Текст книги "Белый, как снег (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Необычные дети легко влились в уже сложившуюся компанию разновозрастных малышей. Они с удовольствием носились все вместе по парку, полукровки пользовались особым уважением у ребятни, ибо умели выделывать забавные трюки. Им ничего не стоило, например, убегая от вОды, мгновенно превратиться в крыску и шмыгнуть на дерево. Это вызывало у остальных играющих бурный восторг. От отца-вампира им досталась сила и быстрота – как-то раз Дасти на моих глазах буквально взбежал на стену, оттолкнулся от нее ногами и, перекувырнувшись, снова оказался на полу, встречаемый бурными овациями и одобрительным свистом. За отпечатки ног на белой стене ему нагорело, но всеобщего восхищения это не умалило.

Вампир и Королева Крыс – нетривиальная пара. Какими будут дети от этой связи? Все мы задавались этим вопросом, потому троица удостоилась самого пристального внимания взрослых. Альбин, насколько я понял из его осторожных намеков, беспокоился, как бы дети не оказались подобны плодам любви вампиров и людей. Меня это тоже тревожило. Но пока в мальчиках не было и следа той безумной жажды, что терзала несчастных дампиров. Грета, судя по всему, ни о чем не волновалась – она просто бегала и веселилась вместе со своим выводком. Барни с недоумением ерошил сыновьям легкие серые волосы – в отличие от вампиров, кои были безволосы, все как один, смески были волосаты. Крысиная шерстка, даже после превращения, не исчезала у них полностью: узкая полоска волос произрастала на спине, еще короткие серые волоски покрывали руки от локтей и до запястий и ноги чуть ниже коленей. Зубы были совершенно обычными – человеческими. Как и у Греты. На ногах мальчиков красовались длинные когти – это им явно перепало от матери.

Что касается пищевых привычек, то на первых порах дети потребляли молоко матери, а потом то грызли яблоки и зерно – совсем как крысята, то шокировали остальных детей тем, что вылавливали в парке мелких животин навроде ящериц и съедали их целиком. Что интересно: животом они после не мучились. Альбин сказал, что подобное поведение нормально для молодых вампиров, вреда здоровью это не нанесет. Я покивал, но все-таки поговорил с ребятами, объяснив им, что человеческим детям подобные сцены видеть ни к чему. Наверное, ребята-крысята приняли это к сведению, больше на них не жаловались.

Мы еще долгое время узнавали какие-то новые факты относительно того, что именно передалось детям от родителей. Так, человеческая кровь отчего-то не оказывала на них никакого эффекта. Выяснили мы это, когда Денеб сильно поранился – дети, заигравшись, попали ему по голове палкой. Утирающие сопли и слезы хулиганы твердили, что это «нечаянно». Денеб с ними был солидарен, имя ребенка, поранившего его, мы так и не услышали – ребятня сговорилась. Молчали, как в рот воды набрали.

Рана на голове выглядела неприятно, почему-то она не исчезала, как у чистокровных вампиров. Грета заметалась – где достать ту травку, что исцелила ее на корабле, здесь, на вампирьей земле, она не знала. Тогда я попытался вылечить Денеба своей кровью. Ничего. Проснулся Альбин – дело случилось ближе к вечеру; он дал мальчику капельку своей крови. Однако, кровь из головы Денеба текла по-прежнему. Вампир раздумчиво прикусил губу и предложил:

– Может, попробовать кровь крысы?

Перепуганная Грета безо всякой жалости оторвала голову какому-то неудачливому четвероногому подданному, сцедила жидкость в бокал и заставила сына выпить все до капли. К моему изумлению, рана перестала кровить почти моментально.

– Никогда не слышал о вампирах, потребляющих кровь животных, – Альбин задумчиво покачал головой.

***

– Альбин, а у вампиров есть сезон балов?

