Текст книги "Чего хотят Малфои (ЛП)"

Автор книги: cullen's pet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Я принес тебе болеутоляющее. Как ты себя чувствуешь? – спросил Скорпиус Малфой, голос которого звучал мягко, даже заботливо.

Гермиона Уизли, преподаватель Зельеварения в Хогвартсе, только что очнулась ото сна и попыталась выпутаться из одеяла, в которое Cкорпиус завернул ее, словно в кокон.

– Мистер Малфой? Где мы? Мы не в школе? – несколько сипло спросила она, пытаясь скрыть волнение.

Она осторожно ощупала повязку на голове – пульсирующая боль в затылке начала распространяться вниз по шее.

Гермиона сидела, прижавшись спиной к изголовью роскошной двуспальной кровати, над которой возвышался ситцевый балдахин.

«Она очень неплохо смотрится в моей постели», – заметил Скорпиус с некоторым самодовольством.

Сейчас его рассудок заволокло жадной дымкой похоти, и он перевел взгляд на семейный портрет, висевший на стене напротив. Стоило ему увидеть свою мать, посылающую неизвестному зрителю воздушный поцелуй, его разум прояснился, а эрекция, скрытая под складками школьной мантии, спала.

– Выпей это, профес… Гермиона, позже я все тебе объясню, – проговорил Скорпиус, протягивая девушке уже откупоренный флакончик со снадобьем.

Скорпиусу было сложно отучиться от привычки обращаться к преподавателю формально, пусть и оказавшись в такой неоднозначной ситуации… Он был всего лишь студентом, пусть и шестикурсником.

Гермиона Уизли, урожденная Грейнджер, прищурилась и изучающе посмотрела на собеседника.

– Мистер Малфой, сейчас же объясните, где мы и как сюда попали! – скомандовала она, отводя его руку.

Он поставил флакон с зельем на прикроватную тумбочку так, что Гермионе было не дотянуться, повернулся и сел подле нее.

– Я оставил болеутоляющее на случай, если ты передумаешь. Теперь отвечаю на твой вопрос: да, мы не в Хогвартсе. Мы в поместье Малфоев. Однако, не стоит пугаться. Ты уже была здесь во времена войны и видела ту часть дома, где происходили сражения. Сейчас ты в полной безопасности, в моей комнате, – как можно мягче произнес он.

– Малфой, что, черт возьми… – начала возмущаться Гермиона, но замолчала, в недоумении глядя на Скорпиуса, когда он прижал палец к ее губам.

– Гермиона, твой муж никогда не будет обращаться с тобой, как с королевой, каковой ты являешься. Рон Уизли не заслуживает тебя, и я не могу позволить тебе вернуться к нему. Твои дети проводят каникулы у друзей, а ему я послал сову с письмом о том, что ты вынуждена остаться в школе. Так что с этим все улажено.

Скорпиус отметил искреннее изумление на лице Гермионы, но, дабы не оставлять ее в таком состоянии надолго, поспешил разъяснить ситуацию:

– Я хочу тебя. Хочу с третьего курса. Ты привлекательна и чертовски умна, и я знаю, ты думаешь, что я всего-навсего мальчишка, но я люблю тебя и сделаю все для того, чтобы ты была счастлива. Знаю, ты ни за что не уйдешь от своего мужа, я и не надеюсь, но позволь мне хотя бы иногда побыть с тобой.

Скорпиус провел ладонью по волосам, и жест получился каким-то небрежным, было заметно, как он нервничает.

– Прости, что вот так сразу все это вылил на тебя… но постарайся меня понять. И, пожалуйста, обращайся ко мне по имени, ты же в моей постели.

Гермиона, наконец, опомнилась и заговорила:

– Мерлин, мистер Малфой… вы понимаете, что совершили похищение? Где ваши родители? Верните мне палочку, мы аппарируем в Хогвартс, и я попытаюсь с этим как-то разобраться. Это безумие! Вы считаете, что можете вот так распоряжаться чужой свободой? Я не могу поверить, что все так далеко зашло. Отпустите меня, мистер Малфой.

