахнула, когда его нижняя часть тела прижалась к ее.

– Но я ничего этого не сделал, – мрачно прошептал он ей на ухо. – Не сделал, потому что думал только о твоих чувствах. Я отказался от своего счастья ради твоего. Я умирал, Гермиона. Медленно умирал. Я для тебя пошел на эти жертвы. И к чему все это привело теперь?

Драко накрыл ее губы своими, и Гермиона чуть не задохнулась от неожиданности его атаки. Воспользовавшись моментом, он скользнул языком в ее открытый рот. Глаза Гермионы закатились, когда его тело полностью опустилось на нее. Ее охватила какая-то слабость, безволие, и она перестала сопротивляться, потерявшись в соблазне, вызванном химией.

Драко медленно отстранился, и ее глаза распахнулись.

– Вот видишь, – начал он, – ты была создана для меня. И для Скорпиуса. ты поймешь это, как только мы закрепим связь.

Разум Гермионы слегка затуманился, она смотрела куда-то в пространство, когда Драко поднялся с кровати и поправил мантию.

– Я принес еще одну книгу. Нужно было подождать, пока мой двоюродный брат пришлет ее из Франции. Там есть кое-какая информация о трио вейл.

Драко достал из кармана мантии крошечную книгу и положил на кровать рядом с Гермионой, а затем увеличил до обычных размеров.

– И еще кое-что… Тебе пришло письмо из Министерства. Не смотри на меня так. Я не читал его, – сказал он, положив конверт на книгу и бросив на Гермиону горячий взгляд, после чего поспешил удалиться из комнаты.

Гермиона, без сил лежа на мягкой кровати, почувствовала, как охранные чары опять вернулись, снова надежно ее запирая. Несмотря на все сказанное Малфоем, она все равно считает и будет считать себя здесь заключенной. По крайней мере, весь следующий год. Она застонала и села. Ей было любопытно, что хочет от нее Министерство. Она развернула пергамент, и ее руки задрожали, когда она прочитала первую строчку.

Мисс Грейнджер,

Я с сожалением сообщаю вам, что ваш бывший муж, Рональд Билиус Уизли, подал заявление о единоличном праве опеки над вашими совместными детьми, Хьюго и Роуз Уизли. Он объясняет это тем, что дети не будут в безопасности в окружении вейл. Пожалуйста, обратитесь в Министерство, чтобы установить даты и время посещений. Также по желанию вы можете обжаловать это решение в ближайшие 60 дней. Счастливого Рождества.

Катберт Мокридж.

========== Глава 11 ==========

Скорпиус привалился к стене у закрытой двери, когда вышел из комнаты, оставив своего отца наедине с разъяренным партнером. В последнее время молодой вейла чувствовал себя не очень хорошо. Контролировать себя рядом с Гермионой было все труднее. Всякий раз, когда он видел ее, ему хотелось наброситься на нее и поскорее овладеть. Он хотел оставлять на ней свои следы и распространять свой запах по всему ее телу.

Он чувствовал, как зубы удлиняются во рту, стоило ему только подумать о ней. Скорпиус оттолкнулся от стены, прошелся по коридору и завернул в свою комнату. Тяжело дыша, он направился в ванную, где все еще пахло Гермионой.

Открыв кран, он несколько раз плеснул на лицо прохладной водой, чтобы избавиться от охватившего его жара. Скорпиус чувствовал себя ужасно от того, что так сильно ее желал и что она не хотела связи ни с ним, ни с его отцом. Гермиона открылась ему со стороны, которую он прежде никогда не видел. Разумеется, он знал о ее пламенном характере. В школе он много раз замечал, как она вела себя с его крестным. Казалось, она была одной из немногих, кто мог поставить его на место, а не дрожать под его пронизывающим взглядом.

Но нужно смотреть фактам в лицо: Северус Снейп мог быть очень опасным в гневе. У самого-то Скорпиуса духу бы не хватило бросить ему вызов. Пока не хватило бы. Может, разве что через пару лет. Но вот его партнер, Гермиона, казалось, с величайшим равнодушием относилась к мрачным взглядам, которые его крестный время от времени посылал ей. А однажды, к своему огромному огорчению, он стал свидетелем того, как она обняла всеми ненавистного профессора по Защите от темных сил. Каково же было желание Скорпиуса тогда оглушить Снейпа и занять его место, которое по праву ему принадлежало.