Грета подбоченясь вертелась перед зеркалом – Барни приобрел ей красивое платье, совсем как у леди, и крыска никак не могла на себя налюбоваться. Альбин поднял взгляд от бумаг – пришли ответы от торговцев, с которыми он списывался. Вампиры оказались достаточно разборчивы в быту: они предпочитали все самое лучшее. Например, на кухне стояли в ряд баночки с диковинными специями, поставляющимися из-за моря, а я за всю свою жизнь ничего, окромя розмарина не едал. Не могу сказать, что все приправы пришлись мне по сердцу, некоторые блюда, обожаемые Альбином – престранные, но кое-что и простой человек, вроде меня, способен поглощать с удовольствием.

– Нет, Грета, – ответствовал вампир. – Дети ночи – домоседы. Этому есть простое объяснение – Сиры с трудом переносят друг друга, древний инстинкт требует выяснения, кто из двоих сильнее, потому мы избегаем сборищ. Про то, как обстоят дела с дамами, ты и сама знаешь.

Грета надулась – ей, как любой женщине, желалось похвастаться нарядом. Впрочем, вскоре хорошее настроение к ней вернулось – после рождения детей она снова стала той милой веселушкой, которую я знал и любил.

– Альбин, а ваши Сиры, что же – тоже чуть что сцепляются? Нет ли каких-нибудь балов, приемов только для дам?

– О, Грета, ты же видела Эрелл! Наши леди совершенно не носят платьев, какие приняты у людей. Из развлечений предпочитают охоту. Еще их сердцу милы военные походы. У людей война – мужское дело, у нас же – наоборот.

– Если дамы не носят платьев, тогда откуда Барни взял это? – с недоумением вопросила Грета, оглаживая плотную ткань, украшенную рантом и лентами.

Альбин замялся, на его лице отразилось смущение, мне показалось, что он предпочел бы оставить Королеву в неведении, но единственное чего он добился своим уклончивым ответом – разжег Гретино любопытство. С интересом я наблюдал, как кожа Альбина покрывается легким розовым румянцем, когда он рассказывал про «неких юношей» иногда, забавы ради, надевающих пышные юбки. Я попытался представить Альбина в нижней юбке. Или в панталонах с рюшами. Наверное, вампир по моему лицу понял, чем я занимаюсь, потому что его румянец стал интенсивнее:

– Я никогда не увлекался столь… неоднозначными играми! – красные глаза возмущенно блеснули.

– Но эта забава популярна? – с интересом спросила Грета, Альбин с неудовольствием подтвердил предположение Королевы.

– Ах, Альбин, если ваши мужчины наряжаются, то, наверное, где-то они встречаются? Пьют чай или что-то крепче, может быть, танцуют?

Альбин снова начал юлить, явно недовольный вопросом, я не вмешивался в их разговор, хотя меня тоже интересовал его ответ, прежде всего из-за необычного смущения вампира. Вскоре выяснилось, что существуют некие «дома для встреч», куда стекаются одинокие вампиры в поисках «телесного удовольствия». Грета довольно промурлыкала «Ага!» и стремительно исчезла из комнаты – наверное, пошла разыскивать Барни. Полагаю, что крыска моя захочет посетить такой «дом».

– Альбин! – я тихо хрюкнул, зарабатывая укоризненный взгляд, – ты говорил, что посещал некие заведения, уж не эти ли «дома»?

– Ох, Кевин, не пойму, отчего тебя так заинтересовала эта щекотливая тема? Да, посещал! Но я никогда не поддавался этому всеобщему помешательству на человеческих тряпках! Возмутительно дорогих, к твоему сведению!

– Не оттого ли это, милый Альбин, что ты питал – надеюсь, в прошедшем времени, неприязнь ко всему человеческому? – хмыкнул я.

– О, возможно! – вампир досадливо махнул рукой. – Неужто у тебя в мыслях навестить подобное место?

Я замер на пару мгновений, обдумывая эту идею, а затем энергично кивнул:

– Было бы неплохо развеяться немного. А то мы здесь как сычи – целый день возимся с детками, никуда не выходим. Конечно, все зависит от того, какие правила этикета в этих ваших «домах» … скажем, я не питаю никакой наклонности к тому, чтобы обряжаться женщиной. Это обязательно?

