Текст книги "На высоте гор (СИ)"

«Ohne dich» Rammstein

Вечерние сумерки сгущали и так не яркие краски густого леса. И там, и тут стрекотали на разные голоса птицы. И никто не мог бы сказать, что всего несколько часов назад на лесной тропинке больше десятка людей попали в кровавую ловушку, которая не пощадила никого из них.

Билл внимательно осматривал все, что осталось от тел лордов и их свиты, но сердце подсказывало ему, что он не найдет здесь останков мужа, поэтому спокойствие и здравый смысл не оставляли его. И как бы ни охали, ахали и ни причитали люди за его спиной, он не позволял себе поддаваться преждевременной панике.

Тела или то, что от них осталось, предстояло как можно скорее убрать из леса для погребения, и вилланы быстро связали несколько узких носилок, которые без труда можно было протащить сквозь заросли. Ассасин вызвался руководить процессией. Его пытались отговорить, но он настоял – в конце концов, сейчас только он был хозяином замка и долины.

Как и предполагал Билл, тела Тома, как и тел еще нескольких лордов, не оказалось среди деревьев. Понять, кто конкретно спасся, было довольно сложно – убитые были так сильно изуродованы, что малле приходилось лишь по украшениям и одежде догадываться, кто перед ним.

Следов боя не было, а боевое оружие спокойно покоилось в ножнах. Стало ясно, что нападение было молниеносным, а нападавшие, по всей видимости, были хорошо подготовлены. Как ни старались вилланы – ни одному не удалось обнаружить хоть одного убитого нападавшего. Никто из лордов не успел даже достать оружие, чтобы защититься.

Единственное, чего ассасин никак не мог понять – откуда взялись и куда делись нападавшие. И каким образом его муж и еще несколько лордов исчезли без следа. Тропинку, по которой ехали охотники, найти было не сложно: сломанные ветви и примятая трава говорили сами за себя. Но дальше в лес или от тропинки в сторону не видно было никаких признаков недавно прошедших людей. Лес вокруг поражал умиротворенностью.

Билл тщательно обследовал весь путь, по которому двигались охотники, и, в конце концов, обнаружил место, где на тропу вышли нападавшие. Узкий пролом в скале, скрытый зарослями колючего кустарника, только знающий человек мог принять за тропинку. Об этих тайных переходах между горными хребтами зачастую знали только жители конкретной долины, и даже они пользовались ими редко, потому как через эти ходы невозможно было пронести и вязанку дров, не говоря уже о скоте или товарах для обмена. Зато они идеально подходили для тайного и незаметного проникновения на земли долин и такого же мгновенного исчезновения.

Ночь все сильнее окутывала лес, Билл очень устал, ребенок в его животе отчаянно ворочался, выказывая свое недовольство постоянными передвижениями. Малле боялся за малыша, поэтому не стал далеко уезжать от замка, позже он не раз корил себя за это решение, но, разрываясь между желанием найти мужа и безопасностью их нерожденного сына, он выбрал последнее. Ассасин приказал прочесать все близлежащие долины в надежде найти нападавших, но даже самые тщательные поиски ни к чему не привели, и через два дня стало ясно, что они, как и Том, пропали без следа.

Но новости, которые заставили Билла всерьез заволноваться, прибыли на день позже вместе с отцом Тома и Креилем: жена Аниса умерла при родах еще полтора месяца назад. И она, и ребенок погибли.

То, что эта новость так долго держалась в секрете и была передана Трюмперам одним из верных вассалов, обитающим при дворе, наталкивало малле на определенные размышления и весьма невеселые выводы.

Его подозрения подтвердились в тот же день, когда дозорные сообщили, что границу горных долин пересекла вооруженная свита во главе с Булле. Единственное, что позволяло Биллу вздохнуть спокойно, это известие о том, что, по всей видимости, короля среди незваных гостей нет.

– Анис сделает тебе предложение, – больше утвердительно, чем вопросительно проговорил Креиль. – И все встанет на свои места.

Убитый горем, он стоял у окна в спальне своего старшего сына, которую тот делил с Биллом, и перебирал немногие личные вещи, все еще хранящие воспоминания о своем хозяине.

Молодой ассасин молчал, чем безмерно раздражал Креиля: вместо того, чтобы думать и действовать, тот свято верил, что его муж жив и скоро вернется. Малле всеми силами старался все оставить так, как есть, скрупулезно поддерживая порядок в доме.

– Новым лордом долины Трюмпер через неделю объявят Ами, – продолжал гнуть свое Креиль. – Тебе придется освободить для него главные покои. Ты можешь жить в северных комнатах, пока не родится ребенок.

