Текст книги "Апрельская ночь, или Панночка (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Радагаст забормотал что-то о том, что они сами согласились, все восемь – и Роджер, и Банни, и Белый, и Умный, и Задумавшийся, и Багс, и кролик по имени Заяц, и кролик по имени Волк – только эта речь не произвела на Ганну впечатления, заставив девушку удрученно головой покачать.

– Гэть, старый чёрт, ну у тебя и друзья! Тоже чёрт, да только, похоже, полоумный! – во время этой реплики Радагаст воспользовался тем, что Ганна приостановилась и перестала на него надвигаться, неожиданно шустро проскочил мимо девушки, мудро не откликаясь на понятные и непонятные в её словах характеристики, не стал ждать милостей от судьбы, цыкнул на кроликов и сорвался с места.

Гэндальф, видимо успевший обсудить все вопросы, которые его интересовали, отреагировал на выходку товарища спокойно, только плечами пожал, Ганна фыркнула и развернулась обратно к Торину, Дубощит успел пожалеть, что Радагаст так не вовремя скрылся, когда совсем близко раздался вой варга и вскрик ускакавшего на кроликах мага.

Компания встревоженно переглянулась и рванула на выручку.

========== Черти полосатые ==========

Компания рванула за Радагастом, гномы, маг, панночка и хоббит вылетели на опушку и увидели отряд варгов-разведчиков, некоторые были с седоками, и вся эта братия уверенно преследовала не ожидавшего такого внимания к своей персоне мага. Бурый то ускорялся, то резко поворачивал, то использовал особенности местности, чтобы оторваться, но в целом это его не спасало – кольцо преследователей неотвратимо смыкалось.

Тут уж Гэндальф долго размышлять не стал, да и со слухом у варгов точно было всё в порядке – маг вскинул посох, поднял меч, выкрикнул что-то непонятное и устремился на помощь другу. Не бросать же было двоих престарелых волшебников на произвол судьбы? Торин тяжко вздохнул и тоже скомандовал атаку.

Разумеется, варги тут же нашли более лакомую цель, но, опять же разумеется, лакомая цель огрызалась не в пример Радагасту опасно и злобно – каждый боец Компании показал себя с лучшей стороны. Сияли Оркрист, Гламдринг и кинжал Бильбо, пели стрелы Кили, мелькали топоры Двалина и со свистом рассекало воздух тяжелое и длинное коромысло Ганны. Само коромысло, да и рост панночки оказались очень кстати – она сражалась поверх гномьих (чистых и ещё грязных) голов, размахиваясь во всю силу мощных рук.

Стремительный бой стремительно же закончился, Торин только успел удивиться – какая маленькая стая! – когда справа и немного дальше раздался слаженный вой около двадцати варжьих глоток. А вот и основной отряд! Судя по вою – уже учуяли кровь и спешат со всех лап сюда. Дубощит огляделся в поисках подходящего укрытия – от этих так просто не отбиться! – и увидел, что маг зовет их к каменной гряде, как-то очень эмоционально выкрикивая что-то о глупцах. Особенно долго раздумывать было некогда, и Компания припустила к волшебнику. Сын Трайна пропустил всех к тайному лазу, попутно пересчитывая… Ну, пропускал. До тех пор, пока не подоспела бежавшая последней панночка, мягко прихватившая одновременно его с хоббитом за воротники и скользнувшая по каменному склону вниз. Каких-то полсекунды Торина прижимало большой рукой к мягкому боку, но эти полсекунды достаточно сильно (и весьма загадочно!) его успокоили – король почти безмятежно воспринял то, что они идут не абы куда, а именно в Ривенделл.

***

Встреча с Владыкой Элрондом прошла из-за спокойного настроения Дубощита вполне мирно, откручивать друг другу головы им не хотелось, тем паче что над чернявой головой гномьего короля висела другая угроза – Ганна явно не забыла, что желает его величество куда-нибудь окунуть. Поэтому Торин с удовольствием обсуждал предстоящий путь, со смаком – выбор тропинки, с ещё большим смаком – вообще эти тропинки поименно вспоминал, так что произвел на Владыку Ривенделла до странного хорошее впечатление и был приглашен продолжить обсуждение, уже непосредственно касающееся карты, в зал с водопадом.