– Отнюдь, – Альбин покачал головой, он выглядел изумленным, – но, Кевин, мне казалось, ты с некоторым неодобрением относишься ко всему, что связано с греческой любовью, в то время как сама атмосфера подобных заведений пропитана похотью…

– Альбин, Альбин, не делай из меня неразумного ханжу! Да, человеку сложно перечить воспитанию и некоторым привычным, естественным взглядам на явления, однако, со мной столько всего приключилось за последнее время, что многие незыблемые постулаты пришлось пересмотреть. Единожды лицезрев женщину вашего народа, я понял всю вашу боль, а учитывая недоступность человеческих женщин – любовь к мужчине остается единственным вариантом. К тому же мы столько ночей провели вместе, было бы странно продолжать кривить нос от лицезрения пикантных сцен с участием мужчин, ты не находишь?

– Хорошо, пусть так… но с какой целью ты желаешь посетить сие заведение?

– Ну, у людей тоже такие места существуют. Я про них слышал, но никогда не был – сам видел, как я живу, лишних деньжат не водилось, да и супругу обижать не хотелось. А сейчас вот ты рассказал, и мне стало любопытственно. Просто хотелось бы зайти, поглазеть на этих ваших мужиков в платьях, выпить рюмочку-другую. Я знаю, что некоторые джентльмены, там – у нас, заглядывали в подобные заведения на пару часов – пропустить бокальчик, поболтать с приятелями, только и всего. Я не знаю, как у вас здесь все устроено: у нас были разные заведения – и для солидных господ, и для отребья, а что ты скажешь? Какая публика собирается?

– У нас нет подобного разделения. Среди детей ночи достаточно сложно найти представителей того класса, что ты называешь «отребьем». Ты прав – можно и просто посидеть за столиком, послушать пение самоназванных певцов – не жди от них многого, и отправиться домой.

Мы назначили дату, договорившись совершить вылазку на следующей неделе. Мне показалось, что Альбин немного волнуется перед этим мероприятием, что было несколько странно, ведь он уже не раз посещал данное заведение. Поразмыслив, пришел к выводу, что причиной его беспокойства являюсь я. Вампир, на мой взгляд, излишне суетился. Великий Боже, он пригласил портного! Настоящего! Я всегда покупал самую дешевую – уже готовую, одежду. Если что-то нужно было подправить – просил жену, но никогда еще в моей жизни меня не обмеряли и не ощупывали столь тщательно. Это было невозможно долго, мне надоело стоять, подобно болванчику, и выполнять короткие команды портного, которые сосредоточенно записывал какие-то закорючки себе на бумажку.

– Думаю, того, что вы записали, должно хватить, – твердо произнес я, портной и Альбин замахали на меня руками, мне пришлось сдаться под их напором: вампиры уверяли, что осталось еще совсем чуть-чуть, но я промучился еще не менее четверти часа.

– Кевин, милый, – Альбин подал мне бокал вина, – это уже давно следовало сделать. Ты и остальные человеки обряжены в ужасающие обноски, видимо природная скромность не позволила тебе ранее обратить на это мое внимание, ведь я обещал обеспечить вас всем необходимым.

В ту ночь, когда мы должны были ехать – Альбин сказал, что это достаточно далеко и придется использовать экипаж, мы задержались, так как Альбин зазвал меня потереть ему спинку и это обернулось разнузданной сценой. А потом, когда мы неспешно собрались, была еще совершенно нехарактерная для него попытка приласкать меня прямо в карете. Мне пришло в голову, что Альбин пытается измотать меня, дабы я не глядел с вожделением на посетителей заведения.

В «доме» Альбина приняли почтительно, остальные вампиры не смели подходить близко, но я видел, что окружающие кидали в нашу сторону заинтересованные взгляды.

– Кевин, тебе обязательно так пристально смотреть на голые щиколотки того совершенно безобразно одетого юноши? – спросил Альбин напряженно.

– Слушай, никак не могу понять – что это на нем? Не мужское, не женское…

– Это «нижние необходимости»* для женщин. Блумерс-шаровары. Не слышал?

– Нет! Никогда не видел, чтобы подобное носили. Вызывающе. Очень неоднозначно…

На юноше были широкие штаны, оставлявшие лодыжки открытыми и возмутительно короткое платье – чуть ниже колен.

