Текст книги "На высоте гор (СИ)"

Автор книги: Confetka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Сплетаю вас, как эти свечи. Отныне вы богаты, ибо принадлежите друг другу безраздельно, и душой, и телом.

Жрецы ходили вокруг брачующихся, окуривая их благовониями и читая молитвы, пока Том, поставив свечи на алтарь, снимал со своего новоиспеченного супруга брачное покрывало. Оно упало к ногам молодоженов, и в храме раздались поздравительные возгласы. Толпа шумела и забрасывала новобрачных зернами и мелкими монетами, пока те вслед за королем и его немногочисленной свитой шли к выходу из храма.

– Твои родители не успели на церемонию? – взволнованно спросил Билл, едва они оказались в коляске, следующей к сердцу замка.

– Я только вчера послал им весточку, надеюсь, что они успеют на пир, – Том помолчал немного, а потом сжал холодную руку малле. – Не переживай, они будут рады нашему браку.

– Не думаю, что они настолько же безрассудны, как ты, – улыбнулся юноша.

Они прибыли во двор дома, где уже были расставлены корзины с едой и бочки с элем и квасом для простолюдинов. Внутри же их самих ждали ломящиеся от яств и вина столы. К разочарованию обоих, родители Трюмпера не успели и на пир, однако гонец, отправленный ими вперед, уверял, что они будут на месте уже ночью. Время понеслось вскачь: поздравления, увеселительные представления и песни бардов служили неплохим развлечением для гостей. Вино и эль текли рекой, и изрядно захмелевшие придворные, потеряв всякий стыд, кинулись в пляс, музыканты, которые не отставали в количестве выпитого, с удовольствием подыгрывали им, исполняя все более и более залихватские мелодии.

Наконец, Билла увели в покои готовиться к брачной ночи, а Том, отбиваясь от слишком разошедшихся от выпивки и еды шутников, нетерпеливо ерзал на лавке под пристальным взглядом короля.

– Ты сегодня заключил выгодный брак, – издалека начал монарх. – И я надеюсь, ты понимаешь, что я ожидаю от тебя полной лояльности.

– Моя семья всегда верой и правдой служила тебе, государь, – не желая вступать в разговор и давать лишнюю пищу для размышлений, промолвил Том.

Недовольный король поджал свои тонкие губы. Ему не нравилось, что этот мальчишка совсем не хотел идти навстречу, в то же время конфронтация с еще одним крупным северным кланом вполне могла обернуться войной. Горцы стерпели казнь Кирбита, но еще одно обвинение вполне могло всколыхнуть недовольство. Северяне всегда стояли горой друг за друга, и едва кто-нибудь заикнется о том, что король и его свита жаждет разорения северных земель, как вся провинция отколется от государства.

Однако подошло время торжественных проводов жениха в спальню, куда тот практически сбежал под улюлюканье и свист собравшихся.

Спальню украшали многочисленные свечи и ленты, но Тома не интересовало убранство комнаты – он смотрел лишь на своего мужа, который сидел на кровати, стыдливо прикрываясь покрывалом, сорочка сползла с одного его плеча, а монетки в волосах переливались и горели, отражая неровное пламя свечей.

Том несмело шагнул к нему, все его существо было объято желанием обладать, сделать своим, прижаться к губам, сжать тонкое тело, овладеть им. Трюмперу казалось, что у него кружится голова, когда он присел в изножье кровати и принялся расшнуровывать завязки на рубахе.

Билл внимательно наблюдал за ним, не произнося ни слова, наконец, Том вздохнул:

– Ты же знаешь, что я не могу оставить тебя девственником? Я слишком тебя хочу.

– А кто сказал, что я хочу им остаться? – в темных глазах ассасина загорелись смешинки.

И Том, передвинувшись ближе, провел пальцами по лбу малле, слегка отодвигая волосы, а затем и по щеке, поглаживая. Билл зарделся от этой ласки. Все казалось ему нереальным, волнующим и несколько стыдным. Не то чтобы он стеснялся Тома, но мысль о том, что это теперь его муж, почему-то смущала. Как будто кто-то догадался о его скрытых, тайных желаниях принадлежать только ему.

