Текст книги "Апрельская ночь, или Панночка (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

***

Часа через полтора, когда гномы и оборотень вернулись обратно, дракон благостно сопел, расположившись на коленях у панночки и свесив крылья, а Король – привалившись к её боку и свесив руки.

Теперь, после купания, видимые из-под полотенца части драконьего тела сияли и блестели, Смауг переливался невероятно рубиновым, живым, но в то же время драгоценным блеском, а у него на коготке тихо и умиротворенно сияло малахитовое колечко.

========== Не было печали, так черти накачали ==========

Будить Смауга, пусть и уменьшившегося, не хотел никто, но ещё меньше Компания хотела разбудить Торина. Однако когда дракон прозевался и закончил с потягиванием, это произошло само собой – первый же вопрос шипящего, тихонько рокочущего голоса заставил Дубощита вздрогнуть и распахнуть глаза:

– А где Сердце горы? Мне нужен Аркенстон.

Панночка прижала к себе крепче одновременно обоих: дракона, потянувшегося к Торину (а точнее – к его светящемуся карману), и гнома, недружелюбно дернувшегося в сторону Смауга.

– А ну-ка гэть! – панночка легко тряхнула того и другого. Строго посмотрела на гнома, перехватила удобнее дракончика. – Сначала разберёмся! Ящурка, почто тебе каменюка сдалась?

– Это свадебный подарок! – шипит, глазьми сверкает, будто напугать хочет. – Я отнесу его Хозяйке, и она меня простит! – а вот тут осерчалость падает, почти просит дракончик.

Ганна, покрепче прижав Торина к своему боку – да опять застывать начал! – вопрошает уже его:

– А тебе почто, большое чертенячье величество? Вона богатства сколько, в обществе положение, гора кручинистая, племяши разудалые, други верные, а каменюшка на что?

Дубощит хмурится всё больше с каждым приведенным Ганной фактом, но тем не менее отвечает:

– Этот камень – Сердце не только горы, но и всех гномьих королевств! Без него меня не признают королем другие кланы, – Торин задирает голову вверх, смотрит панночке в лицо и его настораживает несколько хитрый блеск в её глазах. Чуть менее напористо сын Трайна продолжает: – Аркенстон – это символ, его нельзя обменять или продать, за него нельзя торговаться, это Сердце горы и государства!

– Хорошо хоть не Короля, – усмехается Ганна. – Что нельзя продать али обменять, можно подарить!

Компания шумит, но внимание старается не привлекать. Племянники короля так вообще, кажется, дышать перестали.

Торин, уже набравший воздуха в грудь, чтобы как следует доказать, где и насколько сильно Ганна в этом высказывании не права, задирает голову опять и тем воздухом давится: панночка, не меняя интонацию и не переставая хитро блестеть глазами, подмигивает ему правым – тем, который дракону совсем-совсем не виден. Тем временем девушка продолжает:

– Ты ж большое величество, чертеняка, а дракон тебе гору освободил! – вопросительно изогнувшаяся бровь Торина заставляет панночку развить мысль: – И от себя тоже освободит! И сколько он злыдней пожёг, да то сосчитать десять лет не хватит! Вот и отблагодари ящурку по-своему, по-королевски!

Ганна подмигивает вновь, и Торин, прежде чем ответить, легко кивает, мол, полагаюсь на тебя:

– Только ради его невесты на такой шаг пойти и смогу, – заявляет Дубощит, ломаясь уже больше для виду. – И то, если попросит! Хорошо попросит!

Смауг шипит что-то очень тихо, по ощущениям – ругательства, но вздыхает, добавляет громче “чего не сделаешь ради любви” и заявляет во весь свой нынешний голос (тоже довольно громко):

– Я прошу тебя, Торин Дубощит, по-жа-луй-ста, – пока Смауг произносит по слогам, он даже зажмуривается от напряжения, видимо, первая просьба в его жизни. – Отдай мне Аркенстон! – ещё и непроизвольно молитвенно складывает лапки, но, спохватившись, расцепляет.