– Ты хочешь совсем не этого, Гермиона. А я скажу: ты хочешь меня. Я молод. Я смогу удовлетворить тебя в большей степени, чем твой, будь он проклят, муж. Я сделаю то, чего он никогда не делал, – он склонился над ней, заставляя еще сильнее вжаться в матрас, и уткнулся лбом в ямку между ее ключиц.

– Мистер Малфой, прекратите. Я прошу вас не совершать глупостей, за которые вам потом придется платить. Дайте мне встать, и мы спокойно все обсудим, – голос Гермионы напрягся от страха.

Высокий, на фут выше нее, Скорпиус придавил ее своим телом, и Гермиона лежала под ним, боясь пошевелиться, потому что понимала, что ей не защититься.

– Скорпиус. Скажи это. Скажи мое имя.

Его дыхание обжигало ее ухо, и каждое слово казалось Гермионе лаской. Его губы принялись осыпать влажными поцелуями шею и ключицы.

– Скорпиус, пожалуйста, отпусти меня. Я хочу выпить зелье. Пожалуйста, дай мне его.

Он прихватил зубами ее горло, а потом всосал нежную кожу, умышленно оставляя на ней пунцовый синяк.

– Хорошо, – сказал он, улыбаясь. – Я не сделаю тебе ничего плохого, Гермиона. Тебе не нужно меня бояться.

Он осторожно поднес флакон к ее рту. Гермиона неохотно сделала глоток. Заметив, как оживилось лицо Скорпиуса, она еще сильнее напряглась. Зелье имело правильный для обезболивающего травяной вкус с кислинкой, однако Гермиона не могла отделаться от мысли, что с этого сумасшедшего станется что-то туда подмешать.

– Тебе лучше? – тихо спросил он.

Гермиона закрыла глаза.

– Пока нет. Голова болит очень сильно, – соврала она.

В глазах Скорпиуса отразилась тревога.

– Если боль не пройдет, я вызову нашего семейного доктора. Не беспокойся. Он никому не расскажет, что видел тебя здесь. Ему можно доверять.

Он наклонился совсем близко к ее губам и прошептал:

– Если хочешь, я позову его прямо сейчас. Не хочу, чтобы тебе было больно.

– Н-нет… Со мной все будет… хорошо… – Гермиона чувствовала, как его руки с бесконечной нежностью гладят ее волосы, но противиться этому не было сил – веки тяжелели, лицо Скорпиуса теряло очертания, сознание пыталось ухватиться за реальность, но тщетно.

Скорпиус нерешительно улыбнулся ей. Он выглядел так, как будто хотел что-то сказать, но не находил слов. Наконец он откашлялся и тихо заговорил:

– Я так рад, что ты здесь, Гермиона. Если бы ты знала, как давно я этого ждал. Рон Уизли никогда больше не получит тебя.

========== Глава 2 ==========

Проcнувшись, Гермиона с трудом поняла, где находится – перед глазами все плыло, в голове был туман.

«Что случилось?» – растерянно подумала она.

Последнее, что она помнила, было зелье, которым поил ее Скорпиус. Не иначе, лекарство хитрого мальчишки содержало снотворное. Странно только, что она не смогла его распознать по запаху или вкусу.

Где-то на краю ее сознания оставалось тревожное предположение, что Скорпиус смог сварить зелье, которое не показалось ей подозрительным. В конце концов, она была специалистом в своей области, а Скорпиус Малфой – одним из самых лучших учеников в ее классе. Ему хорошо давалось зельеварение, так же, как когда-то его отцу, у которого по этому предмету, как и у Гермионы, всегда было «отлично».

Скорпиус Малфой.

Когда события минувшего дня всплыли в ее памяти, Гермиона, сбросив с себя простыни, села на постели и огляделась – в комнате никого не было. При мысли о том, что она в поместье Малфоев, ее охватил страх.

Осторожно ощупывая ноющую голову, Гермиона вздрогнула, когда пальцы коснулись внушительной шишки на затылке. Она знала, как заживить повреждение и облегчить боль, но для этого ей нужна была палочка, нахождение которой оставалось неизвестным. На какой-то момент Гермиона пожалела, что полностью не освоила беспалочковую магию – ее положение не было бы сейчас настолько плачевным.