Трюмпер наклонился и прижался к малле в поцелуе, испытывая восторг от того, что такие желанные, мягкие и влажные губы открываются ему навстречу и ласкают его. Дыхание сбилось, и Том практически сорвал с себя рубашку и штаны, устраиваясь рядом с Биллом под покрывалом.

Вскоре и малле лишился своей сорочки. Соприкосновение обнаженных тел обожгло его, и он выгнулся, теснее прижимаясь к мужу и задевая его своим ожившим членом. Понимание того, насколько он возбужден, поразило Билла, он весь сжался, в ужасе глядя на Тома и тяжело дыша.

– Тише, не бойся. В этом нет ничего страшного, – Трюмпера раздражала задержка и метания малле, и он перевел дыхание, стараясь сдержаться.

– Это непозволительно и стыдно, – отвернувшись, прошептал Билл.

Том стиснул зубы, его молодой муж был слишком важен для него, чтобы легко поддаться низменным порывам и просто утолить свою страсть.

– Посмотри на меня, – потребовал Трюмпер, – я хочу тебя и хочу, чтобы твое тело отвечало мне. Забудь про глупые россказни жрецов. Мы женаты, нам можно все.

Эти слова не убедили малле, но он не мог остановить порывов собственного тела, которое плавилось под руками мужа, чутко отзываясь на каждую ласку, это было так естественно, что никакие доводы разума не могли совладать с этим томительным желанием. Том ласкал его тело, исследуя самые интимные и потаенные места, и Билл обнимал и целовал его в ответ, наслаждаясь каждым мгновением. Однако когда муж ввел в него один палец, а затем и второй, все в малле воспротивилось этому вторжению. Тело сопротивлялось, причиняя своему обладателю массу неприятных ощущений. Ассасин не был так уж невинен и знал, что и как происходит между супругами в постели, в конце концов, слуги, да и просто подпившие гости не раз демонстрировали весь процесс на практике, зажимаясь прямо по углам зала, где проходили пиршества и увеселения. Но он никогда не думал, что это настолько неприятно.

Том целовал его, иногда отрываясь ото рта и переходя на шею, грудь, захватывая соски, и Билл старался отвечать, но все больше с настороженностью прислушивался к своим ощущениям. Он испытал облегчение и даже несколько расслабился, когда пальцы покинули его тело, но то, что последовало за этим, заставило его стиснуть зубы, чтобы громко не заорать. Боль была нестерпимой. Малле казалось, что она охватила его всего и жжет ледяными шипами.

– Потерпи чуть-чуть, – выдохнул ему в ухо Том.

Билл хотел ему верить и терпел, сжимая руками простынь, но боль не уходила, она резала его изнутри, и он никак не мог к этому привыкнуть.

Трюмпер почувствовал, что тело малле окаменело под ним, он поднял глаза и даже в свете свечей отчетливо увидел, как побледнел его муж, как нездоровые капельки холодного пота выступили над верхней губой и лбу. Возбуждение внезапно покинуло Тома, оставив лишь легкую усталость. Он аккуратно вынул практически невозбужденный член и лег на спину, притягивая к себе Билла и успокаивающе поглаживая его у основания шеи. Тот уткнулся ему в плечо, боясь поднять глаза.

– Прости, – тихо прошептал малле.

– Шшш, – остановил его Том, проводя рукой по волосам и слушая мелодичный перезвон монет. – Ты будешь носить обруч или оставишь монеты? – поинтересовался он.

Билл пожал плечами. Замужние женщины и малле носили на голове обручи или вплетали в волосы монетки – по одной за каждый год брака. Обычно во второй день свадьбы все монеты снимали с волос и складывали в шкатулку или мешочек. Полагалось раз в год доставать по монетке и вплетать ее в косу.

– Я бы оставил монеты.

– Мой папа, – начал Том, – всегда так звенел, когда приходил рассказать сказку и пожелать нам спокойной ночи. Этот звон ассоциируется у меня с детством и счастьем.

