Текст книги "На высоте гор (СИ)"

Автор книги: Confetka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Я не совсем понимаю… Эти книги – все, что есть, – тот делано улыбнулся и оглянулся на Тома в поисках поддержки.

– Господин Хэш, я напомню вам, что ворам отрубают руку. Я настоятельно советую вам признаться, вернуть украденные деньги и принести настоящие книги, и тогда я смогу просить у мужа милости для вас.

– Что за глупость? – Хэш обернулся к Тому. – Малле намеренно оскорбляет меня!

Но вместо поддержки его ждало тихое и угрожающее:

– Неси книги, Мариус.

К вечеру управляющий был изгнан из имения с позором. Том хотел было поделиться с Биллом своим возмущением и негодованием по поводу такого дерзкого обмана, но наткнулся на непробиваемую стену льда.

– Я принимаю твою благодарность, – это было все, что услышал Трюмпер в ответ на свою пламенную тираду о вероломстве Хэша. – Надеюсь, теперь ты позволишь мне заняться хозяйством?

Том опешил, он не нашел, что сказать, и лишь кивнул, наблюдая, как его муж удаляется по своим делам. Том потоптался на месте какое-то время, он был растерян и подавлен. Он чувствовал свою вину, но не желал признавать ее, тем более перед Биллом.

Наступила ночь, и, вопреки его опасениям, муж улегся с ним в одну кровать и даже повернулся к нему лицом, однако, когда обрадованный Трюмпер решил обнять малле, на его пути внезапно возникли две острые коленки, и он уперся в эту неожиданную преграду.

И зря Том думал, что Билл перебесится: день проходил за днем, но ничего не менялось. Ассасин четко и планомерно наводил порядок в доме, всегда ставил Трюмпера в известность о задуманных им мероприятиях, но и не думал делиться с ним своими мыслями и чувствами, в постели же Том неизменно натыкался на его колени.

Когда же он взбесился и заявил, что малле не может отказывать ему в супружеском праве, Билл спокойно ответил, что он еще ни разу ни в чем ему не отказал и готов исполнить свой долг хоть сейчас. К удивлению Тома, он нисколько не сопротивлялся и даже страстно отвечал на ласки, но после сразу встал и направился к умывальному столику, где привел себя в порядок, а затем вернулся в кровать и улегся в свою излюбленную позу – коленками к мужу.

Трюмпер бесился от собственного бессилия. Малле вел себя безупречно, вот только Тому совсем не нравилось это механическое, идеальное исполнение им своих обязанностей. Ему не хватало тепла, смеха, ласковых объятий, к которым он неизвестно когда успел привыкнуть. Все в его душе будто умирало под взглядом холодных и острых глаз малле. Он вдруг понял, что требовать подобного поведения от Билла с самого начала было глупостью, теперь же тот наглядно демонстрировал ему, что такое брак без чувств, взаимопонимания и обязательств. Но заговорить об этом – значило бы признаться, что он кругом виноват, и Том терпел из последних сил.

Билл же чувствовал себя как никогда одиноко. Ему казалось, что он загнан в клетку и обжигается, стоит ему прикоснуться к решетке. Каждое утро он заставлял себя открывать глаза и вставать навстречу новому дню. Он уговаривал себя, что однажды мучающая его боль утихнет, и он опять будет с чистой душой радоваться всем рассветам и закатам. Но боль не уходила, она терзала его, запертая внутри, она искала выход, а не находя его, грызла душу своего хозяина.

Слуги же, будто чувствуя его внутреннее состояние, продолжали своевольничать и строить пакости. И зря Билл надеялся, что с уходом Хэша все изменится – теперь против малле ополчился весь штат домовых и замковых слуг. И если мужчины просто работали в полсилы и не делали ничего сверх того, что он им прямо поручал, то женщины, которых подначивала Мари, наглели все больше и больше.