Это было в прошлом году. Его чувство собственничества с того момента только усилилось. Всякий раз на уроках Зельеварения ему хотелось овладеть Гермионой прямо на столе, но ему удавалось сдерживать себя лишь потому, что от нее несло ее мужем.

Он до сих пор помнил, что испытал, когда увидел Гермиону в первый день после длительных каникул. Она, очевидно, провела много времени на открытом пространстве – ее волосы казались светлее, будто выгорели от палящего летнего солнца, а кожа была непривычно загорелой. И вся она словно светилась в тусклом освещении подземелья.

У Скорпиуса захватывало дыхание при виде такой красоты. А пахло от Гермионы чертовски приятно, жимолостью и ванилью, от чего рот его наполнялся слюной и в штанах становилось тесно. Слава Мерлину, ученики носили широкие мантии. Единственное, что беспокоило его – это легкие нотки чужого запаха, запаха ее мужа, портящие ее прекрасный естественный аромат и напоминающие Скорпиусу о квиддичной раздевалке, грязных носках и потных подмышках.

Он ненавидел это. Он хотел стиснуть Гермиону в своих объятиях и не отпускать до тех пор, пока его аромат не впитается в каждую клетку ее тела и не искоренит гниль Уизли. Свой первый учебный день после каникул Скорпиус помнил, будто это было вчера: он занял привычное место за первой партой, и тут вошла Гермиона. Она поприветствовала всех, а потом обратилась к нему с вопросом, как он провел лето. Он вежливо отвечал, чувствуя при этом, как болезненное возбуждение бьется в паху.

Голос Гермионы был тихим, сладким и красивым. Красивее любой музыки, которую он когда-либо слышал. А глаза… Ее глаза были цвета темного золота. Они излучали тепло и доброту. Она не относилась к нему плохо из-за того, кем он был. Ему приходилось на протяжении многих лет сталкиваться с предрассудками благодаря деятельности его деда и отца во время войны. Даже она в те времена подвергалась пыткам со стороны членов его большой семьи, но ни одному не стремилась отомстить.

Она была идеальной.

И она была его.

Пусть на тот момент она этого не знала.

Вернувшись в настоящее, Скорпиус ощутил пульсацию в паху. Мерлин, с тех пор, как он прибыл с Гермионой в мэнор, он постоянно находился в возбужденном состоянии, и закрывать глаза на это становилось все сложнее, учитывая, что его партнер был всего-то в нескольких комнатах от него.

Скорпиус посмотрел вниз и решил, что ему придется взять дело в свои руки. Снова. Но в последний раз. Он больше не станет этим заниматься, потому что на следующей неделе, после его дня рождения, он наконец закрепит связь с Гермионой.

Он закрыл глаза, как только ладонь слегка коснулась выпуклости в штанах. Перед его мысленным взором начали возникать картинки их с Гермионой первой ночи, и он высвободил член, обведя большим пальцем влажную головку.

Скорпиус схватился свободной рукой за край раковины, размазывая ладонью блестящую жидкость по всей длине и представляя, что это делает Гермиона: ее миниатюрная рука сжимает его плоть у основания, и вот она наклоняется, накрывая ее своим горячим ртом. Его клыки снова вытянулись, когда движения руки ускорились. Он воображал, как кладет Гермиону на белоснежные шелковые простыни и пробует ее на вкус. Его кровь кипела в жилах, и оргазм накрыл лавой, когда семя стало вырываться из его тела резкими толчками, пачкая старинную мраморную столешницу.

Осев на пол, Скорпиус спрятал член обратно в штаны и застегнул ширинку. Он чувствовал себя ужасно. Отец недавно сказал ему, что его тело подвергнется изменениям уже на этой неделе и что у него, возможно, начнется лихорадка. Скорпиус лег, успокаивая себя мыслью о том, что, когда все это закончится, он, наконец, получит своего партнера. Он закрыл глаза и погрузился в мир грез, туда, где Гермиона приняла истину и ответила на его чувства взаимностью.

Спустя какое-то время Скорпиус проснулся, чувствуя себя намного хуже, чем когда засыпал. Он был совсем потерян. Мутным взглядом он посмотрел на того, кто дергал его за руку. Это был эльф.