– Тогда я точно оставлю монеты, – улыбнулся Билл, и Том почувствовал эту улыбку на своей коже. – Я не хотел… – начал было малле после непродолжительной паузы, но муж прервал его:

– У нас еще будет время, мы переволновались, и я поторопился. В следующий раз все получится.

Он сел, нашарил покрывала и шкуры, которыми укрыл Билла и себя. Хотелось спать, и они поддались этому желанию, тем более что по утру их ждал второй свадебный день, который мог оказаться не легче первого.

Глава 5 Неразрешенные вопросы

Ассасин проснулся от того, что ему нестерпимо жарко и крайне неудобно лежать. Он попытался пошевелиться, но его прижали еще сильнее, мало того, Том закинул на него ногу, видимо, чтобы новообретенный супруг перестал дергаться.

Несмотря на все эти неудобства, Билл улыбнулся – ему нравилось осознавать, что он проснулся в одной кровати с Томом. Ему вообще все больше нравился Трюмпер. Немного повозившись и проявив некоторое упрямство, малле все же развернулся к мужу лицом и принялся его пристально разглядывать. Тот лежал на боку, шкуры сползли с его плеч, и ассасин отчетливо увидел огромный лиловый синяк, расползшийся по коже как раз там, куда пришелся удар меча. Биллу невыносимо захотелось обнять мужа. Тот приоткрыл один глаз, затем закрыл его и глубоко вздохнул:

– Неужели уже пора вставать?

– Заря занимается, а мы сегодня приглашаем гостей на завтрак.

– Ты уже решил на кого оставишь долину, когда мы поедем ко мне? – сказал Том, притянув малле к себе и уткнувшись ему в шею.

– Я думал об этом, но надо дождаться отъезда короля, иначе нам навяжут кого-то, кто им выгоден.

– Ты прав, – кивнул Трюмпер и принялся покрывать поцелуями открытую для ласк кожу шеи. Билл фыркнул.

Как бы сильно им ни хотелось поваляться в кровати, солнце все сильнее золотило верхушки гор, а птицы пели все звонче. Малле был прав, и утренний завтрак должны были подавать молодожены, показывая тем самым, что они теперь одна семья и рады видеть гостей за своим столом.

Тем более что гостей прибавилось – прибыли старшие Трюмперы. В отличие от семьи Кирбитов, отец Тома был женат на малле, и, как и во всех таких семьях, детей у них было всего трое: двое сыновей и дочь. Малле опасно было беременеть больше трех раз, и мало кто хотел рисковать жизнью своих супругов. Те же, кто отчаянно желал обзавестись большой семьей, вынуждены были выбирать женщин в качестве спутницы жизни. Так, в свое время, и поступил отец Билла.

Старший же Трюмпер в молодости много путешествовал и из страны Южного моря привез с собой белокурого юношу – Креиля. Горцы смотрели на него, как на невиданное чудо. Не то чтобы среди них редко рождались блондины, но таким белоснежным цветом волос, хрупким телосложением и кожей цвета первого снега не мог похвастать никто из них.

Как ни странно, но ни один из детей Трюмперов не унаследовал внешности малле – все они были темноволосыми и смуглыми, в старшего отца.

Креиль отличался не только внешностью и непроизносимым для горца именем, он и вел себя иначе. Его мягкий голос и манера двигаться сразу же выделяла малле из толпы. Билл никогда не мог понять, что на уме у этого диковинного человека, и поэтому с самого детства с некоторым беспокойством следил за ним.

Обычное для ассасина чутье на людей отказывало ему, едва речь заходила о младшем отце Тома. И Билл чувствовал себя неуверенно, лишаясь естественных подсказок, и постоянно ждал подвоха. В детстве он даже боялся этого улыбчивого длинноволосого мужчину. И сейчас с замиранием сердца ждал, что скажет об их свадьбе загадочный малле.

К его удивлению, Креиль со словами: «Добро пожаловать в нашу семью!» обнял его, и монетки в его волосах звонко вторили его голосу. Билл смотрел на его улыбающееся лицо и никак не мог понять, искренен ли он. Юноше казалось, что ни один родитель не пожелал бы для своего ребенка подобной свадьбы и сына публично казненного предателя в мужья.