Как бы ни был рассеян Билл, при слове «ребенок» он подобрался и внимательно взглянул на свекра.

– До рождения ребенка? – прищурившись, настороженно спросил он.

– Это ребенок Трюмперов, тебе придется оставить его нам. Мы не сможем предоставить тебе защиту. После родов ты должен будешь покинуть наш дом. У меня остался всего один сын, и я не позволю и ему ввязаться в твою войну.

– Я никому не отдам своего ребенка! – Билл уже не лежал на кровати, он вскочил и стоял напротив свекра. Пламя в его глазах недовольно вспыхивало алыми языками.

– Вспомни про брачный контракт! Ты сам подписал его! – повысив голос, поспешил выплеснуть свое раздражение светловолосый ассасин.

– Мой муж жив! Я знаю это! И он вернется, даже если ты не веришь в это! – пламя разгоралось все сильнее.

– Билл, я понимаю, тебе сейчас сложнее, чем всем нам, – другим тоном, примирительно проговорил Креиль. – Я даже понимаю тебя. Но Тома больше нет, и нашу семью с тобой больше ничего не связывает. Поэтому тебе придется уехать в свою долину.

– Вы оставляете меня без поддержки… – успокаиваясь, кивнул малле самому себе.

– Я не хочу, чтобы ты так думал, ты всегда будешь желанным гостем в этом доме…

– Я буду здесь хозяином и очень скоро! – перебил Креиля малле.

– Билл…

– Прикажи слугам перенести мои вещи. Я скоро вернусь.

Молодой ассасин выбежал из комнаты и направился на замковую стену, ему необходимо было побыть одному и успокоиться. Горный ветер уже принес с собой запах приближающейся зимы и холода. Билл охотно подставлял освежающему потоку лицо, впитывая в себя его покой и силу. Ветер шептал ему, что Том жив и надо запастись терпением. Ассасин в который раз пожалел, что сам не отправился по следам мужа. Теперь предпринимать что-либо было поздно. Скорее всего, Том ранен и, как только оправится, вернется в родную долину. Остается только ждать и тянуть время.

Размышления малле прервал звук трубы, возвещающей о прибытии высоких гостей. Он обернулся и взглянул вниз: кавалькада всадников растянулась темными силуэтами на дороге. Билл вздохнул: бывший жених сейчас представлял реальную угрозу. Для Аниса слишком многое стояло на кону, а предложить ему что-то равнозначное огромным владениям Кирбитов на севере не смог бы никто. Малле нужна была отсрочка, хоть небольшая, и он не знал, как ее получить.

Вечерний разговор лишь подтвердил подозрения Билла: Булле желал немедленно заключить брак с наследником Кирбитов. Последний же всячески сопротивлялся, напоминая Анису, что именно по его вине они не стали супругами. И именно его решение жениться на Амарил дорого стоило обоим.

– Разве ты не видишь? Судьба все расставила по местам! – новоиспеченный жених уже начинал выходить из себя. Меланхолия, так не свойственная младшему Кирбиту, сейчас скользила в каждом его слове.

– Не вижу, – спокойно покачал головой малле.

– Я честно попытался стать счастливым, но еще никому не удавалось уйти от своего слова!

– По-моему, тебе как раз удалось, – насмешливо скривив губы, выдал ассасин.

– Ты не хочешь помочь мне! – воскликнул Анис, нависая над Биллом.

– Помочь в чем? Вновь устроить резню? Моих родственников осталось слишком мало, боюсь, следующий твой порыв мы не переживем.

– Ты думаешь, если я недавно потерял жену, то с сочувствием отнесусь к твоему горю? Мое терпение не безгранично! У меня есть приказ короля, где сказано, что мы должны заключить брак. И я исполню королевскую волю, даже если тебя придется волоком тащить в храм!

– Я не вижу никакого смысла сейчас тащить меня в храм, – пожал плечами ассасин. – Наш брак не будет действительным, поскольку, как ты видишь, – указывая на свой торчащий живот, издевательским тоном продолжал он, – я не в состоянии исполнять супружеский долг. Обзавестись ребенком мы не сможем до тех пор, пока я не разрешусь от бремени.

Лицо Аниса потемнело, в словах малле был смысл, но мужчина слишком хорошо понимал, чего может стоить ему промедление.

– Я согласен с Биллом, – вмешался в разговор старший Трюмпер. – Мы не можем позволить тебе касаться его, пока он не родит ребенка, а Трюмпер должен родиться в нашей долине и под нашей крышей. И даже если десять королей прикажут Кирбиту согласиться на твое предложение, исполнить свой долг и скрепить с тобой брак он сможет только через месяц после родов. Это объяснят тебе в любом храме!