Торин кочевряжится ещё где-то полчаса – победа Смауга не будет лёгкой! – попутно выбив из покладистого (если не считать периодически вырывающееся шипение) дракона извинения за всё перед каждым присутствующим гномом лично, раз уж остального Торинова народа тут нет.

В конце концов, оба раздухарившихся собеседника приходят к полному удовлетворению, теперь надо сделать самое трудное: отдать камень. Торин спрыгивает с импровизированного сиденья, Ганна усаживает Смауга на пол перед ним, а сама приближается к его величеству чертеняке – проследить, чтобы сам каменюку отпустил.

Вся Компания напряженно следит за тем, как внук Трора тянется к карману, медленно достаёт звёздно сверкающий бриллиант, вытягивает руку в сторону подобравшегося Смауга, разжимает пальцы, обхватывавшие камень до побелевших костяшек… Дубощит застывает, ему надо только перевернуть руку ладонью вниз, но сил именно на это уже не хватает!..

Панночка, заметив тень, промелькнувшую по лицу замученного чертенячьего величества, присаживается возле него, кладет свои большие ладони ему на плечи и заставляет посмотреть на себя, оторвать глаза от камня:

– Гэть, – сейчас это слово произносится тихо-тихо, – чертеняка, ты лишнего не кручинься, на своих погляди, – Торин оборачивается, всматривается в лица Компании, даже хоббит и оборотень очевидно переживают за него, а потом вновь смотрит на Ганну и, не выдержав, утыкается в её плечо.

Следующим движением сын Трайна опрокидывает Аркенстон со своей руки.

========== Cвязался, словно чёрт с младенцем ==========

Смауг подхватил Аркенстон тут же, ему едва хватало длины рук, чтобы удерживать камень, но дракон очень старался и приобнял бриллиант даже длинной шеей.

Со стороны Компании слышались облегченные вздохи (Фили, Кили и Бильбо), подозрительное шмыганье носом (Балин и Дори), внушительное молчание (Двалин) и одобрительный гомон. Беорн не менее одобрительно ворчал басом, вступая в общий хор.

Ганна пока не решалась отстранять или отпускать его величество чертеняку – больно убитым он был, но дракона, нетерпеливо переваливающегося в их сторону с проклятущим колдовским камнем, его чертенячье величество так расстраивающим, надо было отправлять к Хозяйке.

Панночка, обхватив Торина одной рукой, тянется к своей сумке и достает тот самый булыжник, с ящеркой из змеевика, осторожно гладит пальцем зелёный камень внутри серого, устраивает кусок породы напротив застывшего Смауга и Компании, и на глазах у всех каменная ящерка оживает.

Новый тоненько шипящий голосок раздаётся в сокровищнице, заинтересованный Торин наконец поднимает голову.

– Ух, и долгонько же пришлось дожидаться! – зелёная в черную крапинку ящерка вытягивается из серой породы наполовину, на другую половину продолжая утопать в камне. На острой голове виднеется небольшая корона, явно медная, а глаза странного каменного создания отсвечивают малахитом. Ящерица оглядывается, благодарно кивает Ганне, с интересом смеряет Беорна взором, хмыкает на гномов и хоббита: – Спасибо, что дождалась!

Смауг приподнимает голову, от растерянности и радости встречи расцепляя даже крылья, Аркенстон звякает об пол, и ящерка, несомненно являющаяся той самой Хозяйкой, поворачивается к нему:

– Смауг! – в тоненьком голосе такой восторг, что Бильбо ловит себя на умиленном выражении лица, а в этот момент ящерка требовательно протягивает к дракону лапку с острыми растопыренными пальчиками. – Хватайся и пошли домой!

Дракон расплывается в улыбке, кажется, не контролируя сейчас выражение морды, перехватывает Аркенстон опять и придвигается к Хозяйке, толкая обоими крыльями бриллиант перед собой:

– Это тебе! Я из-за него так задержался, – хоббит замечает, что оправдывающийся дракон нервно ковыряет лапкой крепкий пол, застеснялся, волнуется.