Свадебный день шел своим чередом, и после завтрака новобрачные должны были пройти несчетное число испытаний, чтобы действительно называться семьей. И пока Том показывал, что умеет заточить как меч, так и копье, чтобы в случае опасности защитить детей и супруга, Билл доказывал, что способен сохранять свою красоту и привлекательность для мужа. В этом ему помогали сестры, которые принялись срезать монеты с его волос.

– Хельмет хочет жениться на мне, – тихо прошептала Александра.

– Он же отказался, едва ты оказалась в беде, – также тихо ответил ей ассасин.

– Нет! – тут же вскинулась младшая сестра. – Он лишь сказал, что не станет лезть на рожон, но от своих слов не отказывается и заберет меня, как только сможет.

– А разве это не называется бросить в беде? – изогнул черную бровь Билл и тут же поморщился от весьма ощутимого рывка за волосы.

– Хельмет все время был рядом, это он настоял, чтобы с нами обращались, как с дочерьми лорда! – вступилась за жениха сестры Мирей. – Он следил, чтобы нас никто не смел и пальцем тронуть! Да, он не заявил открыто, что берет Александру под свою защиту, но никогда прямо не отказывался от женитьбы на ней...

– Позвольте мне помочь вам? – раздался прямо над ухом Билла звонкий голос Креиля. – Я все-таки член семьи и тоже имею право украсить жениха, – и, наклонившись над юношей, совсем тихо прошептал. – Вы немного увлеклись. Я прослежу, чтобы у вас было время поговорить без свидетелей, но попозже.

С волос Билла, наконец-то, была снята последняя монета, а его длинные волосы стараниями свекра были переплетены множеством тонких косичек и убраны наверх. Как только он и его наряд были приведены в порядок, настало время принесения подарков молодоженам.

В основном дарили разнообразные ткани. Их легче всего было достать к столь поспешной свадьбе. Однако, король, решив выделиться на общем фоне, пожаловал Тому скакуна из собственной конюшни.

Ассасину казалось, что этот бесконечный день никогда не кончится: он подметал, считал золото, замешивал тесто на хлеб и делал еще массу совершенно бесполезных вещей. Впрочем, Том не отставал: его заставили стрелять из лука, носить малле на руках, танцевать и, под конец, съесть целый каравай хлеба, испеченного из теста, которое завел Билл.

У новобрачных не было и пяти минут, чтобы отдохнуть. Поэтому поздним вечером, ввалившись в свои покои, они пренебрегли традицией, по которой младший супруг обязан был выкупать старшего в ванной и уложить в кровать, а наскоро умывшись и ополоснувшись в приготовленной для ритуала бадье, завалились спать.

Проснулись же они совсем в другом настроении. Том, еще вчера выяснивший у младшего отца, в чем он промахнулся в первую брачную ночь, горел желанием испробовать советы на практике, тем более что мирно спящий рядом Билл будил в его голове множество весьма неприличных фантазий. Он прижался к теплому боку малле, вдохнул чудесный запах его волос и, проведя ладонями по его бокам, ощутил прилив необыкновенной нежности.

Малле развернулся к мужу и уставился на него совершенно ясными карими глазами. Том не терял времени зря и накрыл губы Билла своими. Ассасин немного растерялся. Ласки мужа были, несомненно, приятными, а теплое тело, прижавшееся к нему, желанным, но он как-то не рассчитывал на столь скорое повторение брачной ночи, да и не хотел начинать день с болезненного исполнения супружеских обязанностей. С другой стороны, Том имел право требовать это от него, когда пожелает. И Билл закрыл глаза, отдаваясь поцелую, решив, что будет получать удовольствие до тех пор, пока это возможно.