– Так тебе нравится? – небрежно спросил вампир.

Я поглядел на застывшее лицо Альбина, осмотрелся по сторонам – на нас пялилась половина присутствующих.

– Альбин, ты сегодня несколько… зачем ты следишь, за тем, куда я гляжу? Тебе не все равно? Не нравится мне, как эти блумеры смотрятся! Это странно и глупо выглядит. Но поглазеть интересно. Что? Чему ты улыбаешься?

– Ты такой открытый и непосредственный, Кевин. Если тебе что-то не по душе – сразу взрываешься. Не гневись. Здесь столько симпатичных детей ночи, я пойму, если ты захочешь с кем-нибудь уединиться…

– Конечно, поймешь, а потом загрызешь и меня и его, – предложил я свой вариант развития событий. – Альбин, что за дурь пришла в твою голову? Где ты здесь нашел «симпатичных»? Если хочешь мое мнение: вампиры вообще очень на любителя выглядят, а уж дама без волос – это точно не «симпатично»! Почему эти ваши подражатели хотя бы парики не надевают?

– О, – Альбин, провел ладонью по собственной лысой голове, – тебе кажется неприятным отсутствие у меня волос?

– Мы не про тебя вообще-то говорим. А про сочетание шелкового платья и блестящей лысины, которое, на мой вкус, не слишком завлекательно. С твоей головой все нормально. Тебе очень идет костюм, мне нравится, как он сидит.

Альбин улыбнулся моему неловкому комплименту, мы еще немного выпили, поболтали ни о чем, разглядывая публику и иногда прислушиваясь к пению, раздающемуся с небольшого постамента. Мой спутник, убедившись в том, что никто не пытается меня уволочь, да и я не тороплюсь броситься в пучину разврата, немного расслабился, заулыбался. И все-таки, без сцены не обошлось: жеманно обмахивающийся веером вампирчик прислал к нашему столу бутылку вина, Альбин чуть ли не зашипел, мне даже показалось, что он готов кинуться на «даму» с кулаками.

– Пойдешь? – спросил он у меня сквозь зубы.

– В каком смысле?

– Тебе прислали вино. Это приглашение. Там, наверху, есть комнаты…

– А почему ты думаешь, что это мне? Может, тебе? – спросил я, подмигивая через зал тихо хихикнувшей «даме».

– Это тебе.

– Допустим, ты прав. И что я должен предпринять?

Лицо Альбина покривилось, мне даже на секундочку стало страшно, такой злобой загорелись его глаза, внезапно меня озарило, и я воскликнул, перебивая вампира:

– Альбин, да ты ревнуешь! Невероятно! Вот уж не думал… Знаешь, это, конечно, льстит, но и как-то обижает. Я не ветренник. Просто скажи, как у вас тут принято вежливо отклонять подобного рода подношения? Нужно вернуть бутылку? Не понимаю, отчего он вообще мне ее прислал? Я, вроде, одет неброско, в отличие от здешних «леди» внимания не привлекаю…

– Ты человек, – пояснил Альбин, подзывая жестом официанта.

После моих слов он моментально успокоился, выражение его лица вновь стало безмятежным:

– Будьте любезны, верните вино на тот столик. Мой спутник не в том настроении, – ровно произнес вампир, отдавая бутыль.

– Я человек, и что? – начал я прояснять заинтересовавший меня момент. – Разве это делает меня привлекательным? Мне казалось, ты говорил, что люди мерзко пахнут и еще многое в этом роде.

– О, Кевин, – Альбин тяжело вздохнул. – Человеки весьма притягательны. Да, от тебя доносится нотка тлена. А еще запах съеденной тобой еды, и да, если ты еще помнишь, я использовал весьма грубые выражения, отзываясь о вашей физиологии, но большинство детей ночи эти моменты не отвращают. Напротив – они находят человеков волнующе-хрупкими, прекрасными и манящими.

– Тебя беспокоят последствия моей возможной популярности? – с некоторым ехидством уточнил я.