Она свесила ноги с кровати и поморщилась – в висках противно пульсировало. Гермиона устремила взгляд в глубину комнаты, где располагались двери, одна из которых, скорее всего, вела в уборную.

Посмотрев вниз, на свои оголенные ноги, она удивилась тому, во что была одета. Мерлин! Это определенно не те вещи, в которых она проводила уборку в классе перед праздниками. Тогда на ней была маггловская одежда – от старой привычки трудно было избавиться, к тому же, в джинсах и джемпере, который ей подарила Молли на прошлое Рождество, она чувствовала себя намного комфортнее.

Гермиона почти закончила относить ингредиенты в кладовую, когда неожиданно появившийся Скорпиус напугал ее, и она упала, ударившись головой.

Критически рассматривая себя, Гермиона пощупала материю ночной сорочки – шелковая и, несомненно, дорогая. И неприлично короткая. Впрочем, за длину уже можно не беспокоиться. Если Скорпиус переодевал ее, то наверняка видел все, что хотел увидеть.

При мысли об этом к горлу подступил комок, и желудок скрутило в узел. Скорпиусу было столько же лет, сколько и ее дочери, Розе. Сама Гермиона была ровесницей его родителей. О чем он думал? Да, надо признать, что в школьные годы она тоже была влюблена в своего преподавателя, Ремуса Люпина. Но она бы никогда не стала вести себя подобным образом. Гермиона восхищалась профессором и всем, через что ему пришлось пройти. Каждый раз с появлением полной луны он обращался в ужасного зверя, но, между тем, был одним из самых благородных людей, которых знала Гермиона.

Скорпиус же до того обезумел от своей любви, что умудрился похитить преподавателя прямо из школы и запереть здесь, в своем доме.

Неприятные воспоминания заставили Гермиону вздрогнуть. После того, что произошло в Малфой-мэноре восемнадцать лет назад, она меньше всего хотела попасть сюда снова. Однако, к несчастью, это случилось. И теперь ей нужно бежать, а без палочки этого сделать не удастся. Но должно же быть хоть что-то, что поможет ей выбраться?

Гермиона вздохнула и за несколько шагов преодолела расстояние до дверей. Схватившись за ручку ближайшей, она дернула ее, и внутри комнаты автоматически зажегся свет. Точнее, это была не комната, а большая гардеробная. Ее взору открылись ряды брюк, рубашек и халатов, которые, по всей видимости, принадлежали Скорпиусу.

Тогда она подошла к следующей двери, открыла ее и так и замерла – там аккуратными рядами висела женская одежда, причем подозрительно знакомая. Гермиона взяла в руки джинсы и пригляделась к бирке – ее размер. Затем она сдернула с вешалки блузку, и на лице застыло смятение. Весь гардероб состоял из одежды ее размера.

Она прижала руку ко рту, чтобы удержать рвущийся наружу крик. Это не просто совпадение, конечно же, нет! Гермиона застыла в ужасе. Стало быть, Скорпиус следил за ней все эти годы и собирал вещи, идентичные тем, что она носила? Ей страшно было подумать, как ему удалось узнать ее размер.

Закрыв обе гардеробные, Гермиона на дрожащих ногах подошла к следующей двери. Она приоткрыла ее на небольшую щелку и заглянула внутрь, опасаясь того, что может там увидеть. Здесь ее взору предстала следующая картина: ванная комната была уставлена ароматическими свечами и усыпана лепестками роз, а на мраморном столике возле раковины лежало письмо.

Дорогая Гермиона,

Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо. Я взял на себя смелость приготовить для тебя ванну. Вода зачарована, поэтому не остынет к тому времени, когда ты проснешься. Я больше чем уверен, что твой слабоумный муженек никогда не делал для тебя ничего подобного. Ты заслуживаешь, чтобы тебя баловали, любимая. Наслаждайся ванной, а я пока велю эльфам приготовить нам завтрак. Увидимся позже.

С любовью,

Скорпиус

Гермиона удивленно и равнодушно смотрела на ванну, до краев наполненную водой и густой пеной.

Скорпиус прав, Рон никогда не делал ничего подобного для нее. Но это совсем не значит, что он не ценит ее. Он просто не из романтиков, но именно таким Гермиона его полюбила.