Ассасин думал о телесных наказаниях, но очень быстро понял, что это не выход. И он вынужден был выдавать ежедневные работы, а иногда и лично присутствовать во время их выполнения, помогая и пытаясь расположить людей к себе. Но те охотнее слушали Мари, которая старательно распускала слухи о том, что старший лорд проводит ночи в ее постели, а младший – лишь выскочка, по-видимому, навязанная старшему королем. И все жалели молодого хозяина, вынужденного терпеть в доме сына предателя, да еще такого высокомерного и холодного.

И однажды утром конфликт между младшим лордом и женской частью прислуги достиг своего апогея: Мари отказалась выполнять порученное ей задание. Она встала в полный рост и заявила, что не намерена натирать недавно поставленные рабочими перила на лестнице, поскольку беременна и не собирается выполнять тяжелую работу, чтобы не скинуть ребенка. Остальные женщины одобрительно заголосили за ее спиной.

Это заявление явилось ударом для Билла, который вот уже третью неделю старательно отгонял от себя мысли о том, что муж продолжает изменять ему. Но малле постарался ничем не выдать своего состояния и твердо сказал, что и беременные слуги обязаны работать, хотя, конечно, зная теперь о ее состоянии, он будет поручать ей менее сложную работу, например, сматывание шерсти в женских мастерских.

Мари же только усмехнулась на это предложение.

– Вы посмотрите на него, – подзадорила она девиц, стоящих сзади. – Раз он такой умник, пусть сам нашу работу и делает! Я беременна и не собираюсь пальцем о палец ударять.

Ее словам вторил насмешливый галдеж.

– Что здесь происходит? – Том, который должен был в это время находиться на тренировочном плацу, по какой-то причине вернулся в дом и застал эту безобразную сцену.

Билл покраснел от досады и злости, он так старался доказать мужу, что способен справиться с хозяйством, а тот только что стал свидетелем его полной беспомощности.

Трюмпер широким шагом подошел к собственной любовнице и отвесил ей оплеуху, от которой она покачнулась и, заскулив от страха, стала опускаться на колени.

– Повтори, что ты только что сказала моему мужу? – зло зашипел он, хватая Мари за волосы и поворачивая ее голову к себе. В малом зале повисло молчание. – Я слушаю!

Но несчастная лишь тихонько заскулила, схватившись за горящую щеку.

– Я думаю, пять плетей вернут тебе рвение к работе! Принеси-ка плеть, – крикнул он одному из служек, тихо любопытствующему в углу.

– Подожди! – внезапно воскликнул Билл. – Я все же думаю, что стоит отложить наказание до того, как она разрешиться от бремени. Она же может потерять твоего ребенка, – в конце прошептал малле мужу.

Том отпрянул от него. Сперва до него никак не доходило, о чем говорит Билл, а когда дошло, он взглянул на младшего супруга с огромным удивлением. Неужели он беспокоится о чужом ребенке? Да любой бы на его месте злорадствовал и требовал скорейшей расправы, не говоря уже о возможности разделаться с еще не рожденным пасынком.

– Говори, от кого ты понесла? – встряхнув продолжающую скулить женщину, спросил Том.

– От Лэнса, второго конюха, – дрожащим голосом проблеяла Мари.

– Значит так! Позвать сюда Лэнса. Пусть немедленно идут в храм и поженятся – не позволю у себя в замке ублюдков плодить! Назначенные пять плетей получишь после родов. Есть еще желающие ослушаться моего малле? – Том обвел взглядом, собравшихся на шум слуг. В зале стояла тишина. – Тогда слушайте меня! – мужчина притянул ассасина к себе и поставил перед собой. – Это мой муж и ваш младший лорд, любое его слово – для вас закон. И неподчинение ему равнозначно неподчинению мне! Если я еще хоть краем уха услышу, что вы решили сами определять для себя работы или не желаете работать вообще, всех посажу на хлеб и воду! Это ясно? – его слова опять были встречены тишиной. – А теперь за работу!

Слуги молча разбредались по дому, а женщины, получая дневные задания от Билла, не смели на него глаз поднять.