Хозяйка вздыхает, Ганна, продолжающая обнимать увлеченного происходящим Торина, вздыхает с тем же выражением, и хоббит уверен, что думают сейчас обе об одном: “Мужчины!”

Но ящерка вместо укоризненных слов смотрит малахитовыми глазами прямо в драконьи золотисто-янтарные, ласково кивает, протягивает крохотную лапку к бриллианту, а в следующий момент уже раздражённо шипит:

– Ах ты пустозвонная порода! – мелькает раздвоенный язык. – Ты околдовывать вздумал? Меня?! – и пока Смауг растерянно трясет головой, острые коготки проходятся по граненому боку Сердца горы, раздается скрежет, на удивление громкий, но когда Хозяйка отнимает ладонь, Аркенстон выглядит совершенно так же.

Рассерженная ящерка отталкивает камень обеими лапками, хватает растерянного Смауга за ладони, шипит “лучший мой подарочек – это ты” и “счастливо оставаться” и тянет дракона на себя, будто хочет опрокинуть. В следующий момент каменная Хозяйка проваливается в глубь серой породы, а за ней ухает и рубиновый ящер, по сокровищнице прокатывается звон, Смауг, Хозяйка и камень с порталом исчезают из Средиземья.

Торин отстраненно размышляет: вот почему никто не смог узнать минерал, змеевик был утоплен не в камне, а в чистом, уплотненном каменном волшебстве!

Все застыли на месте, не в силах вот так сразу отойти от произошедшего, но внук Трора легко покидает объятия панночки, подходит к отброшенному Аркенстону, присматривается к Сердцу горы и прислушивается к себе.

Происходящее настолько странно и нереально, что Дубощит застывает на месте: камень не зовет его. Аркенстон больше не вызывает безумной тяги обладания им, жажды золота и накопления золота. Нет, раздать всё наследство свободным народам Средиземья Торин, разумеется, не хочет, но со сводящей с ума алчностью его ощущения не имеют ничего общего.

На радостях большое чертенячье величество подкидывает Аркенстон высоко вверх, ловко ловит его, оборачивается к Компании и заявляет, глядя на разинувших рты соратников:

– Пора переходить к торжественной части! – а потом легко подмигивает панночке и очень, просто крайне неприлично светится от счастья. Даже ярче Аркенстона.

========== Было бы болото, а черти будут ==========

Торжествующе застывший Торин обвел ликующим взглядом свою Компанию и наткнулся на задумчиво хмыкающую Ганну:

– Вот только все теперь чисто черти! – да, стоило признать, хождение по усыпанной пеплом, оставшимся от проживания дракона, сокровищнице не лучшим образом сказалось на чистоте.

Гномы, хоббит и оборотень настороженно переглянулись, наткнулись на чумазые лица, почерневшие отчасти шевелюры (Фили и Торин), беспорядочные черные полосы на руках (вся Компания) и ногах (Бильбо), а также застрявшие в волосах маленькие камни (Беорн). Спорить с вторично хмыкнувшей Ганной было явно бесполезно.

***

После всеобщей чистки в купальнях Эребора, ещё не до конца обсохшая Компания собралась в караулке у ворот – это помещение было маленьким, легко вычищаемым и отапливаемым – и принялась раздумывать, как теперь привести в порядок не только себя и караулку, но всё королевство целиком.

Фили и Кили наперебой галдели о помощи гномов Синих гор – надо было скорее звать их на родину, тут бы и рабочие руки, и жители! Торин безусловно соглашался, но просто сидеть и ждать, пока появятся те гномы, ему не позволяла деятельная натура.

Балин, Дори и Бифур настаивали на гонце к Даину, в конце концов, Железные Холмы и не так далеко, а узнать об освобождении Эребора родич будет рад – несомненно отрядит им помощников! Торин принял это к сведению, но проблема была в гонце: отправлять кого-то одного аж до Железных Холмов, когда оставалась опасность нарваться на отдельных уцелевших в драконьем пламени орков и гоблинов, Король-под Горой был не согласен.