Она снова посмотрела на ванну. Вода выглядела весьма заманчиво – вверх поднимался извивающийся пар. Однако, как бы ей того ни хотелось, Гермиона не могла позволить себе искупаться в воде, что приготовил для нее Скорпиус. И не потому, что она не оценила его стараний. Наоборот, ей льстило, что кто-то проявляет к ней столько внимания. Ее пугало другое: та болезненная одержимость, которую он считал любовью. От этого бросало в дрожь. Скорпиус был шестнадцатилетним мальчишкой, ее учеником, в конце концов.

Заметив на тумбочке рядом с ванной бокал, наполненный красным вином, она с остервенением и злобой вылила содержимое в раковину. Нет уж, спасибо. Она не станет пить алкоголь, ей нужна ясная голова. К тому же, Скорпиус уже один раз обманул ее с болеутоляющим. Что, если и в этот напиток он что-то подмешал? К примеру, любовное зелье, или, того хуже – зелье похоти?

Смыв в раковине следы вина, Гермиона повернулась к ванне и, вытянув пробку, стала наблюдать, как уходит вода, пока последние капли не исчезли в сливе. Она открыла краны. Положила ладони на плечи, подхватив бретельки – шелковая сорочка легко соскользнула на пол. Она подождала несколько минут и шагнула в воду. Наскоро моясь, Гермиона заметила следы поцелуев на своем теле. Как бы она хотела поскорее забыть обо всем, что Скорпиус делал с ней.

Мерлин, она должна выбираться отсюда, пока окончательно не сошла с ума. Ей нужно что-то придумать. Гермиона скучала по детям и любимому мужу. Скорпиус сказал, что послал Рону сову с письмом о том, что она должна была остаться в Хогвартсе. Интересно, что именно он написал? Как объяснился? Что, если Рон захочет прийти к ней на работу? Тогда он точно поймет, что письмо – липа, и что она на самом деле пропала.

Нет. Зная Рона, Гермиона была уверена, что он прочитает письмо, отложит его в сторону и уедет к родителям на празднование Рождества. Гермиона медленно покачала головой: ей не на кого надеяться – только на себя.

Спустив воду, она поспешно закуталась в махровое полотенце, стремясь как можно быстрее одеться, пока не вернулся Скорпиус. Осознав, что она не взяла одежду с собой в ванную, Гермиона мысленно отругала себя. Что, если этот мальчишка уже ждет ее в комнате? Ей будет крайне неловко ходить перед ним в одном лишь полотенце, почти голой. Она открыла дверь и осторожно заглянула внутрь.

Никого.

Гермиона поспешила к гардеробной, не обращая внимания на боль, которая все еще пульсировала в затылке. Открыв дверь, она начала быстро искать вещи, которые были на ней во время уборки класса. И нашла. Только не свои собственные, а те, что купил для нее Скорпиус. Отрывая бумажные бирки с джинсов и джемпера, он не заметила, как кто-то вошел в комнату. Не видела, как он остановился напротив, оценивая взглядом ее влажное тело.

Скорпиус едва сдерживал себя, чтобы не овладеть ею. Мокрая после недавнего мытья кожа блестела в тусклом свете. И так приятно пахла… но совсем не той душистой пеной, что он добавил в ванну. Странно. Он вопросительно приподнял бровь, наблюдая, как она внимательно присматривается к каждой вещи. Почему она не ценит то, что он для нее делает? Его голубые глаза, сверля ей спину, потемнели, сделавшись почти лиловыми.

Он знал, что она будет непокорной. Это одна из хорошо знакомых ему черт ее характера. Однако он не ожидал, что она полностью отвергнет его ухаживания. Ему нужно исправить это немедленно, прямо сейчас.

Молча сделав несколько шагов, он со спины обнял ее за талию. Гермиона вскрикнула, немало пораженная тем, как его сильные руки зафиксировали ее в стальной хватке. Скорпиус, готовый вот-вот сорваться, вдохнул ее аромат.

– Доброе утро, любимая. Я не хотел тебя напугать, – сказал он хрипло, лаская дыханием открытые участки кожи ее шеи.