Но этот день не только тяжело начался, но и грозил так же закончиться: поздним утром гонец принес известие о том, что в их сторону направляется незваный гость – Аннис Булле, а к полудню в замок заявился и он сам. С собой он привез приказ короля, по которому супруги Трюмпер должны были немедленно прибыть к нему в резиденцию.

Билл понял, что передышка, которой он так и не сумел воспользоваться в своих целях, закончилась. И впереди их ждет следующее сражение.

Глава 9 Разговоры

Билл немедленно проследовал во двор замка, чтобы встретить знатных гостей. И если до этого ему казалось, что он уже целую вечность назад расстался с Анисом, то сейчас, глядя на высокого, мощного смуглого мужчину, ощутил, что время – лишь иллюзия. Ведь еще недавно Билл убеждал себя, что лучшей партии ему не найти: красивый, видный и властный жених превратился бы со временем в надежного мужа и союзника. Но жизнь все расставила по своим местам, и волею судьбы, сами того не ожидая, они оказались по разные стороны баррикад. Обещания, данные ими друг другу, внезапно превратились в прах и потеряли всякое значение. Но их отношения все еще требовали разрешения, которое не было найдено, из-за смерти старших Кирбитов и поспешной свадьбы Билла.

Сердце ассасина тревожно забилось, когда он поймал тяжелый взгляд бывшего жениха. Они, как и полагалось по этикету, чинно приветствовали друг друга.

– Я уже послал за мужем, – мягко улыбнулся малле. – Он тренирует солдат за стенами замка и присоединится к нам, как только освободиться. В любом случае, вам и вашим провожатым не мешает освежиться и отдохнуть с дороги.

– Да, – кивнул Анис, – я бы не отказался от ванны и вашей помощи.

Билл лишь кивнул, что немедленно распорядиться. В обязанности любого младшего супруга, как и жены, входила помощь при принятии ванны особенно знатным гостям, и отказать Анису значило бы оскорбить его. Другое дело, что и ассасин, и Булле прекрасно понимали, что требование племянника короля лишь предлог, чтобы остаться с бывшим женихом наедине.

Малле лично проводил Аниса в выделенные ему на жилом этаже покои и проследил за слугами, втащившими бадью для купания ведра с нагретой водой, и только потом обернулся к своему гостю.

Малле, помогая Булле разоблачиться и погрузиться в наполненную слугами ванну, молчал, предоставляя право первого слова несостоявшемуся супругу. Ассасина всегда волновало тело Аниса и этот раз не стал исключением, и он с удовольствием отвлекся, позволяя своим мыслям принять несколько фривольное направление. Бархатная кожа и перекатывающиеся под ней мощные мышцы так и манили прикоснуться и, намылив мочалку душистым мылом собственного изготовления, Билл уступил своему желанию, натирая спину, руки и грудь гостя.

– Говорят, твой брак не самый удачный? – наконец, нарушил молчание Булле.

– Смотря, кто оценивает, – мягко улыбнулся малле, вновь намыливая мочалку и переходя на живот и ноги.

– Мне важно только, как оцениваешь его ты, – Анис поймал моющую его колено руку и принялся ласкать ее круговыми движениями большого пальца, дожидаясь, пока юноша поднимет на него взгляд.

Но вопреки его ожиданиям в карих глазах малле не было ни возбуждения, ни интереса, совсем ничего, кроме искристых, озорных смешинок.

– Ты отказался от меня, с чего ты взял, что я прощу предательство, только лишь из-за того, что не доволен своим браком?

Анис вскинулся на это заявление. Он считал, что Билл не посмеет упрекнуть его.

– Ты сын предателя, казненного на площади при скоплении народа, – стараясь побольнее задеть бывшего жениха, прошипел он. – Неужели и я должен был пойти против короны?

Билл промолчал и принялся намыливать Анису голову, его пальцы приятно и даже нежно массировали кожу, и тот расслабился, ощущая, как зародившееся было раздражение стало покидать его.