Булле побагровел.

– Ровно через месяц после родов ты должен быть в храме долины Кирбит, – зло процедил он. – Мои люди останутся здесь и обеспечат твою безопасность.

Анис еще целую неделю, до объявления младшего сына Трюмперов лордом земель, изводил всех в замке, но вскоре ему пришлось уехать, в конце концов, у него не было возможности неотлучно сидеть рядом с Биллом еще четыре месяца, тем более что их отношения становились все более и более натянутыми. И была бы воля Булле, он бы придушил его. Тот, не стесняясь, выводил его из себя, не желая идти ни на какие компромиссы.

– А ты не боишься, что я убью тебя прямо на брачном ложе? – внимательно выслушав тираду Аниса о том, какие выгоды сулит им этот брак, холодно осведомился Билл.

– Ты дашь клятву подчиняться мне, – гадко усмехнулся мужчина. – Не думаю, что ты позволишь себе ее нарушить.

– Анис, я точно знаю, что мой муж жив, а ходить в двоеженцах я не намерен. Я подарил тебе жизнь, когда узнал, что именно ты повинен в смерти моего отца, но если ты пересечешь мою дорогу еще раз, я не буду столь милосердным.

Тупое упрямство Билла, постоянное повторение им, что Том жив, вывело Булле из себя. Он кинулся к ненавистному малле и, схватив за одежду, принялся трясти.

– Молись, сучонок, чтобы я был милосердным, когда твое отродье появится на свет!

Малле с жалостью смотрел на взбесившегося жениха, не сопротивляясь, он ждал, когда подбежит охрана Трюмперов и оттащит от него яростно сопротивляющегося мужчину. Ассасину хотелось стереть Булле в порошок, и он пообещал себе, что займется этим, как только его муж найдется.

Но прошел месяц, за ним еще один, а от Тома не было вестей. Зима уже давно покрыла и так неприветливые горные склоны серым одеялом облаков, а суровые ветра все чаще и злобнее завывали в ущельях. Остовы деревьев казались вычерченными черным грифелем, и лес пугал своей застывшей безжизненностью. Билл не находил себе места: любое ранение за это время могло зажить, да и из плена можно было послать весточку. Но известий все не было.

В замке же происходило множество изменений, связанных с новым владельцем: то, над чем так старательно трудился малле, медленно, но верно предавалось забвению. И вскоре еда на хозяйском столе опять стала несъедобной, эль кисным, а солома несвежей.

Сначала Билл еще пытался вмешаться в ход вещей, но он больше не был хозяином, а считаться с виновником гибели своего брата новый лорд Трюмпер считал лишним, о чем и не преминул объявить деверю, как только представилась возможность. И ассасин чувствовал себя одиноким и покинутым. Единственным его развлечением оставалась переписка с сестрами, но и те, хоть и мягко, но уговаривали его не тешить себя безумными надеждами.

У ассасина болело сердце, невыносимая тоска сжимала его, и он стал сомневаться в себе. Возможно, он так не хотел отказываться от своего счастья, что не заметил очевидного, а частичка Тома внутри так толкалась и ворочалась, что он не мог верить в худшее. Может быть, его надежда оказалась совершенно пустой.

Подходило время родов, а Билл все глубже погружался в пучину безразличия и безнадежности. В его сердце больше не было ни надежды, ни решимости. Он больше не думал ни о мести, ни о будущем, его существование представлялось ему необязательным и бессмысленным.

Его аппатия сильно обеспокоила Креиля, приехавшего, чтобы принять роды. Но как он ни пытался поговорить с малле, каждый раз натыкался на холодную стену безразличия.

Всегда подвижный и деятельный Билл теперь старался лишний раз не подниматься с постели, тело затекало и болело, а в голове царил туман. Его больше не посещали глубокие сны – все чаще он дремал. Но сны коварны, иногда они подкрадываются незаметно. И вот уже наставник горного монастыря напоминает о себе и своих словах, удивляясь, как быстро молодой и здоровый ассасин растерял всю свою уверенность и веру.

Малле проснулся как от удара, все его тело скрутила невыносимая, пронизывающая боль, но как только он отдышался, к нему вместе с самообладанием вернулась надежда. И первое, что, к своему облегчению, увидел в его глазах влетевший в комнату Креиль было бушующее, неукротимое пламя.

Ребенок появился на свет всего несколькими часами спустя и, к радости родных, огласил своды замка пронзительными криками. Билл с восторгом смотрел на своего крошечного сморщенного сына.