Мурашки поползли по спине Гермионы, когда он еще сильнее прижал ее к себе, вонзаясь в тело ледяными пальцами. Она не слышала, как он вошел, и теперь оказалась заложницей в его руках. Она задрожала, когда он, уткнувшись лицом в шею, провел языком по чувствительной коже. Она схватилась за полотенце, крепко удерживая его на груди. Ощущая, как он пахом вжимается в нее, она судорожно сглотнула. В худшем положении Гермиона, пожалуй, не бывала никогда.

Она откашлялась. Она должна быть покладистой, чтобы попытаться уговорить Скорпиуса выпустить ее из этого страшного места.

– Скорпиус, я не слышала, как ты вошел.

Гермиона попыталась вырваться, но он только усилил хватку так, что теперь она не могла даже пошевелиться. Он не отпустит ее. Он и без того достаточно долго ждал.

Скорпиус втянул в рот тончайшую сливочную кожу на шее, пробуя ее на вкус.

– Тебе понравилась ванна, любимая? – спросил он.

Она невольно вздрогнула, когда его дыхание теплым порывом обдало затылок, и морозный озноб прошелся по позвоночнику. Ее ужаснула мысль о том, как реагирует ее тело на каждое его прикосновение. Почему так? Это неправильно. Гермиона заставила себя успокоиться и ответить. Ей не следует его злить, тем более, в столь компрометирующей позе.

– Ванна была чудесной, Скорпиус, – бесстрастно ответила она.

Скорпиус часто задышал, и его тонкие ноздри раздувались от гнева. Он знал, что она лжет. Она не принимала ванну. Не пила вино, что он оставил для нее. Резко развернув ее к себе лицом, он внимательно посмотрел в ее карие глаза, полные испуга.

– Чудесной, значит? Чудесной? – он заставил ее прижаться спиной к стене, уперевшись в нее руками. Ему не нравилось видеть страх на ее лице, но она должна понять, что в ее интересах принимать его ухаживания. Он не потерпит, чтобы она пренебрегала его любовью.

– Скажи, Гермиона, – выдохнул он, – почему от тебя не пахнет пеной, которую я добавил в ванну? Почему я не чувствую запаха вина в твоем дыхании? Ты не ценишь того, что я для тебя делаю?

Его голос дрогнул на середине последнего вопроса. Скорпиус сам от себя не ожидал, что отреагирует настолько эмоционально. Мерлин, как же он ее любит. Если бы она только позволила ему…

Гермиона ошеломленно смотрела на своего ученика. Он знал. Ей и не стоило этому удивляться, он ведь когтевранец, в конце концов. Умный и смышленый. Она просто не думала, что он сумеет заметить столь незначительные вещи. Если бы ей удалось смягчить его и в мирном, дружеском тоне поговорить…

Его глаза потемнели и буквально кипели от гнева, а в глубине их полыхало пламя похоти и желания. Это заставило Гермиону нервничать.

– Скорпиус, это не так… я ценю твои старания…

У нее перехватило дыхание на полуслове, когда он наклонился ближе к ее лицу. Она вцепилась в полотенце всей пятерней, сжимая так, что костяшки пальцев побелели, когда теплое дыхание коснулось ее щеки. Гермиона дрожала от страха. И с каждой секундой становилось только хуже.

– Позволь мне разъяснить один момент, любимая, – мрачно протянул Скорпиус. Взгляд его черных глаз, казалось, проникал ей в самую душу. – Когда я что-то даю тебе или что-то делаю для тебя, ты безоговорочно пользуешься этим. Ты наслаждаешься этим. Я знаю, ты не привыкла получать благодарность от окружающих тебя людей, но с этого дня все изменилось. Ты никогда больше не будешь ни в чем нуждаться. Единственное, что я прошу, ценить то, что я для тебя делаю, – глядя на дрожащую Гермиону, он несколько смягчил взгляд. Он не хотел напугать ее, но она сделала ему больно, не ответив на его чувства взаимностью. – Я очень, очень тебя люблю. Позволь мне доказать тебе это.

Скорпиус наклонился слишком близко к лицу Гермионы – его губы были в нескольких дюймах от ее собственных. Пальцы аккуратно провели по ее щеке, а затем сомкнулись на подбородке. Гермиона поняла, что должна его остановить.