Малле опрокинул на голову гостя лохань с чистой водой, а затем, проводил к кровати, где, усадив, тщательно вытер. Закончив с этим, он выпрямился и, глядя на бывшего жениха сверху вниз, сказал:

– Пойти против своего слова тебе оказалось легче. А что до моего брака… Том – это все, о чем я мечтал с детства.

Билл вышел из комнаты гостя расстроенный. Он ожидал слов извинения и, быть может, поддержки или сожаления, а не попыток затащить его в постель. Тем больнее для него оказались слова запыхавшегося, красного от душившей его ярости мужа, только поднявшегося на жилой этаж.

– Что-то вы быстро! Неужели он уже отпустил тебя?

– Я помог ему помыться. Это мой долг, – спокойно ответил малле, сворачивая к хозяйской спальне.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, – влетая в спальню следом за мужем и хватая его за плечо, вне себя от ревности заорал Том. Он прекрасно помнил, как юноша описывал ему все достоинства Аниса и рассказывал, как будет счастлив своему браку. Билл совершенно очевидно был влюблен. И сейчас, оказавшись наедине с мужчиной своей мечты, злясь на изменившего ему мужа, он вполне мог уступить своей слабости и исполнить свою мечту. Тому хотелось вытрясти все эти мысли из головы малле, и он нависал над ним, сжимая кулаки так, будто с трудом сдерживает желание ударить.

– Ну давай, ударь меня! И ты развяжешь мне руки на пути к свободе, – глядя в упор на мужа, скривил губы в издевательской улыбке Билл.

– Что убьешь меня втихаря, как Стоуна? – не остался в долгу Трюмпер.

– Мы оба знаем, что даже в честном поединке против меня ты не продержишься и минуты.

– И поэтому ты можешь тр*хаться, с кем пожелаешь?

– Ты и сам в это не веришь. Я никогда не опустился бы до подобного. У меня нет желания презирать себя, так же, как я презираю тебя.

У Тома было такое чувство, будто ему дали обухом по голове. Он смотрел в холодные карие глаза, и впервые отчетливо понимал, что тот на него не обижается и даже не ненавидит, он его презирает, как что-то мерзкое и гадкое, что недостойно не только внимания, но даже жалости.

Мороз пробежал по коже мужчины. И если еще совсем недавно он рвался домой, чтобы приструнить неверного мужа, то теперь он бежал прочь, чувствуя себя так, будто весь извалялся в грязи и у него нет никакой надежды отмыться, потому что в глазах Билл он навсегда останется грязным, отвратительным существом, достойным только презрения.

Том, обожженный словами малле, стремительно покинул замок. Он несся прочь, забыв о гостях и о своем положении хозяина. Ему хотелось побыть одному. Мнение мужа оказалось самым важным и ценным в его жизни. Сам того не понимая, он восхищался молодым Кирбитом, поражаясь его спокойствию, обдуманности его поступков и искренности, которую тот привносил в любые отношения. И теперь Том презирал сам себя за трусость и малодушие. А ведь он мог рассчитывать на любовь Билла, пусть не сейчас, а со временем, пусть и не так, как было у них с Анисом, но перед отъездом в долину Трюмперов малле сказал, что счастлив с ним. Они оба могли быть счастливы, если бы только он не стал цепляться за прошлое, старый уклад и гнилую солому.

На Тома накатили апатия и безнадежность. В какой-то момент ему показалось, что он не стоит Билла и невозможно уже ничего исправить. Но тут его отвлекли голоса вилланов, доносящиеся из рощи. Том огляделся, он сам не заметил, как ушел от своего замка на восточный склон долины. В отличие от западного пустынного и каменистого, здесь начинался непролазный, густой лес, где было легко заблудиться, и молодой лорд предпочел пойти на голоса.

– Головастый у нас малле. Эк, чего удумал! Чтоб вода сама из леса на дорогу текла! – наконец, смог разобрать он.