Трюмперы не спешили разлучать их, но не прошло и недели, как в замок пришел приказ короля, которым ассасину было велено собираться в дорогу в долину Кирбит в сопровождении своего нового жениха – Аниса Булле. Одновременно с этим посланием из срединных земель пришли новости о жестоком и масштабном восстании в стране Южного моря.

Выслушав рассказ о небывалом, смелом и решительном предводителе южных рабов, Билл с облегчением понял, что его муж наконец-то нашелся.

Глава 16 Побег

Билл собирался в спешке.

Охваченный возбуждением от сознания того, что муж нашелся, он не замечал своей слабости и старался не думать о новорожденном сыне. Сами мысли о том, чтобы его оставить, были болезненными и беспокойными. В то же время ассасин знал, что у него нет выбора, и старался просто не думать о сыне. Он даже не дал ему имени, отложив все на потом, когда вернется с Томом.

О скором отъезде знал только Креиль, который разрывался между беспокойством о здоровье Билла и надеждой на то, что его сын все еще жив. Впрочем, он не мог предложить никакой альтернативы тому, что задумал Билл, и принял его решение.

Была глубокая, темная ночь, идеально подходящая для побега. Такая тьма бывает только в горах, когда несумевшую высоко забраться луну со всех сторон закрывают горные пики. Огней на стенах замка не хватало даже на то, чтобы осветить часовым их путь, и они двигались ощупью от огонька к огоньку, понимая лишь направление.

Ассасин, завернутый в свой черный длинный плащ, последний раз прижал к себе сына и передал его свекру.

– Береги его, – прошептал он, с трепетом вглядываясь в личико спящего малыша.

– Я буду молиться, чтобы ты нашел Тома, – забирая ребенка и устраивая его в подвешенной к потолочной балке колыбели, прошептал Креиль.

– Лучше молись о нашем благополучном возвращении, Тома я уже нашел, – немного резче, чем следовало, ответил Билл и удивился, когда свекр шагнул к нему и обнял:

– Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты оказался прав.

Они на какое-то время замолчали, а затем двинулись к потайному выходу из покоев, который вел на наружную лестницу, петляющую до самой замковой стены.

– Через две недели здесь будет Анис. Я не успею вернуться так быстро, – выбравшись наружу и принимая из рук светловолосого ассасина тюки с едой и сменой одежды, прошептал Билл.

– Не волнуйся об этом, мы справимся с Булле, нам не впервой воевать за свои земли.

Молодой малле кивнул и собрался уже уйти, но обернулся и, пристально вглядываясь в темноту проема в стене замка, спросил:

– Есть что-нибудь, что я должен знать о стране Южного моря?

– Клятва, данная чужаку, не стоит ничего. Тебя хотят дешево купить, если предлагают взамен свое слово, – донеслось после паузы из темноты.

– Береги моего сына. Я обязательно вернусь.

– Думай только о себе, о маленьком Трюмпере я позабочусь. Даю слово.

– Слово жителя страны Южного моря? – хмыкнул Билл.

– Я давно принадлежу горам, – Креиль явно улыбался, хоть малле и не видел этого. Эта улыбка неожиданно согрела его сердце – сам он тоже принадлежал этим вечным и гордым вершинам.

Вдохнув полной грудью свежий воздух, он поймал его дуновение и легко скользнул вниз по лестнице, растворяясь призрачной тенью во дворе, и вскоре вглядывающийся в темноту Креиль не мог различить даже его стремительных движений, но вот недалеко от замковой стены вспыхнуло и тут же погасло пламя – это демон, верный спутник Билла, радостно принял его в свои объятья. Креиль развернулся и отправился в свои покои.

Над замком вновь повисла тишина, лишь изредко прерываемая сигналами ночной стражи. Долине Трюмпер оставалось только ждать своего хозяина домой.

Билл двигался быстро, останавливаясь лишь для того, чтобы поспать. Он даже ел на ходу, боясь, что не успеет. За его спиной оставались родные долины и надвигающаяся на них война. И единственное, чем он мог помочь своим соплеменникам – это как можно скорее вернуть Тома назад.

Ассасин не понимал, каким образом его мужа занесло так далеко: срединное и южное королевства разделяла огромная пустыня, не имеющая названия. Каждый из народов называл ее по-своему, но переход через нее считался настолько опасным, что королевства практически не сообщались. Поэтому Билл мог лишь предполагать, что случилось с его мужем за последние месяцы.

Весть о восстании, скорее всего, пришла вместе с одним из редких и медленных караванов, но ассасин не желал думать о плохом. Если его муж придумал, как послать весть о себе через пустыню, то должен продержаться и до его прибытия.