– Скорпиус, я знаю, ты думаешь, что это любовь, но…

Несказанные слова растворились в поцелуе. Когда губы нежно и требовательно коснулись ее, Гермиона оказалась буквально впечатана в стену. Наконец произошло то, чему он сопротивлялся так долго, но не устоял. Он балансировал на грани боли и наслаждения, ощущая ее запах, пробуя ее вкус. Гермиона чувствовала себя на удивление хорошо: ее мягкие изгибы гармонично вписались в его прекрасно сложенное тело.

Разум Гермионы чуть было не отключился. Она стояла в одном лишь банном полотенце, прижатая к стене гардеробной в доме своего бывшего заклятого врага, и целовала его сына, который, помимо всего прочего, был ее студентом.

Скорпиус усилил хватку и усмехнулся про себя: «А она, похоже, не из тех, кого легко добиться».

Однако она еще не знает – чего бы Малфои ни хотели, они получают это любой ценой. Ее возраст ничуть не смущал его, так же, как и статус крови. И даже сам факт, что она была замужем, он расценивал лишь как бонус. Он украл жену Уизли. Его отец будет им гордиться.

Его язык продолжал настойчиво давить на ее губы, а рука, прежде застывшая на ее щеке, скользнула вниз. Он чувствовал, как она дрожит под его прикосновениями. Гермиона хотела его, он мог бы в этом поклясться. У нее вырвался вздох, когда его ладонь легла на грудь и слегка сжала. Скорпиус воспользовался моментом и протолкнулся языком внутрь ее рта, как можно дальше. Она была прекрасной во всех отношениях. Изысканной.

Гермиона была потрясена. Она стояла совершенно неподвижно, как будто окаменевшая, в то время как язык Скорпиуса по-хозяйски орудовал у нее во рту. Она была не в том положении, чтобы останавливать его. У него с собой явно была палочка, и он был крупнее ее почти в два раза. Однако эти два факта не могли притушить жгучее чувство стыда за то, что она изменяет мужу, и за то, как ее тело реагирует на прикосновения чужого мужчины. За то, что оно вообще реагирует.

Он медленно отстранился. Губы Гермионы распухли от поцелуев, и, заметив это, Скорпиус ухмыльнулся, весьма довольный собой. Его взгляд был прикован к ее полузакрытым глазам цвета темного шоколада. Он сделает ее покорной. Он сделает ее своей. Это лишь вопрос времени. Глубоко вздохнув, Скорпиус попытался взять себя в руки и сказал:

– Одевайся, любимая. Мы идем завтракать.

========== Глава 3 ==========

После того, как Скорпиус ушел, Гермиона осталась стоять на том же месте, будто приклеенная. Ей казалось, что ноги тонут в прозрачном вязком желе и она не может сделать и шагу. Она поднесла дрожащую руку к губам, но тут же опустила ее. Что, черт возьми, только что произошло? Она пыталась соображать, но ничего не получалось. Гермиона словно совершенно утратила власть над своим острым умом. Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоить сердце, рвущееся из груди.

Мерлин, к ней только что приставал ее ученик. Что же ей делать? Как выбраться? Со своей ненормальной привязанностью Скорпиус в конец обезумел – стал более настойчивым и гораздо более агрессивным. Разве он не видит, что она ни капли им не заинтересована? Мерлина ради, ей тридцать четыре года! У нее муж и двое детей. Ей не нужны отношения на стороне, тем более с шестнадцатилетним мальчишкой.

Гермиона устало потерла лоб, пытаясь унять головную боль. Она резко открыла глаза, когда в ее голове созрел план побега. Но прежде чем начать приводить его в действие, нужно было сначала одеться. Ей бы не хотелось, чтобы Скорпиус снова зажал ее здесь в банном полотенце. Вспомнив, какой уязвимой она себя чувствовала под его пронизывающим взглядом, Гермиона задрожала.

Она быстро надела джинсы и футболку с изображением своей любимой маггловской рок-группы «Muse», и очередная волна беспокойства захлестнула ее. Откуда Скорпиус так много о ней знает? Как долго он следит за ней? Помнится, он что-то говорил про третий курс… Это означало, что в течение трех лет его одержимость беспрепятственно росла, чтобы стать, наконец, абсолютно несдерживаемой.