После выяснения подробностей проникновения в Гору гном и хоббит вернулись к Компании, а Гэндальф отговорился важной встречей и остался с эльфом. Бильбо, впрочем, уже на подходе к лагерю тоже решил полюбоваться окрестностями и поднялся на ближайший балкончик с балюстрадой. Торин же, вернувшись в их временный лагерь, никого там не обнаружил, но ужаснуться не успел – до него донеслись восторженные и радостные крики. Позволив любопытству взять верх, он выглянул за угол и узрел радостно скачущих в фонтане гномов, которых периодически отлавливала и намыливала по одному хохочущая Ганна, сыплющая направо и налево своими любимыми “чертеняками”.

Торин быстро спрятался обратно, перевел дух и решил, от греха подальше, вернуться к мистеру Взломщику, в конце концов, любоваться звездами тоже может быть интересно. Особенно если альтернативой значится внеплановое купание в фонтане.

========== Чёрт дёрнул ==========

Торин присоединился к Бильбо на балконе, и почти сразу в лагере зазвучали голоса первых умытых гномов, но уходить отчего-то не хотелось, тут было… покойно. Только где-то под балкончиком будто знакомо стукнул каблук, но звук не повторился, и гном расслабился снова. Мистер Бэггинс умел молчать так, что это молчание было естественным и необременительным, но позволяло чувствовать себя в компании, исключало ощущение одиночества. В вышине перемигивались звёзды, будто тоже о чем-то молча переговариваясь, Дубощит задумался, но из такого приятного состояния душевной тишины его вырвали голоса Мудрых. А особенно то, что Мудрые ничтоже сумняшеся на всю долину обсуждали: Торин безумен или будет безумен, Смауг опасен или будет опасен, поход обречен на провал, Ганна – вообще непонятно как тут оказалась…

Стоит ли говорить, что настроение было безнадежно испорчено? Хоббит смотрел очень сочувствующе, что тоже не добавляло радости, Торин отвернулся от него, мрачно проронил пару фраз и уставился в водопад. Если бы не эти особые обстоятельства, он бы сразу почувствовал неладное по тому как примолк Бильбо, но сейчас… Сейчас Торин почувствовал что-то, лишь когда вокруг груди сомкнулись медвежьи объятья и его оторвало от земли. В первый момент Король опешил. Во второй – поймал себя на мысли, что ощущения сродни падению в подушки, кругом так мягко… В третий – на пробу рванулся из тех “подушек” и нашел их ещё очень сильными.

Над ухом проворковала Ганна:

– Вижу, руки ваше величество чертеняка вымыл! Это хорошо! – потом обратилась к разулыбавшемуся Бильбо. – Чертёнок, поди-ка вниз сходи, проследи, чтобы спать готовились, а мы тут с его величеством чертенякой ещё потолкуем.

Когда Взломщик ушел, Торин поёжился и спросил только:

– Что, и я похож на твоего братишку?

– Тю, ваше величество чертеняка, уж ты-то должон соображать быстрее… Не было у меня никогда братишки! – потом качнула короля в объятиях, Торин даже ощутил себя на мгновение как в детстве, на руках у прабабушки. – Что, ваше величество чертеняка, наслушался гадостей? Да не удивляйся так, я тож наслушалась, внизу, вон, постояла, на звёздочки ваши живые полюбоваться захотелось, а поди ж ты!..

Ганна некоторое время помолчала, без усилий удерживая сына Трайна на весу, заставляя его переключиться на другие ощущения – не мрачного недовольства, а теплого уюта, ибо находиться на руках у панночки оказалось на удивление приятно. Теперь Торин понял, почему остальная Компания не сопротивлялась самоуправству великанши над своими персонами.

– Да-а-а… Только думай не думай, а помыть уши твои монаршеские надо! – Ганна решительно перехватила Торина крепче и двинулась вниз, к фонтану. Компания уже устроилась спать, поэтому взгляд на них бросил только сидящий у огня Балин, тут же спрятавший улыбку в густой белой бороде. – Вот увидишь, тебе и самому легче станет, как с грязюкой справимся!