Муж целовал его губы, подбородок и шею, и по коже малле бежали мурашки удовольствия. И если Билл, гладя Тома по спине, стеснялся опустить ладони ему на ягодицы, то Трюмпер, казалось, совсем не испытывает никакого стыда: его руки исследовали живот ассасина, бока, пока не добрались до средоточия желания. Том немного сместился в сторону, чтобы ему удобнее было ласкать полувозбужденный член малле. Он скользнул пальцами ниже и подхватил мошонку, вызывая у Билла судорожный стон удовольствия. Малле выгнулся, стараясь сильнее прижаться к мужу. Но тот внезапно прекратил ласки и слез с кровати. Ассасин недоуменно следил за ним, немного испуганно хлопая ресницами. Том, схватив меховой бурдюк со столика для умывания, тут же вернулся к нему, нежно целуя в губы и шепча, что в этот раз больно не будет.

– Повернись на живот.

Билл покачал головой и, залившись краской, тихо сказал:

– Я хочу все видеть.

Тогда Том схватил первую попавшуюся подушку и подложил малле под ягодицы, тот, оказавшись в довольно неудобном положении, еще сильнее покраснел. Как ни странно, но все эти приготовления возбуждали его, и он стыдился своей реакции, с другой стороны, Тома, кажется, очень радовало его явное возбуждение. Он вылил себе на руку немного вязкой жидкости из бурдюка и подушечками пальцев стал поглаживать немедленно сжавшееся колечко мышц.

– Не надо сопротивляться, расслабься, – Том наклонился к Биллу и стал покрывать поцелуями его лицо, иногда нежно накрывая его губы своими, но тут же отвлекаясь на подбородок или скулы. Малле сам не заметил, как внутри него оказались уже два пальца, он только сдавлено всхлипнул, когда они с усилием стали растягивать жаркие стенки его прохода.

Том отвлекся, вылизывая его шею и покрывая поцелуями грудь, а ассасин откинул голову и совершенно расслабился, прислушиваясь к своим ощущениям. В этот раз они не пугали его. Возбуждение, приправленное неуверенностью и смущением, лишало его контроля. Да он и не хотел уже ничего контролировать. И лишь застонал, когда муж толкнулся в него, заполняя своей плотью. Как и обещал Том, больно не было. По телу бежали мягкие волны удовольствия, и он легко стал подаваться им навстречу, сам не понимая, что движется в такт с мужем. С Трюмпера же ручьями лил пот, он очень старался делать все, как велел отец и доставить своему малле как можно больше наслаждения. Но сдерживать собственные порывы было все труднее, и когда Билл в преддверии развязки стал хвататься за него, выгибаясь и сдавленно постанывая, он все же потерял голову и отпустил себя, совершая быстрые глубокие толчки.

Оргазм не заставил себя ждать: малле сильно выгнулся под мужем и залил их животы спермой, Том же, опаленный жаром их совместной страсти излился глубоко в Билла и упал сверху в надежде отдышаться.

– Теперь я понимаю, почему все только и делают, что занимаются этим, – усмехнулся ассасин, перебирая немного влажные волосы мужа.

Тот откинулся на спину рядом с малле и довольно потянулся. Ассасин знал, что ему полагается встать и омыть себя и Тома, но двигаться совсем не хотелось, и он перекатился на бок, целуя мужа в плечо и наслаждаясь теплотой его тела.

Трюмпер же, желая сделать Биллу приятное, коснулся губами его лба и поднялся. На умывальном столике он нашел все необходимое и вытер себя, а после занялся малле, аккуратно смывая с него результат их недавнего удовольствия. Билл краснел и вздыхал, но руки Тома были такими ласковыми и нежными, что он невольно млел от его прикосновений, разрешая протирать даже самые интимные места.

К завтраку они опоздали, но все с пониманием смотрели на их довольные лица. Особенно радовался Креиль, открыто подшучивая над молодоженами.

Обычно сразу после свадьбы супруги отправлялись в горный монастырь, чтобы просить благословения и зачать ребенка, но новоиспеченная чета Трюмперов решила, что в сложившихся обстоятельствах им стоит повременить с этим. А точнее, Билл выпросил у мужа месяц отсрочки на то, чтобы разобраться с делами и этим странным заговором. Том же утверждал, что малле не может участвовать в политической борьбе и должен оставить это на откуп супругу и позволить ему самому уладить проблему, которой, по сути, уже и нет.