И снова холодок пробежал по спине Гермионы, посеяв мурашки на коже. Раньше она смотрела проблеме в лицо и могла четко определиться, в каком направлении следовать. Она прошла через нападки дементоров, Пожирателей смерти и даже самого Волдеморта; а теперь, когда на ее пути встал обыкновенный мальчишка, она просто не знала, как действовать.

Если бы только ей удалось поговорить с его родителями, думала Гермиона; они бы уж точно отпустили ее и еще бы устроили хорошую взбучку своему непослушному сыночку. Она бы даже не стала выдвигать обвинения, если бы ей позволили уйти. Она просто хотела вернуться к своей нормальной жизни, к детям и Рону. Гермиона выпрямилась и медленно пошла к двери – она и так достаточно долго простояла здесь. Ей бы не хотелось, чтобы Скорпиус вернулся за ней.

Она открыла дверь и осторожно выглянула: мальчишка сидел за маленьким круглым столом рядом с окном. Странно, Гермиона готова была поклясться, что раньше этого стола там не было. Должно быть, Скорпиус трансфигурировал его. Подумав об этом, она обеспокоено нахмурилась. Если он действительно применил магию такого рода, то ей следует быть еще более осторожной с ним. Это не было простым заклинанием, и, чтобы выполнить его правильно, требовалось немного усилий. Если бы только у нее была палочка, ей бы вообще не пришлось ни о чем беспокоиться. Она была абсолютно уверена в своих магических способностях, которые не раз спасали ей жизнь и жизнь Гарри и Рона. Ее пальцы дрогнули, когда она подумала о тоненьком кусочке дерева, который больше не находился у нее за пазухой. Гермиона чувствовала, будто из нее самой вырвали кусок чего-то жизненно необходимого. Она никогда еще так долго не обходилась без магии – это как проснуться и обнаружить, что у тебя нет ног.

Выкинув все эти мысли из головы, Гермиона глубоко вздохнула и вышла из гардеробной. Скорпиус поднял на нее взгляд и широко улыбнулся. Затем он встал и, как истинный джентльмен, отодвинул для нее стул.

– Наконец-то, любимая, – сказал он. – Я как раз собирался отправить за тобой эльфа. Как твоя голова? Еще болит? – крайне обеспокоенным голосом спросил Скорпиус.

Заняв свое место, Гермиона внимательно посмотрела на него.

– Не так сильно, как раньше, – наконец ответила она.

Он сел напротив; его серые глаза потемнели от беспокойства.

– Но все еще болит, верно? – тихо произнес он. – Я прикажу эльфу принести еще одну порцию болеутоляющего. Нет, лучше я вызову врача, пусть осмотрит тебя… – задумчиво произнес Скорпиус, как бы разговаривая сам с собой.

Гермиона перебила его:

– Мистер Малфой, со мной все нормально. Но я очень прошу, мне нужно домой. Пора уже прекращать эту игру. Мы оба знаем, что между нами… – она остановилась, водя рукой между собой и Скорпиусом, – ничего быть не может. И никогда не будет, – Гермиона говорила твердо и уверенно, чтобы наконец вразумить мальчишку.

Она настороженно наблюдала, как Скорпиус меняется в лице после ее слов. Она разозлила его. И плевать, черт побери! Гермиона хотела, чтобы он отпустил ее домой. Этот мальчишка безумен. Она любила своего мужа и не хотела даже думать, что больше никогда не вернется к нему.

Глаза Скорпиуса смотрели так пристально и светились так ярко, что Гермиона вздрогнула.

– Гермиона, – напряженно сказал он, как будто боясь повысить голос. – Я уже говорил, чтобы ты называла меня по имени. По поводу того, чтобы отпустить тебя домой: ты не выйдешь из стен этого здания в ближайшее время, любимая.

Разговор на время затих. Гермиона потрясенно смотрела на Скорпиуса, чувствуя, как каждую клетку ее тела заполняют страх и отчаяние. В голосе Скорпиуса явственно прозвучали собственнические нотки, словно он был уверен, что она принадлежит ему. Она с трудом подавила содрогание, все еще не в силах отвести взгляд от серых голодных глаз напротив. Он ожидал ответа с таким видом, будто готов был вот-вот сорваться с места и накинуться на Гермиону, вонзиться в нее зубами.