Торин думал уже сказать, что ему и так неплохо, но тут его повернули к девушке лицом, и взгляд гнома – как ни крути, а живого мужчины! – упёрся в, хм, грудь этой особы. Чтобы не пялиться совсем уж откровенно, стиснутый, назовём это обстоятельствами, Подгорный король сосредоточился на двух нитках крупных каменных бус, которые украшали шею панночки: ярко-красные кораллы и тёмно-зелёный малахит, странное сочетание. Впрочем, очень скоро ему стало не до цветовых сочетаний, которым отдавала предпочтение Ганна – внука Трора шустро разоблачили и окунули в многострадальный эльфийский фонтан. Потом рьяно намылили – пена лезла в глаза и нос – ополоснули, отдельно оттянули и прочистили уши, под недовольное ворчание.

– Ну и запустил ты себя, ваше величество чертеняка! – Ганна пораженно разглядывала черные круги, расходящиеся от отфыркивающегося Дубощита. – Такого даже я, уже к вашим повадкам, чертеняки, привычная, не ожидала!..

Торин огляделся, отчаянно выдохнул, попытался подобрать волосы наверх, но у него не вышло, черные круги расползались всё дальше, и гномий король почувствовал себя до крайности неуютно, даже хуже, чем голым.

– Ой, чертеняка, что ж ты не предупредил-то… – Ганна ещё более пораженно подцепила очень светлую, даже светлее, чем у Фили, золотистую Торинову прядь. – Что ж ты не предупредил, что красоту наводишь?..

========== Ко всем чертям ==========

Неожиданно светловолосый Торин продолжал по инерции ополаскиваться в фонтане, пока Ганна старалась понять, что с этим теперь делать. Его величество чертеняка выглядел расстроенным, даже очень расстроенным, но странно помолодевшим – седина в светлых волосах была не так заметна. А ещё Торин стал… миловидным. То есть суровые черты гномьего короля, конечно, не изменились, но в обрамлении золотистой гривы стали производить другое впечатление. В этот момент чертеняка поднял глаза, и панночка окончательно застыла – вместе с синими глазами сочетание было слишком гарным для парубка, подходящим скорее дивчине.

– Вот поэтому, – Дубощит тяжко вздохнул, – я и не хотел купаться.

***

Абсолютно, совершенно чистый сын Трайна сидел у костра, пользуясь тем, что все уже улеглись, и размышлял: особенную гномью краску, которой он пользовался с отроческих дней и которая не слезала от ненастья или простой воды, но отлично отмывалась мылом, тут было взять неоткуда, а щеголять перед эльфами в своём естественном виде не хотелось. Если даже не очень-то впечатлительная Ганна прониклась, то как отреагируют эльфы, Торин не хотел даже думать. Учитывая то обстоятельство, что вся Компания тоже будет удивлена, разве что за исключением Балина, он хотел переживать бурные восторги от каждой группы отдельно. Проще говоря – пора покидать гостеприимную долину.

Единственный плюс, который углядел в сложившейся ситуации расстроенный король, несколько утешал: теперь, возможно, Фили будет не так одиноко являться светловолосым потомком Дурина Бессмертного.

***

Перед рассветом король разбудил Компанию, велел собираться и выдвигаться, в этом не было ничего необычного. Необычным было то, что Торин как натянул капюшон своего плаща, так и не снимал, несмотря на теплое и обещавшее быть ясным утро. Впрочем, что бы там ни случилось, а это был всем знакомый Торин, поэтому отряд бодро собрался, Бильбо чуть повздыхал из-за столь короткого визита, но все шустро двинулись дальше.

Ради сохранения тайны Ганна сейчас не пела, хотя, глядючи на горы и водопады очень хотелось, да ещё его величество чертеняка так колпак свой и не снял, с серебряной кисточкой на макушке, надо же. Панночка беспокоилась за Торина: как-то чертеняка совсем расстроился, и гадостей вчера старые черти наговорили, и тут ещё красота вся сошла… Вернее, красота-то осталась, но, видно, не такая, которую чертеняка видеть на себе желал. Ганна задумалась и слишком поздно заметила шушукавшихся до того Фили и Кили, которые подобрались уже опасно близко к его величеству чертеняке с отчетливым намерением сдернуть колпак.