Бофур и Бомбур несколько легкомысленно предлагали справляться своими силами, будто Мория у них в свое время меньше была, право слово! Торин хмурился и обрисовывал перспективы, уже на упоминании кузни оптимизм несколько поутих.

Ганна о чем-то тихонько переговаривалась с Беорном, устроив у себя на коленях задремавшего хоббита, которому Торин мимолетно позавидовал – вот спит себе и спит! И никто ему не мешает! И по голове ещё гладят! Дубощит раздраженно выдохнул, отвернулся обратно к молчаливому, но очень чистому Двалину, и тут же был потрепан по влажным волосам. Раздражение прошло.

Гэндальф, с видимым удовольствием пристроившийся у огня, не принимал участия в обсуждении, только загадочно хмыкал и не менее загадочно пыхал трубкой, выпуская дымные фигуры, подозрительно напоминающие дракона, орлов, эльфов и Эсгарот.

Громкий стук в дверь стал для Компании большим сюрпризом, не вздрогнули только маг да пара великанов.

***

Высунувшаяся из-за калитки стражи мокрая светловолосая голова Торина Дубощита, похоже, вполне полноправного теперь Короля-под-Горой, стала для Трандуила и Барда большим сюрпризом также.

Торин, когда прошло первое удивление, невозмутимо оглядел объединенные войска эльфов и людей и произёс:

– Вы-то нам и нужны!.. – с явным, причем, облегчением.

Совсем не на такую реакцию рассчитывал эльфийский Владыка, пожаловавший стребовать старые долги. Сын Орофера открыл уже было рот, чтобы заявить о своих намерениях и произошедшей путанице, но тут за спиной Дубощита выросла великанша, а за спиной великанши – великан. И Ганна, обладающая несомненной силой убеждения, громко вопросила:

– Кто тут желает дело доброе сделать да долг его большому чертенячьему величеству вернуть? – люди и эльфы явно хотели доброе дело. – И убивать никого не придётся! – люди и эльфы захотели доброе дело громче и активнее. – Тогда доспехи да оружие поскидывайте, сейчас я по-настоящему вас вооружу!

Трандуил и Бард ошарашенно переглянулись: возможно, не стоило так быстро собираться на Эребор, прослышав от орлов о том, что дракон побежден. Возможно, стоило дослушать орлов до конца, продолжал размышлять Трандуил, когда мимохожий гном сунул ему ведерко и мокрую тряпку. Маленький седой паразит.

========== Чёрт в ступе ==========

Изнутри Эребор казался ещё больше, чем снаружи, и Трандуил подумал, как удачно, что он пришел с целой армией, а не с одним отрядом, как намеревался сначала. Эхом его мыслям высказался Бард:

– Ну и ничего себе тут мыть…

***

Три полных недели Эребор переживал генеральную уборку. Внутри, по залам и переходам сновали люди, эльфы и гномы, а также – хоббит и пара великанов, которые чистили, выбивали, подметали, вытирали, прополаскивали, перетряхивали, протирали, стирали, отряхивали, отскребали, просеивали и полировали всё, что требовало внимания и чистоты.

Проблема с гонцами решилась поразительно легко, оказалось, что дрозды и вороны всё ещё обитают на сторожевых башнях, так что Торин отправил сообщения Даину и Дис без лишних треволнений.

Завтраки, обеды и ужины проходили в парадной столовой, где существовала возможность вместить сразу две армии и всю Компанию. К счастью, и Бард, и Трандуил оказались достаточно предусмотрительными, чтобы взять в небольшой по плану поход серьёзный запас провианта. Ганна успевала верховодить и на кухне, поэтому трапезы были неизменно вкусными и питательными. За едой, разговорами и общим делом люди, эльфы, гномы и хоббит находили все больше причин “дружить домами”.

Да вдобавок новой традицией Эребора, как к концу первой недели заметил Торин, становилась обязательная помывка рук и ушей. Когда к ним присоединились Даин и первый обоз из Синих гор, этот обычай произвел прямо-таки фурор.

С обозом из Синих гор прибыла сестра Подгорного короля, и первое, что она ему сказала, заставило Торина вспыхнуть и срочно подыскать другую тему для разговора:

– Наконец-то своих золотых локонов стесняться перестал! Растёшь, брат!..