– Нет, нет, – излишне быстро произнес Альбин, уводя взгляд в сторону.

– Ревнивец и лжец, – подытожил я.

– Кевин, ты неправильно меня понял, – Альбин повел передо мной ладонью.

Мир вокруг меня потек и начал меняться, зрение стало нечетким: местами размытым, местами – зернистым, но лишь на мгновение – Альбин прекратил свои фокусы, стоило мне прижать кончик ножа к его боку. Надеюсь, окружающие не заметили этого маневра. Вроде, не должны – мы сидели в уютном уголке, легкая матерчатая ширма прикрывала нас сбоку, защищая от любопытных взглядов, я постарался совершить свое движение, прикрываясь ею от остальных посетителей.

– Кевин?

– Альбин?

– Хорошо, ты прав, я не хочу, чтобы ты был здесь, – признался вампир, ежась от жжения заговоренного ножа. – Слишком много соблазнов…

– Альбин, уразумей, молю, мне не кажутся влекущими эти… эти ущербные дамы! Я всего лишь хочу выпить, может, познакомиться с какими-то твоими приятелями, сменить декорации, понимаешь? Может быть, у вашего народа есть какой-то знак, с помощью которого я могу показать, что, скажем так, нашел подходящего джентльмена? Чтобы мы могли избежать в дальнейшем некрасивых сцен.

– Такие знаки существуют. Я не смел предложить тебе подобное, ибо не был уверен… Кевин, ты не был бы так любезен спрятать кинжал? Ай! Больно. Кевин? Извини?

После того, как вампир, поколебавшись, все же соизволил принести извинения, я убрал кинжал. На самом деле, уверен, что Альбин вполне мог бы вырвать его из моей слабой, медленной человеческой руки. Иногда Альбин двигался с ужасающей скоростью, он был настолько быстр, что глаз не поспевал за ним.

Полагаю, он не стал этого делать, чтобы не продолжать ссору, ведь кристально ясно, что попытка повлиять на мой разум была запрещенным приемом. Таким же запрещенным, как нож охотника на вампиров. Остаток ночи прошел довольно мирно – Альбин и я тихо беседовали, поглощая вино и закуски, домой прибыли изрядно «веселые».

Уже на следующую ночь Альбин проколол мне в нескольких местах ушную раковину и приладил затейливое украшение, похожее на дамскую серьгу. На его ухе появилось ровно такое же изделие.

– А отчего я ни у кого еще такой вещицы не наблюдал? – поинтересовался я, рассматривая свое отражение в зеркале.

После вина с капелькой крови ухо перестало токать и саднить, но тяжесть украшения была непривычна, и я то и дело, забывшись, бросал взгляды в сторону зеркала, и с недоумением обнаруживал в нем причину своего беспокойства – блестящее излишество, плотно умостившееся на хряще.

– Дети ночи редко создают устоявшиеся союзы, – размеренно произнес Альбин. – Нет никакой необходимости связывать себя какими-то обетами верности…

– Погоди, какой такой верности? – заволновался я, – а Грета?

– Ну, женщины не считаются. Подразумевается именно отсутствие других мужчин. Признаюсь, мне стало покойнее оттого, что ты согласился это носить.

– Мне не осталось ничего другого – ты с таким видом посматривал на присутствующих, что я просто пожалел несчастных, вынужденных опасаться за собственную жизнь. Тем более, что я желал бы посещать это заведение хотя бы изредка и не хочу портить себе удовольствие лицезрением твоих потуг управиться с собственными темными чувствами, – объяснил я, Альбин хохотнул:

– Иногда, Кевин, ты бываешь весьма зол на язык.

Мы заговорили о другом, но этот случай не давал мне покоя. Несколько дней меня тревожило это воспоминание. Стоило отвлечься от повседневных дел, как в памяти всплывало злое лицо Альбина и эта его странная попытка меня загипнотизировать, хотя ему прекрасно известно, что я не поддаюсь этому вампирьему трюку. Непонятное поведение, я никак не мог подобрать ему объяснения.