Девушка окликнула Торина, тот обернулся, Фили не успел отпустить капюшон… перед Компанией совершенно неожиданно оказался златовласый Торин Дубощит, во всей своей красе.

Над тропинкой повисло гробовое молчание, через мгновение прерванное всё теми же непоседами:

– Дядя?! – на два голоса да так слаженно, как если бы договорились.

Фили выглядел будто громом поражённым и всё не мог отцепить сведённые на ткани капюшона пальцы, Кили уставился так, словно у него выбили почву из-под ног. У остальных гномов и хоббита те же чувства варьировались в разном соотношении. Только панночка и Балин сохраняли спокойствие, поэтому Торин ухватился за них взглядом, набрался сил, окинул взором остальных и решил прояснить ситуацию:

– Да, это всё ещё я, – аккуратно вытянул ткань из железной хватки старшего племянника. – Хотел сообщить вам о новых обстоятельствах на следующем привале, но раз уж некоторым так не терпелось, – Фили и Кили всё ещё слишком удивлены, чтобы воспринимать воспитательную угрозу, – придется сказать сейчас: потомки Дурина Бессмертного очень даже бывают светловолосыми.

========== Чертовское наваждение ==========

Торин огляделся ещё раз, возблагодарил Махала, что они уже далеко ушли от Ривенделла, отметил вставшую дыбом бороду Двалина, совершенно круглые глаза Бофура, бормочущего что-то о балрогах на кхуздуле Бифура, открытые от удивления рты Бомбура и Ори, остолбеневших племянников, шевелящего губами Глоина, приложившегося к бутылочке с успокоительным, выдернутой из сумки Оина Дори, самого Оина, до сих пор пытавшегося прочистить уши и протереть глаза, похоже, доверия им не было, Нори, поразившегося столь сильно, что выпустил из рук перечницу, которую крутил в руках, до странного напоминающую эльфийскую.

Спокойствие сохранял только Балин, знавший и учивший наследника Трора ещё до решения столь сильно повлиявшего на его жизнь и образ в глазах окружающих, да Ганна, уже оценившая естественный цвет его кос после купания. Где-то за панночкой головой потряхивал Бильбо, видимо, пытаясь уложить в этой самой голове новые факты.

Торин успокаивающе поднял руки:

– Не стоит так волноваться, это всё ещё я! – слова не произвели никакого эффекта, Компания продолжала таращиться, а где-то на горизонте, между прочим, собирались тучи, следовало двигаться дальше. – Наверное всякий из вас задавался вопросом, в кого Фили такой светлый? – несколько робких кивков, кто поскромнее, просто бровями шевелит. Сам Фили начинает отходить от потрясения при звуке своего имени, добро. – Так вот, тут нет никакой загадки: блондины появлялись в нашем роду через поколение, но именно через поколение, хотя бы по наследникам это должно было быть заметно. Поэтому чтобы сохранить очередность и порядок вещей, мне пришлось стать черноволосым.

Гномы потихоньку отмирают, хоббит ворчит что-то о странных традициях, Балин проницательно улыбается – лучше него генеалогическое древо в отряде не знает никто, а уж такие тонкости, как цвет волос почивших правителей, можно найти только в самых старых хрониках. Но говорить, что Торина в отрочестве благодаря золотистым локонам принимали за девушку, отчего-то не хочется.

После этой остановки и расстановки всех точек над рунами путешествие продолжилось, теперь Торин двигался с опущенным капюшоном в голове отряда, давая остальным привыкнуть к своему новому облику. Быстрее прочих отошли, разумеется, непоседы:

– Дядя, но как?! – Фили, о святая простота, не знал, что можно пользоваться краской.

– Дядя, а только ты?.. – это уже Кили, заинтересовался, малец, в кого же он теперь такой выдающийся брюнет.

– Все вопросы потом, – строгий взгляд при светлых ресницах получается гораздо менее грозным, однако, по счастью, ещё действует.