***

Ганна очень быстро нашла общий язык с принцессой, а по совместительству – мамой Фили и Кили. Заметив, что дети самостоятельно моют руки, шею и лицо перед каждой трапезой, Дис восхитилась и выяснила истоки потрясающей чистоплотности шебутных во всех проявлениях сыновей. А потом сестра Короля имела долгую беседу с панночкой, протекавшую ко взаимному удовольствию, как решили осторожно попытавшиеся разведать тему беседы Беорн и Торин. Тема разговора так и осталась для мужчин загадкой, ибо шушукались дамы весьма скрытно, разведывательную миссию не спасали даже их глубокие звучные голоса.

Дис с Ганной меж тем обсуждали оставшийся фронт работ по наведению порядка, мимоходом делились секретами ведения хозяйства и взглядами на жизнь. Панночка посетовала, что его большое чертенячье величество так бобылем, похоже, ходить и собирается, но она оставит Эребор с легким сердцем, раз тут есть, кому проследить за чистотой чертенячьих ушей. На эту реплику сестра Торина только загадочно заухмылялась и понизила голос ещё больше. Спустя пару фраз дивчина захлопала в ладоши и счастливо засверкала глазами:

– Так вот оно что! Ну, чертеняка Торин, ну и жук! – Дис рядом посмеивалась. – Вот же! Величество большое, а дальше носа своего и не глядел! Так мы его повыше подымем, чтобы видно было!

Ганна и Дис, одинаково озорно и предвкушающе поблескивая очами, поднялись со своих мест и двинулись дальше – проверить, насколько успешно проходит уборка в районе кузни, больно им Трандуил на обеде жаловался, прихлебывая для успокоения нервов ромашковый чай. Обретавшийся возле Короля лесных эльфов Дори этого самого Короля чем-то нервировал, несмотря на весь ромашковый чай. Возможно тем, что упорно величал Короля девушкой.

========== Ни богу свечка, ни черту кочерга ==========

Уборка Одинокой горы продвигалась во все увеличивавшемся темпе: чем больше становилось порядка, тем лучше ощущался приближающийся финал грандиозного мероприятия. Эльфы, люди и гномы стали бодрыми и подтянутыми, общительными и дружелюбными – иначе сотрудничать не получалось. Ганна следила, чтобы все возникающие конфликты решались быстро, а за решением этих конфликтов следил непосредственно Торин. И хотя являлся он теперь самым настоящим большим чертенячьим величеством, застать Подгорного короля на троне было трудно.

Торин попросил Балина выяснить, какие брачные обычаи предусмотрены у панночки на родине, и теперь лично выковывал пару колец для своих друзей и почетных гостей – великанов. Свадьбу Беорна и Ганны было решено сыграть в Эреборе, сразу после генеральной уборки и коронации самого Торина.

Впрочем, сын Трайна не подозревал, что его, кроме коронации, ждет ещё один праздник.

***

Финал уборочной кампании в Эреборе был встречен с неподдельным ликованием и небывалым энтузиазмом. Каждый из участников масштабного действа радовался так, будто выиграли бой не с пылью, а с опытным и сильным врагом. В летописи, которую продолжал вести Ори, это знаменательное событие было отмечено как БПВ: большая пылеуборка внутри.

Больше прочих радовался задерганный Трандуил, жаждавший избавиться от общества вездесущего Дори. Уже некоторые гномы и большая часть людей стали подозревать в Короле девушку, спасибо маленькому седому паразиту!.. Впрочем, попытался найти плюсы разнервничавшийся сын Орофера, ромашковый чай удавался нахалу неизменно хорошо, прямо-таки на славу. В моменты особенного уныния Трандуил представлял, как он, бессмертный эльф, скрепя сердце отчаливает в Валинор раньше срока, а проклятый Дори со своим неизменным чаем машет ему вслед с причала Серебристых Гаваней. Однако потом Дори рисовался вживую и сладкие мечты о вечной разлуке разбивались в прах.