Ассасин возражал. Он не мог открыто давить на мужа, все-таки их отношения еще не устоялись, но в то же время, Билл не мог позволить Трюмперу пребывать в заблуждении относительно надвигающейся на них опасности. Том же считал, что кто бы ни был коварным злоумышленником, он проиграл в тот момент, когда был осуществлен их брак, и им больше не о чем беспокоиться. Кроме того, семья Трюмпер теперь стала в два раза богаче и влиятельнее, и тайному злопыхателю придется сильно поднапрячься, чтобы пошатнуть ее положение. Билл на это лишь улыбался, он уже и не пытался объяснить своему супругу, что самые толстые птицы летают низко не потому, что близоруки, а потому, что с высоты падать больнее.

Однако Том понимал, что его муж еще не оправился после потери родителей и считал, что будет справедливым, если Билл сам решит, кто будет управлять долиной и замком Кирбит в его отсутствие. Трюмпер совсем не хотел, чтобы Билл переживал за земли своей семьи.

Как ни странно это было ассасину, родители Тома, похоже, искренне радовались их браку: старший Трюмпер только и говорил что об объединении земель, Креиль же, хитро поглядывая на юного малле, испытывая удовлетворение от того, что его сыну достался тот, кого он действительно хотел видеть рядом.

Билла все больше беспокоило положение его сестер, ведь едва Хельмет заявил, что собирается выполнить условия добрачного соглашения, как Пит Стоун потребовал от Тома подтвердить и его притязания.

Ассасин тогда открыто выступил, заявив, что Стоун отказался от договора публично и теперь предыдущие договоренности ничтожны. И немало удивился, когда муж засомневался и, шикнув в его сторону, пообещал Стоуну подумать.

Билл считал, что думать не о чем, тем более что король требовал, чтобы именно супруг Мирей стал временным управляющим долины и замка Кирбит. Том не слушал его увещеваний, он уже решил, что не пойдет против клана Стоунов. Он не был беспечен и прекрасно понимал, что стал самым богатым, а значит, и самым влиятельным горным лордом, и чтобы удержаться в этом положении и не закончить, как Кирбит, ему нужна серьезная поддержка всех горных кланов.

По брачному контракту, их с Биллом второй сын унаследует титул Кирбитов и все их деньги, но до тех пор управлять всеми землями придется Тому. И он совершенно не хотел оттолкнуть от себя представителя одного из богатейших горных кланов.

Когда о скорой свадьбе Мирей Кирбит и Пита Стоуна было объявлено во всеуслышание, король и его свита засобирались в родные земли. Проводив их восвояси, новоиспеченная чета Трюмперов вздохнула с облегчением. Пусть у них были разногласия, но они не мешали им наслаждаться друг другом. Ассасин, после того, как понял, что мужа ему не переубедить, и тот поступит по-своему, к удивлению всего замка, даже не подумал устраивать скандал. Он по-прежнему спал с Томом в одной постели, дарил ему свои ласки и заботу, и у стороннего наблюдателя вполне могло сложиться мнение, что супруги приняли решение единогласно.

Свадьбу решено было провести в замке Кирбит, тем более что новобрачным предстояло задержаться в долине на неопределенный срок в качестве наместников.

Мирей горько плакала, не желая выходить замуж за человека, который предал ее. Но, казалось, никому не было дела до ее переживаний. Время свадьбы близилось, но отношение старшей сестры Билла к браку со Стоуном не менялось.

Она уже отчаялась и практически смирилась с неизбежным, когда поздним вечером неожиданно застала брата у себя в покоях. Он задумчиво смотрел на пламя свечи, и когда Мирей подошла совсем близко, спросил:

– Ты сможешь найти в себе силы и простить Пита?

– Почему ты спрашиваешь? – несколько удивленно вопросом на вопрос ответила она.