***

Несколько раз горная тропа порывалась пресечься или подвести отряд к расщелине, вынуждая прыгать, однако и тут ненормальный рост великанши в совокупности с коромыслом показали себя с лучшей стороны – Ганна или перешагивала препятствие с “чертеняками” на руках, или сама метко и сильно перебрасывала их на ту сторону. После первого же такого переброса Торин взял с неё слово, что об этой части путешествия никто никогда не узнает: гномы хоть и небольшого роста, но гордые воины!

Панночка не преминула разулыбаться и здесь:

– Тю! Да кому я расскажу! Больно надо! – кажется, её позабавила сама просьба.

Погода стремительно ухудшалась, вскоре пошел ливень, камни стали скользкими, а тропа ещё сузилась – Компания стала двигаться крайне осторожно, гуськом, несколько булыжников пытались отколоться прямо над их головами, но что-то будто удержало их. Объяснить эту странность Торин не мог, да и сосредотачиваться на ней пока не хотел – были проблемы и посущественнее.

Одна из таких проблем метнула обломком скалы почти у них над головами и начала подниматься из сидячего положения. Каменные гиганты! Как будто обычной великанши им не хватало, и они просто обязаны увидеть всех самых высоких существ Средиземья в этом походе!

Дубощит подгонял Компанию, тропинка пока не подводила, но убраться из этого места следовало как можно скорее. Над головами грохотали гром и крушащие друг друга гиганты, дождь хлестал, мешая выбирать опору – пару раз чуть не сорвался и Торин, но в один раз его удержала рука Двалина, а в другой – железный крюк коромысла.

Наконец они нашли подходящую для стоянки пещеру, устроились на ночлег, Торин даже успел притвориться спящим, прежде чем племянники возобновили свои расспросы… Но сегодня был явно дурной день: пол, до того казавшийся надежным, провалился, сын Трайна почувствовал что падает, вокруг были гоблины и деревянные мостки… ровно до того момента как на них не приземлилась Ганна. Мостки не выдержали, гоблины – тоже, и Компания всем составом, в обнимку с орущими жителями Мглистых гор, продолжила путь вниз.

========== Чертово колесо ==========

Торину казалось, что пещерам и провалам не будет конца – Компания на оторванных мостках скользила по уступам, пружинила по глубинным грибам и падала, падала, падала…

Наконец, где бы это дно ни находилось, они туда прилетели. С кряхтением поднимались гномы, тонкими голосами вскрикивали гоблины, чтобы тут же получить от суровых воителей чем-нибудь тяжелым. Немного в стороне лежали только хоббит и панночка, которые тоже порывались шевелиться.

Вдруг среди стонов и охов раздался придушенный незнакомый голос:

– Прелес-с-с-сть!!.. Они раз-с-сдавили нас-с-с-с, моя Прелес-с-с-сть!.. – реплика прозвучала откуда-то из-под спины Ганны.

Девушка привстала, охнула и ухватила за шиворот какое-то небольшое бледное создание, костлявое, поменьше хоббита, злобно щерившееся и лупающее на них огромными глазами:

– Прелес-с-с-сть! Они поймали нас-с-с!

Ганна встряхнула существо, широко улыбнулась и уточнила:

– Ты это меня, рыбёшка, прелестью что ль кличешь?

– Нет-с-с!.. – существо разъярилось ещё больше. – Огромная с-с-страш-ш-ная, неуклюж-ш-шая ш-швабра!

Зря оно это сказало. Торин понял сразу, да и остальные гномы, расправившиеся с гоблинами, тут же подобрались, чтобы вступиться за честь их дамы. Впрочем, дама сама не планировала давать себя в обиду:

– Ух ты и грубиян, рыбёшка! – панночка нахмурилась. – А чтобы не ругался, так средство специальное есть! – гномы заинтересованно переглянулись. – Вымыть рот с мылом! Тут и озеро, я смотрю, близко!