Через пару дней Альбин подошел ко мне, когда я читал в библиотеке, устроившись на удобном диване. На коленях у меня прикорнул младший сын, и я дожидался, пока его дыхание станет глубоким, чтобы, не разбудив, донести до постели.

– Кевин, гонец сообщил мне, что завтра вечером, если не произойдет задержек в дороге, к нам заедет один мой старинный приятель, – тихо произнес вампир.

Я достаточно равнодушно кивнул, ибо не усмотрел в этом сообщении ничего сенсационного, но Альбин продолжал стоять.

– Альбин? – я вопросительно наморщил лоб.

– Знаешь, мы с Дуайтом поддерживаем отношения с детства. Дуайт – единственный Сир, с которым я в состоянии находиться в одной комнате долее получаса. Полагаю, что он достаточно хорошо меня изучил. Уверен – старина Дуайт изрядно удивится тому, что увидит. Я сильно изменился после того, как побывал у человеков. Многое понял, переосмыслил…

Альбин внимательно глядел в мои глаза, я кивнул, показывая, что слушаю.

– Понимаешь, Кевин, в прошлом я неоднократно подчеркивал свою неприязнь ко всему людскому племени. Мне казалось невероятной сама мысль о появлении фамильяра, только не в моем доме. Я был самоуверенным и категоричным.

– И?

– Полагаю, Дуайт со свойственным Сирам злонравием помянет мне каждый обидный для человеков пассаж, когда-либо мной произнесенный, – Альбин вздохнул и удрученно покачал головой, – молю тебя, Кевин, не принимать сказанное на свой счет. То были слова озлобленного существа, из-за горечи потери утратившего ясность мысли.

– Хорошо, – я кивнул, о том, как Альбин относился к людям, я знал, потому не ожидал от встречи ничего шокирующе-нового.

Однако, знакомый Альбина сумел меня удивить. Во-первых, он весьма отличался от тех представителей вампирьего народа, к которым я уже успел привыкнуть. Вампиры окружали меня ежедневно. Точнее – еженощно. С наступлением темноты дом оживал, наполняясь деловито снующими слугами – так как вампиры пробуждались одновременно с хозяевами и не могли проснуться пораньше, дабы приготовить все необходимое, им приходилось действовать быстро: натереть каминные решетки графитом, развести огонь, ежели погоды стоят прохладные, перетряхнуть постель и подмести полы, доставить зевающему Альбину завтрак – все это требовалось проделать едва ли не одновременно. Прохаживаясь по коридорам, я постоянно натыкался на спешащих слуг. Из уважения к слабому человеку вампиры всегда замедлялись при моем приближении, доброжелательно приветствовали меня, после чего, посчитав правила вежливости соблюденными, со страшной скоростью уносились по своим делам. Не считая невероятной быстроты «дети ночи», как они сами себя называют, на мой взгляд не отличались от людей.

Дуайт поразил меня резкостью движений, так не похожей на плавные жесты того же Альбина. Временами руки гостя двигались так быстро, что глаза за ними не поспевали и мне виделись лишь размытые пятна. Да, этого джентльмена с человеком спутать было бы невозможно.

Кроме неприятных манер, от гостя словно бы веяло неприкрытой злостью и готовностью к драке. Он несколько раз пытался спровоцировать Альбина, но тот оставался спокойным и столкновения не вышло. Я никак не мог постичь – это поведение обыкновенно для всех Сиров, говорил же Альбин, что они друг друга не переносят, или же сие есть особенность Дуайта?

Во-вторых, знакомец Альбина оказался весьма груб, наслушавшись его возмутительных рассуждений о природе людей и уже внутренне закипая, я понял, отчего мой любезный друг не поленился заранее обговорить этот момент.