– Я спрашиваю, – медленно проговорил Билл, – потому что сердце женщины для меня загадка. Я бы не простил и забыть не смог. Но ты любила его, возможно, твое чувство сильнее твоей обиды.

– Я не обижена, – покачала головой девушка. – Просто мои мечты разбились, и я увидела реальность. Обыденную и незамысловатую. Я не любила Пита, и он не любил меня, – и немного подумав, грустно усмехнулась. – Легко задурить голову девушке, в семье которой всегда царили искренность и доверие.

– Возможно, это была не любовь, но если эти чувства хоть сколько-нибудь сравнимы с моими чувствами к Тому…

– Билл, – мягко остановила его сестра, – ты был влюблен в Тома с детства, и только слепой этого не видел. Быть может, ты не понимаешь этого сейчас. На тебя так много навалилось… Но это так. И я рада, что вы вместе. И это не имеет никакого отношения ко мне и Стоуну.

– А если бы ты могла выбирать? Между чужим человеком и Стоуном? – Билл спросил это, пристально глядя в глаза сестре, и она даже растерялась на мгновение, отчетливо понимая, что от ее ответа зависит какое-то очень серьезное решение.

– Я выберу новое, – наконец, твердо ответила она.

Ее брат кивнул, вставая, как будто только такого ответа и ждал, и, не сказав больше ни слова, покинул комнату.

Глава 6 Первая ссора

Билл проснулся посреди ночи. Из-за темноты он не мог видеть ни предметов, ни даже своего мужа, положившего свою голову на чужую подушку и мерно посапывающего в ухо ее владельца. Малле довольно вздохнул и закрыл глаза, не желая, чтобы темнота давила на него.

На смену зрительному восприятию пришло множество других ощущений: звук дыхания – его и Тома, тихое шебуршание в углу, звук порывов ветра, бьющихся о крышу и срывающихся на вой в печных трубах, легкое шуршание шкур, сдвигаемых движениями грудных клеток. Затем ассасин позволил запахам проникнуть в свое сознание: где-то в отдалении воздух наполняла предрассветная свежесть, мятой и душицей пахли полотенца и вода, стоящая на туалетном столике, шкуры – средством для выделки, а Том пах Томом. Этот запах возбуждал, заставляя воображение рисовать картины жарких объятий, желанных прикосновений, долгих поцелуев и единения, когда два тела становятся одним и приобретают свой общий запах – запах страсти и наслаждения.

Билл развернулся и уткнулся носом в грудь мужа, втягивая аромат его тела, смакуя его и растворяясь в нем. Он провел ладонью по груди, поглаживая и наслаждаясь прикосновением к гладкой коже, прикоснулся губами к размерено бьющейся над ключицей жилке и, изогнувшись, прижался животом к теплому животу мужа.

Его действия не остались незамеченными, и Том заключил его в сонные объятия, притягивая еще ближе. Они не целовались, лишь терлись друг об друга, наслаждаясь какой-то особенной сонной теплотой и негой своих ласк. Времени на подготовку ушло немного, и вот они уже размерено двигались в унисон, наполняя комнату тихими стонами и приглушенными вскриками. Развязка не заставила себя ждать, и они, запачкав друг друга, обнялись, поглаживая, а иногда легко касаясь губами разгоряченной кожи супруга.

Но прошло немного времени, где-то в отдалении запел петух, и Тому пришлось выбираться из теплых объятий малле. По неизвестной причине и вопреки всем традициям, именно он после совместного удовольствия вставал и омывал их, стирая следы страсти. И оба наслаждались этим омовением как чем-то интимным и личным, о чем знают только они и что происходит только между ними, в их спальне и в их кровати.

Билл охотно разводил ноги, позволяя мужу дотрагиваться до самых потаенных мест своего тела, доверяясь, уже не охваченный страстью, а сознательно отдающийся чутким рукам супруга. И в эти моменты в груди Тома расцветало какое-то неведомое ему до этого чувство. Оно охватывало его, пробегаясь мягким волнением по телу, оживляя каждый закоулок его души и рождая глубоко внутри счастье. Том наслаждался такими минутами.