Пока панночка отошла осуществлять свое воспитательное намерение, гномы и наконец присоединившийся к ним хоббит, стали осматриваться и строить планы, как отсюда выбраться. По всем прикидкам выходило, что они оказались у самых корней гор, плутать тут можно было до бесконечности и неизвестно ещё, есть ли отсюда вообще выход на поверхность. Хорошую идею подал Ори:

– То существо выглядит жителем подземелья, – со стороны озера донеслось особенно громкое бульканье и надрывное “Прелес-с-сть, с-с-спас-с-си меня, Прелес-с-с-сть!”, а также суровое Ганнино “А ну гэть!” – Мы можем уточнить дорогу у него!

– Молодец, Ори, – Торин вздохнул и зажмурился от очередной душераздирающей “Прелести”, похоже, существо наговорило себе на очень серьёзную помывку. – Вот только согласится ли оно нам помогать?..

***

После воспитательной помывки гораздо более вежливое (и чистое) существо представилось Голлумом, и – Торин готов был поклясться, что видел именно это своими глазами – попыталось шаркнуть ножкой. Просьбу гномов проводить их до выхода Голлум попытался было проигнорировать и рвануть в сторону озера, но осуществить сей манёвр ему помешала стоящая позади Ганна, вновь перехватившая подземного жителя за шкварник и весьма сурово на него взглянувшая. Любые возражения и ругательные выражения сразу пропали.

Так и получилось, что Компания двинулась к выходу в сопровождении любопытного Голлума, всё твердившего о своей непонятной Прелести. Торина тревожили злобные интонации и коварные взгляды, которые подземный житель бросал на гномов, но чаще всего достающиеся почему-то хоббиту. Пару раз, когда существо пыталось отправить их в очередной, ничем не примечательный поворот на пути, панночка внезапно вмешивалась и советовала “рыбёшке” хорошо подумать, тогда Голлум извинялся, покаянно вздыхал и менял направление. Торин, ни на секунду не выпускающий подозрительного типа из виду, не мог уловить перемены, которая свидетельствовала бы об обмане, но девушка смогла. Это заставило Подгорного короля пристальнее всмотреться в неё саму – и точно, вторая нитка бус, малахитовая, уже смутившая как-то раз сына Трайна своей инородностью в костюме панночки, слабо и мягко светилась зелёным. Ореол не бросался в глаза, потому что сияние совпадало по цвету с камнем, но если приглядеться, то можно было уловить небольшую пульсацию.

Уже когда в другом конце очередного туннеля забелел дневной свет, а Голлум, шипя и плюясь, бросил им пару неласковых слов в спину напоследок, был показательно отловлен, отшлепан на весу и отпущен, наконец, с миром, Торин ещё раз взглянул на Ганну, довольно отряхивавшую руки и поправлявшую на плече коромысло, и подумал, что панночка гораздо более непроста, чем кажется на первый взгляд.

========== У черта на куличках ==========

Компания вышла из пещер и зажмурилась – солнце по эту сторону горного кряжа светило во всю, вечерело, но до заката было ещё далеко. Торин пригляделся к загадочным малахитовым бусам, однако они снова стали совершенно обычными – ничего не пульсировало и не светилось, камни как камни, пусть и красивые. Гномы оглядывались, проходили по склону дальше, похоже, они изрядно сократили себе дорогу, единственное, что не давало Торину покоя – как их теперь найдет волшебник?

Остальных, это, по всей видимости, не волновало: Бофур уже начал приглядывать место для лагеря, хоббит с крайне сосредоточенным и озадаченным видом ощупывал что-то в кармане, Ганна затянула песню, отчетливо наслаждаясь видом, открывавшимся отсюда. Так или иначе, а передохнуть им и впрямь следовало, решил Торин, поправил золотистую косу, тяжко вздохнул – ну, за гоблинами и подгорными тропами хоть этот повод для пересудов позабылся – и пошел организовывать стоянку.

***

Волшебник нашел их у костра ближе к вечеру, громогласно поприветствовал, поздравил с преодолением Мглистых гор так скоро, пообещал, что со стороны эльфов преследования не будет, и осекся на полуслове, стоило ему разглядеть Торина целиком: всё же слишком радикально поменялся облик сурового короля, чтобы даже не очень-то обращающий внимание на внешность маг не воспринял это близко к сердцу. Но того, что выскажет первым предположением почтенный старец, сын Трайна не ожидал.