– Да уж, не чета Хэшу. Слыхал, как он Ижича…

Голоса стихали по мере удаления мужиков по дороге, на которую и вышел Том, едва вилланы скрылись из виду. Лорд оглянулся и увидел небольшое, явно недавно сделанное из камней и глины строение напоминающее колодец, вода текла к нему по деревянному желобу, уходящему глубоко в лес.

Том вспомнил, как Билл сокрушался, что в деревнях на восточной стороне долины невозможно выкопать колодцы – вода идет сплошь с глиной и песком. И женщинам приходится таскать воду из леса, что далеко и опасно. Видимо, с помощью этих странных конструкций Билл разрешил эту проблему.

Дальше Том пошел по дороге, и сразу за поворотом показалась небольшая деревенька, где жили в основном конюхи с замкового двора и их семьи. Он сам давно не объезжал долину, поэтому вилланы высыпали ему на встречу, приветствуя, интересуясь, почему он пеший, и желая здоровья ему и его супругу, которому многие спешили передать привет и благодарности.

Для лорда быстро нашли телегу, как только узнали, что ему срочно требуется вернуться в замок. И трясясь по дороге, он оглядывался вокруг и думал.

Что стало с его вилланами? Они же ненавидели Билла, а теперь превозносят его, называют своим. Эти люди, еще месяц назад готовые закидать младшего лорда камнями, теперь с теплотой и благодарностью поминают его. И Том внезапно вспомнил давно забытую им истину, что всего в этой жизни приходится добиваться усердием и кропотливой работой. Да, Билл достался ему по счастливой случайности, и он сделал все, чтобы разрушить их отношения, но ассасин все еще остается его законным мужем и вряд ли сможет избавиться от этого статуса до конца жизни. А значит, еще есть масса времени доказать, что он достоин не только презрения.

Как ни странно, но Том вернулся домой как раз к обеду, который немного запоздал по вине самих же гостей, долго принимавших ванны и меняющих одежды. И молодой Трюмпер был несказанно рад своей удаче, ему совсем не хотелось в этот раз ставить малле в неудобное положение. Он в чем был прошел к столу, накрытому в центральной зале.

– Позвольте приветствовать вас, лорды! Я немного задержался, решая хозяйственные дела перед отъездом, и прошу простить меня.

С этими словами Том уселся на пустующий во главе стола стул. Надо сказать, что с появлением в его доме малле, центральный зал значительно преобразился: закопченные раньше кольца для факелов и светильники теперь сияли, отражая игру огня, стол был отчищен и отполирован, посуда на столе также поражала чистотой, более того, она была подобрана так, что приборы гостей практически не отличались. С тех пор, как Билл изгнал из кухни повара и переманил стряпуху из замковой таверны в домовую кухню, пища, подаваемая к столу, приобрела вкус, а эль перестал напоминать мочу. И Том гордился, что может принять гостей по высшему разряду.

Некоторое время гости, как и хозяева, усиленно поглощали еду, но, несколько насытившись, перешли и к разговорам. Тут и там раздавались смешки, и атмосфера воцарилась вполне дружелюбная. Но разговоры быстро затихли, когда племянник кроля решил громогласно обратился к хозяину дома.

– Я слышал, малле не удовлетворяет тебя в постели, и тебе приходится искать, с кем провести ночь? – откинувшись на спинку стула, поинтересовался он.

– А я слышал, что ты не опускаешься до сбора глупых сплетен, – в тон ему ответил Том. В этот момент он почувствовал себя самым счастливым человеком на свете: его муж отказал Анису. Как бы Билл не злился и не презирал его, он не стал крутить роман с племянником короля. И это грело душу и давало надежду. И все, кто сидел за столом, могли наблюдать светлый, ласкающий взгляд Тома обращенный к малле, в нем было столько тепла и даже какого-то обожания, что Анис стиснул зубы от досады.

В дальнейшем застолье приобрело несколько напряженный характер, гости с опаской поглядывали на мрачного Булле и старались лишний раз не высовываться, чтобы ненароком не оказаться крайними.

– Ты отказал ему! – первое, что провозгласил Том, едва они с Биллом оказались в своей спальне. – Он предложил, а ты отказал!