Она откашлялась и попыталась успокоить вспыльчивого мальчишку:

– Прости, Скорпиус. Я забыла. Я привыкла называть тебя по фамилии. Извини, пожалуйста, – внутри у Гермионы все кипело. Это какое-то безумие! Она извиняется перед шестнадцатилетним мальчиком за то, что назвала его по фамилии? Как же ее угораздило вляпаться во все это?

Скорпиус улыбнулся, и его лицо просветлело.

– Ничего страшного, любимая. Просто не забывай, пожалуйста, что мы уже не в тех отношениях, чтобы обращаться друг к другу настолько официально.

Гермиона недоверчиво взглянула на него. Злость с новой силой начала жечь, от чего ее глаз нервно задергался. У них нет и никогда не было отношений, отличных от отношений между профессором и учеником. Скорпиус совсем сбрендил! Ей казалось, что с каждой секундой она ненавидит его все больше и больше.

Скорпиус на мгновение успокоился.

– Динь-динь, – громко произнес он, и в тут же секунду с легким хлопком возле стола появился эльф.

Она низко поклонилась и сказала:

– Чем я могу служить молодому господину?

Скорпиус улыбнулся:

– Завтрак для двоих, пожалуйста.

Услышав указания, Динь-динь с тем же легким хлопком исчезла. Гермиона улыбнулась про себя. По крайней мере, он был добр к своим эльфам. Она не выглядела забитой и была одета в чистую наволочку, переделанную в платье. И имя эльфа было своего рода сюрпризом. Динь-динь – это вымышленный маггловский персонаж. Поэтому Гермиона удивилась, что в доме у Драко Малфоя прислуживает эльф с маггловским именем, – все знают, что Малфои презирают все маггловское.

Лицо Гермионы, должно быть, передало ее мысли.

– Что тебя развеселило, любимая? – спросил Скорпиус, выгнув светлую бровь. Мерлин, когда он так сделал, Гермионе на миг показалось, что перед ней сидит Драко Малфой.

Она не знала, что сказать. Ей не хотелось злить его снова. Скорпиус сидел, нахохлившись, как воробей в клетке, серьезный и одутловатый. Гермиона поняла, что больше с ответом тянуть нельзя, и быстро проговорила:

– Меня удивило имя твоего эльфа, Скорпиус. Вот и все.

Он улыбнулся, и Гермиона выдохнула, испытав внутреннее облегчение. Ситуация, кажется, разрешилась.

– Когда я был маленький, я очень любил сказку о Питере Пэне. В то же время у нас появилась Динь-динь. Она была моей няней, а имя так и прижилось.

Динь-динь вдруг опять появилась в комнате с полным подносом еды в руках: апельсиновый сок, булочки, бекон и любимое варенье Гермионы – черничное – очутились на столе не больше как через секунду. Очередное тревожное покалывание пробежало по спине Гермионы. Странно, что Скорпиус знал о ней все до мельчайших деталей. Она сомневалась, что даже Рон знал, какое варенье она любила. Это, конечно, могло быть простым совпадением, но сколько людей предпочитают на завтрак черничное варенье? Если бы оно было виноградным, то можно было бы допустить мысль о банальном совпадении. К тому же свое любимое лакомство она могла купить только в одном единственном магазине города.

Гермиона вздрогнула, и мурашки пробежали по всему ее телу. Заметив это, Скорпиус спросил:

– Тебе холодно, любимая? Позволь мне принести тебе куртку. В Мэноре сегодня прохладно.

Он резко встал с места и направился к гардеробной. Гермиона не стала его останавливать, чтобы снова не разозлить. К тому же ей было немного холодно от влажных волос, спадающих на плечи. Через несколько мгновений Скорпиус вернулся с черной курткой в руках.

– Вот, любимая. Думаю, теперь тебе будет тепло, – сказал он, держа куртку распахнутой. Гермиона протянула руку, но он отступил назад. – Встань, любимая. Я надену ее на тебя.

Она застыла от изумления. Почему бы ему просто не дать ей куртку?