Близилось утро, Дуайт начал собираться – его кучером был оборотень, что позволяло продолжать путешествие и днем. Я уже предвкушал, как закроется дверь за несимпатичным гостем, когда он повернулся ко мне:

– Был уверен, что кто-то поколдовал над разумом Альбина, но убедился в обратном. Так чем же ты его взял? Ладно, он притащил тебя сюда – выбора не было, но зачем нацепил на себя тирс (9)? – кровосос раздраженно помотал головой, слишком быстро – черты лица смазались, и продолжил уже обращаясь к Альбину, – дружище, ты совсем помешался. С этой побрякушкой о милых забавах с очаровательными прелестниками можно забыть – никто не решится разделить с тобой ложе, пока в ухе болтается золото. К чему эти жертвы? Человек же все равно не оценит – у них совершенно дикие представления о том, как правильно жить. Они называют это «нравственностью». Ужас! Бессмысленные ограничения и запреты, которые большинство все равно нарушает. Альбин, я тебя не узнаю! Где твое здравомыслие?

Альбин выслушал друга с каменным лицом и ровно ответил:

– Мое здравомыслие на месте.

Более он ничего не сказал, и Дуайт удалился, совершенно по-простецки поцокивая языком. Я был порядком измотан – мне пришлось собрать все свои душевные силы, для того, чтобы сохранять хладнокровие, кроме того отчаянно хотелось спать, так что мы с Альбином почти сразу после ухода Сира разошлись по своим комнатам. Я поспал немного в своей постели, а потом проснулись дети. Со свойственной всем малышам игривостью кто-то прыгнул мне прямо на живот. Я попытался угомонить непосед: уговорить их поспать еще немного или выпроводить из комнаты, но в итоге решил, что проще будет самому затаиться в каких-нибудь пустующих покоях.

Из покоев мне пришлось удалиться в сад – малыши меня нашли. Наверное, ангел-хранитель, несмотря на мое греховное поведение, все-таки не оставил меня без пригляда, только этим можно объяснить то, что я, повинуясь мимолетному капризу, повернул в дальнюю часть сада, к пруду, куда обыкновенно не наведывался.

Я шел, углубившись в собственные мысли, все размышлял, отчего же дружок Альбина глядел на меня с такой неприязнью. Неужели только оттого, что я – человек? Задумавшись, я не сразу сообразил, что человеческие голоса, звучащие вдали, совершенно незнакомы. Я остановился и прислушался. Так и есть! Это не «нянюшки» и не дети. Голоса Гретиных отпрысков я никогда ни с кем бы не перепутал – они немного странно интонировали и часть слов заменяли мышиным писком. Людей здесь быть не может. Совсем. Фамильяры никуда не отходят от своих вампиров днем, а остальных не пропускают в глубь страны. Здесь, в поместье Сира, не имели права находиться другие люди. У вампиров не было понятия «полицмейстер» или «стража», так как ночью они прекрасно могли за себя постоять, а днем вся страна погружалась в глубокий сон. Бодрствовали лишь фамильяры да оборотни. Так, может быть, это оборотни к нам забрались? Например, с целью грабежа. А что? Дело-то получается верное: оборотни сильнее, в поместье только слабые люди. Из боеспособных мужчин – только я. По крайней мере, таков может быть их расчет.

Конечно, неплохо было бы пробраться вперед и проверить, что там на самом деле происходит, но я сомневался в своей способности подобраться к полузверям незамеченным, а, значит, решение было только одно. Я тихо вернулся назад. Дети еще не закончили завтракать, потому были на кухне. Когда вампиры спали, мы трапезничали по-простецки, благо, кухня у Альбина была замечательная – и оконце было, и не в подвале, всегда чистенько… Я быстро обрисовал притихшим парням ситуацию и наказал детей из дома не выпускать, а еще лучше – запереться в какой-нибудь комнате с малым оконцем да крепкой дверью.

– Кевин, я сбегаю, посмотрю, кто там, – решительно произнесла внезапно появившаяся Грета и, прежде чем я успел возразить, что это может быть опасно, превратилась в неприметного грызуна и скрылась.

Признаюсь, я растерялся. Никогда не был в подобной ситуации. Я не военный и понятия не имею, что тут предпринять.

– А что, если они не за золотом? – тихо произнес Тимми.

– М?