– А ты сомневался? – малле устало опустился на лежащие на полу шкуры.

– Я думал, ты не упустишь случая отомстить мне, – сказал Том уже значительно тише, не сводя взгляда с мужа.

– Таким гнусным способом? – Билл чуть-чуть наклонил голову, будто его и правда волновал ответ.

Трюмпер глубоко вздохнул и потер виски. Он принял решение, вот только исполнить его оказалось не так-то просто. Он даже вспотел каким-то холодным, отвратительным потом и ненавидел себя за это.

– Прости меня, – наконец, выдавил он. – Я был не лучшим мужем с тех пор, как мы приехали сюда. Я знал, что поступаю неправильно, но не мог остановиться, а теперь я просто не могу понять, как выпутаться из всего этого. И как мне просить прощения, за что бы сам никогда не простил? Я не представляю, что мне делать. Я не хочу до конца жизни натыкаться на твои колени в постели, не хочу строго по расписанию обсуждать вопросы руководства хозяйством, и не хочу, чтобы ты ненавидел и презирал меня, – Том закончил и сглотнул комок в горле.

– Я тоже этого не хочу, – тихо ответил Билл.

Он смотрел на разбитого мужа, и понимал, что, если он хочет жить дальше и стать счастливым, рано или поздно ему придется принять и мужа, и его измену. Но сейчас его сердце не готово было простить, а его душа – довериться.

– Помнишь, когда мы были детьми, твой брат рассказал родителям, что мы ходили на запрещенный перевал? Если бы он тогда не заложил нас, никто бы не догадался. А так тебя сильно наказали, и на ярмарку вместо тебя отправился он.

– Помню, – кивнул Том.

– Ты тогда сказал, что долго не мог его простить. Ты головой понимал, почему он поступил так, но сердцем не мог принять его поступка, и что-то внутри мешало тебе относиться к нему по-прежнему.

– Да. Я долго не мог доверить ему ни одного своего мальчишеского секрета, – Том улыбнулся, вспомнив себя и брата детьми.

– Мне кажется, что я сейчас чувствую тоже самое… Я знаю, что ты сожалеешь, но не могу перестать обижаться и злиться.

– Я подожду, – мужчина кивнул, будто соглашаясь с малле, и принялся раздеваться. Но вдруг, будто вспомнил что-то, резко обернулся. – Только, пожалуйста, ляг ко мне хотя бы спиной… – состроив умоляющую рожицу, протянул он.

Билл лукаво стрельнул на него глазами и, с трудом подавив смех, заметил:

– Это самое беззащитное место!

– Я тебя прикрою, – эти слова звучали, как обещание, и ассасин решил рискнуть.

Глава 10 Двор

Том проснулся ранним утром и, отрыв глаза, увидел самый прекрасный затылок на свете. Волосы его супруга немного растрепались, открывая знак ассасинов, и мужчине показалось, что он не видел ничего великолепнее молочно-белой кожи с темным знаком на ней. Он лежал, боясь пошевелиться и неосторожным движением спугнуть это легкое и нежное мгновение счастья, которое накрыло его в этот момент. Ему грело душу понимание, что Билл хочет примирения с ним не меньше, чем этого желает он сам.

Том еще не определился с названием того чувства, что согревало его изнутри и заставляло тянуться к мужу, но принял его и теперь покачивался на волнах внутреннего спокойствия. Почему это так пугало его раньше, зачем он отказывался и сопротивлялся?

Вчерашний вечер они провели в суете и сборах. А надоедливый Анис всюду совал свой нос, поторапливая их. Поэтому ужинать Том сел уже порядком разозленный, но стоило ему подняться в спальню и обнаружить, что Билл улегся на своей половине кровати спиной к нему, как его раздражение пропало без следа. Он любовался этой красивой спиной с ровными, чуть выпирающими позвонками пока не уснул, и сейчас был готов пролежать целую вечность, вновь наслаждаясь этим зрелищем.