Уже после БПВ (сокращение мало кто мог расшифровать верно, но оно быстро прижилось и вошло в повседневную речь) Торин заключил выгодный договор с Бардом, а потом, сжалившись – и с Трандуилом, налаживая новую жизнь своего королевства. Часть армий, превратившихся за месяц в Одинокой горе из обычных солдат в убежденных борцов за чистоту, командующие отпустили по домам, но желающие остались на коронацию и свадьбу великанов. Стоит отметить, что желающих было не так уж и много – слишком соскучились люди и эльфы по своим родным краям.

Трандуил бы тоже с удовольствием отговорился ностальгией и неудержимой тягой оказаться под кронами Лихолесья, но его обязывало задержаться положение в обществе. Пришлось остаться и стараться не выглядеть “как девушка” вообще, а особенно – по утрам! Леголас с удивлением отмечал в отце новые, мужественные черты. А Тауриэль с ещё большим удивлением отмечала эти черты в самом Леголасе. Возможно, стоило подумать над его предложением.

Ганна всё чаще шушукалась с сестрой Короля-под-Горой, нередко их видели в обществе ещё одной загадочной гномки, с укрытыми покрывалом волосами. Сейчас, когда почти все дамы, да и не только дамы, повязали косынки на свои головы, чтобы поднявшаяся пыль не оседала на них так сильно, эта гномка не очень-то и выбивалась из общего вида. Загадочной её делало то, что она явно избегала общества Короля, хотя неизменно на Дубощита заглядывалась.

Дис знала, что брат в свою очередь давно заглядывается на Хвиткару, но эта его навязчивая идея о возвращении Эребора ставила крест на любых поползновениях в сторону личной жизни. Меж тем и Хвиткара отвечала по всем признакам Торину взаимностью, даже когда он был жгучим брюнетом. Теперь девушка и вовсе не могла глаз оторвать от своего возлюбленного.

Дис втихомолку радовалась, что старший брат наконец-то перерос недовольство своей внешностью – теперь Торин совсем не обращал внимания, как именно и на что именно в его внешности реагируют окружающие. Определённо, поход пошел ему на пользу. Даже если не брать в расчет возвращение гномьей твердыни без единой капли крови и без единой потери. Жизнь давно их так не баловала.

Однако стоило вернуться к заботам насущным – и приятным! План девушек был прост, как молот: Дис и Ганна на два голоса доказывали Торину, что ежели его сердце не занято, так выбирай любую, а без королевы королю несолидно! У него уже уши мытые и положение в обществе, приводила аргументы панночка, у него уже целый Эребор и всего два племянника, гнула свою линию Дис. Торин возводил очи горе, настаивал, что сердце занято, сердился и шел делать дела дальше. Но свою миссию эти разговоры выполняли – Дубощит всё чаще вспоминал светлый образ оставленной в Синих горах девушки, зеленоглазой Хвиткары.

Одним словом, вскоре сын Трайна внук Трора, Король-под-Горой был морально готов не только к коронации.

========== Как чёрт из табакерки ==========

По Эребору наконец перестала виться пыль, и все оставшиеся на торжественную часть гости и жители гномьего королевства с радостью расставались с косынками и повязками, а также – с выбивалками, ломотой в спине и отбитых о камни коленях. Генеральная уборка никогда никому не давалась легко.

На фоне общего “расчехления” Хвиткара уже серьёзно выделялась, но продолжала носить свою накидку с капюшоном, подстораживать Дубощита на переходах и лестницах и следить за ним издали. Пару раз Король был невероятно близок к её обнаружению, но Хвиткара неизменно ускользала, оставляя в воздухе аромат снегов и ранней весны. Торин хмурился, подозрительно оглядывался и вспоминал.

Уже накануне коронации, Хвиткара, тихой тенью следовавшая за более усталым и на порядок более хмурым, чем за всю последнюю неделю, сыном Трайна, оказалась в тупике, без путей к отступлению, да вдобавок – наедине с грозно сверкавшим синими очами Дубощитом.