– Молодому господину, Скорпиусу, необходимо вернуться в свою комнату. Поднимайтесь. Вы нездоровы, – эльф сделал еще одну попытку поднять его.

– Динь, – сказал он упрямому существу, поморщившись от боли в горле, – что ты делаешь?

Скорпиус застонал, когда Динь в очередной раз потянула его на себя.

– Господин не должен оставаться на полу. Господину нужно в кровать.

Скорпиус моргнул, обведя взглядом место, в котором находился. Очевидно, он не был в своей комнате на большой мягкой кровати. Он лежал, свернувшись клубком, на полу в коридоре возле комнаты Гермионы. Как, во имя Мерлина, он здесь оказался?

Поднявшись, Скорпиус пошатнулся и чуть было не упал. Он только начал вспоминать, как очутился здесь, когда увидел отца, идущего к нему, с книгой и свитком пергамента в руке.

– Скорпиус! – крикнул Драко и подошел ближе. – Ты проснулся.

– Да, – сказал тот раздраженно. – Мне захотелось немного вздремнуть. Я проснулся здесь, почему-то…

– Вздремнуть? – переспросил отец. – Скорпиус, ты проспал двое суток. И ты… проснулся здесь?

– Двое суток? Мерлин, я чувствую себя ужасно. Да, отец, я проснулся здесь от того, что Динь пыталась поднять меня с пола.

– Началось, – прошептал Драко, внимательно посмотрев на сына. – Твой запах уже меняется. Мы должны вернуть тебя в постель, сынок. Следующий этап изменений будет болезненным.

– Динь, – обратился Малфой-старший к эльфу. – Принеси зелье для Скорпиуса. Оно в моей аптечке – темно-фиолетовое.

Выслушав указание, эльф исчез в тот момент, когда Драко повел сына в комнату. Тело Скорпиуса было таким слабым, что он едва перебирал ногами.

– Я могу остаться с Гермионой, отец? Я чувствую себя гораздо лучше, когда она рядом, – спросил он, неуклюже повалившись на кровать.

Скорпиус следил за тем, как отец заклинанием очищения придавал простыням свежесть.

– Боюсь, что нет, Скорп. После второго этапа, начнется третий – самый невыносимый. Внутри тебя проснется зверь. Ты же не хочешь случайно ранить Гермиону.

Эта мысль повергла Скорпиуса в ужас:

– Нет, конечно, нет, – заверил он отца. – Я просто скучаю по ней, ты ведь знаешь…

– Знаю. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой.

Появившаяся в комнате Динь подошла к Драко и протянула ему маленький пузырек. Скорпиус выпил снадобье со вкусом мяты, и слабость исчезла, уступив место сонливости.

– Поспи, сынок. Утешь себя тем, что, когда все это закончится, Гермиона станет нашей, – Скорпиус заснул прежде, чем отец успел договорить.

Драко достал сорочку Гермионы из внутреннего кармана своего плаща и положил ее на грудь спящего сына. Потом погладил его по голове, отведя со лба влажную челку, и поспешил покинуть комнату. Скорпиус неосознанно прижался щекой к шелковой сорочке и вздохнул от удовольствия.

Скоро.

========== Глава 12 ==========

Потрясенная, Гермиона медленно опустилась в кресло. Письмо задрожало и выпало у нее из рук. Слезы обиды набежали на глаза, искажая пейзаж за окном. Впрочем, ей уже была безразлична вся эта заснеженная красота.

Она понимала, почему Рон так поступил. И понимала достаточно хорошо. Она сама сомневалась, что детям будет безопасно в окружении Малфоев. Но вот чего она действительно не могла понять, так это почему ее бывший муж так с ней обошелся. Как он мог взять и отобрать последнее, что у нее оставалось в этой жизни? Как он мог забрать у нее детей?

Тихие слезы медленно потекли по ее щекам. Время посещений. Да это просто смешно! Гермиона не могла решить, что обиднее: что она не сможет увидеться с детьми без согласия Рона или что он не доверяет ей настолько, что решил сам обезопасить их от Малфоев. Она бы не позволила причинить вред Розе или Хьюго. Более того, она бы жизнь за них отдала.