В какой-то момент его посетила шальная мысль о том, чтобы прижаться всем телом к малле и поцеловать его в затылок, но он быстро отбросил ее прочь: Билл просил дать ему время, и он даст, ведь сам не понаслышке знает, как долго заживают душевные раны.

Малле вздохнул и обернулся к Тому.

– Король в замке Сэвой, туда добираться больше трех дней. Как же ему приспичило видеть нас, что он отправил аж самого Аниса в сопровождающие? – ассасин недовольно поджал губы и сел в кровати.

Том широко улыбнулся и выдал:

– Как же я соскучился по тебе и твоему ворчанию!

Билл взглянул на мужа сначала удивленно, а потом, смутившись, ответил на его улыбку – ему тоже казалось, что он целую вечность не делился ни с кем своими мыслями.

– Я тоже скучал, – тепло кивнул он.

Между ними еще чувствовалась некоторая натянутость, да и Том не спешил проверять, насколько близко Билл разрешит подойти, он радовался тому, что малле разговаривает с ним на равных.

Три дня пути через горные перевалы и долины вымотали всех. В воздухе густым облаком висело напряжение. После того, как Том перевел всю группу через последний горный перевал, командование на себя как самый старший взял Булле. И дорога по равнинному лесу превратилась в настоящее испытание.

И если Анис был просто недоволен вся и всем, то у четы Трюмперов были реальные причины волноваться. Их поездка в неизвестность не обещала ничего хорошего. Билл прекрасно помнил, как погибли его отец и братья, и поэтому был напуган своим путешествием ко двору, где было полно неизвестных ему врагов, просто недоброжелателей и завистников.

Он ощущал, как зыбка почва под его ногами и как близок он к осуществлению своей мести. У него не было плана, но он чувствовал, что подходит к границе, когда необходимо будет действовать стремительно и четко. Все его существо находилось в напряженном ожидании. Когда было совсем невыносимо, он оглядывался на Тома и на время заражался его спокойствием. В отличие от него самого, Трюмпер совершенно не умел скрывать свои эмоции, а беспокоиться и волноваться начинал, только сталкиваясь с какой-то конкретной проблемой. И сейчас ассасин мерил по нему степень опасности, так как его собственные сенсоры были более неспособны на разграничение.

Когда их группа оказалась на опушке, с которой открывался прекрасный вид на замок Сэвой, Билл понял, почему именно сюда затребовал их король.

Замок был великолепен. Ни один из замков горных долин не мог сравниться с ним по красоте и величию. Собственно это и не был замок в понимании горца: отсутствовали какие-либо крепостные укрепления, здесь не было ни толстых оборонительных стен, ни рва, ни бойниц. Стены замка, расположенные типичным квадратом и украшенные в углах башнями, имели огромные окна, а на крыше красовались каминные трубы изумительной работы. Здание будто парило над землей, сверкая стеклянными окнами и позолоченными шпилями.

Такое богатство показывало полное превосходство короля над любым из своих подданных. Он будто ставил на место зарвавшихся и возомнивших слишком много о себе горцев.

Во владении короны были еще три замка, и все они считались официальными резиденциями. И когда земли вокруг очередного опустошались от постоянных охот, а крестьяне начинали покидать насиженные земли, не в силах прокормить жирующий за их счет двор, король и его свита паковали свои вещи, забирали из замка казну и отправлялись к следующей резиденции. Но, построенные намного менее требовательными монархами, остальные три замка имели весьма скромный вид и больше подходили для постоянного проживания. Сэвой же являл собой, скорее, красивую обертку, под которой скрывался гигантский лабиринт из неудобных, холодных и тесных комнат.

Вопреки ожиданиям, король не удостоил Трюмперов немедленным приемом. Их встретили слуги, которые, проводив супругов в выделенные им покои, сообщили, что в честь их приезда устраивается торжество, где соберется весь двор, поэтому они должны отдохнуть и набраться сил к вечеру.