– Кто ты, девушка, и зачем следуешь за мной? – голос короля был дружелюбным, но требовательным, загадки Торину основательно надоели. Однако стоило ему уловить знакомый аромат, ответ уже не требовался: – Хвити?! Ты?!

Внук Трора подался вперед, аккуратно опустил капюшон на плечи не отстранившейся девушки и взглянул прямо в ласково блестевшие зелёные глаза своей беловолосой Хвиткары.

К счастью, приготовления к гномьим свадьбам не очень отличались от приготовлений к гномьим коронациям, поэтому следующий день неожиданно для большей части гостей стал двойным праздником.

***

Ганна умилённо наблюдала за большим и счастливым чертенячьим величеством, ласково вьющимся вокруг такой же беленькой, как он сам, дивчины, и размышляла, что королевская порода редкая, да гарная. А уж что за детки у этих беляночек пойдут, мечтательно задумывалась панночка, так на загляденье же просто!

Беорн, сидящий рядом с невестой, тоже задумывался о детках, но не гномьих. Голову великана занимали проекты по перестройке своего собственного дома с учётом детской, а то и не одной, мечтательно щурился великан.

Последние препятствия перед свадьбой великанов – у кого просить отчего благословения – были решены, когда Ганна поведала Беорну историю своего появления в Средиземье. Из её рассказа выходило, что получившую предсказания о суженом-медведе и двух ящерках, которых она должна будет свести, панночку попытались выдать замуж совершенно насильно и абсолютно не по любви, ибо младшая сестра уже в невестах сидела и к ней-то как раз жених в пару быстро подобрался.

Самоуправства над собой Ганна не потерпела, из рода изверглась и пошла искать по городам и весям своего медведя. Только коромысло да одну суму перемётную из дома и прихватила. Искала панночка искала, людей добрых расспрашивала, калик перехожих беседами мучила, паломников да отцов церкви, но все на её вопросы открещивались, да через плечо плевали – где ж это видано, про медведя необыкновенного узнавать и про ящериц, которых везде полно любых, но только не красных.

Когда Ганна совсем уж было отчаялась – столько дорожек за спиной оставила, а к цели не приблизилась – странный путник, на старого чёрта похожий, посоветовал ей до Урала дойти, там, мол, и медведей с горкой, и ящерицы какие-то чародейские водятся. Дивчина послушалась совета и не прогадала: пусть суженый ей тут так и не встретился, но повезло набрести на самую зелёную и волшебническую в мире ящерицу, оказавшуюся Хозяйкой Медной горы. Хозяйка была Хозяйкой не только в большом смысле – пригласила Ганну в гору, ударилась там оземь и обернулась гарной дивчиной с бровями собольими, глазом малахитовым да норовом крутым, хотя поладили они скорейшим образом. Хозяйка попотчевала Ганну и попросила девушку об услуге: помочь ей ящура сюда выцепить, сама ящурка полностью уйти отсюда не могла – а то кто их обоих в Медную гору вернет? – но камень наколдовала, бусы дала, про песню рассказала и что делать объяснила.

Уже на выходе из горы Ганна получила напутствие “ничего не бойся”, а стоило ей показаться под небом, вокруг зашуршала сухая гроза, и в руку, которой панночка держала волшебный камень, ударила шаровая молния. Правую ладонь обожгло, всё загрохотало, завыло и зашуршало, Ганна оказалась посреди темноты и решила, что ухнула в Ад – где ж ещё красным ящурам водиться? Но круглое оконце ближайшего домика светилось так ласково, а чертёнок, распахнувший дверь, обращался так вежливо, что панночка почти сразу решила – не Ад. Рай.

Комментарий к Как чёрт из табакерки

Hvítkárrа от древнескандинавских hvítr (белый) + kárr (локон, завиток волос). Вот какой смысл был упрятан в имя невесты.

========== Черт с тобой ==========

Через неделю после королевской в любом смысле свадьбы играли свою уже пара великанов. Добрые чертеняки расстарались, и этот праздник почти не уступал по размаху предыдущему. Союз Беорна и Ганны скреплял сам старый чёрт, принарядившийся для церемонии и даже расчесавший свою бороду. Подавал кольца Бильбо, а речь держали все, кто хотел.