Но за завтраком их ждало далеко не приятное происшествие. Все уже собрались за столом в большом зале, а слуги расставили миски с едой и кувшины с квасом, когда со стороны лестницы в верхние покои раздался ужасный грохот. Пит Стоун на глазах у всех собравшихся, не дойдя каких-то пяти ступенек, споткнулся и, утягивая за собой стоящую у лестницы утварь, полетел на пол. Все сидящие за столом разразились громким смехом, настолько неуклюжими показались присутствующим его действия. Но виновник всеобщего веселья никак не вставал и даже не думал шевелиться.

Том, желающий убедиться, что его супругу тоже весело, повернул голову и понял, что Билл даже не собирался улыбаться, он был сосредоточен. Трюмпер слишком хорошо знал этот взгляд – малле ждал. Сердце Тома пропустило удар, и он подскочил, направляясь к Стоуну. И как он и предположил минуту назад – Пит был мертв.

Из сломанного при падении носа Стоуна тонкими струйками продолжала течь кровь, но сам он больше не дышал и не подавал никаких признаков жизни.

Изумленные гости и жители замка никак не могли понять, как такое несущественное падение могло привести к смерти тренированного и сильного война. Но бездыханное тело, распростертое на полу, было лучшим подтверждением невероятного. В зале поднялся гомон – присутствующие желали знать, что случилось, и Том, осмотрев тело, громко заявил:

– Он сломал шею. Я прошу всех успокоиться и разойтись по своим делам.

Люди расходились в странном молчании, многие прихватили завтрак с собой, а Трюмпер уже приказал убрать тело и направить в долину Стоунов гонца с печальной вестью. Так как хоронить горцев было принято на их земле, тело Пита необходимо было омыть и поднять повыше в горы, где было достаточно холодно. Омовением столь важной особы должны были заниматься жрецы, и Том приказал сделать церемонию как можно богаче и отдать последние почести по высшему разряду. Креиль хотел помочь сыну, но тот отказался. Он не просто так взялся за все эти печальные хлопоты – в нем просто клокотало бешенство, и он, чтобы ненароком не излить всю свою ярость на супруга, решил отвлечься и немного успокоиться перед разговором с ним.

Стоуна уже погрузили на носилки, когда Мирей подошла к нему.

Том видел, как она долго всматривалась в мертвое лицо, словно никак не могла поверить в его смерть. А затем в ее глазах появилось удовлетворение.

– Воин, который умер под смех собравшихся, упав с лестницы, – хмыкнула она и под руку с сестрой удалилась в свои покои.

Такое отношение к смерти пусть и нелюбимого, но жениха разозлило Тома еще больше. Не в силах сдерживаться, и желая высказать Биллу все, что думает о его вероломстве и семейной черствости Кирбитов, он направился на поиски малле. Тот нашелся в их покоях. Он перебирал свои вещи, откладывая те, которые собрался взять с собой в замок Трюмперов.

– Ты убил его! – с порога начал Том.

Ассасин обернулся и тут же понял настроение супруга. Его учили, что в переговоры с расстроенным человеком следует вступать только после того, как тот выскажет все претензии, поэтому Билл лишь внимательно смотрел на мужа, ожидая продолжения.

– Как ты мог? Как мы теперь объясним семье Стоун, что их сын погиб в мирное время, даже не успев позавтракать?! – Том путался, захлебываясь в словах. Он не понимал спокойствия малле, уличенного в убийстве.

– Ты считаешь, что если бы он был сыт… – Билл не успел договорить.

– При чем тут это? – перебил его Том. – Я не понимаю, как ты мог такое сделать?

– Медленный яд, – пожал плечами ассасин.

– Что? – взвился Трюмпер. – А если бы он упал за столом? Или хуже – умер в постели? Как бы мы объяснялись тогда?

– Ты недооцениваешь меня, – на губах у Билла появилась улыбка, которую Том видел впервые и которую бы с чистым сердцем назвал пренеприятной. – Я вообще не считаю, что мы должны что-то объяснять. Пит споткнулся и неудачно упал. Полсотни гостей видели это.