Их поместили в отдельные, хоть и не проходные, но очень узкие и неудобные покои. Впрочем, в этом замке они вполне могли считаться лучшими – между двумя смежными комнатами был расположен весело шипящий сырыми дровами камин. Это огромное сооружение, украшенное родовыми вензелями королевской семьи, давало много тепла, но стоило только дровам закончиться, как на пребывающего в комнатах, медленно наступая из углов, коих здесь было гораздо больше четырех, набрасывались холод и сырость.

Супруги быстро ополоснулись в крошечной туалетной комнате, примыкающей к покоям, и улеглись спать. Всем было известно, что увеселения двора длятся с раннего вечера до утренней зари, и виновникам торжества никто не позволит ускользнуть раньше времени.

Только Биллу не спалось, он крутился с боку на бок, пока это не надоело уставшему Тому.

– Перестань! – прижав малле к кровати, прошептал он. – Мне тоже не по себе. Но нам нужно отдохнуть! Подумай о чем-нибудь хорошем и спи. Наши люди за дверью, да и убивать нас вряд ли сюда придут.

Том развернулся и, уложив Билла себе под бок, принялся массировать его затылок, чувствуя, как постепенно ассасин расслабляется, проваливаясь в сон.

В то же время в замке шли обыденные приготовления к танцам и обильному застолью. Его обитатели давно привыкли вести ночной образ жизни и ко всем, кто рано вставал, относились с легким презрением столичных жителей к провинциалам. Никто не питал особого интереса к горцам, но юный Кирбит стал невольным гвоздем программы: история с его отцом все еще не улеглась, многие сторонники Кирбитов лишились земель, а некоторые – и голов, поэтому присутствие Билла при дворе многие рассматривали как весьма неоднозначное и опасное мероприятие. Никто не хотел повторения истории с переделом собственности, опасаясь нечаянно попасть под лопасти карательной машины. И когда супруги Трюмпер появились в общей зале, многие постарались оказаться от них как можно дальше.

Однако члены королевской семьи оказали вновь прибывшим небывалое радушие. И средний, и младший братья короля с супругами поспешили поприветствовать их, а также представить и недавно обретенную невестку – Амарил Марэй, супругу Аниса Булле.

Эта девушка из знатного западного рода обладала необычной, бросающейся в глаза и навсегда остающейся в сердце красотой: ее волосы, переливающиеся огнем, дополняли ее яркую, необычную внешность, она вся искрилась изнутри игривым и смешливым огнем. Билл помнил, что Анис не раз упоминал ее в разговорах с ним, и сейчас он видел то, что уже не способен был скрыть многослойный богатый наряд – явную беременность.

Ассасин нехорошо улыбнулся, теперь он понял, почему бывший жених ухватился за так вовремя подвернувшуюся возможность избежать брака с ним и не устроить грандиозный скандал. Список людей, которым была выгодна позорная смерть его отца, пополнился.

Если раньше, относя братьев короля к участникам заговора, Билл, не будучи уверенным в их мотивах, еще несколько сомневался, то теперь осталось лишь понять, кто и какие роли играет в этом спектакле.

Тем временем торжественная часть приема окончилась и присутствующие толпились в большой зале, ожидая начала танцев. Прихлебателям королевского двора из всех развлечений, где можно было красоваться в новых нарядах, доступны были только танцы и охота. И придворные описывали по залу круги, демонстрируя свои наряды. Но вот заиграла музыка, и немедленно, как по волшебству, разрозненная казалось бы толпа, выстроилась в организованные шеренги.

Заиграла медленная мелодия паваны, позволяя без труда включиться в танец: величественные повороты головы и плавные движения придавали торжественность и степенность этому танцу. И супруги Трюмпер среди разряженной пестрой толпы легко держали друг друга в поле зрения. Но какой бы долгой ни была павана и как бы ни затягивал супруг короля их менуэт, музыканты, к облегчению заскучавших придворных, заиграли гальярду, и звуки музыки дополнились резвым топотом ног. Дружно прыгающая толпа не щадя себя задирала ноги и самоотверженно пиналась, выписывая положенные пируэты.