Ганна, наконец, с полным правом опиралась о великанье плечо, широко улыбалась, выпутывала из буйной шевелюры супруга застрявшие там цветочные лепестки и прятала алеющее лицо на мощной груди Беорна.

***

Праздненства и гулянья продолжались ещё три дня – королевство восстанавливалось, сейчас много где требовались рабочие руки, пусть требовались после уборки и не так остро. Впрочем, завершившиеся торжества вовсе не означали, что гости прямо сразу уедут. Трандуила, за последний месяц нахлеставшегося ромашковым чаем на всю бессмертную жизнь вперед и тихо мечтающего о родной чаще, это весьма расстраивало. Но общий совет, на который собрались Компания, Владыка эльфов, Гэндальф Серый и чета великанов, постановил, что Ганна с Беорном отправятся домой через месяц, вместе с Бильбо, магом и эльфами – покуда будет по пути.

А пока у них был в распоряжении целый месяц, они предпочитали насладиться общением друг с другом про запас. Ганна, Дис и Хвити весьма часто проводили время вместе, делясь кулинарными и хозяйственными секретами. Панночка заклинала гномок не запускать чертеняк снова до такого состояния, чтобы к обеду с немытыми руками подходили! Тем более, у них теперь извазюкаться есть где, даже на выбор – кузня, шахта, ювелирная мастерская, гончарная мастерская, стеклодувная, цеха по обработке металла и камня, даже сокровищница, уж на что помещение не используемое, а и там пылюка скапливается. Хвиткара и Дис важно кивали, радовались, что генеральная уборка прошла и прошла как ей положено, теперь уследить за чертеняками будет много легче.

Беорн пользовался случаем, чтобы выковать и вылепить новую домашнюю утварь, теперь старым запасом тарелок и чашек, пестрящих сколами, обходиться не хотелось. Оборотень был нисколечко не удивлен тому, что в этих трудах ему брались помогать гномы из Компании, и каждый между делом считал своим долгом намекнуть с разной степенью прозрачности, что панночка требует обращения самого ласкового, а иначе здесь есть, кому за неё постоять. Великан неизменно серьёзно кивал, смотрел гному в глаза и подтверждал, что намерения в отношении Ганны у него не только самые серьёзные, но и самые нежные.

Удивить медведя смог только Бильбо, который завел подобную беседу и выглядел при этом ни больше ни меньше – устрашающе. Беорн напомнил себе, что перед ним взрослый мужчина и воин, поэтому протянутую для трепания по голове маленького хоббита руку предъявил тому для пожатия. Оба собеседника остались друг другом весьма довольны.

Кроме того, Бильбо приглашал Торина с семейством и остальных гномов, что стали практически роднёй, к себе в Шир, погостить в норке и запастись солнцем до возвращения под высокие своды Горы. Такое же приглашение получили и великаны, хоббит клялся и божился, что специально для них сделает отдельную гостевую, но Ганна пресекла это намерение, повторив, что домик у “чертёнка Бильбо” слишком уютный, они лучше будут приезжать летом, чтобы располагаться на воздухе.

Единственным, кто с нетерпением ожидал приближающееся расставание, был – кто бы вы думали? – Владыка Лихолесья, оставленный своими подданными на произвол судьбы, а конкретнее – Дори и его ромашкового чая. Сын Орофера старался избегать мест скопления народа, чтобы не выслушивать при всех, до чего же именно “сегодня девушка мила”. Степень “девичьей” миловидности в каждый конкретный день и при каждом конкретном наряде заставляла гнома грозить то целованием руки, то объятиями, а то и замужеством. Трандуил сатанел, но поделать ничего не мог: мирный договор связывал ему руки, а Дори эти самые руки занимал чашкой ромашкового чая. Попей, мол, девушка, что-то бледна сегодня. Даже Леголас предпочитал исполнять обязанности не члена посольства и почтительного сына, а, похоже, взаимно любимого, как с некоторой мрачностью отмечал закручинившийся Трандуил.