– Я говорю – мы ж далеко от берега. На корабле не уплывешь. Вампиры – быстрые. Допустим, проснутся они, пошуруют в закромах, поймут, что золотишка-то нет и – в погоню. А ночь – их время. Разбойникам крепко не поздоровится. Так я о чем толкую – тут уж либо вовсе не соваться, либо – живых не оставлять. Ну, может и глупость, но мне так кажется…

От моего пристального взгляда Тимми смешался и закончил весьма неуверенно. По мне его слова саданули, как дубина – парень-то прав! Тимми, хоть и был юн, демонстрировал острый ум и смекалку. Его рассуждения звучали здраво. Если он не ошибается, нам всем предстоит сражение, ибо пути отступления нет. Бежать некуда: полузвери отличным образом вынюхают след, а уж по скорости они людей превосходят. И я никогда не брошу беззащитных вампиров.

Вернулась Грета и сообщила, что по парку неспеша приближается отряд из десяти оборотней. Немного, но на нас хватит.

– Ох, Кевин, не грусти, – Грета беззаботно махнула кистью, – посидите немного в поместье, а я найду, что противопоставить этим безумцам. Им следовало нападать внезапно, тогда у них была бы возможность кому-то повредить, а пока они там шагают нога за ногу, подоспеют полчища моих драгоценных подданных.

Сначала мне показалось, что веселушка-Грета неверно оценивает опасность, но когда трава зашевелилась, а потом и скрылась, погребенная под серыми телами, мне стало жутко – никогда не видывал такого количества крыс. Грызуны были повсюду, куда только ни кинь взор. Они деловито поводили мордочками и топорщили усики, нетерпеливо лезли на спины друг друга. Я наблюдал крысиное паломничество из окна второго этажа и заметил, что некоторые грызуны сидят на ветках деревьев, несколько веток уже подломились под весом десятков серых тел. Ко мне присоединились парни, они прижимали к себе удивленных малышей. Дети радостно тыкали пальцами в сторону серого воинства и, перебивая друг друга, указывали то на упавшую с дерева крысу, то на наклонившуюся до земли ветку. Потом они принялись считать крыс, сидящих на ближайшем дереве. Я все ждал, когда же появятся оборотни, но они так и не возникли в поле нашего зрения. В какой-то момент крысы пришли в движение, заволновались и единой серой лавиной устремились куда-то прочь с наших глаз. Вскоре рядом с домом не осталось ни одной крысы.

Грета вспрыгнула мне на руки не позднее, чем через четверть часа. Я прижал к груди маленькое тельце, оно все сотрясалось от сердцебиений, я даже немного испугался. Но вот крыска зашебуршилась под моей ладонью, соскочила на пол, а уже через секунду ко мне прижалась взволнованная Грета.

– Все, – произнесла она отрывисто, – больше их нет.

– А… тела? – помедлив вопросил я.

– Тел тоже нет, – Грета зло усмехнулась, – крысы бережливы и никогда не побрезгуют мясом.

– А куда клыски делись? – требовательно спросил у Греты один из малышей.

– Они пошли в свой домик. Он под землей.

– Я тоже туда хочу! – не отставал Каспер.

– Нет, дорогой, тебе туда нельзя. Это же норка, она маленькая, ты не пролезешь, понимаешь? – Грета потрепала по волосам надувшегося ребенка.

Грета снова стала нашим героем. Когда Альбин и остальные проснулись, то были потрясены бурными событиями, которые они пропустили. Альбин очень подробно расспросил Грету о том, как оборотни выглядели, в какую одежду были одеты, и что у них было за оружие. Умничка моя предъявила альбиносу клок одежды с вышивкой.

– Мне показалось, что это герб, – пояснила она.

– О, да. Тебе правильно показалось, – произнес Альбин после долгого молчания.

Он с таким видом глядел на кусок ткани, будто желал спалить его своим взором дотла.

– Это герб Дуайта.

– О! – я шокировано уставился на Альбина, – ничего не понимаю! Зачем? Как? Ты что-нибудь можешь прояснить? Возможно я просто плохо разбираюсь в вашей жизни, оттого никак не уразумею очевидное…

– Я тоже не понимаю. Пока не понимаю. Но, думаю, есть личность, которая нам поможет. Очень не хотелось бы ее вмешивать, но иного выхода я не вижу.