Гермиона точно знала, что у нее нет ни единого шанса – Малфой не позволит ей уйти из поместья без него и Скорпиуса. Она едва могла себе представить встречу с детьми, на которой бы присутствовали вейлы, ведь именно они послужили причиной, по которой Рон решил оформить полную опеку. Ей интересно было узнать, сделал ли он это нарочно. Разве он не понимает, что она сама не была готова становиться участницей всего этого? Что она этого не хотела? Если бы у нее был выбор, она бы оставила все как было.

Гермиона тихо всхлипнула, и слезы быстрее покатились из глаз. Ей еще повезло, что дети у нее были взрослыми. По крайней мере, они запомнят ее и то замечательное время, что они провели вместе. Если бы они были помладше, то через пару лет забыли бы даже как она выглядит. И Гермиона, в свою очередь, всегда будет о них помнить: пикники в Норе, отдыхи на пляже, и вообще – все.

Она просто не знала, что ей делать сейчас. Она всегда считала своих детей неким спасательным кругом, помогавшим ей держаться на плаву в не самые лучшие времена. Теперь у нее никого не осталось. Никого, кроме упертого вейлы, который посчитал своим долгом предъявить на нее права. Если бы ее дети были с ней, то, возможно, они бы сделали ее жизнь в поместье более сносной. Она не знала, как будет справляться в одиночку.

Драко тихо снял защитные заклинания с двери и вошел в комнату. Он не хотел, чтобы Скорпиус, чья спальня находилась напротив, услышал его. Третий, заключительный этап изменений вот-вот начнется, и силы его умножатся во много раз. Драко не хотел, чтобы сын думал, будто его партнеру что-то угрожает, из-за чего смог бы взломать защиту и навредить себе и Гермионе.

В комнате было темно. Поставив поднос с едой на тумбочку, Драко огляделся в поисках своего партнера и обнаружил ее сидящей в кресле лицом к окну.

– Гермиона? – нерешительно позвал он.

Она молчала, не шевелилась. Драко поднял палочку и зажег свечи, расставленные по комнате. Сердце забилось чаще, когда он подошел к Гермионе: ее глаза были открыты, и она смотрела на сад Малфоев невидящим взором. Драко заметил следы высохших слез на ее щеках, и слегка потряс ее за плечо.

– Гермиона?

– Полагаю, ты получил, что хотел, Драко Малфой, – ответила она зло.

Драко глядел на нее в полном замешательстве, пока Гермиона не указала на смятое письмо на полу. Он протянул руку и развернул пергамент. Гнев поднимался в нем с каждым прочитанным словом. Он не хотел лишать ее детей, у него даже в мыслях этого не было. Ее бывший муж оказался тем еще козлом. Драко никогда бы не отнял у Гермионы то, что ей было дорого. Если Уизли действительно ее любил, то как он мог так с ней поступить?

– Гермиона, – начал Драко. – Я бы никогда не лишил тебя детей. У меня и в мыслях такого не было, – ему было обидно, что Гермиона думала о нем так плохо.

– Неужели? – спросила она, повернувшись. – Ты держишь меня взаперти в этом ужасном доме. Ты лишаешь меня работы просто потому, что хочешь, чтобы я всегда была рядом с тобой и твоим сыном. Думаешь, если избавишься от моих детей, тебе станет легче добиться моего внимания? Думаешь, обретешь, наконец, долгожданное счастье?

Драко продолжал с трудом смотреть ей в глаза, будто каждое слово причиняло ему боль. Он понимал, каково ей было, и что в данный момент Гермиона была готова обвинить любого, кто находился рядом с ней. Он опустился перед ней на колени и прижал руки к ее щекам.

– У меня никогда не было желания избавиться от твоих детей, – мягко пояснил он.

Ее ресницы задрожали, и из глаз снова потекли слезы: тихие, полные беспомощности, безнадежности. Драко с трудом подавил желание наклониться и слизнуть их. Он знал, что подобное его поведение лишь усугубит ситуацию, а ему хотелось успокоить Гермиону, заставить ее почувствовать себя немного лучше. Поэтому ограничился тем, что осторожно стер слезы с ее щек большими пальцами, чувствуя себя при этом ужасно из-за сложившейся ситуации.