Пылающий демон, верный друг, пробирался самыми короткими и опасными путями, ограждая себя и седока от ненужных встреч. Но и ему в пустыне было нелегко: если ночью он обогревал хозяина своим огнем, то палящим днем с трудом удерживался на поверхности земли – преисподния тянула его назад, в самое пекло.

И все же, миновав пустыню, ассасин оказался в стране Южного моря. Это было странное и чуждое ему место: при постоянной жаре жители кутались в разноцветные, многослойные одежды, половину которых горец не натянул бы и зимой, мужчины были разряжены, как павлины, а женщины прятали даже свои лица. Прислужниками же чаще всего являлись люди со странным, почти черным оттенком кожи, широким носом и чрезмерно пухлыми губами. Их не считали здесь за людей, продавали, как скот, и обращались соответствующе, заставляя делать самую грязную и неблагодарную работу. Их били и содержали в огромных бараках, где постелями им служили многоярусные деревянные нары.

Южане странно коверкали язык срединных земель, разговаривая лишь на отдаленно напоминающем его наречии: гортанные звуки были настолько чуждыми горцам, что при всем желании Билл не мог иммитировать их речь. В нем сразу распознали пришлого, а с чужаком не слишком-то охотно ведут беседы даже в придорожных тавернах.

Но все же ассасину удалось узнать, что восстание черных рабов, поднятое белым, привезенным среди прочих на корабле с живым товаром, было подавлено всего неделю назад, зачинщик был схачен, помещен в королевские казематы и со дня на день ожидалась его мучительная и показательная казнь.

Слушая рассказы людей, напуганных восстанием «черных», как называли они темнокожих рабов, Билл испытывал гордость за Тома: организовать огромное количество не приспособленных к сопротивлению, упавших духом, плененных людей за такое короткое время казалось чем-то невероятным. Но его муж справился и даже взял несколько городов, напугав власти и богатеев.

Однако, к полному разочарованию ассасина, королевские казематы, расположенные на территории дворца самого падишаха, хорошо охранялись. Более того, сам дворец уже был неприступной крепостью, и, как ни старался Билл попасть на его территорию, ни одна из его попыток не увенчалась успехом: он пробирался на кухни, в охранную, конюшни и даже голубятни, но из них не было никакой возможности попасть в жилую часть дворца или хотя бы издали увидеть стену каземата. В прислужники его не брали – для этого было достаточно чернокожих рабов, а как по-другому задержаться на территории дворца, где каждого слугу проверяла вездесущая охрана, малле не знал.

Время стремительно уходило – вот-вот должны были объявить о казни, а у ассасина в голове не было ни одного стоящего плана, он пребывал в ужасной растерянности – недосып, недоедание и постоянное напряжение делали свое дело, и Билл едва мог связно соображать.

Имея лишь смутные представления о плане дворца, привычках и поведении южан, он бесцельно бродил у внешней стены в королевкие сады. Он не мог знать, что раз в месяц, в строго определенный день, во дворец привозят новых рабов, среди которых часто бывают белые наложницы и наложники. Но немедленно воспользовался случаем попасть хотя бы во внешний двор дворца. Притулившись на одном из невольничьих обозов, он старательно копировал поведение одного из невольников, надеясь, что его оставят во дворце хотя бы в качестве слуги.

Но то был обоз с непростыми слугами: этих невольников отбирал сам распорядитель падишаха. Только он, зная вкусы своего господина, мог подобрать подобающее украшение в его постель.

Невольников немедленно повели мыться. Место, где их раздели и выкупали, напоминало привычные горцам бани лишь кадками с водой. Все остальное было странно: вместо деревянных настилов везде был камень, который из-за постоянной влажности в углах обильно пророс грибком и плесенью, потолков не было видно из-за постоянно пара, а вместо сажи и угля, которыми испокон веков мылись горцы, кожу здесь натирали белым пахучим составом, который называли «пеной».

Впрочем, Билл был только рад нормально помыться, правда, его смутили до неприличия прозрачные одеяния, в которые заворачивали каждого парня, прежде чем провести по куче лестниц и коридоров на жилую террасу дворца.

Ассасина не волновало, за кого его принимают, он послушно выполнял указания и, спрятав в складках полупрозрачной материи лишь некоторые из тех вещей, что ему могли понадобиться, двигался по коридорам, запоминая все повороты и подъемы. Он оказался перед очами богато одетого, грузного и довольно низкорослого мужчины. У Билла перехватило дыхание, когда он понял, что перед ним сам падишах. Тот же с пристрастием отбирал наложников, щупая, заставляя кружиться молодых парней на голову, а то и две выше него.