– Отчего ты поседел, Торин Дубощит?..

***

Когда выяснилось, что Торин не поседел, гоблинов они всё же повстречали, но по счастливому стечению обстоятельств обошли (вернее, облетели) перспективу более тесного с ними общения, а на поверхность их вывел некто Голлум, Гэндальф наконец перестал задавать вопросы. Теперь он задумчиво обозревал окрестности, и по всему видно было, что шарахаться по скалам магу не хочется – он и так только что прошел Мглистые горы насквозь, а впереди был трудоемкий спуск… Впрочем, вскоре маг повеселел, Торин решил, что какой-то выход Таркун углядел, и спокойно устроился на ночлег.

Ганна отошла от костра, двинулась к обрыву, привалилась к могучей сосне, залюбовалась ночным небом и тихонько замурлыкала очередную песню:

– Он живё-от не зна-ает, ничего-о о то-ом, что-о одна-а дивчи-ина ду-умает о-о нё-ом… – голос негромко и легко выводил мелодию.

Балин, вызвавшийся нести дозор, решил присоединиться к панночке, но по дороге замер и заслушался – песня будила в душе что-то на диво радостное, светлое. Закончив куплет, девушка примолкла, потом произнесла не оглядываясь:

– Что, по нраву песня пришлась, чертеняка?

– Очень хорошо поёшь, Ганна, всякий раз заслушиваюсь! – Балин подошел ближе и подумал, что панночка сама похожа на ту сосну, к которой привалилась: высокая, прямая, гибкая и упругая – гнётся, да не ломается. – И песни такие необычные, ни на наши, ни на человеческие не похожи!

Ганна весело рассмеялась:

– Ну, ты загнул, чертеняка Балин! А что ж я за песни по-твоему пою, коли не человечьи? – фыркнула ещё раз, подхватила гнома на руки и заявила: – Ну, чертеняка, отдувайся теперь! Про звёзды мне расскажи, я слыхала, что ты про них много знаешь!

Следующий час прошел в беседах и обсуждениях, впрочем, Балин не забывал и о роли дозорного – он просил панночку опустить его, чтобы он мог обойти лагерь, но вместо этого девушка обошла лагерь с сыном Фундина на руках. Балин блаженствовал.

За разговорами прошёл почти весь его дозор, но перед сменой, когда Балин всё-таки обрел почву под ногами, панночка вдруг нахмурилась и спросила:

– Чертеняка, ты же его величество чертеняку сызмальства знаешь, ящера этого огнедышащего тоже, поди, своими глазьми видел? – когда Балин осторожно это подтвердил, Ганна понизила голос ещё на полтона и уточнила: – А какого тот ящер цвета? До зарезу знать нужно, чертеняка!

– Смауг, называемый также Великим и Ужасным, а кое-где – Золотым, на самом деле такого цвета, какого и положено быть драконам: цвет пламени и смерти, багрово-красный.

========== К чертовой бабушке ==========

Уже поутру, после того как Гэндальф вызвал всеобщий ажиотаж ловлей мотыля и общением с ним, а Ганна – коварным умыванием всей Компании в ледяной водице горного ручья, дозорный просвистел тревогу: в поле зрения показался отряд орков с белым предводителем на белом варге.

Первым движением души Торина было броситься вражине навстречу и зарубить-таки его до конца, ещё более окончательно, чем у врат Мории, но потом гномий король вспомнил, как он сейчас выглядит, и желание пропало. Схватиться с врагом все же хотелось без отвлекающих факторов. А то их бой, если Азог раньше не умрет со смеха, войдет в историю как Сражение двух блондинов, бррр!.. Даже думать о такой перспективе не хотелось.

Торин огляделся – все были несколько взбудоражены, ибо бежать в общем-то было некуда – все, кроме волшебника. Тот, напротив, сохранял спокойствие, будто это утро ничем не отличалось от других, будто отряд орков на границе видимости обычное дело, будто Азогу Осквернителю можно просто сказать “доброе утро”, и он спокойно отправится дальше… Одним словом – была тут какая-то странность.

Что именно скрывалось за каменным спокойствием Таркуна, стало ясно, когда над головой зашумели орлиные крылья, а огромные птицы начали подхватывать пригибающихся гномов и отправлять в короткий полет до спины ближайшего сородича. Отряд орков с гневными криками приближался – добыча уходила прямо у них из рук! – Азог нещадно погонял своего зверя, но всё было напрасно: орлы заложили несколько насмешливый вираж над вражеским отрядом и выбрали направление прямо на восток.

Вжавшийся в перья Торин ещё успел услышать:

– Что вы наболтали! Тут нет Дубощита! – Азог его, по всей видимости, не признал.

***

Очень далеко орлы их унести не смогли: хотя могучие хозяева неба были весьма выносливы, вес тринадцати гномов, хоббита, волшебника, а главное – панночки, явственно тянул им крылья. Впрочем, отряду было важно убраться от гор, кишащих гоблинами, и обрыва, где бесновался сейчас Осквернитель, так что они были благодарны и за эту помощь. Весьма благодарны.

Орлы высадили Компанию на высоком каменном острове, останце, который, по словам Гэндальфа, именовался Каррок, что в переводе с какого-то дремуче древнего языка и означало непосредственно “скала”. Торин поразился образности этого названия, но отметил про себя, что народ, который обладал таким незаурядным чувством юмора, обладал также незаурядным ростом – по лестнице, которая вела с Каррока вниз без усилий шла только Ганна, остальным приходилось почти прыгать, настолько ступени были высокими.

Труднее всех приходилось Бильбо: коротконогий хоббит едва поспевал за гномами с магом, пару раз подскользнулся, один раз чуть не навернулся вовсе, наконец терпение Ганны лопнуло, и она подхватила мистера Бэггинса на руки. Кажется, облегчение испытали все.

Спустились они уже крепко после полудня, едва оказавшись на ровной и плоской – невысокой! – земле, гномы попадали на колени, уселись, прилегли… В общем, привал организовался сам собой. На ногах остались только панночка, отправившаяся за водой для приготовления обеда, Гэндальф, который, по ощущениям, вообще редко уставал, да хоббит, успевший передохнуть на руках у Ганны.

После несколько затянувшегося привала, отряд опять выдвинулся к обозначившейся уже на горизонте цели – Одинокую гору стало видно в туманной дымке на востоке. Ганна затянула песню про какого-то степного казака, Компания двинулась веселее и легче. Пока думать об Эреборе было рано, первейшей их задачей являлось оторваться от орков, возможного преследования гоблинов и пополнить запасы провианта перед входом в Лихолесье. Тут Гэндальф сообщил Торину, что в округе у него есть друг, который как раз может помочь, только гостей этот друг в общем и целом не любит, поэтому идти надо осторожно и в таком порядке, который укажет сам маг.

Если бы волшебник озаботился сказать об этом раньше… А теперь было поздно: будто в ответ на раздольную песню панночки перед ними появился крупный мужчина (ещё один великан, слегка отстранённо отметил про себя Торин), недобро сверкнувший глазами:

– Кто нарушает границы моих владений?

========== Чёрт принёс ==========

– Кто нарушает границы моих владений? – голос у великана был раскатистый, рычащий, и этот “друг” Гэндальфа явно не рад был их видеть.

Ганна довела-таки строчку, чем вызвала у стоящего на их пути великана одобрительный взгляд, а потом ответила, не успел вмешаться растерявшийся волшебник или Торин.

– Гости дорогие, путники мимохожие али просто баяны вольные – тебе решать, хозяин, на кого мы похожи больше, – тёмные глаза поражали лукавством. Судя по удивленному виду великана, он ожидал получить в ответ совсем не это. Панночка продолжила переговоры: – У, какой хозяин у этих земель крепкий, как гостей принимает! Ни к столу пригласить, ни баньку растопить, ни чарочку налить, а сразу гавкать пошел! Даже Баба-Яга попервоначалу Ванек, дураков да царевичей, откормит да расспросит, а только после в печку сажать пытается!